Треск штанов

Часть 2 Глава 1 // Дыра

— Зачем мы смотрим порно-каратэ?

— Потому что оно снято на моей ферме.

к/ф «Джентльмены» Гая Ричи

Глава 1

1712, февраль, 2. Москва

Петр отхлебнул кваса и тяжелым взглядом уставился на стоящих перед ним Ромодановского с Голицыным. Вид у них был сложный. Федор Юрьевич напряженный, а Василий Васильевич весьма всклокоченный — нервно расхаживал взад-вперед.

Чуть в стороне сидела Миледи.

Спокойная и уравновешенная, как и всегда.

У окна стоял Алексей с кружечкой кофе. Спиной ко всем.

— Мы кого-то еще ждем? — поинтересовался царь у сына в этой затянувшейся, словно бы замершей в напряжении ситуации.

— Да. Еще двоих, — равнодушно произнес царевич. — Алексея Алексеевича Головина и Якова Федоровича Долгорукова. Но ждать недолго. Я их подъезд уже в окно видел. Несколько минут и они будут с нами.

Миледи едва заметно усмехнулась, вызвав у Петра определенное раздражение. Ситуация ему явно не нравилась.

Эта женщина отвечала за контрразведку и проведение специальных операций, в том числе за рубежом. Ликвидаций там, похищений, диверсий и прочего. Как следствие имела свои агентурные связи.

Голицын, будучи министром иностранных дел, отвечал за официальные каналы. Плюс агентуру широкого профиля. Ничего особенно тайного или секретного. Просто сбор материалов о промышленном производстве, урожаях и стихийных бедствиях, а также всякого рода общественных событиях. Ну и расположения войск, что обычно в те годы не являлось тайной.

Ромодановский, будучи главой полиции также частично отвечал за внутреннюю безопасность. Вместе с тем на нем «висели» обязанности по сбору за рубежом сведений из открытых источников и закупку новых книг со всякого рода периодическими изданиями. А также формирование ежемесячной и ежегодной записки по этим материалам.

Головин командовал военной разведкой. Она только-только делала первые шаги. Но кое-какой агентурой уже обладала. Позволяя отслеживать на стратегическом уровне размещение войск, запасы вооружения, ну и общие сведения вроде мобилизационного ресурса с резервом и тому подобных вещей.

Долгоруков же был главой генерального штаба. Может быть и не самый умный, но определенно преданный и совершенно неподкупный. Во всяком случае за разумные средства. Ну и достаточно распорядительный, из-за чего все необходимые мероприятия делались вовремя. При этом штабе находился аналитический отдел, куда все сведения и стекались. Что делало его один из информированных людей в державе.

— Такая себе компания… — пронеслось у Петра Алексеевича в голове.

Нет, конечно, он понимал — все они крайне полезные люди, делавшие много нужных дел. Но желание сына собрать их всех вместе вряд ли предвещало что-то хорошее.

Не хватало в этой компании руководителей еще трех малых разведывательных служб: торговой, церковной и научно-промышленной разведок. Царевич совершенно не жалел денег и сил на это направление и не складывал все яйца в одну корзину, стараясь добиться дублирования поступающих сведений…

Этих деятелей не было в столице. Раз такое совещание затеял Алексей, то совершенно очевидно — дело важное и очень серьезное. А то, что их не стали дожидаться, прозрачно намекало на его неотложность…

Царь скривился.

Он не любил такие проблемы.

В этот момент в комнату постучались, и секретарь сообщил о прибытии Голицына с Долгоруковым…

— Раз все в сборе, то можно начинать. Ты не против, государь? — поинтересовался сын.

— И так затянули… что стряслось?

— В Женеве произошла новая встреча Людовика Бурбона с Иосифом Габсбургом[1].

— И что на этот раз? — усмехнулся Петр. — Хотят возродить древнее египетское царство?

— Мой агент, — мягко улыбнувшись и потянувшись словно кошка, произнесла Миледи, — смог частью подслушать их разговор. Они планировали вторжение в земли османов.

— И ради этого ты нас собрал? — удивился царь, спросив у сына.

— Отец… беда не в том, что они планировали это вторжение. А в том, что они собираются эти земли завоевать. Все. Ради чего нас и отвлекали.

— Чего?

— Все эти беды с улусом Джучи и державой Цин, с восстанием пуштунов, с тяжелой обстановкой у мосси и амхара, с набегами на Охотск и Ново-Архангельск, с вторжением сиу в Каролину, с этими бедами в Бремен-Ферден и Мекленбург — это их рук дело. Сегодня пришло новое известие — чукчи Якутск осадили. Ему ничего не угрожает, однако же. Нам создали очень много проблем.

