Тело архимага

Глава 25, в которой Мелисента знакомится со своими обвинителем и защитником

Новая камера находилась на этаж выше, больше ничем не отличаясь от предыдущей. Тот же размер, те же каменные стены, те же дурацкие топчан, табуретка и столик. Нет, поправочка вышла: во-первых, эта камера была не антимагической, а самой обычной, во-вторых там в углу ведро стояло с крышкой, а здесь — настоящий стульчак за ширмочкой и раковина. Это хорошо, вода мне всяко понадобится. Еще тут есть что-то вроде вентиляционной продушины под потолком. Тоже плюс: чистый воздух еще никому не повредил.

Блондин-чиновник затолкнул меня сюда и ушел. Через полчаса окошко в двери открылось и я увидела своего нового тюремщика. Пожилой усталый человек смотрел на меня с интересом.

— Давненько у нас гостей не было. Если тебе что нужно, скажи. Разрешенное принесу.

Я задумалась.

— Мне бы расческу… Еще поесть бы не мешало.

— Поесть — это в обед. Порядок есть порядок. Расческу принесу. Но если ты магичка, можешь пользоваться бытовыми чарами. На другие стоит сигналка, попробуешь применить — от тебя только кучка пепла останется.

Ага, камера не антимагическая, но защита от магов есть. Будем иметь в виду. Тюремщик между тем не унимался:

— Как же ты вляпалась-то так, девонька? Такая милая, симпатичная… Не верится, что ты преступница, хотя я тут всяких повидал.

— Как вляпалась? Да по доброте душевной. Помочь тут одному невинно пострадавшему решила.

— Это кому же?

— Архимагу Гиаллену.

Мужичок вдруг просиял:

— Он жив? Хвала Богам!

Ого, как тут у Ала акции высоко котируются! Впрочем, неудивительно. В тюремщиках обычно подвизаются старые солдаты, которым деваться некуда. А для вояк он личность легендарная. Подтверждение не заставило себя ждать!

— Так это правда, что он вернулся? А мы так горевали, что он исчез. В войсках только на его эликсир и молятся! Моему брату он жизнь спас. Такой человек… Глядишь, он еще что полезное выдумает. Если ты и впрямь его спасла, девочка…

— Не верите, у Гиневры спросите.

— И что, и спрошу. А тебе… Выпустить не проси, но кусок послаще, подушку там, одеяло… Это мы живо.

Окошко захлопнулось и человек исчез. Если он и впрямь принесет все, что обещал, то до суда и казни я буду жить со всем комфортом, хотя надеюсь, до последнего дело не дойдет.

Старый солдат не обманул. Прошел примерно час, и он вернулся с тюком постельного белья и корзинкой. Постель кинул на топчан, а из корзинки достал пару глиняных горшочков с крышкой, кувшин и большой ломоть свежего хлеба. Затем вынул их кармана расческу и протянул мне со словами:

— Ну, ты, это… Устраивайся. Я пойду. Ежели что нужно, или позвать кого хочешь, стучи.

Он ушел, а я бросилась к горшочкам. В одном была замечательная густая острая солянка, в другом — каша со шкварками и жареным луком. Ох, я и наемся! Сунула нос в кувшин: он оказался до краев налит вишневым компотом. Красота!

Но сначала развернем тюк: что он там мне принес? Кроме простыни, наволочки, подушки и одеяла в пододеяльнике, нашелся узелок с моим собственным нижним бельем, а еще мыло и зубной порошок. Да это не тюремщик, это просто ангел какой-то!

Он ушел, а я начала суетиться, обустраивая свой несложный тюремный быт. Застелила топчан, нашла место для моих вещей, сверху все накрыла тем одеялом, на котором носили Ала. Получилось почти красиво и почти уютно. Затем занялась собой: для начала подкрепилась, слопав все, что принес старый служака, оставила только половину хлеба и большую часть компота. Затем около крошечной раковины умудрилась себя помыть, сменить белье и постирать грязное.

