Три богатыря 5

Глава 5

Перед взглядом Мурома проплывали дремучие леса, кряжистые горы, широкие ленты могучих рек и, неожиданно, посыпанная пеплом опушка…

Свободные земли во всей их красе!

Вот только проплывали они как-то непривычно — вверх ногами.

Будто он летел не вперёд — к Хрустальной горе — а… вниз.

И магия, та самая дикая, сырая магия, которую он чувствовал вокруг себя, сейчас ничем не могла ему помочь.

Или просто не хотела.

Впрочем, Муром и сам ничего толком не хотел.

Навалившиеся на него груз забот, ответственность и смертельная усталость оказались настолько неподъемными, что у него попросту не осталось сил.

Муром падал, но это его нисколечко не волновало.

В конце концов, он сделал все, что смог.

Добрыня? Пусть, старый друг в Инферно, но у него меч-кладенец и магия, а следовательно он сам сможет о себе позаботиться.

Алеша? Во-первых, с ним Топтыгин, во-вторых, корона принца Намахá, а в-третьих… В-третьих, он уж точно нигде не пропадет.

Алодоил? Малые Выхи? Совет из Иван Иваныча, наставника Корда и брата Репсака разберется с любой проблемой. А мэр Плехан не упустит возможность возвысить свой город.

Простой народ? А чем, собственно, Муром лучше простого народа? Муром не супермен, не герой былых времен… Надо будет — сами справятся.

Илья бросил на стремительно приближающуюся землю прощальный взгляд и устало прикрыл глаза.

Он никому ничего не должен. Приспичит, сами без него разберутся.

— Иришка с Машенькой тоже сами разберутся?

Муром постарался проигнорировать неизвестно откуда появившийся голос, но это оказалось непросто.

Если мгновением раньше, он нежился на волнах умиротворения, то сейчас на смену спокойствию и смирению пришла тревога.

Больше не получалось убедить себя, что он не падает камнем вниз, а… отпускает накопившиеся проблемы.

Более того, появившиеся перед мысленным взором Мурома лица жены и дочки совершенно не способствовали с таким трудом обретённому умиротворению.

— У Мани Вовочка же есть, — попробовал было вступить в спор Муром, но стоило ему заговорить, как Илья понял, что сам сделал ещё хуже.

— Точно… Как я могла забыть! Вовочка же ещё! Вот за ним-то твои женщины будут, ха-ха, как за каменной стеной!

Вовочка был гением математики и аналитики и с лёгкостью спекулировал на рынке сотнями миллионов, но в практическом плане он был… слишком наивен, что ли?

Такой не то что Машеньку не защитит, но добровольно отдаст все нажитое какому-нибудь харизматичному мошеннику.

Про защиту в физическом плане и вовсе говорить нечего!

Да уж… одно только упоминание о Вовочки могло заставить Мурома поменять свое решение, но было кое-что посерьёзней.

«Твои женщины»…

Муром не знал, кто залез к нему в голову и как у неё это получилось, но одной меткой фразой незнакомка непросто заставила его сбросить нахлынувшее оцепенение, она взяла его за шкирку и встряхнула.

Да что там встряхнула! Её слова были подобны дефибриллятору!

Вот он медленно и печально падает куда-то в пропасть… Мгновение, и внутри вспыхивает всеобъемлющая ярость!

— Врешь — не возьмешь, — прохрипел Муром, распахивая глаза. — Зуб даю…

Илья четко понимал, что это не сон и не видение, и что у него не получится распахнуть крылья, которых у него нет, или взмыть вверх, наплевав на законы физики.

Мозг, включившийся после жестоких, но эффективных слов незнакомки заработал, как часы, просчитывая возможные варианты.

Дремучие леса, кряжистые горы, широкие ленты могучих рек, посыпанная пеплом опушка…

Скалы Муром отбросил почти сразу — слишком уж далеко они были и ничем не напоминали Хрустальную гору из видения.

Река тоже богатыря не устроила — он банально не успевал скорректировать свой полет так, чтобы долететь до ближайшего русла. Да и потом, с такой высоты что бетон, что вода — одинаково.

Оставался лес и… пепельно-серая опушка, при взгляде на которую в памяти всплывали неприятные воспоминания.

Дубы… тени… разрывающий голову свист…

— Соловей-разбойник! — вспомнил Муром и, нахмурившись, дернулся чуть влево — целясь в стремительно приближающуюся опушку.

Точнее, в лежащее на ней тело в знакомых доспехах.

Чем ближе Муром подлетал к собственному телу, тем сильнее росло напряжение в районе солнечного сплетения.

Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди.

— Ыыыы, — вырвалось у Мурома.

Он хоть и стиснул зубы, но животный страх перед падением с высоты оказался сильнее.

