Тонкие грани. Том 6

Глава 261

Удивительно, сколько появляется интересных людей, когда поднимаешься выше. Я думал об этом по той причине, что Виктор Шатенфамилья смахивал на… вампира.

Нет, я не параноик и не человек с богатой фантазией, но моя теория имела твёрдую базу. Например, когда он смеялся или сильно улыбался, я видел слишком выступающие клыки. Бледная кожа, красная радужка, немного стеклянные глаза, от чего он походил на трупа. И вроде это отличная шутка, но когда меня самого однажды чуть не съел какой-то вампир, а в пещере едва не сожрал тролль, такие фантазии уже и не кажутся настолько нереальными.

Меня не волновало, кто он, но было немного жутко иметь дела с подобными кадрами, если честно.

Но что однозначно радовало, так это открывшиеся возможности. Хороший застройщик — это не только репутация, но и уверенность в работе, в конце концов. Это значит, что я могу познакомиться с другими домами через него, а там кто знает, как далеко удастся подняться. В любом случае, мучиться вопросом со строителями мне не придётся, и это радует. Всё остальное решается банально деньгами, коих у меня много.

А учитывая открывшийся порт, который сулит мне ещё больше прибыли, даже если прогорю, на дно мы не пойдём. Но мне кажется, что проблем не будет. Низкие цены поставить мы сможем, а большой приток людей, которым, как это ни парадоксально, хочется чувствовать себя людьми, а не вторым сортом, не даст этому заглохнуть.

И пусть пока это лишь мои мечты, однако…

Мария завошкалась у меня под боком. Сегодня она была сама не своя, занималась сексом как сумасшедшая. Особенно меня напрягало то, как она этого хочет. И за волосы её тяни, и по жопе бей, и щипай больнее, и еби глубже и сильнее. А моя спина была вся исцарапана. Не то чтобы меня это прямо сильно напрягало, но метаморфоз между ей в обычной жизни и в постели пугал не на шутку. Я будто видел двух разных людей перед собой.

И вот сейчас она открывает глаза, в которых будто бы на прощание мелькает хищный оттенок, после чего возвращается та самая Мария.

— Доброе утро, — прошептала она сонно, поглядывая на меня приоткрытым, ещё не проснувшимся взглядом. — Ты проснулся уже?

— Ага. Доброе утро, соня. Тебе сегодня надо куда-нибудь?

— Не-а, — она потянулась, поцеловала меня в губы, после чего так и осталась на груди. Её окружности было приятно чувствовать, хотя такого вау-эффекта они больше не доставляли. Были просто ещё одной привлекательной часть Марии, которые можно было поцеловать, помять и поделать ещё много разных вещей, чтоб вогнать её в состояние бестии. — Томас, я хотела бы спросить тебя. Могу ли я познакомиться с твоими девочками? Одну я знаю, а вторую ещё ни разу не видела.

— А ты хочешь?

— Они же дети света, — улыбнулась Мария. — Их надо направить на путь истинный. К тому же, одна освещена, потому надо бы и вторую, чтоб её душа всегда была в лучах света, и тьма обходила девочку стороной.

— Прямо-таки надо освятить?

— Угу, — кивнула она и вновь чмокнула меня в губы. — Люблю тебя, — после чего, не стесняясь, встала и двинулась на кухню. — Идём завтракать.

— Кстати, Мария, — сел я ровно.

— Да-да? — обернулась она с честным-честным лицом и хитрющими глазами. — Что такое?

И эта искорка хищницы, которая принимает только доминацию и подчинение. Когда она появляется, я заметил, Мария готова к священному таинству.

— Просто я вот видел у тебя всё — от груди до промежности. И, как бы мне ни хотелось признавать, татуировки тебе к лицу. Не в плане испорченной девчонки, а самой красоты, они… удивительны. Дополняют тебя, подчёркивают изящность, что ли…

— Спасибо, — игриво произнесла она, румянясь.

— Поэтому я бы хотел посмотреть на тебя в пирсинге, раз уж он был сделан.

— Хочешь… посмотреть? — вот тут она смутилась не по-детски.

— Ага. Ну, если хочешь, конечно, — сразу добавил я.

— Эм… почему бы и… нет? — улыбнулась она неуверенно. — Но сначала идём позавтракать.

