Тренировочный день 3

Глава 15

Глава 15

А мы ему по морде чайником!

А мы ему по морде чайником!

Кипятильником, паяльником!

И научим танцевать!

(Президент и Амазонка сингл «In the face with a kettle»)

— … так что сегодня крайний день чтобы определиться, кто идет в поход, а кто нет. Мероприятие факультативное, то бишь добровольное. Напоминаю, что летняя площадка заканчивается в конце следующей недели, а значит все должны своим родителям принести табели о посещаемости, под роспись. — говорит Виктор и обводит свой класс взглядом. Удерживается от того, чтобы зевнуть во всю глотку, все же не выспался он сегодня. Краем глаза отмечает поднятую руку и кивает, разрешая задать вопрос.

— А мы там две ночи будем или на одну ночь? — задает вопрос Оксана Терехова.

— В субботу утром выходим и в воскресенье вечером возвращаемся. — поясняет Виктор: — то есть ночь с субботы на воскресенье. В понедельник площадки не будет, не забудьте про это, родителям скажите. Кто не пойдет в поход — тоже запомните, чтобы в понедельник у закрытых дверей школы не стоять.

— Еду с собой брать? — поднимает руку Яна Баринова: — и какую?

— Еду мы берем со столовой. — отвечает Виктор: — но возьмите и с собой что-нибудь. Какой-нибудь легкий перекус, бутерброды там и термосы с чаем, потому как обед будет поздно. И позавтракайте.

— А старшеклассники тоже пойдут? Которые с англичанкой занимаются? — задает вопрос Володя Лермонтович.

— Ученики Альбины Николаевны тоже могут пойти. Могут, но не обязаны, издержки факультатива. Пойдут или нет я не знаю… но хотя бы несколько человек наверняка будут. Я все понимаю, летние каникулы и меньше всего охота их проводить в классе, но это же поход на свежем воздухе. Будет лучше если больше людей пойдет. — говорит Виктор: — но в любом случае лучше заранее скажите, что не пойдете, чем потом в день похода не заявитесь. Потому что продукты в день похода будут выдавать, да и палатки по количеству человек буду рассчитывать. И еще объявление от Маргариты Артуровны, нашего комсорга — чтобы никто с собой поход ничего запрещённого не брал. Тут у нас разлет широкий судя по всему…

— А «запрещенного» — это чего? — спрашивают с задних рядов.

— Судя по всему Маргарита Артуровна имела в виду алкоголь и сигареты. — говорит Виктор: — но от себя добавлю, что запрещено брать в поход огнестрельное оружие, оружие массового поражения, наркотики и органы для последующей трансплантации. В общем все, что запрещено к гражданскому обороту Уголовным Кодексом РСФСР. Имейте ввиду, что Маргарита Артуровна с утра осмотрит все рюкзаки.

— Значит молодых рабов тоже запрещено с собой брать. А жаль. — грустит Оксана Терехова.

— У тебя молодые рабы есть? — интересуется у нее Инна и та мотает головой.

— Нету. — говорит она: — но интересно же попробовать.

— Ты же пионер, Терехова. Будущая комсомолка. — выговаривает ей Нарышкина: — работорговля — это проклятое клеймо на истории человечества. Работорговля и крепостное право. Ты чего, «Хижину дяди Тома» не читала? Или «Гекельберри Финна»? Какие там ужасы творились!

— А я бы к своим рабам хорошо относилась. И на свободу их сразу отпустила. И в пионеры приняла. Или в комсомольцы.

— Технически ты бы тогда сразу перестала быть рабовладелицей. — указывает Инна: — в чем смысл?

— Владимир Борисович! — тянет руку с задней парты Наташа Гасленко: — а Коломиец и Терехова опять все в базар-вокзал превращают!

