Тринадцатая стихия

Глава первая.

Бесчисленными песчинками сочилось время сквозь пальцы, оставляя неизменным лишь лес, лишь нескончаемую тоску одиночества. И пустоту в его сердце – сердце хозяина леса, повелителя Перекрестка, пустоту, которую он так и не смог ничем заполнить. И спустя несколько десятилетий больше не выискивал причин ее появления. Лишь тревожно вздрагивал, встретив чей-то изумрудно-зеленый взгляд. Зыбкими неясными видениями отрывочной памяти. Ноющим ощущением в груди. Там, где сердце. Которого нет.

Рассветный воздух накрыл росистой свежестью травинки у крыльца. Дрожащая тишина нарушалась лишь стрекотом неугомонных сверчков, приветствующих солнце. Хозяин леса неслышной поступью возвращался к дому после ночного обхода владений. Всё вокруг дышало спокойствием и умиротворением. И всё же Аш уловил это – нечто незримое, нарастающее… прислушался к голосу ветра и недовольно буркнул себе под нос:

– Что-то должно случиться. Непременно.

Не нравились сумеречному друиду любые перемены, тем более – те, которыми пропах ветер. Еще ничего не случилось, еще мир покоился на зыбких ладонях призрачного порядка, но эльф уже учуял в воздухе необъяснимую тревогу. То, что вызрело под этим небом, должно было вот-вот перевернуть привычные основоположные устои хрупкого мирка под названием Перекресток. Что-то невероятно сильное и опасное пришло. Проскользнуло незаметно туманом мимо пристального внимания Риза. Что-то, до чего Аш попытался дотянуться сутью стержня стихий… и едва не упал, как подкошенный: такую мощь невозможно было осознать. И всё-таки ЭТО всего лишь тревожно зависло в дымке облаков. И было едва ощутимо. Даже для ифирина.

– Похоже, скоро грянет буря. Пора в путь и мне. Почувствовали ли это шимы? Похоже, что нет, иначе уж заволновались бы. Что же это такое?

Аш снова привыкал к одиночеству, но всё еще не мог отделаться от привычки говорить вслух. Словно с ним рядом до сих пор был верный спутник – оборотень Гинтра. Не было его больше, не было, вот уж два года как. Звериная гордость не позволила большому черному коту остаться рядом с эльфом, когда пришло время покинуть этот мир, обращаясь в прах. Гинтра ушёл. Друид не стал его останавливать, понимая причину. Прощание было коротким и молчаливым. Коты уходят молча, когда пробьёт их час.

Звероглазый эльф всегда был скор на сборы. Да и много ли нужно в пути опытному страннику? Пара верных клинков да несколько кинжалов, походная котомка да плащ, что днем от солнца оградит и постелью станет, пара лепешек да силки – еду охотник всегда в пути добудет. Не был друид привередлив, хотя и принадлежал к одной из самых утончённых рас. Однако от этой принадлежности остался только облик, изрядно подпорченный звериными глазами и клыками. Аш был скорей похож на волка в человеческом обличье, чем на эльфа. Пусть и сумеречного. Будучи метаморфом, хозяин леса вобрал в себя многие черты характера и повадок серых братьев; иногда создавалось впечатление, что он гораздо больше зверь, чем сами волки. И этого уже было не скрыть изящной эльфийской красотой: он выглядел столь хищным и опасным, что от него шарахались не только инорасовые, но и соклановцы: шутка ли – увидеть настоящего метаморфа молодым и полным сил, а не благостным старцем. Да и среди старцев-друидов почти не встречались те, кто познал всю силу магии друидов и постиг таинство перевоплощения. Аш был особенным, и это слишком уж бросалось в глаза.

Знакомая тропинка стелилась под ноги с какой-то робостью и грустью: лес не любил, когда хозяин отлучался, и неохотно отпускал его в очередное странствие. Само присутствие друида дарило ощущение защиты – никто не нарушит границ, никто не посягнет на первозданность царства волков. Даже с уходом Аша серые хищники останутся хранить покой леса. Но волки не всесильны; сумеречник же был всесилен в понимании леса и его обитателей. Он был отцом, творцом и богом. Он был душой и сердцем этого места. И каждая травинка, каждый листик с ветки тянулись к эльфу в надежде прикоснуться к теплому, любящему и родному. К тому, кто многие столетия считал свой лес единственным любимым детищем, кто много веков заботился о нем.

Янтарные глаза светились опасностью, смолисто-черные волосы заплетены в тугую косу, свисавшую до бедра; походная котомка за спиной, мечи в заплечных ножнах, готовые в любой момент послушно лечь эфесом в крепкую ладонь. По непонятной старой привычке Аш не любил пользоваться магией в бою, предпочитая махать клинками, и только в крайнем случае прибегал к плетению стихий и заклинаниям друидов. Сумеречник был весьма странным сочетанием воина и мага.

Деревья настороженно шелестели листвой вслед удаляющемуся по тропинке эльфу. Обычно ездившие на его плечах наглые смешливые белки сегодня не рискнули играть в салки, используя спину Аша как трамплин, и лишь тревожно перещелкивались. Подойдя к границе леса, сумеречник оглянулся.

– Не грустите, я скоро вернусь.

Таверна встретила Тайрена непривычной тишиной и пустотой. Посетителей не было, лишь только трактирщик протирал стаканы и кружки у небольшой деревянной стойки.

– Рановато ты сегодня, Лис. Или похмелье мучает? Плеснуть чего?

– Угу, смолы горячей, старый хрыч, – неслышно проворчал рыжеволосый эльф, а вслух добавил: – Плесни-ка мне чайку. Свежие мозги сегодня понадобятся.

Трактирщик удивленно вскинул брови, но всё же повесил чайник на крюк над огнём.

– Мозги, говоришь? А они у тебя были хоть когда-нибудь? Что-то я не припомню. Вот смотрю я на тебя и не понимаю: то ли ты бродяга безродный, то ли принц беглый. За душой ни гроша, зато одет, как князь, – старик отпускал колкости, не особо опасаясь, что за них можно и поплатиться: за дверью, в каморке, всегда была начеку парочка крепких вышибал – не этому заморышу эльфийскому с ними тягаться.

– А тебе этого не понять никогда, образина смертная. Ну а если и принц беглый, так что из этого? Кому доносить побежишь? Или ты за меня выкуп стребовать хочешь? Так я нахрен никому не нужен, не надейся, – Тайрен вальяжно развалился на лавке в ожидании чая и откровенно хамил трактирщику.

На самом-то деле задиристому эльфу было наплевать, кто и что о нем думает. Он слишком давно привык к такому образу жизни, и его мало волновало происходящее вокруг. Конечно, можно бы сейчас пойти домой, но дома чай кончился, да и дрова тоже, а заодно и деньги перестали начинаться. Нужно искать работу, а чтобы искать работу, нужны свежие мозги, а не угар после вчерашнего разгула, а значит – нужен чай. Но на него нет денег.

«Ну и хрен с ним, трактирщик и в долг плеснет – не впервой, знает, что долги я отдаю», – изящный утонченный эльф слишком долго прожил на Нейтральной, якшаясь со всяким сбродом вроде наемников и продажных девок, и незаметно для самого себя давно уже говорил не эльфийским высоким слогом, а ругался, как сапожник, чем повергал окружающих в состояние ступора: «Как, Светлый эльф – и матом?»

– На ловца и зверь бежит, – пробормотал себе под нос эльф, отхлебывая чай и наблюдая краем глаза за вошедшим в таверну коренастым пожилым оборотнем. Лис оборотня хорошо знал: то был хорошо известный в узких кругах вербовщик. Тот самый вербовщик, который давал работу таким как он, Тайрен, наемникам.

– Доброго утречка, уважаемый, – эльф расплылся в хитрющей улыбке и сейчас всем своим видом оправдывал прозвище.

– И тебе не хворать, лисья морда. Только какое же утро? День давно на дворе. Всё не проспишься никак… эх, молодо-зелено, – саркастично подметил вербовщик, хотя точно знал, что не годится вечно-юному Тайрену даже в правнуки.

– Ой ли, так уж и день? Ну тебе-то, кто с петухами встает, может, и день, а мне как раз утро… Но ты кстати, как никогда. Работенки не подкинешь, а то я заскучал что-то, – эльф отпил еще чаю и пристально посмотрел на вербовщика.

– Заскучал он, хех. Небось, опять на девок срамных всё просадил да на винище, знаю я твое «заскучал». Ну да ладно, везучий ты сукин сын, есть для тебя работа, – оборотень махнул трактирщику и присел напротив Лиса.

– Весь ваш, отец родной – велите, будет сделано, – картинно раскланялся Тайрен, изобразив сплошное внимание, и приготовился слушать очередное «пойди-туда-не-знаю-куда-и-принеси-то-н-е-знаю-что», в котором его волновал только гонорар за работу.

– Всё бы тебе кривляться, вьюнош недоделанный. Ладно, дело такое: повадился в одной деревне человечьей какой-то некромансер могилы разворачивать да нежить поднимать. Житья от него честным смертным нету. Помощи просят. Не задаром, конечно же, тысячу золотых сулят, – вербовщик поморщился и почесал за ухом, – и откуда только у бедных селян такие деньги? Оно видать, совсем их допек чернокнижник. Ну что, берешься? – оборотень вопросительно посмотрел на эльфа.

– Берусь, спаситель ты мой. Расчетом ты владеешь, или по месту расплатятся? – Лис скептически хмыкнул. «Хех, ну некромансер, так некромансер, и не с такими возились. Вряд ли дело стоящее, был бы он силен – не деревню бы мордовал. Плавали, знаем».

– Они и рассчитаются, а мой процент занесешь. Обычный, как и всегда.

– Ясен пень, занесу, куда ж я денусь? Мне с тобой еще жить да жить, да детей наживать, – лукаво подмигнул Тайрен, отчего у вербовщика лицо пошло пятнами:

– Чур меня, хулитель, детей с тобой общих, – оборотень осенил себя охранным знаком и встал из-за стола, оставляя эльфа допивать чай в одиночестве.

«Вот и работка сыскалась. Эх, а жизнь-то налаживается», – Лис поставил чашку и направился к двери.

Выйдя из таверны, находящейся на главной площади, Тайрен отметил, что вербовщик был прав: давно уже день-деньской, а не утро, как показалось эльфу с похмелья. Вокруг вовсю кипела городская жизнь: сновали сорванцы-мальчишки всех рас и племен, кричали зазывалы-торговцы, нахваливая свой товар, – рынок был рядом с площадью, и его шум долетал сюда без каких-либо препятствий.

«Так, и что же день пришедший нам принес? Головную боль… нет, не это. Ах да, к людишкам лучше прямо сейчас направиться, домой всё равно не за чем заходить – нету там ничего. Эх, поесть бы не мешало…»

– Эй, мамаша, угостишь? – Тайрен подмигнул лоточнице-бабульке и внаглую упер пару пирожков.

– Подземный Шим тебе мамаша, – шутливо отмахнулась старушка, – чего, опять побираешься, сердешный? Работу бы сыскал, что ли.

– Да сыскал уже, но чтобы дойти до работы, поесть не мешало бы, а то не доползу – помру с голоду, – Лис состроил невинно-жалостливое выражение лица, и лоточница растаяла:

– Да бери уж, чего там. Знаю, заработаешь – вернешь должок, не обидишь старую, – она улыбнулась и продолжила распихивать пирожки по карманам эльфа.

– И чего наговариваешь? Тоже мне скажешь, старая. В самом соку! – с ухмылкой приобнял ее Тайрен, стиснув за пояс.

– Иди уже, охальник, а то так и не доберешься до работы, – лоточница подхихикнула и даже слегка смутилась. Да и как не смутиться, если она была еще девчонкой сопливой, когда огневолосый эльф-красавец стал захаживать в таверну мимо ее лотка с пирожками. По правде сказать, многие местные торговки заглядывались на востроглазого юнца, а тем, кто помоложе да покрасивше, и не только посмотреть удалось: гуляка Тайрен был на славу – ни одной юбки не пропускал. Хотя отчего был-то? Он и сейчас не изменился вовсе.

– Ну, бывай, мамаша, – улыбнулся ей на прощание Лис и направился через площадь к улице, ведущей из города на Большой тракт.

Солнце уже перевалило за полдень, когда эльф добрался до тракта. Перекусив пирожками на ходу, чтобы не терять времени, Тайрен почувствовал себя намного лучше, нежели когда приполз (во всех смыслах этого слова) с похмельем утром в таверну. Городская суета осталась позади, и Лис бодренько вышагивал по дороге, направляясь в Клан людей, в указанную вербовщиком деревню.

«Эх, сейчас бы лошадку», – мечтательно вздохнул Тайрен и вслух саркастично добавил:

– Ага, себя не всегда прокормить в состоянии, так еще и лошадь заморить хочешь?

Дорога пылилась под ногами горе-путешественника, уводя его всё дальше от шумного города по равнине, похожей на степь. По правую руку, вдалеке, синел Северный лес.

Тайрен никогда не мог понять, почему лес зовется Северным, если относительно города он лежит вовсе даже на юге. Оставалось предположить, что такое имя дали ему не «нейтралы», а жители кланов – тогда всё сходилось, относительно территорий кланов лес и впрямь был на севере.

«А есть ведь совсем северный лес, прозванный Волчьим или Темным. Странное название. Не, ну Волчий, оно понятно, а Темный? Это к чему и как? Не ходите, дети, в темный лес? Бу-га-га», – Лис мысленно посмеялся, хотя по большому счету было совсем не смешно: про тот лес говорили всякое, и проверять правдоподобность слухов на собственной шкуре Тайрену как-то не хотелось. Ну, хотя бы не за бесплатно. Но одно эльф знал точно: никто еще из Темного леса не вернулся, и потому слухам о нем верили безоговорочно.

Так, размышляя о вещах отвлеченных, Тайрен пересек неприметную границу с Кланом людей, не обратив особого внимания на прикордонный столб – ну стоит себе, пусть и стоит, дышать не мешает.

Близился вечер, и Лис гадал: успеет ли добраться в означенное селение до темноты, или придется ночевать под открытым небом. Оно, конечно, не ново, но как-то неудобственно. Мысленно склонив чашу весов к тому, что развлекать местную ночную живность совсем не хочется, он прибавил шагу и поспешил к деревне, столь нуждавшейся в избавителе от «проклятого чернокнижника, замучившего честных поселян своей нежитью».

– Хех, а они сжигать мертвецов не пробовали? Нечего тогда некромансеру было бы из могил поднимать. Вот уж и вправду глупцы, сами себе напасть в землю зарывают, словно приглашают вот таких чернокнижих – приходите, «кушать подано». Нет, никогда я не пойму людей, – Лис говорил с собой вслух, чтобы хоть как-то развлечься и нарушить тишину одинокой дороги.

В деревню он вошел, когда солнце уже спряталось за горизонтом и землю окутали густые осенние сумерки. Отыскав среди пары маленьких улочек самый большой дом, Тайрен предположил, что это и есть жилье старейшины, а значит, ему сюда. Подойдя к воротам, эльф крикнул:

– Есть кто дома? Убиватель нежити пожаловал. Или не надобен уже?

На крик дверь, а следом и калитка у ворот, отворились, и перед Лисом предстал в меру упитанный мужик средних лет с окладистой бородой мышиного цвета.

– Как же, как же, ждем тебя, спаситель, совсем житья нет от ирода проклятущего. И чего ведь удумал гад – девок ворует и портит, и не подступись к нему, нежить натравит. А у меня дочка на выданье, это же ж не дай Боже попортит. Что делать-то потом? – запричитал старейшина.

– А что делают те, чьих уже попортил? А, отец? – эльфу уже стало весело. И понятно, кто тут платит за «банкет»: уж больно распереживался старейшина о своем дитятке.

«Хех, посмотреть бы на «ягодку» – может, и без некромансера разберемся, что делать с ней?» – Лис мысленно подхихикнул, от души подсмеиваясь над наивным селянином. Не знает ведь, что не чернокнижников страшиться-то надо в таком деле тонком.

– Вот и я говорю, мил человек, спасать сердешных надо, двоих уже утащил в свое логово, ирод проклятый, – снова запричитал старейшина.

– Отец, не человек я, не видишь разве? Человеки на чернокнижников не охотятся – боязно им, – Тайрен уже смеялся вслух от души, – ну веди, показывай, где прячется гроза ваших девиц.

Услышав такое, старейшина переменился в лице и, осенив себя охранным знаком, проворчал под нос, надеясь, что «спаситель» не услышит:

– Присылают тут всяких. Поди, хуже самого чернокнижника.

– Эй, отец, у меня слух-то хороший. Не нравлюсь, так я пойду – сами разбирайтесь с напастью, – в голосе эльфа прозвучала легкая угроза.

– Да я чего, против, что ли? Просто боязно, но, видать, ты хороший че… мужи… парень, раз тебя прислали честным людям помочь, – старейшина заюлил в извинениях и, взяв масляный фонарь, пошел по улице в сторону выхода из деревни, зовя Тайрена за собой:

– На кладбище окопался ирод-то, сюда пожалуйте, милостивый государь, – похоже, что селянин не на шутку испугался «спасителя», но всё же семенил впереди, показывая дорогу и по возможности освещая ее тусклым светом фонаря.

Деревенское кладбище ничем не отличалось от прочих людских мест погребения усопших, разве что было поменьше городских. Да оно и понятно – деревушка-то крохотная. Кое-где покосившиеся деревянные надгробные знаки указывали на развороченные могилы.

«Стало быть, тут он и промышляет. Хех, могил разрытых немного, значит, и нежити у него маловато. Эх, не получится повеселиться от души. Так, мелкая забава», – эльф вздохнул: опять ему достался захудалый колдунишка, с которым сражаться-то ни чести, ни доблести – скука одна.

– Там он, в часовне прячется от глаз людских, – прошептал дрожащий, как осиновый лист, селянин и попятился за спину Тайрена – очевидно, боясь колдуна, даже незримого и отсутствующего.

– Ну, там, так там, – спокойно подвел итог Лис и направился к часовне, отмечая про себя, что старейшина продолжает семенить следом, прячась за ним, как за щитом, – разве что в локти не вцепился руками.

«Не доверяет, всё своими глазами увидеть хочет. Ну-ну, полюбуешься, будет тебе представление», – Тайрен мысленно посмеялся и, подойдя к строению почти вплотную, крикнул:

– Эй, ты, там, выходи, а то сожгу вместе с часовней – весело гореть будешь!

– Это кто там тявкает, жить надоело? – донеслось в ответ, и в открывшуюся дверь вышел средних лет мужик самой обычной внешности, одетый в черный балахон.

– Да ты смел, как я погляжу… смелости аж деревенских девок воровать. Отпусти их и проваливай, пока ты еще цел, а я еще добр, – в голосе эльфа не было и тени угрозы, разве что насмешка.

– А ты совсем страх потерял, как я погляжу, щенок. Убить! – полетел приказ, и ранее невидимые мертвецы начали подниматься у стен часовни и двигаться в сторону Тайрена.

– Не льсти мне, из щенка я уже лет пятьсот как вырос. Хех, какие же они у тебя медленные. Тебе никто не говорил, что мертвечина никогда не достигнет скорости живого? – Лис лениво вытянул руку вперед, и трясущийся за его спиной старейшина охнул и в страхе попятился в кусты: с раскрытой ладони сорвался шар огня и полетел в ближнего мертвяка. Тот вспыхнул, как сухая лучина, и в считанные секунды осыпался пеплом.

Пока горе-некромансер изумленно хлопал глазами на то, как горят его воины, казавшиеся непобедимыми, ибо сталь не убьет уже мертвое, – Тайрен, не особо утруждаясь, сжег всю «убойную силу» в количестве шестерых упырей.

– Ну что, колдун, тебя тоже на жаркое пустить? Хех, добрый я сегодня, еще раз поймаю – точно поджарю, а сейчас беги! Гав! – Лис рявкнул для устрашения и рассмеялся, глядя, как улепетывает чернокнижник. Убивать его эльфу совсем не хотелось – и без того заречется теперь такие шутки шутить. В этом он был уверен: всё же немало он пожил и немало навидался подобных недоучек – быстро пугаются и удирают, а потом еще и становятся приличными гражданами, пытаясь не вспоминать о неудачном «магическом» прошлом.

Похищенные девицы обнаружились в той же часовне – дрожали с перепугу, забившись в угол и прижимаясь друг к дружке.

– Всё, девоньки, пора по домам, – произнёс Тайрен, отыскав «пропажу», и вышел наружу:

– Ну что, отец, дело сделано. С тебя расчет, ночлег и ужин.

– Всё будет в лучшем виде, – затрепыхался старейшина, возвращаясь к мысли, что «спаситель» куда страшнее колдуна.

Выспаться Тайрену так и не удалось. Нет, сначала всё шло как по маслу: старейшина рассчитался, накормил сытным ужином и спать уложил на сеновале. Только пока суть да дело – до «положения лежа» Лис дошел уже почти к рассвету. И всё бы ничего, можно отсыпаться хоть до полудня, спешить-то некуда, – но наемника разбудил шум, долетавший сквозь чуткий сон.

– Ну что там стряслось, чего шуметь в такую рань, – недовольно ворчал эльф, цепляясь за остатки сна. Однако отчаянный женский крик заставил его подскочить, как ошпаренного.

– Шим, да что там еще не слава Богу? – он был зол на весь белый свет и, выбравшись из сена, направился к источнику шума с намерением кого-то убить – не иначе.

Картина, представшая перед Лисом, мало напоминала сельские пасторали: на пересечении двух улочек, месте, которое можно смело окрестить «главной деревенской площадью», народ столпился вокруг двух девушек. Тех самых девушек, спасенных от чернокнижника. Сердце Тайрена пропустило удар – нет, не утешали несчастных изнасилованных девиц односельчане, они их забрасывали камнями, несмотря на крики и мольбы.

Очередная попытка бросить камень была остановлена кулаком наемника, угодившим в голову кидавшему. Селянин рухнул как подкошенный – не так уж и легок оказался удар изящного эльфа, особенно с учетом того, что он был выше почти на голову любого из селян. Тайрен сбил с ног еще кого-то, попавшегося на пути, и в мгновение ока оказался между толпой и девушками. В раскрытой ладони зловеще полыхнул огненный шар.

– Еще один камень – и спалю нахрен всю деревню, – обычно веселые глаза эльфа сузились в полыхающие яростью щёлочки. Сейчас он вовсе не походил на шутливого юнца, что неспешно жег упырей на ночном кладбище. Теперь Лис не развлекался, и старейшина понял: вот он, настоящий Тайрен, а не тот беззаботный парень, каким показался вначале. Старейшине стало по-настоящему страшно.

– Уходи. Ты сделал то, за чем пришел, а остальное тебя не касается, – раздался через толпу голос священника, тоже подоспевшего на шум.

