Точка Лагранжа

VII

Из рабочего дневника

Алексея Монахова.

«11 апреля 1976 г. «Здрасьте вам через окно!» — как говорят в одном южном городе у моря. Сегодня нас собрали в кают-компании и начальник научной группы «Ботанического сада» от имени руководства Проекта сделал предложение — от которого, как водится, нельзя было отказаться.

Если совсем коротко, то начальство, впечатлившись нашими успехами на ниве (буквально!) орбитального растениеводства, предложило нам, всем троим, стать «космическими садовниками» и продолжить практиковаться в выращивании разнообразной зелени в условиях замкнутого существования, искусственного освещения и атмосферы, попутно овладевая и сопутствующими науками — ботаникой, биохимией, организацией жизнеобеспечения растений, «…и прочая, и прочая, и прочая…». Разумеется, мы согласились — сразу, как только узнали, что это позволит нам оказаться «там, вверху» почти одновременно с нашими друзьями-«юниорами», а именно, через полгода. А что, по мне, так занятие не хуже иных прочих — появились же на орбитальной станции специалисты-кулинары, о чём в недавнем письме (так мы называем переданное с орбиты видеосообщение) рассказал мой артековский вожатый. Он там уже наладил близкий контакт с одной представительницей этой профессии — настолько близкий, что впору говорить о первом бракосочетании в космосе.

Кроме флоры, на нас троих забота так же и будущей орбитальной фауне — о Бритьке и мистере Томасе. Причём последний не далее, как позавчера покинул нас — нет-нет, ничего трагического, просто психологи Проекта на основе наблюдений за «астровскими» сидельцами, решили, что время пришло. И тут я с ними согласен целиком и полностью — мы имеем возможность иногда подключаться к внутренней трансляции, а так же просматривать ежедневные сводки о состоянии дел в «закрытой» части комплекса, и знаем, что дела там обстоят далеко не так гладко, как этого бы хотелось. До мордобоя и открытых стычек в стиле той, из-за которой распалась группа Марка и Влады, дело пока не дохло, но обстановка в группе явственно накаляется. Я как-то подключился к камере в их кают-компании во время обеда — так не поверите, за все четверть часа ребята не обменялись ни единым словом — хмурые взгляды, глаза, демонстративно уставленные в тарелки и торопливое поглощение пищи, явно с целью поставить точку в тягостном застолье прилагаются. А это весьма грозный признак — во всяком случае, так мне подсказывает весь мой жизненный опыт, так что появление хвостатого психотерапевта будет отнюдь не лишним. К сожалению, я не видел, как ребята встретили мистера Томаса, поскольку в этот самый момент был занять в оранжерее — но подозреваю, что с котиком за все шесть или около того лет его кошачьей жизни ни разу так не тискали, не жамкали и не скармливали такое количество разнообразных вкусняшек.

Кстати, когда речь зашла об «откомандировании» мистера Томаса на выручку «юниорам», страдающим от психологической несовместимости, я предложил послать не его, а Бритьку — в конце концов, мы именно к этому изначально её готовили, да и знакома она с большей частью обитателей «Астры». Конечно, душа у меня не лежала к такому решению — это кошки легко переносят смену хозяев, а для собаки, тем более, этой породы, расставание с хозяином на длительный период может стать серьёзным стрессом. Но… в конце концов, период этот не столь уж и долог, недели полторы — две от силы; с большинством из запертых в «Астре» Бритти так или иначе знакома, а удача этого этапа эксперимента означает для неё не много не мало, как будущий пропуск на орбиту — а значит, предотвратит куда более долгое расставание.

Но все эти изящные рассуждения пропали втуне. Мне резонно возразили, что вместе с собакой на ту сторону гермозатвора придётся передать, как минимум, два отсека с травяными газонами, где та привыкла справлять свои собачьи надобности — а это по очевидным причинам сделать не получится. Так что — придётся маленькой собаченьке подождать своей очереди внести вклад в освоение околоземного космического пространства…

Что ж, надеюсь, мистер Томас сумеет помочь нашим друзьям и в одиночку, а у меня и своих забот хватает. Завтра в «ботаническом саду» выходной — выберусь на полдня наружу, чтобы вместе с родителями отпраздновать День Космонавтики, который у нас теперь вроде семейного праздника. А сегодня чисто мой, персональный юбилей — год события, о котором писать в этом дневнике смысла я не вижу, но которое оказало на мою жизнь поистине тектоническое воздействие…»

