Терос

ГЛАВА 4

Элспет отстегнула доспех и уложила его на пол. Она обернула меч ветошью и спрятала его под покрывало на койке в своей съемной комнатушке Квартала Иноземцев на краю Акроса. Над ржавым умывальником висело старое зеркало, и Элспет мельком просилось в глаза ее искаженное отражение. С волосами, собранными на макушке по последней моде Акроса и в простом шелковом платье, ее легко можно было спутать с беззаботной местной жительницей. Она выглядела, как женщина без шрамов, без тайн. Отражение в зеркале не было похоже на кого- то, кто бессонными ночами пересчитывал долгую литанию своих ошибок.

Аран и рыцари Банта – они все считали ее честной и безгрешной. Но она была испещрена сомнениями и далеко не безупречна. Элспет могла носить сверкающий доспех, но сама-то она знала, кем она была. Она была подобна Акросу, городу богов и воинов. На поверхности Акрос был величественен – со всеми этими отполированными камнями и кроваво-красными баннерами. Но у любого места есть изнанка безумия и жестокости, подобно тем взбесившимся сатирам. Люди, населявшие тенистые проходы и беднейшие лачуги, незапятнанные ложью о величии и славе, может, и были ворами и лгунами, но в каком-то смысле, они были более честны, чем все короли на своих тронах. И если бы она посещала лишь прекрасные храмы с их открытыми дверьми и осторожными словами восхваления, она никогда бы не узнала правды.

Когда ее друг Аджани смотрел на нее, то видел в ней ту, кем она могла бы быть, а не ту, кем она была. Аджани был мироходцем и леонином из Алары, и он обладал даром видеть сквозь ошибки и промахи личности в самый пик ее потенциала. Он видел, как она сражалась, как бесчестный головорез в гладиаторской яме в Урборге, и все равно относился к ней, как к благородному рыцарю. Она не виделась с леонином со встречи в Доминарии, где он вернул ей ее меч. Ей было интересно, чтобы Аджани сказал о богах Тероса. Она не сомневалась, что ни о том, куда она сегодня направлялась, ни о том, что собиралась сделать, он уж точно ничего хорошего бы не сказал.

Элспет прошла через крошечную комнатку к открытому окну с видом на грязный переулок. Теплый бриз обдувал вершины строений и Каменного Колосса, возвышавшегося над всеми крышами города. Гигант стоял лицом к кольцу красных гор на горизонте, с поднятыми руками, словно хвалясь миру: Этот город никогда не был покорен нашими врагами!

Но Элспет стояла в толпе в дни храмовых служб, когда потоки людей текли мимо нее в массивный храм Ироя. Она знала, что все это могло рухнуть за меньшее время, чем требуемое на то, чтобы задуть свечу. Как они могли не осознавать хрупкость своих жизней? Конечно, они никогда не видели, как тошнотворные земли Гриксис прорывались сквозь безмятежные поля Банта. Они не сталкивались со слугами Элиш Норн, по локоть в крови и кусках плоти от бесконечной резни. Они не знали всех тех кошмаров, что могли обрушиться на их мир. Хотя Акросские легионы внушали ей ощущение безопасности, она также чувствовала самонадеянность среди хорошо обученных, сытых местных жителей. Они верили в свою несокрушимость. И после того, что произошло в Поместье Такиса, она задумывалась, не ослепила ли их самонадеянность к опасностям, уже пришедшим в этот мир.

Или же, может быть, Терос отличался от других миров. Может, боги и были его отличием. Возможно, они не позволят утащить их людей в пыточные камеры и подвергнуть их расчленению, свидетелем чему она была на Мирродине, металлическом мире, теперь захваченном Фирексией.

В какой бы мир она ни приходила, она находила в нем зверскую жестокость. Но она никогда прежде не была в мире с богами. Может быть, Терос был не подвержен разложению, но Элспет не могла принять это на веру. Ей нужно было самой отыскать изнанку этого мира.