– Хорошо, я уйду, но они уйдут вместе со мной, – Тайрен кивнул на избитых, окровавленных девушек, которые судорожно всхлипывали и жались друг к другу, с отчаянной надеждой глядя на неожиданного спасителя. Они готовы были идти хоть на край света – лишь бы их выпустили из деревни. Девушки знали: если останутся – их забьют камнями, как обесчещенных.

– Это не твое дело, чужак, – произнес священник.

– Ну уж нет, святоша, именно мое. Не для того я тащился в вашу деревню и спасал этих несчастных, чтобы потом их до смерти забили. Расступитесь и дайте пройти, иначе камня на камне не оставлю от вашего хутора, – огненный шар в его руке увеличился в размере. Стоящие в первых рядах услышали гул пламени, беснующегося в ладони пиромансера.

Здравый смысл и не менее здравый страх победили – толпа расступилась, пропуская Тайрена и ковыляющих за ним израненных девушек. Селяне поняли, что если не пропустят, то вчерашний «спаситель» станет убийцей и без колебаний проложит себе путь по их трупам.

К придорожному озеру троица вышла ближе к полудню. Посмотрев на девушек, еле державшихся на ногах, эльф скомандовал привал и, посоветовав им промыть раны и привести в порядок одежду, выложил походный кисет с нитками и иголками, а сам удалился в ближайший подлесок в надежде поймать какую-нибудь живность на обед.

Пользуясь отсутствием Лиса, беглянки кое-как ополоснулись в озере и попытались отстирать от крови и грязи жалкие лохмотья, в которые превратились их платья после заварушки в деревне. Соорудив себе одно на двоих «покрывало» из камышей, они сидели в ожидании, а развешанная на ветвях ивы одежда просыхала под не очень-то ласковым осенним солнцем.

– Ну что, селянки, замерзли, небось? – весело поинтересовался Тайрен, вернувшись с охоты. Вполне удачной – за уши он держал пойманного зайца.

– Ничего, согреетесь сейчас, – он отложил добычу, притащил из того же подлеска охапку хвороста, и вскоре на ней уже весело плясал соскользнувший с пальцев эльфа огонек.

Костер давно полыхал вовсю, поджаривающийся заяц распространял вокруг аппетитный аромат. Девушки немного приободрились и согрелись, но всё еще продолжали прижиматься друг к дружке.

– Сильно досталось-то? Да не стесняйтесь вы, больно надо мне смотреть на ваши тела, помочь хочу – врачевать еще не разучился вроде как, – эльф подсел к беглянкам поближе, и одна из них, преодолев робость, всё же решилась показать раны. В основном то были ушибы, но кое-где оказалась рассечена кожа, и лучше было подлечить сразу во избежание заражения.

Теплая золотистая струйка магии исцеления потекла с пальцев Лиса, заживляя раны. Вслед за подругой осмелела и вторая девушка – Тайрен вылечил и ее, а пока возился с «памятками» селян, подоспел и заяц. Обедали в полной тишине: девушки боялись заговорить пусть и со спасителем, но всё же незнакомым, а эльф просто не знал, о чем можно с ними разговаривать.

– Ээ, у тебя такие длинные волосы… – робко обратилась к нему та, что посмелее, после того как оделась в просушенную над костром и заштопанную одежду.

– Ии?.. – заинтересованно протянул эльф.

– У тебя не будет, случайно, гребня? – с покрасневшей селянкой не смогли бы соперничать даже помидоры.

Лис рассмеялся, пошарил по многочисленным карманам и, выудив гребень, протянул его девице, которая смутилась еще больше, если это, конечно, возможно.

Покончив со сборами, компания отправилась дальше, к Нейтральной: эльф шел домой, девушки в неизвестность. Незаметно была пройдена граница, и прикордонный столб по-прежнему не удостоился внимания Лиса.

«Мда, и что мне теперь с ними делать-то? Ну не бросать же посреди дороги. А, по месту разберусь, главное – успеть до заката», – Тайрен бодренько вышагивал по пыльному тракту, беглянки семенили за ним, а впереди виднелся город – чужой, большой, страшный.

Город окутали вечерние сумерки, когда Лис «сотоварищи» добрался до Главной площади. Узрев собирающую свой лоток знакомую пирожницу, он без лишних раздумий направился к ней. Девицы следовали за эльфом, прячась от прохожих за его спиной: им было боязно в незнакомом месте, где они знали одно-единственное существо – и то не человека.

– Вечер добрый, мамаша, держи должок, – Тайрен поймал ладонь лоточницы и вложил в неё золотой.

– Подземный Шим тебе мамаша, – привычно отозвалась старушка, широко улыбаясь рыжему.

– Ой, да что это ты, милок, чего так много-то? Я и сдачи не найду на золотой, – она округлила глаза в удивлении глядя на эльфа… за его спину.

– Ты же говорил, работу нашел, а я вижу, что девиц всё-таки. И когда уже угомонишься, ненасытный, – старушка лукаво подмигнула Лису.

– Мамаш, так я же не себе, я тебе их привел. Приютишь на время, пока обживутся да работу найдут? Они помогать тебе будут, а сдачи мне не надо – мгновенно сориентировался Тайрен, решая для себя проблему под названием: куда девать теперь девиц.

– А чего так-то? Случилось чего? – спросила лоточница, внимательнее рассматривая перепуганных девушек и понимая, что это не обычные тайреновские вертихвостки.

– Они сами тебе расскажут. Да ты не волнуйся, они девушки порядочные, – тут глаза подружек округлились до размера небольших тарелок: вся деревня посчитала их «нечистыми», а странный спаситель вдруг «порядочными» назвал! Не понимали еще наивные селянки, что по городским меркам они порядочные и есть.

– Ну, раз ты так говоришь, то ладно. Я одна живу, места хватит, а помощницы мне и самой нужны – чего им работу-то искать, коли есть она? Ну что, пойдем, сердешные? Я-то торговлю на сегодня свернула уже, – произнесла старушка и, получив одобрительный кивок от эльфа, девушки послушно пошли за ней.

Сбросив с себя ответственность за девиц и понимая, что передал их в хорошие руки, Тайрен с облегчением вздохнул и направился в таверну.

В таверне было по-вечернему многолюдно и шумно. Оглядев присутствующих и отыскав среди них вербовщика, Тайрен двинулся к нему – поскорее рассчитаться и узнать, нет ли чего нового в плане работы, более дорогостоящего, нежели «пугание» деревенского чернокнижника.

– Ну, здоров будь, отец родной, держи свой процент. И знаешь, ты не отправляй меня к людишкам какое-то время, а то я зол на них, пришибу невзначай кого неповинного, – тихо проговорил Лис, выкладывая монеты перед оборотнем.

– Чего опять не срослось-то, а, лисья морда? Вроде расплатились с тобой, – вербовщик вопросительно посмотрел на эльфа.

– Да знаешь, как-то болезненно я воспринимаю, когда спасенных мной пытаются убить те, кто сперва и просил спасти, – Тайрен сделал знак трактирщику, и по выражению его лица тот понял: чаем не отделаться, тут чего покрепче надо.

– Эва оно как. Люди – странные создания, никогда не понимал их, – оборотень покачал головой. – Трудно с тобой, Тайрен. Ты вот вроде бы и наемник, но за любую работу не возьмешься, а за иные предложения и вовсе пришибить можешь. Ты в нашей профессии диковинка, благородный такой весь из себя наемник. Вроде поговоришь с тобой – так ничем от других и не отличаешься. Ан нет, когда до дела доходит, то тут вся твоя эльфийская сущность и вылезает наружу. И ладно бы Темный, с ними проще, головорезы еще те, так нет, ты у нас Светлый со всеми своими высокими принципами и идеалами. И нипочем, что матом кроешь, – сущность, она всё равно сквозит.

– Тебе-то что до моих идеалов, если у тебя их нет? – Лис склонил голову набок, пристально всматриваясь в глаза вербовщика.

– Да мне-то ничего, только вот работу подыскивать тебе сложно. И толковый ты, да и силой с умениями не обижен, а таскаешься всё по деревням всякую мелочь погонять. Ты ж честный, выкрасть чего не пойдёшь.

– К чему клонишь? Не темни, – эльф залпом выпил налитый трактирщиком стакан вина и попросил повторить.

– Ну ладно, напрямик, так напрямик. Пойдешь к Сумеречным за артефактом одним? Пятьдесят тысяч только задаток, – оборотень впился взглядом в Тайрена.

– М-да, деньги хорошие для задатка, не спорю. А подвох в чем? Почему мне предлагаешь, а не другим? Сам же сказал, я не ворую, а охочих на такую работу да за такие деньги прорва, – Лис уже спокойнее отпил глоток вина.

– Эх, понимаешь, Лис, мне надо, чтобы эта работа была выполнена, и срок не важен. Не всякий справится, хотя многие захотят. Но я-то знаю, чем это закончится – возьмут задаток и сгинут, не всем по мозгам да по силам такое. А ты сможешь. Но захочешь ли?

– Ну ладно, отец, давай-ка я подумаю до завтра. Неужели нет наемников, кому бы ты мог это поручить? Не верится. Помнится, несколько лет назад кто-то знатно потырил амулет Темной Богини. Война потом не из-за этой ли безделушки разгорелась между Темными и гномами?

– Всё-то ты помнишь, всё-то ты знаешь. Давненько я не видел того наемника. Он вообще странный. Приходит раз в несколько лет, берет самую сумасшедшую работенку, выполняет и снова исчезает. Я и знать-то его толком не знаю. А ты подумай, деньги хорошие поднимешь. Не всё же тебе по мелочи мыкаться, – оборотень прикрыл глаза, смакуя чай, и больше на Лиса не смотрел. Да оно и незачем было – разговор окончен.

Тайрен допил вино и поковылял домой – отдыхать надо хоть иногда, и это эльф понимал лучше других.

– Утро добрым не бывает, – проворчал Тайрен, пытаясь распутаться из плаща и одеял одновременно.

Конечно же, он выпил в таверне совсем немного. И пошел домой. Нет, он действительно шел домой и не вовсе не собирался заворачивать в гости к Энь, местной куртизанке, любимице Лиса. Или он сам был ее любимцем – кто знает? И вовсе не собирался просаживать все деньги на пирушку в «потешном» доме, угощая всех местных девиц, тиская их и горлопаня до утра срамные песни. И заваливаться в постель, не сняв плаща и сапог, не собирался. Всего этого Тайрен, конечно же, не хотел и не планировал. Но сделал.

– И вот я снова без гроша, карман мой пуст, и я похмелен. Ну что за жизнь? – сокрушался эльф, однако сожаление его было неискренним – именно такой образ жизни и любил Тайрен.

– Ыыть, опять придётся тащиться к вербовщику. Шим! Эх, а может, и правда согласиться на ту работу? Всё же большие деньги, быстро не просажу, хоть какое-то время поживу спокойно, – Лис уже практически настроил себя на то, чтобы дать оборотню согласие.

Борьба с одеялом и плащом закончилась в пользу эльфа, и он обессиленно сполз на пол, освободившись из тряпочного плена.

Кое-как добравшись до кухни, Лис припал к носику чайника пересохшими губами и начал жадно глотать воду. Чая не было. Денег – тоже. Из чего следовало, что хошь-нехошь, а к вербовщику тащиться придётся.

– Н-да, но сначала в таверну. Чайку хоть попить. А если повезет, то старый пень и сам там будет, и не понадобится топать к нему в контору.

Лису казалось, что разговаривать с самим собой вслух – это нормально. На похмелье ему вообще многое казалось нормальным.

Наскоро ополоснувшись и переодевшись, с довольно помятой миной, Тайрен выполз из дому и направился в таверну, придерживая рукой больную голову. Наверное, ему казалось, что если не придерживать, то она отвалится.

Шествие Лиса по улице смотрелось со стороны весьма примечательно: в дорогих шелковых одеждах, со свисающей до колен непослушной огненной гривой, одной рукой держась за голову, второй состроив над глазами козырек от солнца, «гордый светлый» эльф тащился на опохмел.

– Эй, Тайрен, никак вечер вчера удался? – весело крикнула уличная цветочница через всю площадь.

– Вечера у меня всегда удачные, а вот с утрами проблема, – криво ухмыльнулся Лис, вваливаясь в таверну.

– Чайку или чего покрепче? – поинтересовался трактирщик. Его не покидало стойкое ощущение, что эту же картину он лицезрел совсем недавно.

– Смолы горячей, старый хрыч, – неслышно пробубнил себе под нос эльф, но хозяин всё же услышал.

– Можно и смолы, – хмыкнул он.

– Да ладно тебе, чаю плесни… а может, и покрепче чего, – Тайрен скривился, как от зубной боли, и плюхнулся на высокий табурет. Слишком тяжелая сегодня голова рухнула на стойку.

– Вот где тебя Шимы носят, лисья морда. А я всё жду, когда же ты проспишься. День-деньской уж давно, – оборотень присел рядом с Тайреном и кликнул трактирщика:

– Покорми его чем-нить горячим, чтобы очнулся побыстрее.

– А ты никак решил, что я на работу согласился? – вымученно произнес эльф, пытаясь поднять голову от стойки и посмотреть на вербовщика.

– А то по тебе не видно. Или кочевряжиться будешь?

– Твоя взяла, но отправлюсь завтра, проспаться бы, – Лис припал к чашке чая, как к роднику с живой водой.

– Это тебе решать. Держи задаток, да не просади весь за вечер, отоспись. Ну и записка вот, сам прочтешь, когда зенки-то разлепишь. Срок не важен – важно исполнение, – оборотень положил перед ним кошель с небольшим свитком и отправился восвояси.

– Жииивем, – протянул Лис, пряча кошель. – Эй, хозяин, похмели-ка меня, но только похмели, а не напои!

«Ага, живем. Надолго ли с таким-то заданием?» – чуть позже задался он вопросом, читая свиток.

После стаканчика легкого вина и горячего обеда в тайреновской голове посветлело, он взвесил кошель с задатком и решил, что до завтра можно и не тянуть. Вот только наведаться на рынок и приобрести давно вожделенную лошадку – и в путь. Долгих сборов не требовалось: как настоящий наемник, Лис предпочитал выходить из дому всегда готовым сорваться с места в очередную авантюру.

Зелено-серый, словно пыльный, капюшон плаща был нахлобучен ниже переносицы, спасая зрение сумеречника от палящего полуденного солнца. Нет, дневной свет не мог навредить эльфу, но щедро дарил неприятные ощущения чувствительным глазам, привыкшим к ночи.

Граница леса два дня назад исчезла за холмистой равниной с редкими перелесками и оврагами. Аш сторонился тракта и проторенных путей и шел тайными тропами или прямиком через пустыри, выбирая самый короткий путь к нужному месту. Сейчас он направлялся в Нейтральные земли, к Северному лесу. Что-то зловещее нависло над ним. И это «что-то» еще не случилось, но неотвратимо приближалось. Друид чувствовал Силу мира, решившую вмешаться в течение жизни жалкой горстки поселян, которые пришли из разных миров и осели в разных землях, поделив на кланы крохотную территорию Перекрестка. Пока кланы воевали между собой – Аш не вмешивался, считая такие войны естественным способом выживания. Пока они дрались в попытках заполучить сердце лабиринта, силу ифирина, – эльф лишь посмеивался над их алчностью и глупостью. Но раз вмешаться решили настолько пугающие, мощные силы, то хозяин леса не мог оставить это без внимания и направлялся к предположительному месту событий: не то, чтобы он хотел принять участие, но посмотреть и разобраться, что к чему – это вполне в духе друида. Нет, Аш не был уверен, что это «что-то» произойдет, но его мучило неясное предчувствие большой беды. Однако если произойдет, то придется попытаться остановить это. И друид понимал: тогда без силы ифирина не обойтись. А возможно, придется вызывать и всех шимов.

За день сумеречник отмахал немало верст по бездорожью и с приближением вечера решил устроить привал и подкрепиться. Для отдыха выбрал густой подлесок в овраге, по дну которого струился холодной ключевой водой небольшой ручей. Свалив котомку и мечи на место будущей стоянки, эльф выудил из сумки силки и ухмыльнулся, спрятав их обратно.

– Привыкну ли когда-нибудь? – произнес он вслух, стаскивая тунику и сапоги. Раздевшись донага, Аш вытянулся и кульбитом перекувыркнулся через голову, в прыжке перевоплощаясь в волка. Серебристый мех заалел в лучах заходящего солнца. Голодно щелкнув пастью, зверь скрылся меж деревьев и вскоре вернулся, притащив в зубах пойманного зайца. Сменив ипостась обратно, друид оделся и, набрав охапку хвороста, развел костер.

– Вот зайцев есть сырыми точно не привыкну, – ворчал он себе под нос, потроша тушку. Вскоре воздух наполнился ароматом заячьего жаркого, разнося на полверсты аппетитный запах. Аш деловито хозяйничал, ведя себя так, словно ничто не может его напугать. Но с другой стороны, слишком мал был перелесок, чтобы служить логовом разбойникам, да и от тракта далеко. В такой пустоши работникам ножа и топора нечем поживиться, а клыкастых и когтистых друид не боялся по природе своей – эти не тронут. Никакой нежитью не пахло – такие тоже предпочитают поближе к людям. Случись такой привал на территории оборотней – уверенности было бы поменьше. Хотя опять же, мало найдется сумасшедших зверолюдов, желающих напасть на метаморфа. По-настоящему он мог опасаться лишь вампиров: кровососущие были сильны, быстры и трудноубиваемы из-за высокой степени регенерации. К тому же, к магии друидов почтения не испытывали, в отличие от оборотней и зверей. Проблемой были и люди, которые по слабости своей всегда нападали гурьбой, – но в удаленном от тракта и селений овраге обычных смертных ждать не приходилось. Поэтому Аш собирался спокойно поужинать зайчатиной, давая отдохнуть ногам, весь день шагавшим по бездорожью.

– Проклятье шимов! Что за напасть? – выругался Аш, когда в нескольких шагах от подлеска знакомо и противно щелкнул портал. С давних пор сумеречник возненавидел этот звук, возвещавший о том, что в мир явилось новое существо. Порталы, что открывали маги внутри мира, звучали по-другому. Не любил эльф иномирян, сильно не любил, особенно тех, что сваливались ему под ноги.

– Как дети малые или сумасшедшие, но сладу нет ни с первыми, ни со вторыми, – недовольно ворчал друид, направляясь к месту раскрытия портала. Вспышка уже погасла, но даже на мгновение ослепленный ярким светом, эльф успел заметить, как что-то вывалилось из портала и сжалось в комок – видать, с испугу или из предосторожности. Как правило, случайные в портал не попадали, в места соединения с миром Перекрестка захаживали лишь отчаянные сорвиголовы. Это уже стало притчей во языцех: кто и как попадал сюда.

Необычное существо скукожилось в клубок, обхватив себя то ли крыльями, то ли чем-то подобным, так что рассмотреть детально не представлялось возможным. Аш мысленно напропалую костерил всех шимов, глядя на найденыша. Лишь странное гложущее чувство ответственности не позволяло ему плюнуть и пойти своей дорогой. Из-за чего друид испытывал такое чувство – он не признавался себе даже в мыслях, хотя ответ был ему известен. И каждый раз протягивал подобие руки помощи новой жертве портала. Хотя в девяти разах из десяти это заканчивалось сражением.

– Эй, ты живое? И ты кто? – он осторожно попинал носком сапога живой клубок, зная: его слова поймут. То была одна из особенностей Перекрестка: создания из разных миров понимали друг друга, словно межмирье стирало меж ними грань, одаряя всех единой речью. На всякий случай ладонь эльфа легла на эфес меча, и с тихим шорохом клинок покинул ножны. Иномиряне бывали всякими, и Аш никогда не забывал об этом.

– Эй-эй, скажи чего-нибудь, а то приму за нежить и убью. У меня с этим дело быстро обстоит, – попытался обратить на себя внимание друид, снова пихнув существо сапогом.

Кажется, это сработало. Сделав пару шагов назад, Аш с интересом смотрел, как новоприбывший выбирается из куста, куда угодил, выпав из портала. Движения были осторожными и спокойными, из чего следовало, что прямо так, с места в карьер, «оно» на эльфа не бросится, обеспечив себе быструю смерть на острие клинка. Однако умудренный опытом друид незаметно сплел в другой ладони заклинание: не всех можно убить честной сталью.

Тем временем пришелец свернул крылья и показал свой настоящий облик – довольно похожий на человека, и всё же – разительно другой. На Аша блеснул взгляд мерцающих синевой глаз из-под багрово-алой челки. Слова прозвучали тихо, но четко:

– Я не нежить. Я – Тварь.

Что это значило в понимании незнакомца, для эльфа оставалось загадкой. Что не нежить, чувствовалось по запаху: вполне живое; по ощущениям сумеречник даже сказал бы – живее всех живых. И еще крылья… странные. Не сворачивались, не складывались, а попросту исчезали, словно растворяясь в воздухе. Ростом «тварь» была… был… чуть выше локтя друида и внешне походил на юнца, едва вышедшего из возраста подростка.

– И как мне тебя называть, тварь-не-нежить? – спросил друид, пристально разглядывая новичка в попытке определить его расу. У эльфов острее уши, да и черты лица более тонкие, у оборотней они более грубы. Про гномов и вампиров речь не шла, уж слишком непохож он на детей земли и кровососов. Из многочисленных представителей кланов Перекрестка пришелец больше всего походил на людей.

– Ран… ко, Ранко… а тебя как? – абсолютно по-детски представился юноша, но сумеречнику показалось, что имя он сократил на ходу. И, не сводя глаз с заклинания в руке Аша, неожиданно добавил: – И дай эту штуку – я голодный.

– Меня можешь называть Аш, – привычно сообщил эльф, не рискуя произнести свое полное имя в силу его невероятной языколомности. Просьба его озадачила: тех, кто питается магией стихий, он еще не встречал. Это в случае, если правильно понял… но врожденная отчаянность и любопытство взяли верх, и он протянул найденышу раскрытую ладонь, на которой уютно скрутилось заклинание небольшого вихря, способного отбросить противника и слегка охладить пыл.

– Ты голоден до магии воздуха? Или вообще до магии стихий? – «или вообще до магии», мысленно прибавил он. Его удивил бы любой вариант, но виду он не подал: бывает всякое, тем более, на Перекрестке, куда постоянно стекаются, как сквозь дырявое решето, бесчисленные иномиряне. За тысячу лет жизни в этом мире Аш перестал всерьез удивляться чему бы то ни было.

– Нет, я про ту штуку, которая вкусно пахнет, – поправил Ранко, указывая на жаркое, домлевающее в жару костра. Вот почему, догадался сумеречник, он подумал, что просьба относится к заклинанию: глаза юноши сменили цвет с синего на зеленый, из-за чего казалось, будто притуманившийся взгляд устремлен на руку, а не на костер за нею.