Я оторвался от клавиатуры и потянулся, закинув руки за голову. В самом деле, не писать же прямым текстом, что ровно год назад, одиннадцатого апреля я стал попаданцем? Кстати, это ведь и к Бритьке относится — только ей, бедолаге, сегодня, как и завтра, когда я буду наслаждаться голубым небом и нежарким апрельским солнышком, придётся сидеть взаперти, в изрядно уже надоевшем всем нам отнорке «Астры». Чистота эксперимента требует, ничего не попишешь… Ну да ладно, компенсирую эту жертву половиной круга краковской колбасы из соседнего гастронома, пусть тоже отпразднует…

Двенадцатое апреля в подмосковном Калининграде (когда, наконец, его переименуют в Королёв? Пора бы уже…) — день особый. Кроме рабочего и жилого комплексов Центра Подготовки, здесь расположено так же НПО «Энергия» — целый букет предприятий и КБ, на которых работает уйма народу. Смело можно сказать, что каждый второй житель этого подмосковного городка (не считая каждого первого (так или иначе связан с космосом — и хоть День Космонавтики не является выходным, концентрация флагов праздничных транспарантов на фасада зданий и уличных перетяжках зашкаливает. Мне случалось бывать здесь раньше, и в этой, и в «той, другой» жизни, а потому могу сказать со всей ответственностью — города не узнать. Довольно-таки занюханный городишко, пригород то ли Москвы, то ли Мытищ, здесь превратился в настоящий наукоград, которому впору позавидовать и Кремниевой Долине — впрочем, в этом мире она ещё ничего особенного не представляет. Дома все новые, только что построенные, аккуратные газоны, широкие улицы честное слово, в таком городе хочется жить, не то, что в Мытищах, скажем, середины нулевых, вызывавших единственное, но непреодолимое желание у любого свежего человека: бежать оттуда сломя голову…

Что ещё? В глаза бросается необычайно высокое количество молодых, радостных лиц, а так же иностранцев — неудивительно, ведь здесь находятся так же научно-исследовательский институт и советский филиал администрации Проекта «Великое Кольцо». Очень много хорошо одетых людей и иностранных машин — пожалуй, даже выше чем в соседней Москве, где их куда больше чем в «моём 1976-м».Праздничная музыка из радиоприёмников в руках и раструбов громкоговорителей, а на главной площади — мамочки, настоящий духовой оркестр в белых с золотом форменных кителях, исполняет «Заправлены в планшеты космические карты…» Повсюду тележки пончиками, мороженым и коническими колбами, из которых разливают соки. Цветы, связки воздушных шариков, пёстрые флажки в детских ручонках — как говорил с экранов всех советских телевизоров актёр Этуш в роли Карабаса-Барабаса — «Это просто праздник какой-то!»

Мы идём домой. Отец с утра пораньше заглянул к нам в «ботанический сад», поздравил всех с профессиональным праздником, вручил Бритьке плавленый сырок, потрепал её по лохматой башке, и мы оба, сопровождаемые грустным взглядом брошенного на произвол судьбы зверя, выбрались наружу. По дороге мы миновали наглухо задраенную гермозаслонику, отделяющую «ботанический сад» от основного комплекса «Астры». Они сейчас тоже, надо полагать празднуют, несмотря на довольно-таки беспокоящие новости, приходящие с «той стороны». Похоже, то ли мы переоценили благотворное влияние мистера Томаса, то ли процесс зашёл слишком далеко, и пора уже «резать, не дожидаясь перитонита».

Между прочим, отец заявил, что по его мнению проблеме психологической совместимости придают в Проекте чересчур большое значение. Ладно, дело шло бы об орбитальных станциях старого типа, где люди оказывались заперты в дюралевой бочке на долгие месяцы! Но в обширном — хотя, конечно, тоже замкнутом, — пространстве жилого «бублика» будущего «Гагарина», в компании полутысячи человек, часть из которых постоянно меняется — нет, такую жизнь никак не назвать полной изоляцией! А на мой вопрос — «зачем тогда вообще было городить огород с «Астрой» он напомнил о проектируемой сейчас станции «Лагранж», где и народу будет поменьше, и связь с Землёй реже. Да и само осознание колоссального расстояния, отделяющего от обитателей «Лагранжа» от дома, наверняка сыграет свою роль.