Поев, умывшись и переодевшись, я уселась на табуретку и стала расчесывать волосы. Делать это можно сколь угодно долго, а мне почему-то этот процесс всегда думать помогает. Вот и сейчас…

Для начала я прикинула возможные схемы действий моих врагов, но очень быстро поняла, что мне, как всегда, не хватает информации. А значит, и голову ломать незачем, только нервничать. Есть другие вопросы, нуждающиеся в разрешении.

В тот момент, когда мордоворот произнес слова: «Девица Мелисента, Вы обвиняетесь…», во мне что-то произошло. Я не узнавала себя. После того, как меня посадили в тюрьму, внутри меня то ли что-то умерло, то ли вдруг проснулось нечто. Скорее всего и то, и другое.

Кориолан, который думал таким образом себя от меня обезопасить, сильно просчитался. Маленькая, скромная, законопослушная эликсирщица, готовая терпеть зло ради спокойствия и выгоды, исчезла.

Ее место заняло странное существо, начисто лишенное чувства страха. Теперь меня не запугать, я даже жизнь потерять больше не боюсь: зачем она мне такая? Есть то, с чем не соглашусь расстаться ни при каких обстоятельствах, и это самоуважение, а оно со страхом плохо уживается. Так что у моих врагов нет теперь ни одного рычага давления.

Я четко осознала, что потеряла практически все, чего успела добиться за последние годы. Со мной остались мои знания и умения, это можно отнять только вместе с жизнью, но держаться мне больше не за что. Ни мои нищенские сбережения, ни место аспирантки, ни прекрасная квартира — ничего из этого мне не поможет. Да я и ничего не смогу сохранить, если проиграю и буду осуждена.

Но мне стало по большому счету плевать. Теперь, когда я переложила ответственность за жизнь и здоровье Гиаллена на плечи Гиневры, мне стало нечего терять и нечего бояться. Я свободна ото всего и ото всех и буду действовать так, как захочу, не заморачиваясь долгом, приличиями или другой такой же ерундой. Я больше никому ничего не должна.

Вопрос Гиневры, люблю ли я Гиаллена, сейчас смысла не имеет. Пусть даже люблю. Действительно, я для его спасения сделала все, что могла, поэтому умозаключение ведьмы более чем логично. Но теперь вопрос в том, любит ли он меня. Сказать можно что угодно, меня интересуют дела. Встанет ли он на мою защиту? Это может оказаться небезопасно. Кстати, если он обо мне и не вспомнит, я не обижусь. Неблагодарность — обычное дело.

Просто если меня оставят жить, я не захочу его больше видеть. А если не оставят, вопрос не имеет смысла.

Так я сидела и рассуждала, пока не наступил вечер. Я догадалась об этом по тому, что тюремщик принес ужин. Не такую роскошь, как на обед, но все же очень приличную миску каши и стакан молока. Забрал у меня грязную посуду, удивившись, что я ее помыла, и посетовал: после ужина у него смена заканчивается, а сменщик — нудный службист. Вряд ли он мне будет поблажки делать. Но этот зануда еще лапочка по сравнению с третьим — тот норовит обязательно унизить заключенных. Сам он не маг, магов ненавидит, а тюрьма для магов, так он специально нанялся их охранять, чтобы иметь возможность покуражиться. А так как заключенных тут не просто немного, а от силы один, то всю свою злобность на несчастного выпускает.

Они тут трех тюремщиков для одной меня держат? Круто. А если вспомнить, что этажом ниже свои тюремщики… Вот куда наши налоги идут. Очень умно было нанять на эту работу магоненавистника. Хорошо бы того, кто это сделал, тут подержать. Пусть бы на себе все прочувствовал.

Но до смены гада еще дожить надо, так что не стоит заранее себе настроене портить, оно и так ни к черту. Поблагодарив доброго дяденьку за помощь и предупреждение, я быстренько срубила кашу, выпила молоко и стала устраиваться на ночлег. Все равно делать больше нечего, хоть отосплюсь.

