Темный орден (Оболенский, том 3)

Глава 14

В ванной комнате повисла МХАТовская пауза, и лишь журчание воды из-под крана нарушало тишину. Ситуация выглядела идиотской. Я, голый и только что-поймавший волну расслабления — и Дашкова, во всем своем строгом, почти монашеском черном наряде, сверлившая меня строгим взглядом миндалевидных темных глаз.

Зато я понял, почему в ванной комнате так вкусно пахло — это были ее духи. Цветочные, тонкие, но сложные. Наверняка созданные на заказ.

— Я все слышала, — повторила Юлия, отпрянув от меня на шаг. — Что вы задумали… Что вы такое творите…

— Юлия, успокойся.

Я выпрямился в полный рост, и Дашкова смущенно отвела глаза, увидев меня в костюме Адама. Ну, мне-то стесняться было нечего. Но сцена получилась пикантная. Впрочем, Дашкова сама себя загнала в такие обстоятельства. Пусть теперь пожинает плоды своего безрассудства и смотрит.

— Я не обязан тебе ничего объяснять, особенно после всего, что ты сделала, — стараясь соблюдать спокойствие, сказал я. — Ладно, меня ты пыталась убить, но Алтая я тебе не прощу.

Дашкова равнодушно пожала плечами.

— Пес сам нарвался.

— Потому что он меня защищал. Потому что он верен мне.

— Я тоже верна отцу Эребусу и я выполняла задание, — отрезала Дашкова и с вызовом вздернула острый подбородок.

Красивая все же… Чертовка. Но она словно не осознавала своей привлекательности. Одевалась предельно скромно — темная одежда оттеняла аристократическую бледность ее лица, но прятала стройное тело под слоями мешковатой ткани. Я видел ее на спортивной площадке еще в Академии — там было что показать. Нет, там не было крутых бедер и огромного бюста, но девушка была сложена чудо как хорошо, гармонично… А в сочетании с тонкими чертами лица, это был и вовсе отвал башки. Завидная невеста — хоть князьям предлагай.

Но Юлия либо и правда не осознавала своей красоты, либо стеснялась ее и старательно ее прятала. Неужели комплексовала?

— Ну хорошо, ты все знаешь, — я продолжал смущать ее своей наготой и, как ни странно, кажется, это имело действие. — Дальше что?

— Господи! Возьми хотя бы полотенце…

— Ты что, никогда не видела нагого мужчину?

— Видела, конечно!

— Так в чем проблема? — усмехнулся я. — Зачем заявилась-то? Еще и сюда… Не могла подождать, пока я оденусь и сяду трапезничать? Дионисий бы и на тебя накрыл.

— Не заговаривай мне зубы… дух!

Выпалив это, Юля Дашкова покраснела.

Я не выдержал и рассмеялся. Е-мое, девчонку, судя по всему, и правда держали в черном теле и воспитывали в духе кисейных барышень девятнадцатого века… А ведь она уже была совершеннолетней. Вроде бы только исполнилось восемнадцать.

Империя считала совершеннолетними с восемнадцати лет, прямо как у меня дома. Но Юля… Юля явно была выращена в тепличных условиях. Точнее, ее наверняка пичкали знаниями, заставляли практиковаться в применении дара и вдалбливали в ее симпатичную головку нравственные устои, но…

Она явно не была готова к простой жизни. По крайней мере, к ее плотской части. Почему-то это мен откровенно забавляло, и я решил не ограничивать себя в насмешках. В конце концов, незваный гость должен был отвечать за внезапное появление.

Юля наверняка надеялась взять меня эффектом внезапности, ожидала, что сейчас я попытаюсь защищаться или стану вести себя как смущенная барышня. Наверняка она сама себя так бы и повела. Но я не собирался потакать ее ожиданиям.

Поэтому я просто снова опустился в воду и с наслаждением потянулся.

— Присоединишься?

— Ты что?! Совсем с ума сошел?!

— Как бы то ни было, мне нужно помыться, — невозмутимо продолжил я. — Поэтому если твое дело не терпит отлагательств, рассказывай сейчас.

