Тропою избранных

Глава 9. Чудеса в решете

Фантом подплыл почти впритык к «Уралу», отчего машина стала раскачиваться и скрипеть. Оба сталкера неотрывно следили за каждым движением монстра. Живородящее чудо, больше похожее на аномалию «энерго», достигало трех метров в радиусе от ядра до кончиков извивающихся электротоков. Сердцевина из кроваво-черного сгустка, по-видимому, являлась мозгом блуждающей нечисти, реагирующей на звуки, движения и электронику. Поэтому знавшие об этом старожилы Пади замерли. Фантом убивал мгновенно, догонял любого спринтера, не брал пленных и не торговался. Он вообще не разговаривал и не был похож на одушевленное существо. Этакий гигантский морской еж, страдающий метеоризмом и потому раздувающийся от невероятного пучения, гудел совсем рядом, норовя нечаянно задеть людей смертельными разрядами.

Треш, не зная, что предпринять, не рисковал даже облизнуть вмиг высохшие губы. А еще боялся неосторожного движения кого-то из товарищей. Или прочего форс-мажора. Который, впрочем, не заставил себя ждать.

Подпрыгнувшая в кармане рация раздалась трелью зуммера так неожиданно, что мозг Треша чуть не разорвало на много маленьких мозжечков. И он явно не мог сообразить так быстро, как рефлекторно сработала его рука. Пальцы мгновенно выхватили «Моторолу», и рация полетела в чрево возбужденного фантома. На щебенку упала большая черная капля расплавленного пластика – все, что вмиг осталось от средства связи. Треш надеялся, что мутант обойдется таким подарком, отстанет и свалит подальше, а вскоре подоспеет подмога. Но он прогадал!

Ужасное нечто стала приближаться к сталкеру, и вот уже щупальца-молнии достигли открытой двери грузовика, начали пробираться в кабину. Зловещие оранжевые протуберанцы изучали металл, старую резину и обшивку сиденья, норовя через секунды кольнуть человека, понять, что мышеловка не пуста. Еще миг, и тварь нащупала бы Треша. Фифа на карнизе крыши зажмурилась, а Злата лихорадочно соображала, что можно сделать, как помочь любимому, готовая сама броситься в схватку или отвлечь монстра. И тут все вздрогнули от недалекого взрыва, гул которого пронесся над домами со стороны поезда.

Фантом среагировал молниеносно – он сжался в метровый шар, похожий на сгусток бордовой плазмы, и пушечным ядром устремился в направлении нового источника шума.

– Вот же проблема! – сумел выдохнуть Треш, молниеносно смахнул бегущий по лицу пот, дернулся из кабины и прокричал: – Злата, рацию мне, живо!

Подхватив на лету дрожащими руками «Моторолу» девушки, сталкер крутнул тумблер и нажал пару кнопок.

– Холод, я Треш. Как слышишь меня?

Треск в эфире, тонкий писк, шипение.

– Да вашу ж в печень… Холод! На связь, срочно!

Рация еще булькнула и ожила:

– Холод на связи! Прием. Чего не отвечаешь?!

– Что у вас там происходит?!

– Фантомов кучу отстреливали! А еще…

– …Не всех отстреляли! С нашей стороны еще один несется!

– Еще? Да это фигня! У нас тут…

– …Ден! Я отвлеку его здесь, а вы подтянитесь!

– Вот черт! Понял тебя. У нас аврал. Взорван груз! Слышишь?! Крыса у нас! О-о, блин… Всем упасть и замереть… Эй, Гнус, едрить тебя…

Последние слова спецназовца утонули в шипении и треске эфира. Треш глядел на динамик рации так, словно пытался через него увидеть картинку перрона и ситуацию с товарищами. Почему-то промелькнула мысль о «туристах» Гучи, которых он повел из форпоста и потерял всех мертвыми. Может, потому, что запомнились его слова, или из-за того, что сам Гучи пялился сейчас круглыми глазами на Треша и странно мотал головой. Яростно, исступленно, дико, как трясутся бедняги, попавшие под ментальный удар псевдоволка или телепата.

Догадавшаяся о причинах Фифа подскочила, сноровисто достала и всадила сталкеру антишок. Тим Волк медленно выполз из-под грузовика, волоча за собой самодельное копье, и не менее бешеным взглядом оценивал ситуацию. Из окна пялились на мужчин растрепанные бледные женщины, Злата быстро спускалась по лестнице, оборвала одну ступеньку-перекладину, чуть не грохнулась вниз, но все же справилась и, возбужденная страшной сценой, кинулась в объятия Трешу.

– А сейчас выманиваем эту дрянь обратно сюда! Но тихо и с толком, – промямлил сталкер, снимая руки подруги со своих плеч. – Живо ищем надежное укрытие без металла и стекла. Бего-ом!

