Темный орден (Оболенский, том 3)

Глава 13

— Придется что-то решать, Володенька, — вздохнула Друзилла. — У тебя славная собака. Твоя матушка была впечатлена его биографией, да и ты к нему искренне привязался. Но если хочешь ему добра, выбор невелик.

Я рассеянно кивнул, погруженный в собственные мысли. Отошел от Друзиллы, повернулся к псу. Алтай забился в самый темный угол своего просторного вольера. Рядом стояли полные миски — он не притронулся ни к пище, ни к воде. А у меня защемило сердце так, что я с трудом смог вздохнуть.

— Я не брошу тебя, парень, — сказал я, присев в метре от него. Если ему настолько плохо рядом со мной, то буду соблюдать дистанцию. — Это все еще я, понимаешь? Да, моя сила теперь пахнет иначе, и я знаю, как тебя бесят другие дары. Но это все еще я. Малыш, ну же…

Пес поднял голову и взглянул на меня с укором. Дескать, знаю я, что ты продался своей Тьме. А ведь обещал…

— Ты можешь сам выбрать, — шепотом продолжил я. — Если согласишься пойти со мной и жить у меня, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе было легче. Придумаю что-нибудь, обязательно. Но если не хочешь… Что ж, не вижу смысла держать тебя на этой псарне, ты здесь никого не знаешь. Тогда будет лучше отправить тебя на Аптекарский. Там тебя все знают и любят.

Пес внимательно меня выслушал и наклонил голову набок, продолжая смотреть мне в глаза. Словно спрашивал: «А сам-то чего хочешь?»

— Конечно, я не хочу разлучаться, — тут же сказал я. — Но и силой тянуть тебя считаю неправильным. Ты мне не слуга, а друг, Алтай.

Пес тихо гавкнул и вильнул хвостом. Значит, согласен?

— Но у меня будет к тебе просьба, — добавил я. — Приглядывай за мной, хорошо? Ты мой моральный компас, Алтайка. Ты чувствуешь то, чего я тоже не всегда могу понять. И если я перейду черту… Ту, которую ты считаешь важной… Дай мне знать. Потому что это и правда слишком большой соблазн, я до конца себе не принадлежу. Но мне нужно постоянно вспоминать, кто я на самом деле. Поможешь мне?

Наконец-то Алтай встал, подошел ко мне и лизнул в нос.

— Ты здесь мой единственный друг, — шепнул я, обняв его за могучую шею. — Только для тебя я товарищ, а не инструмент. Помоги мне, парень. А я… Я буду держаться. До последнего.

Я поднялся и принялся собирать его миски. Вылил воду, поставил ту, в которой был корм, сверху на пустую. Алтай следовал рядом со мной у левого бока, как его учили. Поняв мое решение, Друзилла покачала головой.

— Ты понимаешь, что усложнил все еще сильнее?

— Плевать, — отозвался я. — Я ему обещал.

Прима снова тяжело вздохнула, но мгновением позже на ее лице появилась привычная маска снисходительного безразличия, и она подозвала Дионисия.

— Помоги Владимиру Андреевичу переместить собаку в его апартаменты. И проследи, чтобы для питомца принесли какую-нибудь лежанку. Раз уж будет жить с хозяином, пусть не бедствует.

Дионисий тут же нашел помощников, и они, взяв из моих рук миски, принялись собирать остальное «приданое» пса. Друзилла же махнула мне рукой:

— Прогуляемся, Володя? Все равно слугам нужно время, чтобы все разместить. Да и собаке не помешает немного размять лапы.

Я понял, что она хотела поговорить о чем-то наедине. Быть может, опасалась, что нас могли подслушать. А может и правда не хотела мешать слугам.

— Разумеется, кивнул я. Алтай, идем.

Друзилла шла по правую руку, а Алтай традиционно семенил слева. Мы прошли через хозяйственный двор — оказалось, что одна стена отделяла его от знаменитого старого яблоневого сада, который застал пришествие Тьмы в это место.