Возвышенный тротуар, известный, как Каменная Застава, по периметру огибал Квартал Иноземцев, и был самым быстрым способом миновать толчею и извилистые улицы. Неместные поговаривали, что эта дорога была построена для того, чтобы Акроссианам не приходилось смешиваться с приезжими. Возможно, это было так: У ворот с обеих сторон нужно было заплатить пошлину, которая была слишком высокой для большинства иноземцев, у которых зачастую не было возможности раздобыть Акросскую валюту. Элспет заплатила монетами, заработанными в Поместье Такиса, и взошла по высоким мраморным ступеням на тротуар. Багровое солнце садилось за горные вершины, и вечерний свет окрасил город красными красками. По левую руку она видела солдат в полном обмундировании, тренирующихся на одном из публичных парадных плацев. Воин двигались идеальным строем, останавливаясь точно по команде, одновременно рассекали воздух своими мечами. Их стойки и угол наклона клинков слегка отличались от рыцарей Банта, но общая форма оружия была очень схожей. Люди, похоже, приходили к одинаковым решениям, настраиваясь навойну.

Солдаты практиковались неподалеку от монумента, известного как Пять Фонтанов – мелких прямоугольных резервуаров в мерцающей водой. Разноцветная мозаика, изображающая одного из верховных богов, украшала дно резервуаров. Элспет остановилась, как обычно, в месте, где ей открывался ясный вид на Гелиода. Его острый взгляд и мужественные черты и были хорошо ей знакомы.

Гелиод был тем, кого она увидела много лет назад на вершине горы, с маленьким мальчиком с амулетом. За прошедшие годы она часто думала о нем, и о том, что без него она бы тогда умерла в лесу. Другие боги были лишь картинками под водной рябью. Но Гелиод был чем-то большим. Воспоминание о нем несло с собой привкус детского страха.

Каменная Застава была полна солдатами, возвращавшимися на ночь домой, и молодыми парочками, прогуливающимися в обнимку. Элспет заслоняла проход, поэтому она спешно продолжила свой путь. За высокими воротами, по ту сторону Каменной Заставы, Элспет пересекла людный бульвар и остановилась перед большим зданием публичной купальни. Это Ксиро неохотно рассказал, куда ей следовало идти, и предупредил, что девушкам следовало избегать главных купален. Согласно инструкции, она вошла в общий внутренний двор позади главного здания. Когда Элспет увидела заросший сад и пруд с цветущей, стоячей водой, она поняла, что шла в верном направлении. Она прошла пустынной, покрытой трещинами колоннадой, ее шаги эхом отражались в тишине. Странный, нанесенный ветром черный песок густо усеивал подножье внутренней стены. Ксиро сказал ей отыскать разбитую статую солдата с обломанным метательным копьем. За этой статуей она найдет потайную дверь. Это и был вход туда, куда ей было нужно.

Она без труда нашла статую. Дверь за ней отыскать было куда сложнее. Уже смеркалось, и ей пришлось обшаривать поверхность стены в поисках определенного камня – с вырезанным символом ножа. Это заняло столько времени, что она уже решила, что ее друг подшутил над ней. К тому времени, как она отыскала нужный камень, она уже была зла – как на Ксиро, так и всю эту свою затею. Она толкнула камень носком своей мягкой сандалии, и дверь отворилась. За ней был тусклый, зловонный коридор, уставленный ящиками и мешками, освещенный лишь странными сферами, парящими у самого потолка. Ее злость сделала ее опрометчивой. С учащенным сердцебиением, она ступила внутрь.

Дверь, щелкнув, захлопнулась за ее спиной, и когда ее глаза привыкли к этому странному тусклому свету, она отпрянула в шоке. То, что она по ошибке приняла за мешки, на самом деле были неподвижными телами. Элспет потянулась к мечу и вспомнила, что оставила его в своей комнате. Она присмотрелась внимательнее к обмякшей фигуре у самого входа. Это был юноша, сидящий на ящике, прислонившись спиной к сырой стене. Когда она наклонилась вперед, его глаза распахнулись, и она попятилась от неожиданности. Взгляд парня были стеклянным и расфокусированным, и он забормотал что-то нечленораздельное. Элспет прошла дальше по коридору, мимо других людей в подобном состоянии. Все это напомнило ей опиумные притоны в Келл Фире.