– А ты наглый, как я погляжу. И смелый. Ввалился в другой мир – и ни тени испуга в глазах, – но именно эта непосредственная, почти детская смелость и подкупала. Эльф понял, что создание перед ним не просто необычное, но и весьма непростое. И наверняка не так уж юн этот мальчик, как кажется. Мало ли какая им внешность положена, Тварям.

– Наглость – второе счастье. А для меня в подобных ситуациях так и вовсе – первое. Путешествуя по мирам и не к такому привыкаешь, – Ранко взглянул на него в упор, и Аш проникся любопытством. Похоже, в его скучной опостылевшей жизни появилось нечто интересное. Темно-зеленые глаза смотрели уверенно, даже жестко. Ни сломленности, ни страха. Ни растерянности. Друид не пропустил фразу о том, что юноша не в первый раз попадает в иной мир. Беглым взором эльф оценил Ранко как создание весьма воинственное и, возможно, с твердым характером. И словно в подтверждение своим мыслям заметил привешенный к поясу меч. Судя по форме ножен, клинок был узкий, слегка изогнутый. Сомневаться не приходилось – это именно меч, хотя и странный.

– Ну, раз так, пошли ужинать. Хотя можно было бы и прибить тебя за наглость.

В ответ меч немедленно вылетел из ножен. Глаза иномирянина полыхнули синим. Аш улыбнулся. Что-то теплое свернулось странным клубком в груди отшельника по отношению к этому горячему юнцу. Словно он знал его давно, просто долго не виделись. Непонятное чувство. И ему вовсе не хотелось сопротивляться.

– Ну-ну, не кипятись. Мне никакого интереса тебя убивать. А вот попутчик мне сгодится. Ты ведь только прибыл сюда, вряд ли у тебя найдутся другие дела. Согласен стать моим попутчиком? – примирительно спросил сумеречник, отмечая, что юноша держит меч вполне уверенно и наверняка умеет им пользоваться. Не бесполезным украшением болтался в ножнах клинок.

– Посмотрим на твое поведение, – самоуверенно бросил Ранко, и Аш не мог не улыбнуться. Юноша добавил: – Здесь помыться можно где-нибудь?

– Угу, там вон ручей в ложбине, – и заметив, как щурится юноша, друид понял, что в темноте он видит плохо. – Подсветить?

– Сам справлюсь.

Другого ответа эльф и не ожидал. Но всё же решил проследить за Ранко, чтобы в яму не свалился и кости не переломал. Однако, не желая задевать самолюбие мальчишки, следил тайно… и прикрывал ладонью рот, чтобы не засмеяться, когда, костеря напропалую все темные силы, юноша продирался сквозь незамеченный кустарник и с размаху вступил в ручей, не сразу увидев блеск воды. Зато сам сумеречник увидел кое-что очень интересное, и это многое расставляло по местам: под снятой одеждой оказалась… туго забинтованная девичья грудь. Сразу стало понятно поведение иномирца: воинственная девушка с мечом, скрывающая свой пол во избежание проблем с собратьями по оружию, с нанимателями (да мало ли с кем приходится иметь дело воину), предпочитая отстаивать право на жизнь и честь клинком, а не… На этой мысли сумеречник остановился, невольно проникнувшись уважением к Ранко, и решил сохранить нечаянно узнанную тайну, ничем не выдавая, что знает больше, чем ему захотели показать.

Ночь явно обещала быть нескучной. Не успев покинуть родные пределы, эльф угодил в новое знакомство и пытался понять, как вляпался в очередного найденыша – и что с ним теперь делать. И этот самый найденыш кого-то неумолимо напоминал Ашу. Уж ни его ли самого в годы горячей юности? Сумеречник стряхнул наваждение, но всё же не мог отделаться от мысли, что Ранко действительно во многом походила на него характером даже на первый взгляд.

«Да, не живется мне спокойно, хоть из дому не выходи. Хотя некоторые и дома, в родном лесу, умудряются падать, как снег на голову. Проклятье, что ли? Какого шима мне всё это? Но с другой стороны, хоть повеселее будет, а то совсем мхом порасту в своей чаще», – молчаливо сокрушался Аш, осознавая, что опять попал. С каждым пришельцем ему иногда казалось, что лучше бы убил в самом начале; останавливали лишь воспоминания о Гинтре, они же и согревали заскорузлое сердце друида-отшельника.

А ситуация навевала непрошеную ностальгию. Тогда Аш тоже стремился спасти мир от угрозы, но в тот раз – явной, четко обозначенной. И оборотень не был уверен в себе, но с каким-то отчаяньем выхаживал израненного эльфа, и так же самоотверженно двинулся за ним навстречу опасности. Не задавая лишних вопросов.

Вот и сейчас друид шел навстречу неизвестному, опасному – и случайный знакомец легко согласился следовать за ним к шимам на рога. Только Аш не изранен, а Ранко не сломлена. И сумеречник стал полным метаморфом, снежным волком. Стал сильнее, спокойней, даже перестал обращать внимание на гложущую пустоту в груди. Лишь иногда вздрагивал тревожно, сталкиваясь взглядом с зелеными глазами иномирянки, словно поранившись о какие-то невидимые осколки.

– Тебе сколько лет, Ранко? И постарайся сказать просто, исходя из того, что сейчас полночь, до рассвета нам шагать часа четыре, а в году три с половиной сотни дней. Нет, я действительно понимаю, что ты из другого мира, у нас такое часто случается. Ты просто хоть примерно обскажи, насколько ты у себя дома считаешься взрослым.

Иногда возраст играл значительную роль. Пусть друид и привык к разнообразным неожиданностям, но всё же предпочитал быть хоть немного, но предупрежденным.

Пейзаж меняться не спешил – по обе стороны невидимой тропы, которую способен был различить только Аш, тянулась казавшаяся бесконечной пустошь, однообразная холмистая равнина с редкими перелесками. И лишь неровный свет мерцающих на ясном небе звезд отчасти приукрашивал бесконечные повторения рельефа местности.

– Семнадцать, – отозвался Ранко, – всё еще семнадцать, в пересчете на человеческий возраст.

– Семнадцать? – Аш хмыкнул. По людским меркам Ранко был взрослым, но для не-человека это могло значить что угодно. В сто восемьдесят лет эльф считался еще юнцом, вот только опыта за плечами таких юнцов было несравнимо больше, чем у вполне взрослых людей или оборотней. Хотелось бы сумеречнику знать, какой опыт за плечами этого мальчика. О том, что «мальчик» всё же девушка, друид предпочитал не думать.

Эльф не любил привязываться к людям или к другим недолгожителям. Да и к долгожителям не любил привязываться тоже. Предпочитал оставаться один. Но не всегда ему везло: мир, как нарочно, подкидывал то одного, то другого. И так же несвоевременно забирал. Аш злился, обещал, что всё это в последний раз… и снова на голову ему сваливался кто-то, кого не удавалось убить сразу из-за отсутствия агрессии. Перекресток словно издевался над сумеречником, каждый раз проверяя на прочность доспех, которым эльф укрыл свое сердце. Сердце, которого не было. Вот и сейчас рядом с друидом шло самоуверенное беззащитное нечто, чью расу так и не удалось определить.

Но с другой стороны, выглядело так, будто кто-то подкидывал Ашу помощников, напарников, когда случалась очередная напасть, и нужно было лететь на край света спасать всех и вся – ну, или хотя бы поглядеть, от чего этот мир рухнет в бездну. И где-то на краю разума друид догадывался, что всё это неспроста. Не случайным был этот Ранко. Как когда-то не случайным был Гинтра. Значит, кому-то очень нужно, чтобы эльф и дальше шел по пустырям и перелескам Перекрестка, чтобы продолжал хранить хотя бы видимость покоя в межмирье.

Ночь распустила над равниной бархатные звездные крылья, убывающая луна посеребрила разнотравье, выплыв на небосклон. Пустошная живность испуганно умолкла, чувствуя чужака. Если бы друид был один, то шорохи мелких животных, живущих в высокой траве, раздавались бы буквально из-под ног. Но юношу мир принимать не спешил: зверушки настороженно притихли и убрались от греха подальше с невидимой тропы, по которой уверенно шел Аш вместе с нежданным спутником.

– Да не человек я, – произнес Ранко, задумчиво почесав кончик носа, – у меня даже тело не совсем как у них… ну, если порезаться, кровь пойдет, но это еще суметь надо… порезаться, в смысле. И… в этом мире я точно не умру… как и не выберусь из него, – еще тише сказал он, – для этого мира я чужой, и ты прекрасно это понимаешь. Хотя, думаю, кроме тебя, таких понимающих здесь мало, – он всё же улыбнулся.

– Ошибаешься, таких понимающих довольно много. Да почти все, кто прибыл в этот мир и прожил в нем хоть пару сотен лет. А кто не понимал, тем другие рассказали. Радует одно – в твою голову не придется вбивать неприятную истину, что нет пути назад, мир закрыт и не отпускает тех, кого впустил, – Аш подвел под разговором черту и прибавил шаг, намереваясь к восходу достичь Северного леса Нейтральной, как и рассчитывал до встречи с Ранко. Теперь приходилось наверстывать упущенное время.

– Угу, не придется. Много миров уже прошел. Но вот в такой заглот, чтобы не выйти, – не попадал еще, – задумчиво бросил вдогонку юноша и поторопился за сумеречником, почти не уступая в скорости шага.

«Захочет не отстать – догонит. А вообще смышленый малый. И втемяшивать не надо, что попусту искать обратный портал. Хм, что ж, вдвоем дорога всегда короче кажется. К тому же, парнишка словоохотлив, так что шкурой чую – скучно не будет. Лишь бы по юношеской горячности голову не сунул туда, куда не просят… или по девичьей».

Тонкой размытой черточкой на горизонте забрезжил рассвет, гася низкие звезды. Приближалось утро. Но также приближалась и граница леса – того самого, куда так торопился эльф. И чем ближе подходили, тем тревожнее ему становилось. И чувство, что опоздал. Не успел поймать влет то, что пахло опасностью.

– Бежит куда-то, торопится. Что это с нашим эльфом?

– Понятия не имею. Придумал себе что-то, наверное. Не всё же в лесу своем сидеть.

– Тревожный он какой-то. Может, нам тоже не мешало бы встревожиться?

– С каких пор нас интересуют его эльфийские дела?

– И то верно. А где Риз?

– Ты меня спрашиваешь? Летает где-то.

– Арк, а зачем ты этого мальца эльфу подкинул?

– Сам не знаю, жалко его, что ли. Какой-то он совсем пропащий.

– А не надо было играть с его душой. Сами сломали, сами теперь жалеете.

– Йут, не бухти. Кто ж знал?

– Могли бы догадаться. Он ведь не такой, как все остальные в межмирье.

– Не напоминай, вообще удивительно, как он тогда смог сюда попасть… таким?

– Словно его кто специально сюда закинул.

– Риз, твоих рук дело?

– Нету Риза.

– И где его носит?

– Нашел, видать, очередную забаву, ему же скучно постоянно.

– Да он с того самого случая вообще нас сторонится.

– Обиделся, что ли? Так нашей вины нет, что его пленили.

– Хм, мне сказал, что в ваши игры больше не играет.

– Ага, а Йут у нас теперь самый главный?

– Он всегда и был таким, просто вы не замечали.

Глава вторая.

Оно вошло в мир так же, как и все. В какой-то миг Ашу даже показалось, что он услышал, как щелкнул портал, впуская ЭТО. Кем или чем была эта сила, явившаяся на Перекресток, – друид не знал. И больше не рисковал тянуться сутью ифирина в попытках понять, что же это такое. Оно походило на небо, невесомое и далекое, неощутимое и безбрежное. И оставляло за собой шлейф ощущений, таких, словно сам небосвод вот-вот обрушится. Оно было сходно с океаном, в чьих спокойных водах отражались небесные светила. Но в глубинах уже закручивался вихрь, рождая сокрушительный ураган, способный уничтожить весь мир. И сумеречник опоздал. Как ни торопился, но не успел увидеть приход этой силы. Не говоря уже о том, чтобы предотвратить.

– Проклятье! Как Риз мог пропустить ЭТО? Они что, совсем не чувствуют эту оглушающую мощь? – друид был зол. На себя, на шимов, на весь мир, который то и дело грозил обрушиться в бездну.

– Послушай, Ранко, я не знаю, за чем мы с тобой охотимся, могу лишь смутно это ощущать и идти по следу. И понимаю, что идти надо. В мир пришло нечто весьма опасное. Оно странное, в нем не чувствуется зла. И оно не несет зла. Просто… не знаю, как объяснить… оно способно разнести Перекресток на клочки одним своим присутствием. И в то же самое время оно едва слышно, словно и нет его. Такие вот ощущения, – попытался объяснить эльф.

– А что ты будешь делать, когда найдешь это? – спросил юноша. За два дня совместного путешествия он успел присмотреться к Ашу, и, кажется, вовсе не боялся сурового друида с волчьими глазами и клыкастой ухмылкой. И проникся его тревогой… и погоней за неизвестным нечто, которое так волновало Аша. По большому счету, Ранко было всё равно, чем заниматься. Не чуждающийся меча путешественник предпочитал узнавать новые миры, коллекционируя впечатления. И считал нечаянного попутчика хорошей находкой. Не каждый мир радовал тем, что сразу сваливал на голову местного жителя, да еще и такого непростого. О да, преследующий неизвестную силу эльф выглядел весьма занимательным. А еще казался Ранко если не дружелюбным, то уж точно безопасным. Так, словно они знали друг друга вечность. Странное, тревожное, но теплое ощущение, от которого не хотелось избавляться.

– Хороший вопрос. И нет ответа. Будем смотреть по ситуации, если догоним, конечно. И если вообще сделать что-либо будет в моих силах.

– Хм, разумно. И немного безрассудно.

– Немного ли?

Так началась погоня за неизвестным. Аш, словно дикий зверь, вынюхивал добычу. По незримым следам гонясь за призраком предчувствия. Не зная даже, как выглядит то, что он ищет, лишь по наитию, по тонкой линии ощущений. От леса путь пролег в город, в столицу Нейтральной. ЭТО шло без остановки. И его цели были неведомы. И лишь бежать по иллюзорным следам. И не успевать. Сумеречник начинал раздражаться, что ЭТО ускользает, как вода сквозь пальцы. Каким-то чудом его спутнику, Ранко, удавалось успокаивать друида, чтобы тот не впал в ярость от собственного бессилия. В городе они почти настигли свою цель… и поймали лишь край ускользающего шлейфа. Снова опоздали. И снова в путь, покидая нейтральные земли. В клан людей, а может, и дальше. Пока не настигнут.

Городской рынок шумел растревоженным ульем. Пестросмешение рыночного люда (в основном, нелюда) рябило в глазах рассыпанной мозаичной смальтой. Эльф даже зажмурился – давненько он сюда не захаживал, – и, немного попривыкнув к разноголосому гаму, направился в конные ряды. Рынок он знал хорошо, хоть и бывал тут редко. И его на рынке тоже знали.

– Эй, Лис, ты, никак, не все деньги прокутил вчера? – полетело насмешливое из-за прилавка с полотном.

– Отвяжись, – отмахнулся Тайрен от торговки и пошел дальше, не обращая внимания на оклики. Его мысли гораздо больше занимала предстоящая работа.

«Это что же получается? Если я сопру посох их друида, за мою жизнь никто и ломаного гроша не даст: весь клан сумеречных устроит на меня охоту, а охотники они, каких поискать. Спрашивается, и зачем я согласился, не узнав, в чем работа состоит? Надо меньше пить. Или больше, чтобы упасть там, где пил, и поутру пусть сами меня и лечат, а не тащиться с похмелюги вербовщику в лапы. А теперь всё, поздно. Отказаться несолидно – не пацан какой. Эх, где наша не пропадала? Угу, именно у сумеречных и не пропадала».

Так, в раздумьях, незаметно для себя Тайрен добрел до конных рядов. Разбираться в лошадях – это у эльфов врожденное. За это их лошадники и не любят, и местные не отличались от остальных – едва завидев Лиса, тут же состроили кислые мины.

– Да ладно вам кукситься, не за рысаком породистым пришёл. Мне попроще да повыносливей лошадку. Ну, и чтобы если сопрут – так не жалко, – миролюбиво произнес Тайрен, глядя на скривившихся торговцев.

– Попроще, говоришь? Будет у меня для тебя лошадка, только молча бери да проваливай. Чтобы без твоих высказываний насчет товара. А то знаем мы вас, и не за свое возмущаться будете, – вперед вышел коренастый торговец из людей. Хотя вполне мог сойти и за гнома-переростка.

– Не шуми, папаша, я и сам не шумный. Показывай свою конягу, – соглашаясь, кивнул Лис.

Животинка ему понравилась. Простенькая, неприметная, но весьма выносливая сельская лошадка – серая в яблоках. Торговались недолго и, сойдясь в цене и расплатившись заодно за сбрую, Тайрен взял оседланную «покупку» под уздцы и поторопился уйти с рынка: ему хотелось покинуть город засветло, чтобы не ввязаться в очередную пьяную пирушку.

Однако выехать удалось только ближе к вечеру, поскольку, помимо лошади, пришлось еще закупиться провиантом в дорогу. Но всё же Лис не задержался в городе ни минуты, старательно избегая провокационных улыбочек местных прелестниц – те мгновенно учуяли, что он сегодня при деньгах, и липли к нему, словно мухи к тарелке с медом.

Поправ все законы верховой езды, эльф уселся в седле с ногами, скрестив их, поджав пятки под себя и уперев локти в разведенные в стороны колени. Удила были отстегнуты и выброшены, уздечка намотана на луку, а Тайрен, проезжая по городским улицам, сосредоточенно набивал трубку, краем уха ловя шепотки о том, что только эльфы и могут ТАК ездить на лошадях – ничем не контролируемая животинка послушно рысила по каменке города, повинуясь незримому управлению седока.

Солнце уже спряталось за горизонт, когда Лис выехал на Большой тракт и направился к границе с Кланом людей, первой границе в долгом путешествии почти через весь Перекресток. Дух странствий, а вернее, дух авантюризма был присущ ему с юных лет, но, наверное, никогда он не пускался в путь с такими удобствами – верхом и с провиантом. Хотя нет, впервые на лошади он покинул дом еще в детстве, когда сбежал от отца, прихватив из родительского табуна лучшего рысака.

– Эй, малыш, хорошая лошадка. Нам нравится, так что слезай. И ты нам нравишься, хорошего выкупа наверняка стоишь, раз одет в такие дорогие тряпки, – узловатая, с обгрызенными ногтями ручища разбойника потянулась к юному Тайрену. Сжатый пятками рысак взвился в «свечу», тонко свистнула узкая полоска меча, вылетающего из ножен, и порез на руке грабителя стал быстро наполняться кровью.

– Ах ты, крысеныш, – взвизгнул раненый разбойник и схватился за дубинку.

Схватка была короткой и жесткой. Но мальчик был один, грабителей много, и ни единого шанса бежать – взяли в плотное кольцо. Чья-то мощная лапа сдернула Тайрена с лошади, и разбойники почти успели связать брыкающуюся добычу, когда над свалкой прозвучало:

– Оставьте мальчика, ублюдки.

– Да кто ты та… – фраза осталась незаконченной – на одного из грабителей обрушился огненный шар, и пламя охватило одежду, переползая на тело.

Разбойник закричал, его соратники кинулись в атаку… и маленький эльф увидел, как незнакомец, столь вовремя подоспевший на помощь, за пару минут сделал из шайки несколько живых факелов. Тайрен был напуган, смятен и… восхищен. Сила огня в руках мага совершенно очаровала его. Как околдованный, он поднялся с земли и побежал за удаляющимся спасителем, которому не было никакого дела до спасенного – свою миссию он завершил.

– Эй, дядя, научи меня так… драться, – запыхавшийся Тайрен совершенно забыл про лошадь, послушно плетущуюся следом за ним, и, догнав мага, схватил за рукав.

– Отвяжись, остроухий. Молоко на губах не обсохло еще для таких наук, – пренебрежительно бросил тот, отцепляя тонкие пальцы от своей одежды.

– Дядя, научи, я же не отстану.

Верховая езда навеяла Тайрену воспоминания о знакомстве с Учителем. Рысака тогда пришлось продать, чтобы на что-то жить. Больше лошадей у Лиса не было.

– Тайрениэль? Шим, язык сломать можно об такое имя. Будешь Лисом. Похож, – ворчал маг, поворачивая за подбородок лицо эльфенка: остроносая мордашка и впрямь походила на лисью, а хитрые глазенки и огненно-рыжие волосы только добавляли сходства.

Закат давно сменился ночью, и эльф, разлегшись на спине лошади, как на кушетке, беззаботно дремал, укачиваемый размеренным вышагиванием животинки по дороге.

Ночь прошла в относительном спокойствии – лошадь пару раз пугливо шарахалась от выскочившего на дорогу зайца, но на этом все треволнения и закончились: Тайрен был наемником «на короткие расстояния», и потому частенько заглядывал в Клан людей, обучая уму-разуму очередную шайку грабителей, обосновавшуюся на Большом тракте. Местные разбойники слишком хорошо знали, чем закончится их встреча с рыжеволосым эльфом, и не рискнули бы напасть даже на спящего «огненного демона». Казалось, они способны узнать Лиса даже по запаху, и в нем им мерещился запах собственной паленой шкуры.

Рассветные лучи позолотили макушки деревьев, когда Тайрен остановился у небольшого ручья и дал коняге передышку, напоив ее и покормив. Рассевшись на траве и завтракая любимыми пирожками, в немереном количестве закупленными у лоточницы, он вдруг услышал какой-то странный писк и насторожился. Звук повторился. Эльф встал и направился к предполагаемому источнику этих самых писков.

То, что он обнаружил, заставило его нервно сглотнуть и распахнуть и без того по-детски большие глаза еще шире: в силках на ветке дерева запуталось весьма странное существо. Нет, силки, конечно, развешены были на птицу – только вот «пленник» оказался вовсе не птицей. И не зверьком.

– Ты что, вернее, ты кто? – продолжая изумленно хлопать глазами, спросил Лис. Ему почему-то показалось, что ТАКОЕ существо должно обладать речью: в силках трепыхалось нечто, напоминающее белку с крыльями нетопыря, причем было оно ярко-лазурного цвета. И всё бы ничего, сошло бы «нечто» за странную зверушку – если бы не почти «человечье» лицо и вовсе не звериные глаза, в которых светился разум и слезы отчаянья.

– Я? Шим, – пропищало существо.

– КТО?! – челюсть Тайрена поползла вниз, всё стремительнее приближаясь к земле.

– Ну, вообще-то Шимрис, но все зовут просто Шим. Я – Ифи. Ты меня теперь убьешь? Люди ведь всегда убивают Ифи? – затараторило «нечто», крохотной лапкой вытирая слёзы и продолжая бесполезные попытки освободить застрявшие в силках крылья.

