Труды Отечества. Часть 2

Французская столица встретила вице-президента России господина Савинкова шумностью и веселостью, как подобает истинной столицы мира, того времени. В отличие от чопорных лондонцев, скаредно отпускавших деньги на восстановление пострадавшей от войны столицы, парижане твердо держали марку веселого города, которому не были страшны ни какие испытания. За три года прошедших после подписания перемирия, французская столица, словно по мановению волшебной палочки зализала свои военные раны и подобно сказочному фениксу в очередной раз возродилась из пепла войны.

Глядя из открытого автомобиля, Савинкову было трудно поверить, что несколько лет назад, Париж был настоящим фронтовым городом, на окраинах которого шли ожесточенные бои с частями германского рейхсвера. Радостный и оживленный говор людей вперемешку с автомобильными клаксонами, сиянием витрин дорогих магазинов и красочными вывесками ресторанов и многочисленных кафе, все это демонстрировало всем приезжим, что Париж твердым шагом идет вперед к новой жизни, решительным образом оставив за спиной все прежние тяготы, ужасы и лишения.

Деньги из новых и старых заморских колоний, потекшие во французскую столицу широкой рекой, теперь тратились не на армию и флот, а шли на иные внутренние цели. И делалось это с определенной долей демонстрацией, приоритета мирных ценностей над военными расходами. Словно изголодавшееся дитя, Франция спешила насладиться всеми прелестями мирной жизни, решительным образом отбросив в дальний угол опостылую за четыре года военную униформу, вместе с винтовкой и противогазом.

Да и кого бояться в нынешнее время? Германия повержена и униженно платит репарации. Англичане, надрывая последние жилы, усиленно корпят над восстановлением своего флота, который был символом их былой мощи. Далекий северный медведь Россия переживает далеко не лучшие моменты своей истории, пытаясь утихомирить чернь и достичь компромисса со своими магнатами. Дай им бог удачи, хотя прежне это никому не удавалось.

Единственным черным пятно на белоснежной французской скатерти были военные долги Америке, которые премьер Пуанкаре категорически не желал платить, ссылаясь на те затраты, что понесла его страна в годы войны.

- Вот если бы президент Гардинг согласился бы отсрочить их выплату или вообще простил их нам. Вот тогда мы с легким сердцем могли бы наслаждаться мирной жизнью – говорил, чуть ли не каждый второй француз и каждый парижанин, исключая приезжих.

Последних было довольно много. Это были сенегальцы, марокканцы, алжирцы и прочие африканцы, демобилизовавшиеся из Иностранного легиона, и не пожелавшие вернуться домой. Щедрые обещания данные французским правительством во время войны, на деле оказались пустыми обещаниями. Недавним героям войны нужно было доказывать в специальных комиссиях свои заслуги перед Францией, и не всем из них улыбнулась удача остаться в Европе. Те же, кто все-таки получил заветное гражданство, в виду своей низкой квалифицированности, незамедлительно пополнили армию дешевой рабочей силы, которая так была нужна французской экономике для ликвидации военных последствий.

Господину Савинкову было очень приятно принимать почетный караул, выстроенный в его честь прибытия на железнодорожном вокзале, ехать в широком лимузине с двумя русскими флажками прикрепленные к капоту автомобиля. Взгляд Бориса Викторовича очень тешила реакция парижан на появление его автомобиля в сопровождении почетного конного эскорта. Многие из пешеходов замирали на месте и, приблизившись к краю тротуара, с большим интересом глазели на русского вице-президента. Многие хорошо одетые дамы двигали в знак приветствия и восхищения своими зонтами, а мужчины сдержанно приподнимали цилиндры и котелки.

В ответ Савинков самым непринужденным образом раскланивался, стараясь удержать на своем лице благосклонную улыбку и не дать, ей перерасти в восторженный оскал провинциала впервые оказавшегося в знаменитой метрополии.

Если быть откровенным, то господин Борис Викторович по своей сути, и был приезжим провинциалом. Знаменитый эсер, полностью порвавший со своим боевым прошлым и получивший свой первый министерский пост ещё при Керенском, откровенно скучал в своей «золотой клетке». Так он называл своё вице-президентское кресло, находясь в котором он был полностью исключен из бурной политической жизни страны и мира. Согласившись на предложение больших денежных тузов стать вторым человеком в государстве, он быстро понял, что место вице-президента это хорошая синекура, дающая личные блага, но не более того.

Его бурная душа была готова заниматься активной политической деятельностью, но всякий раз президент Алексеев поручал своему помощнику решение исключительно представительских вопросов, что вызывало у господина Савинкова в сильнейшую меланхолию.

Узнав, что в Париже намечается подписание большого торгового соглашения между двумя странами, Савинков буквально выдавил из президента право поехать во Францию, бессовестным образом оставив в стороне премьера Парамонова, сделавшего все основную работу для подписания этого соглашения.

И теперь проезжая по Парижу, Савинков ощущал себя римским триумфатором и, откинувшись на кожаную спинку сиденья, подставив свою грудь и голову шаловливому теплому ветерку, тихо повторял бессмертные слова короля Генриха IV в свое время удачно обменявшего свою веру на королевскую власть «Париж, стоит мессы».

Париж действительно стоил мессы или хотя бы того чтобы его посетить с официальным визитом, когда всё необходимое для достойного проживания было оплачено из широкого государственного кармана. Этот важный факт, позволял Борису Викторовичу важно надувать щеки, когда величественный швейцар гостиницы «Палас», в котором русский вице-президент пожелал остановиться во время своего визита, проворно распахнул лакированную дверь остановившегося у парадного входа автомобиля и застыл в глубоком почтении перед высоким гостем.

По случаю прибытия в их гостиницу русского вице-президента, французы не поскупились на богатую красную дорожку, которым широким жестом расстелили её от парадного входа до самого тротуара, за десять минут до прибытия торжественного кортежа.

Под громкие крики и шумные овации, набежавшей как по мановению волшебной палочки толпы парижских зевак, Савинков важно вылез из лимузина и стал неторопливо подниматься по массивным мраморным ступенькам, наслаждая мгновениями славы. Достигнув дверей, он повернулся лицом к кричавшим парижанам и величественно застыл, давая возможность фотографам запечатлеть себя для истории.

Подписанию парижского торгового соглашения, обе стороны предавали большое значение, поскольку оно сулило выгоду, как русским, так и французским торговым фирмам. Помпезный «Паллас» как нельзя лучше подходил для этой цели, демонстрируя своим блеском и роскошью, серьезность и важность намерений двух держав.