Когда девушки кинулись в разные стороны, Тим побежал за попутчицами, Гучи утер пятерней побежавшие ручьем из обгоревшего на зное носа сопли и прошептал:

– Это именно та срань, которую мы встретили в голой степи. Почти никто не спасся!

Треш проглотил ком в горле, гоня мысль о том, что фантом шел по пятам этой четверки до самой станции и выследил ее, как смердящий шелудивый пес свою загнанную жертву. Отбросив рассуждения, он подтолкнул очнувшегося приятеля и с ним побежал вокруг «Урала» к Фифе, жестикулирующей от пакгауза.

Приземистое здание оказалось тем, что нужно было в такой необычной ситуации. Проникнуть внутрь фантом не смог бы из-за отсутствия открытых окон, дверей и прочих отверстий. Кирпичная кладка являлась естественной преградой от такого рода мутантов, металл бы мог позволить ему передать смертельные токи жертвам, но единственные ворота оказались деревянными. Старая постройка, видимо, еще двадцатого века неожиданно оказалась надежным укрытием от редкого, но ужасного монстра Пустошей, забредшего в Крайние земли только благодаря сбежавшей добыче.

Загнав всех внутрь, в сырое затхлое помещение, Треш приказал Гучи осмотреть его на предмет возможной опасности, а сам встал в створе ворот и задумался. От перрона раздался выстрел, потом по округе пронеслось эхо истошного крика.

– Атас, добрался-таки до наших!

Треш быстро осмотрел местность, ища взглядом нужный материал. Уничтожить фантома можно было либо точным попаданием подствольной гранаты, либо неоднократным дружным залпом картечи. А такого в наличии не было. Или…

– Ты куда, Даня? – вскрикнула Злата, протягивая руку, но сталкер отмахнулся и, бросив короткое «щас», нырнул за угол.

В темном и влажном пакгаузе хоронились не только люди. Гучи сначала учуял запах псины, палец машинально сдвинул флажок предохранителя. Чутье сталкера подсказывало, что здесь враг и, скорее всего, мутант.

– Заткнулись все!

Причитавшие и спорившие женщины вмиг замолкли. Тим тронул рукой, свободной от оружия, плечо попутчика.

– Что?

– Развернулись кругом, – вместо ответа приказал Гучи и направил карабин в темень, – возьми у меня пистолет. Копье отдай бабам. Быстр-ро!

Только он договорил, как чернота проявила сначала две красноватые точки, затем рядом еще и еще. Глаза! Выстроив людей и ощерившись стволами, Гучи тихо сообщил:

– Только не вопим и не бежим! Они это не любят.

– Х-хто-о? – с придыханием, боясь собственного голоса, спросил Тим, целясь в темноту.

– Собаки. И, слава богу, не псевдо… Отходим медленно к воротам. Но ждем. Позади сами знаете кто!

– Атас-с.

– Мамочка-а!

– Что за день такой?

– Рты закрыли! – Гучи собрался в комок, будто сию минуту собирался броситься на мутантов, а не наоборот. – Каждый взял своего пса, не тратим патроны на чужих. Остальным добивать подранков и не давать им схватить нас за горло. Мать вашу-у, а-а… гонь!

Он первым выстрелил в бросившегося самца. Пуля разворотила морду зверя и отбросила его назад в темноту. Рядом ухнул кольт Тима, защелкали стволы Фифы и Златы. Девушка, которой Тим отдал копье, не успела ткнуть им, как одна из плешивых собак сама насадилась на острие, подобно шашлычному мясу на шампуре. Визг и лай мутантов не смог перекрыть грома выстрелов, рева сталкера и писка женщин. Два включенных фонарика на налобных повязках и дневной свет из створа входа с трудом позволяли вовремя замечать бросавшихся из темноты собак. Они перли и перли, будто здесь находилось их племенное логово. Вот уже в ногу женщины впилась злобная клыкастая пасть, в руку Тима вцепилась другая. Гучи принялся махать карабином как дубиной, времени на перезарядку не осталось. Опустевшие автоматы снайперов повисли на плечевых ремнях, в ход пошли пистолеты. Здоровый кобель снес визжавшую женщину с ног и, вгрызаясь в нее, подбирался к горлу. Девушка с копьем сдерживала натиск псины, впившейся в древко. Слюни мутанта брызгали ей в лицо, перекошенное ужасом, и еще больше усугубляли ее моральное состояние. Это грозило обмороком, руки подогнулись, и пес ткнулся мокрым носом в лоб жертвы. Но сильный удар берцем Фифы откинул зверя в сторону.

– Пустая. Ножи в бой! – крикнула Злата.

– Добиваем тварей. Еще чуток, девоньки-и!

