Терос

ГЛАВА 9

Гидра пробудился, и Нилея этого не почувствовала. Ей потребовалось предупреждение Дакса – смертного – о том, что Поликран проламывается сквозь ее собственный лес. Нечто ужасное происходило с миром, когда смертные видели то, что не могли видеть боги. Приняв облик огромного волка со звездной шерстью, Нилея неслась по следам разрушения, оставленным гидрой. Могучие лапы чудовища валили деревья с каждым шагом. Его яростное шипение ударными волнами расходилось сквозь густые заросли, обращая растительность в пыль. Оставленный без присмотра, гидра мог сравнять с землей весь Нессийский Лес.

Нилея любила свои угодья, каждый листочек и каждое живое существо своих владений, но у нее был беспокойный нрав. С тех давних пор, когда древнейшие из деревьев леса все еще были молодыми побегами, она ощущала тягу к неизведанному, желание исследовать, охотиться на существ, достойных умереть. В мире существовали тайные места и темные уголки, о существовании которых ее братья и сестры не желали и знать. Там, в бескрайних пещерах и пропастях, куда никогда не заглядывало солнце Гелиода, водились чудовища, чьи тени покрывали горы. Туда любила отправиться Нилея, чтобы попытать свои силы против диких зверей, окутанных ночью.

Но она уходила надолго, пренебрегая собственным домом. И теперь гидра восстал и направлялся к побережью. Учитывая его инстинктивную ненависть к людям и их научным знаниям, Мелетида будет разрушена до основания свирепостью его гнева. Да и сам пантеон стоял вверх дном, благодаря Гелиоду и Пирфору, снова готовящимся к битве, в которой не могло быть победителя. Круфикс предупреждал, что все боги будут заточены в Никс, если их вражда зайдет слишком далеко.

Нилея почувствовала странную свежую рану на теле леса. Она прибыла к почерневшему кругу, выжженному в самой земле. Это увечье было нанесено не гидрой, но он здесь он тоже прошел. Нилея обернулась полевой мышью, чтобы пробежаться ближе к земле и рассмотреть комья обугленной почвы и залитого кровью песка. Затем она приняла облик сокола и взмыла над поляной, замечая каждый след копыта, ноги или лапы. Группа сатиров и людей веселились здесь у костра, но почему так далеко от Долины Скола, Нилея понять не могла.

Поначалу, когда лилось вино, и звучал радостный смех, гуляки танцевали, собираясь вокруг костра. Но потом, когда празднование стало кровавым и жестоким, следы разбредались во всех направлениях. Костер взорвался громадным залпом энергии. Она видела почерневшие следы тех, кто не успел выбежать из области взрыва, но тел не было. Вблизи котлована сырая земля превратилась в пепельный песок. На деревьях вокруг не было листьев, а голые ветви походили на обсидиановые обломки. Здесь произошло что-то противоестественное. Нилея вновь приняла облик волка и понеслась дальше по пути разрушительного путешествия гидры к Мелетиде.

Когда Богиня Охоты достигла вершины обрыва, она увидела Поликрана у дальнего края долины, и преисполнилась жалостью к этому великолепному существу. Он поступал лишь так, как знал. Нилея пыталась держать его в безопасности Никса, но Пирфор со своим его проклятым мечом разрушил тихое логово гидры среди звезд. И теперь что-то вновь потревожило его сон, и его вины в том не было. Страдание животных приводило Нилею в убийственную ярость. Она отыщет виновного и заставит его сполна прочувствовать всю боль ее излюбленных зверушек. Но гидра приближался к Хранителям Мелетиды, громадным статуям, охраняющих дороги, ведущие в полис. Если он достигнет их, то будет уже за пределами Нессийского Леса.

