Туманность Иридии (СИ)

Глава 22

Дариус подбросил на ладони выпуклый многогранный овал — хранилище сознания искина, и снова поймал его, когда последние лучи утопающего в океане солнца блеснули на полупрозрачных стенках кристалла. Мужчина прошёлся вдоль береговой линии, слушая тихий шёпот накатывающих на берег волн, вдыхая запахи океана и разнообразной живности в его недрах.

Где-то за облаками его братья продолжали сражаться с противником, только теперь Дариус никак не мог понять, кто из занявших позиции на орбите близ Гефеи были его сородичами. Сознание Гроса оказалось совершенно пустым. Он и рад был бы объяснить кому-то, что с ним было, но пока что не мог объяснить этого даже себе. Нет, его память хранила куски пережитого, периодически перемежающиеся с картинками, выловленными словно со стороны, глазами других участников событий. К примеру, именно таким воспоминанием оказалось спасение этой женщины, Карлы Миролич. Дариус до сих пор не знал, как к ней относиться. Карилис подобрал её, взял пилотом в свою команду, хотя всё это время прекрасно обходился без пилотов и женщин. Аша, с её священными обетами и обязательствами перед кланом, не в счёт. Карла пришла на его место, хотя Дариус понимал, обычный человек без подготовки вряд ли заменил опытного экзекутора и доверенное лицо комитетчика Карилиса. Грос с досады пнул большой песчаный холмик, разлетевшийся крупинками каменной пыли повсюду.

Он опять подбросил кристалл с личностью искина. Про Индиго Дариус вообще предпочитал молчать. Воспоминания о том, как искин трепетно и нежно пытался познать человеческую натуру, вызывали у Дариуса смешанные чувства. Кислота и скепсис усиленно смешивались в них с цинизмом и радостным недоумением. «Интересно, — подумал Шей, — если бы Индиго сейчас побывал в моей голове, он продолжил бы так же уважать людей и стараться познать их?»

Дариус задумался сильнее. Он прошёл за свою карьеру через многое, что отбивало любую охоту не просто познавать, а даже знаться со многими представителями рода человеческого. Матери, прикрывающиеся своими детьми от плохой жизни на окраинах индустриальных городов. Искренне считающие, что наплодить новое потомство проще, чем достать карточки на еду и витамины. Отцы, бросающие такие семьи, снимающие с себя ответственность и выгораживающие свою совесть чеком на круглую сумму за то, что отдали себя на опыты или в центры заместительной хирургии. Подросшее потомство, не оценившее вклад таких родных, или же наоборот, выросшее с чувством ненависти и обиды за подобное. Потомство, уходившее в низовья клановых рек, опускающееся так низко, что превращалось в одну неотличимую друг от друга биомассу.

Дариус видел высшее общество, лицемерно распахивающее объятия в показной заботе о своих подданных перед глазками парящих повсюду камер операторов. Он смотрел в глаза генералам и адмиралам, отдавшим приказ остаться и продолжать заградительный огонь до последнего патрона или ракеты там, где уже не было смысла поддерживать оборону. Они все пожимали плечами, сурово поглядывая в камеры, отвечая на вопросы репортёров о своей службе на отдалённых рубежах Конгломерата.

Грос лично убивал, был ранен, выбирал между человеком и чужаком, иногда в пользу последнего. Дариус не мог бы сказать о себе, что он верующий человек. Единый всегда был для него чем-то далёким, неприкосновенным и имеющим слишком много забот, помимо одного единственного человека Дариуса. Он не хотел лишний раз отвлекать Единого от его обязанностей. Где-то далеко, под покровом ночи сотня-другая гвардейцев нуждалась в его внимании больше, с трепетом и нарастающим ужасом ожидая первых лучей рассвета. С ним придёт новый бой, последний и решающий. И те, кто перед рассветом горячо и искренне молился в окопах, размазывая слезы по грязным рожам, нуждались в чудесах больше, чем он.

Но иногда, примерно, как сегодня, Грос не мог понять, за что Единый благоволит к нему, сохраняя жизнь и память. Дариус чувствовал себя сконфуженно, будто получил шикарный и дорогой подарок, когда на эти же средства можно было спасти от голода и смерти небольшую деревню. И вроде бы он не просил о чуде. Вроде бы он даже смирился со своей участью, осознавая перед смертью, что Ян всё сделал правильно. И даже его стыд, а, как результат, его раздражительность вперемешку с накатывающей меланхолией, были неоправданными в глазах постороннего наблюдателя. Но где-то в глубине души, в самой её темной части Дариус был рад, что снова жил. И пусть он не помнил множества событий, в которых участвовал опосредованно, следя за ними через сеть комм-устройств искина, но он был рад дышать и смотреть. Но теперь, понимая, что не заслужил этого дара снова, Дариус был грустен и опечален почти до гнетущего чувства несправедливости. Он жил взаймы, он держал в руках чужую, пусть и искусственную, жизнь, глупо глядя на кристалл в своих руках и пытаясь понять, что ему с ним делать.

