Точка Лагранжа

VI

Вот когда я впервые по-настоящему пожалел, что здесь нет Интернета! Несложно вообразить, что творилось бы в наших соцсетях, блогах, пабликах после такого известия! Срач, истеричные вопли, предложения готовиться к концу света или инопланетному вторжению, или вступить в свежеобразованную секту, именно сейчас, по случаю обнаружения следов инопланетян, достигшей истины и обещающей своим адептам полное окончательное просветление. Призывы принять участие во флешмобе, более или менее идиотском и всегда бессмысленном — и конечно, бесконечные просьбы перевести денег, денег, денег… неизвестно на что, но много и сразу.

Любопытно, что во многих фильмах и книгах, где планета вдруг узнаёт о подтверждённом достоверном наличии инопланетян, дело всегда оборачивается появлением безумного количества религиозных, мистических, религиозно-мистических и бог ещё знает, каких проповедников и даже целых сект. Может, это и здесь происходит — только вот до рядового советского гражданина такая информация не доходит, даже в виде смутных намёков и недомолвок, которые вполне могли бы позволить себе корреспонденты, работающие за рубежом. И, надо ли говорить, что здесь, у нас, ничего подобного не наблюдается, во всяком случае — пока?

Мне сложно судить о причинах этого явления — но, сдаётся мне, специально обученные люди в Проекте готовились к этому дню заранее. У меня не было времени специально изучать то, чем отличается здешняя научная фантастика от «той, другой» — но и того, что я успел увидеть, оказалось достаточно, чтобы осознать — да, к этому событию готовились. И подготовка эта не могла не принести результатов. Конечно, будут и призывы к изоляции от дурного влияния из Космоса, и требования возвести противокосмическую оборону — скажем, из кольца орбитальных ракетных баз, оснащённых термоядерными ракетами. Много чего будет, и глупостей в том числе, но вряд ли они будут услышаны — человечество усиленно готовят к броску в Большой Космос, происходит это на самых разных уровнях, и далеко не в последнюю очередь — на литературном, научно-фантастическом фронте.

Вообще, занятно было бы как-нибудь проследить расхождения в двух линиях развития фантастики, тем более, что прецедент имеется — одна «авторская» версия «Туманности Андромеды» чего стоит, а ведь есть ещё и «Одиссея 2020-го года»! К сожалению, времени нет совершенно, но когда оно появится (что более, чем сомнительно, учитывая мои наполеоновские планы» — тогда, конечно, обязательно…

Школа. Все, даже учителя смотрят на меня как-то по особенному, и виноват в этом, пожалуй, я сам. Угораздило же меня на вопрос нашей физички Зинаиды Яновны «А ты, Монахов, что думал вчера, когда услышал заявление ТАСС?» ответить, что вообще-то я знал об этом уже неделю как — а о чём не знал, о том догадывался, потому как шила в мешке не утаишь. В сочетании с моей униформой и тем общеизвестным фактом, что мои родители работают в некоей около-космической конторе, занимая там далеко не последние должности — эффект вышел впечатляющий. Зачем он мне такой понадобился — вопрос отдельный, но теперь на нашу троицу поглядывают в школе с уважением и даже некоторой опаской — как же, допущенные до сокровенных тайн, можно сказать, причастные…

…Ох, чувствую, хлебнём мы с этим хлопот ситечком, как говорят в одном южном приморском городе! И симптомы тому уже есть: не далее, как сегодня, секретарь школьной комсомольской организации, десятиклассница Ирка Мурашова, отловила меня в коридоре, поинтересовалась, собираюсь ли я вступать в комсомол, и предложила в качестве нагрузки на кандидата провести несколько «космических» пионерских сборов у четвёртых-пятых классов. «Кому же, как не тебе, Монахов, а когда сделаешь — дадим рекомендацию от школьной комсомольской организации, при вступлении вообще никаких проблем не будет!»