Гучи услышал позади себя топот ног, затем знакомый голос:

– Посторонись, народ!

Более опытные в схватках снайперы и Гучи кинулись в стороны. И тут же в комок из грязно-серых худых тел ударила очередь из АК-12.

– Лови, – Треш одной рукой перекинул «Вал» безоружному приятелю, другой поливал мутантов из «калаша». – Девчонки, все назад!

Никому не нужно было повторять дважды – все гурьбой высыпали наружу. Кроме хрипевшей женщины на правом фланге, которую терзали уже два пса.

Треш не стал отвлекаться на них – бедняжке уже нечем было помочь, а боеприпасы теперь стали нужнее во фронтальной обороне. Сталкер с Гучи хорошо проредили наиболее яростный строй зверей, позволив девчонкам перезарядиться.

– Мы!

Фифа и Злата сменили мужчин, отстреливая наиболее строптивых мутантов. Треш сунул магазин СП-5 товарищу, сам ловко перезарядил АК-12.

– Девки, дайте нам сливки снять! Мы.

Новая волна свинца и стали. Два десятка псов бездыханными и дергающимися заполнили сумеречный пакгауз. Остальные, поджав куцые хвосты, дали деру.

– Куда теперь?

– Ты как, пацан?

– Черт, сейчас сюда вернется этот фантом! – Треш снова стал перезаряжать автомат, раздавая приказы. – Дуйте обратно в здание. Закрывайте ворота, оставьте мне щель. Гучи, гранаты есть?

– Откуда ж?

– У меня одна. Девчонки, есть гранаты?

– Не-а.

– Придется сильно рисковать. Парнягу перевяжите, да вколите ему средство от заразы. Гучи, добей сук этих, они опасны ранеными, ты же знаешь. Только мои дорогие не трать, железом коли. Я щас.

– Там же собаки! Нам снова туда лезть? – запричитала было блондинка, с остервенением утирая с миленького личика слюни мутанта.

– Молчи и дуй туда, живо-о! – Гучи подтолкнул девушку вперед и сам вслед за остальными побежал к чернеющему зеву пакгауза.

Закрывая скрипучие ворота, он чуть притормозил и посмотрел на действия Треша. Из-за плеча сталкера выглядывала обеспокоенная ситуацией Злата. Ее любимый мужчина распутывал моток веревки, привязанной к железному ведру.

– Эй, кто-нибудь, несите дохлого пса, быстрее! – крикнул, не оборачиваясь, Треш.

– Чего-о? – Тим округлил глаза, морщась от боли в прокушенной руке, которую ловко бинтовала Фифа. Блондинка, впав в экстаз, яростно молотила раненых псов копьем, больше орудуя им как дубиной и не используя острие.

– Злат, держи под прицелом. Я мигом, – Гучи закинул «Вал» за спину, подбежал к крайнему мертвому псу, но не смог поднять его. Настолько тяжел оказался зверь, несмотря на худобу. Выбрав собаку поменьше, сталкер потащил ее за ногу. Черный след от крови внутри на выходе из здания превратился в грязно-красную полосу.

– Че удумал? Силок сварганить? Накормить эту срань вздумал? – проворчал Гучи, взваливая по просьбе Треша труп молодого пса на мятое ведро.

– Ага. Типа этого…

– Он возвращается! – закричала Злата.

Сталкеры обернулись и увидели плывущий к ним сияющий шар с миллионом мерцающих ветвей.

– Живей вали отсюда! Я сам.

– Сам вали на хрен, земеля! Давай лучше я? – огрызнулся Гучи, разгадав замысел приятеля. Лежащая в ведре Ф-1 с продернутой в кольцо веревкой, одним оборотом перехваченной вокруг дужки ведра, наглядно подсказала способ уничтожения монстра.

– Не якай! – Треш оттолкнул приятеля, начав разматывать веревку в длину. – Шевели колготками, иначе оба сдуемся. Решил себе медаль повесить? А вот фиг тебе!

Гучи ехидно усмехнулся, схватил с плеча Треша автомат, мешавший тому возиться с ловушкой, и побежал к воротам.

– Да-аня! Быстрее…

«Златка волнуется, – ощутил приятную негу от ее заботы сталкер. – Щас я, милая, щас-с…»

Фантом оказался у пакгауза в тот момент, когда ворота захлопнулись. Все замерли. Но громче всех стучало сердце Треша, стоявшего между дорогими ему людьми.

Трещавший жаркий клубок проплыл вдоль стены, замер у ворот, попробовал уколоть их иглотоками, но деревянное покрытие створок осталось безразличным к проверке монстра. Пылающий шар, выжигая вокруг себя озон, разбрасывая паутины разрядов, продолжал висеть в двух метрах над растрескавшимся асфальтом и в метре от ворот, будто раздумывая, куда подевались жертвы.