Господин Савинков остался доволен своим номером, расположенном на втором этаже гостиницы. Огромная гостиная, с широким полукругом красных кожаных кресел, с позолоченным телефоном, а так же чудо американской техники холодильником составил бы честь любому президенту или королю, решившему остановиться в нем.

Ничуть не меньшим удовольствием была и гостиничная кухня, которой французские повара решили побаловать своего высокого гостя. Борис Викторович остался, очень доволен как печеночным паштетом, перепелами с устрицами, так и поданным к ним красным вином.

Торжественное подписание торгового договора было назначено на завтра и поэтому ничто не мешало господину Савинкову распорядиться имеющимся свободным временем по своему усмотрению. Благо все бумаги были уже не один раз согласованы и перетрясены экспертами и торговыми представителями.

С самого момента появления дорогого гостя на парижском перроне, за ним немедленно было установлено негласное наблюдение, силами особого отдела французской полиции. Велось оно и после вселения Савинкова в «Паллас» и поэтому, когда важная персона, поздно вечером покинула свои апартаменты, об этом стало немедленно известно господину Антуану Реви. Именно ему, опытному полицейскому, было поручено непрерывное наблюдение за заморским гостем.

Получив сигнал, господин старший инспектор продолжал ждать дальнейшего развития событий, внимательно склонившись над картой Парижа, покрытой особыми карандашными пометками. Когда агенты наружного наблюдения донесли, что русский вице-президент вышел из машины на Пляс Пигаль и вошел в знаменитое кабаре «Мулен Руж», глаза Реви блеснули азартным огнем..

- Жюно! Принесите мне смокинг и подготовьте Зизи, у неё сегодня выход – приказал он своему помошнику – охота начинается.

Не прошло и получаса, как у дверей знаменитого кабаре, возродившегося из руин пожара 1915 года, стоял хорошо одетый и явно преуспевающий господин. Важно поправив монокль в правом глазу, и бросив подбежавшему к нему лакею, плащ, перчатки и черный котелок, он вальяжно направился в зал, где наследницы знаменитой Ла Гулю и Жанны Динамит плясали озорной и искрометный канкан.

Едва господин инспектор появился в зале, как к нему незаметной тенью скользнул один из неприметных агентов наружки, скосив глаза на отдельный столик, заранее зарезервированный местной администрацией. За ним находилась рыжеволосая Клотильда, специальный агент, к услугам которой господин Реви прибегал в особо пикантных случаях.

К даме уже несколько раз пытались подсесть некоторые из посетителей кабаре, но каждый раз, красавица, имевшая очень богатую жизненную биографию, с гордостью потомственной аристократки отвечала: – я жду моего мужа, месье – и сопровождала свои слова взглядом, полного негодования.

Русский вице-президент был очень интересной фигурой, и французская разведка имела на него свои, далекоидущие планы. Собирая досье на господина Савинкова, французы обратились за помощью к некоторым эсерам, которые в силу сложившихся обстоятельств, после окончания войны не поехали на родину, и продолжали находиться в парижской эмиграции. Многие из них с горечью восприняли разрыв Савинкова с партией социалистов-революционеров и его активную поддержку генерала Корнилова в августе семнадцатого года. Влача жалкое существование на чужбине, бывшие соратники Бориса Викторовича охотно делились информацией о нем с французами, получая взамен некоторую денежную сумму.

Согласно этим сведениям, русский вице-президент имел две пагубные страсти; игру в рулетку и молоденьких девочек определенного типажа. Хорошо разбираясь в людях, которые по воле судьбы оказались на вершине власти, господин Реви, нисколько не сомневался, что они обязательно проявятся у его подопечного во время его визита в «столицу мира» Париж.

Прорабатывая свои возможные действия, старший инспектор был уверен, что Савинков обязательно посетит казино, желая взбудоражить кровь и испытать чувство азарта. Однако высокий гость решил взбудоражить себя иным способом.

Узнав о столь банальном выборе своего подопечного, месье Реви испытал в душе некоторое огорчение. Он несколько по иному представлял себе внутренний мир, такого известного боевика и авантюрного политика как Савинков, априорно ставя его несколько выше, над обычными людскими страстями.

- И это все, было – пробурчал под нос инспектор старую премудрость царя Соломона, не утратившая свою актуальность даже в двадцатом веке.

Отправляясь в «Мулен Руж», Савинков захватил с собой старого друга литератора Дмитрия Мережковского, приехавшего в Париж в качестве его личного секретаря. Заказав бутылочку золотистого «Аи», господа литераторы стали наслаждаться жизнью и трепетным зрелищем пляшущих красоток.

Присутствие Мережковского сильно мешало планам господина инспектора, но Клотильда смело заверила Реви, что без особого труда сможет нейтрализовать господина секретаря. У рыжеволосой красавицы была своя теория интерпретации людей, которая её мало, когда подводила. Согласно ей, визуально похожие друг на друга люди, были сходны между собой не только внешне, но и внутреннее, а господин Мережковский очень сильно походил на одного из прежних знакомых девушки.

- Готова заключить пари на десять франков месье Антуан, что он не равнодушен к рыжеволосым кокеткам с высокой грудью – сказала Клотильда, хищнически оценивая взглядом невысокого писателя, с темной окладистой бородкой. – Скажите когда.

- Принимается – ответил инспектор – для начала пусть разогреются и созреют.

- Хорошо, тогда я пойду, попудрю носик.

Теория Клотильды с блеском подтвердилась на практике, когда она, проходя между столов, неловко задела стул Мережковского, при этом ловко уронив к его ногам свою сумочку. Когда, бросившийся поднимать оброненный дамой ридикюль писатель ощутил тонкий волнующий запах духов исходивших от густых рыжих локонов Клотильды присевшей рядом с ним и увидел её смущенное лицо, он застыл в удивлении. Руки его ещё механически двигались, поднимая с пола женское имущество, а сам Дмитрий Сергеевич стремительно падал в омут чистых синих глаз. Принимая из рук Мережковского сумочку, Клотильда расчетливым движением привела в действие свою грудь, чем окончательно добила русского писателя. Лишь только заметив движение обтянутой платьем женской прелести, властитель людских дум, моментально нарисовал в своем сознании все остальное, что привело его в сильный восторг и смятение.

Возможно, в этом было виновата вторая бутылка игристого вина, но уже через минуту Клотильда, сидела за столиком русских гостей, и сильно стесняясь, отвечала Дмитрию Сергеевичу на вопросы, которыми он буквально её завалил.

Рыжеволосая красавица не произвела особого впечатления на Савинкова, но то, как азартно и напористо Мережковский наседал на Клотильду, уверенно покоряя один бастион за другим, вызвало в душе бывшего эсера глухую зависть. Учтиво поддерживая беседу, Савинков упорно делал вид, что не замечает пытливых взглядов своего товарища, настойчиво просящего разрешение временно покинуть своего друга.