Нилея сбросила телесность и слилась с корнями, переплетавшимися в лесной почве. Сквозь корни, она устремилась через пространство, отделявшее ее от гидры. Она попыталась почувствовать Поликрана, коснуться троп его разума и позвать его домой, в лес, где он мог оставаться в безопасности. Но ее владения вдруг оказались слишком малы, она не могла отыскать его – не могла найти существо, возвышавшееся выше возведенным смертными статуй богов. Что- то отрезало его от нее. Что-то отрезало его от самого леса.

Нилея покинула корни и приняла излюбленный облик дриады. Ее сердце ныло от скорби по изувеченному лесу и несчастном гидре. Она не могла удержать эту беду в границах своих владений. Как бы горько ей ни было признать это, ей требовалась помощь Гелиода.

Святилище Богов был связующей точкой между Никсом и миром смертных, но лишь рожденные в Никсе могли использовать его для перехода между мирами. Богам не нужны были порталы, и они могли свободно перемещаться, куда бы ни пожелали. Смертные называли этот храм Никтос, но имя это было древнее любого из живущих людей. Произнося это имя, смертные не ведали, что обращались к божественному мастеру. Никтос был первым существом, рожденным в Никсе, созданным Круфиксом. Ему было поручено возвести алтари богов. Нилея смутно помнила его, подобно тому, как ребенок припоминает своего давно умершего дедушку.

Построенный на широчайшем плато высоко в горах, храм сам по себе представлял громадный полукруг на мраморном поле. Отсюда открывался беспрепятственный вид горизонта во всех направлениях. Хотя смертные считали, что все это место было естественным природным ландшафтом, именно Никтос возвел его в честь богов голыми руками. Святилище украшали статуи богов, чемпионов и оракулов. Здесь даже была статуя Нилеи. Она не любила собственные образы, вырезанные в камне, но об этом произведении искусства ей сказать было нечего. У каждого бога был мраморный алтарь в собственной нише, и однажды боги даже развязали войну из-за спора, чья ниша была большей. Нилея беззвучно прошла мимо алтаря Тассы, представлявшим собой фонтан, с искрящейся звездами водой. Статуя героя тритонов Тразия склонилась над водой, отражавшей блеск Никса.

Статуи и ниши местами осыпались под губительным прикосновением времени. Даже образ Гелиода был поврежден. Нилея приняла облик смертной женщины и остановилась перед громадной урной, установленной на алтаре. Из ее дна исходила колонна света, возвышаясь к небесам. Смертные поговаривали, что она касалась самого Никса. Смертные не знали, что Никтос был зеркальным образом другого храма в самом Никсе, отмечавшего вход в обитель богов. В том храме была еще одна урна, и колонна света соединялся с ней, несмотря на то, что не существовало прямых связующих линий между мирами.

- Гелиод, - позвала Нилея, - ты нужен.

Она хотела, чтобы Гелиод явился и сошел с ней на землю, но этого не произошло. Он заговорил с ней, но не удостоил ее присутствием. Она задумалась, чем таким важным он был занят, что не мог уделить ей своего драгоценного времени.

- Воистину ты моя возлюбленная из сестер, - произнес Гелиод. Он сказал это, несмотря на то, что знал, что лесть ничего не значила для Богини Охоты, проигнорировавшей комплимент.

- Я много раз стояла у того места, где спал гидра, чувствуя биение его сердца сквозь стебли травы, - сказала она брату. – Я могу ощутить гусениц с их коконах, дрожь олененка в тени, топот заячьих лап по земле. Как случилось, что я не могу говорить с одним из собственных детей?

- Мое зрение также сужается, - сказал Гелиод. – Пирфор не только грозит божественной обители, он разузнал способ ограничить наше зрение. Он сужает все наши владения.

- Что за оружие способно на это? – спросила Нилея. – Еще один меч?

- Загадка еще не решена, - ответил Гелиод.

- Дакс говорил о пустотах в его собственном зрении, - сказала Нилея. – Это беспокоит наших смертных так же, как и нас.

- Ни одному догу не позволено касаться чужого сосуда, - сказал Гелиод. – Если Пирфор тронул Дакса, то он попрал законы мироздания!

