Тонкие грани. Том 6

Глава 280

София было попыталась встать для атаки, но в этот момент на неё сзади набросилась Мэйлина, ловко воспользовавшись отвлекающим манёвром.

— Попалась… — она быстрым движением накинула ошейник на шею Софии…

И тут же отпрыгнула.

На том месте, где она стояла, сработал земляной капкан, который обещал переломать ведьме кости на ноге в труху. София развернулась и взмахнула рукой, выпуская в неё уже импульс, но Мэйлина с лёгкостью отбила его. А в следующее мгновение, взлетя в воздух, увернулась от воздушного лезвия, которое срезало торчащий из обломков фонарный столб как нечего делать.

София, не теряя энтузиазма, развернулась и начала обстреливать ведьм, приближающихся к ней. Бросила сетку из молний, запустила в них воздушное ядро, попыталась рассечь воздушными клинками, но с каждой новой атакой её силы слабели. Они будто покидали её. Магия так сразу исчезла, а импульс будто затухал при каждом его применении. Становился всё слабее и слабее. И когда атаки совсем стали слабыми, ведьмы гурьбой набросились на неё и повалили на землю.

— Попалась!

— Держи её!

— Вяжите! Вяжите девочку!

— Руки ей держи! Держи руки!

— Прижми ей ноги! Давай!

— Она кусается!

Шум, гам, куча мала. Все ведьмы дружной кучей удерживали Софию, которая брыкалась, визжала как резаная, кусалась и пыталась вырваться. При этом всеми силами пыталась вернуть себе всю свою мощь. Ошейник из камня засветился, словно внутри него включались яркие лампочки, с каждой секундой становясь всё ярче и ярче.

Ведьмы видели это. Такая мощь их пугала. Что если ошейник не сдержит? Маленькая злая девочка станет совсем не маленькой проблемой и устроит здесь самый настоящий ад. Каждая уже на себе убедилась, что силы у неё есть, и они куда больше, чем у каждой отдельно взятой ведьмы.

А если она сильнее всех их вместе взятых?

Связанная по рукам и ногам светящимися нитями, с перекошённым от злобы лицом, София визжала. Так, что резала своим душераздирающим визгом уши. Она была вся красной, сама не своя, безумная и ничего не соображающая. Кто имел возможность дотронуться до её сознания, были поражены той ненавистью, которая в ней была. Остальные просто чувствовали эту ауру.

Не один десяток ведьм столпились кольцом вокруг маленькой беснующейся ведьмочки. Кто-то стоял в первом ряду, кто-то поглядывал на такое чудо из-за плеч. Часть забралась на руины зданий, чтоб наблюдать сверху.

— Она такими темпами выберется, — с беспокойством сказала одна из ведьм. — Нам надо что-то сделать. Успокоить её.

— Надо её усыпить, — предложила другая. И все взоры сразу перешли на Мэйлину, как на самую сильную из ведьм.

Пока что.

— Это не поможет, — тонким голосом ответила она, покачав головой. — Она слишком… сильная. И сейчас это лишь машина, там нечего успокаивать.

Ведьмы переглянулись, зашептались. Все они не понаслышке знали, что такое программа. Каждая из них была клоном, у каждой сохранился или штрихкод, или шрам от него на руке. И часть из них на себе прочувствовала, что такое быть не собой.

Но тем не менее, Мэйлина всё же сделала попытку. Поднесла посох к своим губам и тихонько подула. На его конце вспыхнули искры, которые полетели в сторону Софии. Они коснулись её лица, и…

Ничего.

— Может иначе попробовать? — предложила с тревогой другая. Камень на шее теперь светился как лампочка, а София продолжала визжать, словно ей не было известно, что такое усталость или сорвать голос.

— Как?

— Ударить по голове? Просто вырубим её?

— Ударить? — нахмурилась одна из ведьм.

— Она перегружает камень. Он не выдержит.

Словно в ответ на это послышался лёгкий треск, и на ошейнике появилась тонкая, но видимая трещина.

— Чёрт… — не выдержала одна из ведьм, перехватила свой посох поудобнее, занесла его и ударила Софью по голове.

