Тот, кто был равен богам

Глава 30

Непредсказуемость состояния Такаара вынуждала их спешить. Пренебречь одним из основополагающих правил быстрого перемещения по тропическому лесу. Главным и оттого жизненно важным — смотреть под ноги. Ауум забыл об этом и наступил на ветку, которая подалась под его ногой. Серрин тоже забыл, и ветка сломалась под ним.

Молчащего Жреца бросило вперед, но левая нога его застряла в переплетении корней и вьющихся растений. Падая, он дернулся всем телом, и его колено вывернулось в сторону, потому что ступня и лодыжка оставались на месте на один удар сердца дольше, чем нужно. Его вскрик был очень похож на вой кого-либо из подданных Туала, попавших в капкан охотника. Упав, он покатился вниз по склону, но остановился на полпути, непроизвольно вскрикнув еще раз, прежде чем взял себя в руки.

Когда Такаар и Ауум подбежали к нему, он уже сидел и размеренно дышал полной грудью. Глаза его были закрыты, а губы беззвучно шевелились — он молился молча, про себя. Обеими руками он сжимал колено, бережно ощупывая его и морщась при каждом прикосновении.

Ауум испытывал мгновенное облегчение оттого, что, по всей видимости, перелома нет. Нога не была вывернута под неестественным углом; под кожей не было шишек, означающих, что кость рвется на поверхность. Но повреждение явно было серьезным. Сустав уже распух, и сухожилия, связки и мышцы наверняка были порваны. Вопрос заключался лишь в том, насколько это происшествие задержит их возвращение.

Такаар уже рылся в своем рыбацком мешке. Разносящиеся оттуда запахи способны были привлечь тварей, питающихся падалью, со всех концов леса. Мастер выудил наконец большой горшок, развязал тряпицу, которой была обмотана горловина, и подцепил ладонью мягкую зеленую пасту.

— Ворсянка, — огласил он таким тоном, словно это все объясняло, и принялся бережно втирать мазь в сустав. Серрин медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы, когда снадобье проникло ему под кожу. — Обычно она столь же эффективна, как и чай, при промывании ран, но это, похоже, тебе уже известно. Я обнаружил, что из нее можно изготовить однородную массу путем тщательного измельчения и вываривания листьев. Так она действует лучше. Быстрее снимает боль и уменьшает опухоль.

— Она уже действует, — выдавил Серрин. — Оставь ее мне.

— Извини, мой жрец. Твоя попытка решить проблему засчитана, но мы не оставим тебя здесь одного, — заявил Ауум. — Ты не в состоянии бегать и сражаться. Все хищники в радиусе пяти миль слышали твой крик боли. Мы соорудим для тебя костыль или носилки.

— У вас нет для этого времени, — возразил Серрин.

— ТайГетен никогда не оставляют беспомощного товарища на смерть, — сказал Ауум.

— Какой парадокс, — вмешался Такаар, и на лице его появилось выражение удовлетворенного злорадства. — Оставить его здесь одного и беспомощного умирать или задержать возвращение к своим, тем самым обрекая множество других несчастных на смерть?

— Молчащие — друзья подданных Туала, — прохрипел Серрин, со стоном отказываясь от попытки пошевелить раненой ногой. — Со мной все будет в порядке.

Ауум тоже слышал эти легенды. Как Молчащие Жрецы отражали атаки голодных пантер. Как змеи, кусая их, не выделяли яд. А скорпионы опускали напряженные хвосты. Он лично в них не верил, но и поддаться влиянию непоколебимой веры Серрина тоже не мог.

— Надо смастерить лубок, чтобы обездвижить колено. Сооруди ему костыль, а мы должны спешить, — сказал Такаар. — Он все понимает. Другие нуждаются в нашей помощи сильнее, чем он.

Ауум тяжелым взглядом впился в лицо Такаара, ненавидя его за то, что он получает извращенное удовольствие от ситуации.

— Посмотри на меня, — сказал Серрин.

Ауум заколебался, уже зная, что собирается сказать ему Молчащий Жрец. Но он не стал вынуждать Серрина повторять свою просьбу дважды.

— Ты же понимаешь, что он прав, верно? — спросил жрец.