- Помни о предупреждении Круфикса, - сказала Нилея. – Если ваша вражда станет угрожать смертным, он объявит Безмолвие и заточит всех нас в Никс.

- Пирфор должен быть наказан! – сказал Гелиод.

- Прежде чем винить Пирфора, - сказала Нилея. – Ты пытался найти иную причину? Я видела нечто странное в Нессийском Лесу. Сатир устроил огненный ритуал. Он направляет гидру к Мелетиде.

- Сатиры находятся под твоим покровительством, - сказал Гелиод.

- Долина Скола под моим покровительством, - уточнила Нилея. – А не один единственный сатир, дразнящий моих животных.

- Вышли лазутчиков через собственные ветви, сестренка, - сказал Гелиод. – Нессийский Лес столь же беспокоен, как и воды Тассы.

- Что пробудило гидру? – спросила Нилея. – Когда я в последний раз была в его логове, он крепко спал.

- Сколько лет назад это было? – спросил Гелиод. – Ты пропадала в неведанных землях дольше, чем сама можешь припомнить.

- Лет? – Рассмеялась Нилея. – Ты стал так похож на людей, что меряешь время их величинами?

- А ты так любишь заигрывать с Даксом, что перестала присматривать за собственными детьми?

- Мне не интересны ваши жалкие дрязги с Пирфором, до тех пор, пока мои звери не становятся игрушками в ваших дуэлях, - сказала Нилея.

- Если Пирфор уничтожит Никс, твой лес не выживет, - предупредил ее Гелиод. – Ни Сетесса, ни твои излюбленные зверушки. Возможно, тебе стоит беспокоиться об этом больше.

- Ты этого не знаешь, - возразила Нилея. Но, все же, страх того, что любая угроза могла нанести вред лесным жителям, проник в ее сердце.

Гелиод усмехнулся. – Ты лучше всех знаешь естественный порядок. Смертное и совершенное не могут сосуществовать в мире. И, как я сказал, наши миры превращаются в зыбкий песок.

- Гидра останется в моем лесу, - решительно сказала Нилея. – я позабочусь об этом.

- Что ты сделаешь? – спросил Гелиод.

- Я навещу сатира, - сказала Нилея. – Я видела его следы. Он пришел из Сколы, чтобы распалить Поликрана. А после того, как оставил гидру, он воззвал к Пирфору.

Гелиод взорвался от гнева. – Ты говоришь мне искать иную причину. А потом открываешь, что сатир работает на Бога Кузницы. На этот раз я не позволю Круфиксу так мягко наказать Пирфора, я заточу его собственноручно в кипящей смоле у трона Эреба!

Нилея была сыта разговором с Гелиодом. Она обернулась соколом, улетая прочь.

- Если гидра достигнет Хранителей, он больше не будет под твоим покровительством, - выкрикнул Гелиод, и его голос был подобен штормовому ветру. – Мой чемпион не позволит ему уничтожить город.

- Не трогай моего гидру, - предупредила ветер Нилея, но Гелиод уже ее не слушал.

С пылающей в сердце яростью, Нилея подлетела к Долине Скола. За всем этим стоял выскочка Ксенаг со своими претензиями на величие. Она поняла это, как только увидела следы его бесчинства на выжженной поляне. Он был единственным из всех существ, с которыми она когда-либо сталкивалась, кто, казалось, вовсе не ценил круговорот жизни. Он вел себя так, будто ему было плевать на то, что он был всего лишь существом мира смертных, а она – божеством из звезд. Но хуже этого, она покровительствовала ему, как и всему живому в ее владениях. Она терпела сатиров и их шалости. Она позволила им независимо существовать в их уютной долине, где они не делали ничего, но лишь напивались до полусмерти.