Сидя за своим столом, инспектор с восхищением наблюдал за игрой Клотильды. Поймав кураж, она столь уверенно и правдоподобно вела свою партию, что в этот момент её игре могли позавидовать лучшие актрисы столичных театров. Правильно оценив положение, кокотка подала Реви условный знак и к русским гостям подошла ослепительная Зизи.

Конечно, для некоторых ценителей женской красоты, она не дотягивала до этого титула, но в отношении господина Савинкова, это был удар, что называется в десятку. Возможно, черноволосая соблазнительница была не столь ярка и прекрасна, но все её недостатки с лихвой окупал юный возраст. Она была подобно чудному цветку, который только раскрылся и засиял первоцветной красотой, упоительно наслаждаясь каждой минутой своего земного бытия.

Зизи невинно предстала перед объектом, прося угостить её сигареткой и все остальное было делом техники. Крепость пала, чего собственно и добивался господин старший инспектор.

Вышколенная прислуга «Паласа», сделала всё, чтобы на пути месье Реви, шедшего к апартаментам русского гостя никого не было. Было начало восьмого, когда француз, мягко, но требовательно постучал в дверь номера. Некоторое время, за дверью никто не подавал никаких признаков жизни и только после повторного стука, ранний гость получил разрешение войти.

Одетый в наскоро наброшенный халат, господин Савинков был явно не в лучшей своей форме. Нежелательные последствия вчерашнего развлечения присутствовали на его лице.

- Чем обязан мсье…?

- Густав Паскаль – поспешил представиться инспектор.

- Чем обязан столь раннему визиту мсье Паскаль – недовольно поинтересовался Савинков, наметанным взглядом распознав в визитера представителя закона.

- Я являюсь – начал Савинков, но француз мягко перебил его.

- Я прекрасно знаю, кто вы такой уважаемый Борис Викторович и только из уважения к вашему высокому рангу, заставило меня явиться к вам в столь раннюю пору, дабы уладить одно дело.

- Какое дело!? – с негодованием поинтересовался Савинков, нутром чуя приближающуюся беду.

- Самое банальное дело мсье Савинков, быстрое разрешение которого выгодно не только вам, но и нам. Позвольте присесть?

- Прошу – после некоторого промедления сказал рассерженный собеседник, указывая французу на одно из кожаных кресел. - Итак, о чем пойдет речь?

- О маленькой Зизи, с которой вы вчера познакомились в «Мулен Руж», а затем скоротали приятный вечер в этих стенах.

- Хочу сразу сказать вам мсье Паскаль, коль вы так хорошо знакомы с моей личной жизнью, все, что произошло между мною и мадмуазель Зизи, было по обоюдному согласию. И ни о каких насильственных действиях в отношении неё с моей стороны, не может быть и речи! – веско бросил Савинков, покрывшись красными пятнами гнева.

- Напрасно вы так горячитесь мсье Савинков, я отнюдь не из полиции нравов, а скромный чиновник министерства иностранных дел. И смею заверить вас своей честью, что ни о каком изнасиловании дело не идет.

- Да? – удивился Савинков, а затем настороженно спросил – тогда, что привело вас ко мне в столь ранний час?

- В столь ранний час меня привела только забота о вашем добром имени, господин вице-президент. Все дело в том, что мадмуазель Зизи, состоит на учете в полиции, как лицо, с четырнадцати лет занимающееся проституцией. Так же она неоднократно задерживалась за мелкие кражи. Вот её полицейское досье. Как видите, несмотря на свой юный возраст, мадмуазель довольно известна нашим полицейским.

Реви, проворно извлек из своего портфеля пачку бумаг и любезно протянул её собеседнику, которые тот не взял в руки, посмотрев на них с явной брезгливостью.

- Как мужчина, я вас прекрасно понимаю мсье Савинков, она совершенно не похожа на жрицу любви с пляс Пигаль. Я сам бы ошибся относительно мадмуазель Зизи, если бы столкнулся бы с ней нос к носу – доверительно произнес француз, но Савинков не позволил себя обмануть. Он был стреляным воробьем.

- Тогда, я думаю инцидент можно считать исчерпанным мсье Паскаль. Благодарю вас за информацию, впредь я буду осмотрительнее в выборе знакомств.

Собеседник учтиво нагнул голову, однако не спешил покинуть апартаменты вице-президента.

- Что-нибудь ещё? – быстро спросил Савинков, подозревая скрытый подвох.

- Все дело в том, что этой ночью, мадмуазель Зизи была задержана, при попытке сбыть вот этот золотой медальон – француз извлек из кармана означенную вещицу. – На допросе она рассказала, что провела эту ночь с вами, получив за свои услуги две тысячи франков, а так же похитила эту дорогую вещицу из кармана вашего пиджака. Был составлен протокол, Зизи подписала его и во избежание нежелательной огласки мне поручено вернуть вам похищенную вещь.

- И это всё? – поинтересовался Савинков, продолжая искать подвох в словах собеседника.

- Да, месье Эжен – учтиво произнес Реви и от этих слов у Савинкова дернулась щека. Именно так он и представился Зизи в момент их знакомства.

- Поскольку вы являетесь потерпевшей стороной, мое начальство поручило мне передать похищенную у вас вещь, получить расписку и пожелать приятного пребывания в Париже, месье Савинков – миролюбиво разъяснил француз, положив золотой медальон на полированный журнальный столик, вместе с блокнотом и вечным пером.

Только одно мгновение в глазах Савинкова было замечено колебание, а затем он произнес холодным ровным голосом.

- Я не буду писать никакой расписки мсье Паскаль. Мадмуазель Зизи ошиблась, это не мой медальон.

- Но…

- Я ещё повторяю вам, мсье. Это не мой медальон и покончим с этим делом раз и навсегда. Заберите его вместе со всеми остальными вашими бумагами.

Савинков решительно встал, демонстрируя незваному гостю свою решимость закрыть эту щекотливую тему раз и навсегда. Реви изобразил на своем лице полное огорчение, от столь неадекватного поведения своего собеседника.

- Напрасно вы видите в моих действиях тайный умысел мсье Савинков. Если вы не желаете писать расписки так тому и быть. Досадный инцидент исчерпан, а это главное. Для нас, принимающей стороны, важно устранение любых неприятностей у столь важного гостя как вы, месье Савинков. Мы французы очень заинтересованы в хороших отношениях с Россией. Всего доброго, господин вице-президент.

