Тренировочный день 6

Глава 12

Раздевалка спорткомплекса «Металлург» после товарищеского матча

— А мы могли бы и выиграть! — задирает голову Алена Маслова, вытирая шею полотенцем: — нет, правда, могли бы!

— Могли бы. А могли бы и проиграть. — отвечает ей Айгуля Салчакова, снимая с себя черно-красную футболку с номером «14»: — у нас Лилька вон какая бледная была. Она, конечно, хорохорится, да только было видно с каким трудом ей последние мячи дались. С сотрясением нельзя так прыгать, запросто кровоизлияние можно словить.

— У меня так было уже. У одноклассника. — говорит Наташа Маркова, доставая бутылку с газировкой из сумки: — по голове ударили. В вышибалы играли на физкультуре, мячом в голову прилетело. Или это потому, что он с Семеном подрался после уроков… в общем где-то там в голове сосудик лопнул, а он дома ничего не сказал, спать лег. На следующий день голова заболела, а потом он прямо в классе побледнел и упал в обморок. Увезли его на «скорой» в больницу а у него кровоизлияние прямо в черепной коробке. Ну сделали операцию, кровь откачали, спасли его.

— Значит все хорошо обошлось. — кивает Алена, протирая полотенцем подмышки: — не так уж и страшно.

— Да вот только до этого он у нас отличником был и в олимпиадах по математике участвовал, в столичный вуз поступать хотел на инженера. А после этого читать заново учился… говорят, что сейчас уже может целые предложения читать самостоятельно. — Маркова бросает бутылку с газировкой в Машу Волокитину и та — протягивает руку, перехватывая бутылку в воздухе. Одним движением отшибает у бутылки крышку об край шкафчика и пьет из горла. Утирается предплечьем и протягивает бутылку Айгуле.

— Пей. — говорит Маша: — ты сегодня прямо звезда. Мощно с «Апогеем» прокатила. Будешь так играть — прямой путь тебе в высшую лигу. Минимум в первую.

— Все равно могли бы выиграть. — ворчит себе под нос Алена: — могли бы…

— Чамдар! Ай-Кыс! — повышает голос Маша: — ты красотка. Наша тихоня, наша ниндзя, наш Штирлиц. Наташка, брось в нее бутылкой, заслужила.

— Айн момент! — Маркова достает бутылку из сумки и бросает ее смуглой девушке, которая подхватывает бутылку у самого пола: — держи, Тихоня!

— И… а где Синицына? — Волокитина оглядывается по сторонам: — куда эта гюрза подколодная делась?

— Она в душе еще. — отзывается Салчакова, откидываясь назад на скамейке и прислонившись спиной к шкафчику: — намывается.

— Правильно делает. — кивает Маша: — змея должна быть чистой. Не расходимся, девчата. Ладно Бергштейн ушла, так ее Витька к врачам поволок, дабы убедиться, что с ней все в порядке. Хотя что с ней сделается, у нее все равно голова из железа сделана.

— … все равно могли бы победить…

— Маслова, заткнись, не порти настроение. Правильно Витька сказал — мы уже победили. Мы, команда областного уровня, команда местного предприятия — сыграли вничью с «Крыльями Советов». Ты понимаешь вообще, что это значит? Клянусь, Солидольчик, если ты сейчас не заткнешься, я тебя лично на флагшток перед заводом привяжу и оставлю там на выходные. Для вящего назидания растущим поколениям. Будешь пугалом работать, все больше толку от тебя.

— Эй! Не все же такие как Лилька!

— Никто не такой как Лилька. Все мы уникальны. О, а вот и змеюка… — Маша сопровождает взглядом вышедшую из душевой Юлю Синицыну, которая идет к своему шкафчику, перекинув полотенце через плечо и ничуть не смущаясь тем фактом, что кроме полотенца на ней ничего нет.

— Юлька сегодня зажгла. — кивает Алена: — Юлька сегодня звезда.

— Что-то не припоминаю с каких пор ко мне можно стало обращаться по уменьшительно-ласкательному. Я диминутивы к своему имени не разрешала применять. — говорит Синицына, открывая свой шкафчик: — я же не обращаюсь к тебе «Аленка», верно?