Лис выдохнул с облегчением: «Шим» оказалось лишь именем, а значит, не всё так плохо. Он что-то слышал про Ифи, но никогда их не видел и понятия не имел, как выглядит этот загадочный, прячущийся от всех народец. Да оно и понятно: с такими-то беличьими размерами только и прятаться – пришибут и не заметят.

– Не знаю, как люди, а я убивать тебя точно не стану, я ведь не человек, – хохотнул Тайрен и принялся осторожно распутывать силки, освобождая хрупкие лазоревые крылья.

– И что же здесь делал маленький Ифи? – поинтересовался эльф, освободив пленника и унося его в ладонях к месту стоянки – крыло было ранено и требовалось его подлечить, чем Лис и собирался заняться. Уж больно любопытно ему было посмотреть на настоящего Ифи, о которых слышал лишь в сказках.

– Вот и я говорю им, что маленький, всего-то пять тысяч лет с небольшим. А они заладили: «Иди, ищи себе подругу, пора и о потомстве подумать», – Шим оказался на редкость словоохотливым.

– Сколько?! – челюсть Тайрена совершила повторное путешествие к земле.

– Глухой? Вроде не должен, – маленький Ифи ловко вскарабкался по одежде эльфа на плечо и с любопытством исследователя вертел в лапках тайреновское острое ухо. Весь его напускной страх как ветром сдуло, стоило только услышать, что убивать его никто не будет.

– Говорю же, пять тысяч с небольшим, маленький я еще. Это вы, пришельцы, появились тут тысячу лет назад, а мы, Ифи, всегда тут были, – Шим отпустил ухо и уселся на плече поудобней.

Лис немного пришел в себя от легкого шока и скосил взгляд на существо – маленький нахал вертел головой по сторонам и задумчиво накручивал на палец прядь волос. Тайреновских волос.

– Ладно, отложим вопросы на потом, а сейчас займемся твоим крылом, – эльфа всё еще изумляло услышанное, но он осторожно снял Ифи с плеча и, усевшись на траве поудобней, сосредоточился на исцелении.

Когда с крылом было закончено, маленький нахаленок соскользнул с коленей Лиса и, проследовав до импровизированного завтрака, не спросив позволения, уселся и принялся сосредоточенно поглощать пирожок.

– Эм, а тебя ничего не смущает? – Тайрен уже начал смиряться с тем, что утро удивительное – от слова «удивлять».

– Меня? Неа, мне после пережитого кушать хочется. Я всегда есть хочу, когда волнуюсь. Эх, хорошо, что вы, пришельцы, все-таки появились. С вами нормальная еда пришла, – похоже, Шима очень радовало именно это обстоятельство.

– А что же вы ели, пока нас не было? – Тайрен присел рядышком и тоже принялся за пирожок, восемнадцатым чувством понимая, что рискует остаться без завтрака, если не присоединится к «пиршеству» прямо сейчас.

– Да вообще ужас, ничего не ели. Так, питали свои тела стихиями. Благо потоков всегда в избытке, – Ифи принялся за третий пирожок.

– Стихиями? И какими же? – эльф чувствовал себя маленьким ребенком, который совершенно ничего не знает об этом мире, хоть и родился здесь.

– Ну, кто какими управляет, тот теми и питается. Моя стихия – воздух. Погоду там исправить-испортить, ветры, ураганы – это всё ко мне, – Шим вытер лапкой крошки со рта и, расправив крылья, нежился на теплом солнышке.

– Ветры-ураганы? И ты не мог из силков освободиться? – Тайрен уже устал удивляться и просто пребывал в состоянии, близком к истерии, отчего голос срывался на высокие ноты.

– Ты совсем глупый или как? Это же не паутина, ветерком не сдуешь. Или мне на себя любимого ураган надо было двинуть, чтобы и костей потом не собрать? – в глазах и голосе Ифи сквозила ядовитая насмешка. И насмехался он явно над несообразительностью Лиса: это же надо, не понимать таких простых вещей.

– Иии… Ладно, проехали. Чего дальше-то делать собираешься? – эльф проглотил оскорбление, поняв, что действительно сказал глупость.

– Как что? Подругу искать. Только вот зачем она мне? Мне и одному хорошо, – искренне сокрушался Шим.

– Ну, если тебе всё равно, где ее искать, то может, пойдешь со мной? – поинтересовался Лис. Ему было весьма любопытственно узнать об Ифи, да и о мире до «пришельцев».

– Могу и с тобой, если кормить будешь и в обиду не дашь, – хитрющая улыбка растянула губы Шима.

– Хех, буду, куда же я денусь? За всё надо платить, да? – весело спросил Тайрен, убирая остатки завтрака в сумку и вскакивая в седло с Ифи на плече.

С первыми рассветными лучами Аш натянул капюшон плаща пониже, закрыв пол-лица. Перейдя невидимую границу и оказавшись на территории людей, путники вошли в густой перелесок – его можно было даже назвать небольшим лесом. Разлапистые кроны деревьев, закрывая небо, давали достаточно тени, чтобы сумеречник мог смело откинуть капюшон. Не то чтобы интуитивно, а скорее по знанию местности, друид всегда выбирал места стоянки близ воды. Собрав охапку хвороста, он развел костер и, не желая тратить время на охоту, достал из походной сумки котелок и принялся варить похлебку из прихваченных из дому припасов и пары горстей грибов, найденных поблизости, пока собирал валежник.

– Аш, а меня не закидают камнями за внешний вид? На Нейтральной косились, но насколько я видел, там разношерстно. А здесь ведь люди, – спросил, подсевший к костру Ранко.

– Если люди, то, скорей всего, закидают. Они у нас пугливые, а если боятся, стремятся уничтожить. Если оборотни или вампиры, съедят безо всяких там камней. Что касается остальных рас, то скорее прогонят. Ну разве что темные на жертвенный алтарь положат. Эти – любители принести в жертву своей богине всё, что под руку попадется, – монотонно пояснил эльф, помешивая варево в котелке.

– Такие, как ты, если и выживают, то только на Нейтральной. Но это большая редкость. Обычно те, кто не принадлежит хоть отчасти к основным кланам, гибнут. Не всегда их убивают, чаще всего – просто не могут приспособиться. Самые страшные враги пришельцев – голод и холод. Кстати о голоде: скоро будет готово. И еще надо достать новую одежду для тебя, привычную для этого мира. Но это как доберемся до оборотней. К людям на рынок я не пойду.

– Хм, да. Согласен, путешествовать по мирам без должной подготовки – гиблое дело, – вставил юноша, вновь доказывая, что у него эта подготовка имеется: не зря же задавал такие вопросы, понимал, что чужакам не везде рады. И выглядел при этом достаточно спокойно и уверенно.

Похлебка сварилась и осталась домлевать над затухающими углями. Аш пристально рассматривал Ранко, вновь думая, что внешне тот мало чем отличается от человека, если бы не крылья, которые сейчас девались неведомо куда. Ну и, конечно, запах: Ранко пах не по-людски. Но заметить это мог лишь такой, как хозяин леса, с его звериным чутьем.

«Хм, ему сменить одежду – и вполне сойдет за смертного. Может, и уцелеет в нашем мире, если, конечно, глупостей делать не станет».

Пока Аш размышлял над будущей судьбой найденыша, мелкая пичужка настолько осмелела, учуяв в эльфе нечто родное, что уселась ему на плечо и стала с любопытством рассматривать лицо друида, почти уткнувшись в него клювом и вертя головой.

– Еда – это хорошо, – юноша блаженно улыбнулся, косясь на смелую птаху так, словно и ее к еде причислил.

– А вот на птичку так смотреть на надо, похлебки хватит на двоих, – усмехнулся друид, отламывая немного от лепешки и протягивая пичужке на ладони. Та мигом склевала угощение, ухватила оставшийся кусочек и улетела восвояси, видимо, опасаясь, как бы не отобрали.

– Аш, а много здесь рас? Кого еще зашвырнуло? Мир-то… мир-то не доделан словно… – в глазах Ранко светилось непонимание. Такой мир ему явно был не по вкусу. Или незнаком. Не укладывался в привычное понимание миров. Все они, хоть и разные, но в основном были похожи. Именно основой. А этот – словно лоскутом. По крайней мере, так казалось путешественнику.

Вопрос для сумеречника был неожиданным. Не рассказывать же, в самом деле, мальцу, с чего здесь всё началось?

– Рас много, никто не считал. Есть основные и чужаки, прибившиеся к основным и принятые там. Гномы, вампиры, оборотни, эльфы, люди. Эльфы разные: пещерные темные, лесные сумеречные и светлые. Еще есть Нейтральная, там полно всякого сброда, но чаще – одиночки, единственные представители своей расы. Бывает такое: вот вроде светлый эльф по природе своей, а по сущности больше похож на сумеречного. Так что сами кланы тоже не совсем чисты по расе, скорее по убеждениям, – друид неторопливо ел, продолжая повествование о Перекрестке:

– Говоришь, мир не доделан? А он и не мир вовсе, а межмирье. Его лишь по привычке миром называют. Это Перекресток, средоточие основ мироздания. Здесь сердце всех стихийных потоков, оттого и стихийная магия так сильна. Не думаю, что кто-нибудь сможет доделать этот мир больше, чем есть, – сам «мир» не позволит. Это ведь так, одна лишь видимость… кусок земли, созданный одним чудаком по молодости, чтобы выжить и с голоду не помереть, а остальные уже прижились на том, что он сваял, – закончил Аш, скромно умолчав о том, кто был упомянутым ваятелем.

– Угу, в принципе понятно. Наверное, отсюда и отличия такие. А покажи еще раз, как ты это делаешь. Ну, тогда, при встрече, – Ранко явно намекал на заклинание, которым вознамерился его «угостить» сумеречник при знакомстве.

Аш подошёл к юноше и протянул раскрытую ладонь, где маленьким вихрем клубилось заклинание стихии воздуха.

– Сойдет?

Ранко несколько секунд рассматривал заклинание, а затем с улыбкой воссоздал в своей ладони такое же, только меньше.

– А я тоже так могу, правда, не знаю, что оно делает… – пробормотал юноша, с любопытством изучая свое творение. То ли по наитию и наблюдательности, то ли действительно понимая, но Ранко знал, как обращаться со стихийными потоками.

«Чудное дитя. Играет стихиями – и не знает, что с ними можно сделать, – мысленно изумился Аш. – Но раз способности есть, можно и научить. Глядишь, не таким уж и беззащитным окажется в этом мире. Да и мне хлопот будет меньше, если малец за себя сможет постоять».

– Это не то чтобы боевая магия, сильного урона противнику ты не нанесешь, но вот отбросить и успеть приготовиться к атаке – сможешь, – наставительно произнёс хозяин леса, и, повторно связав заклинание, позволил воздушной спирали развернуться небольшим, но очень плотным вихрем, выбрасывая мощный поток воздуха. Аш не вложил в заклинание и десятой доли силы – не собирался же он калечить мальчишку, – и оно не отшвырнуло того, а всего лишь толкнуло, заставив отступить на шаг назад.

– Примерно так. Но если я потрачу хотя бы половину силы – на миг-другой ощутишь себя птичкой и отлетишь метров на пять. Вполне достаточно, чтобы приготовиться нанести тебе сокрушительный удар чем-то более серьёзным, чем воздух. Обычно магию воздуха применяют для другого: создание иллюзий, управление погодой. Я в этом мало разбираюсь, моя стихия – земля. Я друид, – и, подтверждая его слова, из земли рванулись крепкие узловатые корни, оплетая ноги Ранко до колен.

– Ну вот. Так можно и убить, если немного изменить рисунок заклинания: заставить не просто держать, а разорвать на части. Хотя магия земли тоже не для боя предназначена, больше для целительства.

– Интересненько, – Ранко сделал шаг в сторону, и корни выпустили его, оставшись переплетенными. Друиду даже показалось, что всё это юноше понравилось.

«Что ж, если ученик заинтересован, толк из него будет», – усмехнулся Аш. Давно ему не приходилось быть наставником, а тут вдруг загорелся. Тем более, в магии. Если ученики и были, то в основном по делу ратному – в былые времена частенько доводилось эльфу обучать владению мечом воинов тех кланов, куда он нанимался. А мечником сумеречник был хорошим. Хотя тут дело в многолетнем опыте, а не в каких-то врожденных способностях: когда полторы тысячи лет только и делаешь, что мечами машешь, – невольно становишься мастером меча. Если, конечно, не убьют раньше.

– А стихий у вас четыре или сколько? – полюбопытствовал нежданный ученик, вернув в ладонь до сих пор удерживаемое собственное заклинание.

– Стихий двенадцать. И стержень. Но маги могут использовать лишь пять основных: воздух, землю, огонь, воду, дух. Последнюю еще называют «сущность», а люди зачастую зовут ее смертью, – прервав внеплановый урок, друид отозвал корни, позволив им покоиться под землей и дальше. Не любил он применять такие заклинания: приходилось удерживать равновесие, чтобы не повредить деревьям. Не владея боевой магией – стихией огня, Аш предпочитал сражаться на мечах и не тревожить землю понапрасну. Но это относилось только к поединкам. На поле боя, когда сходились армии и всё равно вытаптывали всё живое, он не брезговал и погребением врагов заживо, а в скалистой местности с него бы сталось и камнепад обрушить на вражеских солдат.

– Если хочешь, попробую обучить владению стихией земли, в ней я лучше всего разбираюсь. Насчет остальных – лишь основы, которые обязан знать любой маг. К тому же, существование этого мирка зиждется именно на стихии земли. Так уж сложилось. Поговаривают, что тот чудак был тоже друидом, потому и создал всё по собственному разумению, вложив в основу то, что понимал, – Аш затушил костер и засыпал землей для надежности.

– Я был бы очень благодарен, – на миг глаза вспыхнули синим, выдавая с головой эмоции Ранко.

– Отдохнул? Пора в путь. И если повезет, то к полночи придем к оборотням.

– Да, отдохнул. А сейчас мы на территории людей, да? – улыбнулся Ранко. В его глазах светилось такое любопытство и жажда знаний, что Аш невольно усмехнулся:

– Да, это земли людей. И здесь надо быть предельно осторожными. Не то чтобы люди могли навредить всерьез, но удирать от селян с вилами и мотыгами – не самое приятное занятие. От столицы мы далеко, так что воинов вряд ли встретим, а сражаться с крестьянами воину не пристало. Остается убегать. Но я бегать ой как не люблю, особенно днем, – он поймал себя на мысли, что давно так много и с удовольствием не говорил. Вообще эльф был молчалив, но скорее от уединенного образа жизни, нежели по натуре. Это он понял, пока жил с Гинтрой: особо разговорчив он не был, но и в молчанку не играл.

– Ну, ничего, побегаем, если понадобится. Уж лучше так, чем с ними драться. Люди… странные они. Я не люблю людей, я их готовить не умею… шутка, – улыбнулся новоявленный ученик.

– У оборотней будет проще. Они опасны только ночью, да и то не всем. Пока ты со мной, их можешь не бояться, не нападут. Разве что кто-то, совсем из ума выживший с голоду, – краем глаза Аш наблюдал, как Ранко вслушивается в его слова. Шутку он оценил.

И снова в путь. Короткая передышка – и опять по незримым следам. Не имея ни малейшего понятия о том, кто или что эти следы оставляет. Кто-то. Кто-то невероятно живой прокладывает путь по дорогам Перекрестка. И хватать лишь отсветы его тени. Неуловимый. Не убегает, просто идет вперед, даже не подозревая, что кто-то пытается его догнать.

«Из какого мира пришло это нечто? Где такая сила считается нормальной?» – Аш не понимал, он слепо следовал за инстинктами, даже не пытаясь осмыслить происходящее разумом. Это было непостижимо. Настораживало то, что флегматично относящийся ко всему ифирин теперь дрожал от страха. Возможно, не будь он запечатан в душе сумеречника, то и шимы ощутили бы его тревогу. Но Ифи, паникующие по поводу и без оного, на сей раз молчали, словно ничего не случилось. Значит, лишь стержень, ифирин, мог учуять эту мощь и воспринять ее как угрозу. Вот только угрозу для кого, для чего? Эльф не знал ответов – он просто решил довериться чутью.

– Ну и чтобы тебе не скучно было, вот, держи, – он протянул руку к ближайшей ветке, и в ладонь упало два листа. Один он дал Ранко, второй оставил себе и, слегка сбавив шаг и сплетя нехитрое заклинание, заставил лист пожелтеть и пожухнуть, свернувшись трубочкой.

– Потренируйся. Называется «дыхание осени», для основ сгодится. Обычно его применяют на незрелых плодах, заставляя их поспеть. Простая штука, дети так балуются в начале обучения, хотя и в жизни это меня выручало неоднократно. Есть тонкость в том, чтобы остановиться прежде, чем плод перезреет и сгниет прямо в руке, но для листика можно пока и без этого – главное, чтобы ты уяснил суть. Ведь само плетение ты видишь? И объяснять не надо, как его создать?

Друид наблюдал за реакцией Ранко и украдкой удовлетворенно улыбался: ученик ему достался из понятливых, и более того, знавший основы, раз с ходу смог повторить плетение воздуха. Как-то оно само собой вышло, что найденыш перешел в ранг ученика.

– Ага, понятненько, – Ранко и так не скучал, поспевая за слегка ненормальным эльфом, а теперь и вовсе развлечений прибавилось, чему жадный до знаний и умений путешественник был только рад.

Долгое время путники шли молча. Солнце поднималось всё выше, а Аш натягивал капюшон всё сильнее. Краем глаза он смотрел, как Ранко потеет над уроком, – эльфу оставалось только посмеиваться тихонько, уж больно усердно-сосредоточенное выражение лица было у юноши, слишком упрямо светились зеленые глаза под алой челкой. И наполнились детским восторгом, когда листик начал желтеть.

– Вот!

– На лету схватываешь. На привале покажу чего поинтересней. А пока можешь попробовать развернуть заклинание так, чтобы лист стал прежним, зеленым и полным жизненных сил, – «весеннее дыхание», – Аш с ухмылкой раскрыл ладонь, демонстрируя вновь оживший листок, который всю дорогу нес в руке.

Близостью людского жилья в воздухе не пахло, поэтому он был спокоен и продолжал идти без остановки. Несколько дней пути показали, что Ранко вполне вынослив и не станет ныть, чрез каждый час прося привала. Оставалось надеяться, что прежние тропы не замечены людьми и не придется искать другой путь.

Приграничный перелесок давно сменился лесом, что эльфа радовало: солнечный свет приглушался сенью густой листвы. Однако животные были пугливы и сторонились путников – из-за Ранко. Похоже, местное зверье знакомо было с охотниками и любого чужака считало угрозой. Сумеречник сделал вывод, что люди добрались уже и сюда, в нехоженый ранее и непуганый лес. А это значило, что клан разросся, и селений стало больше.

– Плодятся, как саранча, – не сдержался Аш. Он относился к людям если и не с ненавистью, то уж точно с неприязнью и свысока: в его эльфийской голове не укладывалось, что люди с такой скоростью размножались и жили ради накопления того, что, по их мнению, является богатством. Ничего не создавали, кроме собственных жилищ, ничем не дорожили, кроме денег и своих жизней. Хотя и жизнями не дорожили ради денег. Этого сумеречнику было не понять, проживи он хоть пять тысяч лет.

– Есть миры, в которых люди всё же не прижились, – заметил Ранко. – Кто знает, возможно, Перекресток будет в их числе.

– Думается мне, что не с нашим счастьем. С каждым годом их всё больше и больше. Если представители других рас в основном прибывают через порталы, то люди именно размножаются, – и Аш умолк, давая понять, что разговор окончен, и лучше вообще быть потише, пока клан людей не останется далеко позади.

Прислушиваясь и принюхиваясь, он торопился миновать земли людей. Лес сменялся перелесками, полянами, спускался в овраги и поднимался на пригорки. Звериные тропы петляли, переходя из одной в другую, блуждая рощами, пересекая пустыри. Чтобы пройти и не заплутать, не потерять незримую дорожку, нужно было быть зверем. Или оборотнем. В крайнем случае – друидом. Любой другой обитатель этого мира давно бы уже забрел в болото и увяз в трясине – или растерянно стоял бы среди чащи и аукал, тщетно пытаясь отыскать выход из лесного лабиринта.

Аш продвигался вперед уверенным быстрым шагом, серо-зеленой тенью плаща скользя меж деревьев – неслышно, едва заметно, не касаясь листвы, и, казалось, даже не приминая сапогами валежник и траву. В моменты предельной осторожности эльф похож был на хищника, выслеживающего добычу. Даже уходя от погони, он выглядел не беглецом, а скорее охотником. Он мог полностью раствориться, потеряться в густом подлеске и продолжить путь по ветвям, не оставляя следов, – если бы не наличие спутника. А спутник по всем признакам явно не был жителем леса. С ним не побежишь, как с Гинтрой, когда оборотень, сменив ипостась на кошачью, черной стрелой летел по тропам, лишь звериным чутьем не упуская из виду друида. Однако это не расстраивало хозяина леса. Знакомство только началось, и вполне мог найтись совместный способ передвигаться быстро и бесшумно. Всё же Ранко не задерживал особо и старался не отстать. Как бы то ни было, но и сейчас они шли в хорошем темпе, срезая всевозможные углы, пересекая клан по прямой. Лишь пару раз пришлось свернуть и обойти деревни.

К вечеру путники покинули звериную тропу и вышли к лугу у реки. Небольшая речушка светлела песчаным дном бродов и не являлась преградой. На противоположном берегу, за небольшой ложбиной, грязно-синей в вечерних сумерках громадой возвышался Проклятый лес. Не любил его Аш. Наверное, тысячу раз собирался сжечь – и сжег бы, если бы был уверен, что от подобных действий не станет хуже. Кто и когда наложил проклятье на самый большой лес клана оборотней и откуда взялись твари, что жили в нем, – сумеречник не знал. Это была одна из тех немногих вещей, которых он не знал о Перекрестке.

– Видишь лесочек? Нам туда. Только держи ухо востро и слушайся меня. Никакой самодеятельности, ошибка будет стоить жизни. Там нас ждут забавные голодные зверушки, но в схватку с ними лучше не вступать. Разве что выхода иного не будет.

– Ясно, – коротко ответил юноша.

Перед тем, как войти в лес, сумеречник устроил привал: когда впереди нелегкое испытание, необходимо отдохнуть и набраться сил. До наступления ночи оставался примерно час, и Аш решил провести его с пользой для тела… и для ученика. Даже если бы не поджимало время, он не стал бы пересекать Проклятый лес днем: опасностей меньше не становилось, а при дневном свете эльф был значительно слабее, многие виды магии становились недоступными, да и перевоплощаться в волка он мог лишь после заката. Поэтому его вполне устраивало, что к границе они вышли вечером.

Развести костер и заранее привлечь на берег всю мерзость Проклятого леса было бы большой ошибкой, которую опытный следопыт совершать не стал.

