Тридцать три несчастья (СИ)

Глава 13

Слабые и неспособные постоять за себя умирают, как и должны. Чтобы выжить необходимо быть умнее, хитрее, выносливее. Защиты ждать неоткуда.

Он бежал по пустой проселочной дороге, пригибаясь к земле и пробуя воздух на вкус. Асфальт пах дождем. Налетевший ветерок взъерошил жесткую шерсть, неожиданно принеся с собой знакомый запах. Запах дома. И ржавого холода железа — кровь. Пес облизнулся. Он начинал дичать.

Треугольное ухо дернулось, уловив какой-то звук, и он ощутил нечто сродни сладостному волнению, ожиданию чего-то хорошего. Забытого. Насторожившись, пес отступил подальше в заросли, наблюдая.

— …теперь понимаю, почему он просил об этом. Таким людям, как ты, нельзя оставаться одним. Потому что ты только и делаешь, что ищешь самый крутой утес, чтобы спрыгнуть оттуда, — донесся обрывок разговора.

Зарождающиеся у сталкера ростки симпатии к этому типу были вырваны с корнем, сожжены, и развеяны по ветру. В ответ он заявил, что всю свою жизнь прекрасно обходился без всяких наемников. Более того, до появления конкретного наемника ему жилось особенно хорошо. Шрам предупредил, что избавляться от эгоизма Стрелку придется долго и мучительно. И с его, разумеется, помощью.

— Знаешь, что!? Если ты угодишь в какую-нибудь аномалию вроде «призрачного очага», я не стану оказывать милость и избавлять тебя от страданий, а оставлю умирать, медленно и мучительно!

— Ррррр, — вторил ему чернобыльский пес, выступивший в этот момент из-за колючего кустарника.

Он был ужасающе грязен и лохмат, но нападать не спешил. Шрам вскинул оружие.

— Стой!

Стрелок неожиданно сильно нанес удар по его кисти, вынуждая отвести автомат. На секунду наемник даже подумал, что тот действительно хочет доказать правдивость своих обещаний, позволив этой твари отобедать собственным напарником. Но сталкер опустился на колени перед псом, и только сейчас Шрам заметил, что мутант неуверенно виляет хвостом, словно страшная пародия на домашнюю собаку.

— Дружок, — пальцы одиночки зарылись в густую шерсть. — Не ешь этого глупого наемника, он мой напарник, — притворно тяжело вздохнул Стрелок, потому что пес очень уж подозрительно косился на Шрама. Как ни странно, после этих слов тот сразу успокоился.

— Он что, приручен? — наемник никогда не видел, чтобы чернобыльские псы вели себя подобным образом. Впрочем, так далеко от центра они тоже не встречаются. Обычно.

— Можно и так сказать. Дружок — спутник Доктора.

Вот так вот. Спутник, а не питомец. Почему-то это не казалось очень уж странным. Дружок крутился юлой вокруг сталкера, намекая, чтобы его погладили, и едва не сбивал человека с ног, потому что размерами чернобылец был сопоставим с хорошим теленком. Стрелок потрепал его по шее, попутно выдирая из шерсти зацепившиеся репейники, но это не сильно помогло придать псу мирный вид — он все еще был похож на порождение чьего-то кошмара.

— Почему он не напал на Доктора при первой встрече? — Шрам опустился на обочину. Ему пришлась весьма кстати такая передышка, потому что мужчина чувствовал себя неважно с самого момента их выхода. По-хорошему следовало отлежаться, но оставаться на месте побоища было бы чистым безумием.

— Собаки всегда были друзьями человека. При желании даже с этими можно найти общий язык, — Стрелок сел рядом, почесывая развалившемуся чернобыльскому псу брюхо. Наемнику вдруг показалось, что он знает этого сорвиголову и склочника много лет, и, чем дольше он смотрел на сталкера, тем сильнее становилось это чувство. — А здесь у нас даже дом общий. Наверное, это печально.

— Никогда не слышал, чтобы кто-то называл Зону домом.

— Родина тут у каждого своя, — согласился собеседник. — Но у сталкеров не бывает национальности или гражданства. Неважно, где они родились. Все умрут здесь.

Молчание затянулось надолго. Шрам подумал, что сама мысль о том, чтобы называть этот кусок зараженной территории диаметром в тридцать километров — своим домом, претит ему. От таких невеселых рассуждений голова разболелась еще сильнее.

С того ракурса, откуда смотрели спутники, был виден указатель. «Чорнобиль», гласила перечеркнутая надпись. До самого города, должно быть, еще с километр. Пейзаж начинал меняться уже здесь, становясь по мере продвижения все более урбанистическим — скоро начнутся многоэтажки и здания инфраструктуры.