Нилея желал удушить Ксенага голыми – человеческими – руками, но когда она направилась к импровизированному между деревьев входу в Сколу, магическая пелена, подобно стене, заблокировала ей проход. Мистическая защита была гораздо мощнее, чем можно было ожидать от ничтожного козлоногого сатира. Нилея обрела чудовищный образ, ее кожа словно покрылась корой, а руки будто превратились в стволы массивных деревьев. Она выросла до пятидесяти футов, и жизненные соки всего леса вскипели в ее жилах. Ее кожа пылала Никсом, когда ее господствующий облик возвысился над долиной. Внизу, под ней, сатиры в ужасе разбегались при виде нее, спотыкаясь и трусливо визжа. Одним ударом Нилея прорвала магический щит над долиной, теперь походившей на крошечную бороздку в земле под ее ногами. Покрытая травой земля задрожала и вскрылась, обнажая подземелье и черный промышленный дым.

Сквозь трещины в почве она увидела пещеры, которые Ксенаг превратил в кузницы на подобии горы Пирфора. Там были узники, прикованные цепями к земле, которые, также, замерли в ужасе. С поднятыми молотами они уставились в небо, наблюдая ошеломительное явление Нилеи. Птичий крик достиг слуха Богини Охоты. То был жалобный стон химеры, плененной и охваченной паникой. Нилея испустила потоки ползучих стеблей, чтобы отыскать источники стенаний, разорвать решетки, и выпустить животных на свободу. Все это было совершено за считанные секунды. Пока узники разбегались, раненная химера, рывками поднялась в небо. Одно ее крыло было вывернуто, но все же она смогла удержаться в воздухе. Ее тело было выполнено из божественной бронзы, и Нилея узнала в ней одно из творений Пирфора. Ей была противна металлическая конструкция существа, но она не могла винить брата в его прекрасной изобретательности. Наполовину ибис, наполовину олень, химера воспела хвалу Нилее и унеслась к Горе Велере.

Нилея вошла в долину, с грохотом опустившись на землю. Она вновь была человеческого роста, но все равно возвышалась над разбегающимися сатирами. Бездыханные тела были разбросаны повсюду, павшие жертвами ее гнева.

- Мне нравилась моя химера, - сказал Ксенаг. Он вышел из-за деревянного помоста, на котором стоял позолоченный трон.

Как только остробородый сатир вышел из укрытия, Нилея выхватила лук со спины и нацелила стрелу меж его глаз.

- Ксенаг! – Выкрикнула Нилея. – Что это за безумие?

- Почини мой пол, сестренка, - сказал он, указывая на дыру в земле, сквозь которую виднелась его кузница.

- Ты ничтожная свинья, - сказала она. – Я не сестра тебе. И что ты сотворил с моим гидрой?

- А с чего ты взяла, что он твой? – сказал Ксенаг. – Кто дал тебе права на его обладание?

Нилея чуть подправила прицел и выпустила стрелу. Вместо того, чтобы пробить его лоб, стрела вонзилась сатиру в грудь. По замыслу богини она не затронула сердце. Сила выстрела отбросила Ксенага на спину, но Нилея двигалась быстрее, чем он падал. Еще до того, как стрела завершила свой путь в его груди, богиня уже схватила его за горло и ударила затылком о землю. Прижав колено к груди сатира, она склонилась над ним. Нилея взялась за стрелу и провернула ее. Ксенаг вскричал от боли, чувствуя, как наконечник стрелы прорвала его плоть, подбираясь к сердцу.

- Я твоя богиня, а ты не более чем хныкающий ребенок, - прошипела она. – Может мне лучше вынуть твои глаза и скормить их крысам?

- Прошу, не надо! – Ахнул он. Он попытался сказать еще что-то, и Нилея наклонилась ближе, чтобы расслышать его мольбу.

- Только… не… крысам, - саркастично проговорил он, сплевывая кровь сквозь стиснутые зубы.

Она выпрямилась, оставив его валяться на земле. Нилея вызвала силовую волну через почву, которая швырнула его о каменную стену позади трона. Его кости треснули, но Ксенаг лишь ядовито ухмыльнулся. Его прямоугольные зрачки расширились, когда он протянул руку и схватился за стрелу Нилеи, все еще торчащую из его груди.

