Тёмные Звёзды: Дары грома

I. Погоня

Едва минули сутки, как Лара второй раз столкнулась с кем-то – незримым, но могучим, будто грозный ангел.

Это он нащупывал её лучом, идущим из фаранского посольства, когда Юнкер болтал с ней о Ларах. А потом он же приказывал Юнкеру прыгнуть, и лишь она молвила слово поперёк – так шибанул, что внутри всё ёкнуло, чуть-чуть сердце не оборвалось.

Словно молнией через эфир ударил! и не той, какими птицы-грозы хлещут, а громовым шаром-огнём, который Бог молний посылает как знамение. Бывает, сидит греховодник, кичится собой – «Мне и Гром не указ!», – как вдруг в роскошные покои тихий шар-огонь вплывает… покайся, мол, пока есть время! если успеешь раскаяться и поклянёшься бедным сто унций раздать, сорок молебнов заказать, сорок сирот одеть, тогда смерть мимо пролетит.

От удара чужой воли у Лары сжалось под ложечкой – и не отпускало. Пока она следила в напряжении за Юнкером, лютая спазма не давала себя знать, но как только Лара вышла из охраняемой каютки (сколько можно таиться и прятаться?), попала в заботливые объятия девчонок – тут-то икота и разыгралась.

Её отвели – под руки, как больную, – к Лисси, и захлопотали вокруг неё, одновременно теребя, жалея и наперебой советуя:

– Кто это был? он назвался? разбойник, если капельку честный, обязан назваться! – наседала Лис, явно начитавшаяся тайком книжек про гордых бандитов из Куруты. – Господи, он тебе горло сдавил… тут болит?

Эри возмущалась:

– Кто девицу даже пальцем тронул – человек без чести!.. Лари, ты цела? Нам нужен нож! Хайта, бегом на камбуз! или к шефу-стюарду!..

– Зачем нож? что ты выдумываешь?

– Верное средство – навести остриё на переносицу и глядеть, не мигая. Икота сама пройдёт.

– Хайта, стой! никаких ножей! Стакан воды сюда. Лари, сцепишь руки сзади, нагнёшься и будешь пить с края…

– Я сей… ик!.. сейчас попро… ик!.. бую сама! – не в силах двух слов сказать без болезненных судорог, Лара замахала руками, чтобы они угомонилась и перестали мельтешить перед глазами, от чего только хуже дёргало внутри. – Икота, ик!.. ота, выйди за во… ик!.. рота. Кого встретишь, тому… ик! в рот. Аминь! Ик!

– Ик! – очень похоже повторила Анчутка. Так забавно! Ей понравилось. – Ик! Ик!

Топнув ногой, Хайта втянула её поводком:

– Заткнись, проклятущая!

– Бегом за водой!

– Я за водой! – вскочила пата на все лапы, заскреблась в дверь. – Стакан, камбуз!

«Язычник окаянный, – от души проклинала Лара вещуна-фаранца, – чтоб тебе так языком подавиться, как я мучаюсь!.. – Потом вконец перепугалась. – Ооой, вдруг он икотного беса лучом подпустил? или проклял?.. тогда только мать отмолит! «Какая мать народила, такая и отходила»… Как ещё это снять? палец на правой руке послюнить и на левой пятке Око начертить… или ножом на животе… и молитву задом наперёд прочесть – «Избави, Господи» или «Дева Небесная, Душа-заступница». Как же оно наоборот, я никогда по-ведьмовски не читала…»

– Ик!

Лис торопливо гладила её по голове и плечам, лаской наивно пытаясь унять страдания подружки, затем, повинуясь смутному чутью, одновременно провела ладонями по груди и спине Лары. Её руки замерли, будто ощутили что-то внутри тела:

– Тише! тсс! – шепнула она.

– Что там? – перешла на шёпот и Эри, поражённая незнакомым, вдохновенным и почти отсутствующим выражением лица графиньки – рот полуоткрыт, отуманенные глаза вверх.

– Она. Икота, – выдохнула Лис, рывком надавив Ларе под ложечку и выше поясницы. – Уходи! – Ещё нажим. – Прочь! – Приказ и рывок. – Сгинь!

– И… – Лара замерла, ожидая новой судороги, но внутри стихло.

– Ловко, – поводила головой Эрита, следя за тем, как страдальческая гримаса исчезает с лица Лариты. – Кто научил тебя?..

– Никто. Её… можно выдавить.

– Пора в лиловый орден, – неловко пошутила принцесса, а Лис рассердилась:

– Тор-Майда никогда еретиками не были!.. Это случайно вышло. Я очень прошу никому не рассказывать…

– Даже Карамо? по-моему, он… – Эрита не договорила, отводя глаза.

– Ну, тогда поведай кавалеру, как ты рвалась самовольно лететь со смотровой площадки.

– Как? – вскинулась Лара с любопытством.

– Я её еле поймала за ноги, – назло Эрите начала выкладывать начистоту Лисена. – Мы стояли у самых окон, вдруг слышу «Я рождена, чтобы летать как птица» и дальше, и она уже поднимается, вот-вот окно откроет…

Эри нахмурилась как грозовая туча:

– Лисси, хватит! Мне было проще схватить его, чем этим… Они – камнем вниз, когда без страховки, я – нет!

– У него револьвер, он бы убил тебя!

– Это ещё неизвестно, кто кого!

– …или с собой в море увлёк бы!

