Тренировочный день 6

Глава 1

На пути к своему домику в гостевом комплексе Комбината Виктор был пойман Изьюревой Сашей, которая сделала большие глаза и потащила его за рукав в сторону домике Марии Волокитиной, потому что «капитан хочет слово молвить». Почему импровизированный «совет в Филях» должен был пройти столь поздним вечером, практически ночью — Саша не сказала. В домике у капитана команды было уютно и светло, на столе были разложены подшивки журналов «Советский Спорт» и «Волейбол», тут же лежали листы бумаги с нарисованными на них тактическими схемами и розыгрышами партий. По столу то там, то тут лежали разноцветные карандаши и белый ластик с изображенным на нем слоном. Над столом, держась за голову, сидела Маша Волокитина. Она даже не повернула головы, когда Саша притащила Виктора.

— Добрый вечер. — говорит Виктор: — не спится? Все жжешь полуночное масло в светильниках?

— А? — Маша подняла голову и несколько раз моргнула, восстанавливая фокус взгляда, обнаружила Виктора и немного расслабилась: — что еще за масло?

— Так говорят — «жжет полуночное масло». Раньше же светильники на масле были. — объясняет Виктор: — так что отсюда, наверное, и выражение «масло гонять».

— Ты откуда взялся?

— Как откуда? Саша сказал, что ты меня искала. А что, нет? Так я пошел тогда…

— Нет! Стой! Погоди… — Маша берет себя за переносицу указательным и большими пальцами: — точно… Саш ты где его нашла-то?

— Он от домиков администрации шел. — сдает его Саша: — уже пьяный.

— Так уж и пьяный. — обиженно говорит Виктор: — по пятьдесят грамм на рыло буквально… Павел Михалыч да Петровна. Ну и три молоденьких поварешки… итого шестеро на поллитра, это сколько будет? Мало. Я трезвый как стеклышко. Вы вот бича с моего двора не видели, Евгешу, я его вообще ни разу трезвым не видел, всегда под мухой, но интеллигент в третьем поколении!

— Боже. — говорит Маша: — хорошо, что ты его нашла. Хорошо, что он до своего домика дойти не сумел. Это ты, Сашка молодец, хвалю. Вот можешь иногда.

— Да ладно. — скромничает Саша Изьюрева: — у меня папка порой тоже так накатить любит, я уж поведение алкоголика интуитивно понимаю, куда он пойдет и чего делать будет.

— А вот сейчас обидно было. Какой же я алкоголик?

— Алкоголик и бабник. — припечатывает его Маша Волокитина: — дал же господь и партия нам тренера. Если бы не я, да не Сашка, то страшно подумать… садись вот тут и будем думать. Должна же от тебя польза какая-то быть, не все тебе водку пить и Лильку за ляжки жмакать.

— По-моему у вас, барышни, предубеждение какое-то по отношению ко всем мужчинам и ко мне в частности. — Виктор пристраивается за стол и смотрит на разложенные листы бумаги и журналы: — и о чем речь?

— О том, что делать будем, товарищ Полищук. «Крылья Советов», команда высшей лиги. Были чемпионами страны в семьдесят восьмом, несколько раз уходили с серебром и бронзой. Правда с тех пор прошло времени немало и состав команды обновился полностью, зато главный тренер остался все тот же. — говорит Маша Волокитина, нависая над разворотом журнала «Советский Спорт» и разглядывая фотографии игроков команды «Крылья Советов»: — теперь они совсем не те уже…

— Может и не те, но все равно уровень у них выше нашего на две головы. — вздыхает Саша Изьюрева: — и не то, чтобы я в девчонок не верила, но это же высшая лига! Профессионалы.

— Вы тоже профессионалы. — говорит Виктор, пододвигая к себе журнал с фотографиями игроков: — вам деньги за игру платят. Пусть вы и числитесь как рабочие горячего цеха или там мастера-плавильщики, но на самом деле ваша работа — это игра. Смело можете считать себя профи. Пусть и уровнем пониже. Маша, а ты чего не спишь ночь же на дворе? Я-то понятно, я от Михалыча возвращался, мы с ним за победу парочку рюмок подняли, а ты чего? Спала бы…

— Не могу я спать. И… нельзя тебе пока к себе в домик.

— Что? Почему?