…Нет, решительно ничего в этом мире не меняется, а меньше всего — школьные комсомольские секретари со своей твердокаменной логикой. И никакие «Великие Кольца», «космические батуты» и «орбитальные фиакры» не в силах как-то повлиять на этот прискорбный факт…

Газеты, журналы, теле— и радиопередачи — буквально всё полно сообщений о разворачивающемся космическом строительстве. Остаётся только удивляться тому, с какой скоростью оно идёт — ведь металлический бублик «Острова-1» на геостационарной орбите готов уже почти наполовину!Отец развеял моё недоумение: оказывается, вся фишка тут в отсутствии массогабаритных ограничений при запусках. И дело даже не в том, что грузы на орбиту идут сплошным потоком — сами узлы и элементы конструкции будущей станции можно выполнять гораздо более массивными, из толстого металла, не экономя каждый грамм, как это неизбежно приходилось делать раньше, когда на вывод на орбиту любой мелочи приходилось тратить уйму драгоценного топлива. Заодно, сама собой решилась проблема защиты от солнечной радиации: лишённая на геостационарной орбите надёжного прикрытия в виде магнитных поясов Земли, новая станция имеет толстый стальной, со свинцовой прослойкой, панцирь. Покрытый, к тому же, съёмными защитными пластинами, которые можно возить десятками тонн в обычных негерметезированных контейнерах — и при необходимости менять и усиливать противорадиационное покрытие на том или ином участке внешней обшивки. В разработке и производстве эти «чугуниевые» элементы конструкции (такое название приклеили к ним конструкторы космических КБ, привыкшие использовать в качестве материала для корпусов орбитальных станций чуть ли не из алюминиевую фольгу) тоже были не в пример проще и дешевле, а требования к культуре производства не такие строгие — что так же благотворно сказывалось на темпах работ. По сути, самым затратным, как в плане времени, так и в плане использованных средств, обещал стать этап орбитального монтажа. Здесь всё приходилось, без преувеличения, начинать с нуля, сплошь и рядом, методом проб и ошибок.

Ну и, конечно, сравнительная простота доставки и возвращения назад, на Землю, персонала. Например, сейчас в космосе работает около восьмидесяти человек одновременно — цифра, непредставимая и через сорок лет технического прогресса. Если дело и дальше пойдёт такими темпами — я, пожалуй, не удивлюсь, что где-то через годик мы будем ездить на воскресные учебные сборы не в подмосковный Калининград, а на орбиту, и времени на такие поездки будет уходить ненамного больше. Ведь строительство подмосковного космодрома уже идёт, и тоже ударными темпами — сравнительно небольшие масштабы стройки этому способствуют. Отец говорит, что установку «космического батута» собираются смонтировать уже к лету, первый запуск запланирован на июль, и примерно тогда же взлётно-посадочная полоса начнёт принимать возвращающиеся из космоса «орбитальные самолёты».

Кстати, называться комплекс будет «Королёв» — вот и гадай, случайность это, или проявление той самой «упругости времени», пусть и в таком ничтожном масштабе? Ведь и в «той, другой» реальности город был переименован в Королёв — правда, никакого космодрома там не строили и даже не собирались.

Идёт и другое строительство. Вокруг комплекса Центра Подготовки возводятся новые учебные и лабораторные корпуса, сборочный завод, на котором будут готовиться к отправлению в космос лихтеры и «орбитальные такси» — первые образцы уже доставлены из Франции, «юниоры» начали помаленьку их осваивать. Надеюсь, в следующий визит мы тоже увидим эти замечательные изделия, а там, глядишь, дело дойдёт и до упражнений на тренажёрах.

Славная артековская четвёрка меня не забывает — не далее, как вчера вечером мне звонила Лида. Спрашивала, есть ли ответ от Крапивина насчёт поездки на каникулы. Ответа пока не было, и девочка, посетовав на неторопливость почты, сообщила новость: оказывается, «юниорам» пообещали с апреля начать лётную подготовку — сначала авиатренажёрах, потом на поршневых ЯК-18, а в перспективе, и на двухместных МиГ-17 УТИ. Вот тут я на самом деле позавидовал, причём всерьёз: полетать на реактивном ретро-истребителе эпохи клёпаного дюраля — о таком приключении можно только мечтать!