«С ней сталось словно со мной – от волнения, – прониклась Лара чувствами принцессы, глядя на раздражённую Эриту. – О, какова!.. огневая! без оружия взвиться хотела, врукопашную на парня, а он старше и сильней… Это из-за меня. Как она ярилась: «Отпусти её!», с кулаками чуть не в драку, а Лис «На помощь!» голосила…»

Пока златая кровь со светлой вдрызг не рассобачились, Ларита поймала их за ладони, сжала и напомнила:

– Тёмные Звёзды.

Те примолкли и взглянули на неё.

– Да, – поджав губы, Эри коротко тряхнула головой. – Я… погорячилась. Может, сказала лишнее. Лис, не прими близко к сердцу.

– Конечно. Я тоже несдержанная.

Вдобавок Анчутка подкралась, для примирения лизнув соединённые ладони Лары и Эриты.

– Если шея болит, – предложила Лис, всем видом показывая, что перепалка предана забвению, – я могла бы… потрогать её.

– Давай!

Стук в дверь заставил пату шнырнуть под койку, а девчонок – разомкнуть так славно сложившуюся цепь из рук.

– Покорнейше прошу меня простить, барышни – я по неотложному делу, – переминался унтер на пороге. – Если ан Ларита хорошо себя чувствует, её ждёт кавалер Карамо.

– Я в порядке, только причешусь. Передай кавалеру – сейчас буду. А что это – пол качается?..

– Корабль манёвр совершает!

Причину манёвра Лара не спросила, хотя самой стоило бы догадаться. Но чувства всё ещё были в смятении, память об икоте шевелилась где-то в животе, да и принцесса с графинькой внесли смуту – так и побежала к кавалеру с искренней готовностью помочь, с желаньем искупить невольный грех, о котором Карамо не подозревал.

«Или он догадывается?..»

Пятью минутами позже она уже мрачно думала: «Лучше б я в обморок грохнулась… даже притворилась… и чтобы мне на лоб примочки ставили, нюхательную соль под нос совали».

Но поздно – отказаться от работы совесть не велела. Согласилась – делай.

«Морской Бык» развернулся носом к северу и пошёл навстречу ветру, с натугой вращая винтами, раздвигая воздух громадным телом.

Застегнув на себе сбрую аэронавта (всё в ход пошло – очки-«консервы», маска, карабины страховки) и подбородочный ремень медиа-шлема, Лара встала над бездной в открытом дверном проёме стыковочного узла. Здесь был полный обзор того, что авиаторы зовут «передней полусферой», и каркас дирижабля ничуть не мешал пеленговать слабый, удалявшийся сигнал обруча на голове Юнкера.

«Будто деревянная девка-ростра на паруснике», – недовольно думала о себе Ларита. Корабелы всегда ладят на носовой свес судна, рядом с гальюнами, резную статую – то ли Сестру-Моряну, то ли языческую нереиду, разбери их! но попы ростру честно святят, чтобы она гидр хаоса с пути гоняла.

Внизу серебряно рябило море, шелестел необъятный простор воздуха. Далеко на окоёме брезжил тонкой полоской Якатан, полускрытый дымкой облаков. Стоя на краю пропасти, прямо на её пороге, взглянуть вниз было жутковато – стоит наклониться, даже глаза опустить, тотчас начинает голова кружиться и против воли тянет сделать шаг вперёд… или попятиться, открепить карабины и на четвереньках, ползком – назад, назад, в уютную каюту, спрятаться, укрыться…

Она старалась, чтобы язык не шевельнулся – если хоть слово сорвётся в эфир по лучу, то там, в голубой дали, услышит фаранский демон и вновь метнёт в лоб громовое ядро. И подселит чего-нибудь хуже икоты…

«Как он это делает?.. – пыталась представить она приём языческого вещуна. – Особым словом, как левитанты на полёт? или мысленно, как стену из стекла? Такому в Гестеле не учат!.. а надо бы».

Её луч ходил над Миром как свет маяка, скользил поверх воды гигантскими взмахами, всякий раз замечая живую точку в пространстве – Юнкера, стремительно скользящего на уровне облаков. Фаранец, который помыкал злосчастным Ларионом, слышен не был – наверно, снял шлем. Из-за тёмной энергии, распространявшейся из Кивиты круговыми волнами, панорама была неясной, но девчонка силилась ничего не упустить из вида.

Противоречивые чувства разрывали Ларе душу. Страстно хотелось послать слово Лариону, сказать что-то ласковое, утешительное, выразить свою радость о том, что он жив, жив, жив… а потом? «Я – компас твоего отца, я веду военный корабль за тобой»? просить прощенья за то, что она с Карамо заодно?..

Лучше деревянной рострой быть, чем так терзаться.

– Ан, кавалер сказал – вы можете передохнуть треть часа, – сочувственно сказал сзади кондуктор, – а потом на пост вернуться…

Она отрицательно повела головой и протянула руку – дай блокнот! Сверившись со сторонами света, рукой в перчатке накарябала: «Курс прежний» и вернула блокнот, пусть несёт штурману.

«А если его застрелят?.. Может, увести «Быка» в сторону?.. всего румб ошибки, и… Нет, стыдно, я не предам Карамо! А Лариона?..»

Глаза слишком слабы, чтобы разглядеть в воздушном океане крохотную точку – Юнкера в лапах неведомого чудища. Какую тварь послал фаранец, чтобы подхватить его?.. Лара не успела различить черты летающего существа – вытянутое тело в ореоле крыльев. Дьявол во плоти?..

В Гестеле наставник, отец Конь, учил девчонок: «Через эфир не глядите глазами – глядите душой. Душа зорче».