Инспектор одним движением сгреб со стола блокнот и бумаги, ловко запихнул их в портфель и, приподняв шляпу, с гордым видом откланялся, оставив лежать злополучный медальон на журнальном столике. Первый шаг в многоходовке по вербовке русского вице-президента французской полицией был сделан. Отныне, его связь с проституткой была надежно закреплена документами, ровно, как и личной встречею, отрицать которую Савинков уже никак не сможет. «Медовая ловушка» прочно захлопнулась.

В это время Париж был не только культурной столицей мира, но и не без основания именовался столицей шпионов и дипломатов. После торжественного подписания Версальского мира, сотни, если не тысячи разномастных шпионов и разведчиков хлынули во французскую столицу, подобно бабочкам на свет яркой лампы. Какие только тайных переговоров не велись в многочисленных парижских бистро и кофе. Какие только соглашения и заговоры не организовывались на потайных квартирах французской столицы. Разведки различных стран активно ловили свою рыбку в мутных водах в потайной жизни Парижа.

Не отставала от других своих конкурентов и британская разведка, чьи представители чувствовали вполне уютно, под парижскими крышами. Под одной из таких крыш, на конспиративной квартире состоялась встреча британского резидента сэра Готфрида Тьюби, со своим тайным агентом мистером Хью Тальботом, выполнявшим особую миссию в Германии. Вот уже в течение двух лет он исправно курсировал между Берлином и Парижем, оказывая финансовую помощь, тайной организации бывших офицеров рейхсвера под названием «Консул».

Недовольные поражением германского рейха в мировой войне, они страстно желали, если не вернуть было могущество своей страны, то, по крайней мере, отомстить предателям тыла, нанесшим подлый удар в спину, истекающему кровью рейхсверу. Ослепленные своим желанием, господа офицеры совершенно не интересовались, откуда для их организации поступает столь щедрая денежная помощь. Ведомые капитаном Германом Эрхардтом, они честно отрабатывали потраченные на них деньги британских налогоплательщиков.

Изначально задуманный как орудие скрытого террора, «Консул» быстро нарастил свои мускулы, и принялся проводить различные акции устрашения и наказания. Первыми его жертвами оказались мелкие политиканы и кайзеровские чиновники, которые, по мнению мстителей, имели свои грехи в развале империи, или чем-то сильно досаждали интересам британской стороны. Первым громким деянием детища Эрхардта, стало убийство видного баварского политика Матиаса Эрцбергера. Его автомобиль, привезший депутата рейхстага к дверям его дома, среди белого дня, был обстрелян двумя неизвестными, которые смертельно ранили Эрцбергера, а так же убили его шофера и личного секретаря.

Вся Германия была в ужасе от случившегося, поскольку так открыто и демонстративно, в стране ещё никто никогда не действовал. Полиция с ног сбилась в поисках злоумышленников и вскоре вышла на их след. Манфред Липке, бывший обер-лейтенант рейхсвера оказал вооруженное сопротивление при задержании и был убит полицейскими чинами. Другой, унтер-офицер Эрнст Кройсберг был взят живым к огромной радости директора криминальной полиции республики. Однако радость его была преждевременной.

Эрхардт, через подставных лиц нанял одного из лучших баварских адвокатов и весь судебный процесс из обвинения против террориста превратился в судилище над существующим режимом. Кройсберг представил убийство Эрцбергера как личный протест против деяний продажных политиков, доведших страну до её нынешнего состояния.

Неоднократно речи подсудимого прерывались криками одобрения, а когда был объявлен приговор в двенадцать лет тюрьмы, ранее никому неизвестный Кройсберг сразу превратился, чуть ли не в национального героя.

Купленный на британские деньги молодой журналист Йозеф Геббельс, удачно представил читателям своей газеты Кройсберга, как самого обычного немца, честно воевавшего все четыре года за фатерлянд, и совершивший этот поступок, пытаясь привлечь внимание простых обывателей к бедственному положению страны.

Лондон остался, очень доволен столь удачным дебютом «Консула», что проявилось новым денежным вливанием в кассу новоявленных подпольщиков. С этого момента, молодцам господина Эрхардта предстояло сыграть важную роль, как в истории Германии, так и во всей европейской политики.

Поставив Германию на колени, отняв у неё часть земель и опутав страну цепкой паутиной репараций и контрибуций, англичане были очень обеспокоены быстрым межгосударственным сближением немцев и русских. С начала 1922 года, противодействие столь опасному для Англии союзу двух бывших противников, стало одним из главных вопросов британской европейской политики. Не имея возможности открытого противодействия, английские дипломаты выдвинули на передний край борьбы свои тайные спецслужбы.

- Как дела у наших подопечных, Хью? – поинтересовался Тьюби, неторопливо располагаясь в большом потрепанном кресле гостиной. Бедный предмет обихода жалобно поскрипывал под тяжестью грузного тела британца, но мужественно держался, демонстрируя отличное качество работы французских мебельщиков.

- Все прекрасно сэр – ответил собеседник. Он представлял собой полную противоположность Тьюби, как в росте, так и в весе. – Наши птенцы рвутся в бой и мне порой приходиться прилагать серьезные усилий, чтобы удержать их в повиновении.

- И вы полагаете, что они готовы покарать каждого, на кого укажет ваш палец?

- Не хочу показаться нескромным сэр, но это так.

- Даже если им будет президент Эберт?

От этих слов на лице у Тальбота застыло удивление, что слегка позабавило Тьюби.

- Вы шутите сэр? – осторожно спросил он своего собеседника, который с видимым наслаждением курил сигарету в мундштуке. Тьюби не спешил с ответом, медленно пуская дым, с хитрецой рассматривая своего агента. Наконец доведя паузу до максимально возможной длительности, он открыл рот.

- Конечно, шучу Хью. Не обижайтесь. Я только хочу узнать, как далеко они готовы шагнуть вперед и только.

- Они готовы сделать новый шаг, но боюсь, что президент Эберт им будет не по зубам.

- Его так хорошо охраняют? Или ваши подопечные прониклись симпатией к нему?

- Нет, ни то и не другое сэр. Просто Эрхардт считает, что убийство президента, принесет его стране больше вреда, чем пользы.

Тьюби понимающе кивнул головой

- У вашего подопечного есть мозги Хью. Убийство Эберта никому не выгодно, кроме его партии, которая стремительно теряет популярность на фоне бедственного положения в стране. Нет, президент Эберт нам не нужен. Его песня спета и через год, через два его вынудят освободить занимаемое кресло.

Услышав эти слова, Тальбот успокоился, но не надолго.

- Германский президент может спать спокойно, но вот узду для своих питомцев, дорогой Хью вам придется отпустить.

- Кто? – быстро спросил Тальбот, и на это раз на лице сэра Готфрида не было и тени усмешки.