— Полагаю, у тебя много вопросов, — тихо сказала она, когда мы вышли на узенькую аллею. Яблочные цветки давно опали, и я уже мог различить завязь, но плодам еще предстояло вырасти и созреть. Погода выдалась жаркая, и хотя время близилось к вечеру, тень деревьев все еще была спасительной. Наверняка Друзилле в ее длинном черном платье и вовсе было скверно.

— Конечно, много, — кивнул я. — Настолько, что я даже не знаю, с чего начать.

— Тогда позволь мне самой направить беседу в нужное русло, — улыбнулась старуха. — Начнем с того, что я знаю — ты не Владимир.

Я резко остановился, и Алтай тут же сел подле меня, насторожив уши.

— Вы знали? С самого начала?

Друзилла усмехнулась.

— Ну разумеется. Я не знаю, кто ты на самом деле и откуда явился, но мне известно, что ты — чужая душа. Ритуал, который я проводила… Твоя мать уверена, что я вернула ее любимого сына к жизни. Но я обманула ее с самого начала.

— Значит, вы специально все подстроили?

— Не совсем, — Друзилла жестом пригласила меня двигаться дальше по аллее, и я с трудом оторвал ноги от земли.

Нет, я подозревал, что старуха тогда не очень уж и ошиблась. Точнее, думал, что Тьма сама воспользовалась образовавшейся из-за ритуала дыркой в пространственно-временном континууме. Но я не думал, что все это было подстроено.

— Так что именно вы сделали? — хрипло спросил я и жестом отпустил Алтая погулять. Нечего ему было сейчас ходить рядом со мной, пусть разомнет лапы вне поля Тьмы.

Пес настороженно крутил головой, словно ему было некомфортно в этом саду. Может, деревья хранили следы Тьмы? Ведь выброс тогда был сильный — до такой степени, что даже яблоки стали особенными. Наверняка эта Тьма повсюду, ее следы, сбивали пса с толку. Но собакен держался. Даже взял какой-то след и увлечённо по нему пошел, опустив морду к земле.

— На самом деле я просто удачно воспользовалась шансом, Володенька. Не возражаешь, если я продолжу тебя так называть? Думаю, всем так будет проще. Да и тебе придется и дальше соответствовать личине, что ты носишь.

— Конечно.

— Дело в том, что Володя — настоящий Володя… Как бы покорректнее выразиться… Словом, был паршивой овцой в роду Оболенских. Полагаю, ты это уже понял.

Я кисло улыбнулся.

— Сполна на себе ощутил. Не самая приятная особа.

— Это так. К счастью для семьи, Володя родился вторым сыном, а первенец, Лешенька, унаследовал лучшие качества. До поры до времени на бесчинства и капризы Володи семья закрывала глаза. Однако чем старше Володя становился, чем ближе было его совершеннолетие, тем тревожнее становилось его поведение.

— О, об этом мне тоже известно, — сухо ответил я. — И, боюсь, это еще может выйти мне боком.

— Могло бы, но теперь ты под защитой Тьмы. И под моей защитой, — Друзилла взяла меня под руку, и мы свернули на другую аллею. — Теперь врагам будет не так просто до тебя добраться, да и всю семью ты сможешь защитить. Особенно после Жатвы. Осталось всего несколько месяцев до срока, что установлен. Но я полагаю, все может случиться раньше. Да и сама не вижу смысла оттягивать неизбежное. Наоборот, чем быстрее все случится, тем больше времени будет у Тьмы, чтобы все упорядочить.

— Так что вы сделали в ту ночь? — не унимался я. — Вы приложили руку к аварии Владимира, чтобы провести ритуал в нужную ночь?

— Ты удивишься, но авария — не моих рук дело. Честно скажу, до той ночи я совершенно не видела в Володе кандидата в Палачи. У меня на примете были совсем другие люди, в том числе из Ордена — действовать в рамках одной закрытой структуры было бы гораздо проще. И я даже не планировала предпринимать какие-либо действия в этом году. Но случай распорядился иначе.