Самого момента столкновения он не увидел. И не из-за того, что летел слишком быстро, а потому что зажмурился.

— Хых!— выдохнул Муром, рывком принимая сидячее положения. — Ну его к черту такие приходы… Чтоб я ещё раз…

Выдав эту гневную тираду, Илья осознал, что слух снова пропал.

— Да чтоб тебя… — проворчал богатырь, залезая в Инвентарь и доставая оттуда зелье Исцеления.

В детстве, когда ему снилось, что он падает, но просыпался Муром, вздрагивая всем телом, в своей кровати — это было даже весело.

Но сейчас… Сейчас было как-то не по себе. Да ещё и очередной голос в голове…

Если бы не головная боль, Муром бы хорошенько обдумал, что с ним произошло, и как он оказался там, где он оказался, но поселившаяся в затылке мигрень выступала надежным стражем.

К тому же, стоило богатырю решить, что он подумает об этом позже, как ему тут же полегчало, и голова перестала раскалываться на части.

Опрокинув в себя склянку с приятной на вкус жидкостью, Муром довольно крякнул и поковырял пальцем в ухе.

По идее, лечебные зелья действовали практически мгновенно…

— Муром, чтоб тебя! — тишину спящего леса разорвал звенящий от бешенства голос Алеши. — Ты там оглох, что ли⁈ А ну развязал меня! Живо!

— О, Алеш, — прогудел Илья, поворачиваясь на звук. — Очнулся уже?

— Сейчас покажу, как я очнулся, — неожиданно покладисто согласился извивающийся в шаговой доступности Алеша. — Ты меня, главное, развяжи.

Эльф, обмотанный золотой цепью, извивался и так, и эдак, но освободиться от оков не мог.

Тьма разъела эльфийские тросы и веревки, и даже, местами, Алешину одежку, но справиться с золотом Горыныча ей оказалось не по зубам.

Все, чего смог добиться Алеша — подползти к Мурому.

— Алёш, — Муром, тут же заподозрив неладное, отодвинулся в сторону, — давай не будем пороть горячку?

— Не будем, — не стал спорить Алеша. — Я тебе тихо-мирно по шее надаю, и никакой горячки!

— С чего бы это? — удивился Илья.

— С чего? — Алеша на мгновение подавился заготовленными словами. — Ты два часа лежал бездыханный! Ты, мать твою, понимаешь, что я пережил за эти гребанные два часа⁈ Мало того, что друг душу Богу отдал, так я ещё и связан!

— Рррррааааа, — недовольно прорычал Топтыгин.

— Сгинь с глаз моих! — шикнул на него эльф. — Дожили! Здоровенный медведь! Истинный огонь! А какую-то дурацкую цепь разомкнуть не смог!

— Ррррррррра! — недовольно рыкнул Топтыгин.

— Не доводи до греха, — проникновенно попросил его Алеша. — А не то за Муромом будешь!

— Мда уж… — Муром покачал головой и почесал затылок, — ситуация, конечно…

— Конечно, — согласился Алеша. — Ситуация. Развязывай, давай!

— Сейчас, — прогудел богатырь, медленно поднимаясь на ноги. — Ты сам-то бой помнишь?

— Помнишь, — огрызнулся Алеша.

— И что там было?

— Ты к чему клонишь, Муром? — зло прищурился эльф.

— Сам знаешь, — Илья пожал плечами. — Освобожу тебя, а ты лук свой достанешь и нашпигуешь меня стрелами…

— Не нашпигую, — Алеша перестал извиваться и шмыгнул носом. — Тьма отступила вместе с гоблинами. А когда ты Соловью башку отчекрыжил она и вовсе исчезла.

— Ну смотри, Алеш, — Муром недоверчиво покачал головой, — ежели что без разговоров тебя дубиной приголублю.

— Да-да, — Алеша пропустил предупреждение друга мимо ушей. — Развязывай давай!

— А ты рассказывай, — проворчал Муром. — Что чувствовал, когда Тьма на тебя навалилась? И как сумел сохранить слух?

— Потом расскажу, — буркнул Алеша. — Сначала долбанная цепь.

Муром не стал утруждаться распутыванием хитроумных узлов и, прикоснувшись к цепи, пожелал, чтобы она отправилась в Инвентарь.

— И все? — Алеша, стоило цепи исчезнуть, тут же вскочил на ноги. — Погоди, ты что, просто убрал её в Инвентарь?

— Ну да.

— А я так мог?

Муром был более чем уверен, что у Алеши бы получилось убрать цепь Горыныча в Инвентарь, но, посмотрев на друга, он решил говорить правду в текущих условиях — не лучшая тактика.