- Тот, кто очень серьезно мешает нашим интересам в Германии, усиленно склоняя её в сторону русских, приводя в бешенство наш Форин-офис. Вальтер Ратенау. Он не внял сделанному ему предостережению в Локарно и за полгода подготовил и подписал мирный договор с Россией не только о дружбе и сотрудничестве, но и о не нападении и помощи друг другу в случаи конфликта с третьей стороной.

Глаза Тьюби блеснули холодной яростью, и толстые мясистые пальцы с силой сжали сигаретный мундштук. Тальбот хорошо понимал гнев и негодование своего шефа. Берлинский договор полностью снимал с германской республики статус политического изгоя и открывал дорогу в европейскую политику как полноценному партнеру.

- Короче, приговор Ратенау вынесен, и привести в исполнение, поручается вам и вашим подопечным. Все ясно? Вопросы?

- Устранение такой фигуры как Ратенау подведет черту под деятельностью «Консула» - осторожно начал Тальбот, но собеседник перебил его.

- Я хорошо понимаю, что это будет лебединой песней вашего детища Хью и вам чертовски не хочется расставаться с делом, которому вы отдали столько сил и энергии, но что делать. В большой политике постоянно приходиться чем-то жертвовать ради интересов империи.

Заметив тень разочарования на лице собеседника, Тьюби сочувственно произнес.

- Вижу. Хорошо вижу, что вам жалко сворачивать деятельность «Консула», но ведь он изначально задумывался как одноразовая акция широкого масштаба. К чему зря грустить, дружище. Пусть немецкие патриоты разберутся с этим заносчивым евреем, а мы с вами, за это получим похвалу и поощрение от высокого начальства.

Тьюби затянулся в последний раз сигаретой, после чего заговорил командным тоном, не допускающего ни малейшего противоречия.

- Не следует посвящать Эрхардта во все подробности этого дела. Напирайте больше всего на расовую принадлежность Ратенау и говорите, что вам хорошо известно о его тайной роли в истории со свержением кайзера. Судя по вашим докладам, Эрхардт ярый националист и монархист, так, что ваши слова упадут на благоприятную почву.

До самого конца, постоянно держите дело под контролем, но связь поддерживайте только с Эрхардтом и ни с кем другим. После устранения Ратенау немедленно уезжайте через датскую границу. На всякий случай, вот ваш шведский паспорт – Тьюби легко для своей комплекции покинул кресло и быстро подошел к секретеру, из которого извлек запечатанный конверт.

- Второй секретарь нашего посольства в Копенгагене будет предупрежден о вас и в случаи какого-нибудь форс-мажора окажет вам помощь. Есть ли вопросы? Нет? Вот и прекрасно.

Готфрид протянул руку и крепко пожал ладонь Тальбота.

- Да храни вас Провидение милый Хью, Британия надеяться на вас.

Силу поддержки божественного провидения в отношении порученного ему дела, сэр Готфрид в полную силу смог оценить через полторы недели. Именно такой срок, понадобился молодцам господина Эрхардта, чтобы подготовиться отработать потраченные на них британские фунты.

Министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау ехал на заседание рейхстага, где должен был делать доклад по запросу фракции социал-демократов. Он совершенно не хотел выступать перед толпой постоянно галдящих депутатов. Ратенау был очень занят подготовкой заключения большого договора с болгарами и французами. Подписание их, после заключения аналогичного договора с русскими, полностью выводило Германию из политической изоляции в Европе, столь заботливо поддерживаемого Англией и её европейскими «младотурками» Польшей, Румынией и Грецией. Все эти государства, верой и правдой служили интересам британской короны, неизменно поддерживая любую дипломатическую инициативу Лондона в Европе.

Правительство Чехия и Югославия, среди чьих граждан, были довольно сильно развиты прорусские настроения, занимали нейтральную позицию, стремясь угодить всем сторонам. Единственной страной Европы, которая открыто, шла в фарватере России, была Болгария со своим героем президентом Радко Дмитриевым.

Открытый автомобиль, в котором ехал Ратенау был довольно заметен среди прочих авто снующих по берлинским мостовым, поскольку его радиатор был украшен маленьким трехцветным штандартом нового немецкого государства. Он давал владельцу автомобиля право беспрепятственного проезда по всем дорогам молодой республики.

Стоявшие на перекрестках дорог шуцманы, послушно отдавали честь, когда такая машина проезжала мимо них, но Вальтер Ратенау не обращал на это никакого внимания. Откинувшись на спинку просторного заднего сидения, Вальтер Ратенау бегло просматривал свою дипломатическую почту, доставленную специальным курьером иностранных дел, к нему домой. Маленький золотой карандашик проворно скользил по страницам докладов, писем и донесений, выделяя из них всё нужное, по мнению министра.

Зная любовь господина министра к комфорту и спокойствию, шофер не особенно давил на газ, стараясь вести машину как можно мягче и плавне, дабы лишний раз не тревожить своего пассажира.

Пользуясь тем, что скорость автомобиля Ратенау была, не столь высока, вслед за ним, от самого особняка министра двигался другой автомобиль с открытым верхом, в котором на заднем сидении впившись глазами в преследуемый лимузин, сидели скромные представители мюнхенской кампании по продажи древесины Юрген Кляйн и Йозеф Берхтольд. За рулем этой машины находился молодой литератор Эрнст фон Саломон, правда, совершенно неизвестный столичной публике.

Зная время и место, куда должен приехать министр Ратенау, представители подпольной организации «Консула» не торопились обнаруживать своё присутствие раньше времени. Постоянно имея перед собой одну или две машины, террористы подобно опытным охотникам, всё время находились за спиной своей жертвы, неотступно следя за ней.

Кульминационный момент наступил, когда лимузин министра остановился вблизи рейхстага и, подхватив портфель, Ратенау встал с заднего сидения во весь рост. Повернувшись лицом к тротуару, он терпеливо ждал, когда шофер обойдет машину и откроет ему дверцу.

В этом самый момент, мимо них медленно проехал автомобиль преследователей, из которого по фигуре Ратенау раздались револьверные выстрелы. Опытный офицер Йозеф Берхтольд, во избежание возможности осечки в столь важный момент, предпочел армейскому пистолету простой и безотказный револьвер. За тот короткий период, что ему было отведено судьбою, он успел полностью опустошить весь барабан, но только три пули нанесли Ратенау серьезные повреждения.

Вслед за своим товарищем по подпольной борьбе в дело вступил и Юрген Кляйн. Когда только машина террористов уже стала отъезжать от места покушения, в автомобиль министра полетела граната. Описав плавную дугу, она упала точно на заднее сидение лимузина. Раздался оглушительный взрыв, который разметал во все стороны фрагменты богатого убранства кузова лимузина, но вот только Ратенау он не причинил особого вреда.