— Значит, Владимир сам виноват в аварии?

— Он точно сам принял решение сесть за руль того злополучного автомобиля. Сам устроил скандал, вызвал драку и прочее. И сам же решил убежать с места происшествия, что привело к аварии. Роковая цепочка событий… А в этот момент где-то в другом пространстве ты тоже готовился умереть, наверняка еще не зная об этом. Так совпало. Почти что в один миг в двух разных мирах появилось тело, способное вместить дух, отмеченный Тьмой, и дух, настолько отчаянный, что Тьма вцепилась в него и смогла использовать как транспорт, чтобы прорваться в этот мир. Мой ритуал всего лишь соединил одно с другим. Но вместе с твоим духом в это пространство проникла та недостающая частичка Тьмы, которая смогла нарушить баланс и запустить то, что наши ученые старики называют пророчествами брата Гордиана. Всего одна частичка — и наконец-то мы смогли начать работу.

Я шел, словно во сне. В ушах звучали слова Друзиллы, под ногами хрустела гранитная крошка аллеи, вокруг шелестели листья, а лицо дразнил пробившийся сквозь пышную крону солнечный лучик. Все казалось ненастоящим. Невероятным.

Так, Хруст, выходи из прострации и думай. Сейчас тебе скажут, что тебе повезло.

«А разве нет?» — усмехнулась Тьма. — «Ты получил то, что почти никому недоступно. Второй шанс. Новую жизнь».

Замолчи и дай подумать. Кое-что меня смущало в рассказе Друзиллы. Нет, я был склонен ей поверить — сейчас-то у нее не было смысла мне врать. В конце концов, я работал на исполнение и ее плана. А я мог дать голову на отсечение, что Друзилла была предана именно Тьме, а не Ордену.

Смущали обстоятельства аварии Владимира. Ведь в машине нашли артефакт с проклятием на смерть. Автомобиль принадлежал Леше. Логично предположить, что хотели убрать именно его. Если вспомнить о заговоре вторых сыновей, о котором обмолвился Вяземский, то эту проклятую куклу мог подкинуть в машину сам Володя. Но почему тогда сел за руль, если знал, что это было опасно? Думал, что сила проклятья затронет только Лешу, но ошибся?

Как-то это не вязалось и не складывалось. Не вписывалось в мое представление то, что Володя мог пойти на самоубийство. Теоретически, куклу могли подкинуть, пока он ставил на уши клуб на Невском… Но тогда следовало выяснить побольше о таком проклятии. Было ли оно адресным и направленным на конкретного человека? Или вольт работал просто как магнит для смертоносных ситуаций?

Но был ли несчастный случай запланированным или младший Оболенский просто не справился с управлением, для меня это дела не меняло — случилось то, что случилось, и мне теперь это расхлебывать.

— Кем ты был до всего этого, Володя? — Внезапно спросила Друзилла.

— Разве вам это по-настоящему важно?

— Важно? — Задумалась Друзилла. — Нет. Но интересно. Насколько я знаю, Тьма довольно разборчива. Но она по какой-то причине выбрала именно тебя. Мне интересно понять, почему.

Я пожал плечами.

— Не было во мне ничего особенного. Я не был дворянином. В моем мире давно нет дворянства. Там, в том измерении, великая княжна Ольга Николаевна не спаслась…

Прима взглянула на меня с искренним интересом, а ее усталые глаза заблестели от любопытства.

— И что же стало?

— Большевики пришли к власти, была гражданская война… На долю страны и людей выпал много тягот, но страна все равно осталась великой. Была большая война, Вторая мировая, и Советский союз одержал победу. Великую победу. Мой прадед воевал и погиб подо Мгой вместе с тысячами других солдат. Эта война унесла десятки миллионов жизней и изменила мир. Но мир восстановился. Потом было много других мрачных событий. Но были и счастливые, обнадеживающие. Человек полетел в космос. Грамотность стала доступна каждому, как и огромный объем знаний… Но, признаюсь, далеко не все из нас воспользовались этими дарами прогресса правильно.