Лара сосредоточилась, но картина представала мутной, слово крылья летучего демона затмевали Лариона. Вместе они были как вибрирующий сгусток тумана, в котором с трудом угадывались сближенные вплотную тела.

От напряжения – и не только от него, – из глаз под «консервами» текли слёзы, а нос нет-нет да всхлипывал под войлочной маской. Бесила невозможность высморкаться в этом наморднике.

«Я не хочу наводить Карамо на тебя, не хочу… Но видишь, я должна, я не могу иначе… Это тоже проклятие, да? или так надо – как Лары, связанные незримо?.. Через горы и моря, всегда навстречу друг другу… Пусть мы встретимся, и будь что будет».

Подняв осточертевшие очки под козырёк шлема, она яростно принялась тереть глаза, и тыльные стороны перчаток стали тёмными от слёз. Конечно, ветер в лицо – тут заплачешь!..

«Вольные голоса неба, да?.. Родились, как в насмешку – говорящие среди глухих! Своих – горстка, и тем слова не скажи – один хитрит, другой молчит, а третий вообще убьёт!»

В шесть часов пополудни «Морской Бык» прошёл над Панаком. С борта дирижабля выпустили две дымовые ракеты, жёлтую и красную – сигнал к переговорам по световому телеграфу. На гондоле управления замигала заслонками-жалюзи яркая лампа, портовая мачта отвечала ей частыми прерывистыми вспышками.

«Назовите самые быстроходные суда, вышедшие сегодня из порта на север».

«Такое судно было одно – винтовой пароход «Сполох» шкипера Джакара. Носит флаг Ливика. Портом прибытия шкипер указал Чомпо в северном Якатане».

«Шкипер брал пассажиров или груз?»

«И то, и другое. Загрузился углём, взял скобяные изделия, красное дерево в брусках и поташ. Пассажиры – фаранский посланник Мосех со свитой и прислугой».

– Теперь мы знаем имя главаря и вид судна. – Карамо торжествующе обвёл взглядом компанию, собравшуюся в штурманской рубке. – Ан Ларита, вы твёрдо уверены, что похититель сел на палубу?

– Точно, гере кавалер. – Скуластая девчонка в новенькой авиационной форме указала место на карте и карандашом отметила время посадки – 16.54. – В то время судно шло по проливу, примерно в ста семидесяти милях к северо-северо-западу от Панака. Сухопутных милях, – поправилась она, чуть смутившись.

Само присутствие юной девицы среди офицеров Воздушных сил ВМФ, в рубке военного корабля, было нонсенсом, но аэронавты слушали её внимательно и уважительно.

– Ан, каково сейчас расстояние между нами и пароходом? – спросил командир «Быка».

– Гере капитан-лейтенант, последний замер я сделала треть часа назад. Судно держало прежний курс, до него было… двести двадцать пять миль.

– Ходкое судёнышко, клянусь Громом! но ему от нас не уйти. К ночи нагоним.

Офицеры тихо пересмеивались:

– Далеко заплыл ливицкий шкипер!.. Винтовик, быстрее парового пакетбота – да-а, для малого каботажа лучше судна не найти! это называется «Гори денежки в топке огнём, зато я самый скорый»… Сдаётся мне, друзья, что не поташ он возит. Генеральный груз – для прикрытия…

Сгорая от нетерпения, Карамо насел на командира «Быка»:

– Когда мы их увидим?

– Зависит от высоты подъёма. Но я хотел бы поберечь балласт для будущих манёвров. К тому же горизонт довольно мглистый, видимость плохая… и на борту молодые девицы. – Капитан-лейтенант бросил беглый взгляд на пасмурную Лару. – Они раньше нас начнут страдать от высотной болезни.

– Оденутся теплей, наденут кислородные приборы!

– …в любом случае, гере кавалер, предельная дальность стрельбы из картечниц – полторы мили. А нам, случись вести огонь, надо брать верный прицел и подойти ближе.

«Как военные легко об этом говорят!..» – Лара поёжилась, потом робко придвинулась к Карамо и спросила вполголоса:

– Они будут стрелять, да?..

Кавалер посмотрел на неё долгим взглядом, испытующим и (как ей показалось) недоверчивым, от чего Лара внутренне сжалась, ожидая резкого вопроса вроде: «Ты помогала ему?» или «Вы с ним в сговоре?» Стоит дать Карамо заподозрить себя – и пиши пропало, больше не поверит.

– Я не хочу, чтобы его убили, – шепнула она, опустив глаза.

«Ну, всё, с головой себя выдала! и зачем рот раскрыла, дурёха!..»

– Я тоже, – вдруг прошептал Карамо и добавил громче: – Благодарю вас, ан. Возвращайтесь в каюту, вам надо отдохнуть.

Едва заслышав это, командир живо распорядился:

– Лейтенант, передайте на камбуз – подать ан Динц горячего бульона, бутербродов, – всё, что положено после наружной вахты вперёдсмотрящему гардемарину.

Прощаясь с удивительной наводчицей, офицеры и унтеры слаженно отдали ей честь. Козырять в ответ было неловко – кепи в каюте позабыла! – и Лара машинально сделала книксен. В штанах! Вот так – несколько дней поносишь брюки, и про юбку забываешь.

Она не успела подняться по трапу на нижнюю палубу, как за спиной раздалось:

– Мотористам – полный ход!