В момент взрыва, раненый министр лежал на тротуаре, выпав из машины через распахнутую водителем заднюю дверь. Вся сила взрыва пришлась на застывшего в изумлении шофера и находившегося поблизости полицейского, который бросился к упавшему на землю Ратенау. Подобно осенним листьям, они были отброшены в сторону от автомобиля мощной взрывной волной и рухнули на тротуар недвижимыми окровавленными телами.

Граната ещё не успела взорваться, как Берхтольд стремительно поднял откидной верх заднего сидения, и машина террористов стала стремительно удаляться с места преступления. Её никто не пытался задержать, поскольку для многочисленных зевак подобные действия были чем-то из ряда вон выходящих. Мирные обыватели просто не могли поверить, что среди белого дня, можно было так просто убить члена германского правительство.

Раненый Ратенау прожил ещё четыре часа и скончался в хирургическом отделении знаменитой берлинской клиники Шарите от большой кровопотери не приходя в сознание, несмотря на самоотверженные усилия медицинского персонала.

Убийство такого политического деятеля как Ратенау вызвало бурю протестов и шквал негодования среди депутатов рейхстага. Уже вечером, сразу после получения известия о смерти министра иностранных дел, германские депутаты почти единогласно потребовали от президента страны срочного расследования убийства и немедленного наказания виновников.

Берлинской полиции удалось по горячим следам задержать только одного из участников нападения, Юргена Кляйна. Все остальные смогли ускользнуть от правосудия. Задержанный террорист не отрицал свою вину, а так же принадлежность к подпольной организации «Консул». Он мужественно держался на допросе, но после применения к нему третьей степени устрашения по личному распоряжению Эберта, назвал своих соучастников и дал показания против Эрхардта.

Это дало возможность следователю по особым поручениям Фляшке, радостно рапортовать президенту о первых громких успехах этого дела, но как показало время, радость его была преждевременной. Следующим утром, Кляйн был найден у себя в камере повешенным на простыне. Сделал это он сам, или кто-то помог ему унести свои тайны в могилу, осталось неизвестным.

Гибель Ратенау, вызвала большой переполох не только в самой Германии, но далеко за её пределами. Американский президент Гардинг, очень расстроился, когда его личный секретарь мистер Джулиус доложил ему печальные новости из-за океана. В этот момент Гардинг принимал у себя госсекретаря Чарльза Хьюза.

- Жаль, очень жаль – произнес президент, уютно расположившись под струями прохладного воздуха, нагнетаемого вентилятором. За окном стояла жаркая погода, и наличие вентилятора в президентском кабинете было истинным спасением для Гардинга.

- Я всегда относился с большой симпатией к мистеру Ратенау, поскольку считал его одним из самых толковых и прагматичным деятелей Германии. Его смерть большая потеря для наших интересов.

- Бросьте Уоррен. Смерть Ратенау большая потеря для русских, союз с которыми тот столь упорно развивал, но никак не для нас – не согласился с президентом Хьюз. В ответ Гардинг только хитро усмехнулся, с видом человека знающего чуть больше, чем его собеседник.

- Да будет вам известно Чарльз, Ратенау никогда не был ярым сторонником России и поборником их интересов. Он всегда делал только то, что было выгодно его родине и ему лично. Русские раньше всех других членов Антанты предложили Германии за умеренную плату вылезти из грязи, и Ратенау цепко ухватился за потянутый палец обеими руками.

- И, тем не менее, он верно и честно служил господину Алексееву, планомерно толкая свою страну в объятия России – не сдавался Хьюз.

- Что же ему оставалось делать. Русские честно выполняли взятые на себя обязательства, не давая возможность Ратенау вильнуть на сторону. Или если быть точным почти не давали.

- Что вы хотите сказать? – удивился Хьюз. Президент вновь покровительственно улыбнулся и любезно пояснил.

- Пару месяцев назад, Ратенау имел приватный разговор с Джозефом Лебовски, родным братом заместителем председателя Резервного банка.

- Естественно, речь шла о списании военных репараций? – быстро спросил госсекретарь.

- Естественно о них и … - Гардинг сделал многозначительную паузу, выжидательно посмотрев на Хьюза ожидая его реакции, но тот молчал.

- И, обсуждались условия возможности предоставления немцам кредита в размере двадцати пяти миллионов долларов. Заметьте Хьюз, долларов.

- Я понял вашу мысль господин президент. И каковы результаты беседы?

- Это был только зондаж почвы серьезных переговоров. Если хотите, я дам вам Чарльз письменный отчет Фила Лебовски, составленный им сразу по прибытию в Вашингтон. Там есть интересные моменты.

- Буду рад ознакомиться с ним – любезно произнес Хьюз, хотя в душе он был зол на Гардинга. Он известил госсекретаря о тайных переговорах с Ратенау только потому, что их главный фигурант был мертв и уже не представлял большой ценности в политических делах.

- Вот поэтому я и говорю, что смерть Ратенау для нас большая потеря. Договорись мы с немцами об этой займе, и Германия с легкостью поменяла бы свою ориентацию с востока на запад, при всей той добродетельности, которую проявила к ней Россия. У русских просто нет возможности перебить такой финансовый куш.

- Да вы правы Уоррен, при всех их успехах, дела у русских обстоят не столь хорошо, как об этом говорит мистер Алексеев со страниц своей прессы. Начав раздачу земли крестьянам, он смог открыть клапан и понизить внутреннее напряжение своей страны. Большой крестьянский бунт, столь усердно предсказываемый нашими экспертами и на который мы очень рассчитывали вкупе с англичанами, не состоялся. Худо-бедно, но русские крестьяне получают земельные наделы, которые им в свое время обещал генерал Корнилов и это лучше всего укрепляет авторитет президентской власти, несмотря на все перекосы и шероховатости.

- Перекосы и шероховатости? Видимо вы, сэр имеете в виду недавние крестьянские выступления в Тамбовской и Воронежской губерниях. А так же многочисленные волнения на Украине. Позволю вам заметить, что при их подавлении погибло свыше двухсот человек и около полутора тысяч, были высланы в Африку. Это ужасно.

- Ну, для русских Чарльз это вполне приемлемые цифры. Они издавна привыкли бунтовать, выражая этим своё не согласие с действиями центральных властей. По их пониманию это единственная форма протеста, которая быстро находит отклик со стороны верхов.

- Варварский способ сэр.

- Вы правы, варварский, но весьма быстрый и зачастую эффективный способ в диалоге с любой властью – не согласился Гардинг со своим собеседником.