— Не задавай дурацкие вопросы, Полищук! Нельзя, значит нельзя! Вот лучше… смотри, капитаном у «Крылышек» — Казиева Сабина, на вид горячая штучка с этническим колоритом, но на самом деле — продуманная стерва, совсем как Юлька Синицына у нас. Фанаты дали кличку «Профессор», потому как продумывает ход матча заранее и очень редко когда ошибается в своих прогнозах. Говорят, у нее папа — профессор в Академии Наук, высшая математика, что-то в этом роде.

— На фото ничего такая. — оценивает фотографию на газетном листе Виктор: — я бы с такой потанцевал в парке культуры и отдыха…

— Это я такое говорить могу, а ты — тренер! Соберись, Витька! Ты чего такой расслабленный⁈ — сердится Маша: — послезавтра… нет, уже завтра — матч ответственный, а ты расслабленный, водку пьешь ходишь с какими-то непонятными…

— Почему непонятными? Между прочим Павел Михайлович — твой преданный поклонник, просил фотку подписать… знаешь как они за нас болеют? И почему водку? Не было никакой водки, это настойка, на лесных ягодах. Здоровье поддерживает. Кроме того, там такая… веселая поварешка была, с глазами такими… эх. Говорит если выиграем, то отдастся… — Виктор зевает, едва не вывихнув себе челюсть: — и вообще, утро вечера мудренее, пойду-ка я к себе и…

— Нет! Стоять! — Маша припечатывает его короткой фразой: — нельзя тебе к себе! Давай лучше соперников разберем! Сашка! Сгоняй к Витьке в домик и разгони там всех быстро!

— А? Кого? — хмурится Виктор: — я один живу в домике, кого там разгонять? Никого там нет.

— Вот и я о том же. — туманно отвечает Маша Волокитина: — все-таки я капитан команды, а ты — тренер, вот давай посидим хотя бы двадцать минут. Сашка — мухой! — она делает страшные глаза и Саша Изьюрева — тут же вскакивает на ноги, поспешно кивает головой и стремительно исчезает, тихонько притворив за собой дверь.

— … и о чем я? — повышает голос Маша, прерывая всякие попытки Виктора задать вопрос: — Ах, да. Казиева Сабина или «Профессор Крылышек», капитан команды, центральная блокирующая. Авторитарная и хладнокровная стерва, еще одна Юлька, только на национальном уровне. Кто там еще? Ах, да, Екатерина Громова, конечно же «Громовая Катька» или попросту «Гром». Номер десять. Доигровщица, вот она точно горячая штучка, очень импульсивный игрок… пришла в волейбол из гандбола, совсем как Бергштейн — та тоже в волейбол не играла раньше. Валерия Солодухина, либеро, номер три, либеро. Кличка — «Спасатель». Вытаскивает даже самые безнадежные мячи, фанаты ее обожают… говорят, что верующая, носит серебряный крестик.

— Очень полезные сведения. — Виктор склоняется над журналом «Советский Спорт» за декабрь прошлого года: — и откуда у тебя такая информация? Тут точно ничего такого не написано.

— Кто владеет информацией — владеет миром. — туманно говорит Маша Волокитина: — а вообще столько сплетен в среде профессиональных спортсменов ходит… все всех знают. Не отвлекайся, Витька, у нас шансов не так уж и много… мизерные шансы у нас если честно. Надеюсь, что по приезду в город они там в дороге скумбрией копченной отравятся и животами заболеют или простудятся и вирус подхватят. Иначе как? Хорошо ты Аю из ступора вывел, ладно, признаю, провел работу, но остальные? У Масловой с Марковой вообще какая-то хрень на уме! И ты тоже хорош! Ходишь тут в своей футболке, светишь торсом как на пляже… а у нас все спортсменки, повышенные нагрузки физические, гормоны опять-таки выделяются! Я бы тебя отпустила в твой домик, тут бы тебе и конец настал!