Кто-то небрежно вывел на стене пошлые картинки с графическими подробностями. Жестокие и развращенные изображения людей и сатиров вызывали у нее отвращение, и она яснее поняла нежелание Ксиро посылать ее сюда. Среди настенной живописи снова и снова повторялась одна и та же надпись: КОРОЛЬ ЧУЖЕЗЕМЕЦ. Это была та же фраза, которую сатиры выкрикивали перед тем, как воспламенились.

У Элспет не было времени обдумать это, поскольку что-то пошевелилось за ее спиной. Она резко повернулась и увидела мужчину, наблюдающего за ней из открытого дверного проема. Края двери были черными и обугленными от давнего пожара. Мужчина, одетый в синий плащ с золотой отделкой, не сводил с нее глаз. Его грудь по диагонали пересекал кожаный ремень с ножнами, а черная длинная борода была заплетена в косы. Он выглядел молодым и сильным. Когда из глаза встретились, он, словно растворился во мраке комнаты. Элспет прошла заним.

В комнате, тусклый свет лампады освещал деревянный стол, иссеченный порезами от ножа. Каменная стена также была исполосована десятками лезвий – хотя, что за клинки были способны рассечь камень, Элспет не знала. У ее ног лежали обрывки бумаги, пригвожденные ножами к полу. Ксиро рассказал ей, что посетители Храма Обмана обычно желали чьей-то смерти. На каждом клочке бумаги значилось имя ненавистной жертвы. Она нашла алтарь Фенакса, Бога Обмана.

Мужчина прошел вглубь комнаты и встал у стола, словно ожидая ее подношения.

- Ты оракул? – спросила она.

- Кому ты желаешь смерти? – спросил он в ответ. У него был низкий голос, рокочущий в могучей груди.

- Я лишь хочу ответов, - сказала Элспет. – Мне нужен кто-то, кто скажет мне правду.

- И почему ты решила, что Фенакс, Бог Обмана, скажет тебе правду? – спросил мужчина. В его голосе не было ни намека на насмешку.

- Я была во многих храмах Акроса, - сказала Элспет, - и все оракулы говорят мне одно и то же. Молись богам, чти богов, и они сделают твою жизнь такой, какой ты хочешь. Так ли это? Я желаю ответа, незамутненного теми, кто ищет славы.

Мужчина безмолвно смотрел на нее несколько мгновений. Он отодвинул капюшон, и она смогла рассмотреть его лицо, несмотря на тусклое освещение. Он был красив, с наголо обритой головой, темными глазами, и отточенными мышцами на руках и груди.

- Кто прислал тебя ко мне? – спросил он. – Ты знала дорогу. Должно быть у тебя были инструкции от кого-то из нас.

Ксиро, в благодарность уважил ее просьбу, хоть и не понимал ее. Как не понимала она самого Ксиро, наемника, поклоняющегося Ирою, богу, изгнавшему его. Она не желала открывать его имя этому жрецу Фенакса, в случае, если тот нарушил какое-то правило, рассказав ей где искать алтарь.

- Я заплатила за информацию, и заплачу тебе тоже, - сказала Элспет. Она протянула пригоршню гладких золотых монет, которых, по заверениям Ксиро, должно было хватить любому и везде.

- Ты работаешь на Клинки Ироя, - сказал он. – Фенакс осведомлен о чужеземцах в этом городе.

- Да, я выполнила для них кое-какую работу, - согласилась она.

- Я слышал, их вырезали сатиры, - сказал он. Он взглянул на монеты и вновь перевел взгляд на ее лицо. Он не шелохнулся, чтобы принять их.

- Не всех, - сказала она.