Результат был в обратную сторону — она начала кричать ещё громче, а камень затрещал ещё отчётливее. Софья упрямо продолжала визжать, не собираясь терять сознания. С её головы потекла кровь, но сама девочка, казалось, даже не замечала этого. Её простая программа хотела уничтожить их, хотела их всех стереть в порошок. Однако сколько бы сил она ни вливала, сделать у неё этого не получалось из-за ошейника. Но элементарная логика работала односторонне — не хватает сил победить, добавь их ещё.

И теперь уже сама София не выдерживала. Из-под носа закапала кровь, на одном из глаз полопались капилляры, на лице вздулись вены. Здесь вопрос стоял в том, что раньше откажет — сердце девочки от таких нагрузок или камень.

В этот момент, всех расталкивая, в круг пробилась Нинг. Хромая, с разбитой губой, с которой капала кровь, немного заплывшим глазом, вся растрёпанная, словно это её посохом били, а не Софию.

— Нинг? — удивлённо взглянула на неё ведьма, что буквально несколько секунд назад попыталась вырубить девочку.

Та похромала мимо неё.

— Идиотки… — хрипло бросила она. — У половины из вас же есть дети, а ведёте себя как идиотки.

Она подошла к Софии, присела перед ней на колени, подтянула девочку к себе и обняла. Прижала к себе, чувствуя, как в теле бушует пугающая энергия. Но Нинг не показала и капли беспокойства, помня, что в первую очередь перед ней ребёнок. И теперь, когда им удалось запечатать всю силу, надо было относиться к ней не как к опасной машине, а как к ребёнку, которому требуется помощь, чтобы справиться с эмоциями и горем. Надо было вытащить перепуганное наполненное боль «Я» Софии наружу.

— Это я, дитя, — тихо шепнула Нинг. — Это я, тётя Нинг. Ты опять делаешь всё неправильно. Тс-с-с… тихо, тихо…

Нинг взмахом пальцев заставила исчезнуть путы. Почувствовав свободу, София начала сразу же вырываться, но теперь, без магии и импульса, она была не сильнее самой обычной шестилетней девочки, у которой истерика. Она билась в руках Нинг, которая не опускала её: наоборот, ещё плотнее прижала к себе, продолжая повторять: «Тс-с-с-с…». Но вскоре и София перестала вырываться, она вцепилась цепкими пальчиками в Нинг. Её душераздирающий визг терял свою тональность и вскоре стал обычным криком. Её ошейник становился всё тусклее и тусклее.

Вскоре её крик превратился в жалобный вопль, постепенно становясь всё тише и тише, пока не превратился в самый обычный детский рёв. София ревела, как маленький раненый перепуганный зверёк. Из глаз текли слёзы, нос был весь мокрым. Она вжалась в Нинг, уткнувшись в её плечо лицом и ревя, а та продолжала повторять тихим мягким голосом:

— Тс-с-с… всё хорошо, София… ты не одна, я рядом… тс-с-с…

София продолжала плакать, а Нинг не отвлекалась ни на кого, хотя стоило бы поторопиться. Очень скоро, вполне возможно, сюда придут люди, которым не следует становиться свидетелями их импровизированного шабаша.

София что-то неразборчиво промямлила сквозь слёзы в плечо Нинг. Та, ни слова не поняв, осторожно отняла её голову от своего плеча и взглянула той в красные мокрые от слёз глаза. Насколько Нинг могла судить, сознание к Софии уже вернулось. Возможно, та даже и не почувствовала, как уступила место чем-то более жуткому и страшному.

— Что такое, София? — мягко спросила она.

— Я… я не чувствую папу-у-у-у… — взвыла София. — Не чувствую его-о-о-о-о… — и вновь уткнулась в плечо, заревев ещё сильнее.

— Всё хорошо, сейчас мы его найдём, — начала приговаривать Нинг, гладя её по голове и пытаясь успокоить. Она чувствовала, как вроде бы улёгшаяся до этого энергия с новой силой начинает бушевать в девочке. — То, что ты его не чувствуешь, ещё ничего не значит. Такое бывает. Сейчас мы его найдём…

Она взглянула на Мэйлину, и та кивнула. Махнула рукой, и несколько ведьм, ответив кивком, разлетелись по округе искать её названного отца.