- По моему поручению, принстонские профессора составили пояснительную записку по истории демократии в России, и я открыл для себя довольно много нового об этой стране и её народе. Их беда в том, что у них не хороших законов, а когда они все-таки появляются, то всегда появляется что-то, что мешает им работать в полную силу.

- Что-то или кто-то? – с холодной улыбкой молвил дипломат.

- С вами приятно иметь дело Чарльз, кто-то. И этот кто-то их родные чиновники, как правило, в лице губернатора и его многочисленной и очень прожорливой свиты. Знаете, как их называют русские? Крапивное семя. Это нечто сродное нашему чертополоху – любезно пояснил президент, заметив непонимание на лице Хьюза.

- Да, очень своеобразный у них юмор.

- Юмор да – согласился Гардинг - но сейчас это семя усиленно саботирует промышленную программу президента Алексеева. Согласно последним донесениям русские вкладывают в неё огромные средства, которые активно растаскиваются крапивным семем на свои нужды.

- Совершенно верно сэр. Наш посол в Москве извещает меня, что уровень коррупции в стране упорно ползет вверх и даже грозная ЧКа, плохо справляется с ней.

- Вот как? А я считал ЧКа довольно солидной организацией государственного контроля и наказания преступной деятельности.

- Она была хороша в военное время, но мирные условия диктуют свои условия. Зарплата простых следователей довольно низка и при желании можно очень легко найти слабое звено в этой цепи.

Русские чиновники умело подкупают следователей и контролеров, заставляя их закрывать глаза на свои махинации.

Хьюз замолчал, потянулся за стаканом с холодным чаем и, увидев заинтересованность в глазах президента, продолжил.

- По последним дипломатическим сведениям за спиной столь ужасного явления как коррупция стоят британцы.

- Всё никак не могут простить русским их послевоенные успехи и стремятся всевозможными способами если не свергнуть их с пьедестала, то хотя бы основательно подпортить им кровь. Извечная британская нелюбовь, к любому более удачливому сопернику по Большой игре – сказал философически Гардинг.

- Зачем бороться с властью, подвергаясь ежеминутного разоблачения, когда можно спокойно получить почти все, что тебе нужно с помощью концессий. Начав промышленное переоснащение страны, сильно Алексеев нуждается в дополнительных прибылях, которые ему могут принести только иностранные концессии.

При упоминании о концессиях, Гардинг вспомнил интересный разговор, состоявшийся у него на днях с министром торговли Гувером, передавшего ему конфиденциальное послание от влиятельной группы лиц обеспечивших Уоррену финансовую и деловую поддержку в его борьбе за кресло в Белом доме.

- Недавно у меня был мистер Гувер, и высказал очень дельную мысль. Он предлагает при поддержке государственного департамента создать специальную ассоциацию по получению у русских различных концессий. Господа Варбург, Вандерлип и Хаммер любезно согласились быть её финансовыми соучредителями – многозначительно уточнил президент, давая понять Хьюзу, кто будет играть главную скрипку в новой ассоциации. – Какие на ваш взгляд Чарльз у нас могут быть успехи в столь важном деле?

Услышав вопрос президента, Хьюз мысленно похвалил себя за предусмотрительность и дальновидность. Не далее как вчера он получил от своего секретаря подробный отчет по этому вопросу, который основывался на многочисленных дипломатических донесениях за последние три месяца поступивших в Вашингтон.

Ничуть не изменившись в лице и демонстрируя американскую хваткость и деловитость, Хьюз неторопливо достал из кармана записную книжку в кожаном переплете и, открыв её на нужном месте, буднично поинтересовался у Гардинга: - Что их конкретно интересует сэр? Нефть, лес, пушнина или полезные ископаемые?

- Всё в общих чертах.

- На Бакинские нефтяные концессии русских, сейчас активно претендует Англия и боюсь, что здесь нашим предпринимателям мало, что светит. В Баку у англичан старые интересы и довольно прочные связи с русскими чиновниками. Даже если господа Варбург и Хаммер смогут перебить британские цены, то они вряд ли дадут им там спокойно работать.

Кроме каспийской нефти, британцы успели уже прибрать к рукам пушнину и лес русского севера в районе Архангельска и Обской губы, а так же начали активную разведку полезных ископаемых на Кольском полуострове. Так же наши «старшие братья» прочно ухватились за незамерзающее побережье Баренцевого и Белого моря. Согласно последним сведениям они бы с удовольствием развернули бы в этих водах свой рыбный и звериный промысел, но им сильно мешают военно-морские корабли русских, которые арестовывают все рыболовецкие суда вошедшие в воды Белого моря.

- Так им и надо – недовольно бросил Гардинг – но что же свободно от всепроникающего британского взора?

- Тихоокеанское побережье Чукотки, Камчатки, северная половина Сахалина и внутренняя акватория Охотского моря, но здесь большие виды имеют японцы. Они уже сейчас активно противодействуют нам в получении тамошних концессий, но пока не особенно успешно.

- Понятно. А что Урал и Сибирь?

- Здесь дела обстоят куда лучше. Есть возможность получить концессию на разработку медных и серебряных уральских месторождений. До них, у русских просто не доходят руки, при всем их желании самим пользоваться богатствами своих неистощимых недр. Что же касается Сибири, то согласно достоверным данным, на территории Восточной Сибири имеются богатые залежи золота, платины и других ценных металлов. Это в первую очередь Саяны и Алдан. По заключению русских геологов, своими запасами золота эти горы мало, чем уступают нашей Калифорнии.

- Но Сибирь это так холодно и очень затратно. Есть ли, что хорошего южнее?

- Южнее? Южнее только Гурьев с его нефтью, а так же полуостров Мангышлак, который имеет хорошие предпосылки к широкомасштабной разведке и освоению его недр.

- Мангышлак – с трудом произнес Гардинг, презрительно скривив губы – дурацкое название, но я постараюсь его запомнить. Что ещё?

- Есть смыслы попросить уступить русских несколько фабрик и заводов в европейской части России связанных с производством продукции легкой промышленности. Это вполне быстро окупаемые виды вложения капитала. Заводы тяжелой промышленности находятся все под контролем государства, и соваться туда нет ни какого смысла.

- Скажите Чарльз, а кто у русских руководит выполнением индустриальной программы?

Хьюз на мгновение заглянул в записную книжку и затем, собравшись с духом, произнес.

- Глеб Максимилианович Кржижановский. Чертовски трудная русская фамилия и имя, сэр.

- Да вы правы, очень сложная фамилия для нашего уха. Признаться честно я никогда не слышал о русских банкиров или промышленников с такой фамилии. Что о нем известно?