– Здесь отдохнем, и заодно расскажу тебе про этот лес то немногое, что мне известно, – произнес он, садясь на траву и выуживая из котомки лепешки и вяленое мясо.

– А что он такое – этот лес, что ты так осторожничаешь? – спросил Ранко, усаживаясь рядом и многозначительно косясь на мясо.

– В общем, как это недоразумение, противоестественное природе, здесь появилось – не знаю, да и мало кто знает, насколько я догадываюсь. А появилось оно лет семьсот назад. Тогда оборотни оказались отрезаны от большого торгового тракта. Как ни враждовали кланы и не зарились на чужие земли, но пришлось им притихнуть и временно объединиться для решения проблемы. А проблема нешуточная: лес разрастался слишком быстро и нес с собой всё дальше ту мерзость, что в нем сокрыта. То время назвали перемирием Проклятого леса. Собрались самые сильные маги всех рас и попытались его уничтожить или снять проклятье, однако результат был плачевным: лес стал расти скорее. Не пробовали только сжечь, но, видя, как неудачны другие попытки, – не рискнули. Единственное, что сумели, – установить барьер, не дающий лесу разрастаться дальше, и проложили безопасный путь для караванов. Торговый тракт – единственная дорога, по которой можно без опаски пройти в клан оборотней, ну и еще – из клана вампиров, через горные перевалы. Но мы с тобой по эту сторону, а горы – по другую. Поэтому можем только так, и да помогут нам Святые небеса и Защитница-луна. Мне лишь однажды удалось пересечь лес без потерь, и то лишь потому, что получилось скормить вечно голодным мразям тех, кто гнался за мной. Но бежать пришлось очень быстро, – закончил длинную речь Аш, вспоминая, КАК тогда пришлось бежать вместе с Гинтрой.

– Ну-ка покажи, как там наш листик? – вспомнил он. Время еще оставалось, а ужин уже был съеден.

– Угу, вот он. Что-то получается вроде бы, – чуть помятый лист в ладони ученика налился зеленым цветом, оживая и распрямляясь. Ранко взирал на дело рук своих с неподдельным восторгом. Затем состарил листок и снова вернул в исходное состояние. Ставшие лазурными глаза сияли.

– Неплохо, – отметил эльф, поднимаясь с травы. – Завтра повторим урок, а сейчас пора в путь.

– Пора, значит – пора, – согласился ученик.

Поскольку привал был коротким и без костра, на сборы времени не потребовалось. Приблизившись к воде, друид недоверчиво взглянул на странную обувь Ранко и решил не рисковать: бесцеремонно сгреб юношу в охапку и перенёс через речушку, благо сапоги Аша не промокали, а брод был мелким.

Ухмыльнувшись на недовольное фырканье ученика, он приложил палец к губам, показывая: ни звука. Юноше оставалось лишь молча прожигать глазами спину сумеречника. Приречный луг пересекли быстро и без происшествий; теперь перед ними возвышался лес, чернея мрачной громадиной на фоне вечернего неба. Смрадное дыхание леса заставило друида брезгливо поморщиться: пытаться что-то унюхать бесполезно. Звериных троп тоже не наблюдалось. Аш мог полагаться лишь на память и ощущение гор где-то там, впереди. Слабый ориентир, но выбора не было. Ступив под сень причудливо искривленных деревьев, сумеречник сделал Ранко знак двигаться как можно тише. Каждый раз, оказываясь здесь, он исполнялся ненависти и неуемного желания уничтожить этот лес, являющийся настолько противоестественным.

Первую половину ночи путники шли быстро и бесшумно, ни одна ветка не хрустнула под ногами. Однако, несмотря на видимость спокойствия, эльфа не покидала тревога, и когда время перевалило за полночь, эта тревога не замедлила оправдаться: раздался протяжный визг неизвестного монстра. Судя по звуку, обладатель голоса был уже поблизости. И он был не один.

– Проклятье! Их слишком много, – выругался Аш, и резко остановившись, начал раздеваться. Одежду с обувью, мечами и котомкой он увязал в узел из плаща и ловко привесил на спину Ранко.

– И что теперь?

– Надо бежать – и очень быстро. Нам не справиться с такой сворой, их слишком много. Я понесу тебя на спине, крепче держись за шею, не задуши, – скороговоркой выпалил друид и привычным движением кувыркнулся в коротком прыжке назад.

– Это… а? Ну… типа понял, – Ранко удивленно расширил глаза.

Сгусток яркого белого сияния осветил ночную чащу. Вместо эльфа из света появился волк. Снежный волк северных лесов – в этом мире таких не водилось. Он был ростом с теленка, из-за чего в родных краях Аша эльфы использовали таких волков вместо лошадей, и настолько белый, что почти светился в темноте, а от загривка вниз спускался серебристый «воротник» шерсти более длинной и темной, чем на всем лохматом теле. Зверюга повернулась к Ранко и легонько стукнула мощной лапой по ноге: садись, время не ждёт. В волчьей ипостаси Аш не обладал речью, а обмениваться с учеником мыслями, как с волками, он не мог. Зато мог бежать так, как бегают только волки – всю ночь без передышки, и так быстро, что не догнать никому. Ученик не заставил себя ждать, и спустя пару секунд они уже неслись по лесу. Вой и визг за спиной стали громче, словно мерзкие твари возмущались, что их добыча убегает.

«Бежать. Бежать быстрее, без остановки», – легкие Аша горели спустя час отчаянного бега. Полагаясь лишь на обостренное волчье чутье, он мчался без оглядки, унося на спине ученика от риска быть сожранными тварями, населяющими это гиблое место.

«Бежать. Просто бежать до барьера. Ветка. Прыжок. Коряга. Снова прыгнуть. Что это?» – думал он, перепрыгивая лужу грязно-синей светящейся слизи. Лес изобиловал непонятной мерзостью, и эльф-волк инстинктивно старался держаться от такого подальше, и уж точно – не прикасаться ни к чему, кроме земли.

Ныряя под очередную ветку, перескакивая через очередной овражек, Аш радовался, что приобрел тотем и будущее воплощение зверя еще на родине: хотя по большому счету снежный волк отличался от местных только размером, но он мог нести легкого всадника – хотя и недолго. Впрочем, у него и без Ранко есть время лишь до рассвета, всё равно с первыми лучами солнца он вновь станет эльфом. Волк может бежать сутки без остановки – но если он кого-то несет, это время сокращается на три четверти. Однако было уже за полночь, когда Аш перевоплотился в зверя.

Прыжок. Еще прыжок. Легкие готовы были взорваться от нехватки воздуха. Грудью прокладывая путь сквозь заросли и кустарники, сумеречник не выбирал дорогу, он просто ломился напрямую, стремясь достичь границы леса прежде, чем солнце покажется из-за горизонта. Вой за спиной нарастал и приближался. Ранко на его спине не издавал ни шороха, – казалось, он даже не дышал. Аш нюхом, нутром чуял приближающуюся нежить. И бежал.

На мгновение обернувшись, он увидел: их почти настигли. Но в начинающей светлеть предрассветной мгле уже виднелся край леса. Спасительный барьер. Учуяв за спиной зловонное дыхание погони, волк рванулся из последних сил, в несколько прыжков преодолевая расстояние до границы деревьев с пустошью.

Он успел. За спиной раздался разочарованный крик чудовища, упустившего свою еду, но эльф почти не слышал: он вылетел за барьер прямо под первый луч восходящего солнца. Перевоплощение произошло на бегу, и Аш с Ранко покатились кубарем по каменистому склону холма. Не защищенный одеждой, сумеречник исцарапался и изранился о камни; когда падение прекратилось, он инстинктивно уселся, обхватив колени и тяжело дыша; в глазах горел огонь безумия. Состояние шока от истощения погрузило Аша в кратковременный ступор.

– Да что это он носится как угорелый?

– Кто ж его знает? Может, у него брачный период.

– Ну и шуточки у тебя. У Риза научился?

– Да он и без Риза странный. Что-то не припомню я, чтобы наш эльф так нервничал.

– Может, нам тоже стоило бы обеспокоиться? Он ведь и вправду сам на себя не похож.

– Да брось, что такого могло произойти, что стоило бы нашего беспокойства?

– Все дружно забыли колдуна с артефактом?

– Да никто не забыл. Тоже скажешь. Но сейчас-то Риз на страже, да и потоки мирно текут. Никакого беспокойства.

– И всё же меня это настораживает. Что-то, чего я не вижу.

– Йут, только не говори, что опять тринадцатая шалит.

– Нет, не похоже.

– На этом и успокоимся.

– Не упокоились бы.

Глава третья.

Судя по озабоченному выражению лица подскочившего Ранко и поспешным движениям его пальцев, он явно намеревался сплести заклинание – видимо, исцеляющее. Только вот откуда ему знать такое? На свой страх и риск применить магию восстановления, как с листьями? Отчаянный.

– Не стоит мальчик, сам оклемаюсь. Царапины. А магией здесь лучше не светить, а то приманим кого. Время раннее, оборотни еще охотятся, – отмахнулся Аш от ученика, выходя из ступора и постепенно приходя в себя. Раны были действительно пустяковыми.

– Ты лучше дай вещички, там сумка. Сейчас попустит, – добавил он, выровняв дыхание.

– Ну… я хотел, как лучше. Заодно и попрактиковался бы, – попробовал оправдаться ученик и скорчил недовольную мину.

Котомка эльфа была незаменима в странствиях: в ней всегда водилось самое необходимое, в том числе и баночка с целебным снадобьем – глубокую рану не залечит, но от царапин в самый раз. На скорую руку обработав ссадины посерьезней и не тратя времени на остальные, Аш оделся и принялся натягивать сапоги.

– Ты, видимо, совсем не знаком с друидами. На нас всё заживает быстрее, чем на собаке. Нет, если руку отрубить, то новая не вырастет, но вот такие мелочи затянутся до вечера, – подбадривающе усмехнулся он.

– Говорю же, хотел, как лучше, – смирения в голове Ранко не наблюдалось.

– Лучше – не всегда хорошо. Тем более, пытаться практиковаться на мне живом, – насмешливо ответил Аш, за что и был вознагражден синим сиянием взгляда. Он уже успел заметить, что когда Ранко спокоен и не касается магии, его глаза зеленого цвета; но стоит ему рассердиться, занервничать, всерьез чем-то заинтересоваться или сплести заклятье, как они становятся синими и светящимся, словно у кота в темноте.

– Да понял я, понял, – сдавленно ответил ученик, вот только тон не говорил о понимании. Скорее – о раздражении. Попрактиковаться не дали.

– Однако не мешает и поесть. Если память мне не изменяет, есть горная речушка в паре часов ходьбы. Нам всё равно к горам, так что по пути, – добавил эльф, пряча насмешливый янтарь собственных глаз, чтобы не дразнить вспыльчивого мальчишку, и поднялся с земли, набрасывая плащ.

Рассвет давно миновал; солнце выплыло из-за горизонта, заливая пустошь ярким светом. На небе не было ни облачка. Ранко скорчил мордашку вслед уходящему друиду, передразнивая, сломал небольшую веточку и начал отрабатывать единственное известное заклинание.

«Вот не везет, так не везет мне с погодой», – сумеречник сокрушенно натянул капюшон поглубже. И зашипел в негодовании:

– Я же сказал: магию не применять. Или не сказал? – он недовольно насупился, глядя, как ученик забавляется с веткой, попеременно старя и возрождая на ней зелень.

– Ну… не буду, – тот поспешно сунул веточку в карман.

– Вообще-то нам здесь не рады, пойми ты. Если поймают – хлопот не оберемся объяснять, почему не по торговому тракту идем и что вообще здесь делаем. Это чужой клан, здесь свои законы.

В поисках реки и перевала прошло часа три после того, как путники приблизились к подножью гор. Вода стремительным потоком неслась по узкому каменистому руслу, прокладывая путь среди валунов к скрытому от глаз озеру. Невдалеке виднелась тропа, ранее служившая пастухам для перегона скота через горы. Давно это было – еще в те дни, когда по ту сторону гряды не было вампиров. Стада исчезли, перевал остался. Нехоженый, забытый всеми – но вполне пригодный для перехода на другую сторону границы.

– Здесь отдохнем и наберемся сил. Пары часов на сон тебе хватит? – осведомился Аш, снимая с плеч котомку, – Ты пока собери хворост, если не совсем устал, а я попробую поймать пару рыбин. Нужно всё ж поесть. Особенно после такой ночи, – прибавил он, сбросил плащ и ножны с мечами, засучил рукава и направился к воде.

Ни леса, ни перелеска поблизости не было, но склон порос редкими деревьями и кустарником, поэтому эльф надеялся, что Ранко с дровами разберется. А сам тем временем снял сапоги и, закатав штанины до колен, вошел в горный поток.

Вернувшись от реки с тремя выпотрошенными рыбинами, он спрятал нож в поясные ножны и удивленно посмотрел на ученика, который принес хворост и даже сложил в костер, но почему-то не поджег.

«Интересно, из какого забытого богами дикого мира прибыл этот мальчик, если не может развести огонь? Или кремень потерял? Хм, такое не теряют – важная мелочь, которая всегда с собой. Да если и теряют, то найти подходящий камень здесь, в горах, совсем несложно, вот были бы в лесу – тогда другое дело», – недоумевал Аш, присев на корточки и высекая искру на трут. Долго возиться не пришлось, и жадное до сухих дров веселое пламя заплясало, потрескивая ветками орешника, в изобилии росшего на склоне горы.

Нанизанная на прутья рыба, жарясь, испускала соблазнительный аромат, от которого у эльфа скрутило желудок. Он был голоден. Столь долгое пребывание в ипостаси волка давало о себе знать волчьим же аппетитом.

– Скажи-ка, Ранко, а у вас костры жгут, или всё только магией? – озвучивая смутную догадку, спросил он.

«Хех, если у них даже огонь лишь магией добывают, дело совсем плохо. Не всё и не всегда можно доверить стихийным силам. Что в этом мире, что в моем родном – он будет совсем беспомощным во многих ситуациях. Да уж, такие мне еще не попадались», – безрадостно размышлял сумеречник, сглатывая слюну и в нетерпении переворачивая рыбу над костром.

– Костры жгут, только используют для этого спички, – ответил юноша, весь подбираясь и хмуро косясь на учителя – он явно не любил испытывать неловкость. – Ну, или магию, но реже: не во всех мирах она есть.

– Да тебе сейчас какая магия, тебя сперва чему попроще, но поважнее выучить надо. Не кисни, научишься, – подбодрил Аш, глядя, как сник его неожиданный ученик.

– Я и не кисну, – почтением к учителю Ранко явно не страдал и огрызался почти на каждое слово. Но выглядело всё это беззлобно.

– Ты отдыхай тут, а я вернусь через часок-другой. Пока до полудня далеко, надо сходить в селение за одеждой. Тебя с собой не беру, один быстрее справлюсь. К деревне незаметно подойду, и не заподозрят, что я не с тракта; а ты своим видом привлечешь внимание, – друид доел рыбу и накинул плащ. – Не бойся, никто тебя не найдет, – он пробормотал заклятие, устанавливая невидимый барьер: – Его смогу пересечь только я. Ну и ты, коль надобность случится. Так что спи спокойно. Защитный круг – одно из немногих заклинаний, которое не учуют. На то он и защитный.

– Ага, отосплюсь на века вперед, – недовольно пробормотал оставленный в одиночестве ученик, но Аш этого уже не слышал. Или притворился, что не слышит.

Шим оказался на редкость словоохотливым и отвечал на все вопросы Лиса, беспрерывно тараторя и перемежая ответы довольно странными комментариями. Отсеивая ненужные, с его точки зрения, рассуждения Ифи, Тайрен постепенно вырисовывал для себя картинку, о которой раньше понятия не имел, – но ее отголоски можно было отыскать в летописях начала создания клана светлых эльфов, а также в пьяных тавернских байках.

«Итак, что мы имеем? Мы имеем Ифи, которые к нынешнему порядку вещей никакого отношения не имеют и вообще очень странные создания. Они с незапамятных времен здесь были, есть, и, по всей вероятности будут есть, если у них не отобрать еду», – размышлял Лис, скармливая очередной пирожок весьма прожорливому Шиму.

«Еще мы имеем некого пришельца, который появился примерно тысячу лет назад и установил тот порядок, который есть сейчас. И новое «живое» обличье мира – тоже его рук работа. Мда. А по мнению Ифи, мир и до него был живым, но нам этого не понять. Наши легенды гласят, что пришелец был эльфом, сумеречным. А Шимы, тьфу, Ифи, даже людей от эльфов не отличают, не говоря уже про другие расы. Мы для них все одинаковые. Забавно… остается только до конца понять: сколько вымысла в наших сказаниях, а сколько правды. Но, похоже, правды не так уж и мало. А что, если и легендарный лабиринт с троном Повелителя не вымысел?»

– Эй, Шим, а что ты знаешь про лабиринт и про трон Повелителя? – Тайрен решил не ходить окольными путями, а спросить напрямик. Непохоже, чтобы Ифи вообще был способен держать язык за зубами… и эльф был поражен, увидев, как пристально-изучающе сузились глаза Шима.

– А тебе зачем? Есть и лабиринт, есть и трон. Но есть и Повелитель. Большего я тебе не скажу. Не с руки нам, Ифи, чтобы кто-то знал, где сердце этого мира и как до него добраться. Нынешний Правитель нас устраивает, а другой придет – кто знает, что с миром сделать захочет. Это вам, чужакам, все равно. А нам – нет, – Шим стал необычайно серьезен, и Лис догадался, что большего добиться невозможно. Какое-то невероятное упрямство просто повисло в воздухе, давая понять, что сказано и так слишком много – вполне достаточно, чтобы Тайрен больше не сомневался в правдивости легенды.

Пересекать клан оборотней днем было одним удовольствием, ночью – совсем другим. Редкие встречные, спешащие по своим делам, с нескрываемым любопытством рассматривали весьма привлекающую к себе внимание троицу. Богато одетый эльф с растрепанной рыжей гривой, спадающей на круп лошади, забравшийся в седло с ногами и совершенно забывший о стременах и уздечке. Лошадка, простенькая, ничем не приметная, совсем не «эльфийская». И довершало картину весьма странное крылатое белкообразное существо ярко-синего цвета, прочно оккупировавшее плечо вышеозначенного эльфа и сосредоточенно жующее пирожок.

Проезжие дивились, протирали глаза и снова любопытно всматривались в троицу. У них в голове не укладывалось как благородный светлый (это было слишком узнаваемо) может так сидеть на лошади, и что более возмутительно (Владычица Всемогущая, Святые Небеса и Подземные Шимы – до чего докатились светлые) – курить трубку. На такой «неправильной» лошади – сельская коняга никак не вязалась с общепринятыми представлениями об утонченных изысканных скакунах, на каких в основном и ездили Благородные Светлые Эльфы. И уж совсем не вязалось со всем этим существо на плече наездника. Мало того, что оно было лазурного цвета, так еще и являлось странной помесью белки и нетопыря. Перепончатые крылья были расправлены под мягкими лучами солнца, пушистый хвост болтался из стороны в сторону, как у восторженного щенка… или раздраженного кота. Ушки с кисточками изредка подрагивали, когда существо в очередной раз откусывало пирожок. И всё бы ничего, если бы мордашка существа не была… вполне человеческим, вернее, даже детским лицом – с той лишь разницей, что и его покрывала всё та же синяя мелкая бархатная шерстка. Более того, Оно разговаривало с эльфом, для привлечения внимания дергая его за ухо, – и эльф ему отвечал. Подобная несуразица грозила надолго остаться в кошмарных снах случайных проезжих, волею судеб оказавшихся на Большом тракте через Клан оборотней в этот злополучный для них день.

Эльф одаривал проезжих высокомерным взглядом, после чего тут же прыскал в кулак, подавляя приступы смеха, совсем не благородного, надо заметить, и уж точно не эльфийского.

Вечер подкрался незаметно – имеется такая вот нелепая привычка у этих самых вечеров. Но Проклятый лес со своими сюрпризами был пройден засветло, и Лис не очень-то переживал о ночевке. Вернее сказать, вообще не собирался останавливаться на ночлег. Мерно покачиваясь в седле, Тайрен дремал. Выдохшийся за день от болтовни и постоянного жевания Ифи давно уже видел десятый сон, предварительно внаглую забравшись к эльфу за пазуху.

За день совместного путешествия Лис уже свыкся с беспардонностью бирюзового Шима, окончательно убедившись, что пресечь подобное поведение можно, лишь удавив вышеозначенного нахала собственным ремнем. Но поскольку Тайрен не причислял себя к истребителям редкостных – хм, зверьков? – ему оставалось лишь смириться со своим спутником.

Тишину вечерних сумерек нарушил пронзительный свист, вслед за которым более тонко свистнула стрела, пролетев над головой Тайрена. Лис открыл глаза.

– Эй, осторожней вы там, шкуру попортите! – праведно возмутился выдернутый из сладкой полудремы эльф.

– Слезай с лошадки да кошель гони, может, и шкура цела останется, – произнес некто, выходя из придорожных кустов.

«Некто» оказался разбойником. Такой вывод Тайрен сделал не столько по внешнему виду молодчика, сколько исходя из требований оного. За говорившим потянулись и прочие. Лис оказался лицом к лицу с небольшой ватагой дорожных грабителей. Окинув беглым взглядом работников ножа и топора, эльф сделал для себя неутешительный вывод. Неутешительный в плане скуки – одеты грабители были кое-как, вооружение и вовсе представляло собой жалкое зрелище.

– Шпана, – Тайрен презрительно сплюнул под ноги лошади: – Бросайте свои цацки, да к мамкам под юбки, там вам самое место. Молоко на губах не обсохло, тьфу ты, тоже мне, грабители.

Недовольство Лиса начинало выходить из рамок терпимого: перед ним была ватага зеленых юнцов, наверняка наслушавшихся романтичных бредней о жизни «дорожных промышленников».

– Чего шумишь, изверг? Спать не даешь, – из-за пазухи Тайрена, сонно потирая лапкой всё еще закрытые глаза, выбрался Шим и привычно переместился на плечо. Открыв глаза и увидев разбойников, Ифи как-то истерично хихикнул и прочие возмущения оставил при себе.

Разбойники же быстро поняли, что добыча добровольно становиться таковой не хочет, и придется задействовать нечто более красноречивое, чем слова.

– Хватай его!

– Да ну? – Тайрен презрительно сощурился, и в вытянутой вперед руке недвусмысленно заплясал огонь, свернувшись в смертоносный шар.

– К мамкам под юбки была команда! – он многозначительно взвесил огненный шар в ладони.

По мере округления глаз перепуганных «зеленых» разбойников на лице Лиса расползалась хищная ухмылка.

– Бу!

Ломающиеся кусты были лишним подтверждением тому, что команду Тайрена поняли правильно. Он хихикнул и погасил огонь.