Искать его долго не пришлось. Не прошло и пяти минут, как одна из ведьм позвала остальных. Она стояла возле искорёженного джипа, который лежал на борту посреди дороги среди руин, присыпанный пылью и каменной кирпичной крошкой. Совсем неприметный на фоне всеобщей разрухи. Мэйлина осторожно приземлилась рядом. Около неё приземлилась и другая ведьма.

— Район обесточили. Сюда скоро прибудут люди. Не думаю, что они будут рады нас здесь увидеть. Нам бы уйти или хотя бы улететь.

— Знаю. Однако сначала закончим здесь.

Мэйлина взмахом посоха сорвала бронированную крышу, будто та была сделана из бумаги. Там, внутри салона, повиснув на ремне безопасности, без каких-либо признаков жизни находился парень.

— Это он? — нагнулась, с интересом рассматривая его, ведьма.

— Да, — вздохнула Мэйлина, оглядывая кабину. Водитель, что сидел спереди, был мёртв. — Надо забрать его.

— А имеет ли смысл? — спросила ведьма. — Может оставим его здесь?

Всё в крови, его тело почему-то напоминало Мэйлине птицу, попавшую в силки.

— Он жив, — покачала она головой. — Его нельзя оставлять здесь. Такими темпами он не доживёт до утра.

— Мы же не вмешиваемся.

— Боюсь, теперь это и нас касается, — посмотрела на неё Мэйлина. — Нам надо забрать его.

— Я всё же не думаю, что мы сможем ему помочь, — покачала головой ведьма.

— Главное, что он жив.

Она взмахнула посохом, и ремни безопасности срезало. Тело не упало, оно лишь плавно зависло на землёй, не коснувшись её, словно легло на невидимые носилки.

— Будем его переносить к нам?

— Нет, пусть Нинг забирает, — покачала головой она. — Как я понимаю, всё началось из-за неё, значит, ей теперь и отвечать. А теперь надо уходить, — Мэйлина повернула голову в сторону города, откуда доносился вой сирен, — скоро здесь будет очень многолюдно.

***

— Не хочешь мне ничего сказать? — тихо спросила Мэйлина, сидя перед Нинг и осторожно обрабатывая её раны магией лечения.

К сожалению, такая магия лишь ускоряла скорость регенерации, не более. На таком же принципе был основан и импульс у целителей: он не мог заставить отрасти руку или почку, но мог вылечить болезнь или затянуть раны. Как объясняла одна ведьма, что магия, что импульс лечения — они не создают и не возвращают в изначальное состояние, они ремонтируют то, что было сломано.

— Почему молчишь, Нинг? — её тонкий и тихий голос никак не сочетался с той силой, которая чувствовалась в словах. — Почему ты смолчала о девочке?

— Я не хотела рассказывать о ней, — спокойно ответила Нинг.

— Почему? — так же спокойно спросила Мэйлина, приглядываясь к ране, которую заставляла регенерировать быстрее.

— Тебе с самого начала или с этого момента?

— А причины молчания так сильно менялись?

— Да.

— Ну что ж, давай тогда с того момента, когда ты только узнала о ней, — спокойно предложила Мэйлина.

— Я посчитала, что поднимать шум насчёт этого слишком преждевременно. Думала сначала сама убедиться, что она та самая, и лишь потом сообщить другим. Я не хотела, чтоб получилось так, что подниму шум, а он окажется ложным.

— Почему не сказала потом?

— Она была у Томаса, он категорически был против того, чтоб она была в ковене. Я с трудом уговорила его обучать её.

— Нинг, ты знаешь же, кто она, и смолчала…

— А ты бы забрала её, разве нет? — ответила Нинг.

— Мы бы следили за ней куда пристальней, — ответила Мэйлина. — И обучение она бы получила иное.

— Но она не часть ковена, Мэйлина. Я дала слово, что не буду её втягивать как-либо в наши дела.

— И вот что из этого вышло.

— Я дала слово, — повторила Нинг. — Дала слово одному из наших. Никакого ковена, только обучение.

Они замолчали. Было понятно, что Мэйлина не довольна решением Нинг смолчать. Не довольна и тем, что девочка до сих пор не в ковене. Она была многим недовольна, но все эти недовольства упирались в правила. Железные законы, которые позволяли им существовать и которые не нарушались.