Окаменевшие люди сгрудились и боялись дышать, ощущая по запаху и треску замерший фантом. Гучи кивнул Трешу на засов ворот, имея в виду отсутствующий замок. Боялся, что мутант сможет распахнуть тяжелые створки и забраться внутрь. Треш отрицательно помотал головой, затем выразительно сглотнул ком в горле и решился. Он потянул веревку, пропущенную под воротами.

Фантом резко дернулся, его плазменная сердцевина вздулась, когда ведро со скрежетом стало царапать асфальт и поползло к воротам вместе с тушей мертвого пса. Треш легонько толкнул Гучи, жестом попросил помощи, а другим показал отодвинуться за кирпичную кладку. Друзья медленно разошлись в стороны, рядом застонала умирающая собака, но никто не обратил на нее внимания. Раскачивающийся электроклубок метался возле ворот, видимо, чуя присутствие жертв и не видя их. Снова усилиями двух сталкеров заскрежетало ведро. Монстр рванул к источнику шума. Десять метров отделяло ведро от здания.

Фантом приблизился к ползущему шумному объекту и кольнул его парой разрядов. Учуяв плоть собаки, аномальное существо с яростью накинулось на нее. Ловушка сработала. Взрыв разметал по транспортной площадке покореженные куски ведра и останки мутанта. Электрический шар лопнул и исчез, а перед удивленными взглядами людей проявились детали и элементы существа вполне живородящего происхождения. Литры бурой крови выплеснулись наружу, словно снаряд угодил в человека-невидимку.

Зрелище оказалось необыкновенным, отчего друзья стояли, раскрыв рты и морща чумазые лица.

– И-йес-с! – Гучи показал непристойный жест останкам фантома. – Туда тебе и дорога, тварь! Треш, ты, чувак, просто красава! Я бы не догадался и не успел.

– Вы и так заняты были. Тоже молодцы. Эвон, сколько тут наворотили чучел! – Сталкер устало опустился прямо на асфальт, покрытый красными потеками, достал фляжку, потряс ею, понял, что пуста, и посмотрел на девчонок. – Найдется чем глотку смочить?

От крайнего здания перрона к ним бежал Холод, что-то крича и размахивая автоматом с подствольником. Спецназовец торопился на помощь, но замедлил шаг, увидев, что уже все в порядке.

Сколько потом было разговоров и впечатлений – просто не перечислить!

Холод принес нерадостную новость – кто-то заложил взрывчатку в кучу груза Ноль-Пятого и уничтожил почти весь запас. Провиант, боеприпасы, керосин, вода – все, развороченное взрывом, догорало, пуская ввысь густой черный дым. Погибли два охранника Ноль-Пятого, тяжело ранило помощника машиниста, схлопотали контузию двое бойцов из группы Треша. Мало того, что потеряли груз, так еще подтвердилось наличие «крысы» в отряде.

Холод, перепачканный в саже, с приличной ссадиной на щеке, сдерживая матерную брань, доложил о потерях и ЧП. Он тряс автоматом, клялся, что найдет предателя и натянет ему глаза на самое толстое место.

Треш встал, сухо познакомил Дена с Гучи и его оставшимися в живых спутниками. Насытившись водой из фляжки Златы, распорядился:

– Холод, собирай всех, строй на перроне. Гучи, ты у нас вне подозрения, возьми своего парня, обследуй пакгауз, попробуй выяснить – куда делись псы. Не могли же они раствориться в воздухе… Не хватало еще, чтобы неожиданно снова объявились. Ден, одолжи ему свой автомат, а ты, как там тебя… Волк? На, бери пока мой. Вот магазины. Так. Злата и Фифа, вам снова куковать, лезьте и бдите. И чтобы в этот раз ни одна тварь не смогла подобраться к нам незамеченной! Рацию пока твою возьму, Злат. Моей хана. Тебя как величать, чумазая?

– Лена, – ответила оставшаяся из группы Гучи девушка, смущенно поправляя порванную лямку майки.

– Ты это… Лена, приоденься во что-то. Анжел, у тебя найдется что-нибудь для нашей новой пассии?

– Пассии – нет, а бойцу группы подыщем походные шмотки, – парировала Фифа, криво улыбнувшись и подмигнув Злате, покрывшейся нехорошим румянцем.

– Ой-й, кончай тут, никто жениться не собирается! Ленка, пошли с нами, вручим тебе оружие. Копьем ты махала, как заправская амазонка! Ден, потом «Урал» заведем. Все, разбежались. Связь по рации.

– Как ты его без подствольника завалил, а, Рембо? – спросил Холод шагающего рядом сталкера.

– Полюбовно, Ден, полюбовно! Да, Ленка?