«Но ведь это всё в «Астре» не моделируется! — возразил я.«Нет, конечно. — ответил отец. — Но психологическая устойчивость — это психологическая устойчивость, она будет работать и в другой обстановке. Кроме того, есть и иные соображения, о которых пока говорить рано — но в своё время я о них обязательно узнаю, тем более, что они имеют к тебе и твоим друзьям самое прямое отношение…»

Настаивать я не стал — бесполезно. Лучше бы уж молчал, раз дело такое секретное, а то гадать неизвестно сколько — так ведь никаких нервов не хватит…

Ладно, это всё завтра, а сегодня — праздник! Мама привезла из Москвы, от бабули, целую сумку гостинцев, среди которых какой-то немыслимый пирог, а отец с таинственным видом сообщим мне об ожидающем меня дома сюрпризе. Что ж, сюрприз — так сюрприз, я это дело люблю. От квартала, занятого зданиями Центра Подготовки, под которыми и расположен комплекс «Астры», до дома, где отцу выделили временное жильё, и где ждёт нас бабулин пирог с дичью, минут двадцать пешком, так что мы решили не дожидаться автобуса. Куда лучше вот так шагать, есть мороженое, болтать о всяких пустяках (темы, связанные с работой, на сегодня отложены в сторону по взаимному согласию сторон) и любоваться самым настоящим городом счастливого советского будущего и его радостными, счастливыми обитателями?

…Эх, ну почему в «том, другом» 1976-м году таких городов, считай, не было на просторах нашей Родины? Или мне просто не повезло в них оказаться? А жаль, тогда, может, и попаданцем становиться бы не пришлось. Шучу, конечно, кто ж меня спрашивал, а всё же — мысль интересная…

Сюрприз удался на славу: отец вручил мне свеженький номер «Уральского следопыта» — пять экземпляров журнала прислали на наш московский адрес посылкой из Свердловска. Вот уж не думал, что из затеи, на которую меня подбил Крапивин, что-нибудь выйдет — однако вот они, первые две главы моей книги о балтийских мониторах в журнале! В сокращённом варианте, конечно, но иллюстрации, как я и посоветовал редактору, взяты из номеров журнала «Нива» тысяча восемьсот лохматого года, а в конце главы стоит многообещающее «продолжение следует». Я немедленно взял с отца обещание в следующий раз прихватить из дома ещё парочку экземпляров — будет, что дарить друзьям. Ах да, ещё один журнал надо обязательно отдать деду. Он тоже иногда баловался литературными упражнениями, писал стихи и рассказы, которые так нигде и не были опубликованы — и, уж наверное, порадуется дебюту любимого внука…

В этом же номере напечатана большая статья, ставшая, надо полагать, следствием моего зимнего визита в редакцию. В статье рассказывается о первоначальном, «авторском» варианте «Туманности Андромеды» и даже приводится пара отрывков — разумеется, из тех, где различия с общеизвестной версией наиболее заметны. Здесь же говорится о том, что «авторский» текст в настоящий момент готовится к изданию, и уже совсем скоро ценители и поклонники творчества Ивана Антоновича получат возможность самостоятельно и во всех подробностях сравнить оба варианта. Что ж, это хорошая новость — я понимаю, что рано или поздно это было бы сделано, но приятно, что именно я дал толчок такому полезному делу.

Но настоящий сюрприз ожидал меня позже, ближе к вечеру, когда мы, разделавшись с пирогом и прочими бабулиными деликатесами, расположились перед телевизором. В «Ботаническом саду» мы, в отличие от наших сверстников, запертых в «Астре», имеем такую возможность, но я практически ею не пользуюсь. Но сейчас — живот туго набит всякой вкуснятиной, впереди ещё чай с тортом, возвращаться в «ботанический сад» только завтра с утра — так почему бы не умилиться настольгически, услышав характерное "добрый день" Капицы-младшего, а потом не посмотреть, как он вещает с экрана об очередных чудесах науки? Тем более, что выпуск-то особый, посвящённый новым веяниям в освоении космоса — а вдруг, и правда, скажет что-нибудь интересное?