Еле заметная вибрация электромоторов, набравших обороты, передалась на каркас – и на пол под ногами девчонки. Опять тоскливый, безысходный страх за Лариона охватил душу ознобом:

«Хуже нет, если двое друг друга любят, а по жизни на разрыв поссорились!.. Дева-Радуга, Душа-заступница, пошли на них Духа Любви, пусть они забудут свой разлад!..»

Но сердце подсказывало, что уже заряжают магазины картечниц и открывают бомболюки, чтобы обрушить вниз дождь смерти.

– Нас будут преследовать, – изрёк Мосех в пространство за кормой.

Его белое льняное одеяние развевалось, трепетало под ветром, помноженным на скорость «Сполоха», но сам Мосех, презирая килевую качку, был недвижим как статуя. Он стоял у кормового шпиля, глядя, как пенный кильватерный след разбивается в мятущихся волнах.

Скоро треть суток пароход шёл по неспокойному морю, прорезая форштевнем четырёхмерные волны. Рулевые старались не терять хода за счёт рысканья судна – и так из-за качки «Сполох» шёл на пару узлов медленнее, чем мог бы. Ветром срывало дым с жерла трубы, из-под носовых скул на каждой волне взметались целые потоки с пеной и брызгами, заливая палубу чуть не до шкафута. Бронзовый винт буравил морскую синь, ярился огонь в топках под котлами, орудовали кочегары, призрачно мелькали масляно блестящие шатуны паровой машины.

– Кто – преследовать? – как-то брезгливо скосился на чудо-пассажира шкипер, переложив трубку в угол рта. – В этих водах ни одно корыто «Сполох» не догонит. У царя Лала, – Джакар сквозь зубы сплюнул за борт, – во всём флоте три колёсные коптилки, ещё до первой звёздной сделаны…

– Вернее – нас уже преследуют, – будто не расслышав его бурчания, уточнил высокомерный фаранец. – Где мы можем укрыться от погони?

Что бритоголовый язычник – пассажир ой не простой, Джакар догадался уже при погрузке. А уж когда фаранский вельможа (или кто он там по званию, в стране крокодилов?) велел рабам вытащить на полуют палисандровый ящик, окованный медью, а всем лишним – покинуть палубы, Джакар понял, что после рейса «Сполох» надо будет заново святить. Нельзя безнаказанно по морю колдуна и демона возить – старый морской бог Мананта прогневается, да и Сестра-Моряна будет недовольна.

«Сотню унций попу отвалю, чтобы молился крепче» – твёрдо решил Джакар, глядя, как демон из ящика лезет и по сторонам зыркает.

«Полтораста! И рисовой водки ведро, самой лучшей» – мысленно прибавил он минутой позже, провожая улетающего монстра и осеняясь знамением Ока. В странствиях и схватках шкипер много чего повстречал, запугать его мало кому удавалось – но чтоб такое видение!.. Спаси и сбереги!

Туда-сюда – демон вернулся с измятым и всклокоченным худым парнем в лапах. Нырк в ящик, как и не было. Фаранец велел дать ему мяса и хлеба (спасибо, не приказал пару матросов скормить бесу!), а парня обнял и облобызал с любовью, сам прямо светился от радости.

Теперь – вишь, ясновидец! – усмотрел погоню.

Пожалуй, этому ведуну поверить стоит. Зря не скажет. Только б скорей со «Сполоха» убрался.

– Недалеко, по берегу, есть шхеры… – заговорил Джакар. – Проливы, островки – укромное местечко. Правда, фарватеры там не промерены, скал подводных много… Но я эти шхеры знаю.

– Недалеко – это сколько?

– Миль сто.

– Прибавь ходу.

Согласно харкнув, Джакар цепкой моряцкой походкой поднялся на ходовой мостик и откупорил переговорную трубу:

– Эй, в пекле, какое давление?

– Шесть фунтов на четь! – отозвался хриплый подземный голос.

– Поднять до семи. Наяривай!

Вечерело, солнце склонялось в сторону невидимой Кивиты. По ветреному небу неслись полупрозрачные облака, то сжимаясь, то закрывая небосвод до половины. Из дымовой трубы вылетали багровые искорки. Умытый, разгладивший встрёпанные волосы Ларион выбрался на палубу и, цепляясь за поручни вдоль рубки, дошёл до Мосеха, по-прежнему недвижимо стоявшего на юте.

– Ты что-нибудь видишь?..

– Нет, – ответил жрец. – Я чувствую. Тебе следовало бросить обруч в море, а не оставлять на голове. Кто та девчонка, которая была в твоих руках?

– Откуда мне знать?.. Подвернулась.

– Увы, проницательность не входит в число твоих достоинств. Или в их число входит лукавство?.. – Мосех свысока скосился на печального младшего сообщника. – Лучше бы ты задушил её. Или доставил сюда… Она – причина погони.

Чтобы не выдать себя голосом, Ларион лишь удивлённо взглянул на жреца.

– Медиум твоего отца, – пояснил тот. – Похоже, единственный.

– Теперь у тебя есть «власть воды», – поспешил Ларион сменить ход беседы. – Если предания верны, ты можешь…

– Я не посмею. – Хотя Мосех часто кривил душой ради успеха, сейчас он говорил совершенно искренне. Конечно, соблазн использовать силу ключа был велик… огромен! Взять небесный металл в ладони, обратиться к сущностям, спящим в лоне вод… увидеть их, восстающих из моря, ощутить себя почти богом, повелевающим стихиями…

Нет. Это не для человека. Вдруг они выйдут из повиновения? разъяряться? Тогда – конец, быстрый и бессмысленный.