Девушка засмущалась, густо покраснела. Через слой пыли и сажи, запекшуюся собачью кровь и струпья засохших слюней угадывалась симпатичная девица. На это обратили внимание и мужчины, Треш и Холод, и Злата, следившая за удаляющейся троицей.

– Ишь, кормой маячит, иде-ет… Пассия, блин. Я ей покажу «Лену», – прошептала Злата и демонстративно отвернулась, рыща стволом винтовки по вызывающим опасение местам.

– Видать, ночевать тут придется. Не в степях же палаточный городок ставить! – Холод промокнул сукровицу на щеке.

– Какие планы у вас, мужчины? – уточнила взбодрившаяся Лена.

Друзья переглянулись и улыбнулись, но Треш миролюбиво ответил:

– Молчи, женщина, твой день – Восьмое марта! Потом посвятим в наши дела, а сейчас доберемся до ребят, будь добра, наведи гигиену, оденься, а то маечка твоя не только с ума меня сведет, но и всех голодных мужиков. Лады? Во-от. Ден, рассказывай, пока идем. Что случилось?

– Только все выгрузили у блок-бокса, как рвануло. Процентов восемьдесят груза накрылось. Про потери знаешь сам. Пока следов «крысы» нет, но мне твой Гнус не нравится! Забодал уже он меня и всех. Может, домой его отправить?

– Нет. Он у нас помеченный, подарок с ленточкой. Скоро избавимся – обещаю. А «крысу» нужно найти, Ден, ох, нужно! Негоже в рейд со шпионом топать…

– Простите, а…

– … Тс-с, Ленка. Ден, что Ноль-Пятому скажем? Все пошло прахом, что теперь на Мертвую заставу доставим? Обгорелые сухарики и воду с пеплом? Нас на счетчик вся Падь поставит потом. Как в глаза вахтовикам смотреть?

– Да хрен его знает! Связались, блин, с этим заказом барыги.

– Ты не трогай ссадину! Какого ты ее щупаешь? Заразу занесешь. Ща дойдем, обработай, а то тут, в Крайних землях, даже воздух заразный, сплошь радиация и биоспоры. Кстати, наши вещи хоть целы?

– Я лично возле них тусовался. Целы. Вычислю, кто у груза крутился дольше всех, за самое драгоценное подвешу вон на том тополе, – Холод бесцеремонно высморкался на ходу, – а вон и наши.

Некогда пустынный перрон стал похож на муравейник: кругом суетящиеся люди, дым, огонь, разбросанные детали груза, десятиэтажный мат.

Да еще и выскочивший навстречу машинист козырнул и сообщил безрадостные новости:

– Товарищи командиры, у меня все плохо! Помощник умер от ран, какой-то гад изуродовал тормозную систему и вывел из строя рычаги управления. К тому же хочу сообщить, что моя дальнобойная «Ангара» изувечена и связи с городом больше нет… Предполагаю, что все это сделал диверсант, совершивший подрыв груза.

– Прелестно! – Холод зло плюнул в сторону и сжал кулаки. – Порву скотину!

– Все интереснее и интереснее в нашем детсаду! – Треш сморщился и побледнел, еле сдерживая себя, чтобы не начать крыть матом. – Ден, строй всех, что там тушить-то, раз почти ничего не осталось. Леночка, извините нас за красноречие!

– Да я понимаю, – промурлыкало нежное создание и сексуально улыбнулось.

– Ра, как слышишь меня? Ответь.

– Слышу тебя, командир, – ответила шипящая рация.

– Что на горизонте?

– Чисто.

– Собак свору видно? – Треш, сжимая «Моторолу», поглядывал на торчавший над крышей шлем пулеметчика.

– Собак не видать. Наших зенитчиц – да, а мутантов – ни одного.

– Ешкин перец, зенитчиц! Какого хрена они так маскируются, что Ра даже их видит? Всыплю, блин, по первое число, чтоб расслабон не ловили. И своей, и твоей, Ден! Хороши-и, е-мое.

– Согласен. Бойцы-ы, стройся-а! – разнеслось по перрону.

– Командир, вижу одного… нет… двух чужих. Вооружены, крадутся мимо депо в направлении от нас на север, – проговорила рация.

– Понял, Ра. Это свои. Потом объясню. Бди дальше, боец.

– Есть.

Холод построил всю команду, включая машиниста и последнего уцелевшего охранника Ноль-Пятого. Отсутствовали Фифа, Злата и Ра, находящиеся в дозоре.

– Так, Ден, – шепнул Треш стоящему рядом спецназовцу, не сводя взгляда с шеренги бойцов, – насчет «крысы». Девчонки отпадают, мы с тобой тоже. Ра все время находился на крыше?

– Да.