Кажется, лес вокруг затаился в напряженном ожидании, и негромкий голос Серрина вдруг показался Аууму оглушительным.

— Я знаю, что мое беспокойство представляется ему забавным и что твоя рана вызывает в нем схожие чувства.

— Но ты все равно осознаешь, что он прав, не так ли? — Ауум едва заметно кивнул головой. — Поэтому делай так, как он говорит. Со мной ничего не случится.

— Ты понимаешь, почему мне так трудно согласиться с тобой, — сказал Ауум.

— Я бы почувствовал себя оскорбленным, будь это не так. Ауум, наклонись ко мне. У меня нет желания напрягать голос сверх необходимости.

Ауум присел перед своим наставником на корточки.

— Ты намерен освободить меня от выполнения моих обязанностей.

— Я еще не настолько закоснел, — возразил Серрин. — Или поглупел. Просто выслушай меня. Я уверен, что этот несчастный случай произошел не просто так.

Ауум не сдержался и выразительно закатил глаза, собираясь отвернуться. Но руки Серрина с длинными пальцами схватили его за щеки, а острые ногти впились в мочки ушей.

— Слушай. Инисс не настолько бездеятелен, как ты полагаешь, и корень Биита сломался под моей ногой, а не твоей. Я чувствую, что действия Биита направляла рука Инисса. Наступило время перемен. Таких перемен, каких мы не видели с момента окончания Войн Крови. Но Молчащие ощущают их лучше и глубже всех. Нам всегда было нелегко в обществе других, и, хотя я был готов к путешествию с тобой, боль от предчувствия того, что должно случиться, становилась все сильнее.

— И вот я сижу здесь, будучи не в силах идти с вами или помочь. Для меня это означает, что решение уже принято. У других моих собратьев разум пока еще пребывает в беспокойстве, а желания вступают в борьбу с обязательствами. Освободи их, если встретишь, и пусть они станут такими же свободными, каким сейчас ощущаю себя я.

Ауум покачал головой.

— Я тебя не понимаю.

— Молчащие изменились. Я сам стал другим. Тропический лес — мой дом. Моя душа принадлежит ему. Это место, где я служу Иниссу и забочусь о созданиях Туала, ветвях и корнях Биита. Я больше никогда не выйду из-под его зеленого покрова. Как не войду в поселение или храм. Даже в Аринденет. Мое место здесь. Предоставь меня моей судьбе.

Ауум почувствовал, как на глаза ему навернулись слезы.

— Если это то, чего ты искренне желаешь.

Серрин улыбнулся, погладил Ауума по щеке и разжал руки.

— Да. Мы все желаем этого, если честно заглянем внутрь себя. Помоги тем, кого встретишь, сделать правильный выбор.

— Несомненно.

— Благословенны да будут твои труды, Ауум. Гармонии ничего не угрожает, пока среди ее защитников есть такие, как ты. И помни, что бы ни происходило в городах, лес всегда принадлежит эльфам, которые одни только и понимают гармонию, равновесие и взаимосвязь всего сущего.

Ауум наклонился и поцеловал Серрина в глаза и губы. Встав, он обронил:

— Сейчас я выломаю тебе костыль.

И поспешно отвернулся, чтобы скрыть текущие по щекам слезы.

Катиетт привела своих Тай к городскому периметру на третью ночь, к третьему пропускному пункту. Звено Макран выдвинулось вперед по направлению к сторожевым постам по обеим сторонам моста Ултан, стоящего на границе сельскохозяйственных угодий, чтобы произвести разведку для будущей ночи.

Катиетт видела, как они скользят вдоль бамбуковых зарослей на берегу предательски опасной реки Икс, кишащей пираньями и крокодилами. Сама она с Меррат и Графирром затаилась в высокой траве слева от протоптанной тропы к Ултану.

— Мы побежим сразу же за ними. По тропе через пустошь. — Она обернулась. — Пакиир, Фалин, Марак. Ждите нас здесь, пока мы не зачистим мост. Не высовывайтесь из укрытия. Следите за своими целями. В бой не ввязывайтесь.