Думала, не засну, но провалилась, едва донеся голову до подушки.

А во сне пришел он. Гиаллен. Совсем не такой, какого я видела его в последний раз, бледный и без сознания, и такой, каким я его помнила еще по университету: живого и здорового, с лукавой улыбкой на губах и смешинками в глазах. Только я задумалась, с чего это он мне снится, как услышала:

— Привет, девочка. Помнишь, я говорил, что теперь моя магия должна усилиться? Так и вышло. Видишь, я могу приходить к тебе в снах и не будучи отделен от тела.

— Замечательно. Дальше-то что?

— Детка, не сердись. Пока что я всего лишь пришел в себя. Встать еще не могу. Ведьмы стараются, но это дело не одного дня. Как только смогу, приду ногами.

Я сердито буркнула:

— Не было бы поздно.

— Мели, потерпи. Я уже утром напишу заявление, буду требовать, чтобы тебя освободили. Ты ни в чем не виновата.

— Это мы с тобой знаем. Но, кажется, всех остальных моя виновность устраивает.

— Я подам иск против Мартонии, Ригодона, Теодолинды, Сосипатры и Эдилиена. Обвиню во всем: кто-то из них точно виноват. Подал бы против Кориолана, но тут ничего не докажешь.

Он что, правда такой наивный?

— Думаешь, это поможет? У тебя и против них ни одного доказательства. Слово против слова.

— Кое-что есть, главное — оттянуть твой процесс и раскрыть это бредовое дело. Если будут найдены настоящие виновные, тебя не просто отпустят, еще и извинятся. Но я о другом.

— О чем же? Неужели о любви?

— Ты догадалась, моя ягодка? Мели, я сказал тебе об этом, и хочу еще раз повторить: я люблю тебя и все сделаю, чтобы ты была счастлива.

Осчастливил по самые уши.

— Пока что я сижу в тюрьме.

— Знаю. Мели, я говорил с Гиневрой. На самом деле я выбрался в твой сон, чтобы сказать: помни, адвокаты служат тем, кто им платит. Не позволяй Гиневре оплачивать твоего адвоката. Но не отдавай ему все, что у тебя есть. Пусть в долг работает. За процент от продажи твоего эликсира за десять лет, например.

— То есть, чтобы я приговоренная не устраивала его в любом случае.

— Молодец, Мели, ты все поняла. Целую.

Я ощутила на губах легкий, как касание крыльев бабочки, поцелуй, закрыла глаза (во сне), а когда открыла, Гиаллена уже не было, пошла бестолковая беготня по этажам какого-то каменного строения. Я все хотела попасть на третий этаж, даже видела его, но все время оказывалась то на втором, то на первом, то на четвертом. Лестницы или вели мимо, или были обрушены. Промаявшись так какое-то время, я проснулась, переложила подушку, и тогда уже заснула крепко. Если что-то и снилось, то я не запомнила.

Утром меня разбудил новый тюремщик. Заглянул в окошечко и сердито спросил:

— Ничего недозволенного нет?

Вот так, ни здрасти, ни до свидания. Сразу с места в карьер. Я изобразила дурочку:

— Меня со всем этим вчера сюда привели. Наверное, было бы что-то недозволенное, отняли бы. А завтрак скоро?

— Завтрак через час. Вставай и приведи себя в порядок. После завтрака тебя ждет следователь.

Я кивнула и встала с постели. На ночь я сняла платье, и мантию, оставшись в нижнем белье и длинной исподней рубашке. Неловко было стоять во всем этом перед незнакомым мужчиной, но тюремщик повел себя корректно. Закрыл окошко и удалился. Действительно службист. А мне стоит подумать и вспомнить свои законные права. Кажется, меня нельзя допрашивать без моего адвоката или что-то в этом роде? В общем, стоит молчать, пока с ним не посоветуюсь.