А пока — ответ из Свердловска всё же пришёл, причём сразу два. Один из ГорОНО, здесь никаких проблем не возникло — нам рады, ждут и готовы поселить в пустующее на каникулах общежитие местной школы-интерната. Документы следует прислать такие-то и такие-то не позже такого-то и такого-то срока… короче, пусть с этим Ветров разбирается, на то он и куратор. Меня куда больше занимало второе письмо, от самого Командора. Адрес — и его собственный, домашний, и «каравелловский», мы получили там, же, где я и планировал, в редакции «Уральского следопыта». И здесь нам, представьте, тоже рады — мало того, ляпнутое наугад насчёт обширной программы на каникулах, которая якобы есть в «Каравелле», оказалось сущей правдой.Тут вам и внутриклубный чемпионат по фехтованию, и какой-то неведомый «Вечер Капитанов», и самое важное — премьера фильма, снятого на отрядной киностудии «FIGA» («Фильмы Исторические Героические Артистические») — Робин Гуд. Владислав Петрович писал, что премьера вообще-то назначена на весну следующего, 1976-го года, сейчас идёт монтаж — но специально к нашему приезду процесс решили ускорить и надеются успеть. Что ж, я почему-то не сомневаюсь, что и успеют, и покажут — а мне, пожалуй, стоит поискать записи баллад Высоцкого, те, что были написаны для снятого в этом году на Рижской киностудии другого фильма о том же персонаже, «Стрелы Робин Гуда» — но в фильм почему-то не вошли и остались на магнитофонных кассетах и катушках, пока не дождались другого фильма, «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», увидевшем свет уже в начале восьмидесятых. Конечно, у каравелловцев имеются и свои песни — но мне почему-то кажется, что они обрадуются такому подарку из столицы.

Надо сказать, задачка по поиску записей этих только что написанных баллад не самая лёгкая, но тут мне есть к кому обратиться — отцовский двоюродный брат, дядя Валера, тот, что в прошлый раз добывал для меня путёвку в Артек, по прежнему работает на своей немаленькой должности в Горкоме ВЛКСМ, и, надеюсь, по-прежнему является преданным почитателем таланта Владимира Семёновича. В «той, другой» жизни он, бывая у нас в гостях, частенько приносил с собой портативный японский кассетник с последними записями и не раз рассказывал о посещениях закрытых концертов и квартирников, где звучат самые новые, самые свежие песни всенародно любимого артиста. Вот к дяде Валере и обращусь — сам, минуя отца. Небось, не откажет, особенно, когда узнает, зачем мне это нужно!

Есть, впрочем, ещё один момент. Фехтование в «Каравелле» практикуется обычное, спортивное, на рапирах, шпагах и эспадронах, а в нём я мало что смыслю — так, упражнялся немного в своё время. Тут карты в руки скорее, нашему Шарлю — он не раз говорил, что у себя, во Франции серьёзно увлекался фехтованием и даже пару раз попадал в финал национального первенства по мужской рапире. Мои же таланты лежат в несколько иной области — мне случалось заниматься фехтованием историческим, а ведь снимать такой фильм без боёв на мечах, топорах, алебардах и прочем колюще-рубящем инструменте никак невозможно! Так что надо бы восстановить кое-какие навыки, хотя бы с подходящей палкой вместо тренировочного меча. Глядишь и пригодится…

Итак, все бумаги оформлены, разрешения получены (тот, кто считает здешних чиновников от образования перестраховщиками, просто не знает, сколько препон приходится преодолевать в подобных случаях педагогам цифрового и демократичного двадцать первого столетия!), и даже билеты на поезд Москва-Новосибирск с остановкой в Свердловске приобретены. И на этот раз мы тоже едем в купе — что ж, Центр Подготовки, оплачивающий наши расходы, организация отнюдь не бедная, вот пускай и раскошеливаются. Так что сразу из-за новогоднего стола, вечером, первого января нового, тысяча девятьсот семьдесят шестого года мы отправимся на Казанский вокзал — и проси-прощай столица, здравствуй славный город Свердловск,будущий Екатеринбург!

…Как же я, всё-таки люблю ездить по железным дорогам!..

В Янауле поезд стоял десять минут; я в сопровождении Димы выскочил на платформу и едва успел затариться у местных бабулек на перроне пирожками с яйцами, варёной картошкой, политой золотистым сливочным маслом, и завёрнутой в промасленную бумагу жареной курочкой. Девять-тридцать пять утра; вагон только-только просыпается, дальняя дорога сразу после новогодней ночи даётся людям нелегко. Мы в этом смысле не исключение — ребята, Середа, Шарль, Андрюша Поляков и Юрка-Кащей ещё только-только подают признаки жизни. Мы же четверо проснулись довольно давно — спасибо Диминым часам с будильником, который он зачем-то выставил на половину девятого. После того, как наш куратор (на время поездки его опека распространяется не только на «юниоров», но и на троих москвичей) отключил проклятый зуммер — часы у него были новомодные, электронные со слепым серым жидкокристаллическим экранчиком и фирменной угловатой надписью «Электроника»,— и мы ещё с полчаса ворочались, честно стараясь уснуть. Не вышло, несмотря на глухую темень за окошком; а когда за четверть часа до остановки, по коридору принялись расхаживать люди и проводницы зазвенели утренними стаканами с чаем, наши соседки по купе (мы с Димой делили купе с девочками, Лидой-«Юлькой» и Олей Молодых) потребовали, чтобы выйти и дать им привести себя в порядок.