— Так. — повышает голос Виктор и все замолкают: — это безусловно интересно, однако предлагаю вопросы рабовладения и крепостничества оставить для уроков истории и этики. Давайте о походе. От тех, кто пойдет — письменное согласие родителей. Пусть мама или папа на листочки напишут, что не против чтобы их сын или дочь приняли участие в двухдневной краеведческой экскурсии «По родному краю». Кстати, те, кто примет участие — тем автоматически зачтут нормативы ГТО первой ступени.

— А из пистолета снова стрелять будем? В лесу? — задает вопрос Никита Тепляков, закадычный друг Володи Лермонтовича.

— Нет. Стрельбы производятся только на специально оборудованных стрельбищах или в тире, во избежание несчастных случаев. — отвечает Виктор: — думаешь я не помню, как ты себе ногу попытался отстрелить, Тепляков? Я же говорил — держать оружие в сторону мишени всегда. Не размахивать. Не опускать. Вам только дай чего в руки вы же сразу это что-то или сломаете или прохохочете военно-морским способом, как в анекдоте про титановые шарики.

— Виктор Борисович! А ваша девушка правда с нами пойдет? — снова задают вопрос с задней парты.

— Нет. — твердо говорит он: — она спортсменка, у нее режим, нечего ей по горам с рюкзаком шататься. — про себя он думает что самая главная причина по которой он не желает видеть эту Бергштейн в походе, это то, что рядом с ней совершенно все дурному научатся, включая его самого. Она вообще на удивление разлагающее влияние на людей оказывает, за что ее и не любят товарищи по команде. Почему? Да потому что понятия «упорный труд», «дисциплина» и «тренировка» — несовместимы с ней по определению. Когда ты вкалываешь до седьмого пота чтобы достичь результата, а рядом кто-то, не напрягаясь делает все еще лучше — это обескураживает и демотивирует. И вообще охота ее прибить сразу же. И если среди профессиональных спортсменов такой вот пример не столь критичен, в конце концов все уже взрослые, зубы стиснут и переплавят огонь своей ненависти к этой порхающей бабочке на энергию тренировок, то вот на подростков это может оказать очень вредное воздействие. Плюс еще эта Лиля Бергштейн — ходячий эротический символ, и так у всех мальчиков класса на нее радары сработали, а если в походе два дня? Уж она-то первая купаться в озеро полезет и хорошо если в купальнике. И так уже по школе слухи ходят всякие, а ему эта работа нужна еще. И деньги тут, да и за Яной он может присматривать на расстоянии. Вот только Железного Кайзера в купальнике (или без!) ему в походе не хватало. Правильно Гоги Барамович говорит, от таких вот отношений одни обязанности и проблемы, а вот профита никакого, а при этом все уверены, что что он по ночам эти прелести к себе прижимает и вообще пасется в лилиях девушки Лилии от заката и до рассвета. Было бы оно так, хоть не так обидно было бы.

— Жаль. — сдувается Володя Лермонтович: — она же обещала…

— Это я ей запретил. — сообщает Виктор, вызывая зубовный скрежет и ненавидящие взгляды всех мальчишек в классе.

— Одежду теплую возьмите, по ночам может быть холодно, да и с утра тоже прохладно. — предупреждает он: — и обувь удобную, в общем, как всегда. Вилку, ложку и кружку каждый берет с собой сам. А вот алюминиевые армейские котелки я вам выдам, с благословения нашего завхоза Ашота Варгиевича… но если хотите взять миски или тарелки индивидуальные — тоже возьмите. Полотенце, мыло и прочие предметы гигиены — тоже каждый свое берет. В остальном немаленькие уже, сообразите. В первый день у нас обустройство лагеря и короткая лекция об истории родного края, потом костер, обед, игры, купание и ужин. После ужина — свободное время, а на следующий день — подъем, гигиенические процедуры, зарядка и завтрак. Экскурсия к пещерам и в карстовый провал. Обед, уборка лагеря и палаток и возвращение в город. Такая программа. Списки… да, спасибо, Оксана. — он принимает листок бумаги от Тереховой.

— Извините! — поднимает руку кто-то с задней парты: — а… можно исправить? Я вспомнил, у меня папа уезжает! Я не смогу в поход пойти!