После завтрака, который состоял из тарелки несъедобной на вид и противной на вкус каши и стакана молока, я встретилась наконец со следователем.

Он выглядел значительно приятнее блондинчика, который меня арестовывал и зачитывал обвинение. Высокий, сухощавый господин средних лет, со светлыми, будто выгоревшими волосами и щеточкой рыжих усов над верхней губой. Он смотрел на меня светло-голубыми бесстрастными глазами, как на нечто, не стоящее его внимания.

Меня привели к нему, заставив подняться на этаж. В его кабинете или комнате для допросов было окно, и в него светило солнце, заливая все. Меня усадили так, что оно било в глаза, мешая и раздражая. Ага, психологическое давление, после довольно темной камеры мне здесь очень и очень неуютно. Я прищурилась посильнее и сосредоточилась на приятных ощущениях: солнце грело, ласкало кожу, а в камере мне было холодновато.

Мужчина, неизвестно по какой причине, не торопился приступить к допросу, все раскладывал и перекладывал бумажки на столе. Затем, когда я уже свыклась с обстановкой, заговорил:

— Я следователь по вашему делу юрист высшей категории Астралон. Имя, возраст, звание?

Это он мои данные спрашивает? Наверное да. Свои-то он назвал.

— Мелисента Мери, двадцать семь лет, аспирантка отдела эликсиров Научного Центра Валариэтана.

— Где учились, Мелисента Мери?

— С отличием закончила Магический университет Эдилиены по специальности «Зелья и Эликсиры».

— Отец, мать живы?

— Круглая сирота. Отец и мать погибли десять лет назад при пожаре в городе Арнере.

Он поднял на меня глаза:

— Что можете показать по делу, Мелисента Мери?

Такое обращение как-то приятнее, чем «девица Мелисента», но ничего я ему говорить не буду. Пусть сначала адвокат придет.

— Я сообщила Вам все, о чем готова говорить без моего адвоката.

— Кто Ваш адвокат?

— Пока не знаю, он должен сегодня прийти.

— У Вас есть средства, чтобы его нанять? Валариэтан предоставляет государственного адвоката малоимущим, а Вы, как я выяснил, не имели другого дохода, кроме своей стипендии.

Да что мне моей бедностью все в нос тыкают?

— Обойдусь без государственного. Найду, чем заплатить. И без его присутствия на дальнейшие вопросы отвечать отказываюсь.

— Это не в Ваших интересах, Мелисента Мери. Пока я готов проявить снисхождение.

— Мне не нужно снисхождение, мне нужен мой защитник.

— Будете молчать?

— Без его консультации? Да.

— Ну что ж, Вы сами напросились. Пощады не ждите. Эй, кто-нибудь!

Вошел очередной мальчишка в синей мантии. Они их сюда на практику посылают, что ли?

— Не пришел ли там адвокат к Мелисенте Мери?

— Пришел.

— Так зови его сюда, — парень повернулся, чтобы идти. — Стой! Ты его знаешь? Кто такой?

По лицу молодого мага расплылась дурацкая улыбка.

— Мэтр Игерран.

У следователя вытянулось лицо, а у меня отпала челюсть. Мэтр Игерран! Я и не подумала бы, что могу к нему обратиться. Самый знаменитый адвокат, отчеты о процессах которого регулярно печатают во всех газетах! Специалист по уголовному магическому праву, имеющий лицензию во всех девяти королевствах Содружества и не проигравший до сих пор ни одного процесса! Сколько же он с меня возьмет?

Буквально через минуту в кабинет следователя вошел человек, который не мог быть никем иным, как мэтром Игерраном. Моя челюсть стукнулась об пол во второй раз. Я себе представляла знаменитого адвоката несколько иначе. Высоким, красивым или хотя бы представительным. По крайней мере картинки в газете давали к тому основания.