До сих пор им удавалось оставаться незамеченными. Они поодиночке убивали стражников и магов, чтобы держать оккупантов в постоянном напряжении, а сами старались не попадаться им на глаза. Но сегодня все должно было измениться. Ветер снова задул с моря на сушу, помогая приближающимся судам. Они должны были пристать к берегу уже на следующий день. Враги они гармонии или нет, но Катиетт не могла оставить эльфов беззащитными перед людьми.

У ближнего края моста стояли двое стражников, прислонившись к одной из опорных свай. Те были вырублены из огромных стволов баньяна, врыты глубоко в землю и украшены резьбой в виде обвивающих дерево виноградных лоз и листьев. Стражники держали мечи на изготовку и время от времени взмахивали ими, рассекая воздух.

Они разговаривали, жестикулировали и смеялись, но глаза их были устремлены в ночь за пределами кругов света от факелов и ламп, подвешенных на мосту. Щебетанье ночных птиц и треск цикад заглушали их голоса. Они старательно демонстрировали друг другу свою беззаботность, но напряженные тела и позы выдавали страх.

На другом конце моста вокруг костра, разложенного слева от свай, расположились трое стражников и маг. Двое, и колдун в том числе, сидели на бревнах. Оставшиеся двое оставались на ногах. Они то поглядывали на мост, то включались в разговор.

Макран обернулась и сделала приглашающий жест. Катиетт махнула рукой в ответ. Тай Макран поднялись из укрытия, и три тени заскользили по траве, грациозные и проворные, как пантеры. Они устремились к свету и людям, которые даже не подозревали, что сейчас умрут. Макран повела своих Тай к выходу на мост.

Но стражники что-то почувствовали; быть может, они уловили смутное движение в темноте, за пределами круга света. Они сошлись вместе, сжимая в руках мечи и напряженно вглядываясь во тьму. Макран выскочила на дорогу в паре шагов от бревенчатого настила моста. Солдаты попятились. Один из них улыбнулся.

А Макран окутали языки пламени.

Жуткие крики Макран и ее Тай, сгорающих заживо, навсегда останутся в памяти Катиетт. В воздух поднялась стена пламени, яростно поглотившая троих ТайГетен. Они погибли мгновенно. Огонь жадно вгрызся в их плоть, уничтожил одежду и расплавил металлические пряжки поясов и ножен.

Они зашатались, теряя равновесие, по инерции сделав еще несколько страшных и болезненных в своей агонии шагов к мосту. Они превратились в ничто, в пылающие ходячие скелеты, кричащие от дикой боли и взывающие к Шорту, умоляя даровать им утешение. Упали они уже на мосту. Макран — во всяком случае, Катиетт показалось, что это была именно Макран, — приподняла руку в прощальном жесте. Катиетт решила, что услышала, как ее сестра прохрипела: «Пожалуйста». А люди просто наблюдали за происходящим, молча и безучастно. Не предложив взамен даже милосердного удара мечом, чтобы оборвать их мучения.

Языки пламени безудержно рвались в черное небо. Катиетт во все глаза глядела на них. Маги были здесь ни при чем. Такое впечатление, будто пламя таилось в земле, выжидая, пока Макран не наступит на него, позволив вырваться на свободу. Словно капкан или силок в лесу, поставленный на тапира. Невидимая и страшная смерть.

— Что будем делать? — спросил Графирр.

Катиетт повернулась к своим Тай, глаза которых округлились от шока.

— Будем идти только там, где ходят они. Бежим только по краю настила. И заставим людей заплатить за то, что они сделали с Макран. Марак, твоя задача остается в силе. Тай, за мной.

В следующее мгновение Катиетт вскочила на ноги и бросилась вперед. Она мчалась к зарослям бамбука, тянувшимся перпендикулярно к концу моста, не сводя глаз с дьявольского пламени, на бегу шепча молитву Иниссу. А потом она прыгнула, вытянув ноги вперед и отправив тело в горизонтальный полет.

Она ухватилась за край украшенной резьбой сваи и перебросила себя через нее и через перила, врезавшись сапогами в спину ближайшего стражника, отчего тот слетел с моста и кубарем покатился по склону. Солдат с размаху влетел в пламя, которое поглотило его так же, как и ТайГетен, которым он отказался помочь.