— Ну что, пошли? — Стрелок решил, что дал достаточно времени на отдых, и поднялся на ноги, отряхиваясь. Дружок теперь держался рядом — как захочет, сам вернется на Болота.

— Пошли, — без восторга в голосе согласился Шрам. Он попытался встать, но пошатнулся и едва не упал. — Черт, — самостоятельно держаться на ногах наемник явно не мог.

— Уже немного осталось, держись за меня. Нужно дойти до домов, тут небезопасно.

Половину пути Шрам преодолел, опираясь на спутника. Он едва брел, ругая свою слабость, но потом окончательно выдохся. В голове стучал набатом похоронный марш. Мужчина не хотел сильнее облокачиваться на сталкера, но в результате тому все равно пришлось почти тащить напарника.

В горле клокотал горячий воздух, и Стрелок, не выдержав, проворчал:

— Вот на кой ты мне, а…? Потом говорить будешь еще, что это я без тебя не обойдусь.

Шрам повис на чужом хлипком плече, почти теряя сознание, когда в посеревшем от черных точек пространстве появились каменные высокие коробки и облезлая краска заборчиков, окаймлявших сквер. Как они вошли в город, наемник заметил скорее по помрачневшей от теней цветовой гамме.

— Дружок, проверь, там пусто? — сталкер кивнул на ближайший подъезд, и пес побежал вперед. По дороге он несколько раз обернулся, словно желая удостовериться, все ли в порядке. — Быстрее!

Когда чернобылец через некоторое время снова появился в проеме, Стрелок закусил губу и удобнее перекинул через шею руку спутника. Предстояло еще пройти ступеньки. Чем дальше от земли, тем лучше.

— Нужно наверх, — прохрипел он. — Черт, какой же ты здоровый.

Преодолеть один лестничный пролет оказалась едва ли проще, чем всю дорогу целиком. Наконец, сталкер сбросил наемника на пол первой квартиры и перевел дух, уперев руки в колени.

— Ты в порядке?

— Вроде да, — отозвался Шрам таким голосом, по которому сразу становилось понятно — действительно, вроде.

— Посиди пока тут, я все проверю и вернусь.

Стрелок вышел в предбанник и осмотрел две двери, ведущие в другие квартиры, но заходить не стал. Дермантин ободран и свисает полосками, цифры с номерами потускнели. Скорее всего, ничего нового там не будет, а заниматься исследованиями сейчас не самое удачное время.

Их квартира оказалась довольно чистой в плане аномалий. Только мочала «ржавых волос» покрывают шкаф и стену за ним, как трупное пятно чернея на обесцвеченных, слазящих лоскутами обоях.

По стенам висели фотографии. Сталкер не удержался, подошел ближе и стер рукавом слой пыли — под мутным стеклом с черно-белой фотографии ему улыбались мать и сын.

Дружок поскребся лапой в дверь, отвлекая тем самым одиночку от пустого созерцания.

— Что там?

Следующей комнатой оказалась кухня. Чернобылец не стал заходить внутрь, только посмотрел внимательно, понюхал пыльный воздух, фыркнул. И чутье, и детектор молчали, но квартира все равно производила гнетущее впечатление. Главное, что тут безопасно, остальное не важно.

Вернувшись к напарнику, Стрелок помог ему перебраться в противоположную сторону темного помещения, чтобы оказаться лицом к двери. Дружок пристроился рядом, касаясь мохнатым боком руки Шрама. Тот сделал попытку отпихнуть его, но потерпел полное поражение.

— Убери свою псину, — раздраженно сказал наемник, локтем отстраняя недовольно ворчащего чернобыльца.

— Ты забыл, что они телепаты? — видя недоумение напарника, сталкер со вздохом пояснил: — Поможет заснуть крепко и без кошмаров. В твоем состоянии это важно.

Вдруг сталкер осекся и замер, к чему-то прислушиваясь, лицо его застыло.

— Слышишь?

Дружок вскочил на лапы и вздыбил шерсть, но устрашающе молча, даже не зарычал. Не только людям в Зоне бывает страшно. А потом Шрам услышал. Сначала он даже не понял, что это было.

Кто-то тихонько жалобно плакал.

Звук доносился из кухни, то затихая, то возникая снова. От этого плача разрывалось сердце и стыла кровь в жилах.

Сталкер медленно шагнул вперед, не обращая внимания на предостерегающее шипение наемника. Чернобыльский пес, дрожа, двигался рядом и жался к ноге. Стрелок опустил ладонь на его голову, успокаивая.

Приоткрытая дверь, ведущая в кухню, позволяла рассмотреть только кусок помещения, и пришлось подойти еще на шаг. Едва заметная тень мелькнула в углу, и за этим плач смолк.

— Проклятье, — выдохнул Стрелок. Дружок громко залаял, и тут же стало понятно, что теперь они в квартире остались втроем.