— И не только таких, — хмуро произнес Федор Юрьевич. — По моему ведомству могу сказать — преступлений стало много. Разбойных в основном. За прошлый год в Москве их количество удвоилось. И если так посмотреть, то в основном жертвами становятся простые рабочие.

— Кто это делал? Снова иезуиты? — подался вперед царь.

— Главарям удалось уйти, — тихо произнесла Миледи.

— Кто-то пытался организовать в столице банды. Работали они осторожно, грамотно. Совершали в день получки нападения на работников московских предприятий. Как правило это заканчивалось гибелью последних. Чтобы свидетелей не оставлять. Ночные налеты.

— Почему главари ушли?

— Судя по всему их кто-то предупредил. Они внезапно сорвались и уехали посреди ночи перед облавой. — ответил царевич. — Сейчас расследуем. Но дело не в этом. Подобное — лишь малый эпизод в общем комплексе мероприятий, цель которых — не дать нам возможности вмешиваться.

— Османы не справятся сами?

— Янычар нет. Новая армия пока не создана. У них сил защищаться нет. Так что с очень высокой вероятностью у Людовика и Иосифа все получится. А мы, раскоряченные в крайне неудобной позе, уже не можем вписаться за осман.

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем нам вообще воевать за турок?

— Мы столько сил потратили ради организации треугольного союза. — покачал головой Голицын. — Еще немного и мы втянем турок в союз с нами. Через что получим надежный выход наших кораблей в Средиземное море. А это крайне важно для торговли и безопасности наших берегов. Опять же них к нам идет поток переселенцев.

— Как будто с Габсбургами мы не договоримся, — фыркнул царь.

— Ситуация с Парижем и Веной крайне непростая. — возразил Василий Васильевич. — И едва ли предсказуемая.

— Почему?

— До убийства Кольбера, — скосился Голицын в сторону Миледи, — ситуация в Париже была стабильной. Да, он гадил нам, где и как мог. Но это все выглядело временной мерой. После смерти Людовика ему должен был унаследовать Филипп Испанский. И ситуация стабилизировалась бы.

Петр невольно усмехнулся.

С подачи сына Людовик и Иосиф возродили довольно интересную систему. Государь именовался августом, его младший соправитель — цезарем. В случае гибели августа, цезарь автоматически занимал его место и назначал кого-то вместо себя.

Эту схему и сам Петр подумывал перенять. Потому как наследник к моменту вступления в права уже был погружен в дела государственные вполне официально. Имел опыт и много полезных знаний. Да, собственно, в России и так ее уже внедрили. Вон — Алексей пост канцлера занимал. Глава правительства. Иной подход, конечно, но очень близкий по сути.

— А теперь там намечается кризис двух Филиппов, — заметил Долгоруков. — Герцог Орлеанский всеми силами пытается собрать вокруг себя сторонников. В том числе и в лице французских полковников с генералами. То есть, людьми, за которыми пойдут войска. Рассчитывая на то, чтобы самому стать королем Франции. Западная же Римская империя ему без интереса.

— Там намечается гражданская война, отец. — резюмировал Алексей.

— Какое это отношение имеет к Габсбургам и проливам?

— Самое непосредственное. Если они успеют захватить земли османов, то пока французы с испанцами будут выяснять отношения, дожмут Италию и укрепятся в Священной Римской Империи. Возродив через то Византию во всем ее великолепии. С гаком. Через что превратятся в мирового гегемона.

— И мы с ними не договоримся?

— Скорее всего — нет. — покачала головой Миледи.

— Я слышал, что именно Иосиф стоял за попыткой моего похищения под Уфой. — произнес Алексей. — Это только слухи. Но если это так — дело скверно.

— И зачем ты ему понадобился?

— Самому интересно.

— В Вене активно ведутся работы по созданию паровоза, — заметил Головин. — Об этом много пишут.

— И болтают, — добавил Голицын.

— И у них достаточно четкое понимание того, на каких принципах он работает, — резюмировал Долгоруков. — Они построили уже два образца, которые взорвались как наш первый образец. Сейчас они работают над этой проблемой, насколько я смог понять, двигаясь по нашему пути.

— И рельсы они уже льют. — развил тему Алексей. — Чугунные. Вроде наших, только похуже. Дорогу они собираются тянуть к Константинополю. А куда оттуда дольше — большой вопрос. Все будет зависеть от ситуации. Но если так подумать восстание пуштунов совсем не случайно.

— Это далекий пограничный регион. Какую угрозу он может нести Аббасу? Причем оно тут вообще?