— Правда? Да ну… — говорит Виктор осторожно: — да чего такого-то? Если кому нужна предварительная разрядка перед соревнованиями так я… ну ладно. За команду! Так-то оно мне сильно не нужно, но я же ответственный советский тренер! Мне эти все ваши гормональные штучки никуда не уперлись, но раз надо — то надо. Давай тогда я в самом деле домой отправлюсь, глядишь застану еще кого… исключительно пользы для. Не потому, что кобель, хотя кобель конечно же, чего отрицать, но я ж не для себя! Я ж не эгоист какой, понимаю все… раз девчонкам так надо — так я пойду и все сделаю! Сколько их там? Да сколько бы ни было! Это… вспомним подвиги дедов и отцов. После войны говорят с мужиками в деревнях трудно было, так мой дед там сразу восемь семей завел! Костерили его конечно страшно, мол бабник и все такое, но он же не для себя, он же для страны старался! Как мог демографию поднимал, скромный герой, никогда себя не жалел, все для людей. Мы должны брать пример с таких людей, ну и потом, яблоко от яблони недалеко падает, это генетическая предопределённость. Пойду-ка я девчонок проведаю, раз уж они так удачно ко мне зайти решили…

— Кобель, как есть кобель. — вздыхает Маша: — и как Лилька с тобой связалась? Хотя два сапога пара, о чем это я… и на твоем месте я бы не радовалась, Полищук, если сейчас пойдешь туда — до утра можешь и не дожить. Потому что со мной в домике обычно Валя Федосеева спит, а сейчас ее тут нет, смекаешь, брат-храбрец? Должна быть, а нету…

— Если ее тут нет… — Виктор старается удержать свою фантазию в узде, у него это не получается и он слегка бледнеет.

— То где-то она наверняка есть… — продолжает его мысль Маша: — наверняка тебя караулит у домика. Там-то тебе и конец настанет. Каак выпрыгнет она на тебя и все. Песец котенку.

— Да ладно тебе… — неуверенно говорит Виктор: — Валька она конечно… фигуристая и мощная, зато настоящая валькирия. И симпатичная она… рубленный профиль, крепкие мышцы шеи… Ей бы двуручную секиру и в шкуру волчью одеть — вылитая натурщица для Бориса Валеджио получится. Не надо меня Валей пугать. Хотя… — он пожимает плечами: — я тебя понял, Маш. Ты скорее о команде беспокоишься и о том, какой у них в душе потом раздрай будет, с учетом того, что Лилька тут же в команде. Понял, понял. Жаль конечно такой случай упускать… эх… Валя Федосеева… а кто там еще? Маслова и Маркова, конечно же? Мда… такой шанс раз в столетие выпадает, Волокитина.

— Конечно же. — кивает Маша: — и это твое личное дело, но с Наташкой ты лучше не связывайся вот совсем. Девушка она хорошая, но теплую водичку на языке никогда не удержит. Если ты с ней чем займешься, то завтра весь Комбинат будет знать, чем именно, в каких позах и сколько раз. И родинки у тебя по всему телу посчитают. Особенно те две на заднице.

— Ладно. — еще раз вздыхает Виктор: — давай об игре тогда, раз уж нельзя мне пока в домик свой идти. Что там у тебя?

— Анастасия Руднева, номер шесть, центральная. Кличка — «Тень». Иногда, в шутку ее называют «Призрак Коммунизма». Тихая и незаметная, но эффективная. Правая рука Сабины Казиевой, говорят, что все тактики разработаны именно этими двумя. Больше о ней ничего не знаю. Следующая — Прокопьева София, номер восемь, связующая… середнячок, высокая, хорошие прыжки, болельщики зовут ее «Кузнечик» — за манеру подпрыгивать на месте даже во время перерывов. Она как резиновый мячик — прыг-скок, прыг-скок.

— Симпатичная. — Виктор разглядывает фотографию Софьи в «Советском Спорте»: — и родинка у нее на щеке. Кстати — а ты откуда про мои родинки знаешь?

— Кто обладает информацией — владеет миром, Полищук. Уж чего-чего а информацию о твоей заднице достать нетрудно, не больно-то ты ее и прячешь. Следующая — Юля Рябова, номер пять, доигровщица. За несоответствие кукольной внешности наивной девочки и жесткую манеру игры ее зовут «Темный Ангел». Больше ничего не знаю, хотя кличка пафосная. «Темный Ангел», почти как «Падший Ангел». Дьяволица. А по фото и не скажешь…

— Действительно, как будто школьница наивная и молодая… у меня вон Зина Ростовцева есть в классе, она и то постарше выглядит. Хотя конечно, акселераты нынешние уже в двенадцать на двадцать выглядят.