Предчувствие меня не обмануло. Поначалу пошли кадры с нового комплекса «Космического батута», чьи испытания недавно завершились на космодроме Куру. Капица подробно описывал, какие большие и тяжёлые объекты можно будет теперь переправлять на геостационарную орбиту, где строительство «Острова-1», будущей станции «Гагарин» уже вступило в завершающую фазу. Потом показали «старт» секции жилого «бублика» станции — эту здоровенную дуру собрали на Земле, на специальном сборочном заводе, построенном рядом с космодромом во Французской Гвиане, и миллионы телезрителей смогли насладиться тем, как эту штуковину пропихивают через огромное зеркало «горизонта событий», в диаметре имеющее почти два десятка метров. Потом пошёл рисованный ролик, на котором демонстрировалось, как секция будет устанавливаться на место, потом кадры с орбиты, на которых космонавты на знакомых мне ещё по Артеку лёгких космических буксирах-«крабах» принимают груз, разворачивают и медленно, осторожно ведут его к месту, где секцию предстоит установить. Потом — сцена работы вакуум-сварщиков на броне станции (я ещё подумал, что один из парней в снежно-белых «Кондорах» вполне может оказаться Димой Ветровым), и тут мама позвала меня на кухню, помочь принести блюдца и тарелки для торта. А когда я вернулся — то увидел на экране такое, от чего хрупкая ноша едва не посыпалась у меня из рук на пол.

-...результаты недавних работ в некоторых областях теоретической физики, связанных с «космическими батутами», позволили вернуться к идее, выдвинутой группой участников международного конкурса фантастических проектов, финал которого состоялся прошлым летом во главном пионерлагере страны, Артек. — вещал Капица. На экране телевизора его физиономия сменилась фотографией, на которой Лида, Юрка-Кащей, Середа и Шарль улыбались на фоне стены, сложенной из обтёсанных каменных глыб. Я, конечно, сразу узнал и место, «башню Гирея», одну из главных достопримечательностей «Лазурного», и саму фотографию — после окончания процедуры награждения победителей конкурса ( в которой я, автор проекта, не участвовал!) дотошный фотокорреспондент «Комсомолки» настоял, чтобы все лауреаты отправились вместе с ним, чтобы сняться в местах поживописнее.

Старший сын нобелевского лауреата тем временем продолжал:

— …эти четверо увлечённых идеей освоения космоса подростков, один из которых, между прочим, гражданин Франции, — тут групповое фото на экране сменилось портретом чернявого Шарля в артековских пилотке и безрукавке и с неизменной улыбкой до ушей, — предложили идею своего рода одноразового «космического батута», который будет возникать на краткое время, черпая энергию в маломощном ядерном взрыве. Согласно их замыслу, космический корабль должен выпускать подобное устройство вперёд по курсу. И за тот краткий миг, когда «горизонт событий» или «тахионное зеркало», как предпочитают называть это образование называют физики-теоретики, возникнет во вспышке распада атомного ядра — пролетит сквозь него и окажется, за миллионы и миллионы километров от точки старта. Создать такое устройство — учёные уже дали ему название, «тахионная торпеда» — представляется возможным не только теоретически, но и практически, причём в самом скором времени. Правда, сначала надо спроектировать и построить корабль, который будет нести эти «тахионные торпеды» — и, возможно, он станет первым созданным людьми настоящим звездолётом…

«Да не «тахионные торпеды», а ПОПЯ! — едва не заорал я. — Название уже придумано, извольте использовать его! «Пинок Одноразовый, Подпространственный, Ядерный» — чего тут непонятного?..»

Капица, ясное дело, не мог услышать отчаянного вопля моей души.

— …до недавнего времени эта идея была лишь основой школьного фантастического проекта. — говорил он. — Но недавно в Институте физических проблем Академии Наук СССР в результате сложнейших теоретических изысканий были получены удивительные результаты. Оказывается, «тахионное зеркало» обладает способностью не только полностью блокировать любые известные науке виды электромагнитных излучений, что было известно и раньше — но и способно «впитывать» их, увеличиваясь за счёт полученной таким образом энергии. А это значит, что «тахионные зеркала» можно создавать не только внутри сверхпроводящего кольца «космического батута», получающего энергию извне, как это делалось до сих пор — нет, их можно непосредственно накачивать мощными потоками излучения. Нечто вроде этого и происходит в предложенном ребятами варианте. Правда, они не описывали механизм ядерной накачки детально — в их варианте это было нечто вроде сердечника из насыщенного графитом полиэтилена, с намотанным на него медным соленоидом. В первые несколько наносекунд, когда процесс ядерного распада только начнётся, полиэтилен, поглотив поток жёсткого гамма-излучения должен вскипеть, резко увеличивая площадь сечения соленоида, как это показано на схеме…

Картинка снова сменилась — теперь на экране был профессионально исполненный вариант одного из плакатов, которые мы рисовали в Артеке, готовясь к защите. На плакате действительно имело место нечто вроде стержня, обмотанного медной спиралью, причём с одного конца этот стержень пожирало пламя.