Друзилла молча слушала меня и качала головой.

— Выходит, в нашем пространстве все было куда тише… Мы не знали такой войны, чтобы в ней погибли десятки или сотни миллионов. И тем удивительнее для меня, что Тьма не пришла в ваш мир. Столько пролитой крови, столько силы… Это могло создать врата для ее пришествия…

Я пожал плечами.

— Мне говорили, что Тьма выбрала этот мир потому, что здесь самая тонкая завеса или как это у вас по-научному называется. Возможно, из моего мира было проще вырваться, но войти в него не получилось.

— Это очень интересная информация, — рассеянно кивнула Друзилла. — Благодарю. Она может изменить представление о связи крови и силы… Но об этом поговорим позже, если не возражаешь. Сейчас я хочу убедиться, что ты верно понимаешь свое предназначение. Тьма говорила с тобой?

— А с вами?

— Не отвечай вопросом на вопрос, Володя. Это важно.

Я кивнул.

— Говорила.

— Полагаю, вы заключили договор, — улыбнулась старуха.

— Значит, я не первый?

— И не единственный. Насколько мне известно, я была первой, с кем Тьма заговорила. Это было давно, с десяток лет назад.

— И вы тоже заключили договор? И какова ваша награда?

— Я стала бы помогать Тьме и без договора, — огорошила меня Друзилла. — Не все продается и покупается. И принципы — не продаются. Так уж вышло, что мне давно не нравилось, в каком направлении начал двигаться Орден. Потребительское отношение к силе, которой люди не понимают. Растрачивание оной на пакости одних дворянчиков другим. Торговля привилегиями и мода на мистицизм. Люди натянули на эту силу представления о темном и греховном, заставили ее служить своим слабостям и утолять желания… Но они не понимали, что эта сила — нечто иное.

— Так может хоть вы ответите мне, что она такое?

Друзилла усмехнулась.

— Не считай меня сумасшедшей или впавлшей в старческое слабоумие, но я полагаю, что эта сила — своего рода божество. Или и в самом деле бог. Но бог не тот, о каком нам рассказывают с младых ногтей. Возможно, чужое божество, из какого-то иного пространства. Или даже ечто, что стоит выше миров. Согласись, Володя, ведь это очень на то похоже. У этой силы есть невиданное могущество, способность проникать в души и, что самое главное — замысел и стремление к выстраиванию порядка в том пространстве, куда она стремится. Я не знаю, какое иное имя ей дать, кроме божественной. И Тьма — это оскорбление. Так как можно использовать бога? Как можно заставлять его служить себе?

Голос силы внутри меня молчал. А я был не прочь получить комментарии из уст первоисточника. Но хрен мне. Тьма всегда сама выбирала, когда со мной общаться.

— А звездная карта? — спросил я. — Эребус же вычислил меня по ней. Как она могла измениться?

— Построение карты — очень сложный процесс и учитывает множество дополнительных факторов. Ты родился под другими звездами, и это нашло отражение в итоговом варианте.

— Но Эребус ведь строил ее по дате рождения Владимира Оболенского!

— Я не астромастер, — отмахнулась Друзилла. — Но карта судьбы выстраивается не только и использованием даты рождения. Учитываются различные события на небосводе. Одно из них — или сразу несколько — заставило небесные тела встать определенным образом в нужном порядке. Как бы то ни было, теперь это не имеет значения. Все уже случилось.

— Значит, просто случайность, — горько усмехнулся я.

— Это было неизбежно, Володенька, — ласково, словно разговаривала с дитем неразумным, проговорила Друзилла. — Тьма все равно нашла бы способ совершить задуманное. Не сейчас, так позже. Я просто ускорила события. А тебе повезло стать ее рукой.

Я остановился и взглянул ей в глаза.

— Так что вы получили за свою помощь?