- Почему ты глумишься? – спросила Нилея. – Желаешь увидеть, как мой гнев обрушится на тебя с высот Никса?

- Чего ты хочешь, О, почтенная гостья? – спросил Ксенаг.

- Зачем ты мучаешь Поликрана? – спросила она. – Это ты пробудил его?

- Нет, что-то новое вошло в этот мир, - сказал Ксенаг. – И оно влечет его, как мотылька на свечку. Я лишь помог ему на его пути.

- Распалив его, ты поставил под угрозу жизни всех моих животных, - сказала Нилея. – Ты поставил под угрозу безопасность мира смертных.

Ксенаг разломил деревянную стрелу, оставив наконечник глубоко в груди. Он бессильно бросил оперенный обломок в сторону Богини Охоты. Тот упал в траву неподалеку от его копыт. Нилея чувствовала его нездоровое удовольствие, то, как он наслаждался болью и ее присутствием в его долине.

- Мне плевать на твоих животных, - сказал Ксенаг. – Скоро ты и все твои драгоценные детишки будете кланяться мне…

Нилея не утрудила себя очередным ударом. Вместо этого, она отозвала свое покровительство от Долины Скола. В это же мгновение, деревья растворились, трава пожухла, и растения истлели. Каменные стены, деревянный помост, и претензионный позолоченный трон обратились в пыль. Нилея преградила журчащий ручей стеной из стеблей. Она отозвала всех зверей, обитавших в долине, предложив им новые дома в своем лесу. Даже земляные черви уползли из иссушенной земли.

- …королю всего сущего. – К тому времени, как Ксенаг закончил предложение, он стоял посреди пустоши.

Теперь она увидела в его глазах что-то другое. Не страх, не совсем, и точно не ненависть, но что-то более зловещее.

- Теперь ты король ничего, - тихо проговорила она. – Если ты сейчас же не прекратишь свои бесчинства, я собственными руками переброшу тебя через реку Эреба.

- Ах, вот в чем все дело, верно? – дерзко ответил он. Кровь сочилась из раны на его груди. – Ты не можешь меня убить.

Нилея почувствовала, как нечто странное колыхнулось в ее душе. – Что ты сказал?

- Ты не можешь тронуть меня, - сказал Ксенаг.

- Я только что тронула, и твои раны должны тебе помочь это запомнить, - сказала Нилея.

- Ты не касалась меня. Ты коснулась мира.

- Твои кости все равно переломаны, - ответила она.

- Боги не могут тронуть смертных, - сказал Ксенаг. – Вы не можете убить нас, как не можете убить друг друга.

- Ты глупец, если веришь в это. – Нилея озадачилась его самонадеянностью и отрицанием физических сил, которые только что обрушились на него.

- Вера… забавно, что ты использовала именно это слово, Королева, - сказал Ксенаг.

- Ты теперь никто. Ты ничтожнее возвращенных.

- Я собирался пригласить тебя остаться со мной, но теперь не приглашу, - сказал Ксенаг. – Веселье только начинается.

Нилея ретировалась, утратив интерес в бессмысленной перепалке с этим изгоем. Она превратилась в пыльцу с лепестков подсолнуха. Когда она взмыла в воздух, страх за ее любимого гидру и ужас перед угрозами Круфикса поглотили ее. Из-за пустот с ее божественном зрении, созданных празднествами Ксенага, она не могла почувствовать, как он начал восстанавливать долину, перестраивать трон, и чинить защитное заклинание в своем особенном небе. Позднее, когда Нилея неслась со своей рысью через пшеничные поля к Хранителям, она не чувствовала массивных мановых волн, расходящихся из его кузницы, укрытых могущественными заклинаниями, которые он вновь сплел вокруг своей долины. Но, несмотря, на его скрытность, его буйные ритуалы вымыли еще больше звезд из основания мира. Трещины в мироздании расширялись, и вселенская пыль смешивалась и вытекала из разломов, подобно струйке песка.