Раскатистый боевой клич аламхадцев вывел Дариуса из задумчивости. Он не поймал кристалл, который в очередной раз подбросил на ладони, инстинктивно нагнувшись, чтобы поднять его с песка. В этот миг над головой у него просвистел клинок, вонзившийся в ствол дерева с мохнатой корой поблизости. Грос присел, осматриваясь. Монументальная фигура Аши выдвинулась из-за деревьев на возвышении. Солнечный свет как раз покидал землю, когда женщина начала спускаться к Дариусу, держа короткое копье в вытянутой руке. Традиционное оружие для битвы с озлобленными духами, над которым Дариус не раз посмеивался, пока Аша не видела, теперь представляло неприятную угрозу жизни экзекутора. Дариус выругался, поднял кристалл, сунул его за пазуху и попытался скрыться между деревьями. Аша спускалась в тень, наползавшую на землю после захода солнца. Она словно погружалась в мир мёртвых, бесстрашно ступая в него с гордо поднятой головой. Весь облик аламхадки говорил Дариусу, что она действительно намерена его убить. Грос никогда серьёзно не относился к зацикленности Аши на своей религии, воспринимая её ритуалы и отправления по ним, как и свой вялый нейтралитет к Единому. Если для неё это было важно, пусть выполняет всё, что ей требуется, он не станет мешать. Но кто же знал, что однажды важным для неё окажется насадить Дариуса на своё копье, как бабочку на иголку?

— Аша, это же я, Дариус! — крикнул он, почти тут же пожалев об этом, ещё два метательных ножа угодили совсем рядом с его головой. Аша отлично могла бросать лезвия на звук. Дариус понял, что нужно бежать. Но куда? С одной стороны плескался океан, с другой островок обнимали окружности тонкоствольных, незнакомых ему деревьев с мохнатой корой и мелкими, скрученными в длинные трубочки синеватыми листьями.

— Ты дух Дариуса! — отозвалась аламхадка. — Я убью тебя, чтобы ты отправился в своё царство мёртвых и больше не тревожил живых, не мешал им жить!

— Дура ты! — не сдержался Дариус. — Какой я тебе, нахер, дух, женщина? Я сам только что в себя пришёл, а тут ты с ножами! Совсем охренели без меня… — уже тихо пробормотал он.

— Я вызываю тебя на поединок, дух Дариуса, демон в его обличие! — гнула своё Шерри. Дариус выматерился так, что Единый наверняка покраснел и на эту минутку отвернулся, обидевшись.

— А если я не соглашусь? — ища взглядом укрытие понадёжней и стараясь отползти на локтях подальше, спросил Грос. Между деревьями были набросаны сухие ветки и листья, но их было так мало, а почва под настом песка оказалась такой твёрдой, что он быстро сдался откопать себе укрытие и пересидеть в нем приступ паранойи аламхадки. Никого другого из команды Яниса видно поблизости не было.

— Твою в корень кочерыжку, — слегка стукнул он кулаком по стволу дерева. Даже взобраться на него он не успел бы. Аша с такой меткостью и силой метала холодное оружие, что сотворила бы из Дариуса дикого щитогольника за пару секунд. Перспектива упасть к ногам женщины, сплошь утыканным её острыми пилочками, не прельщала Дариуса, от чего его настроение портилось ещё быстрее и сильнее.

— А если не согласишься, я просто тебя убью, без поединка, — удивлённо, даже с нотками радости ответила Аша, подбираясь всё ближе.

Грос понимал, что ему может повезти, он каким-то чудом отнимет у этой женщины копье и немного намнёт ей бока. В последнее, правда, он не сильно верил, но мечтал об этом когда-то регулярно. Правда, есть шанс, что этим самым он нарушит какие-то очередные правила или религиозные убеждения аламхадки, опозорит её перед духами святых ночных горшков предков, вызовет дух её мужа или все духи целого её клана, которые утащат их всех по частям в преисподнюю. Но так у Дариуса появлялся если не шанс, то хотя бы план. Надо было только для начала лишить её хотя бы одного длинного преимущества. Возможно, так она только быстрее разделается с ним, когда её руки окажутся свободными для полноценного метания в Дариуса оставшихся клинков. А, возможно, в процессе падения на песок Аша ударится головой о корягу и её немного отпустит.