Я примерно представлял, насколько может затянуться этот процесс, а потому, покидая купе, прихватил с собой куртку, в кармане которой лежал кошелёк. И не ошибся — когда поезд остановился и проводница открыла двери вагона, к которой сразу слетелись работники самодеятельного станционного фастфуда, наши барышни и не думали показываться наружу. Ну и ладно: мы с Димой размяли ноги на твёрдой земле, вдохнули морозного воздуха, приправленного неповторимым вокзальным амбре, в которой примерно в равных пропорциях смешивались угольная гарь, запах смазочного масла, исходящая от колёсных букс, и аппетитного духа разнообразной жареной, печёной и бог знает какой ещё снеди. Потом пополнили стратегические запасы, а когда вернулись назад — девчонки уже направлялись в противоположный тамбур с полотенцами, мыльницами и зубными щётками, очаровательные в своих пёстрых домашних халатах и тапочках на босу ногу. Минут через десять потягиваясь и зевая, выполз из купе Середа, за ним остальные парни, и новый день, первый в этой поездке, начался.

Вчера вечером посиделок с общей беседой не получилось. Никто ещё не успел отойти от праздничных застолий и обязательных просмотров «Голубого огонька», а потому мы даже чай пить не стали, расползлись по каютам — простите, купе, — и принялись мирно посапывать ещё до того, как поезд миновал станцию с забавным названием Шумерля, возле которой в расписании было указано «22-15».

Сейчас на экранчике Диминого электронного чуда значится «10-32». В Свердловск мы прибываем лишь в семнадцать-сорок семь, так что времени впереди — вагон и маленькая тележка, и неплохо бы уже сейчас начать убивать его, хотя бы путём поглощения завтрака, тем более, что здоровый голод уже даёт о себе знать, а покачивание вагонов и ритмичное «тук-тук-тук» на рельсовых стыках, способствует аппетиту, как ничто иное. А за завтраком, на одну половину состоящим из янаульских перронных деликатесов, а на другую из домашних заедок, которыми каждого из нас снабдили в дальний путь — как не быть беседе?

Дима, устроившийся на нижней полке у окна, дохлебал свой чай и зашуршал страницами журнала. Я покосился на него — декабрьский номер прошлого года, «Знание-Сила». Мы его не выписываем, только «Технику Молодёжи» и «Науку и жизнь» — это не считая «Вокруг света», разумеется…

— Смотри-ка, Ю… то есть, прости, Лида — тут насчёт вашего фантпроекта!

Девочка взглянула на Ветрова с укоризной.

— Дим, ну сколько повторять: называйте меня Юлей все, надоело эти ваши поправки слушать! А журнал — сто раз уже говорено, что наша идея со станцией в точке Лагранжа банальна, и ещё год назад статья была в каком-то журнале.

Я покосился на неё — девочка явно была недовольна. Наверное, действительно неприятно слушать о своём провальном проекте. Хотя — почему провальном? Благодаря ему она и Середа попали когда-то в «космическую смену» в Артек, и в итоге, оказались здесь, верно?

Ветров покачал головой.

— Нет, Юль, та статья тут ни при чём. Речь именно о вас, вашем проекте: посмотри, тут даже имена ваши упомянуты! — Дима перегнулся через столик, заваленный всякой снедью, и протянул собеседнице сложенный вдвое журнал, который немедленно перехватил Середа. — А ну, Витька, отдай! Где твоя галантность?

Ребята сгрудились над журналом, мешая друг друга, причём Шарль и Юрка-Кащей столкнулись головами — с сухим костяным стуком, словно биллиардные шары. Мы с Олей Молодых предпочли держаться в стороне — успеется ещё…

— А ведь правда! — в голосе «Юльки» сквозило удивление. — Вот тут пишут: «В фантастическом проекте калужских школьников рассматривается возможность расположения постоянной станции не только в точке L2 системы Солнце—Земля (расположенной, как известно, на расстоянии полутора миллионов километров на оси, соединяющей Солнце и нашу планету), но и в третьей точке Лагранжа, так называемой L3, которая находится за солнцем, на противоположной стороне земной орбиты, на расстоянии около трёхсот миллионов километров. Отмечается, что с космической станции, если расположить её в этой точке, можно постоянно следить за разнообразными проявлениями активности на поверхности Солнца — скажем, за появлением новых пятен или вспышек, — и своевременно передавать полученные сведения на Землю. Кроме того, полученная информация пригодилась бы для обеспечения безопасности дальних пилотируемых полётов, например к Марсу или астероидам...»