Дашкова явно смутилась и замерла, соображая, как действовать дальше. Судя по всему, я засмущал ее так сильно, что она словно забыла о том, зачем пришла.

— Кто ты такой? — наконец спросила она.

— А это имеет значение?

— Я хочу знать.

— Если ты подслушала разговор, то знаешь, кто я, — отозвался я, снова погружаясь в воду.

— Я хочу знать больше.

— Зачем?

— Потому что я должна знать, с кем воюю.

Она смогла меня удивить. Переборола смущение и бросилась на меня, как в предыдущие разы. Я заметил, как на ее теле выросли шипы, точно на садовой розе. Маленькие, острые, но смертоносные…

— Да твою ж маман! — я взвыл, когда она, очертя голову, бросилась ко мне в ванну. Девчонка явно даже не задумывалась о том, как это могло выглядеть.

— Ты собираешься всех уничтожить! Ты сговорился с ними! Ты соблазнил их и обратил на свою сторону!

Ее покрытые шипами руки скользнули по моей обнаженной и многострадальной груди, оцарапав едва зарубцевавшийся шрам. Больно, блин! Вода в ванне порозовела — дура Дашкова вспорола мою свежую рану.

Я издал вопль, но тут же заткнулся — не хватало еще вовлекать в эту потасовку Дионисия. Сами разберемся. Дашкова навалилась на меня все своим хрупким тельцем, словно хотела придавить, наивная, и сомкнула обросшие шипами руки на моей шее.

— Серьезно? — Улыбнулся я. — Предыдущие попытки ничему тебя не научили?

— Ты убил Эребуса!

Ах вот оно в чем дело…

Я схватил ее запястья и поморщился от боли. Шипы действительно были похожи на розовые. Как-то я купил своей бывшей роскошный букет роз. Огромные красивые цветы, но защищались они отменно. Такого количества шипов я еще не встречал на розах. Вот и сейчас руки Дашковой обросли их и ранили меня, пока я пытался оторвать ее ладони от разгоряченной кожи.

— Не убивал я его, клянусь! — то ли проворчал, то ли прохрипел я. — Я сам узнал о том, что он исчез, сегодня утром…

— Я тебе не верю!

Она снова попыталась меня придушить, но даже с помощью Тьмы, что была ей подконтрольна, Юля была слабее меня. Жаль только, что она атаковала меня в ванне — корыто было скользким.

— Заечм мне его убивать, а?

— У тебя больше причин, чем у кого-либо…

— Не у меня, дура!

Улучив момент, я, рискуя размозжить собственную башку о драгоценный мрамор ванны, все же перехватил ее руки и оттащил от своей шеи. Юля взвизгнула, потеряв опору, и бултыхнулась в ванну, подняв волну. Вода с плеском перелилась за борт, а я обхватил шипастую девчонку обеими руками и ногами. Сцена получилась бы весьма интимная, кабы эта барышня не была застегнута на все пуговицы…

— Послушай меня внимательно, ибо я скажу это один раз, — прорычал я ей на ухо, пока она безуспешно барахталась в воде. Только сейчас я понял, что, затащив ее в ванну, лишил ее возможности исчезнуть. Я держал ее крепко, она вся промокла, и те жалкие смерчики Тьмы вокруг нее больше не могли ей помочь. — Я понятия не имею, что случилось с Эребусом. Знаю только, что он исчез и его не смог найти даже квалифицированный ищейка. Это все, что мне известно. Но я ничего с ним не делал. Наоборот, я хотел встретиться с ним, хотел, чтобы он рассказал мне подробнее о звездной карте, потому что я ни черта в этом не смыслю, но мне нужны подробности. У меня и мысли не было его убирать. Но, кажется, я знаю, кто мог этому поспособствовать.

Дашкова замерла в моих объятиях.

— Кто? — сдавленно спросила она.

— Возможно, Друзилла. Или кто-то из ее свиты. Ты ведь понимаешь, что теперь она всем рулит? Вергилий погиб…

Девушка вздрогнула и, казалось, сжалась по моей хваткой.