-… таким образом, в соленоиде на краткие мгновения, также измеряемые наносекундами, меняется магнитный поток, происходит преобразование энергии взрыва в энергию электрического импульса — и этого по замыслу авторов проекта достаточно для возникновения «тахионного зеркала». Однако, отдельные моменты в проекте позволяют предположить, что ребята уже тогда предполагали, что «тахионное зеркало» сможет подпитываться энергией ядерного взрыва напрямую, без каких-либо устройств. А ведь само такое предположение, по мнению одного из академиков, занимающегося данной проблематикой, граничит с прозрением, и, не побоюсь этого слова, гениальным предвиденьем…

Если бы отец не избавил меня от стопки блюдец и чашек, то в этот момент я бы точно лишил семью Монаховых половины чайного сервиза — между прочим, подаренного отцу с матерью на свадьбу. Вот ведь, пошутил однажды, беседуя с «Юлькой Сорокиной», и как раз на эту самую тему…

— «Васечка, скажи, пожалуйста, ты бы додумался до этого? Или Сергей Сергеевич? Или я, наконец? А он подсказал! Он — мальчишка! Его идея хранения антивещества гениальна!..»

Названное телеведущим имя учёного, давшего столь высокую оценку моему проекту, я не расслышал. И, конечно, не знал, похож ли он хоть немного на академика Благовидова в исполнении актёра Меркурьева. Я был занят другим — нашарил рукой спинку кресла и рухнул в него. Ноги не держали. Телевизор продолжал что-то бормотать, но я уже не разбирал отдельных слов, всё происходящее слилось в каком-то флуоресцирующем тумане.

Впрочем, продолжалось это недолго, от силы,минуты полторы. Родители даже забеспокоиться не успели? что это единственный отпрыск — стоял-стоял, и вдруг повалился, будто у него ноги отказали?

— Пап, ты знал? — только и смог выдавить я.

— Вчера вечером только рассказали. Я думал: вот сейчас усядемся, тортик разрежем, и я всё расскажу. Это ведь на самом деле был сюрприз, а не журналы… то есть они тоже… да… Собственно, я тебе намекнул ещё утром — помнишь, когда говорили о психологической совместимости? Кто ж знал, что Капица всё испортит?

Лицо у него было смущённым, даже виноватым.

— Что ж, сюрприз удался. — Я откашлялся. — И что дальше-то? Неужели в самом деле будут строить … звездолёт?

В ответ он развёл руками.

Что ж, похоже, усаживать меня в кресло генерального конструктора никто не собирается. Во всяком случае — пока.

Я собрался задать следующий вопрос, но не успел — в прихожей пронзительно задребезжал телефон. Отец, сделав жест — «подожди мол, минутку, я сейчас…» — вышел, не забыв притворить за собой дверь, так что до меня долетали только невнятные звуки вместо слов. Когда же он вернулся в комнату, лицо его было озабоченным, даже встревоженным.

— На «Острове-1» какое-то ЧП. Звонили с работы, просили приехать как можно скорее. Ты как, дома заночуешь, или подбросить тебя?..

А ведь он по-настоящему встревожен, понял я. ЧП на орбитальной станции — это может означать что угодно, вплоть до серьёзной аварии с человеческими жертвами. Вот и мама смотрит испуганно, держится ладонями за щёки. Между прочим, у неё там две молодые сотрудницы, и одна из них — та самая инженер-кулинар, с которой у нашего Димы Ветрова недавно наметилось взаимопонимание…

— Сам дойду. И вообще, можно я лучше с тобой поеду? Меня же к вам пустят?

Отец покосился на меня, как показалось, не слишком одобрительно.

— Пустят, куда денутся. Хочешь первым сообщить друзьям новости?

…Не отрицать же очевидное?..

— Ну, интересно же!

Ладно, собирайся. Собери ему что-нибудь с собой, кусок торта, что ли заверни, — сказал он матери. И добавил, не поворачиваясь, уже в мой адрес:

— Как бы Лёша, не обернулся этот интерес большой бедой…