- Ты не скорбишь по своим друзьям?

- Они не были моими друзьями, - сказала она.

- И что ты будешь делать теперь?

- Возможно, стану наемной убийцей, как ты, - сказала она.

- На вид, ты слишком нежная, чтобы быть наемницей, - сказал он.

- Как и ты, - ответила она.

- Кажется, ты бы не испугалась, даже если бы я им был, - сказал он, едва заметно усмехнувшись

- Ты поможешь мне, или нет? – спросила она. Она потрясла монетами в ладони. Ксиро сказал, что деньги были единственным требованием Жреца Обмана, но этот мужчина вовсе не казался ей соблазненным ее монетами.

- Как тебя зовут? – спросил мужчина.

Элспет замешкалась, но решила, что это было не важно. – Я Элспет.

- Меня зовут Сарпедон, и ты ищешь то, что я не могу тебе дать, - сказал он. – Тебе лучше уехать из города. Советники Анакса все больше и больше не доверяют чужеземцам. Тебя скоро изгонят. Лучше уехать по собственной воле. Мне кажется, что ты ребенок, потерянный на чужой земле.

- Ты оракул? – спросила она, несмотря на то, что он не принял плату. Повисла долгая тишина, словно он обдумывал выгоды ее вопроса.

- Да, - наконец, сказал он.

- Что это значит? – спросила она.

- Оракулы могут общаться с богами непосредственно, - сказал он ей. – Мы божьи сосуды. Во всем мире нас почитают величайшими и уважаемыми из людей. Но если ты ищешь правду, я расскажу тебе. Быть оракулом – это опустошение. Оракул поглощается избравшим его богом.

- Что оракул может сделать для богов такого, чего они не могут сделать сами? – спросила Элспет.

- Боги не могут видеть одновременно все – им нужны глаза смертных для приумножения их владений. Смертный видит в более мелком масштабе, чем бог.

- Ты видишь то, чего не видят боги? – спросила Элспет.

- Мы видим то, что боги отметают, как неважное, - поправил ее Сарпедон. – Мы их руки и ноги в мире смертных. Бог не может причинить вред чужому оракулу. Но оракул может убить любого.

В его словах звучала угроза. Он произнес их бесстрастно, словно произнося по памяти текст, прочитанный давным-давно.

- Могут ли боги определить мою судьбу? – спросила Элспет. – Каковы истинные границы их власти? Могут ли они исполнить мои желания – если я достаточно их умолю?

- Если ты желаешь, чтобы бог определил твою судьбу, то должна просить его об испытании, - сказал Сарпедон. – Бог снизойдет до него лишь если сочтет тебя достойной – чтобы это для них ни значило. Если ты выполнишь испытание, то сможешь запросить помощи в собственной судьбе.

Произнеся эти слова, Сарпедон протянул руку и схватил ладонь Элспет. Монеты были зажаты меж их пальцев. Она инстинктивно начала выдергивать руку, затем остановилась. Этот Жрец Лжи был ее надеждой на понимание, и в данный момент она отпустила логику. Ей было безразлично, что с ней могло произойти. Это уже происходило с ней прежде, и ей стоило бы знать, что к чему. Часть ее рассудка требовала от нее действий. Но другая часть настойчиво желала знать, что произойдет дальше. Через пару секунд, что бы он ни сделал, она будет знать больше, чем сейчас. Она позволила жрецу подтащить ее ближе к нему, пока между ними уже не было места. Он положил свободную руку на округлость ее бедра. Он наклонился к ней так, что его губы были в одном дыхании от ее уха.

- Зачем ты ищешь божественную силу? – прошептал он.

Тогда Элспет поняла наверняка: Сарпедон был магом разума, и он околдовывал своими сетями ее воспоминания. Она знала, что все еще могла освободиться из-под его чар и сломать ему нос ребром ладони. Вместо этого, она позволила ему коснуться ее – на короткое мгновение она желала, чтобы кто-нибудь увидел, что с ней случилось. Она хотела, чтобы кто-то знал, через что она прошла.Иди, взгляни сам.Свободной рукой она высунула кинжал из ножен под ее подмышкой. Надеюсь, ты захлебнешься.