– Чего притих, нахаленок, испугался, что ли? – эльф повернул голову к Ифи.

И распахнул глаза как можно шире, ибо увидеть такое точно не ожидал: Шим впал в состояние полной прострации, и без того большие круглые глаза стали еще круглей и больше и остекленели.

– Э-эй!!! Ты чего, правда испугался?

Ифи встрепенулся, выпал из ступора и выпалил нечто такое, от чего с Лисом случился приступ внеочередного столбняка:

– Будь моей женой! Так долго, истерично и надрывно Тайрен не смеялся очень давно.

– Кем-кем? Женой? – смех эльфа давно уже разбудил всех птиц и зверей в округе. Если поблизости еще была другая шайка разбойников, то давно убралась восвояси: связываться с сумасшедшими – себе дороже. Немного успокоившись, Тайрен решил уточнить:

– А зачем вам, Ифи, жены нужны? Может, я чего-то не так понял?

– Как это зачем? Затем, зачем и всем – для продолжения рода. Я тебя искал, и вот нашел.

Искренность Шима настолько поразила Лиса, что он почти свалился с лошади в очередном приступе хохота. Отдышавшись от повторной истерики, Тайрен решил просветить мелкое синее недоразумение насчет того, о чем, похоже, Ифи не догадывался:

– Эм, Шим, понимаешь, тут маленькая нестыковочка образовалась. Мало того, что не Ифи, так я еще и не женщина, если ты не заметил.

– Ну и что? – как ни в чем не бывало, заявил Шим.

– Да так, ничего, совсем ничего, – Лис подавился новой порцией хохота и решил просветителем больше не работать.

– Бе-бе-бе, – совсем по-детски обиделся Ифи и, повернувшись к эльфу спиной, начал нервно барабанить по его уху хвостом.

Дальнейшее путешествие продолжалось в полном молчании с обеих сторон: Шим дулся, Тайрен устал хохотать и не хотел обидеть Ифи еще сильнее.

«Мда, малыш. Чему же вас там учат взрослые? Придется попозже объяснить, что двое мужчин не могут, хм, продолжить род. Или? Или я чего-то недопонял? Может, у них это иначе происходит? Но надо объяснить этому недоразумению, что я ему в любом случае не подхожу».

Шим, по всей видимости, устал обижаться и, ворча под нос что-то из разряда «всё равно не отстану», забрался вновь за пазуху Лису и вскоре сонно засопел. Тайрен подавил очередной смешок, устроился в седле поудобнее и позволил себе погрузиться в полудрему.

Проснулся Лис из-за возмущенных визгов Шима: тот не нашел в сумке пирожков, да и прочей еды тоже, и громко возмущался, что Тайрен о нем не заботится.

– А должен? – сонно уточнил эльф.

– Должен! – тоном, не терпящим возражений, заявил Ифи.

– Ну, раз должен… – Тайрен решил не спорить.

Он на скорую руку привел себя в порядок после сна и, оседлав отдохнувшую лошадку, направился искать постоялый двор, который просто обязан был находиться поблизости, поскольку на территории клана вампиров он еще путникам не попадался. Когда Шим смог примоститься на облюбованном вчера плече, Лис заметить не успел. Зато успел уяснить, что синий нахаленок не потеряется. Ехали молча, из чего Тайрен сделал вывод, что Шим разговорчив только, когда сыт. У Лиса невольно закралась крамольная мыслишка морить Ифи голодом, когда захочется тишины. Но потом он вспомнил возмущенные крики Шима и решил, что такого морить голодом – себе дороже.

К полудню путешественники добрались до постоялого двора, небольшой рынок при котором был исполнен обычного шума и гама базара в середине дня. Ко времени прибытия Шим уже успел перестать молчать. Он монотонно канючил «хочу есть» и временами принимался грызть острое ухо эльфа. Последнему это не нравилось, и он отмахивался от Ифи, как от назойливой мухи, пытаясь осознать: как за столь короткое время можно настолько привыкнуть друг к другу.

То ли всё дело было в нахальстве и чрезмерной фамильярности маленького бирюзового Шима, то ли белкообразное крылатое недоразумение умело располагать к себе. Тайрен ощущал себя так, словно знал Ифи всю жизнь: эдакая назойливая, но вполне прикипевшая к душе муха. Эльф ловил себя на мысли, что ему невероятно уютно рядом с этим странным созданием.

– Шим, а, Шим, а чего это мне с тобой так хорошо? – не выдержав собственных домыслов, спросил он.

– Ты уже согласен стать моей женой? – наивно осведомился Ифи, на мгновение перестав грызть ухо Лиса.

– Шим, шутка хороша раз. Второй раз уже не смешно, – но Тайрен всё же прыснул в кулак от подобного ответа-вопроса.

Прибытие на рынок ознаменовалось оглушающей тишиной. Небольшая площадка, заполненная людом и нелюдом, мгновенно притихла, все как один посмотрели на Тайрена сотоварищи. Нет, эльфы, даже светлые, даже настолько вызывающе разодетые в пестрые шелка, были здесь не в диковинку. Рыночный люд во все глаза таращился на Ифи – такого они точно не видели ни разу. Тишина сменилась шепотками, незаметными тыканьями пальцем в странное создание, взгромоздившееся на плече эльфа. А потом начался настоящий бедлам: Шим заговорил.

– Тай-тай-тай!!! Смотри, какие пирожочки! А еще вон ту колбаску, и вон ту рыбку, и еще то, и то… – казалось, Ифи останавливаться не собирался и возжелал скупить всё съестное, что имелось в торговых рядах небольшого рынка при постоялом дворе. Лис проглотил то, что его имя так бесцеремонно сократили, и молча скупал всё, на что тыкал бирюзво-бархатным пальчиком Шим. Нет, эльф не собирался потакать капризам своего спутника – но понимал, что еще одного подобного заезда на рынок попросту не переживет. Поэтому пытался закупить еды как можно больше, чтобы потребность в повторном походе за провиантом не повторилась. Опешившие торговцы готовы были чуть ли не задаром отдавать продукты, лишь бы поближе рассмотреть белкообразное синее нечто, которое позволяет себе так нагло командовать эльфом.

Тайрен стойко выдержал пытку рынком, заткнул пирожком рот вконец обнаглевшему и разошедшемуся Ифи, вскочил на лошадь и поторопился удалиться восвояси, пока никто не осмелился пощупать существо, взгромоздившееся на его плечо.

Шумный рынок остался далеко позади. Довольный Шим уплетал надцатый по счету пирожок, иногда отбирая из рук Лиса уже надкушенный. Тайрен только удивлялся тому, как в маленького Ифи, который сам размером в два-три пирожка, может помещаться столько еды.

– Шимрис, а ты не лопнешь? – не сдержался он.

– А тебе жалко, да? – такой детский ответ обескуражил Тайрена, он молча пожал плечами и протянул вечноголодному Ифи еще один пирожок.

– Вот же вредный. Женой быть не хочешь, пирожков жалко. Лишь бы обидеть маленького Шима, – картинно запричитал нахаленок, но угощение взял и снова принялся жевать.

– Да чего ты ко мне привязался с этой непонятной женитьбой? – Лис уже начал раздражаться, стоило лишь услышать очередное «будь моей женой».

– Почему? Ну, потому, что ты огонь, а я воздух. Ты без меня не можешь, – такой наглой ухмылки и ощущения собственного превосходства Тайрен еще на мордашке Шима не видел.

– Огонь? Я эльф. Да, я огнемаг, пиромансер, но причем тут это? – суть «брачного выбора» повергла Тайрена в легкий шок и пробудила любопытство.

– Как при чем? Когда огонь, начало женское, сливается с воздухом, мужским началом, они способны породить землю, то есть Земного Ифи – духа Земли. Допер? – Шим презрительно фыркнул, искренне удивляясь, как можно не знать таких простых и очевидных (для Ифи) вещей.

– Породить… женское… огонь… эй, ты что этим хотел сказать? – постепенно смысл услышанного стал доходить до эльфа.

– Какой же ты непонятливый. Владеющий огненной стихией. Угрх, в нашем понимании – ты женщина! – Ифи сделал ударение на последнем слове. Тайрен впервые в жизни свалился с лошади.

Довольный собой Шим завис в воздухе над поверженным в полнейшее смятение Лисом.

– В общем, мне плевать, кто я там в вашем понимании, но разговоры о женитьбе советую прекратить, или тебе придется искать другого спутника, поскольку я не выдержу и сойду с ума, – Тайрен немного пришел в себя и выпалил тираду на едином вдохе. Отряхнув с одежды дорожную пыль, эльф вновь вскочил на лошадь и продолжил путь. Ифи, как ни в чем не бывало, умостился на плече и принялся за недоеденный пирожок. Над дорогой повисла тишина, нарушаемая только перестуком копыт лошадки.

Прошло около четырех часов, когда сумеречник с увесистым свёртком в руках вернулся к месту стоянки.

– Я отдохну, а ты на карауле. Переоденься, и никто не отличит тебя от человека. Только с чужими говори поменьше: слов непонятных много произносишь, – эльф лег, укутался в плащ и уснул в мгновение ока.

Когда он открыл глаза, полуденное солнце уже вышло из зенита и начало путь к закату. Ночь выдалась выматывающая, да и пробежка в деревню сил не придала, поэтому спал он дольше, чем предполагал. Зато добыл ученику одежду и прикупил провианта, чтобы не тратить время на поиски еды – и так задержались.

– Чем занимался, пока я спал? Что-то я долго, ты уж прости, – извинился он.

– Да ничем, в общем-то. Небо рассматривал, – улыбнулся Ранко.

– Послушай-ка, что я тебе скажу. Нас ждет путь через клан вампиров. Опасные они существа и сильные. К тому же, мы враги непримиримые. Вот оборотней повстречать – досадная заминка, и только. Но если налетим на вампиров, схватки не миновать. Убежать не выйдет: они быстрые, нагонят тотчас. Остается лишь одно: пока на небе солнце, надо пройти как можно больше. А на ночь найдем укромное местечко и спрячемся в защитном круге. И будем молиться всем богам, чтобы всё же не заметили, – закончил он, вставая и отряхиваясь.

– Время дорого, пойдем. Тогда они еще не знали, что это была последняя спокойная стоянка.

К вечеру путники выехали к озеру и решили остановиться на ночлег, потому как провести еще одну ночь в пути – угробить лошадь. На том и порешили. Молча. Тайрен отказывался разговаривать с Шимом, а тот понимающе подхихикивал. Когда сгустились сумерки, уже пылал костер, и Лис готовил на огне свежепойманную дичь. Тратить запас еды, закупленной на рынке, он не хотел, учитывая прожорливость Ифи и нежелание опять попасть под пристальные взгляды торгашей и рыночных зевак. Аромат жаркого расползался от костра, щекотал ноздри, заставлял живот урчать. Как минимум, живот Шима.

– Эй, Тай, а разве не опасно вот так разводить костер? Разве здесь нет разбойников?

– Здесь нет разбойников, это территория вампиров. Все, кто попытался стать разбойниками в этих местах, давно превратились в пищу для вампиров. Костер, хм, он кровососов не привлечет, вернее, просто не имеет значения для них. Уж если захотят, то прекрасно обойдутся и без костра, чтобы нас найти, – Тайрен отвечал спокойно, монотонно.

– А что ты будешь делать, если нас найдут? – в голосе Ифи послышались нотки странного беспокойства, которого он раньше не проявлял.

– Что делать? Да тут рецепт универсальный: драться. Других способов избежать участи превратиться в ужин кровососа нет, – так же спокойно отозвался эльф, сидя на корточках у костра и следя за жарким.

– Драться? Огнем? – беспокойство обрело свое истинное лицо – заинтересованность.

– Нет, проклятье, кочерыжкой. Конечно же, огнем, сталь не возьмет вампира, – обычно наблюдательный Тайрен не обратил внимания на то, как загорелись глазки Ифи.

Ужин прошел относительно спокойно. Лис обреченно смирился с возобновленной трескотней Ифи и, насытившись, завалился спать.

– Ты так и будешь спокойно дрыхнуть? А вампиры? – неожиданно возмутился Шим.

– Да пусть приходят, мне-то что, – сонно промямлил эльф и, укрывшись плащом, провалился в сон.

– Ииииииии!!! – протяжно и визгливо раздался тонкий вопль над ночной поляной.

Тайрен мгновенно подскочил с подстилки. И вовремя успел увернуться от щелкнувших клыков. Сон улетучился в долю секунды.

– Быстрый какой, надо же. Сегодня ужин с развлечением, – прошипел незваный гость, оборачиваясь к своему собрату. Ночь в клане вампиров показала вполне ожидаемые клыки.

Эльф растянул губы в кривой ухмылке понимая, что развлечение и впрямь предстоит не из скучных. Два кровососа против довольно молодого эльфа, опытного наемника и пиромансера. Если бы из арсенала Тайрена можно было вычесть хоть одну составляющую, он стал бы вполне легкой добычей для детей ночи. Но скорость и ловкость эльфа, усиленные опытом сорвиголовы-наемника, приправленные боевой магией, – делали исход битвы с вампирами непредсказуемым.

Едва заметно мелькнувшая тень напоролась на выхваченный из ножен клинок. Раненый вампир зашипел и засмеялся – рана, нанесенная мечом, затягивалась почти мгновенно.

– А ты шустрый. Люблю таких, – откровенно насмехался второй вампир. Он наверняка понимал, что как бы силен и быстр не был мечник, все равно шансов на спасение не было. Но побегать за такой добычей придется. В кроваво-красных глазах засветился азарт.

– Ага, я тоже люблю кровососов, хорошо прожаренных, – не остался в долгу Лис, молниеносно выстреливая огненным шаром из раскрытой ладони.

– Да ты еще забавнее, чем кажешься на первый взгляд, – повеселился вампир, уворачиваясь от сгустка пламени. Однако самоуверенности в голосе поубавилось. Боевые маги никогда не были легкой добычей, а магический огонь, не в пример стали, наносил вполне ощутимые раны и мог даже убить.

– Так позабавимся? – сумасшедше-весело выкрикнул Тайрен, принимая на клинок другую тень.

В считанные секунды на поляне всё смешалось. Эльф завертелся волчком, парируя мечом ближние атаки одного вампира и пытаясь наградить огненным «подарком» второго. Свистел клинок, взблескивая серебром в лунном свете, ревело пламя, щелкали клыки. Ночь перестала быть тихой. Сталь периодически достигала цели, заставляя вампиров болезненно шипеть, – не опасные, но вполне неприятные раны. Особенно, когда их много. Огонь пару раз нашел свою цель, и поляна огласилась воем кровососов, сопровождая звук запахом горелой плоти. Клыки многократно впивались в непокорную жертву, от чего Тайрен грязно ругался площадной бранью, громко выражая несогласие с тем, что его прекрасная шелковая одежда превращается в лохмотья, пропитанные кровью.

Спустя немного времени обе стороны изрядно потрепали друг друга и стояли в напряжении, переводя дыхание и собираясь с силами.

– А не пойти ли вам поискать более сговорчивую жертву? – проронил эльф, сплевывая кровь.

– А нам сказали, что ты как раз сговорчивый, – злобно процедил вампир, понимая, насколько жестоко его обманули. Обещанная жертва не торопилась становиться ужином – более того, сама собиралась сделать жаркое из желающих насытиться ее кровушкой.

– Сказали? – удивленно протянул Тайрен, поразмыслил и, вспомнив искру заинтересованности в глазах кое-кого, завопил во весь голос:

– Шим! Паскуда!

– Ик, – послышалось откуда-то сверху.

– Легкая еда, да? – разозленный и израненный вампир рванулся в сторону Ифи, явно желая отблагодарить за ночь, переставшую быть томной.

– Иииииии!!! – вторично разнеслось над поляной, маленький Шимрис засветился бирюзой, повернулся к нападающему… и дунул.

Опирающийся на меч Тайрен тихо охнул и рухнул, как подкошенный. Второй вампир скрутился в три погибели, пытаясь не быть подхваченным маленьким ураганом, который создал Ифи, сдувая нападающего. Тот же, вероятнее всего, познал такую скорость полета, которая и не снилась ранее. Воздушный вихрь пронесся над поляной, обламывая и срывая верхушки деревьев, попавшихся на пути. В долю секунды всё утихло, и оставшийся на земле вампир неуверенно стал вертеть головой по сторонам в поисках напарника.

– Разиель, ты где? – растерянно спросил кровосос у воцарившейся тишины, нервно всхлипнул и растворился в темноте, наверняка оценив отсутствие шансов противостоять такому «ветродую».

– Ну и зачем тебе было нужно натравливать на меня кровососов? – спросил эльф, искоса поглядывая на Ифи и бинтуя раны, оставленные «заботливыми» вампирами.

– Эм… понимаешь, когда ты сливаешься с огнем, это красиво, – неуверенно промямлил Шим, предпочитая держаться на безопасном расстоянии от Лиса.

– Ага, в угоду своим эстетическим вкусам ты готов скормить меня вампирам? И я не сливаюсь с огнем, я просто собираю потоки пламени в ладони, – зло прошипел Тайрен, затягивая туже повязку на плече. Вампиры постарались на славу: раны были глубокими и неприятными.

– Теперь еще и одежда испорчена, – уже откровенно сокрушался эльф, раздевшись до пояса и пытаясь отстирать рубашку в озере. Шим в кои веки виновато молчал, понимая, что может поплатиться за неосторожное слово: Тайрен был действительно зол.

Рассвет застал молчаливых попутчиков в весьма нетривиальной ситуации – Шим усиленно делал вид, что его здесь нет, и боязливо поглядывал на Лиса, который с упорством барана пытался заштопать влажную рубашку. Атмосфера была накаленной настолько, что воздух, казалось, потрескивал от напряжения.

Солнце подбиралось к зениту, а попутчики всё еще молчали. Прикрыв кое-как приведенную в порядок рубашку плащом, Лис задумчиво восседал на лошади и усиленно делал вид, что злится. Ифи не решался взгромоздиться на ставшее привычным плечо и тихо планировал в воздухе над Тайреном.

– Проголодался, небось, гаденыш? – смилостивился эльф, примирительным жестом залезая в сумку и выуживая оттуда пирожок: – Держи, эстет.

Шим не позволил себя долго упрашивать и, схватив предложенное угощение, уселся на луку седла: он помнил, что плечи Тайрена изрядно пострадали в ночной схватке.

– И не делай так больше. Путь у нас долгий и не самый безопасный, насмотришься еще на мои огненные шарики. Не усложняй мне и так непростое задание, – проронил эльф, прожевав кусок пирожка, которым и себя угостить не забыл.

– Не буду, – виновато проворчал Ифи.

Примирение состоялось, и маленькая лапка требовательно потянулась за вторым пирожком.

– А здорово ты его сдул. Даже не ожидал, что ты такой сильный, – Лис пригрелся на солнышке и улыбался.

– Ну… просто я испугался, – ответил Шим, оценивающим взглядом окидывая плечи эльфа, словно примериваясь переместиться с луки седла на более привычное место. Но что-то подсказывало Лису, что вовсе не испуг это был. С перепуга бьют, не сдерживаясь, а Тайрену показалось, что не со всей силы дунул маленький Ифи на вампира. Далеко не со всей. Скорее сдул, как пушинку, развлекаясь.

«Лукавишь ты, Шимрис, ох лукавишь. Сдается мне, друг сердешный, что если бы ты испугался всерьез, озеро переместилось бы за много верст и пролилось дождем на землю. Что же ты такое на самом деле, маленький Ифи?»

Вопрос не был задан вслух, и ответа не могло последовать. Тайрену оставалось лишь самому присматриваться и пытаться понять, какого попутчика он заполучил.

– Сильный, говоришь? Так, может, ты все-таки станешь моей женой? – запел старую песню Шим.

– Слабо себе представляю, как такое вообще возможно. Похоже, ты из ума выжил, – равнодушно бросил эльф. Навязчивая идея Ифи уже не веселила. Просто приелась.

– А я тебе расскажу, как. Ну, что тебе стоит? Это же всего лишь на одну ночь, – не унимаясь, скулил «женишок».

– Что это за женитьба такая, на одну ночь? – по-прежнему равнодушно осведомился Лис.

– Как с тобой сложно, – вздохнул, искренне сокрушаясь Шим. – Я просто называю это привычными для тебя словами. Просто наша, как ты выразился, женитьба – это не совсем то, что ты себе представляешь. Вернее, совсем не то.

– Совсем не то? – откровенно заинтересовался Тайрен.

– Совсем-совсем. Мы не сливаемся телами, как это делаете вы, – уже обиженно произнес Ифи.

– И если я соглашусь, то ты от меня отвяжешься потом насчет женитьбы? – эльф, казалось, уже готов был рискнуть, лишь бы больше не слышать предложение «руки и сердца» от белкоподобного «ухажера» карманных размеров.

– Отвяжусь, мне больше и не надо будет, – глазки Шима загорелись совсем по-детски ожиданием чего-то праздничного.

– Ну, смотри, ты обещал. Не сдержишь обещание – пришибу, как пить дать. Согласен я, самому любопытно стало, – проявил наконец-то сговорчивость и интерес Тайрен.

Радостный визг Ифи, казалось, достиг самой Нейтральной, Лису пришлось закрыть уши руками, чтобы не оглохнуть.

Приграничного ущелья достигли к вечеру. Тайрен торопился покинуть негостеприимные пределы вампиров, но вступить во владения сумеречников вовсе не спешил. В ночной схватке он получил достаточно ранений, чтобы полусознательно покачиваться в седле, всецело полагаясь на разумность лошади. Невооруженным взглядом было видно – Лису нужен отдых. Тем более, что впереди его ожидал вовсе не радушный прием. Требовалось собраться с силами.

– Здесь отсидимся, пока не приду в себя, – сухо констатировал Тайрен, сползая с седла на траву.

– Разве мы не торопимся? – решил проявить любопытство Ифи.

– Твоими стараниями нам придется задержаться, – раздраженно проронил Лис.

– А я что? Я ничего, – прикинулся непонимающим Шим.

– Конечно, ничего, только вампиров натравил на меня. Какая трогательная забота, – сарказма в голосе эльфу было не занимать. Поездка на лошади растрясла свежие раны, и они нещадно ныли, не давая забыть о себе ни на мгновенье.

На зализывание ран ушло трое суток. Днем было спокойно, ибо оба приграничных клана предпочитали ночной образ жизни. По ночам тоже особого беспокойства не было – и сумеречники и вампиры благоразумно избегали стычек на границе. Лис постепенно приходил в себя, исцеляясь средствами народно-природной медицины, сиречь знахарством. Шим благоразумно пробовал помалкивать, но выходило это из рук вон плохо, поэтому он тараторил на нейтральные темы, старательно обходя острые углы эльфийского шипения на некоторые вопросы. А на шипение Тайрен не скупился, капризно разыгрывая роль жертвы и «невесты-недотроги».