— И наконец Арина Железнова. Новенькая в команде, молодая, только после школы. Кличка «Букварь», уж не знаю за что. Манера игры — непредсказуемая, неожиданная. Она здорово оживила игру «Крылышек», команда обрела второе дыхание. Про нее говорят, что она — тихий гений, непредсказуемый вундеркинд и все такое. Шутка ли — попасть в высшую лигу прямиком из школы! Говорят, что ей даже восемнадцати не было когда «Крылышки» ее к себе забрали, с ней мама на соревнования летала, потому что в самолете нужно с опекуном лететь. Кстати, атака «Тихий Вихрь» — это ее фишка, ее изобретение. Она как наша Бергштейн — игрок-интуитка, гений своего поколения. Даже интересно что произойдет если эти двое встретятся.

— Ну хоть у этой внешность соответствует возрасту. — говорит Виктор, разглядывая фотографию: — сразу видно, что девчонка еще. Хотя талант, конечно, талант. На таком уровне играть…

— Именно. Вот такой уровень у наших противников, Вить. А у нас… — Маша машет рукой: — в голове черте-что! Поперлись среди ночи в твой домик, тьфу! Недотрах у них! А еще комсомолки все! Вот у меня между прочим тоже парня уже почти полгода нет и ничего же, терплю. И вообще, за команду нужно переживать, а не блядствовать!

— У нас не было достаточно времени для подготовки. — тихо говорит Виктор: — ты же помнишь какое было настроение в команде сперва. Все, что сейчас мы делаем — скорее импровизация. Вытянуть команду на новый уровень — возможно, но не за такое короткое время. Для этого полгода нужно, а у нас времени было — с гулькин нос. Все, что мы могли сделать — помочь девчатам справиться с мандражом и волнением и по возможности сплотить команду. Я считаю, что мы сделали все что могли и даже немного больше.

— Наташа Мордвинова. — роняет Маша Волокитина, скрещивая руки на груди: — знаешь ее?

— Которая раньше за «Красных Соколов» играла? Слышал. Лиля про нее рассказывала.

— Да, она самая. Завтра она тоже будет. Наташа Мордвинова, номер четыре, диагональная. Кличка… ее еще в Колокамске прозвали «танком», так и кличут. Она и есть танк, ну или каток асфальтовый. Это когда мы против Бергштейн и Синицыной стоим — кажется, что перед стенкой бетонной, а когда с ними Наташка была — то, как будто стенка эта на тебя едет, как каток, который асфальт укладывает. — говорит Маша: — вот, прямо едет и все. До того, как ее «Крылышки» в основной состав взяли она и была капитаном «сырников». Думаю, что Синицына согласилась с нами сыграть в одной команде только из-за Мордвиновой, у них в свое время конфликт вышел, чуть не разбежались. — Маша откидывает упавший на лицо локон, заправив его за ухо: — есть мысли, великий стратег? Я не собираюсь проигрывать завтра.

— Никто не собирается. Но проигрыш проигрышу рознь, знаешь ли… — Виктор снова зевает: — и все-таки утро вечера мудренее, капитан. Пойду я спать, наверное, там Саша всех уже разогнать успела…

— Знаешь что? А давай-ка ты лучше тут спать ляжешь. Я за тобой присмотрю, а то там тебя найдут еще. — говорит Волокитина: — вон там на диванчике и устраивайся. А я тебе одеяло дам. Как Валька вернется — так и пойдешь домой. Если вернется.

— Есть у меня нехорошее чувство что ты меня проконтролировать хочешь… — говорит Виктор и отчаянно зевает: — а и пес с ним. Лягу на диванчике… в самом деле устал как собака. Но учти, Волокитина, ты видишь перед собой героя, способного на такой подвиг ради команды — не пойти в свой домик, где меня Маслова и Маркова ждут. Вместе с Федосеевой.

— Салчакову туда же добавь. — ворчит Маша: — вот, бери одеяло и подушку, заваливайся на диван, Казанова.

— Еще и Салчакова! Высокая и красивая девушка-волейболистка… — Виктор зевает и мотает головой: — хотя может оно и к лучшему. Я сейчас все равно уже никакой, только опозорился бы… но в следующий раз…

— Спи уже, кобелина. — вздыхает Маша Волокитина: — я свет выключу. Оно мне вообще нужно за тобой присматривать? Если бы не Лиля — нипочем не стала бы. Уверена что эта стрекоза даже спасибо мне не скажет.

— Это потому что ты ей нравишься, а не я.

— Глупости какие. Спи давай.