– Ну, не знаю, что нам поможет, если не ключ…

– Скорость. Позови мне шкипера.

Пришедший Джакар хмыкнул, сжимая зубами погасшую трубочку:

– Вы, гере, в машинах не смыслите – уж извините… Семь, восемь фунтов давления на квадратную четь – куда ни шло, но выше опасно. Погони не дождёмся, взлетим вместе с котлом.

– Поднимай давление. – Мосех смотрел на него глазами удава.

– Да уголь не даст столько жара!

– Лей в топки нефтяное масло.

– Его мало.

– Что ещё есть? Я видел – ты грузил дерево…

– Э, так не пойдёт! Красное дерево – товар ценный!..

– В топку. Всё, что горит – в огонь. Я заплачу золотом.

С полминуты Джакар размышлял, потом согласно качнул головой:

– Две цены.

– Действуй, а не болтай попусту.

– Ну-ка, крысы, бегом! – заревел шкипер, едва не громче паровой сирены. – Аврал! Цепями стройся! Бруски – в кочегарку! Передать вниз, чтоб поддув крутил по-бешеному!

Загудела машина, взвыли вентиляторы поддува – ненасытный огонь получил новую пищу и принялся пожирать её с удвоенной быстротой. Вверх поползла стрелка манометра, свистнул раз, другой и тонко завыл предохранительный клапан. От вращения винта вода закипела под кормой, а искры из трубы полетели ввысь снопами, словно при пожаре.

Тёмная синь начала заливать небосвод, пылал закат, а старший машинист беззвучно молился, наблюдая за колеблющейся стрелкой. Девять фунтов на четь. Девять с половиной… Дрожь машины пронизывала весь набор корпуса судна, «Сполох» уже не резал, а рубил волны; вода вздымалась выше гюйсштока и потоками сливалась по сторонам рубки.

– Скоро ли твои шхеры? – поторапливал Мосех шкипера. Тот ловил моменты – взглянуть в бинокль поверх гребней, поймать силуэт берега:

– Вот-вот покажутся.

– Капитан! дирижабль по корме!.. нашим курсом!

– Как котёл? – гаркнул Джакар в трубу.

– Десять с четвертью! – простонали оттуда.

– Идём на пределе. В крокодила веруешь?

– Глупый вопрос, – надменно скривился фаранец.

– Тогда молись, чтоб мы успели доползти, – дав дельный совет, шкипер перешёл к задним окнам рубки. Точно, имперская сигара, милях в десяти. – Эх, не успеем! Им ветер в рыло, но они вдвое быстрей. Гром в душу, хоть бы туч на небо!.. мы в вечерней заре видны, как на тарелке…

Берег со скалистыми островами приближался. Близился и дирижабль, чёрный и зловещий в сумеречном небе – только левый бок ало отблёскивал последними лучами солнца, ушедшего за окоём. От летящей сигары-громады отделились две светящихся красных ракеты, вытянув изогнутые дымные хвосты, потом замерцал световой телеграф.

– Что они хотят нам сказать? – Язычник был непоколебимо спокоен, зато его дружок психовал, перебегая вправо-влево по мостику.

– «Замедлить ход, сложить оружие, готовиться принять десант». А то будут стрелять.

– Высадиться на судно, при качке?.. не смогут.

– Ещё как смогут. Воздушные моряки – народ ловкий, хлеще обезьян…. Вам видней, гере, что вы там с ними не поделили – я-то драконам ничего не должен, – но мне с аэронавтами Морфлота спорить не под силу. Пять пудов бомб – и пойдём брататься с гидрами… Как хотите, только я велю снижать пары.

– Пулемёт имеется?

– Не зенитный, его вверх не задерёшь.

– Погоди с остановкой. – Фаранец шагнул к снующему приятелю, поймал за рукав и тихо заговорил с ним, уводя в сторону. Джакар успел услышать только: «У дирижабля есть слабые места?..»

Вернулся он к шкиперу столь же невозмутимым:

– Нужно что-то, способное порвать стальной трос толщиной с полпальца.

– Болторез. Подходяще?

– Покажи.

Пока принесли инструмент и продемонстрировали его иноземцу в действии, дирижабль подошёл уже на дистанцию прицельного огня, зажёг прожекторы и для пристрелки дал очередь по волнам. Под лучами электрического света, как днём озарившими рубку и палубу, Джакар почувствовал себя хуже, чем неуютно.

– Вели помахать им флажками, что сдаёшься. Но держи курс на шхеры, – приказал ему сын крокодила, вручив болторез приятелю, тотчас выскочившему прочь с мостика. – И прежнее давление.

«Ах, ешь меня дьяволы – не миновать платить за дерево из своего кармана! плакал мой фрахт, в сплошном убытке буду!.. Связался с чернокнижником фаранским, как с царём тьмы!»

Под брюхом «Быка» загрохотали картечницы, у Лары сжалось сердце. Она старалась ни лицом, ни вздохом не выдать своих чувств, но, казалась, даже притворная холодность изобличает её как сообщницу налётчика. Одна надежда, что девчонки сочтут презрительно-гордую внешность напускной маской, скрывающей злорадство. Что ещё может ощущать девушка, когда её оскорбителя вот-вот схватят или убьют?

