Травница для дракона. Зелье или жизнь (СИ)

Глава 31

Тотем на секунду прикрыл глаза, и фигурка Аэлиты медленно растаяла в воздухе. До меня донёсся едва уловимый вздох, словно капитан всё это время задерживал дыхание и только-только разрешил себе набрать воздуха в грудь.

– Ну что же, – сказал Тотем, – твоя очередь, девочка.

Его пронзительные глаза буравили меня, и на миг меня посетило ощущение, что под обличием Гвендолин он видит настоящую меня. А значит, и ответа будет ждать от меня самой.

Той самой, которая Маргарита Боярова.

Вопрос Тотема поразил меня в самое сердце. Как бы я ни храбрилась, услышав его, я всё равно дёрнулась, как от удара.

– Ты помнишь всех своих пациентов? – проскрежетал его нечеловеческий голос, – Или были те, кого ты предпочла забыть?

Вот оно. То, чего я боялась.

Я заколебалась. Конечно, был большой соблазн прикинуться Гвендолин и наплести что-нибудь. На крайний случай, притвориться, что помню не всех.

Но так я только сделаю хуже сама себе! Если Тотем поймает меня на вранье, то будет плохо и мне, и Фрее.

Если насчет себя я была спокойна, то допустить, чтобы Фрея пострадала, я никак не могла!

Щёки опалило жаром. Краем глаза я заметила, что и Аллатристе внимательно следит за мной.

Тогда надо быть вдвойне аккуратной и не дать ему повода заподозрить меня в чём-то.

– Что же ты молчишь? – вкрадчиво проскрежетал тотем, – Боишься говорить?

– Собираюсь с мыслями, – сухо бросила я.

Тряхнула волосами, чтобы сосредоточиться, и осторожно повела рассказ:

– Я не могу спасти всех и каждого. Говорю это себе каждый раз, когда сталкиваюсь с чьей-то неизлечимой болезнью или просто не в состоянии помочь страждущему.

Медленно выдохнула и провела ладонью по лицу сверху вниз. Может, Тотем удовлетворится этим ответом?

Но, судя по его молчанию, он ждал продолжения.

Я открыла рот, и слова вдруг принялись сами срываться с губ, словно только и ждали этой возможности!

– Ко мне часто приходил один мальчик. Ему было лет семь или восемь, вместе с бабушкой. Его звали Олег, Олежка. Бабушка часто брала лекарства для себя, а он сопровождал её, потому что ей было тяжело ходить. Не знаю, где были его родители и почему не наняли бабушке сиделку… я не спрашивала.

К горлу подкатил комок, а воспоминания сдавили грудь. Стало трудно дышать.

– Дальше! – потребовал Тотем, и я подчинилась.

– Однажды Олежка пришёл один. Он постоянно кашлял и попросил какой-нибудь сироп для себя. Оказывается, бабушка простыла и лежала дома, вот он и решил спуститься в мою… лечебницу самостоятельно. Благо, она была совсем рядом с его домом.

Голос предательски задрожал. Я прерывисто вздохнула.

– Хорошо помню, что на улице была непогода. Валил снег, такой густой, липкий. Видимость была нулевая. И тем не менее, Олежка отважился прийти.

Я смахнула с глаз навернувшиеся слёзы.

– Я продала ему сироп. Самый-самый обычный, но действенный. Сказала, что надо пить три раза в день. Посоветовала вызвать врача и себе, и бабушке, но он только отмахнулся и сказал, что в такую погоду вряд ли кто-то до них доберётся…

Сердце болезненно сжалось. Я уже не видела перед собой ни Тотема, ни Тайрона. Вновь перенеслась в тот февральский день и наблюдала за безумной пляской снежных вихрей за широким окном аптеки.

– Он решил отхлебнуть сиропа прямо в аптеке – настолько сильный кашель его мучил. Однако стоило Олежке сделать глоток, как он упал!

Я крепко зажмурилась, стиснула кулаки и быстро-быстро договорила:

– У него опухло горло, и он начал задыхаться. Даже кричать не мог, только хрипел. Анафилактический шок на какой-то компонент в сиропе… Из-за бурана ни одна скорая не могла пробиться к нам. Я поняла: если я не помогу Олежке, то он задохнётся! Хорошо, что в аптеке нашлась пара ампул адреналина – я ввела его мальчику. Только этого оказалось недостаточно, он всё равно задыхался… я кое-как усадила его на стул и поддерживала, не давая вновь упасть на спину…

Я умолкла, тяжело дыша. Картины прошлого проносились перед глазами. Задыхающийся мальчик, бьющийся у меня в руках, его трепещущие тонкие веки. Хрип, вырывающийся из маленькой груди…

И крупные хлопья снега, облепившие окна. Казалось, весь мир скукожился вокруг меня с маленьким мальчиком на руках, оставив нас наедине с бедой.

– Он умер? – резко, словно хлестнув меня плетью, спросил Тотем. Я вздрогнула и покачала головой:

– Нет. Олега спасли. Откачивая его, я одновременно стала звонить всем знакомым, кто имел хоть какое-то отношение к медицине. За нами приехал мой однокурсник на снегоходе и помог довезти Олежку до больницы… но я была ему никем, так что его просто унесли в приемное отделение. Что случилось дальше, я не знаю.

Я покачала головой.

– Видимо, моих связей в медицине оказалось недостаточно, и я так и не смогла узнать, что с ним случилось дальше. Мне даже его фамилия была неизвестна! Успели ли его откачать, хватило ли моей помощи для того, чтобы поддержать его до приезда в больницу… каждый раз, когда я вспоминаю Олега, я раз за разом прокручиваю в голове тот случай. И раз за разом спрашиваю себя, что было бы, не окажись у меня тогда этих двух ампул адреналина.

Повисла тишина. Я слышала только своё тяжёлое дыхание и ощущала на коже обжигающий взгляд Аллатристе. Капитан по-прежнему не проронил ни слова.

Тотем прищурился.

– И это правда, – проскрежетал он, – что ж… можете пройти.

В тот же миг желеобразная завеса исчезла, а лицо Тотема одним махом втянулось обратно в кору. Только мы с Тайроном даже не пошевелились, застыв на месте, как придавленные.

Моё сердце громко стучало, а глаза горели, словно я подхватила какой-то вирус. Однако парадоксальным образом мне почему-то стало легче. Я впервые рассказала эту историю постороннему слушателю и будто бы передала ему часть груза, столько лет лежащего на душе…

– Ты должна перестать терзать себя, – вдруг вновь послышался голос Тотема.