– Завтра на рассвете выступаем. Попробуем за день пробраться поближе к главному храму и жилью жрецов. Святые небеса, я стал вором, – искренне сокрушался эльф.

– Хи-хи-хи, – в ответ ему мерзко хихикнул Ифи.

– Чего хихикаешь? Спать ложись, – рявкнул Тайрен на осмелевшего Шима и, завернувшись в плащ, попробовал уснуть.

– Тай, а Тай, а может, мы сейчас пройдем обряд? А то вдруг тебя убьют? Да и полнолуние как раз наступило.

Эльф вскинулся на подстилке и сел. Намеки на сон улетучились без остатка.

– Однако, какое трогательное беспокойство, – процедил он сквозь зубы, понимая, что выспаться ему сегодня не дадут.

– Нет, ну я правда беспокоюсь. Пройдя обряд, я стану сильнее и смогу тебе помочь, да и обязанность больше тяготить не будет, – Ифи стал неожиданно серьезным, от чего у Тайрена пробрал озноб. Такого Шима он не мог представить. За время знакомства он привык к беззаботному веселому созданию, которое ни о чем не думает, кроме наполнения бездонного желудка пирожками.

– С чего это ты вдруг? – только и нашел что сказать эльф.

– До следующего полнолуния долго, – задумчиво проронил Шим, и Лис вдруг осознал, что перед ним совсем незнакомое существо, не то, с которым он провел в путешествии последние несколько дней.

– Соглашайся, – ярко-бирюзовые глаза Ифи наполнились мольбой.

– Что я должен делать? – спросил Тайрен, осознавая, что должен произойти нечто по-настоящему важное. Намного важнее, чем если бы они решили стать просто супружеской парой.

– Ничего особенного, просто иди к ручью и создай для меня свой огонь. Да, и разденься, одежда может пострадать, – Шим проронил это настолько отстраненно, что остальные вопросы Лис проглотил и счел, что лучше промолчать.

Вода в ручье серебрилась волшебными бликами лунного сияния, придавая еще большую нереальность происходящему. Оставив одежду на месте ночлега, Тайрен стоял на берегу, обнаженный, и уже собрался создать огненный шар, когда услышал:

– Подожди, я не готов, я сейчас… – едва слышно прошептал Шим, зависая в воздухе и сворачиваясь в клубок. Клубок засветился ярко-синим светом.

Лис был достаточно взрослым даже для эльфа. И прожил много лет по меркам любой из рас. Являясь магом и наемником, он много чего видел. Видел много разной магии и перевоплощений, видел, как меняют облик оборотни и колдуны. Видел достаточно невероятного, чтобы больше ничему не удивляться. По крайней мере, так казалось самому эльфу. Но он застыл в изумлении, открыв рот наблюдая за происходящим: бирюзовый свет сменился аквамариновым и вырастающий в размерах шар начал раскрываться подобно цветочном венчику, постепенно приобретая очертания… человека? Эльфа?

Расправив огромные крылья то ли бабочки, то ли нетопыря, создание зависло в воздухе перед Лисом. Ростом оно могло сравниться с самим эльфом, но в тайреновском понимании не имело никаких признаков, по которым можно было бы определить, мужчина оно или женщина. Аквамариновая кожа создавала впечатление бархатистости даже без прикосновения, плавные линии изгибов тела заставили бы сдохнуть от зависти самую изящную эльфийскую танцовщицу. Мягкие черты лица были настолько утонченны, что даже воплощение аристократичности – Светлейшая Владычица – почувствовала бы себя грубой человеческой крестьянкой рядом с этим. Шимрис был настолько прекрасен в новом облике, что Тайрен оцепенел и забыл о том, где он и зачем, забыл, кто он сам.

– Тайрен, огонь, – волшебная музыка голоса Ифи коснулась ушей эльфа, и, не выходя из оцепенения, Лис непроизвольно вытянул руки вперед, рождая в раскрытых ладонях самый большой шар огня, на который был способен.

Окутанные мягким голубым сиянием руки коснулись оранжевого шара, смешивая стихийные потоки огня и воздуха. Тайрену показалось, что он ослеп. Он видел только бездонные темно-синие глаза Шима, опушенные невозможно-длинными ресницами. Стихии сплетались и буйствовали, вытягивая, казалось, из эльфа последние силы, погружая его в состояние медитативного экстаза, равноценного сладострастной эйфории. На мгновение Тайрену почудилось, что он перестал существовать. И погрузился во тьму.

– Очнулся? Долго же ты, совсем слабый, – привычный маленький белкообразный Ифи восседал на груди эльфа и с любопытством пытался приподнять его веки.

– Где я? – непонимающе спросил Тайрен.

– Еще спроси, кто ты, смешнее будет, – съязвил Шим и внезапно шикнул на сбитого с толку Лиса:

– Шшшш, не шуми, разбудишь!

– Кого? – эльф даже подскочил от неожиданности. События прошедшей ночи начали хаотично всплывать в сознании. Глаза распахнулись настолько широко, насколько было возможно: на изгибе локтя Ифи уютно примостилось нечто еще более мелкое, чем сам Шимрис, но определенно являющееся его уменьшенной копией. Зеленое.

– Это? – эльф растерял слова, смутно догадываясь, кем именно было «это».

– Ага, это наша дочь, и ты обязан дать ей имя, прежде чем она уйдет в свою стихию до совершеннолетия, – ехидно ответил Шим.

– Дочь? Стихию? Имя? – эльф мямлил про себя, пытаясь до конца осознать произошедшее ночью.

– Ага, – отозвался Ифи, продолжая мерзко подхихикивать. – Ты у нас теперь мамочка.

– Мамочка, говоришь? Ладно, тогда пусть будет Тайшим, – сказал, как выплюнул эльф.

– Тайшим? И ты, и я? Огонь и воздух порождают землю. Да будет так! Крохотная Ифи растаяла изумрудными искрами, исчезая.

– Э?

– Ей пора, она и так долго ждала, пока ты очнешься, – усмехнувшись, сказал Шим, усаживаясь на плечо Лису, и беззаботно подытожил: – Ну что, завтра на рассвете идем учиться быть ворами? Тайрен только теперь заметил, что солнце давно перевалило за полдень.

Земли вампиров были пустынны и безжизненны, а поля, прежде принадлежавшие оборотням и людям, заброшены: кровососы не увлекались земледелием. Не то, чтобы они вовсе не нуждались в обычной пище, хотя бы для торговли, – нет, но простые вампиры не могли трудиться на полях под солнцем, а аристократы, которых не убивает дневной свет, – не стали из гордости. Так и сделались ненужными и заросли сорняками когда-то плодородные нивы. От простиравшегося по обе стороны тропы мрачного пейзажа делалось тоскливо. Однако, соразмерив вред от созерцания брошенных земель с перспективой стать ужином вампиров, странники без колебаний выбирали дневной путь: лучше слегка впасть в уныние, чем стать холодным бездыханным трупом.

Аш тоже так считал, поэтому, несмотря на нелюбовь к солнечному свету, предпочитал пересекать территорию вампиров днем. И делал это в весьма быстром темпе – не бежал, но торопился, не тратя воздух на разговор и не сбиваясь с ритма. Лишь изредка слегка оглядываясь, не отстал ли Ранко. Поля сменились редкими перелесками, среди которых кое-где проглядывали руины деревень. Вампиры в основном обитали в городе, где был защищенный от убийственного солнца крытый рынок – как ни крути, а без торговли существовать затруднительно: даже если тело неуязвимо, об одежде этого не скажешь. Вот и стекались кровососы в город, который на первый взгляд тоже казался заброшенным, но в нем кипела жизнь.

Шагая без остановки, путники пересекли за день две трети пути по вампирским землям – благо, не понадобилось углубляться в клан. Осталось еще немного – и граница. Солнце неумолимо падало за горизонт, оставляя землю во власти вечерних сумерек. Аш надеялся, что встречи с вампирами им удалось избежать… но всё ли выходит так, как желается? Эльф с учеником уже выходили из небольшого, почти до основания разрушенного городка, когда из-за развалин мелькнула тень – и не замедлила проявить себя клыкастой ухмылкой на бледном лице вампира, невесть откуда взявшегося прямо перед ними.

– Ну, здравствуй, ужин, – протянул кровосос, плотоядно разглядывая «добычу».

– И прощай, – отозвалась «добыча» в лице Аша. – Нас двое – ты один. Мы маги – ты всего лишь низший вампиришко. Смекаешь, к чему веду? – и ухмыльнулся столь же плотоядно, в белозубом оскале демонстрируя клыки – не меньше, чем у вампира.

– Ужином вы стать не хотите и намекаете на то, что возни с вами слишком много? – уточнил кровосос.

– А еще невелики шансы на то, что ты останешься топтать и дальше травку, – дополнил эльф.

– И предлагаете мне уйти голодным? – не унимался вампир.

– А выбор за тобой: уйти голодным и найти того, кто тебе по зубам, – или тут сложить свои кости навечно, став прахом. – Оскал друида сделался кровожадней. Запугать врага и обойтись без драки – одно из правил выживания. В зеленой юности Аш любил помахать мечом, но сейчас предпочитал избегать лишнего кровопролития. Тем более, время было дорого: таинственная сила уходила в землю, и он предположил, что несущий эту силу отправился к гномам. Клыкастая улыбка вкупе с самоуверенностью не раз играли ему на руку – нечасто встретишь эльфа с такими зубками, а неизвестное всегда пугает. Особенно с учетом того, что спутником почти понятного эльфа оказалось вовсе странное существо с убийственным синим взглядом и крыльями за спиной.

– Да и шим с вами, возиться неохота, – бросил вампир, пытаясь сохранить достоинство, но зрелище самоуверенного эльфа и его спутника, молчаливо сверкающего глазами, явно его впечатлило, и он исчез еще быстрее, чем появился.

– Ух, таки сбежал, – облегченно вздохнул сумеречник. – На этот раз повезло. Но расслабляться не стоит, так что побежали. Тут до границы всего – ничего, успеем – будем в безопасности.

Дважды повторять не пришлось. Вынужденной передышки хватило, чтобы собраться с силами и рвануть к границе бегом. Больше не полагаясь на ускоренный шаг, Аш не просто бежал – скользил, полусогнувшись над землей; то, что его ноги все-таки касаются тропы, было едва заметно даже натренированному взгляду. Однако он умудрялся подстраиваться под скорость ученика, чтобы не разделиться.

К границе успели раньше, чем по следам пустились голодные кровососы. Эльф отчетливо представлял раздосадованное клацанье клыков за спинами, когда они вылетели за пределы клана и оказались в недосягаемости. Клан гномов, может, был и не самым дружелюбным – но всё же лучше, чем вампиры.

Она шла, эта сила, струилась под землей, и Аш тщетно пытался ее нагнать. Казалось, она движется с той же скоростью, что и он, но опережая на сутки. И он торопился, бежал, стремился догнать таинственное тревожное нечто, от которого перехватывало дыхание и замирало сердце, и ифирин хотел бы притвориться мертвым, даже в душе сумеречника не находя успокоения. Больше не было удобных переходов по поверхности, где можно сократить расстояние, срезая углы по прямой, – в подземельях приходилось идти след в след.

Бежать по подземным галереям. По подгорному клану. Не успевая, чувствуя, как ускользает эта сила, уходит всё глубже и глубже. Ашу оставалось лишь надеяться, что ЭТО не просачивается сквозь камни, а перемещается по переходам, иначе настичь его – никаких шансов. И всё сильнее гложущее чувство острой, как меч, необходимости – догнать.

Слишком давно эльф не пользовался главным методом избегания стычек с местным населением: он летел по подземным коридорам, держа перед собой медальон наемника. Зачастую это позволяло избежать конфликтов, поскольку наемник мог прибыть в клан по приглашению кого-то из власть имущих, и если дело не терпит отлагательств, останавливать его – навлечь на себя гнев сильных мира сего. Поэтому и спешили гномы убраться с пути наемника. Ведь не прячется, идет открыто – значит, точно кто-то нанял. Иногда его прошлое наставника мечников и борца с нежитью бывало очень полезным: состоять в гильдии наемников означало свои преимущества.

На исходе третьего дня в подземельях, где время отмечалось перезвоном колоколов, торопящийся по галереям сумеречник вдруг остановился. Замер. ЭТО начало двигаться назад. По другому пути, но сомнений не было: сила перемещалась в сторону выхода из клана гномов. И довольно быстро. Аш выругался, переглянулся с Ранко и резко развернулся: теперь предстояло бежать обратно. Все эти дни проходили почти в молчании, короткий обмен парой слов на столь же коротком привале.

И снова бежать без остановки, гадая: верно ли определил, куда направляется неуловимая сила, которая уже изрядно вымотала преследователей и начинала злить Аша. Таких погонь в его жизни еще не было. И слабым утешением служило то, что всё однажды случается.

Но нет, эльф не ошибся: за полдня пути до выхода он ощутил выброс магической силы. Кто-то вовсю баловался стихией воды, и на вкус отдача была похожа на целительство. Уровень выброса был такой, что сомневаться не приходилось: это оно. ЭТО.

– Проклятье, оно что там, мертвецов воскрешает? – выругался друид, понимая, что такой мощью и вправду можно воскресить. Не поднять нежить, а именно вернуть к жизни, если душа не покинула тело. И теперь Ашу стало страшно, ибо такой силой наделено одно-единственное создание в мире… во всех мирах. Он отмахнулся от догадки, стараясь сохранить рассудок: столкнуться с этим… созданием ему хотелось меньше всего. И в тоже время понимал, что нельзя упускать его из вида. Узнать, зачем такая сила пожаловала в Перекресток, сюда, где переплелись потоки всех стихий, соединяя все миры.

– Не может быть… этого не может быть… – прошептал он и сорвался с места выпущенной из тугого лука стрелой, даже не замечая, поспевает ли за ним ученик. Но Ранко успевал. Всё-таки он оказался достаточно быстр, чтобы не отставать от эльфа.

Погоня продолжалась. Аш и Ранко едва успевали немного отдохнуть – и снова бежать. Только бежать. Наплевав на все свои привычки, сумеречник мчался по тракту, по свежим следам. Дни мелькали за днями; границ кланов уже не замечали. «Оно» двигалось почти без остановок, и преследователям приходилось напрягать все силы, чтобы просто не отставать. С надеждой, что рано или поздно им всё же удастся настичь ускользающее нечто. Привалы были быстрыми: еда и короткий сон, чтобы хоть отчасти восстановить силы.

За последним перевалом, отделяющим земли оборотней от клана людей, друид насторожился: по следу полоснуло магией. Знакомой колющей магией лунных жриц сумеречных эльфов. Памятуя, чем эти жрицы промышляют, Аш занервничал, но многое стало понятно. «Нечто» имело форму, и вполне определенную: оно обладало мужским живым телом, иначе не привлекло бы одну из тех, что охотятся на магов-мужчин и превращают в рабов, связывая любовными чарами. Значит, эльфийка приняла «это» за возможного пленника и теперь идет с ним: шлейф ее колдовства переплелся с его следами и тянулся далее вперед.

– Проклятье, только этого не хватало! – Аш злился. Ранко только молча наблюдал за ним, не рискуя влезать с замечаниями, что он обо всем этом думает. Меньше всего друиду хотелось чужого вмешательства. А схлестнуться с лунной жрицей, подозревая, за какую силу придется сражаться, – не самая радужная мечта любого сумеречника. И он подозревал, что так просто эльфийка от выбранной жертвы не отцепится. Тем более, если учует, какой мощью обладает тот, кого она пытается завлечь в свои сети. Хотя, с другой стороны, если опасения Аша оправданы, ей ничего не светит. Не по зубам такая «птичка».

Они догнали его в Нейтральной. Почти догнали. Аш горячо благодарил Святые небеса за то, что жрица исчезла – возможно, поняла, что не справится. Или ее что-то напугало. Напугало… И сам он тоже это почувствовал. Прежние слабые следы окрасились шлейфом магии огня. Как будто путь был выстлан огненными сущностями – саламандрами. Уцепившись за эту мысль, друид осторожно коснулся потоков стихии, чуждой ему и потому неуправляемой, пока он не в лабиринте. Но ощутить ее он все-таки мог. И мысль обрела форму, обдав его жаром пламенных невидимых убийц, какими всегда считались эти создания. Саламандры.

– Проклятье! – ругательство стало излюбленным за эти дни.

– Да что же ты такое, что твой след стал сущностями огня?!

Нет, Аш уже знал ответ, но отказывался в это верить. Слишком невозможно, чтобы быть правдой. Больше не нужно было прислушиваться внутренним чутьем и принюхиваться к неясным следам: в них вихрились потоки стихии огня, безошибочно указывая, куда следует тот, кто оставляет их. Дышать стало тяжело: казалось, воздух плавится от разлитой в нем силы. И всё же сумеречник с Ранко шли туда, куда вели следы.

Они догнали его там, откуда началась погоня, – в Северном лесу Нейтральной. Когда Аш обнаружил того, за кем гонялся несколько недель, то понял: самые худшие опасения оправдались.

Он стоял посреди поляны. Там был кто-то еще, и не один, но сумеречник видел только его. Он походил на смертного, на юношу. Но стоило эльфу увидеть глаза – удивленные, наивные, немного грустные, – ему сразу стало ясно, что это ребенок. Самый невероятный ребенок во всех мирах. Настоящий бессмертный. И здесь его точно не должно быть. Аш слышал, чувствовал, как кричит ифирин, пытаясь укрыться от детских, любопытных, чуть испуганных глаз. Под невероятной мощью этого ребенка друид едва держался на ногах

Сущности огня, саламандры, облепили тело юноши-мальчика, отчего казалось, что он стоит в живом факеле. И пламя не ранило его. Он неуверенно огляделся… и робким жестом распахнул портал. Такого сумеречник никогда не видел. Это противоречило всему, что он знал о порталах. Ребенок просто разрезал воздух ладонью, открывая проход неизвестно куда.

Шаг. Он сделал всего шаг, исчезая в мареве портала. Вся стая саламандр ринулась за тем, кто был их единственным господином. И, осознав, что сейчас опять потеряет мальчика из виду, Аш сгреб в охапку ученика и нырнул в серебристое сияние.

Портал срезонировал. Не мог не срезонировать, приняв пробуждающуюся мощь бессмертного, сопровождаемого сущностями огня. Эльф догадывался, что последствия будут ужасны, выжжет пол-леса… но сейчас ему было не до лесов, не до зверей и деревьев. Он не знал, что станет делать, но остановиться уже не мог. Он понимал – не разумом, чем-то иным, идущим из глубины наитием, – если в этом ребенке проснется вся его сила, от Перекрестка не останется ни пылинки. А если падет держатель стихий Мироздания…

Аш и Ранко вывалились из портала на какой-то пустоши, не имея ни малейшего понятия, где находятся и что случилось с бессмертным. Но сумеречник больше не собирался за ним гоняться. Он увидел достаточно. Более чем достаточно, чтобы забить тревогу. И первым делом необходимо было выяснить, куда портал забросил бессмертного. Определить это было способно лишь одно-единственное создание на Перекрестке.

– Киргае зарат эзит Шим-Риз! – если бы Аш мог выкрикнуть ключ призыва громче, он сделал бы это. Ранко зажал уши руками, не понимая, что происходит, но догадываясь, что нечто крайне опасное, если до сего момента спокойный друид вдруг впал в панику.

– Проклятье, Саразмананеташтиель, и какого? – из воздуха соткалось бирюзовое создание с полупрозрачными синими крылами. Без пола и возраста, отдаленно напоминающее духа или фею, растворяющееся смутными очертаниями в воздушных потоках. И это создание было явно не в духе и сердилось, что его вызвали столь наглым образом.

– Как ты мог не заметить, что твою стихию крошат, рвут на куски?! Как мог не почувствовать, что кто-то разрезает воздух столь невероятной мощью? – Аш злился. Был напуган, и всё же злился.

– Как вы, шимы, не заметили, что в межмирье пришло Пламя Мироздания?! Шим-Риз упал на землю, открыв рот в изумлении… и панике.

Глава четвертая.

Для новоявленных воров настал рассвет, и Тайрен сладко потянувшись, собрал свои пожитки, упаковал их в сумку, которую приторочил к седлу.

– Ну что, Шимрис, пойдем грабить сумеречного верховного жреца? Маленький Ифи даже подпрыгнул оттого, что Лис назвал его полным именем.

– Пойдем, куда уж тебя деть. Даже не спрашиваю, зачем тебе это надо, но раз обещал помочь, то помогу. Вот только чем расплачиваться будешь, женушка? – не удержался от колкости Шим.

– Иди ты, помощничек выискался, мелочь хвостатая, – шутливо отмахнулся эльф, хотя отлично понимал, что загадочный Ифи силен невероятно – чего стоило одно сдувание вампира. Бедняга наверняка не подозревал, что может летать с такой скоростью.

Натянув капюшон плаща сильнее и слегка демонстрируя ауру пироманта, Лис вполне мог сойти за сумеречника, ибо их племя использовало магию огня намного чаще, чем светлые собратья. Именно этим и воспользовался Тайрен, спокойно проходя мимо скрытых постов, заблаговременно оставив лошадь и все лишнее в укромном месте у границы.

До святилища удалось добраться незамеченным и, соответственно, без приключений.

– Ба, да нам везет… пока что, – прошептал Лис Шиму. – Надеюсь, удача не покинет нас. Ну… я вроде как рыжий и все такое, говорят, что рыжим везет.

– Твоя удача – это я, – незамедлительно съязвил Ифи.

– К Подземным Шимам такую удачу, – процедил сквозь зубы эльф.

– Ты чем-то недоволен? – наершился бирюзовый попутчик, щекоча хвостом грудь Лиса, поскольку путешествовал за пазухой оного.

– Нет-нет, я всем доволен и почти что счастлив, – сарказма в голосе было столько, что дураку было бы понятно, как «доволен» Тайрен.

Если бы Лис мог стать тенью, он бы стал. В святилище было темно и мрачно. Здесь «проживал» не самый добрый Бог, и жертвы приносились кровавые – это несложно определялось по запаху от алтаря. Посох лежал на жертвеннике, ожидая нового ритуала и крови. Самого жреца в пределах видимости не наблюдалось.

«Я рыжий, мне везет. Я рыжий, мне везет…» – читал он про себя, как молитву, осторожно прикасаясь к посоху и забирая его с жертвенника.

– Ты кто такой? Верни немедля посох! – раздалось за спиной незадачливого вора.

– Мама!

«Не везет!» – Лис не стал тратить времени на объясненья или драку и на полной скорости кинулся к пока еще распахнутой двери святилища, спасаясь от погони. Выскочив из мрака на свежий воздух, пиромансер-неудачник рванул к ближайшей, манящей солнечным светом поляне: пока он пробирался в сердце Клана, то смог наметить путь отхода по самым освещенным местам. Нет, это Сумеречных не остановит, но хоть слегка затормозит. На это и рассчитывал Лис.