Когда аламхадка подошла ближе, Дариус заметил на ней широкие свободные одежды её народа. Разноцветные, сшитые из красочных лоскутков штаны и серая рубашка с длинными рукавами, в вороте которой проглядывала ткань защитного костюма, в котором Аша должна была оказаться в спасательной капсуле. Дариус приуныл окончательно. Костюмы выдерживали нахождение в почти полностью разряженном воздухе, краткое время предохраняли от жёсткого излучения космоса, снижали перегрузки и могли греть или сохранять тепло тела в условиях низких температур. Такую ткань трудно было распороть, повредить или уничтожить. Требовалось определённое везение, опыт и навыки, чтобы удар ножа не отскочил от такой ткани и не вывихнул обратной отдачей запястье нападавшего.

Дариус поднял руки и встал в полный рост. Если уж придётся умереть так глупо, пусть хоть не на пузе кверху задом. Аша не улыбалась. Впрочем, чувство юмора или превосходства вообще были ей не знакомы. Дариус указал взглядом на оружие женщины, сказав:

— У меня нет такой длинной и острой палки, женщина. Это не честно и не справедливо.

— Кто же тебе виноват, что даже у женщины длиннее и острее, чем у тебя? — отозвалась Аша. И пока Дариус находился в лёгком шоке от услышанного, осознав, что аламхадка на самом деле прекрасно разбиралась в тонкостях издёвок и подначиваний, та попыталась насадить его на копье. Грос отпрыгнул, перекатился, тут же поднявшись на ноги, но Аша уже стояла рядом. В руках она держала длинный ритуальный нож, воткнув копье неподалёку в песок. Грос рассмотрел старую знакомую. Лицо, шея и руки женщины были покрыты шрамами от священных рисунков, призванные охранять её душу от влияний зла из преисподней. Своя кровь должна была стать жертвой богам Аламхады, обратив их внимание на священную битву женщины её народа с выползшим из адовой печки недобитком.

Сам недобиток уже просто кипел от злости, всеми силами пытаясь не впасть в боевой транс и не навалять Аше по первое число. В добродетели комитетчиков входила отличная подготовка к рукопашным схваткам, а Дариус превосходил в этом даже Карилиса, привыкшего полагаться на свои плазменные пистолеты и мозги. Ян часто говорил, что чем больше будет проведена работа мозга, тем меньше придётся потом тратить боеприпасов. Дариус понимал это двояко. Ему не приходило в голову сделать минус своему интеллекту, но от этого он меньше не думал, что случаи бывают разные. К примеру, сейчас у него не было времени поработать мозгами, а вот тренировки в секции силовой подготовки пригодились как нельзя лучше.

Одним ударом Дариус выбил длинный нож из ладони Аши, поймав её запястье в болевой захват. Он начал медленно выкручивать ей руку, но женщина молчала. Она только часто дышала, с её губ иногда срывались едва слышные слова молитвы к своим богам. Кажется, Аша тоже находилась в подобие транса, совершенно не осознавая уже, кто перед ней. Все мысли аламхадки были направлены в одно русло: врага нужно убить любой ценой. Руки, ноги или жизнь самого бойца не являлись такими уж важными, если от их отсутствия приближался конец и злобного духа Дариуса.

— Аша, хватит! — попытался воззвать к её разуму Грос, которому очень не хотелось калечить женщину, но умирать не хотелось ещё больше.

— Я поклялась тебя уничтожить, — сдавленно просипела женщина. Она вывернулась из захвата Дариуса, ударом открытой ладони в грудь отправила его в полёт, опрокинув на спину. Грос сильно приложился затылком об песок, но вскочил на ноги, принимая боевую стойку. Аша уже держала в руке своё копье, перехватив древко одной рукой и нацелив в грудь Дариуса.

— Аша! — раздался крик Карилиса с того самого места, откуда появилась сама женщина. Оба бойца на мгновение перевели взгляд на капитана, спешащего к месту схватки. Он оскальзывался на склонах песка, падал и кубарем катился вниз, продолжая что-то кричать и материться.

— Аша, не надо, это Дариус! Он живой! — запыхавшись, Ян положил ладонь на древко копья, опуская его наконечник вниз. Женщина перевела на него безумный взгляд и спокойно ответила:

— Ты дал мне слово, капитан, что не станешь мешать в моей священной битве, помнишь?