Дала слово — держи слово, особенно своим. А Томас был своим.

Мэйлина могла лишь сожалеть, что не оказалась рядом, чтоб как-нибудь иначе решить вопрос. А теперь они на руках имели маленькую сироту, которую некуда пристроить, и полуживой труп.

— Теперь мы можем забрать её в ковен, — Мэйлина всё равно не теряла надежды, ища другие способы.

— Томас жив.

— Его жизнь не отличается от смерти.

— Я дала слово, Мэйлина.

— Она опасна. Она могла тебя убить.

— Но не убила.

— Зато уничтожила квартал и подняла людей на уши. А если они будут раскапывать? Если они догадаются? — недовольно посмотрела на неё Мэйлина.

— До чего? Что это устроил картель? Что у него есть импульсники такой силы, что могут разрушить целый квартал? Все подумают на дома, не более, — упрямо ответила Нинг.

Каждая из них преследовала свои цели и отстаивала свои взгляды.

Мэйлина думала в первую очередь о ковене, о его сохранности, сохранности ведьм, что в него входили. Она не собиралась нарушать законы, но обойти их готова была, если это поможет ковену выжить. Девочка являлась явной угрозой, с которой надо было что-то делать. Нельзя оставлять бомбу на тротуаре, где ходят люди, при этом говоря: не твоё — не трогай.

Нинг понимала её мотивацию, но считала, что слово есть слово. Если закон есть, то он обязателен к исполнению. Она дала слово своему человеку, их брату, и нарушить его — плюнуть на закон, которого ведьмы придерживаются. А это чревато тем, что в следующий раз кто-нибудь будет исходить из того же, и этому будет не видно ни конца ни края. Потому лучше вообще не начинать.

— Как девочка? — вздохнула Мэйлина, не желая больше спорить. Правда была на стороне Нинг — пока дышит Томас, договор действует. Они могут лишь присматривать за ней теперь, чтоб не дай бог чего не вышло.

— Спит. Крепко спит. Вряд ли она сегодня проснётся.

— И что ты собираешься делать?

— То же, что и с Томасом — отдам обратно.

— А если они откажутся её брать? — прищурилась Мэйлина.

— Тогда мы и будем думать, — отозвалась Нинг.

В это время в городе орудовал ОБС. Он проходил ураганом по всем. Как и сказала Нинг, в первую очередь их взор пал на дома.

Естественно, никто не исключал картель, особенно если учитывать, что там было полно трупов боевиков и их техники — те явно ехали на встречу с кем-то. Но они, по мнению ОБС, были лишь жертвой того погрома. И в этом расследовании должны были послужить лишь ступенькой, чтоб подобраться ближе к дому, который, обладая силой, посмел устроить такой погром.

Практически сразу вся верхушка картеля села за стол допроса. Только Кассандра избежала этой участи — стол допроса сам приехал к ней. Но получить что-либо от картеля сотрудники ОБС не смогли — все твердили о тревоге, на которую все поднялись. Какую тревогу? Здесь версии всех сходились — на картель вероломно напали. Если конкретно, на босса. Копни ОБС чуть-чуть глубже, и их бы мог заинтересовать глава картеля с туманным прошлым, но ирония заключалась в том, всех интересовал его противник — один из членов дома Оливарес. Именно он, по мнению ОБС, имел интересы в таком погроме, как и ресурсы.

Всё получалось складно, просто и по списку — хотели убить босса, основные потери со стороны картеля, сам картель очень навряд ли мог обладать подобными силами, да и не стал бы он привлекать к себе столько внимания — зачем гадить на своей же территории? Он выглядел в этой разборке жертвой. А член дома мало того, что имел претензии к бандитам, он, ко всему прочему, ещё и покинул Сильверсайд, вернувшись на родину, где достать его было не то что невозможно, но близко к этому. А раз бежит, значит, виновен.

ОБС отпустила верхушку, так как ничего добиться больше не могла. К тому же, картель считался наименьшим из зол и играл скорее на руку, особенно после случившегося, когда каждого можно было схватить за шею. Ведь всегда лучше иметь свой криминал, который регулировал уровень преступности в городе, мог работать информатором и средством давления, не пускал других в город и который можно было в случае необходимости прижать.