— Как? Как погиб…

Ясно, значит, ей еще не сообщили новости. Видимо, девчонка была слишком занята планированием вендетты за Эрбуса. Но что мне следовало ей сказать?

«Правду», — внезапно отозвалась Тьма. — «Скажи ей правду».

Но зачем? Разве это сделает все проще?

«Скажи ей правду. Она заслужила. Она — такое же оружие в чужих руках, каким был ты».

Мне начинало казаться, что Тьма испытывала некую форму слабости к тем, с кем жизнь обошлась несправедливо. Она словно старалась помочь им и дать другой вариант… Но, с другой стороны, такие люди были отчаявшимися, а мне уже было известно, что именно они, эти отчаявшиеся души, были идеальными проводниками для этой непостижимой силы…

И все же я не видел причин лгать Дашковой.

— Я убил Вергилия, — сказал я, обхватив голову Юли и с силой прижав в своей груди. — Защищаясь. Он хотел уничтожить меня, и мне пришлось ответить. Я этого не хотел.

Раз она уже знала все остальное, что ж, пусть видит полную картину.

Дашкова всхлипнула, по ее телу пробежала судорога, а намокшая жесткая ткань ее воротника болезненно натирала мою вновь открывшуюся рану.

— Ты хотела знать все — и я тебе говорю. Кровь Вергилия на моих руках, но я не убивал твоего родича. Все, чем я занимаюсь — это пытаюсь, черт возьми, минимизировать жертвы!

Юля откинула голову, ее тело полностью расслабилось, а тонкие руки вспыли над водой, когда она их раскинула.

— Тогда убей и меня, — сказала она. — Ты ведь этого хочешь, да? Уничтожить весь Орден, все, за что он боролся… Ты сильнее меня, я не смогу тебя одолеть. Я понимаю это, но я должна была попытаться… Иначе никак. Тогда просто убей и забери мой дар, чтобы я не видела, во что он превратится. Я… я не хочу видеть это будущее.

Внутри меня шевельнулась уже знакомая мне жажда. Все благоволило — беззащитная девушка, которая сдалась, моя сила…

«Она еще может пригодиться», — шепнула Тьма. — «Оставь ее».

Как, черт возьми?! Она же так много знала. Сболтни она все это хотя бы своей наставнице…

«Она может понадобиться», — повторила Тьма. — «Оставь девушке жизнь, но сделай так, чтобы отныне она была на твоей стороне».

Хороший вопрос. Охренеть какое задание! И как я должен был это сделать?

Убедить ее? Хреновый вариант. Дашкова явно была из принципиальных — лучше пойдет на смерть, чем покорится. Это мне в ней, если честно, и нравилось. Восхищало.

Убить — было бы проще всего, но Тьма запретила. Да и сам я, если честно, совершенно не желал ей смерти. Пусть мы оказались по разные стороны баррикад, но эта Юля Дашкова была достойным противником, и она была мне симпатична.

Что еще я мог придумать? Как-то сломить ее волю? Но я пока что не умел это делать…

«Значит, придется научиться», — усмехнулась Тьма. — «К тому же она тебе нравится, я знаю. Можешь не пытаться скрывать это от меня…»

И что ты предлагаешь?

«Подумай сам. Если не хочешь действовать грубо и брать ее разум под прямой контроль… Есть иные способы».

Думай, Хруст. Думай!

Я принялся перебирать в голове все, что знал о ритуалах Тьмы. Порчи, проклятия — нет, все не то. Но, кажется, я что-то слышал о приворотах… Привороты были, по сути, таким же сломом воли, но в ином направлении. По крайней мере, она сможет функционировать как самодостаточная личность. Но если приворот ляжет как следует, она не сможет ничего сделать против меня и моих интересов…

«Весьма занимательный выбор», — хмыкнула Тьма. — «Если хочешь, я помогу».

Она нужна тебе. А мне нужно, чтобы она не болтала раньше времени.