В чём была прелесть просыпаться с Марией, так это в том, что она делала завтрак сама. Никаких тебе хлопот у плиты, где надо всех накормить и обогреть, можно просто расслабленно посмотреть на голую Марию в кухонном фартуке. Просто в другие дни я надеваю схожий фартук и ношусь по кухне, чтоб Соня успела поесть, чтоб Эйко разогреть и самому голодным не остаться. А там ещё Эйко надо помыть и так далее — утро начинается с забега. Нет, мне нравится с ними возиться, я чувствую какое-то тепло и удовлетворение в душе, но и смотреть на попу Марии, показывающуюся из-под фартука, мне тоже по душе.

А сегодня так надо вообще быть во всеоружии, так как день обещает выдаться напряжённым. И не только день, а вся неделя, которая, наверное, сотрясёт Сильверсайд будоражащими новостями. Главное, чтоб только новости людей будоражили.

Позавтракав в полной тишине, Мария, отложив тарелку, взглянула мне в глаза.

— Ты сегодня работаешь?

— А как же, — пожал я плечами.

— Нет возможности… остаться? Со мной?

— Если бы была, я б не выпустил тебя из кровати, — усмехнулся я, подмигнув ей. Она расплылась в довольной улыбке. Но счастье довольно быстро сменилось тревогой.

— Что-то произойдёт? — негромко спросила Мария.

— С чего ты взяла? — удивился я.

— Ты выглядишь чересчур серьёзным, когда что-то важное на носу. Я это давно заметила, — поделилась она своими наблюдениями.

— О как. А ты знаешь, что эти дела не для маленьких девочек, Мария?

— Будет смерть?

— Ох… — вздохнул я, откладывая столовые приборы. — Во-первых, смерть будет всегда, во-вторых, скоро всё закончится, так или иначе. В этом можешь быть уверена. В-третьих, не стоит лезть в это дело тебе, хорошо?

— Просто… я думала, может…

— Не лезь, — мягко, но настойчиво повторил я. Мы на какие-то мгновения смотрели друг другу в глаза, но Мария сдалась первой. Я практически видел, как её уже было окрепшая настойчивость рухнула, и она пошла на попятную, отводя взгляд.

Мария… С другой стороны, разве я думал, что будет иначе? Нет. А если знал, что такое будет повторяться, но всё равно решил быть с ней, какой смысл теперь вздыхать и закатывать глаза, возмущаясь. Решил принять какой есть, значит, принимай.

— Прости, — не глядя мне в глаза, тихо сказала она.

— Ничего. Я уже смирился, — я взял тарелки и поставил их в раковину. — Но это не значит, что ты можешь терроризировать меня теперь этим.

— Просто… грешно убивать, и я бы хотела, чтоб ты занимался по возможности этим меньше.

— Знаю, но не лезь в эти дела, Мария. Они мои и только мои. Я делаю всё так, как это требует ситуация. Ты не всё знаешь и не всё в этом понимаешь, и твои советы могут довести меня до могилы. Поэтому не лезь.

— Хорошо, — покорно отозвалась она.

Но она полезет. Несомненно полезет. Надо будет Марии на пирсинг цепочку повесить, чтоб дёргать каждый раз, когда она забывается.

После того, как мы позавтракали, я ещё раз затащил Марию в кровать. Буквально на руках отнёс её, где нежно отлюбил. По глазам видел, что ей хочется чего-то спокойного и нежного, медленного и вдумчивого. И вообще, она была похожа на нимфоманку немного. То ли все девушки так хотят, то ли у неё слишком часто этого хочется, понять не могу.

***

Фея вернулась буквально на днях, и небольшую операцию мы отложили, чтоб у неё в запасе было несколько дней, чтоб отдохнуть и выспаться. Как мне потом сообщили, первым делом она ринулась искать Джека, который жив-здоров её встретил как ни в чём не бывало. Не знаю, рассказал ли он про импульс или же нет, но она ни слова про это не сказала пока.

И сейчас мы собирались у меня в кабинете. Сегодня ночью, пока кувыркался с Марией, у меня умерло пятнадцать человек и сгорел склад с полтонной кокса. Это много. Не критично, да и мы может даже не заметим этого, но всё равно в деньгах это ощутимая потеря. Ну и обидно за груз. Деньги могли пойти на разные вещи, но теперь они потеряны, так ещё и люди погибли. Зато теперь причины созвониться с ним у нас были.

— Послезавтра первая поставка через порт, — напомнила Фея.

— Помню.

— Просто мне интересно, помнит ли господин Ли о нашем уговоре. Ты ему доверяешь?

— Этот вопрос я задаю всё чаще и чаще насчёт всех, с кем нам приходится встречаться, — вздохнул я. — Ты же про Нинг знаешь?