– Отпадает. Погибших снимаем со счетов, вряд ли смертничек орудовал. «Крысе» и дальше нужно быть с нами, поэтому даже случайно гад не подставился бы под взрыв. Так?

– Так.

– Машинист? Не думаю. Взорвать, может, да, а коцать свое детище и этим обрекать себя на вечное существование с нами? Не-е… Да и вида он иного, не похож на злого и хитрого диверсанта.

– Тут я не совсем согласен, Треш. «Крыса» может оказаться в любом обличии, и локомотив вывести из строя ради огромных денег и идеи ему за не фиг делать. Мне уже попадалось одно чмо, которое скрывалось под личиной ученого-очкарика, идущего к цели вместе со всеми, идейного, но оказавшегося предателем. Мешков. Не слышал про такого?

– Не. Упустили, что ли?

– Да щас! Твой батя с ним покончил. Сразу стало дышать легче в Зоне.

– В Анклаве, что ли, дело было?

– Ага. Там. История на пять книжек. Так что машинист в теме. Вряд ли он, но пускай тоже под слежкой будет.

– Лады. Дальше. Грешник? Он давно с нами, но никто пока не поручится за его чистоту. Лабуда? Отпадает? Он предуп-редил о растяжке в номере отеля и о засаде. Все это подтвердилось.

– Ну-у, вроде чист. Но, если отпадут все, даже этот Гнус, то про Лабуду стоит вспомнить.

– Согласен. А теперь проведи вводную, да будем собираться. – Треш посмотрел на небо, прищурился, будто целился в одинокого орла, парящего в высоте. – Сейчас я сварганю им дезу. Такую, что все наконец-то и определит. Скажи всем, что ночевать будем сегодня здесь, что поздно идти в рейд, да и опасно ночь на границе Крайних земель и Пустошей проводить. А я проветрюсь малеха.

– Понял тебя, – кивнул Холод и обратился к бойцам с громкой речью. Сначала он начал ругаться, потом пытаться выявлять шпиона, затем поклялся всеми святыми, что порвет предателя на сотни маленьких крысенышей и зажарит их в «энерго». И уж только потом более спокойным голосом сообщил о ночевке на станции. А также попросил всех приглядывать друг за другом, хотя ни ему, и никому это не нравилось. Суровые времена – суровые законы…

Треш прошел мимо тлеющих тюков обмундирования, разбросанных чадящих ИРП, дымящих груд металла и углей от ящиков и залез в локомотив. Удостоверился в погроме там, хотя вообще не разбирался в устройстве тепловоза, оттянул ворот сорочки. И так тяжело стало дышать от кучи проблем, да еще и тут духота давила и тисками сжимала горло.

Он достал карту, в пятый раз уже оценивающе рассмотрел отрезок пути от узловой станции до Мертвой заставы. Северо-восток, пятьдесят пять километров. На север Тамбов-сити, на восток голимые Пустоши. Остальные стороны света сталкера не интересовали. Железная дорога по карте уходила на север и на юг. И на запад, к городу на Реке. А вот на восток никак нет. А лучше бы и туда!

Треш снова уставился в небо, которое через пару часов обещало потемнеть. «Срочно заправить и завести «Урал», погрузить в него остатки груза и людей. Если мало места, тележку или прицеп сварганить. И дуть на Мертвую заставу. Прямиком через степи. А у народа отобрать все средства связи. Пятьдесят верст – это как раз до темноты. Если без форс-мажора. На заправку, сборы и погрузку час. Нормально».

Он высунулся из тепловоза и крикнул понуро стоявшим в шеренге бойцам:

– Так, парни, всем срочно на сбор остатков груза. Холод, командуешь. Машинист поезда ко мне.

Когда все бросились исполнять поручение командира, а пожилой машинист поднялся к Трешу, сталкер решил идти ва-банк:

– Семеныч, на кого работаешь? Кому служишь кроме Ноль-Пятого?

– Себе.

– И все?

– Так точно!

Треш вынул кристалл Армады и попросил дядьку сжать его в кулаке. Тот удивился, но безропотно выполнил просьбу.

– Бомбу ты заложил?

– Окстись, парень. Нет, конечно. Не я. Сам бы руки-то пообрывал тому, кто моего помощника отправил к праотцам, да еще и нагадил мне в кабине.

Треш разжал пальцы машиниста – кварц оставался прежним.

– Гм… ладно, понятно. Хотя… Семеныч, ну-ка сожми снова кулак. Та-ак. А теперь я задам тебе вопрос, на который ты должен соврать мне. Понял?

– Зачем?

– Сделай это, папаша, никто тебя не расстреляет. Проверить нужно эту штуковину. Давай.

– Господи, свят, свят!

– Мил человек, твое отчество Семенович? – спросил Треш, волнуясь так, будто сам проходил проверку на детекторе лжи при приеме на высокооплачиваемую работу.