За спиной Катиетт через перила перепрыгнула Меррат. Одним прыжком она пересекла мост и влепила левый хук в челюсть второго стражника. Голова его резко откинулась назад. Ударившись спиной о перила, он перекувыркнулся через них и рухнул в реку.

Графирр приземлился прямо на поручень, развернулся и побежал по нему. Меррат, на другой стороне моста, последовала его примеру. Катиетт рванулась вперед по центру. Трое оставшихся стражников двинулись им наперехват, рассчитывая перекрыть выход с моста, а маг за их спинами уже принялся выделывать пассы перед лицом. На бегу Катиетт достала из мешочка метательный полумесяц и бросила его, почти не целясь. Лезвие отправилось в полет, завывая в смертной тоске, и располосовало правую руку стоявшего в центре стражника. Тот заорал от боли, выронил меч и попытался зажать здоровой рукой глубокую рану.

По команде мага стражники присели. В воздухе резко похолодало. Маг сделал движение руками, словно выдавливая что-то перед собой. Катиетт предостерегающе закричала и рухнула ничком, по инерции покатившись вперед, прижав локти к груди и закрывая кулаками шею. Меррат и Графирр высоко подпрыгнули на бегу, сделали в воздухе сальто-мортале и вытянулись горизонтально, раскинув руки в стороны.

Заклинание холодом провыло над Катиетт. Она с трудом вдохнула ледяной воздух. Бревна позади нее покрылись инеем. Она услышала треск, когда влага в них замерзла и стала расширяться. Она перевернулась еще один раз, последний, оперлась на ладонь и оттолкнулась от земли. Уже в воздухе она совершила еще один пируэт, поймала ногами землю и бросилась дальше. Меррат и Графирр приземлились по обеим сторонам от нее.

Стражники впереди застыли, разинув рты, не в силах поверить своим глазам. Но им не суждено было рассказать об увиденном друзьям или любовницам. На бегу Катиетт выдернула из ножен свой короткий меч, перехватила его обеими руками и с размаху всадила в шею раненого солдата, чувствуя, как сталь заскрежетала о кость.

Она перепрыгнула через падающее тело, оставив клинок торчать там, где он застрял, и рванулась к магу. А тот пытался создать новое заклинание, но страх пересилил, и он поднял руки, сдаваясь. Катиетт отодвинула его с дороги левой рукой, одновременно нанося правой сокрушительный удар в челюсть. Он отлетел назад и спиной вперед рухнул на землю.

Катиетт развернулась. Меррат и Графирр уже шли к ней, оставив позади своих жертв. С кончиков их мечей капала кровь. Меррат приостановилась, чтобы вырвать меч Катиетт из шеи убитого ею стражника. Она вытерла лезвие об одежду солдата и протянула его Катиетт. Та посмотрела на мост. Марак опустилась на колени перед Макран и ее Тай и стала молиться.

— Нужно уходить. То, что произошло здесь, не могло остаться незамеченным, — сказала Катиетт и кивком показала на мага. — Берем его с собой. Ему за многое придется ответить. Уходим.

Прямая, как стрела, дорога в город от моста вела через возделанные земли, проходя мимо рыбацких лодок, причалов для них, залива и скопления обветшалых хижин и сарайчиков. Они углубились в лабиринт зданий и маленьких предприятий, обслуживающих рыбаков: судостроительных и ремонтных мастерских, цехов по изготовлению парусов, весел и ловушек для ловли крабов, харчевен, постоялых дворов и местного рынка.

Людей нигде не было видно. Да и вообще здесь было тихо и пустынно, как на кладбище. Лишь немногие эльфы селились в этих краях надолго, да и те давно сбежали в лес в поисках убежища. Лабиринт улочек вывел их к пустоши Кирит-Марш. Здесь начиналось болото, губительное для любого, кто совался в него наобум, но вполне проходимое для тех, кто знал потайные тропинки. Через него можно было попасть прямо в гавань и на берег моря.

Катиетт, ее Тай и так и не пришедший в себя маг двинулись дальше, а их след уже остывал, как и кровь убитых ими стражников.