— Про её занятия с Соней и дополнительные уроки с Джеком, — кивнула она, показывая свою информированность. Значит, всё-таки рассказал.

— Вот, тот же вопрос и к ней. Доверять ей или нет. Или Скрипке. Или Марие… вернее, её необдуманным поступкам. Самой-то я доверяю, не доверяю её чистоте сердца.

— Верующие люди — самые опасные, — настоятельно заметила Фея.

— Ты не первая об этом говоришь. Кстати, ты рассказывала ещё кому-нибудь о Джеке?

— Не посчитала нужным. Не думаю, что нам стоит распространяться насчёт его неожиданно возникших сил. А насчёт Нинг, имеем ли мы возможность её просто прижать? — поинтересовалась она.

— Это она нас может прижать, — поморщился я. — Ничего ей мы не сделаем, даже если захотим. Она сама тут из наших может закатать кого угодно. А учитывая тот факт, что она не одна, так вообще тихий ужас.

— Она настолько сильна? — удивилась Фея.

— Да. И я даже не представляю её класс опасности, если честно. Но он явно выше, чем у наших бойцов. Я бы может и предпринял какие-нибудь действия, знай, что она задумала против нас что-то недоброе, но боюсь сам разбудить лихо.

Я помню, когда Скрипка задал этот же вопрос, и я сказал, что Нинг от него мокрого места не оставит. Он тогда недовольно поджал губы, видимо, не радуясь тому, что его обскакала какая-то баба, возящаяся с детьми. Все знали о ведьмах, некоторые знали и как они себя кличут, но никто не представлял, насколько они опасны, считая их ещё одной бандой.

— У нас всё готово же?

— Нинг вроде как обработала почву. Скрипка уже держит парней готовыми по головы его приближённых, которых смогли найти, — на это мы угрохали немало денег, кстати говоря. — Я же всегда готов. Вроде ничего не забыли.

— Итак, может пора звонить? — кивнула Фея на телефон.

По крайней мере я на это надеюсь.

Сделав глубокий вдох и придав себе невозмутимости, я набрал телефонный номер. Ответили мне не сразу, я отсчитал ровно пять гудков. Это было словно классическое число для того, чтоб показать, кто в разговоре главный.

А когда трубку подняли, меня поприветствовала тишина. Отличный способ ещё немного унизить собеседника. Типа говори первый, спрашивай «алло», показывая свою заинтересованность. Что ж, я действительно заинтересован раскрутить его на диалог, поэтому почему бы и нет.

— Виктор Брюсионелли? — спросил я.

Забавно, что глава дома Шатенфамилья и Брюссель были тёзками.

— Да, кто это? — раздался добродушный голос. Ага, ну как же, не узнал он… Встретились два актёра, которые пытаются друг друга обмануть.

— Томас Блэк.

— Томас Блэк, — его интонации сменились на приветственно дружелюбные. — Вот так звонок. Честно говоря, я думал, что вы позвоните раньше.

— Да, я сам в шоке, что набрал ваш телефон, — фыркнул я, отыгрывая свою роль дерзкого пацанчика. Это должно было выглядеть со стороны забавно: самоуверенности и гонору через край, но при этом звоню первым. В принципе, наверное, так оно и выглядело, раз я услышал его смешок на другом конце трубки.

— Случайно… Ну что ж, мы все набираем случайно номер иногда. До свидания.

— Погодите, — быстро отозвался я.

— Что такое? Разве вы не ошиблись номером, мистер Блэк?

— Нет, к сожалению. Я хотел бы поговорить. Этот номер защищён?

— Боитесь прослушки? — издал Брюссель смешок. — Не беспокойтесь, говорите.

— Тогда сразу к теме — в последнее время ваши люди нападают на меня слишком часто. Не сказать, что меня это как-то трогает, — мои мельтешения на территории и доклады Нинг должны говорить об обратном, — однако я предлагаю закончить эту глупую игру в догонялки.

— Предлагаете? Ну что ж, почему бы и нет. Только вот… что от этого мне будет?

— Мир? Или вам его мало, и я могу продолжать вас тыкать палкой?

— Нет, продолжать вы меня тыкать палкой, несомненно, можете, — добродушно отозвался Брюссель. — Но только что будет, когда палка сломается?

— Вы мне угрожаете? — с угрозой спросил я. Должно было звучать довольно эффектно и глупо.

— Ну… вообще да, дорогой Томас. Я вам угрожаю. Меня не сильно трогают ваши набеги на мои точки. Вы можете продолжать их делать… вечно. Но что будет, если я начну делать реальные набеги на вас, а не эти разминки?