– Э-э… нет, отчество мое Христофорович. И зовут меня Сигизмундом, а фамилия Рабинович. Честно, клянусь… э-э… всем, что нажил, – хорошо так вошел в роль лгуна смышленый машинист.

Оба аж вскрикнули, когда между пальцев пробился красноватый свет. Будто новогодний шарик зажгли в руке. Семеныч разжал кулак, кристалл сиял алым огнем, который тут же стал таять и исчез вообще. Октаэдр снова принял прежний вид.

– Вот чудеса-а… – открыл рот машинист, завороженный фокусом.

– Да уж-ж, работает амулетик. – Треш убрал кристалл за пазуху, застегнул куртку и подмигнул старику. – Значит, так, Семеныч. Никому ни слова об этом. А сейчас у меня к тебе две просьбы, нет, даже два задания, причем хорошо оплачиваемых.

– Слушаю, старшой! – машинист разгладил усы, довольный таким оборотом и грезами о приличном заработке.

– Первое очень легкое. Ты же должен разбираться в механизмах и грузовых машинах, а?

– А то. У самого всю жизнь до Судного дня «ЗИЛ» был, подрабатывал на нем между рейсами. Что надо, парень?

– Тут недалеко стоит «Урал», возьми нужные инструменты, пару оставшихся после погрома канистр и незаметно дуй туда. Вон, видишь тополь? Справа пройдешь, обогнешь пакгауз и выйдешь к складу. Возле него грузовик. Глянь, оцени, заправь, заведи. Скат пробитый там. Сваргань, подкачай. Короче, Семеныч, на все тебе полчаса, но транспорт должен быть готов к приему груза и людей. Из кузова все лишнее – долой!

– Ого, ничего себе. А он не мертвый?

– Гучи осмотрел движок – целый вроде. Только нет ключа зажигания, топлива, и колесо спущено.

– Вопрос – говно. Сделаем. Гучи? Кто это? У нас вроде в отряде такого…

– Теперь есть. И второй вопрос. Ты, Семеныч, с нами или останешься здесь?

– Отряд до Мертвой заставы?

– Да.

– А там?

– Дальше на север.

– Гм… – машинист задумался. – Пожалуй, я останусь. Буду чинить мамонта своего, куда же я без него? Мой хлеб, моя жизнь!

– Понимаю. Значит, остаешься? Не повезешь нас потом, как с заставы вернемся?

– На север? Отчего ж. Можно, смотря каковы оплата и риск. На Котлас?

– Типа того. Риск большой, но оплата еще больше.

– А зачем тогда Мертвая застава вам? Не по пути же. – Машинист прищурился, догадываясь, что не все здесь чисто. – Если бы я, парень, не слыхивал про тебя и твои заслуги в Пади, послал бы на три буквы. Но чую, что не грязными делишками ты занят, а во благо и добро. Ответишь или рано мне знать?

– Рано, папаша, рано! А ты – хитер бобер, как я погляжу. Кумекаешь. Ладно, чего скажешь?

– Видно будет. Обернитесь для начала туда-обратно живыми, потом и поговорим.

– Заметано, Семеныч. Извини, охрану тебе не смогу дать, только того перца с пукалкой, что остался от бравых телохранителей Ноль-Пять.

– Справлюсь. Закроюсь здесь, и чёрта с два кто ко мне залезет. Сколько времени нужно?

– Сутки.

– По рукам. Ты, смотрю, парень не промах. Далеко пойдешь!

– Ой, папаша, так далеко, что сам не ведаю. Принято. А сейчас тихо, но быстро сбацай грузовик. Мои девчонки поддержат стволами. И это… справа тополя иди, а не слева. Там аномалия серьезная. Невидимка. Давай, Семеныч, постарайся!

– Так точно, командир.

Через сорок минут машинист доложил, что колеса готовы, а бойцы как раз стаскали в кучу весь скарб Ноль-Пятого и свои пожитки.

Холод объявил, что через полчаса соберет у всех гаджеты, раз в отряде затесалась «крыса», так сказать, для пущей безопасности. Кто-то поворчал, другие согласились. После команды «вольно, разойдись» народ разбрелся по территории станции, но недалеко, опасаясь новых сюрпризов здешних неизведанных мест. Кто по нужде, кто переодеться и поискать что-нибудь интересненькое, завалявшееся, полезное. Путь предстоял неблизкий, и под рукой все могло сгодиться: от гвоздя и булавки – до ломика и топора.

Треш приостановил Гнуса, собиравшегося отойти по нужде.

– Притормози, герой, – сталкер подошел вплотную к бродяге, – я опрос провожу среди бойцов, анкету заполняем на предмет честности и преданности. Пару секунд отниму у тебя.