— До чего ты все-таки вредная, Синицына. — вздыхает Алена: — вон Машка говорит что мы выиграли, а ты все равно кислая.

— Кислая? — девушка замирает у шкафчика, задумывается. Поворачивает голову и высунув язык касается своего плеча: — не кислая. Даже не щелочная. По крайней мере не ощущается органолептическим способом. И потом, какое значение вкус имеет вообще?

— Странная ты.

— Маркова! Брось в Юльку бутылкой, заслужила.

— Так точно капитан! Юля, лови бутылку!

— Я, конечно, понимаю, что у вас в команде ритуал такой — бутылками кидаться, но зачем же в голову стараться попасть?

— Не ной, Синицына. — Маша выпрямляется и взмахивает полотенцем, перетягивает им себя вокруг талии, сразу становясь похожей на картину Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах». Оглядывается по сторонам и упирает руки в бока.

— Мы сегодня победили. — говорит она: — заставили их нас уважать. Понимаете? Синицына — красотка, хоть и змеюка. Как она им на нервах играла — любо-дорого! Жалко, что она и наши невры при этом не щадит конечно…

— Так у вас это не просто попытка покалечить меня, а жест признательности и поощрения? — Юля Синицына разглядывает бутылку с газировкой: — какие причудливые традиции. Но все впустую. С этого момента я больше не буду членом вашей команды, вы же понимаете? Ни я, ни Бергштейн больше не являемся игроками сборной. Нас собрали на один раз — сыграть товарищеский матч. Мы сыграли. Все. В следующий раз, когда мы встретимся на площадке — мы будем соперниками.

— Плевать. Сейчас ты — наша. Мы вместе прошли через все это. Вместе играли против «Крылышек». Так что раз и навсегда ты теперь с нами. Наша Юлька. Пей газировку, заслужила.

— Хм…

— Валя! Федосеева! И тебе тоже бутылку! Наташ?

— Сей момент сообразим! Одна газировка для Вали! Дюшес! — в воздухе мелькает летящая бутылка, которую одной рукой перехватывает Валя.

— Валя красотка. Не раз нас выручила. Да и Айгуле помогла с «Апогеем». Твои братья там, наверное, кипятком на трибунах писали.

— Не вытворили бы чего на радостях. — гудит Валя, «свернув» голову бутылке одним движением кисти: — я пойду сейчас их в чувство приводить, а то опять подерутся. В прошлый раз с «сырными» фанатами сцепились, у обоих по фингалу было…

— Сегодня-то им с кем драться? — поднимает бровь Маша: — разве что с «бортпроводниками» от «Крылышек».

— Я тебя уверяю, эти двое неприятностей себе на задницу найдут. — отвечает Валя: — на радостях, конечно. А куда ты хотела после пойти?

— Думала в ресторан позвать всех наших. А что? Пойдем? Соломон Рудольфович забронировал на всю команду… думал, что с горя, а получилось, что на радостях.

— Почему бы и нет? — говорит Валя, полотенце падает с ее мощного, округлого плеча, оголяя монументальную грудь, но она не обращает на это внимания: — вот только Серегу с Митяем в чувство приведу, чтобы не бурогозили. По сявке два раза каждому врежу и все — свободна как птица в полете. А потом можно и мяса жаренного поесть, вина красного опять-таки сейчас в самый раз. И чтобы килограммами и литрами все. Шашлык там, бифштекс, стейк… мясо в общем. — Валя прикусила губу: — ммм… жрать хочется как из пистолета.

— В «Плакучую Иву» пойдем, там для нас зал отдельный забронирован, так что и мясо будет и вино. — кивает Маша: — всем все ясно? Синицына, даже не вздумай отказываться, пойдешь с нами, поняла? А то можешь даже трусы свои не надевать, я тебя прямо тут отдеру…

— Шуточки связанные с сексуализированным насилием. — кивает Юля, замотав волосы полотенцем в белую чалму: — понятно. Малые однополые коллективы склонны сублимировать межличностную интеракцию путем нездоровой фиксации на таких элементах.

— Таак… кого еще не наградили? Ага! Папина дочка! Наташка! Бутылку в папину дочку!

— Так точно мой капитан!

— Вы так меня убьете! Обязательно в голову кидать⁈

— Саша Изьюрева — молодец. Красиво «Сопельку» провернула.