Экипажные теперь были на местах по распорядку «бой в нижней полусфере с высадкой» – стрелки в пулемётных гондолах, десант у спускаемого бота, даже артиллеристы Карамо изготовились на пароход высаживаться. Касабури и Сарго в десант не назначили, они приникли к окнам нижней палубы – поближе к волнующим событиям, – а девчонки собрались на верхней, по правому борту. Отсюда со смотровой площадки всё было видно как в театре с галёрки – пароход внизу враскачку шёл сквозь набегающие волны, иссиня-чёрные, будто мазут. Яркие бело-жёлтые лучи выхватывали из тьмы судовые надстройки, дымящую трубу и еле заметного человечка, отмахивающего флажками знаки семафорной азбуки.

– Опасно так вот снижаться… – выговорила Лисси, вцепившись в поручень. Ей было боязно, что дирижабль ударит о высокую трубу.

– Если что-то случиться, я беру Лару, а ты Хайту и пату. – Эри всё заранее продумала. – Откроем окно и вылетим. Берег рядом.

– …а вообще-то могут быть международные осложнения. На пароходе флаг Ливика. – Лис доводилось слышать, как батюшка, читая газеты за кофе, обсуждал такие происшествия на море – то канонерка кого-то задержит, то силой обыщут чьи-то трюмы, а потом ноты протеста, всякая шумиха.

– Нападать – наше право! – уверенно заявила Эри. – Они укрывают вора, он проник на имперский корабль. Арестуем его, а судно пусть дальше плывёт…

– Ой, смотрите!.. – воскликнула Лара.

Пригнувшись к стёклам, девчонки увидели: чёрная тень неслась по спирали в луче прожектора – к дирижаблю, как муха к варенью. Мгновение спустя тень была уже совсем рядом – неясный вытянутый силуэт, смутно схожий с человеческой фигурой, но странный, пугающий. Еле слышно донёсся треск, хлопок – луч погас, за ним другой. Потушив навигационные огни, пароход скрылся из глаз под покровом тьмы.

– Что это было?..

Со стоном припав к полу, Анчутка тоскливо завыла, потом стала рывками тянуть поводок – от окон, от окон!

– Юница моя, уйдём в каюту! – заплакала Хайта. – Пате страшно! мне тоже!.. Он здесь! вдруг нас почует?

– Кто «он»?!.. говори же!

– Джи-и-и-ику! – От ужаса Хайта перешла на язык шахт и со своим пронзительно визгливым «О-о-о-ой!» распласталась у ног девчонок, рядом со скулящей патой. Лисси хотела крикнуть, приструнить трусливую служанку, но тут что-то ударило в стекло снаружи, и все Тёмные Звёзды отпрянули от окна.

Оттуда на них смотрело жуткое, невероятное подобие лица – фосфорические зеленоватые глаза, почти звериная морда. Слабыми контурами угадывалось могучее, хищно изогнутое тело, крест-накрест обтянутое ремнями. В оконную раму вцепились когтистые пальцы. Язык лизнул по стеклу.

Какой-то миг – и видение растаяло, исчезло.

Все с воплем бросились прочь со смотровой площадки.

Дальше на «Быке» разыгралась свистопляска и неразбериха – голоса путались в переговорных трубах:

– Нижняя передняя точка – огонь по судну!

Тра-та-та-та-тах! Верх пароходной трубы издырявило, пули расщепили палубный настил – и очередь ушла в пенные волны, поскольку штурвальный «Сполоха» взял право руля на два румба.

– Оба носовых прожектора вышли из строя! Ваше высокоблагородие, нас атаковало летучее страшилище, осмелюсь доложить!

– Какое ещё…

– Помогите, мы у кают на верхней палубе, в окно лезет бес!

– Номера семь и десять из десанта – быстро к барышням. Нижняя передняя – вести огонь по искрам из трубы!

– Вижу из задней гондолы, на нижнем киле-стабилизаторе движение, будто… кто-то висит на нём и вертится. Теперь лезет к шарнирам руля… Включаю фару. О, Господи!..

В свете фары полетели, крутясь на ветру и исчезая во тьме за кормой, серебристые клочья обшивки стабилизатора – словно ребёнок фольгу сдирает с новогоднего подарка.

– Оно внутри киля! оно там всё рвёт!

– Докладывай чётко, гром в душу! Кто?!

– Не могу знать, ва-ва-ваше высокоблагородие!.. Нечисть рыжая! лапы, крылья! И, вроде, хвост, а то и два! Глазища как у кошки!..

– Отказ нижнего руля направления, – скороговоркой отрапортовал штурвальный.

– Наблюдатель, что там руль?

– Заклинило на левый поворот, ваше высокоблагородие!

– Караульный наряд – в нижний стабилизатор! Такелажникам – устранить поломку! Рулевой резерв – в запасную рубку! Увеличить тягу левого заднего мотора.

Огневая точка продолжала тщетные попытки поймать пароход на прицел – искры плохо видны с высоты, вдобавок дошлый шкипер скинул с борта пяток спасательных кругов с фальшфейерами. Ложные цели разносило, они выбрасывали яркие ало искрящие снопы пламени, вдобавок дирижабль стал уклоняться влево, хотя верхний руль и тяга мотора старались вести его за пароходом.

– Докладываю – штурпроводка нижнего руля вся с барабана сорвана, и барабан с оси слетел, даже моторчик подкрутки повреждён. Как портовой лебёдкой его дернуло!.. штуртросов ни следа, всё утянуло на корму. Мы в сорока мерах от нижнего киля… Эй! Сильян, гляди!.. Стреляй! стреляй! – Голоса в трубе смешались, удалились, глухо бухнули несколько выстрелов, потом вновь возник такелажный кондуктор, доложил сбивчиво: – Ваше высокоблагородие, оно по кормовой шахте вознеслось. Старший унтер за ним…

И через треть минуты:

– Стенку шахты прорвало, теперь оно где-то под кормовым баллоном! И обрешётку так покорёжило, что не пролезть – разгибать прутья надо.