– Командир, ешкин кот, какой на фиг опрос? У меня клапан сейчас прорвет! Давай потом, – возмутился краснорожий хвастун.

– Ты слышал меня?! Это приказ! Руку сюда давай, боец!

– Ох, е-о-о… Кровь брать на анализы собрался?

– Рот закрой! Зажми вот эту штуковину в кулак и держи. – Треш сунул в заскорузлую ладонь кристалл, свел его пальцы на амулете и задал один-единственный вопрос: – Теперь скажи, братец кролик, на кого работаешь, чужой ты нам или нет и почему крысятничаешь?

– Треш, ты че в натуре?! Я… я свой в доску, сам же меня выбрал в отряд! Какая из меня «крыса»?!

– Отвечай на мой вопрос! – строго сказал сталкер, проницательно глядя в глаза бродяге.

– Не чужой я вам, свой! Не «крыса» я! На себя работаю.

Неплотно сжатый, дрожащий кулак заалел от разгоревшегося кварца. Гнус матюгнулся от неожиданности и чуть не выронил кристалл. Треш вовремя перехватил руку бродяги, забрал амулет и тут же сорвал с его плеча автомат.

– Сука ты! Вот кто крысил!

– Треш… команди-ир, ты че? Я не… я свой… не взрывал я этот поганый груз, – запричитал Гнус, выставляя ладони перед собой и морщась. Он начал материться и умолять о пощаде, но по сигналу Треша подскочил Лабуда, оказавшийся к парочке ближе всех.

– Разоружить «крысу»! Детектор показал на него, он врет, и он чужой! Все совпало, урод! Ты не только предатель в отряде, но и убийца ни в чем не повинных жителей Пади!

– Че-е-о? Каких, на хрен, жителей? – бродяга пытался вырваться из хватки Лабуды, брызжа слюной и обильно потея.

– Троглодитов. Мы в курсе, что ты вырезал семьи пещерных аборигенов. Всех под корень. Женщин, больных, детей. Лучше бы ты встретился с их воинами в честном бою, а не резал горла их семьям! И ты чужой. Лабуда, свяжи его. Да покрепче, иначе и тут сбежит. Скользкий тип.

Гнус задергался, но сталкер тюкнул его в висок кулаком, отчего тот обмяк и кулем рухнул на землю. С него сняли все ценное, оставив в нательном белье – вонючем и мокром. Бойцы со всех сторон с любопытством глядели на происходящее, играя желваками и сжимая кулаки. Кто-то даже предложил устроить суд и немедленную казнь, но Треш отрицательно мотнул головой:

– Его другой суд будет судить!

Он за локоть поднял бродягу, понуро опустившего голову. Его засаленные длинные волосы закрыли бесстыжую физиономию, потную и сопливую, ноги подгибались и отказывались идти, из груди вырывался хрип вперемешку с тихим матом.

– Лабуда, отнеси весь скарб бродяги в общую кучу, пускай Ленка возьмет, что нужно. Остальное разделим между всеми.

– Понял. Сделаем.

– Ка-ак разделим?! С чего ради-и? Меня че, расстрелять собрались? Вы че-е, в натуре?! Оборзели? – завыл Гнус, но Треш снова ударил его, только уже под дых, и обратился к Лабуде:

– Скажи Холоду, пусть меня не теряет. Я скоро. Собирайте гаджеты со всех в один рюкзак и выключите их. И пусть каждый знает, что исполнение этого приказа, да как, впрочем, и любого другого, под страхом смерти!

– Лады. Ты, командир, там с ним аккуратно, не ровен час, рыпнется, сбежит.

– Разберемся.

Треш повел пленного на север, вдоль железнодорожного пути. Им вслед долго смотрело большинство бойцов. Все понимали суть дела, негодовали по поводу предательства и расспрашивали Лабуду о деталях разговора. Законы Пади никто не отменял – предателей, диверсантов и детоубийц всегда карали нещадно, причем прилюдно. В данной ситуации на границе Крайних земель и Пустошей действовала поправка к закону – предателя и детоубийцу можно казнить на месте. Лабуда обходил товарищей и собирал со всех электронные и радио-устройства, выключал их и складывал в рюкзак. В сторонке натягивала на себя шмотки Гнуса девушка из форпоста, которую привел Гучи. Через десять минут Семеныч должен подогнать «Урал» с Фифой и Златой в кузове, а Холод – распорядиться о загрузке в него всех бойцов. И Треш не сомневался, что данный факт вызовет немалое удивление в отряде.

И пока никто не догадывался, что ведомый на казнь Гнус – не та «крыса», которую заслали в группу для диверсий, совсем не тот шпион, который взорвал груз и испортил тепловоз. Настоящий предатель по-прежнему оставался среди бойцов.