— Так не зачли же…

— Это уже не от тебя зависит. Сделано красиво, этого не отнять. А не зачли потому что мы уже и так разошлись на грани дозволенного, тут и Айгуля со своим «Апогеем» и Младшенькая со своим «Песочным Человечком»… в общем накопительный эффект сработал. — машет рукой Маша Волокитина: — а ты все равно молодец. Как там папа на трибунах?

— Не знаю. Переживаю, все ли с ним в порядке. Такая радость. — отвечает Саша Изьюрева, тиская свою бутылку с «Буратино»: — да как она открывается вообще…

— Дай сюда. — протягивает руку Валя Федосеева и одним движением кисти «сворачивает голову» бутылке с газировкой, обтирает края горлышка полотенцем и отдает обратно: — на вот.

— Спасибо, Валь. — кивает Саша: — Маша, а… мы в ресторан без Лили пойдем? Как-то неправильно это… она тоже старалась.

— Всему свое время. Таак… кто у нас остался? Ах, да! Маслова! Наташка — бутылку в Вазелинчика!

— Есть бутылку в Вазелинчика!

— Наташка! И ты туда же!

— Один «тархун» в Вазелинчика! Хорошо пошло!

— Ай! Ты специально так кинула⁈

— Маслова! — Маша упирает руки в бока, глядя на девушку свысока: — тоже молодец. Пару раз спасла нас.

— Да. Я молодец. — кивает Алена: — я совсем молодец. Благодаря мне мы и выиграли и вообще…

— Ноги у тебя слабые. Медленная как беременная улитка. У них Солодухина по площадке мечется, а ты рот открыла и гав ловишь. В общем есть куда расти, Вазелинчик.

— Эй!

— Но сегодня все равно молодец. Пей свой тархун. И… Маркова!

— Да?

— Себе тоже бутылку возьми.

— Так я и не выходила на площадку вообще…

— Ничего. Кабы вышла бы — показала бы всем этим неудачницам что значит Маркова на поле. Ты же у нас как последний стратегический резерв, Наташка. Если мы тебя на поле выпустим, то соперникам лучше сразу в штаны наделать и под одеяло заползти. Reserva estratégica, вот ты кто у нас. Все? И…

— Девчонки! — в раздевалку врывается шаровая молния с белой повязкой на голове: — все прикрытые? А то Витька стесняется зайти!

— Пусть заходит. — Маша разматывает полотенце с бедер и поднимает его повыше, прикрывая грудь и перестав быть «Свободой на баррикадах» кисти Эжена Делакруа: — а вообще он наш тренер и стесняться ему нечего. Он должен быть готов нас всяких видеть, что за чувствительность тут развел? Сиськи голой не видел?

— Ну… — Лиля останавливается и окидывает Машу задумчивым взглядом: — возможно он чего-то в тебе не разглядел еще… слушай, Маш, а я тебе говорила какая ты красивая в полотенце? А без полотенца?

— Сейчас у тебя снова кровь носом пойдет.

— Не пойдет, у меня там ватные турундочки.

— Тем хуже. Захлебнешься в своей же крови, ужасная смерть. Лучше скажи, тебя что — врачи отпустили или ты снова сбежала?

— Почему «снова»? Когда я от врачей сбегала?

— Да всегда.

— А ты откуда знаешь? Ай, ладно… Витька! Можешь входить, они тут свои телеса в полотенца замотали.

— Можно? Хорошо. — в раздевалку входит Виктор и обводит всех взглядом: — молодцы, девчата! Сейчас ко мне этот ваш Соломон Рудольфович подходил, сказал что столы в ресторане накрыты. Понимаю что устали, кто не захочет, можете идти отдыхать, там служебная машина от Комбината, отвезет куда захотите и…

— Все пойдут. — говорит Маша Волокитина: — мы команда. Все как один и все тут.

— … вот и хорошо. — кивает Виктор: — у Лили подозрение на легкое сотрясение, рекомендовали покой и тишину в ближайшие несколько дней…

— Зная ее — это вряд ли. — комментирует Алена Маслова: — Лилька и покой? Даже не смешно. Вить, а ты ее к батарее привязывать будешь?

— Что? Зачем?