В рубке Карамо переглянулся с капитан-лейтенантом – гневно и решительно. Оба ясно представили, как неизвестный враг, будто паук, лезет по охватывающей баллон сетке, пробираясь между газовой ёмкостью и наружной оболочкой.

– К верхнему рулю идёт, – отрывисто бросил командир, прежде чем вновь взяться за переговорную трубу. – Отставить подъём по кормовой! Быстро в среднюю шахту, выйти на хребет, продвигаться к килю. Расчёту – занять заднюю верхнюю огневую точку, готовность к бою. Вы встречали что-нибудь подобное? – обратился он к кавалеру.

– Никогда. Я отправлю своих людей с вашими – эту диковину надо сфотографировать… позвольте мне к клапану… Гириц, живо на хребет с фотокамерой! Сарго и Касабури вам помогут.

– Диковина!.. – Капитан скрежетал. – Ещё пять минут – и она превратит «Быка» в неуправляемый пузырь!.. Тогда мы точно пароход упустим. Пусть ваши поторопятся, так как мои медлить не станут. Нечисть или нежить – ей конец.

– Ну, конная артиллерия, идём в одной упряжке! – гаркнул Сарго, зарядив двуствольный штуцер и приладив его за спиной наискось. – Утащишь один свой фотоящик?

– Постараюсь. – Медно-загорелый дицер ловко закинул на плечо ремень объёмистой камеры, а хитроумную магниевую лампу-вспышку вручил Каси. – Осторожней с рукояткой!.. там капсюль, если случайно нажмёте, то полыхнёт раньше времени. Друг Сарго, премного обяжете, если проложите путь наверх – мне с багажом неловко…

– Запросто, друг Гириц!.. Ос-сторожно! поберегись, несём взрывчатку! – как тростник, развёл он лапищами в стороны аэронавтов, собравшихся под шахтным люком. – Пропусти бывалого!.. ну-ка, сержант, дай дорогу – у нас генератор луча смерти… кто сказал? кавалер сказал! Смотри, как по лестнице лазить! – С удивительным для такого здоровяка проворством он стал взбираться, прытко хватаясь за перекладины. Гириц едва поспевал следом.

– На беса с ружьём – хм, недурно! – рокотал Сарго в предвкушении. – Рыжий с хвостом, говоришь?..

– Так передали с кормы! у страха глаза велики – даже два хвоста заметили…

– Лишь бы не две башки, а то одной пули не хватит!

Наверху Сарго перевесил штуцер на бок, вздохнул с восторгом – ночной простор, ветер, морем пахнет, как смолоду в юнгах бывало!.. За ним быстро и осторожно двигался Котта, цепко держась за леерное ограждение, а Касабури стремился ни о чём не думать, кроме доверенной его заботе фотовспышки, и не глядеть по сторонам и вниз. К солнцу поверхности он притерпелся, но к открытой всем порывам ветра высоте – пока не смог.

«Ты пилот летуна. Будь стойким, – убеждал он себя, стиснув зубы. – Уже совсем рядом… ты должен дойти…»

В пулемётном гнезде, сняв и сложив тент-палатку, угнездился расчёт, расчехливший картечницу и бряцавший патронными кассетами. Каси ввалился к ним как в родную нору – есть дно! есть края! есть, за что надёжно держаться! Сразу стало тесно, Сарго со штуцером занял четверть ниши, ящик Гирица тыкался всем в бока, пулемётчики ворчали на нервах:

– Друзья, полегче! Без вас тошно!

– Где бесовское отродье? – перегнулся Сарго через край, с ружьём наизготовку, озирая уходящий вниз округлый скат кормы – фара освещала высокий гребень стабилизатора и стоящий наперекосяк руль, но никакого движения заметно не было.

– Спроси чего полегче! а вот рулю хана, не шевелится… Идём на циркуляцию, тьфу, пропасть!.. Пора глушить моторы, иначе кружить будем, как пьяная девка на танцульках…

– Потеснитесь, пожалуйста, друг Сарго. – Гириц прилаживал свою камеру. – Касабури, будьте любезны протянуть мне вспышку…

От нервотрёпки – то погоня, то «К высадке товсь!», то вдруг паскуда-бес порчу устроил, – расчёт зло пошучивал:

– Зажигай уже, оно магния как ладана боится… Снимешь портрет – в Кивиту шли! картину спишут и размножат, чтоб во всех храмах на неё плевать… Во-во, а то мы чёрта не видали. Только дьяволиц в площадной клетке, на позорище…

Фыркали, водили вправо-влево хоботом картечницы, потирали руки, угнезживались – и только-только друг к другу приладились, когда неотрывно следивший за кормой Сарго шикнул:

– Тихо!.. Опусти фару…

Скрипуче, громадно покачнулась плоскость руля. Тёмная фигура возникла у её основания, изогнулась, будто собираясь вывернуть руль из шарнира. Зашевелился, опускаясь, луч – в его свете загорелись совиные глаза, ощерилась пасть; фигура распрямилась, представ засевшим в гнезде людям во всей нечеловеческой мощи.