— Марьям, тетка Серафимы, написала, что в Исфахане дела идут плохо. Религиозные фанатики восприняли очень болезненно наш с Серафимой брак, равно как и идеи Большого ислама. И мыслят свергнуть не просто Аббаса, но и вообще — династию, как предавшую ислам.

— Он же заменил правоведов на лояльных.

— Не всех. И за последний год треть тех, кого он поставил, преставилась. Да, они все были в годах, но все равно — странное совпадение, не так ли? Кроме того, само восстание выглядит слишком подозрительно. Как по мне — это ловушка. Да, столица пока за Аббасом. Но только потому, что в его руках сила — войско кызылбаши. Оно любое восстание в столице в крови утопит. Евнухи же, управляющие делами, что наши министры или дьяки приказные… они ненадежны. И займут сторону победившей стороны. Поэтому Марьям опасается. Тревожится. Если кызылбаши потерпят поражение в землях пуштунов, то это даст шанс радикально настроенным правоведам и религиозным фанатикам.

— И тогда эта дорога…

— Да. Если в Вене таки построят паровоз, то смогут получить хороший торговый путь с Персией. А нам этот торг обрежут. Я почти уверен, что за всем этим восстанием австрийцы стоят. По крайне мере их активность в улусе Джучи нами доказана точно. Как ты понимаешь — через нас они вряд ли поддерживали с ним связь. Так что… — развел руками Алексей.

— В случае гражданской войны Западной Римской Империи за власть, — произнес Долгоруков, — после завоевания османских земель, Вена и Габсбурги обретают чрезвычайную силу. И контроль над торговым путем в Персию, а также, вероятно, в Красное море. Так как мамлюки могут начать искать новых покровителей. В их положении они не могут ждать. Поэтому с очень высокой вероятностью Габсбургам будет не нужны наши корабли, курсирующие из Черного моря в Средиземное.

— Но при этом мы не можем вступать в эту войну… — с горькой усмешкой произнес сын.

— Против османов, — дополнил царевича Головин, — Габсбурги и Бурбоны смогут развернуть до двухсот пятидесяти — трехсот тысяч сухопутных контингентов. Уже сейчас. Дальше больше. Они вдумчиво готовятся, используя многие из наших методов.

— Сколько⁈ — неприятно удивился царь.

— От двухсот пятидесяти до трехсот тысяч. Сообща. Да, их наспех обучили, но по нашим методам. И вооружение у этих войск сопоставимое. Мушкеты там разные, но их оснастили нормальными штыками. А вот артиллерию они развернули добрую, благо, что с бронзой пушечной проблем не имели. Там еще Святой престол подсобил…

— Его взяли за теплые места, — пояснил Голицын. — Иначе объяснить его поведение нельзя. Они всю свободную бронзу и олово с медью передали Людовику и Иосифу. Это сотни тысяч пудов… Так что нужны в бронзе пушечной Западная и Восточная Римская империи не испытывают. Еще и запасец немалый сделали.

— И золота с серебром получили изрядно, — добавила Миледи, — где-то на пятнадцать миллионов талеров. За ради подготовки к великому крестовому походу. Ради чего даже утварь драгоценную переплавляют на монету. Но, полагаю, там все не просто так. Ни за что бы не поверила, чтобы Святой престол ТАК раскошелился. Да еще и добровольно. Вероятно его прижали и хорошенько. По приходам то тишина.

— Мда… — покачал головой царь.

— У османов практически нет войск. Их сила в территориях и общем бардаке. По мере продвижения эта армия будет таять. Но это выиграет не так уж и много времени. Однако если мы впишемся Габсбурги и Бурбоны развернутся против нас.

— А мы не готовы, — хмуро произнес Долгоруков. — Даже если они бы нас не растаскивали на пограничные проблемы. Сойтись уже сейчас лоб в лоб мы не смогли бы без критического шанса поражения. Даже несмотря на то, что отдельные сражения мы бы выиграли. Хотя они о том не знают, иначе бы не стали все это устраивать.

— Кроме того, — дополнил его Головин, — людской ресурс у нас и у наших потенциальных противников просто не сопоставим. Они смогут достаточно легко возобновлять потери. Мы — нет. У нас же страшный дефицит рабочих рук. Каждый человек на счету. И в случае тяжелой войны брать десятки тысяч здоровых молодых ребят нам попросту неоткуда.