— И я! — вторит ему другой голос: — а у меня бабушка заболела!

— А у меня… у меня живот заболел!

— … да, конечно. — Виктор отдает листок обратно Оксане: — внесите изменения, посещение экскурсии добровольное. — он следит как листок снова идет по рукам. Да, уж, думает он, тот факт что Лиля не пойдет на школьную экскурсию здорово проредит ряды желающих пойти в поход. Что в принципе ему только на руку, да и школьникам тоже не во вред. На самом деле кому охота переться на краеведческую экскурсию со всем классом, когда можно на речку самому сходить или в кино, да мало ли у подростков летом занятий. С точки зрения самого Виктора — чем меньше на экскурсии школьников — тем меньше головной боли. Идеальной ситуацией была бы такая при которой утром в субботу к школьным воротам никто не пришел бы и он просто руками бы развел перед Маргаритой Артуровной, мол так и так, нет никого… значит по домам. И со спокойной совестью не стал бы открывать закрома Ашота Варгиевича, дабы разграбить их на предмет брезентовых палаток, алюминиевых армейских котелков и прочего добра. И не стал бы получать в столовой у тети Клары продукты из кладовой, не стал бы ждать автобуса а вместо этого пошел бы домой досыпать свои сладкие сны в которых нет никакой школьной экскурсии, нет Лили Бергштейн и Батора Кривогоницына с Гоги Барамовичем… эх. Мечты, мечты. Даже если на экскурсию припрется один школьник — они все равно поедут. Даже если никто не припрется — они все равно поедут. Потому что Маргарите Артуровне нужно выиграть в социалистическом соревновании среди городских школ, а мероприятия типа «краеведческая экскурсия» — зачитываются в общий зачет. Потому-то и нельзя было его «обязательным» сделать — перебор с академическими часами вышел бы. А вот факультативное, то бишь добровольное мероприятие можно было провести. Делов-то — напрячь персонал на сверхурочную работу, мотивируя участием в социалистическом соревновании и «ну вы же комсомолец, Виктор Борисович!». Конечно, такой вот мотивацией ту же Альбину Николаевну не проймешь, она прямо с ходу отказалась во всей этой художественной самодеятельности участвовать. Так и сказала, что ей не за то заплату платят, чтобы она в венгерских джинсах и югославских сапожках по кустам и холмам шарахалась и вообще, она уже партийная, а потому вся эта комсомольская движуха ей никуда не упиралась. И при этом вот так еще на Виктора посмотрела, как будто плетью обожгла. Столичная штучка одним словом.

— Все отметились? Все, отдавайте листок… ага. — он изучает переданный ему список. Что же, могло быть хуже… не так уж и много детей собралось, хватит трех палаток наверное… или четырех. Ну, в субботу на месте сориентируемся — думает он.

— Ну все, уроки закончились. Девчата из команды Нарышкиной и Ростовцева Зина — останьтесь. Сегодня мы до спорткомплекса пройдемся и на тренировки настоящих профессионалов посмотрим.

— Круто! — говорит Оксана Терехова: — там такие же как ваша Ирия Гай есть еще⁈

— Боюсь, что таких как Ирия Гай нигде нет. — вздыхает Виктор: — и таких как Лиля — тоже. Наверное, их в особых питомниках выращивают… кормят там чем-то неадекватным и жутко энергосодержащим. И запрещенным.

— Мне после уроков нужно сестру из детского сада забирать. — напоминает Ростовцева: — мама допоздна работает.

— Хорошо. Можешь сразу домой идти и…

— Да нет, я хочу с вами пойти! Можно мы по дороге в садик зайдем и Алису заберем? — говорит Зина Ростовцева: — можно она с нами пойдет?