Выдохнув, Сарго прицелился, а Касабури вскочил, замахал руками, торопливо закричал:

– Нагуаль! нагуаль! Зэ джиксе уджидха бунимо ка нджик! Зэ ка вайбу хаджив!.. Сарго, не…

Хлопнула вспышка Гирица, осияв корму, стабилизатор и человекоподобного монстра слепящим белым светом – в застывшем молниеносном видении грянул выстрел, фигура пошатнулась с рёвом боли и взвилась над оболочкой как ракета с пускового станка. Сквозь шелест ветра воющая тень пронеслась над пулемётным гнездом, что-то ударило по фаре, разбив фонарь вдребезги – вой унёсся прочь, удаляясь и слабея.

– Что ты наделал?! – Касабури сгрёб Сарго за сюртук.

– Чёрта подранил… – огорошено таращился корнет. – Тут магнием пыхнуло, я маленько маху дал…

– Я бы унял его!.. А! что теперь говорить – всё пропало…

– Знакомый твой? – Сарго с подозрением сощурился.

– Нагуаль. – Сев, Касабури обхватил чёрную голову ладонями. – Он не мой. Первый раз вижу…

– Надеюсь, я правильно взял фокус, – бормотал Котта. – Если всё получится…

– Не ты ли, малый, – недобро заговорил старший по расчёту, изучив лежащий под ногами болторез и приглядываясь к Касабури, – на нас эту гадость навёл?..

– Нишкни! – рявкнул Сарго, отчего пулемётная команда враз прижухла, лишь поглядывая исподлобья. – Сказал – не его, значит – не его. Я ему верю, а ты верь мне, понял?.. Командиру с кавалером мы доложим, по уставу. Айда, друзья, дело сгорело. И вы собирайтесь, отлеталась ваша колбаса… Сколько ремонта с рулями?

– Сколько сломано! И не тебе чинить, снайпер, – мрачно отрубил старший. – До утра, не меньше, проболтаемся между землёй и небом…

– Не мне? я судовой механик, так что жди – приду.

Ни при спуске по шахте, ни в палубных коридорах Каси на вопросы отвечать не стал. После краткого доклада Гирица хмурому капитан-лейтенанту и удручённому Карамо этим обоим стало очевидно, что выслушать рапорт брюнета следует без свидетелей. Подобные сведения – не для газет, не для досужих сплетен. Поэтому уединились в каюте командира, но после того, как он отдал все распоряжения о срочной починке «Быка».

Положение было аховое. Дьявольский гость за десять минут сумел в одиночку превратить боевой дирижабль в калеку. Рули направления бездействовали, их штуртросы были перекушены, вырваны и, похоже, выброшены в море, а системы штурпроводки изуродованы всюду, где чудовище смогло до них добраться. Рулить винтами – дело ненадёжное, а при шестибалльном ветре особенно. Ночь над проливом сгущалась, пароход бесследно улизнул в сторону берега, и «Морской Бык», остановив движки, дрейфовал на юго-юго-восток со скоростью сорок миль в час. Можно было смело ожидать, что к утру в Панаке будут любоваться опозоренным имперским кораблём. Оставалось лишь держать высоту.

Каси отрапортовал по-военному чётко, заодно пояснив, кто он такой и откуда ему известно о нагуалях.

– Конечно, я подозревал, что дья… что мориорцы тайно расселяются по Миру, – ворчал командир дирижабля, – но что состоят на государственной службе!..

– Касабури мне рекомендовали как очень надёжного человека. – Карамо подчеркнул слово «человек». – Как видите, он нам всё изложил искренне и подробно.

– Значит, нагуаль – привилегия вельмож? – спросил капитан-лейтенант у Каси.

– Только господарей. Тех, кто рождён править.

– У нас с вами сильный противник, – обратился командир к Карамо. – Пока мы починимся, он далеко уплывёт. Загрузить топливо, залить водные цистерны – на Якатане не проблема, мы их сами приучили снабжать наши пароходы. Может уйти хоть за Пояс Мира, был бы уголь.

– Боюсь, именно туда он и направится, – разочарованно вздохнул кавалер. – В Фаранге. С винтом, если Моряна благоволит – дней в двадцать доберётся.

– Тогда не догоним. Заряда батарей не хватит, а заправиться нам негде – дальше по острову электростанций нет. Что вы намерены предпринять теперь?

«Действительно, что?..» – угнетённо подумал Карамо, потерявший всякую надежду вернуть части ключа… и сына.

– Займусь аэрофотосъёмкой. Всё равно мы над морем – подходящий случай… Утром мои парни будут готовы приступить к работе.

– Воля ваша.

Любопытство капитан-лейтенанта не было вполне утолено – проводив Карамо, он задержал брюнета:

– Хотите сигару?

– Извините, гере – не курю.

– Может, вина?

– Я не пью хмельное мирян.

«Дьявол с принципами!» – усмехнулся командир про себя.

– Эти… нагуали, они часто появляются на свет?

– Когда звёзды соизволят. Должна быть женщина нашего народа, носящая в себе зерно. Любая – господарка, вольная, рабыня… Должен быть великий муж, наделённый дарами Владык Неба. И любовь между ними. Тогда родится нагуаль, брат господаря.

– Нет же – сын!.. или дочь?

Мориорец снисходительно смотрел на офицера-мирянина. В высоком звании – а до чего несведущ!..

– Брат. Это повторение господаря в образе зверя и духа.

– Слишком хитра ваша семейная наука!.. Один мой знакомый – скажем, полковник в отставке, – нашёл себе пассию… полагаю, из ваших. У него может зверодух родиться?

– Не опасайтесь за друга, гере, – улыбнулся голубоглазый. – Ниже герцога – если я правильно понимаю ваши титулы, – волноваться не о чем.