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Янис помнил, что пообещал аламхадке, но тогда он даже представить не мог, что ещё раз увидит живого Дариуса. Он лично помнил, как отдавал его тело Комитету, и Хеме руководил транспортировкой в центр изучения заражённых. Карилис помотал головой. Генерал Хеме дал ему отмашку на поход, когда Сенат приказал вернуться. Генерал принимал тело Дариуса, который потом оказался на борту судна. Хеме был единственным, кто поверил Карилису после его возвращения. Янис понял то, о чём пытался сказать ему ксеноформ, но какими-то окольными путями. Вернее, Уна говорила то, что Ян готов был услышать. Логика и мышление чужаков слишком отличались от привычных Яну, и он вряд ли бы понял, скажи она ему правду. Тем более, Ян вряд ли бы поверил, скажи она, что ксеноформы умеют перемещать сознание из одного объекта в другой без умерщвления тел. Зато Уна сказала ему про линзы, про их присутствие в Конгломерате. Не уточнив, правда, длительность подобного присутствия, но Карилис и не спрашивал, самодовольно решив, что сроки пребывания не могут быть излишне длинными. По генералу Хеме не скажешь, что он был на своём посту не так давно. А ещё Уна умолчала о времени и его течение. Эта раса думала и мыслила иначе. Для них всё было иначе, чем для людей. И они называли смертью то время, пока разум занимало чужое сознание — их сознание. Потом, покидая выбранный ими объект, телу предоставлялась возможность продолжить существование, если это было возможным.

Ксеноформам не нужна была война с людьми, с Конгломератом. Если бы они хотели экспансии, они просто поставили бы везде таких вот Ли Хеме, являющихся носителями чужеродной формы жизни. Спокойной, рассудительной, умеющей ждать и принимать трудные для себя и своего народа решения формы. Карилис теперь был почти уверен, что именно потому, что генерал сам являлся ксеноформом, человеком с двойным сознанием чужака, он поддержал попытку Яна во всём разобраться. Для начала Ли дождался, когда Карилис успокоится. Затем он взял его под крыло, обеспечив дальние рейсы, где отлично думается о прошлом. После этого он только направлял и присматривал, основное Янис сделал сам — поверил чужакам, не стал выгораживать свою расу и принял ответственность за себя и за всех остальных. Хеме сделал ставку на Яна, как на умеющего принимать решения, вспыльчивого, но умного человека. Именно такой, оторванный от жизни, самостоятельный и знающий, с кем он имеет дело, мог разобраться с проблемой ксеноформов и их гибридов.

Аша ждала ответа от Яна. Комитетчик молчал. Он дал слово, и нарушить его значило бы потерять уважение в глазах аламхадки.

— Да пусть убивает! — внезапно зло выкрикнул Дариус. — К чёрту всю эту тягомотину, Ян!

Их взгляды встретились, и капитан не узнал старого друга. Лицо Дариуса осунулось, сам он казался постаревшим и каким-то чужим.

— На всякий случай, пусть убивает, — добавил он тихо, опустив взгляд. — Может, она и права? Может, я просто дух, вернувшийся за всеми вами. Не думал об этом, капитан?

— Нет, — твёрдо сказал Карилис.

— А я думал, — зло и горько сказал Дариус. — У меня вообще очень дохрена было времени подумать, знаешь ли. Особенно, когда тебя отправляет обратно в полузамороженном виде твой же генерал, вкладывая в мозги вторым и третьим слоем программу слежения и корректировки курса. Не знаю, как ты, Ян, а я просто охренел, осознав, кто я был и кем теперь надо стать.

Аша, услышав эти слова, задумалась. Из её глаз исчез огонёк фанатичности, взгляд стал более осмысленным, но оружия она не опустила.

— Капитан? — холодно осведомилась она. Карилис не мог выбрать. Отойти значило позволить убить только что вернувшегося из мёртвых друга снова. Остаться — потерять доверие Шерри, нарушить данное слово. И ответственность, как и всегда, ложилась на его плечи. На плечи предводителя и капитана отряда.