— Ээ… да конечно. Мы ненадолго туда, не переживайте. Я вас с командой познакомлю, настоящие спортсмены там. — говорит Виктор, в то время как остальной класс собирается и выходит из кабинета. В кабинете остается он, четверка Неуловимых Мстителей Нарышкиной, то есть сама Лиза и ее подружки — Инна Коломиец, Оксана Терехова и конечно Яна Баринова. К ним присоединяется и Зина Ростовцева. Он собирает свою сумку и вешает ее на плечо. В этот момент открывается дверь и в кабинет очень быстрым шагом врывается Альбина Николаевна. Вид у нее крайне взволнованный и даже — растрепанный. Виктор даже бровь поднимает. Никогда раньше он не видел, чтобы невозмутимая англичанка выглядела такой растрепанной и растерянной. И даже пара пуговиц на воротнике блузки у нее отсутствовала… а с утра вроде были.

— Виктор Борисович! — бросается она к нему и прежде, чем он успевает ответит — хватается за его руку и прячется у него за спиной.

— Альбина Николаевна? — удивленно произносит Оксана Терехова. Виктор же бросает взгляд на дверь. Вот так себя вести женщина ранга «англичанки» может только в одном случае — если она действительно испугалась чего-то. Но чего можно испугаться под конец рабочего дня в школе? Пять часов дня, лето, на улице еще светло, даже жарко. Школа у них большая, светлая, полтергейстов не водится, да и мышей он не видел… хотя может все же мыши? Надо бы отраву у Ашота Варгиевича выпросить…

— Вот ты где! — в кабинет врывается какой-то молодой человек кавказской наружности. Он одет в бежевый костюм с черной рубахой и белым же галстуком. Виктор машинально отмечает про себя, что из всех людей, которых он тут видел, этот, пожалуй, самый стильный. Хотя, стильный — неверное слово. Есть хорошее слово — выпендрежник. Да, именно, этот парень самый выпендрежный из тех, кого он тут встречал. Советские люди в это время не одевались вот так вычурно, особенно — мужчины. Не принято еще было проявлять яркую индивидуальность через шмотки… рановато еще.

— А ты кто такой еще⁈ — парень останавливается и смотрит на Виктора нехорошим взглядом: — не вмешивайся! Это наши с ней дела! Альбиночка, пошли отсюда уже! — он решительно шагает вперед и Виктор, который уже было совсем решил не вмешиваться во все эти сердечные дела Альбины Николаевны после того «свидания» у ресторана — делает шаг навстречу, преграждая путь выпендрежнику в бежевом костюме. Почему? Да потому что как только дверь распахнулась и в кабинет ворвался этот странный субъект — он почувствовал как Альбина за его спиной сжалась и покрепче вцепилась пальцами в футболку. Такую реакцию не подделаешь. Она его боится. Почему? Пока он не знал. Но в его присутствии никто не будет обижать… его коллегу.

— Прошу прощения. — твердо говорит Виктор: — школа закрыта для посещения в период летних каникул. Вы можете подождать снаружи… если вас интересует программа обучения.

— Чего? Какой еще программа обучения? Ты что мне тут… отвали! — «выпендрежник» взмахивает рукой, словно пытаясь отмахнуться от Виктора или смахнуть его в сторону, но тот — ловит его руку за запястье. И задерживает, давая почувствовать свою силу.

— Эй! — бежевый пытается вырваться, но Виктор не разжимает пальцы. Более того — сжимает их крепче и подтягивает руку к себе, глядя своему собеседнику прямо в глаза.

— Боюсь вы меня не совсем поняли. — говорит он: — посещение школы запрещено. Пожалуйста покиньте это помещение и территорию школы.

— Э, слышь, руку отпустил, убогий, а? Ты вообще знаешь кто я такой, а⁈ — повышает голос бежевый: — лапы убрал свои корявые, я кому говорю! Я за своей женщиной пришел!

— Альбина Николаевна. — поворачивает голову в сторону Виктор и отпускает руку своего собеседника: — этот индивид утверждает что является вашим другом. Если это так, то я конечно никаких препятствий чинить не буду… кто я такой — стоять на пути высокой любви.