— Войны не боитесь? — попытался я наехать на него.

— Нет, не боюсь, если честно, — спокойно отозвался он на это.

— Тогда я тоже не боюсь.

Всё, я упёр ситуацию в тупик.

Брюссели категорически не хочется воевать, хотя, несомненно, в этой войне он нам может дать просраться по первое число. Поэтому, видя упёртого молодого дятла, он должен попытаться решить проблему иначе. Вернее, он должен был знать, что я могу упереться как баран, и сразу предполагать, что придётся решать проблему иначе. Своим тупым поведением я старался его подтолкнуть к пониманию — перед ним агрессивный молодой парень, у которого завышено ЧСВ и который не пойдёт на уступки, если почувствует себя ущемлённым. Таких легко обставить, стоит лишь подыграть.

Согласись я сразу, и это было бы слишком просто и подозрительно. В Брюссели должна сыграть мудрость опытного и холодного стратега, которого не трогает агрессия ребёнка и который с усмешкой подыграет дураку, почесав его ЧСВ и погладив по холке, чтоб подтолкнуть в нужную сторону.

И я в неё радостно пойду с видом «ну ладно, так и быть». В этой партии он должен искать подход, чтоб чувствовать себя гением тактики.

— Думаю, нам всё же стоит обговорить сложившуюся ситуацию, — мягко начал он.

— Не хотите воевать? — с вызовом спросил я.

— Честно говоря, нет, — согласился он.

Попадание. Всё встало на нужные рельсы. Брюссель начал играть от опыта и сдержанности.

— Тогда прекратите эту ерунду. Я не помню, чтоб начинал первый.

— Да, но вы и грубо посылали меня, разве нет?

— Я, если захочу, могу ответить, — с вызовом ответил я.

— Несомненно. Но наши разногласия будут нарастать раз за разом, если не встретиться и не решить их как настоящие мужчины. В конце концов, что я, что ты добились этого места мозгами и упорством, верно? И теперь, вместо того, чтоб грызть глотки, мы можем играть вместе, чтоб грызть глотки другим.

— Кому другим? Нас в городе теперь двое.

— А дома? — подначил он меня.

— В каком плане дома?

— В прямом, — ответил Брюссель.

Я выдержал паузу, чтоб показать свои мыслительные процессы. Да, хорошая попытка. Ведь по идее, чего должен хотеть молодой парень, что рвётся к власти?

Верно, ещё больше власти. Показать, какой он крутой и что над ним никого нет. Как хулиганы показывают, что учителя им не указ, так и я должен хотеть показать, что мне дома вообще по барабану.

По идее, это должна быть моя мечта — стать криминальным авторитетом, которому никто не закон, и даже дома боятся одного моего имени. Только тут главное не переигрывать, так как я явно не идиот, раз добился такого места. Буду строить из себя слишком тупого, и Брюссель догадается.

— Что-то… мне кажется, что это несколько нереалистично, — задумчиво ответил я. — Дома? Наезжать на дома? На это даже у государства нет сил.

— Но мы и не государства.

— Не пытайтесь вешать мне лапшу на уши. Я знаком с домами, они не из тех, кого можно куснуть за пятку.

— Да, но никто и не говорит о войне. Можно стать силой, которую они не будут трогать и с которой буду сотрудничать на равных.

— На равных? — с усмешкой спросил я.

— Верно. Если даже мы объединимся, то всё равно проиграем им, однако столько принесём бед, что им будет не резон с нами сталкиваться. Будет легче договориться.

— И что мне мешает сейчас с ними вести дела?

— У нас мало по одиночке сил, Томас, — как отец, начал он объяснять мне. — Ни я, ни вы — не угроза им. Нас подомнут. Но вместе мы сможем держать достаточно сил, чтоб уже так просто нас было не взять.

— Вместе, — хмыкнул я.

— Не обязательно прямо-таки вместе. Но именно по этому вопросу я и хочу с тобой встретиться. Договориться о сотрудничестве.

— За идиота держите? Ехать к вам, чтоб потом оказаться частью фундамента какого-нибудь здания?

— Если бы я хотел вас убить, дорогой Томас, — устало вздохнул он, — я бы это сделал. А сейчас решайте — мы можем и дальше так же тыкать друг друга в бок палкой, как вы сказали. Или же договориться и создать империю, что будет держать всю обратную сторону Сильверсайда и с которой придётся считаться. Борьба до момента, пока один не падёт, или направить силы, чтоб стать сильнее. Выбирай.