Об этом намекал дергающийся глаз Алеши, его плотно сжатые губы и побелевшие от напряжения пальцы, которые с такой силой стискивали призванный лук, что последний, казалось, вот-вот треснет.

— Не думаю, — дипломатично отозвался Муром. — Давай, что ли, наведем здесь порядок?

Муром посмотрел на покрытую пеплом поляну и на просеку, образовавшуюся после исчезновения дубов.

— Давай, — кивнул Алеша, — но для начала…

Он без замаха двинул в каменную челюсть Мурома.

— Это тебе за последние два часа… А это… — следующий удар кулаком прилетел Мурому в грудак, — … за то, что чуть не умер! А это…

— Достаточно, — поморщился Илья, который хоть и понимал и даже в чем-то разделял овладевшие Алешей чувства, но позволять себя бить не собирался.

Одно дело выплеснуть накопившиеся эмоции, другое — потакать импульсивным выходкам друга.

— Ты прав, — выдохнул Алеша. — И это, правильно сделал, что не развязал.

— Накатило, как на тропе? — понимающе кивнул Муром, тут же поморщившись от головной боли.

— Хуже, — Алеша покачал головой. — Раз в десять. Я на спине Топтыгина живого места не оставил. Я не просто в берсеркера превратился, эта чертова Тьма подняла во мне все самое плохое и заставило это все выплеснуться наружу.

— Выходит, нам с Топтыгиным повезло.

— Однозначно, — согласился Алеша. — Хорошо хоть Соловей своим свистом только по тебе бил, а нас так, краешком задело. Кстати, те темные гоблины, которые пытались загасить нас с Топтыгиным очень похожи на нашего свистуна.

— Не приглядывался, — поморщился Муром, у которого даже воспоминания о бое с Соловьем-разбойником вызывали головную боль.

— Наверняка, это его родня, — Алеша, продолжив свои размышления вслух, подошел к обезглавленному телу разбойника и присел на корточки. — Да, точно, одно лицо. Хах, это ж сколько он детишек-то наплодить успел!

— Завязывай, Алеш, — проворчал Муром, к горлу которого подкатил тошнотворный комок.

Одно дело — сражаться в бою, другое — узнать после битвы, что перебил кучу детишек.

— Да расслабься ты, Муром! — хохотнул Алеша, мгновенно определив терзания друга. — Я этих уродцев хорошо разглядел. Они хоть и мелкие были, но кожа сморщенная, как у стариков! Не было там детей. Зуб даю, как ты любишь выражаться.

— Вот и славно, — буркнул Муром, которому становилось тем дурней, чем дольше он оставался на этой поляне, — пойдем уже?

— Сейчас пойдем, — заверил друга Алеша. — Только гляну, что там с Соловья-разбойника выпало. А ты пока посмотри, куда дорога ведет, и что там за тропки на месте дубов появились.

И действительно, стоило Мурому поднять взгляд, как он увидел три уходящие в лес тропинки.

А перед ними из-под земли торчал совершенно не вписывающийся в местный пейзаж валун.

— Ну как же без перепутья-то, — проворчал Муром.

Но, прежде, чем подойти к дорожному камню, он собрал все артефактное оружие, которым так щедро расшвыривался во время боя.

И только убедившись, что нашел и поднял с земли все мечи, копья и алебарды, он подошел к валуну.

Не ходи он по заброшенному имперскому тракту, ведущему через лес от Сиубрска до Алодоила, он, быть может и не признал бы и сам дорожный камень, и проглядывающуюся сквозь траву дорогу.

Но Муром не раз ходил по тракту, поэтому с уверенностью заключил — когда-то давно, имперская дорога шла и сквозь Свободные земли…

Хмыкнув себе под нос, Илья поднял взгляд на коряво выцарапанное на камне послание:

— Направо поедешь — богату быть, коня потерять… Налево поедешь — коня спасать, быть голодну да холодну… Прямо поедешь — убиту быть…

Посмотрел направо, на широкую и даже ухоженную дорогу, уходящую в глубину леса.

Муром посмотрел налево, на тропу, которая медленно, но верно загибала влево, исчезая в чащобе.

Посмотрел вперед, на поросшую травой едва виднеющуюся тропку.

Мур свой выбор сделал еще до того, как прочитал послание, но ему было интересно что скажут Алеша и Топтыгин.

— Алеш! Топтыгин! — Муром, оглянувшись, позвал товарищей. — Айда сюда!

— Ррррррра! — Топтыгин неспешно потрусил к Мурому.

— Чего там, Илюш? — крикнул Алеша, оставляя тело Соловья в покое и поднимаясь с отливающим Тьмой кинжалом.

— Все как ты любишь, — усмехнулся Муром, не отрывая взгляда от путеводного камня. — Загадки, туман и непростой выбор, конечно же.