— Н-нет! Не надо! — сжимается за спиной обычно невозмутимая «столичная штучка», а Виктор вдруг понимает куда две пуговицы с воротника ее блузки потерялись. Вот что за манера — силой пытаться свою симпатию навязать? Неужели нельзя добром договориться? Конечно Альбина та еще стерва, если честно и на нервах мужских играет как на скрипке ржавой пилой, но даже так — не стоит границы переходить.

— Э! Сюда иди! Ты меня обманывала, девка! Говорила, что, а⁈ — повышает голос бежевый.

— Неделька у меня не задалась. — вздыхает Виктор: — а еще в субботу со спиногрызами в лес идти. Ты вообще себе представляешь как тяжело педагогом быть? Всегда быть вежливым, понимающим, голос не повышать и уж тем более — никакого рукоприкладства. Так что пожалуйста просто уйти в туман, не доводи до греха.

— Оставьте в покое Альбину Николаевну! — повышает голос Оксана Терехова и внезапно — встает перед Виктором! Он не успевает отдернуть ее в сторону, если сделать это слишком резко — то она и упасть может!

— Отвали, пута маман кунем! — вскипает бежевый и отбрасывает Терехову в сторону, но не успевает сделать ничего больше — Виктор шагает вперед и выбрасывает вперед сжатый кулак — от плеча, коротким движением!

— Ай! — бежевый хватается за нос и сверлит его ненавидящим взглядом: — ты что творишь, эше воры кунем!

— Оксана с тобой все в порядке? — Виктор быстро осматривает девочку, она потрясенно кивает ему. Он выпрямляется и бросает взгляд на бежевого, чувствуя, как в первый раз за все то время что он находится в благостном восемьдесят пятом — у него в груди вскипает тугой водоворот ярости, а губы растягиваются в улыбке.

— Знаешь, а ведь тут у вас так хорошо. — говорит он: — я думал, что и не вспомню. Но… — он сглатывает: — спасибо. Я ведь и правда подзабыл как же это хорошо…

— Чего ты там бормочешь⁈ Да я тебя… — но Виктор больше не слушает! Он уже совсем рядом с бежевым и дергает его за рукав к себе, дергает с силой, так, что аж голова у того откидывается назад, и когда голова наконец поспевает за телом — встречает ее коротким ударом головой в переносицу! Хруст! Подхватывает «бежевого» под локоть, заводит руку, подкидывая тазом и натягивая к себе и… бросок! По широкой дуге! Тело издает противный звук, падая плашмя на твердый пол, а Виктор — намеренно доводит движение до конца, чувствуя хруст в конечности… стискивает зубы, удерживая себя от того, чтобы не добить упавшего ударом в горло, чтобы не сесть на него сверху и не вбить ему зубы в затылок, забрызгав все вокруг кровью… в конце концов тут же дети!

Он — выпрямляется, глядя на то, как на полу лежит потерявший сознание «бежевый». У него в кровь разбито лицо, рука вывернута под неестественным углом, да и в целом он не производит впечатление здорового человека.

— Наверное скорую надо вызвать. — говорит он озабоченно: — Терехова, ты чего творишь⁈

— Ай! Палец об него отбила! У него голова как каменная! — прыгает на одной ноге Оксана Терехова.

— Ну еще бы. Голова самая крепкая часть тела. — машинально замечает Виктор: — если уж пинать лежачего собралась — пни в живот. Тем более в сандалиях.

— Виктор Борисович! — раздается голос сзади, и он встречается взглядом с Альбиной Николаевной.

— А вообще это неправильно — взрослых пинать. — тут же исправляется он: — стыд и позор Терехова, а еще пионер!

— Правильно сделала, Оксаночка! — неожиданно заявляет Альбина Николаевна: — дайте мне, я его тоже разок пну!

— Вызовите кто-нибудь «скорую», пожалуйста. — вздыхает Виктор, оттаскивая Альбину от лежащего на полу «бежевого»: — а то он так у нас не выживет.