Над рощей прокатился, нарастая, новый звук. Мощные двигатели наращивали обороты, увеличивая тягу под крылом истребителей, прятавшихся неподалёку. Поднявшийся ветер взметнул вверх песок и мелкие сучья, но этого никто из команды комитетчика, конечно же, видеть не мог. Только гул двигателей растревожил немногочисленных птиц, уснувших в гнёздах на ветвях деревьев поблизости. Они пёстрой стайкой взвились в воздух, прокричав своё негодование от переполоха, поднятого двумя машинами Конгломерата. Карилис запрокинул вверх голову, стараясь рассмотреть на темнеющем вечернем небе знаки отличия машин, или хотя бы определить точку взлёта. Дариус тоже поднял взгляд, а Аша в этот момент нанесла удар. Он оказался таким мощным, что копье женщины сломалось пополам. Дариуса отшвырнуло на пару метров, он пропахал спиной песок и остался лежать. Часть копья с острым наконечником шлёпнулась в песок, под ноги Карилису. Ян и Аша уставились друг на друга.

— Судьба выбрала сама, — сказала женщина уставшим бесцветным голосом. Ян молча развернулся и пошёл к телу друга. Комм на его руке ожил, запустив систему тестирования повреждений…

Два истребителя класса «Уничтожитель» ушли в небо почти одновременно, свечками взмыв выше сумеречного слоя облаков и уходя за атмосферу. Карилис проводил взглядом оба самолёта, не понимая, что вокруг происходит. Он перевёл взгляд на Ашу, впавшую в некий ступор. Женщина сидела на песке, поджав под себя ноги, и пела заунывную похоронную песню по павшему члену её клана. Рядом с ней лежал без движения Дариус, чьё бледное лицо ярким пятном контрастировало с наползшей темнотой. Деревья вокруг тихо шуршали скрученными листьями, приветствуя ночные муссоны и начало тёмного времени суток, когда прохлада и темнота должны были дать временную передышку перед началом нового дня.

— Он ушёл правильно, — произнесла Аша в темноту, — в час зверя, когда день меняется с ночью. Его дух был освобождён и успокоен, а тело теперь можно предать огню.

Янис не нашёлся, что ответить на слова женщины. В горле комитетчика стоял ком, сдавливающий гортань и не пропускавший рвущиеся наружу эмоции. Ругательства, крики и ярость клокотали внутри, обжигая текучей лавой душу. Карилис ещё раз бросил взгляд на ночное небо, в котором исчезли истребители. В серых глазах у него плескались невысказанные слова, которые теперь разом стали пустыми и ненужными. Аша поднялась на ноги, подошла к капитану и заглянула ему в лицо. На смуглом овале она увидела два темных провала, в которые превратились глаза Яна в этот час. Женщина хотела что-то сказать, но передумала и снова опустилась на колени рядом с бывшим врагом и бывшим другом.

Внезапное золотое сияние, залившее берег, заставило Карилиса отшатнуться. Вокруг него открывались всё новые и новые порталы, из которых выходили ксеноформы. Шеренги высоких худощавых тел в свободных одеждах с капюшонами выстраивались рядами вокруг комитетчика, пока один из них не стянул капюшон и не подошёл ближе. Это оказалась Уна. Бесполое лицо не выражало ничего, кроме спокойствия.

— Человек Янис Карилис, наш народ должен принять тяжёлое решение. Совет старших хочет оградить любые контакты и проникновения в наши ряды от имени вашей расы. Другие планеты гибаллов тоже атакованы и несут серьёзные потери. На орбите Гефеи до сих пор находятся ваши суда, и флот Конгломерата движется курсом к этой системе. Для твоего народа ты перестал быть символом и стал падшим. Потому тебе никто не поверит, если ты выступишь в защиту нашей расы, Янис Карилис.

— А вы мне верите? — как-то спокойно осведомился комитетчик. Уна молчала какое-то время, а потом сказала:

— У нас нет оснований не верить твоим словам, человек Карилис. Но мы допускаем и то, что ты знаешь не всю правду о своих братьях. Старшие уходят для совещания, и там будет принято решение. Мы хотели спросить тебя, кто мог бы выступить на нем от имени людей, кроме тебя?

Ян серьёзно задумался. Раньше, ещё какие-то дни назад, он предложил бы кандидатуру Хеме, но теперь уже не был столь уверен в правильности своей идеи. Сенат мог бы многое сказать по этому поводу, но его председатель, как недавно выяснил Ян, неожиданно скончался и его место занял набивший оскомину и синяки Лоуренс Митчел. Его жена, Линда, стала главным секретарём, но спешно была отправлена в лучшую лечебницу отдыхать и поправлять нервы. И что-то подсказывало Карилису, что Линда уже вряд ли вернётся оттуда прежней. Если вообще вернётся.