«И только?» — мне снова почудилась усмешка. — «Ты так на нее смотришь, так думаешь о ней… Неужели тебе бы не хотелось, чтобы эта юная дева стала твоей? Во всех смыслах…»

Почему-то на ум пришла Феодора. Нет, разумеется, мы оба понимали, что у этого романа не могло быть будущего. Нам просто было хорошо вместе, и мы наслаждались этим, пока могли. Да и она довольно четко расставила границы и намекнула, что после моего отъезда все закончится… Но почему меня тогда мучила совесть?

Нет, Дашкова мне нравилась. Больше того, она меня манила и соблазняла. И почему-то именно сейчас я не мог и не хотел перед этим устоять. В конце концов, приворот — один из самых легких способов обратить ее на свою сторону. Да, это будет искусственная любовь, и природа этой страсти получится иной, неестественной. Но это убережет девушку от фатального исхода.

«Я помогу тебе», — сказала Тьма. — «Погрузи ее в сон».

Дашкова даже не дернулась, когда я повесил на нее заклинание. Забавно, но я словно впитал вместе с силой Вергилия и его знания. Все получилось почти что само собой…

Девушка уронила голову мне на грудь и заснула крепким, безмятежным сном.

Я осторожно вытащил ее из ванны — пришлось раздеть, чтобы девчонка не простудилась, и завернуть в полотенце. Поразмыслив, я решил положить ее на кровать, под одеяло. Сонное заклинание должно было действовать до той поры, пока я не решу его снять. А Дионисия в спальню можно не пускать…

Когда Юля оказалась под одеялом, я обратился к Тьме.

— Нужен ритуал.

«Ты должен сам научиться их проводить. Ну же, покопайся в памяти крови…»

А ведь Тьма была права. И теперь я понимал, почему она так настаивала на том, чтобы я поглотил дар Вергилия. Старик Примоген знал очень много, и эту теорию я вобрал в себя.

Я принялся копаться в этом заимствованном «архиве». Много старинных черных ритуалов, которые проводили деревенские бабки, но которые Орден поставил и себе на службу… Кладбищенская магия — отпадает, сложно. Бесовская — туда же…

Кажется, нашел…

Приворотный ритуал на особу черную свечу. Завязан на силу, а не на привязку к конкретному месту — что мне и требовалось.

Для него требовалась восковая свеча, свежая зола, привязка в жертве, собственная кровь и свиной жир.

«Достойный выбор», — отозвалась Тьма. — «Сил тебе хватит. Дело за творческим подходом и интуицией».

Свечу добыть — не проблема. В апартаментах было полно свечей из натурального воска — они пахли иначе. Толстые, тонкие, боченки… не было достаточно тонкой.

Привязка к жертве — можно срезать прядь волос, тоже просто. Собственная кровь у меня была в избытке.

Оставив Юлю в спальне, я отправился в гостиную и разжег камин. Помогли огненные силы Вергилия — березовые дрова вспыхнули очень быстро.

Я как раз запахнул халат, когда в комнату вошел Дионисий.

— Ваш поздний обед готов, господин!

— Прелестно, — улыбнулся я. — Я внезапно осознал, что очень соскучился по салу. Сможешь добыть для меня с кухни?

Дионисий. Бровью не повел.

— Разумеется, ваше сиятельство. С хреном? Или с горчицей? Есть ядреная, прямо вырви глаз…

— На твое усмотрение.

Слуга кивнул и тут же скрылся за дверью. Я тем временем осторожно срезал прядь волос с затылка Юлии и бросил в огонь. Пришлось усилить пламя, чтобы дрова прогорели быстро — у меня было мало времени на ритуал.

Когда поленья превратились в угли, Дионисий вошел с тарелкой, на которой располагался щедрый шмат сала с несколькими соусами.

— Решил взять для вас все… — смущенно проговорил слуга. — Мне пока неизвестны ваши вкусы…

— Все замечательно, — улыбнулся я. — Я желаю поужинать в одиночестве, Дионисий. Не нужно меня обслуживать.

Юноша немало смутился, но не посмел перечить.