- Он не банкир и никак не связан с финансовыми или высокими кругами. Как говорят сами русские разночинец. По отзывам знающих его людей, блестящий ум и эрудит. С отличием окончил Петербургский технологический институт, но сделать карьеру ему помешало увлечение политикой, что так свойственно молодым европейцам. Из-за притеснений полиции эмигрировал в Швейцарию, где и находился до начала войны. Путь домой ему открыла русская революция, а после переворота генерала Корнилова, кто-то рекомендовал господина Кржижановского в аппарат мистера Алексеева, тогдашнего генерал-губернатора Москвы. Так началась его дорога наверх.

Наш посол в Москве мистер Трынкинс, характеризует господина Кржижановского не как серьезного политика, а как хорошего практика и исполнителя чужой воли. Он всегда старается доводить всё до конца, но при этом не забывает и свои прежни увлечения.

- Выпивка, женщины, азартные игры? – с интересом спросил Гардинг, для которого два из перечисленных им увлечений были в большом почете.

- Увы, нет сэр. Он полностью равнодушен к подобным соблазнам – ответил госсекретарь.

- Тогда наверняка деньги, власть и слава – безапелляционно сказал президент и снова не угадал.

- Нет, сэр.

- Уж не святой ли он человек Чарльз? Крыльев мистер Трынкинс у него не заметил?

- Нет, сэр не заметил.

- Тогда может быть он фанатик или альтруист? В жизни подобное иногда встречается.

- Снова мимо. У господина Кржижановского любовь к научным исследованиям и точным наукам, и он утоляет свою жажду познания за государственный счет.

- О, боже правый, он скрытый мошенник! Ну, хватит о нём Чарльз, тем более я вижу, как вам каждый раз трудно произносить эту русскую фамилию. Скажите мне только одно, каковы реальные шансы того, что программа индустриализации увенчается успехом.

- По твердому заверению наших финансовых и промышленных экспертов, в указанные русскими сроки, они никогда не смогут воплотить в жизнь всего задуманного. Возможны некоторые малые успехи, но всё, это нереально. У них просто нет возможности для столь широкомасштабных изменений.

- Выводы ваших экспертов Чарльз, полностью совпадают с выводами моих. Видно не зря мистер Уэллс назвал Алексеева «кремлевским мечтателем» – сказал президент, подводя черту под обсуждением.

– Значит, нам не стоит в серьез опасаться русских амбиций и нет никакого смысла помогать англичанам в их противодействии мистеру Алексееву.

- Я уверен, что на их фоне мы будем выглядеть в глазах русских верными союзниками – подхватил мысль президента Хьюз.

- Верно, верно. На фоне черта мы действительно окажемся ангелами – Гардинг довольно потер руки – за это дело определенно надо выпить Чарльз.

- Непременно, господин президент – и оба джентльмена подняли бокалы с виски за успех и процветание звездно-полосатого флага.

Документы того времени.

Из докладной записки начальнику Генерального штаба России фельдмаршалу Слащеву от начальника оперативного отдела генерал-майора Шапошникова от 11 августа 1922 года.

Всё то, что указал в своём послании подполковник Максимов, отгружено в полном объеме и указанные сроки. Большая часть груза уже прибыла в Кашгар, включая спецотряд номер два. В отношении действий полковника Климовича начато служебное расследование.

Генерал-майор Шапошников.

Из докладной записки личную канцелярию президента России от главы торговой делегации Арбузова Н.К. от 14 августа 1922 года.

Проведя многочисленные переговоры с различными представителями германских деловых кругов, а так же основываясь на информации полученной по личным каналам, можно дать следующее заключение.

Внутренне-экономическое положение Германии продолжает находиться в плачевном состоянии, что обусловлено огромными выплатами военных репараций и контрибуции, не позволяющие стране вернуться на довоенный уровень экономики. Кроме этого большие экономические трудности вызывает большой наплыв беженцев и вынужденных переселенцев из Польши, Чехословакии и Кенигсберга. Это обстоятельство порождает высокую безработицу и неуверенность граждан в завтрашнем дне, как среди простых рабочих, так и среди инженерного состава. Среди последних, весьма высок процент людей, готовых выехать за пределы страны в поисках работы.

Во время приватных бесед, многие специалисты и инженера выразили готовность выехать в Россию для получения работы по своим специальностям с гарантией получения твердого заработка, пусть даже не на высокооплачиваемые должности. Оптимальный срок пребывания в нашей стране, на который соглашалось большинство из опрошенных специалистов, это два-три года.

Многие из опрошенных согласны выехать из Германии вместе с семьями, при условии предоставления жилища и оплаты проезда. Список специалистов, с указанием их профессий и местом проживания прилагается.

Арбузов Н.К.

Из доклада председателю ГПУ Дзержинскому от начальника третьего отдела следственно-оперативного управления С. Ганджубаса от 12 августа 1922 года.

9 августа этого года, в Харькове, во время проведения оперативно-агентурного действия сотрудниками харьковского ГПУ был задержан британский гражданин Сидней Рейли. Сам момент задержания был проведен на квартире инженера тракторного завода господина Зданковича, который согласно ранее достигнутой договоренности, должен был передать гражданину Рейли сведения, составляющие государственную тайну.

При задержании, у гражданина Рейли в набалдашники трости были обнаружены многочисленные записями, которые однозначно доказывающие на его шпионскую деятельность, на территории России. После ареста на квартире, Рейли был отправлен в открытой машине в местное управление ГПУ. Согласно ранее разработанному плану, по дороге было инсценирован побег арестованного с погоней, стрельбой и убийством арестованного.

Сам Рейли, был вывезен из Харькова в закрытой машине в Белгород, а от туда, литерным поездом, в спецвагоне был доставлен в Москву вечером 10 августа. В настоящий момент, арестант находиться во внутренней тюрьме Лубянки. С Рейли были сняты все личные вещи и после специальной обработки, вместе с документами были предоставлены работникам британского посольства.

Как и предполагалось, не желая развития широкой огласки факта шпионажа британского подданного, англичане поспешили закрыть дело и не стали настаивать на передачу им тела Рейли. Наша сторона ограничилась лишь газетным упоминанием об аресте и гибели при попытке к бегству британского подданного.

В Харькове, над инженером тракторного завода Зданковичем, согласно оперативному плану, в самое ближайшее время будет проведен открытый судебный процесс, с вынесением приговора десять лет без права переписки. После этого, господина Зданковича следует перевести на Дальний Восток в Хабаровск.

Сегодня, следователем Некричем будет проведен допрос арестованного, на котором ему будет предложено сотрудничество с нами, ради сохранения жизни.

Начальник третьего отдела С. Ганджубас.