— Для победы в сложившейся ситуации нам и нужны новые виды вооружения, — заметил Алексей. — Да, прямо сейчас мы можем драться теми силами, что у нас есть. Но в этом случае нанесем своему хозяйству огромный ущерб. Если же не будем драться, то получим натурально гегемона планетарного масштаба. С которым потом нам очень сложно будет что-то сделать. Просто в силу несопоставимости ресурсов и возможности. У нас совокупно миллионов 12–13 населения. Сейчас. И чтобы его удвоить нам нужно минимум лет десять-пятнадцать. Несмотря на все предпринимаемые нами усилия. А у Габсбургов, если они смогут провернуть задуманное, будет порядка 70–80 или даже вся сотня. Плюс хорошая внутренняя морская логистика и подходящий климат для высокой урожайности. Новые технологии мы не удержим в тайне. Что-то да, но в целом — нет. Так что в горизонте 15–20 лет мы проигрываем глобальную партию. А дальше… мы в таком сильном виде не нужны. Во всяком случае мне докладывали опасения Иосифа нашими размерами и могуществом…

Царь обвел взглядом присутствующих.

Таким характерным взглядом. Словно в надежде, что кто-то из них сейчас улыбнется и заявит будто бы все это шутка.

Но нет.

У всех лица были предельно серьезны.

Даже Алексей, что подлил себе кофе из кофейника, продолжал стоять с мрачным лицом.

— И что ты предлагаешь? — наконец спросил государь сына после затянувшейся паузы.

— Немедленная ликвидация Людовика и Иосифа.

— НЕТ! — резко рявкнул, вставая Петр.

— Почему?

— Они помазанники Божьи!

— Мы их убьем со всем уважением к их положению.

— Ты разве не понимаешь? Убей их и начнется… ты откроешь ящик Пандоры!

— Начнется что? Правителей и раньше убивали. Помнишь, как закончил свой путь Гай Юлий Цезарь? А Карл Стюарт? А твой брат Федор?

— Про брата ведь нет доказательств.

— Пусть так. Но в истории хватает примеров вполне доказанных.

— И они, как правило, ничем хорошим не заканчивались. Карла убил Кромвель, но дело свое сгубил. А ведь был в шаге от утверждения новой династии. Судьба убийц Гая Юлия Цезаря еще печальнее. Всевышний такое не прощает.

— Не всегда.

— Но часто. Ты готов рискнуть и навлечь не на себя, но на Россию гнев Его?

— Отец, если Габсбурги и Бурбоны начнут вторжение к османам, то мы не сможем их остановить. И раньше не могли, а сейчас и тем более, поставленные в раскорячку всеми этими проблемами. В стратегической перспективе это приведет к нашему поражению и разгрому. А, вероятно, и распаду страны.

— Так убейте этого герцога! Чтобы не допустить гражданской войны в Западной Римской империи. Как его?

— Филиппа Орлеанского?

— Да.

— Лучше, конечно, ликвидировать Людовика с Иосифом, — произнес сын. — Так надежнее. А еще лучше и их цезарей: Филипп Испанского и Карла Австрийского. Это породит в обоих Римских империях династические кризисы. При удачном стечении обстоятельств они развалятся. А если нет, то это позволит нам выиграть несколько лет, чтобы подготовиться и исправить положение. Отец, может все же поступим так?

— Я ЖЕ СКАЗАЛ — НЕТ! — рявкнул Петр вставая.

И по нему было видно — не шутит. Для него это оказалось слишком важно. Он и сына то не перебил только потому, что не смог из-за перехватившего дыхания от всплеска эмоций.

Чуток постоял, делая дыхательную гимнастику, которой научился у одной симпатичной массажистки из Аютии. Она, правда, помогала ему не с этим… не только с этим. Но и тут подсобила.

Выждал паузу.

И продолжил, подобравшись:

— Ты будущий правитель, — холодно произнес царь, обращаясь к сыну. — И такие слова говоришь. Узнаю, что не оставил своих планов, лишу наследства и сошлю в монастырь. Ясно ли выразился?

— Ясно, — раздраженно ответил сын.

— Хорошо. Не заставляй меня думать, что тогда ты продал душу дьяволу. Ибо иной раз смотрю на тебя и вижу не сына, а кровожадное чудовище не имеющего пиетета к крови. Словно с трудом сдерживающее позывы своего сердца. То родовитых людей в нужнике топишь, то королей да императоров убивать собираешься. Что дальше? Меня под нож пустишь за слово против? Ты, сынок, на скользкую дорожку ступил. И вы тоже, — произнес царь, обращаясь к остальным.

Помолчали.

Вас.

Никто возражать царю не решился. Во всяком не в такой ситуации и не в такой обстановке.

— Я вас более не задерживаю. А ты сынок, завтра же мне доложишь о мероприятиях какие намерен предпринять.

— Разумеется…

[1] В оригинальной истории Иосиф I Габсбург скончался 17 апеля 1711 от оспы, здесь он избежал заражения и болезни.