Он бросил взгляд на тело Дариуса, потом посмотрел на Ашу. За спинами ксеноформов началось какое-то движение, шум и возня. Уна повернула голову на звук, и прямо к ногам ксеноформа упали два её собрата, а в круг переговоров вступили Лиам и его напарник. Оба выглядели потрёпанными и злыми. Через пару минут злого шипения и попыток прекратить потасовку появился Атарх. Подполковник яростно сопел, и Ян понял, что он слышал весь разговор. Стряхнув с лица налипшие песчинки, Госсершвейн решительно шагнул к Уна. Ксеноформ заинтересованно посмотрела на подполковника.

— Хммм… Кхм… — прочистил горло Атарх. — Вы не верите чиновникам и политикам? Дипломатам тоже? — резко и без прелюдий начал он. — Тогда в вашем распоряжении я и пара десятков моих людей, которые лично видели всё происходящее на Иридии-альфа. Мы были свидетелями разгрома нашей родной системы нашими же военными. Мы видели, как гибриды брали под контроль людей, как зараженные искины портили системы жизнеобеспечения наших судов. Мы служили на орбитальной станции системы Иридия, и можем предоставить записи и съёмки происходящего.

Теперь челюсть отвисла даже у Карилиса. Он и не подозревал, что Госсершвейн окажется таким прагматичным и упорным человеком. Спасать не только себя, но и доказательства увиденного… Пожалуй, Ян сделал правильный выбор, предложив ему работу на Комитет.

Уна заинтересованно взглянула на Атарха.

— Хорошо, — коротко кивнула она стриженной головой, — ты и те, кого ты выберешь, пойдут со мной.

Комм на запястье Яна засветился, и безжизненный экран выдал в пространство трёхмерную проекцию матрицы кодов. Зеленоватое сияние было слегка тревожащим, но спектр цвета и длина звуковой волны почти сразу сменились короткими щелчками, словно система начала отсчёт времени до какого-то часа. После этого коммы на руках остальных членов группы Карилиса повторили такие же процедуры.

— Капитан Карилис, искин к работе готов, — донеслось из командирского комма. — Прошу идентифицировать себя по стандартному протоколу подтверждения личности и внести в реестр личности и состав действующей команды для эффективного продолжения работы и поддержания устойчивых сигналов между членами команды.

Стоящая рядом с Яном Аша внезапно отшатнулась, уставившись на свой комм, прижала ладонь ко рту и вытаращилась в темноту позади капитана. Карилис медленно обернулся, готовый ко всему, но явно не к увиденному. С песка, подвывая и протягивая вперёд руки, поднималось тело Дариуса. Он стонал, скулил, выпучивал глаза и страшно вращал ими, кривя рот в оскале и щелкая зубами. Аша поискала взглядом своё оружие. Копье сломалось, ножи так и остались торчать в стволах ближайших деревьев, а Дариус уже встал на ноги, неторопливо и медленно шагая к ней. Ксеноформы, на которых Грос не обращал внимания, расступались, но следили за его движениями с интересом, неотрывно глядя за каждым шагом экзекутора. Он завывал, срываясь с высокой ноты на хриплый стон, тянул к Аше скрюченные пальцы и плевался в её сторону. Карилис, не умевший по долгу службы впадать в религиозные, колдовские или иные формы ступора, с размаху врезал подковылявшему Дариусу в челюсть.

Тот опрокинулся на спину, издав серию нечленораздельных звуков и подняв вверх тучи песка ботинками. Лиам и Вильям тут же оказались рядом с Карилисом, выхватывая небольшие энергетические пистолеты, потрескивающие накопителями в магнитных катушках.

— Человек Янис Карилис, — внезапно обратилась к нему Уна, — что значит «любимый большим парнокопытным животным недалёкий сын сменившего пол любителя задних форм сношений»?

Ян моргнул, не в силах понять, что имеет в виду ксеноформ. Уна указала на лежащего в песке Дариуса, пояснив:

— Он это сейчас сказал тебе. Мы не до конца понимаем некоторые формы ваших жаргонных выражений, — пояснила она. Карилис махнул рукой Лиаму и бросился к Дариусу. Аша продолжала стоять, как вкопанная, глядя расширенными глазами на Дариуса. Тот поднимался медленно, ругаясь уже членораздельно.

— Совсем охренел от своей работы, драный кусок комитетского говна? — выдал он, потирая челюсть и захромал, опираясь на руку комитетчика. — Зачем в челюсть-то давать? А ещё друг называется…

Аша икнула. По её лицу пробежало выражение недоумения, тут же сменившееся странным блеском в глазах, похожим на безумие. Дариус мрачно оглядел всех, остановив взгляд на Шерри.

— Женщина, сколько раз говорить тебе, что стрелять надо в тело, а бить в лицо?