– Держи вора! – многоголосо раздалось за спиной, и эльф стократно пожалел, что согласился на это предприятие. Гордость Светлого не позволяла воровать и убегать; но именно это сейчас и делал Тайрен, заткнув остатки гордости за пояс и давая стрекача, как пугливый заяц.

Шум за спиной «приятно» нарастал, и Лису начало казаться, что за ним гонится полклана. И он был недалек от истины: новость о том, что похищен посох верховного жреца, мгновенно разлетелась по лесной столице. Желающих вырвать руки-ноги вору набралось основательное количество, а учитывая, что сумеречники – воинственный клан, Тайрена преследовали отнюдь не ремесленники и домохозяйки, а мечники и стрелки. Об этом наемник быстро догадался по свистящим стрелам.

– Настырные какие, – ругался он, петляя меж деревьев, служивших пусть и ненадежным, но все-таки щитом от стрел.

– Весело тебе живется, – хихикал за пазухой Ифи, но носа оттуда не показывал.

Погоня длилась часа два, когда уставший от быстрого бега эльф свалился на колени на краю большой поляны. Одна из стрел задела по касательной плечо, и оно нещадно ныло и кровоточило, заливая красным шелковые одежды Лиса.

– Да чтоб вас! – обозлился он, поднимаясь и с разворота запуская в преследователей клубок огня. Бежать он больше не мог; оставалось лишь драться и продать свою жизнь как можно дороже, прихватив побольше сумеречников с собой. О том, что может победить, Лис даже не мечтал. Даже с помощью Ифи – это было безнадежно. На другой стороне поляны выстроилось несколько сотен врагов, вооруженных до зубов, да и зубами тоже. Вора-святотатца готовы были разорвать на куски даже голыми руками.

– Сдавайся! – крикнул жрец, выступив вперед. Лишние жертвы не нужны Клану, поэтому под магический огонь сумеречники лезть не торопились.

– Ага, уже сдаюсь, – язвительно ответил Тайрен, запуская очередной огненный шар. И тут же отпрянул в изумлении: – Твоих Подземных Шимов! Это что такое?!

Риз катался по земле, сминая крылья, и тихо подвывал. Едва Аш указал, куда нужно смотреть, как шим тоже ощутил присутствие Пламени. И разорванные потоки, сквозь которые Создатель прорубил свой путь.

– Вставай и веди меня к нему, – озлобленно прикрикнул сумеречник.

– Ты ничего ему не сделаешь. Ему никто ничего не сможет сделать. Ты просто пыль, мошка, ты никто, – продолжал скулить воздушный Ифи.

– Плевать, он же разумен, должен понимать, к чему приведет его появление здесь, в межмирье!

– В том-то и дело, что знает, понимает, и если пришел, то лишь затем, чтобы разрушить!

– Не думаю. Он был слишком напуган. В его глазах был страх, – эльф немного овладел собой и вспомнил растерянный детский взгляд.

– Этого не может быть.

– Хватит! Веди! – рявкнул Аш, встряхивая Риза за загривок. Шим неохотно подчинился.

Удивляться было чему: посреди поляны, прямо под летящий огонь, из портала явился кто-то, но кто – Лис разглядеть не успел, поскольку незнакомца мгновенно окружил столб огня. И насколько Тайрен мог доверять своим чувствам и знаниям, то была совсем не стихийная магия, а что-то совершенно другое. Пламя, но неизвестное.

– Святые небеса, а это кто? – эльф перепугался не на шутку. Мощь, что ощущалась в пламенеющем пришельце, не могла не испугать.

– Страшно! Он ужасен! – несмотря на собственные слова, Шим вылез из-за пазухи Лиса и во все глаза смотрел на факел, достигающий неба. Огонь полыхал всё сильнее, от жара трава выгорела мгновенно, а листья на ближайших деревьях стали жухнуть и сворачиваться в трубочки.

– Кто это? – эльф был почти уверен: Ифи знает.

– Неважно. Тебе с ним не справиться. Но и твоим преследователям – тоже. Слышишь, Тай, ты беги, здесь опасно, очень опасно. Может, еще свидимся, но ты беги, не жди меня, – Шим говорил как-то обреченно, голос дрожал, в нем слышался ужас, и Тайрен впервые поверил, что мелкому вредителю действительно страшно.

– Беги же! – крикнул Шим, засветившись уже знакомым бирюзовым светом. Лису не требовалось повторного приглашения: он шкурой почуял, что если Ифи решился на смену облика, всё серьезней некуда. И он побежал. Так быстро, как только мог, учитывая усталость и ранение. Оглядываясь на происходящее и пугаясь еще больше. Бояться было чего.

– Уходи! Тебе нет места в этом мире, уходи! – зазвенел голос Ифи над поляной. Лазурные крылья трепетали за спиной, прикрывая отход Тайрена. Незнакомец не двинулся с места, лишь перестал вертеть головой по сторонам.

– Киргае зарат эзит шим! – выкрикнул Ифи… и Лис почувствовал, как содрогнулся мир. Он оглянулся и едва не повредился разумом от изумления и ощущения невиданной силы, сгустившейся на поляне: из ниоткуда, из воздуха, земли, из самой сущности мира на зов явились такие же крылатые создания, отличавшиеся лишь цветом. Их было двенадцать, включая самого Шимриса. Воздух настолько накалился от зависшего в нем напряжения, что Тайрен понял: нужно убираться отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

– Киргае зарат эзит Саразмананеташтиель, зарат эзит ифирин! Румиганэ! – разнеслось эхо голосов над поляной, после чего всех накрыл сияющий слепящий купол, и все исчезли: и Шимы, и незнакомец в огненном столпе. Ударная волна – от заклинания, догадался Тайрен, – отшвырнула его шагов на двести, и как остались кости целыми после приземленья, Лис мог лишь удивляться. Вероятно, спасла его удаленность от происходящего. Сумеречники, что гнались за ним, оказались рядом и потому пострадали намного сильнее: они были отброшены чуть ли не на шестьсот шагов и смяты. Но увидеть это Тайрену позволило лишь острое зрение, поскольку его и преследователей разделяло теперь серьезное расстояние. Лес вокруг поляны сильно пострадал, превратившись в обломки, словно после урагана. Воспользовавшись неожиданным преимуществом, эльф поспешил в ущелье, где была спрятана лошадь.

Глядя, как на поляне разворачивается схватка между светлым огнемагом и сумеречниками, друид почти решил, что Риз ошибся и забросил их с Ранко не туда, куда следовало. У рыжеволосого светлого – по всей видимости, наемника и вора – не было ни единого шанса на спасение. Что юноша именно наемник, Аш не сомневался: тот прижимал к себе посох, в котором узнавался священный артефакт верховного жреца. Преступление было налицо, поимка преступника – дело решенное. Но всё это Аша сейчас не интересовало.

Он растерянно пытался понять, почему шим перенес их сюда, когда посреди поляны щелкнул портал… и новоприбывший внес сумятицу в происходящее и ясность в мысли Аша: посреди поляны в столпе огня замер именно тот, о ком тревожно шептало подсознание, толкнувшее друида в погоню. Пламя Мироздания. Оставалось лишь догадываться, что ребенок попросту затерялся в смешавшихся потоках воздуха и времени, и в итоге очутился здесь – в месте, куда притянул его сам Суть-Воздух, Шим-Риз.

Под перекрестным огнем вора и преследователей, в пламени, достигающем небес, стоял юноша. С непонимающе-детскими глазами. Дитя во взрослом теле. Аш жадно пожирал его взглядом – и дрожал от страха, осознавая, КТО перед ним. Когда же между огненным столпом и наемником возник, словно из ниоткуда, лазурный Ифи – друид не устоял на ногах и рухнул наземь, как подкошенный. Шим явно не собирался сдерживаться, от чего воздух стал тягучим, слишком вязким, чтобы дышать.

– Киргае зарат эзит шим! – пронзительно выкрикнул Риз, и мир покачнулся.

Поляну окружили двенадцать шимов, и в ушах Аша, раскалывая голову на осколки острой боли, зазвенел призыв:

– Киргае зарат эзит Саразмананеташтиель, зарат эзит ифирин! Румиганэ!

Последнее, что успел сделать сумеречник, – намертво вцепился в Ранко перед тем, как их обоих поглотило серебристое сияние портала.

Светлые тени плыли перед глазами, заставив друида вымученно опустить веки. Он ненавидел это место. Ненавидел Силу, которая щедрым потоком растекалась по всему телу, вытесняя сущность Аша, заменяя ее собой. Сумеречник мысленно возносил благодарственную молитву, что за много столетий успел закалить свой организм, – но всё равно едва выдерживал нагрузку. Нехотя, упираясь, но не находя спасения от рисунка стихий, ифирин выползал из убежища в душе эльфа, сливаясь с ним, наделяя своей невероятной мощью… и не рискуя открывать сознание. Коснувшись его сути, Аш почувствовал только панику: ифирин отдал ему силы, но так и не решился полностью выйти наружу.

«Глупцы. Какие же глупцы те, кто стремится заполучить это место и эту так называемую «власть». Они не понимают, что это попросту убьет их», – вздыхал друид, стараясь не взвыть: новая волна вливающейся Силы двенадцати стихий рвала мышцы, выворачивала сухожилия, заставляла кровь вскипать. Аш с трудом повернул голову к Ранко и почти беззвучно прошептал, словно это имело значение:

– Скажешь кому об этом – убью.

– Угу, – сдавленно ответил ученик; он забился в угол и лишь ошеломленно таращился по сторонам.

Превозмогая боль, Аш затуманенным взглядом посмотрел на Создателя. Хотя тот выглядел взрослым, но сумеречник мог думать о нем лишь как о заблудившемся ребенке. Именно такие были глаза у бессмертного, именно так он ощущался.

– Эй-эй, вы кто такие, и чего вам от меня надо? – ребенок боялся, это было слышно даже сквозь шум звенящих голосов беспокойных шимов. И всё же он пытался сохранить спокойствие и говорил ровно. Наверное, тело взрослого мужчины придавало ему уверенности в себе.

– Зачем ты здесь? – спросил друид.

– Я? Знал бы я, зачем. Портал принес. Больше ничего сказать не могу, – пожал плечами тот.

– Сделай что-нибудь! Еще немного, и он поглотит меня, а за мной и остальных! Саразмананеташтиель! Он нарушит равновесие и уничтожит мир! – Шим-Рин тряслась, как в лихорадке, упав на колени; ее голос срывался от испуга. Двенадцать потоков, удерживаемых шимами, острыми клинками впились в спину Аша, образуя перламутровые крылья. Его власть над этой силой была эфемерна – он был всего лишь связующим звеном; однако даже такое положение давало знания, необходимые, чтобы понять, кто перед ним.

– Ты – Пламя Мироздания, и ты не знаешь, зачем сюда пришёл? – голос Аша усиливался потоками Ифи и звенел под скальными сводами зала.

– Кто? Я эльф. Ну да, я полукровка… наверное, человек, не знаю, не уверен. Что здесь вообще происходит? Сначала саламандры, потом это, – казалось, он вот-вот зарыдает. Его отчаяние было слишком заметно… слишком непохоже на Создателя.

– Нет, ты не эльф. И не человек. Ты просто выглядишь, как они, и то не совсем. Похоже, ты всё о себе забыл, но это ничего не меняет. Тебе необходимо уйти. Сейчас. Твое пробуждение началось, и если оно продолжится, твоя сила, твой огонь попросту сожрет этот мир. А за ним – другие, которые соединены Перекрестком. Вот почему таким, как ты, нельзя приходить сюда.

Если бы не удерживающие потоки, друид давно бы рухнул на пол и скорчился от нарастающей боли.

– Уйди. Расправь крылья в другом мире. Возродись малой жертвой, а не ценой погребения всего сущего.

– Я ничего не понимаю… я ничего не сделал. Какой Перекресток, какие миры? Это не Гиллем? Другая страна? – мальчик был в панике, он уже не пытался стряхнуть с себя саламандр и во все глаза смотрел на говорившего – высокого мужчину неопределенного возраста, одетого в струящиеся серебряные одежды, бледного, сереброглазого, с мерцающими белыми волосами, спадающими на пол. Тот тяжело вздохнул.

– Я попробую объяснить. Времени у нас мало: ты пробуждаешься. И если это произойдет здесь, все миры рассыплются пеплом. Перестанут существовать. – Выковыривая память из сжавшегося в комок ифирина, Аш понял нечто ужасающее: Создатель действительно не осознавал, кем является. И этого стоило бояться. Быть может, раньше сумеречник бы просто плюнул: ну, погибнет всё, ну и шим с ним. Но сейчас перед внутренним взором мелькнули изумруды чьих-то глаз. Отчаянно родных… и от этого стало невыносимо больно. И Аш не хотел, чтобы миры обратились в прах, пока он может хоть изредка видеть этот взгляд.

– Ты – Пламя Мироздания. Создатель всех миров. Я не знаю, как и почему ты потерял себя, почему не помнишь, кто ты. Это не наша вина, не Перекрестка. Иначе ты бы не пришел сюда. Но тебе нельзя здесь оставаться, иначе ты впитаешь это место в себя, пробуждаясь. Перекресток, где ты сейчас находишься, – не мир, а межмирье, держатель стихий. Исчезнет он – и придет конец всему мирозданию, – друид не совсем понимал то, что говорит, но ощущал это именно так.

– Такое важное место? Я – Создатель? Разве так может быть? И почему со мной всё это происходит? – мальчик недоумевал, в его глазах заблестели слезы. Голос задрожал.

– Ты создал это место. И оно – ключ ко всему. Потому и высвобождает твою силу. Бесчисленное множество тысячелетий назад ты связал здесь стихии единым стержнем, воссоздавая Зеркало, которое сам же и разрушил, стремясь убить Пепел. Это последнее, что ты сделал, – создал новое мироздание после того, как уничтожил прежнее. Но потом ты исчез. Наверное, переродившись, ты стер свою память, запечатал силу. Но умереть ты не мог. Ты – бессмертный, – Аш читал мысли ифирина и вспоминал легенды.

– Не могу умереть? Разве бывают такие существа, которые совсем не могут умереть? Ведь даже боги умирают… – лепетал мальчик, размазывая слезы по щекам.

– Все, кроме тебя. Ты умираешь, но всякий раз возрождаешься из собственного пепла и продолжаешь жить. Скажу лишь одно: вернись туда, откуда пришел. Найди того, кто назовет тебя по имени. Твоим настоящим именем. Тогда ты снова обретешь себя. Мне не отправить тебя назад, такой силой я не обладаю. Всё, что я могу сделать, – открыть путь. Когда тебя коснется дыхание стихий, ты сумеешь уйти. Наверное, в этот миг ты ощутишь всю свою силу. Помоги мне, не уничтожай миры, – сумеречник едва не падал на колени под давящей мощью, а мальчик стоял, как ни в чем не бывало, словно ничто не может пошатнуть его, словно он не ощущает, как сходят с ума стихии, вскипая от одного присутствия Создателя.

– Я должен тебе верить?

– Прошу тебя! Время уходит, долго мне стихии не удержать, и ты их поглотишь. Я не всесилен, я не могу противостоять тебе! Уходи!

– Я… поверю. Давай свой путь, я уйду.

Серебряное марево окутало Создателя и начало сражаться с огнем, стараясь впитать его. Пламя саламандр сопротивлялось, вырывалось, но сумеречник не отступал, усиливая напор и сгущая сияние. Мальчик закричал, согнувшись пополам и обхватив себя руками. Из согнутой спины рванулись, освобождаясь, огненные крылья. Аш упал на колени, по лбу струилась кровь из лопнувших от напряжения сосудов, но он продолжал вливать потоки в открывающийся портал.

Серебро смешалось с пламенем, вытесняя его, выравнивая свет, поднимая вверх над полом. Всё вокруг дрожало, с потолка посыпались камни, гулким эхом отстреливая от рушащихся стен. Создавалось ощущение, что трясет весь мир, и скорей всего, так и было.

И на миг Аш увидел Его. Настоящего. Его крылья и волосы словно сотканы были из золотого пламени. Крылатый, хрупкий мальчик-подросток, настолько изящный, что казался невесомым. Сияющие локоны непослушными кудрями развевались даже в загустевшем воздухе, струясь живым огнем до пола. Вот только взгляд больше не был детским. В сирени глаз золотыми искрами застыла бесконечная печаль, светящаяся даже сквозь пронзительную мудрость взгляда Создателя. Тонкие пальцы осторожно коснулись потоков Времени. Саз застыл. И тогда сумеречник услышал голос. Слова, звучавшие миг и вечность.

Тонкие пальцы отпустили Саза. Всё вновь пришло в движение. Создатель грустно усмехнулся на прощание… и, взмахнув крылами, в серебро портала ворвалась огненная птица. Не поднимаясь с колен, Аш провожал взглядом уходящего Творца, навсегда выжигая в памяти слова подаренного напоследок пророчества.

– Как много я не знаю о мире, в котором живу более семисот лет. Хех, да я же здесь родился, в отличие от большинства своих собратьев. Зато теперь я точно знаю, как выглядят Шимы. Хоть и не совсем понял, кто они такие. Ха-ха-ха, – смех Тайрена звучал истерично, его трясло, и он говорил вслух, чтобы хоть как-то успокоиться, хотя слушателем была лишь лошадь.

Шок проходил под действием вина: к фляге Лис припал незамедлительно, как только взгромоздился на конягу и пустился в путь, торопясь покинуть земли сумеречных. Тем более, посох все-таки был с ним, а значит, задание выполнено, осталось лишь довезти заказ до вербовщика. О ране эльф решил позаботиться позже, на привале. А пока заглушал хмелем боль и несся по дороге со всей скоростью, какую мог выжать из лошади.

– Ну, я тебе устрою, старый хрыч, – вдохновенно ругался Тайрен, успокаивая себя, кроме вина, еще и взваливанием вины на чужие плечи.

Спустя пару часов он сбавил темп и позволил лошади передохнуть, плетясь неспешно по тракту, но не останавливаясь совсем. Погони за спиной не ощущалось: видать, сумеречникам досталось крепко, и сразу броситься за вором они не могли. Да и пешие за конным не поспеют, особенно с учетом изначального отрыва от преследователей. У Лиса была возможность и дальше продолжать путь без особой гонки. Но и расслабляться не стоило.

Погоня так и не настигла его. Или же не начиналась вовсе – кто знает, каких потерь стоило сумеречным происшествие на поляне; возможно, им просто стало не до посоха. Возвращение на Нейтральную проходило спокойно, эльф даже решился остановиться на ночлег и перевязать рану. Хотя тревожился он совсем не об этой царапине. Все его мысли занимал Шим, который так его и не догнал после того, как обеспечил бегство. Кем был огненный незнакомец, Тайрен даже не догадывался, но его мощь действительно пугала – и уж если она пугала Ифи, то это значило многое. Еще причиной беспокойства послужило случившееся в дороге землетрясение. Вроде небольшое, но ему показалось, что тряхнуло весь мирок, и что хоть где-то, но оно аукнулось разрушениями. И во всем этом необъяснимо чувствовалось участие Шимриса.

Нейтральная привычно встретила наемника шумом городских улиц. Не тратя понапрасну времени, Лис отправился к вербовщику – отчитаться о выполненном задании и получить награду. В разговоры вступать не стал и молча положил посох на стол. Старый оборотень глянул в глаза эльфа и понял, что лучше ни о чем не спрашивать. Он так же молча отсчитал монеты, и лишь вслед неслышно прошептал:

– Что же ты увидел, Тайрен?

Но Лис этого уже не слышал, по старой привычке направляясь на площадь – поприветствовать лоточницу и зайти в таверну. Домой ему не хотелось, несмотря на усталость и рану. Хотелось напиться и забыться.

– Здоров была, мамаша, я вернулся, – кисло усмехнулся Тайрен. В кошеле позвякивали тяжелым золотом монеты, но на душе было паскудно: тот, кто успел стать другом, так и не догнал его.

– Подземный Шим тебе мамаша, – привычно отмахнулась лоточница, про себя радуясь, что Лис вернулся целым… и живым. Уж больно потрепанный был у него вид: плечо перебинтовано, а в глазах настолько черная тоска, что впору в петлю.

– Не видела ты Шимов, мамаша, – в его голосе была такая горечь, что старухе стало искренне жаль невезучего наемника.

– Эх, где же ты, поганец? Слышь, Шимрис, тут самые вкусные пирожки во всем Перекрестке, – тихо добавил он. Вдруг воздух над его головой покачнулся, узнаваемо щелкнув порталом.

– Звал? Соскучился, что ли? – бирюзовый Ифи расплылся в задиристой улыбке.

– Ох, что это, Подземный Шим? – торговка охнула и села.

– Воздушный, – счастливо ухмыльнулся Лис, взяв пирожок с лотка и запихивая его в Шима.

Очнуться на пороге собственного дома – иногда это больше, чем счастье. По крайней мере, Аш уверен был в этом здесь и сейчас. Всё тело ломило от боли, но опасных повреждений, кажется, не было – лишь усталость. Предельная, на грани полного истощения, но все-таки просто усталость. Закат скорее ощущался, чем был виден под густой сенью деревьев-великанов, плотно обступающих небольшую полянку.

Упираясь руками в землю, Аш попытался придать себе сидячее положение. Попытка удалась. Поглядев на дом, он расстроенно покачал головой: рамы зияли пустотой, разная утварь валялась на траве, крышу повело, черепица местами осыпалась. Явные последствия землетрясения… и сумеречник боялся предположить, что произошло со всем Перекрестком, раз даже его крепкий маленький домишко пострадал.

– Таки тряхнуло и поверхность. Плохо это. Но лучше, чем навеки сгинуть в безвременье. Хотя… как знать, как знать… – сокрушался друид, осматривая жилье и понимая, что подобное творится повсюду. Но дом не рухнул, а значит, разрушения по всему Перекрёстку тоже не столь ужасающи, как могли бы быть.

Однако это мало утешало. Он не мог помыслить, что существует Сила, настолько превосходящая слияние стихий Перекрестка. Был бы тот Огненный при памяти и захоти он остаться – стер бы в порошок и Аша, и шимов. А вместе с ними и весь мир… все миры. Когда сумеречник открыл путь для Пламени Мироздания, то не почувствовал сопротивления. Слегка трепыхались саламандры, образовавшие огненный щит, но Создатель ушел по своей воле. Забывший себя мальчик внял словам друида. Мироздание на сей раз пощадили.

«Эх, и на том спасибо», – вздохнул Аш и повернулся к Ранко, которого перепуганные шимы тоже отправили сюда:

– Ты как, в порядке?

– Я-то да. А ты как?

– Выживу, дома все-таки, – усмехнулся Аш. И он не знал, что в кои веки в лабиринте воцарилась тишина.