— Тьме было удобнее, чтобы я смогла действовать ей во благо, будучи Примой. Знания… Будущее… Будущее, как ты понимаешь, уготовано не для всех.

— И мы не единственные руки Тьмы, верно?

— Верно, — нараспев произнесла Друзилла. — В Ордене есть и другие ее помощники. Но мы не могли действовать без тебя. Теперь события станут развиваться гораздо быстрее.

— И они тоже получили право на будущее в этом дивном новом мире?

— Разумеется. Иногда возможность жить дальше — это отличный предмет для торга.

Я не заметил, как мы вышли из сада к боковому крыльцу, где меня уже дожидался Алтай. Проходивший мимо лакей с опаской покосился на пса и поспешил скрыться за дверью. Увидев нас, пес разлаялся и принялся носиться вокруг нас, пытаясь укусить воздух.

— Алтай, тихо! — велел я. — Сидеть!

Пес с трудом успокоился и все равно продолжал низко рычать.

— Мне нужно идти, — сказала Друзилла. — Обустраивайся на новом месте, я зайду после ужина. Нужно обсудить план обучения. Потому что отныне твоя наставница — я, и я должна успеть подготовить тебя к грядущему.

Я схватил все еще бесновавшегося Алтая за ошейник и потащил к крыльцу.

— До встречи.

Пес угомонился только на лестнице, и то явно чувствовал себя неуютно в этом огромном здании. Немудрено — здесь все было пропитано Тьмой, и я снова задался вопросом. А правильно ли поступил, оставив его при себе. На Алтая давили даже стены, хотя он и старался держаться молодцом.

Может удастся сообразить какой-нибудь защитный артефакт? Если делают амулеты от всевозможных приворотов и проклятий, то, быть может, смогут сделать такой, чтобы снижал чувствительность к Тьме?

— Все хорошо, мой хороший, — я подвел его к двери своих покоев и только сейчас вспомнил, что ключ остался у Дионисия. Но, дернув за ручку, обнаружил, что дверь была не заперта.

— Вернулись, ваше сиятельство! — радостно встретил меня слуга. — Мы как раз расставили все принадлежности вашего питомца. А еще вы так и не поели…

— Будет замечательно, если ты найдешь способ подогреть все это роскошество, — улыбнулся я. Лучше через полчаса. Я бы сначала все-таки помылся.

Дионисий тут же «сменил программу».

— Набрать для вас ванну? Принести что-нибудь особенное? Ароматное мыло или масло…

— Нет, благодарю, — рассеянно отозвался я и отправил пса на лежанку у камина. — Алтай, место. Ждать.

Пес послушно отправился на свое лежбище, а я повернулся к Дионисию.

— Через полчаса, не раньше. Хорошо?

— Как пожелаете!

Направляясь в ванную, я заметил, что пес продолжал нервно двигать ушами. Но с места не поднимался — все же команду следовало выполнять. Лишь когда я закрыл за собой дверь ванной комнаты, он все же поднялся, лег под дверь и протяжно заскулил.

— Тихо! Дай ванну принять, а?

Я включил воду и принялся торопливо сбрасывать одежду. Напор здесь был отличный, и ванна быстро заполнилась наполовину — достаточно для того, чтобы залезть и начать греться. Что я и сделал, позволив усталому телу наконец расслабиться в горячей воде. Мне всегда нравился этот момент — когда тело буквально обжигало. Потом приходилось убавлять, чтобы не свариться заживо, но этот момент…

Комната наполнилась паром, и я закрыл глаза, вдыхая аромат чего-то цветочного и тонкого, даже похожего на дорогие духи. Здесь явно не экономили на банных принадлежностях.

А когда я открыл глаза, пар рассеялся. Вместе с дымком Тьмы, окутавшем тело Юлии Дашковой.

— Какого черта?!

— Тихо, Оболенский — или кто ты там на самом деле, — сухо сказала Дашкова. — Я слышала ваш с Друзиллой разговор.