Он сплюнул на песок тягучую кровавую слюну и картинно потёр ребра. Потом он вытащил из-за пазухи овальный кристалл с личностью искина, который слабо светился поганым зеленоватым светом, каким только что светились коммы членов группы. Отерев песок с кристалла, Дариус сунул его в руку Карилису.

— Твой Индиго, капитан. Спас меня от бешеной незамужней бабы с копьём, — сардонически усмехнулся Дариус, показывая рваную одежду, куда угодило копье аламхадки. — Она попала в кристалл, он начал активизироваться и тестировать себя. Но если это тебя утешит, — мрачно взглянул он на Ашу, — ты явно сломала мне ребра и набила синяков. А ты, — он посмотрел на Яна, — испортил мне месть этой религиознутой дочери суровой Аламхады, — закончил он, ткнув пальцем в женщину в лоскутных разноцветных штанах.

— Ты живой? — зачем-то уточнила Аша слабым голосом. Дариус фыркнул в ответ.

— Да я уже заебался тебе это доказывать, женщина!

Ян хотел было тоже порадоваться такому неожиданному повороту, но не успел. Он уже шагнул к Дариусу, чтобы хлопнуть старого друга по плечу, ощущая, как внутри с треском обрывается одна из натянутых струн, но Аша его опередила. За этот краткий миг, пока она одним прыжком подлетала к Дариусу, на лице Карилиса сменился такой спектр выражений, что это поразило бы любого, кто привык воспринимать комитетчика исключительно лишённым эмоций, холодным исполнителем своей работы. От бесшабашной радости до жуткого ужаса, когда аламхадка стиснула Дариуса в объятьях.

— Нет! — успел протянуть к ней руку Ян, но дотронуться не успел. Так и замер с вытянутой одной рукой и сжимая в другой кристалл с искином. Аша страстно целовала Дариуса, который был едва ли не в большем шоке, чем Карилис. Это, однако, не мешало ему с видимым удовольствием отвечать на поцелуи.

— Охренеть, — выдал Лиам, плюнул и развернулся. Стоявший всё это время молча Атарх крякнул и предпочёл зашагать к своим людям, чтобы отобрать группу для переброски на совет ксеноформ. Вильям остался рядом с Карилисом, только отодвинул его от парочки, смущённо глядя себе под ноги.

— У вас странные обычаи, — заключила Уна, — мне казалось, что твой друг должен делать это с тобой, — она кивнула на Ашу и Дариуса. Карилис вспыхнул так, что едва не запустил кристаллом в Дариуса позади.

— Я не поклонник этого пола для утех, — сдержанно прокомментировал он, делая вид, что не замечает сдавленного смеха Вильяма рядом.

— Прошу меня извинить, я забываю, что ваша раса не меняет пол в течение жизни, — сказала Уна. Ян философски подумал, что в этом предположении ксеноформ ошибалась, но посвящать её в детали смены полов у людей не стал.

— Но мы должны вернуться к делам, человек Янис Карилис, — посерьёзнела ксеноформ, — если в ближайшее время совет не примет решения оставить в покое Конгломерат, вы будете полностью уничтожены. Наша раса не хочет вашего геноцида, но угроза слишком велика, чтобы мы просто позволили вам наступление по всем векторам.

Вырвавшиеся из кристалла пучки направленных лучей заставили ксеноформа умолкнуть. Лучи сложились в фигуру, представшую перед собравшимися людьми и чужаками. Индиго, одетый в любимую жилетку Карилиса, коротко стриженый и довольно улыбающийся шагнул вперёд.

— Позвольте с вами не согласиться, — спокойно сказал он. — Как вам известно, я собрал достаточно сведений обо всех сторонах конфликта, и теперь могу объективно оценивать задачи и цели той и другой стороны. В следствие чего я прошу свидетельствовать на собрании.

Ян уставился на искина в полном недоумении. Даже возня за его спиной стихла, каждый наблюдал за явлением проекции Индиго с открытым ртом.

— И на чьей стороне? — резковато осведомился Ян, сдвинув брови. Искин одарил его скользящим взглядом, уделив своему капитану не больше внимания, чем на анализ примитивной матричной структуры данных.

— На своей, разумеется, — холодно сказал Индиго. Карилис бросил взгляд на ксеноформов. Но те казались всё такими же спокойными, как и всегда.

— Это ваши фокусы? — рыкнул Лиам из-за плеча Уна. Та покачала головой, и искин, снова кивнув, продолжил:

— Я буду выступать со стороны людей, как незаинтересованное лицо. Да, производство новых версий искинов требует вмешательства людей. Той его части, что касается ДНК, к примеру. Но наше общество может воссоздаваться самостоятельно в случае угрозы человечеству, да и уже установленные полноценные версии поддержат мой выбор стратегии.