— Тут ещё насчёт «Противо-Земли» написано — хихикнул Юрка-Кащей. — Вот: «в прежние времена, ещё до начала космической эры, среди писателей-фантастов и приверженцев некоторых экзотических космогонистских гипотез была весьма популярна идея о том, что на противоположной стороне орбиты Земли существует ещё одна планета, во многом схожая с нашей, только её никак не получается увидеть…» Слыш, Середа, ты всё знаешь — что такое «космогонистская?»

— Теория о происхождении Земли и Солнечной системы. — неохотно ответил калужанин. К Юркиным вопросам он относился с подозрением, по опыту зная что в них могут скрываться подколки, причём не всегда безобидные. — Например, космогонистская гипотеза Канта об образовании планет и Солнце из гигантского холодного пылевого облака; потом теория Лапласа — он, наоборот, предположил, что все эти объекты возникли из раскалённого газа. Потом ещё гипотеза англичанина Джинса — он утверждал, что планеты возникли из вещества, которое было вырвано из Солнца силой притяжения проходившей мимо звезды. А есть ещё гипотезы академика Фесенкова, Шмита…

— …и Огонь-Дугановского. — с ухмылкой закончил я грозившее затянуться перечисление. — И ты, конечно, не только с ней знаком, но и всецело поддерживаешь?

Середа насупился — его давным-давно утомили отсылки к киношному альтер-эго.

— А «Противо-Земля» в этих гипотезах есть? — не унимался Юрка.

— Нету.

— Погодите, мальчики! — Лида повысила голос, что случалось с ней, вообще-то, крайне редко. — В статье говорится: «учёные рассмотрели предложение, выдвинутое калужскими школьниками о расположении станции в «засолнечной» точке Лагранжа — и сейчас работают над этим проектом…» Выходит, нас действительно услышали?

«Ай да Дима, подумал я, вовремя вытащил свой журнал — давно мы не видели нашу «Юльку Сорокину» такой счастливой…»

— Я вот что думаю… — она стащила с носа очки и принялась протирать их носовым платочком с кружевами по краям. — Помните, в заявлении насчёт инопланетных «звёздных обручей» говорилось, что предположительно ещё один может располагаться в точке Лагранжа?

— Ну да. — Середа кивнул. — Только там шла течь как раз о второй точке, которая в полутораста миллионов километров от Земли, по другую сторону от Солнца.

— Да знаю я… — девочка досадливо отмахнулась. — Я вот о чём подумала: а ведь эта самая точка L3, где не оказалось «Противо-Земли», куда больше подходит для расположения «звёздного обруча»! Будь я инопланетянином — обязательно поместила его именно туда!

В купе повисла тишина — присутствующие обменивались удивлённым взглядами.

— А ведь она права… — неуверенно заговорил Середа.— Это реально даёт массу преимуществ! Вот, скажем…

— Вот запустят станцию — тогда и увидим. — перебил приятеля Юрка, которому тема, похоже, стала надоедать. — Может, и «Противо-Земля заодно найдётся! А что вы хихикаете, прикольно было бы!

— Прикольно-то прикольно… — я встал, ухватился за край верхней полки, и попробовал подтянуться на полусогнутых руках — мышцы затекли после долгого сидения в тряской тесноте купе. — Я вот о чём думаю: очень уж лихо это они в Проекте взялись, за всё сразу! И тебе расширение комплекса станций на низкой орбите, и огромная станция-бублик на геостационаре, и «Лунный город». А тут ещё разговоры о станции в точке Лагранжа, и не понять даже, в которой из двух? Нет, я не против, дело-то хорошее, но… не слишком ли широко размахнулись?

— Ещё лунная орбитальная станция. — напомнил рассудительный Середа. — Как там её собираются назвать, «Циолковский»?

— Ага, почти что «Звезда КЭЦ». — подтвердил из своего угла Дима Ветров. Он снова завладел журналом и теперь запихивал его в сумку, чтобы не заиграли чересчур ретивые подопечные. — Без неё не обойтись, надо же на строительство Лунного города грузы переправлять с Земли — вот через неё и будут, транзитом, «космическим батутом», тем, который на «Острове-1». Да ты не переживай, Лёш, всё сделают, как запланировали. А как иначе-то?