Он превратился в проворного шпиона, бегущего по тропам ее мозга, видя многое, но не все. Это было странное – но не неприятное – чувство, знать что он украдкой пробирался сквозь ее разум.

Вздрогнув, мужчина выронил ее ладонь и монеты зазвенели по полу. Он обмяк о стену и опустился на колени перед ней.

- Ты величественнее богов, - выговорил он с придыханием. – Ты ступаешь средь миров, которых и не дано узреть. Ты сталкивалась со злом, которое они не в силах представить.

- Нет, это не так, - сказала Элспет.

- Я проводник Фенакса, - сказал Сарпедон. В его голосе послышалось странное отчаянье. – Теперь он знает, кто ты. Он знает, что ты несешь с собой.

- Прошу тебя, - Элспет наклонилась к нему и попыталась стянуть мужчину на ноги. – Пожалуйста, встань.

Но он оставался стоять на коленях, словно прислуживая ей. – Слышала ли ты эту притчу, Элспет? Женщина пожелала изменить свою жизнь. Она молилась Нилее об освобождении. Нилея услышала ее мольбы и превратила женщину в бабочку. Но теперь мир был для нее столь огромным, что бабочка не могла найти в нем свой путь, и тогда она взмолилась Гелиоду, чтобы тот послал Южный Ветер, который перенес бы ее домой. Гелиод сжалился над этой песчинкой жизни и выслал ветер, но тот растерзал ее и оборвал ей крылья. Несомая в потоке, который она не могла контролировать, она угодила в центр паутины. Что и замыслил Фенакс с самого начала.

- Они не могут контролировать весь мир, - сказала Элспет, поразмыслив нал его словами. Ей было невыносимо стоять над ним, и она опустилась на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. – Они могут управлять лишь своими владениями.

- Владения некоторых богов больше, чем у других, - сказал он. – Но даже величайшие из них сейчас слепнут.

- Что это значит? – спросила Элспет.

- Бог Обмана покарает меня за эти слова, - произнес Сарпедон. – Поэтому я скажу это, как человек, а не его слуга: Ступай под свет солнца и там ищи своего бога.

- Ты говоришь о Гелиоде? – сказала Элспет.

- Великое безмолвие грядет из-за горизонта, - сказал Сарпедон. – Я уже чувствую, как твои тайны вытекают к Фенаксу. Он закроет их в сундуке своего разума, пока не решит, как лучше воспользоваться ими в его интересах.

Сарпедон подполз к алтарю и прижал лоб рукоятке одного из ножей. Элспет не знала, что ей делать дальше. Она выронила оставшиеся монеты на пол и ушла искать того бога, которого она избегала все это время.

Пока Жрец Обмана склонился у ног Элспет, Фенакс уже искал Тассу в холодном безмолвии моря. Тасса и Фенакс были связаны договором с тех давних пор, когда архонты тиранизировали землю – но обмен тайнами нанес немалый вред Тассе, и она сожалела, что вообще связалась с богом изменников и лжецов.

Когда Элспет отпрянула от Сарпедона, Тасса уже напряженно слушала шепот Фенакса о чужеземке в Акросе. Как Элспет презрела Жреца Обмана, так и Тасса презрела Фенакса, выслушав его секреты. Фенакс угрожал использовать свои тайны, чтобы манипулировать ею, рассчитывая, что настанет день, и она будет служить ему взамен на его молчание. Фенакс шептал: «В руках этой смертной божественный меч. Она владеет Мечом Пирфора, который поглотил твой океан. Керан не швырял его в твои воды. Руины Ариксмета никогда не видели оружие хаоса. Как ты могла обманывать нас все это время?»

Тасса оттолкнула Фенакса и устремилась к поверхности моря. Желала она того, или нет, надвигалась война между братьями.