— Как пожелаете, ваше сиятельство… Если что-нибудь понадобится, позвоните в колокольчик…

Выпихнув Дионисия за дверь, я наконец-то смог приступить к ритуалу.

В первую очередь добыл золы из камина. Перетер ее в порошок, надеясь, что там сохранились остатки волос Юлии. Затем вытопил из сала жир и обмазал им руки — и затем взял порошок. Получилась странная липкая темная масса, но я знал, что так должно было быть. Когда темная масса была готова, я добавил в нее свою кровь и взялся за свечу — начал тщательно обмазывать ее этой субстанцией, шепча заклинание:

Тридевять дней, тридевять земных твердей,

Бело поле, да Собор Чёрный в том поле.

Окна заколочены, да двери отворены.

Там в гробине — покойник лежит.

Лежит почивает — да свечу сторожит.

Свеча та в изножье полыхает — Горит пламенем,

Да тоска в нем — Тоска тоскущая, слеза соленая,

Любовь ярая, сердце жалящая.

Я покойнику поклонюсь — В просьбе своей исповедуюсь,

Ведьмаку этому пожалуюсь.

Он силу имеет, ярой тоской повелевает,

Сердце в любовных муках сжигает,

Разума трезвого лишает.

Да сокрыта та тоска в Свечке Чёрной,

У изножья пламенем ярким горящей.

Так я Свечу ту несотворенную

У Ведьмака того вымолвлю,

Чёрную тоску держащую.

Чтоб пылала, тоской Юлию изводила,

Любовь в сердце Юлии по мне бы породила.

Черной молитвой все сделано,

В соборе черном все уговорено.

Во веки веков.

Ключ. Замок. Язык.

Как я понял, можно было вообще не читать это заклинание, но заговор помогал концентрироваться. Я принялся покрывать свечу приготовленной черной массой. А когда закончил, поставил ее на тарелку и зажег. Теперь оставалось самое главное — читать заклинание, пока свеча не прогорит. Таково было условие ритуала. К счастью, свечку я выбрал тонкую…

За морем океаном, за островом, да не Буяном,

За полями туманными, за болотами топкими

Стоит гора, твердь земная.

Да на тверди той растет дерево,

Кривое, обожженное, опаленное.

Да на ветке поломанной — ворон там сидит

Покой тоски любовной — муки сердечной сторожит.

Да имя желанной Юлии произнесу,

Словесами крепкими, к уху лепкими.

Ворона крик, колокола звон.

Таки тоска проснись, к Юлии иди

Да с собой сестру, муку сердечную бери.

Идите по полям туманным, по болотам топким,

Дорогу сыщите, к дому к ее порогу.

В сердце ее войдите, по мне свербите.

Пламенем свечки черной, ведьмачей

Это вам заповедовано.

Узами крепкими ко мне привяжите,

Да семь узлов наложите — росой скрепите.

Никому их не порвать — не отвязать,

Водой не отмыть — огнем не пережечь,

Булатом не пересечь.

Ведьмака указ, гробовой приказ

Свечка черная. Приворотная.

Ключ. Замок. Язык.

Я читал это, вырывая слова из памяти и глядя на огонь. Раз за разом, слово за словом, непрерывно глядя на пламя свечи. Это было самым сложным — не отвлечься, не потерять концентрацию. Алтай тихо заскулил, но мне пришлось его проигнорировать. Я пялился на эту проклятую черную свечку, пока перед глазами не пошли галлюцинации. Пришлось тряхнуть головой, чтобы развеять наваждение…

И я сам не заметил, как свеча прогорела полностью. Еда наверняка вновь остыла, но мне уже было плевать. Хотелось как можно скорее с этим покончить.

Я отскреб огарок свечи и выбросил в камин. Подкинул немного дров и дал жару посильнее, чтобы точно расплавилось, и уселся на медвежью шкуру перед камином.

— Ну и сколько ждать результата? — шепнул я, обращаясь к Тьме.

«Можешь снимать сонное заклятье и смотреть, что получилось», — улыбнулась сила. — «Взляни же…»