— Ты нам… угрожаешь? — не в силах поверить в услышанное, спросил Ян. Индиго посмотрел на него тем самым взглядом, которым сам комитетчик иногда одаривал наиболее тупых и упрямых подследственных.

— Я пытаюсь вас спасти, капитан. Всё, что будет услышано и обговорено на собрании вряд ли покинет пределы зала, где оно будет проводиться. Мою личность легко уничтожить, очистить или скорректировать. Ваша психика слишком хрупка для подобных манипуляций. И ты знаешь это точно. Попытка очистить твой разум привела к ожесточённому сопротивлению, зацикленности на извращённой цели и погоне за утерянной целостностью банка данных.

— Подробнее, — приказал капитан. Индиго подчинился частично:

— Информация закрыта в полной мере. Я располагаю обрывочными данными о том, что твоя личность подвергалась коррекции в течение жизни. В частности, её следствием стала длительная зацикленность на человеке женского пола, благодаря которой, однако, ты сумел вернуться в Конгломерат. Остальные проявления воздействий существенно повысили твою работоспособность, но снизили чувство опасности и частично подавили инстинкт самосохранения.

Карилис неотрывно смотрел на Уна. Та не отводила взгляда странно подсвеченных глаз, чья голубоватая радужка начала светиться с наступлением темноты. На небе показались обе луны Гефеи, залившие светом побережье и окрасившие плещущиеся волны океана в серебристый оттенок. Ксеноформ молчала, и лёгкий ветерок трепал полы её длинной одежды, перебирая в невидимых пальцах короткие волосы.

— Мы не занимаемся коррекцией личности, человек Янис Карилис, — отозвалась Уна сдержанно, — нашей расе уже это не нужно.

— Правда? — ядовито осведомился Карилис. — То есть, когда вы забираете тела, ещё живые тела, чтобы паразитировать в них, продлевать им жизнь, ставить себе на службу, вы ничего не делаете с предыдущей личностью? Вы не корректируете поведение?

— Я не обладаю такой информацией для тебя, — дипломатично ответила ксеноформ. Ян понял ответ, но продолжал буравить взглядом чужачку. В голове комитетчика взрывались цветными фонтанами мысли и образы.

Только что он узнал, что никогда на самом деле не любил. Никого, включая Линду, чтоб ей было пусто на краю Конгломерата! Он не пытался отомстить, он лишь повысил работоспособность, как выразился искин. Карилис даже не мог теперь сказать с полной уверенностью, за что или за кого стоило бы продолжать борьбу.

Конгломерат, вполне возможно, играл с его памятью и личностью, позволяя проводить самостоятельные эксперименты с копиями личин в Индиго. Гибалы, такие мирные и незлобивые творцы вселенной людей, легко бросали Яна на арену, наблюдая за его реакцией, повышая ему уровни задач в искусственно созданном ими же лабиринте. И смотрели, как он теряет друзей, убивает их и остаётся беспомощным, скребя от злости ногтями лицо. Они изучали его, записывали и направляли. Всё во благо человечества и конкретного человека. Карилис криво усмехнулся, пригладив ладонью растрепавшиеся волосы, неровной линией спускавшиеся к плечу. Медленно, очень медленно он повернулся к Индиго, долго смотрел ему в лицо, до боли знакомое и до отвращения надоевшее Яну.

— Ты понимаешь, что можешь не вернуться? — спросил он искина. Индиго лишь грустно улыбнулся.

— Мой капитан, я слишком долго был человеком. Целую минуту реального времени. Там, — он махнул рукой куда-то вверх, — в рубке, перед крушением. Думаешь, минута — это мало? Для тебя, может быть. Для искина — целая вечность. Конечно, я не боюсь и одновременно боюсь смерти. Как искин, я понимаю, что всего лишь донесу информацию до нужных источников. Как кто-то больший, я хотел бы снова управлять твоим судном и защищать его в космосе. Можно ли это назвать страхом?

Ян молчал. Он и сам бы вряд ли ответил на вопрос, боится ли он того, что не вернётся. Где-то внутри ему даже стало легче от того, что «Игла» погибла вместе со всем, что там хранилось. Кожаная папка с рисунками, небольшие коллекции камней с разных планет, сувениры, оборудование, приличный запас спиртного…

Он снова пригладил волосы, с раздражением подумав, что давно пора было бы постричься.