— У меня такое впечатление создалось что она эту Железнову все равно в лоскуты порвет. — говорит Маслова: — так что ты бы за ней приглядел… она только на первый взгляд мягкая и пушистая…

— Сдалась мне эта Железнова. — вздергивает подбородок Лиля: — зачем она мне? Вовсе я не собиралась ее у гостиницы подкараулить с трубой, завернутой в газету, в немаркой одежде и с платком на лице. Думаю, еще ваты под плечи положить, чтобы показалось что мужчина…

— Тебе в обувь вату нужно положить. — советует ей Салчакова: — потому что иначе подумают, что это карлик напал.

— Ты лучше в лифчик ваты напихай. Тогда на тебя никто не подумает. — хмыкает Алена Маслова: — потому как большая грудь и ты несовместимы в головах людских.

— Как-то это совсем специфическое описание того, что ты «не собиралась» делать. — хмурится Виктор: — и правда придется тебя к батарее привязать на ночь.

— Какие у вас игры интересные. — замечает Салчакова: — а запасной состав не нужен? Мне как раз сегодня лучше домой не возвращаться.

— Нормальная у меня грудь. — говорит Лиля: — не у всех же такие бидоны должны быть как у Вали. И потом, Валя просто большая, вот и все. И… небольшие они даже лучше! Эстетичнее смотрятся.

— Размер имеет значение, малявка. — Валя Федосеева встает со своей скамейки и полотенце, обернутое вокруг ее груди окончательно разматывается, спадая вниз.

— Удивительно зрелище. — сухо комментирует Виктор: — и правда абсолютные сферы… Валя, у тебя полотенце упало.

— Я знаю. — отвечает Валя, не делая ни малейшей попытки прикрыться.

— В самом деле, тут полотенца из рук вон. — говорит Айгуля Салчакова, вставая со скамейки: — только встанешь, а они разматываются. Ужас. Ума не приложу что с этим делать, да. А ведь я скромная девушка из Средней Азии, для меня такое чревато моральными травмами.

— Айгуля… как твой тренер я могу сказать, что ты в отличной физической… кхм… форме. И формы у тебя тоже в отличной… форме. Формах. Да, формах. Если сформулировать не для проформы, но формально… о чем это я? О форме… формах… да. — бормочет Виктор, уставившись стеклянными глазами в одну точку и не моргая.

— Вы тут все сговорились, да? — Лиля оглядывается вокруг: — вы чего? Витька вон даже заговариваться стал!

— В общем-то стесняться и правда нечего. — говорит Маша Волокитина: — Валерий Сергеевич всегда напрямую в раздевалку шел и ничего. Мы все тут профессионалы, чего уж. А тренер — в первую очередь тренер, а не мужчина. Никто же тут не собирается флиртовать с твоим Виктором.

— Да я не об этом беспокоюсь. Посмотрите какой он багровый стал! Вдруг его удар хватит! Хватит раздеваться!

— Лиля… не надо меня защищать. В конце концов Маша права. Я — тренер. И мне совершенно все равно на все эти… ваши… как профессионал я держу себя в строгих рамках законодательства и высокой морали советских тренеров…

— Тогда тем более… — Маша Волокитина мягко потягивается вверх и полотенце, обернутое вокруг ее груди — разматывается: — ой, кажется, полотенце упало. Ну да ничего, Виктор у нас тренер, ему все равно. Так же?

— Угу! Все равно…

— Девочки! Хватит над ним издеваться! Прикройтесь!

— Кажется я тоже полотенце уронила.

— Юля! От тебя я не ожидала!

— Да кому эти полотенца вообще нужны.

— Алена!

— Кстати, тренер, у меня вопрос. Тут Лиля сказала, что небольшие и аккуратные груди нравятся мужчинам больше. И у меня вот вопрос возник — а что, у меня — неаккуратная? Я ее только что помыла! Обе. Вот так, взяла в руку и намылила…

— Валька! Ну, все, тогда и я разденусь! Витька — смотри внимательно, у кого лучше!

— О боги. По-хорошему не стоит мне на это смотреть…

— Стой тут!

— Но кто я такой, чтобы противится неизбежному? Если что — вы меня заставили.

— Чертова застежка!

— Давай помогу…