Передо мной стоял человечек, чья молодость давно прошла, но старость еще не думала начинаться, меньше меня ростом, хрупкий, сутулый и нескладный, с огромной лысиной и оттопыренными ушами. Лицо его отличалось неправильностью черт. Длинный кривой нос, тонкогубый съехавший набок рот, скошенный подбородок… Только глаза на этой непривлекательной физиономии были хороши: большие, миндалевидные, карие, оттенка молочного шоколада, с длинными стрелами ресниц, они больше подошли бы женщине.

Он, не обращая на меня ни малейшего внимания, уставился на Астралона и заговорил:

— Где моя подзащитная? Я должен немедленно с ней переговорить, до того как Вы, Астралон, начнете с ней свои игры.

Ой! Ой и еще раз ой! Я поняла, почему Игерран — великий адвокат. Его голос… Я говорила, кажется, что у Гиаллена красивый голос? Плюньте мне в лицо. Нет, он действительно хорош, но волшебный голос Игеррана! Низкий, бархатный, богатый модуляциями, волнующий, завораживающий… Его хочется слушать, ему хочется повиноваться. В звуках этого голоса нескладный уродец исчезает, возникает прекрасный, бесконечно привлекательный мужчина, отказать которому не пришло бы в голову ни одной женщине. Мне так точно. Не знаю, как этот голос воздействует на других мужчин…

Судя по тому, что Астралон тут же велел отвести нас в специальную переговорную и чуть не до порога проводил, то так же. Да здравствует Игерран, лучший из адвокатов!

Оставшись с ним наедине, я совладала с собой, села на отведенное мне место и сложила руки на коленях. Он сел за стол напротив и заговорил совершенно иначе. Нет, голос был тот же, но непреодолимое обаяние ушло бесследно. Сейчас передо мной был просто некрасивый маленький господин с приятным голосом. Я могла соображать.

— Мелисента? Очень приятно. Я мэтр Игерран, надеюсь, Вы обо мне слышали.

Я ответила, подпустив в тон елея:

— Кто же не слышал о знаменитом мэтре Игерране?

Но знаменитый мэтр не повелся.

— Вы даже не представляете, сколько народа обо мне понятия не имеют. Я, грешным делом, думал, что Вы входите в это число: ученые обычно не интересуются судебной хроникой.

— Я читаю газеты.

— Ну вот и отлично. Мистрис Гиневра обещала оплатить Вашу защиту.

Вот оно, то, о чем предупреждал Ал.

— Стоп. Уважаемый мэтр, правильно ли я понимаю: если она платит, она и является Вашим клиентом?

Мужчина опустил глаза, затем снова их на меня поднял:

— Абсолютно верно. Поэтому я не принял контракта до разговора с Вами. Вы полагаете, мистрис Гиневра может быть недобросовестна в этом деле?

— Я предполагаю, что наши с ней интересы могут не совпасть.

Он по-птичьи повернул голову набок, взгляд стал цепким.

— Конфликт интересов? Занятно. Вы предпочитаете нанять меня самостоятельно? Напрямую?

— Совершенно верно.

Мэтр Игерран вдруг откинулся на спинку стула и посмотрел на меня сверху вниз из-под прищуренных век:

— Мелисента, Вы примерно представляете, сколько я беру за процесс?

— Понятия не имею.

— Тысячу гитов за ведение и примерно вдвое больше за выступление в суде.

— Вне зависимости от результата?

Ответ прозвучал гордо и был призван опустить меня ниже плинтуса.

— Дорогая, я не проигрываю.

— Отлично. Тогда мое предложение должно Вам подойти. Я предлагаю значительно большую сумму, но, как бы это сказать, по частям. — Значительно большую — это насколько?

— Давайте посчитаем. У меня есть изобретение, Эликсир Молодости и красоты. Он получил очень высокую оценку, и я его еще доработала. Подробности можете узнать у мистрис Гиневры, архимага Гиаллена и завхоза отдела зельеварения Магали.

— Так Гиаллен действительно жив?

Неужели он у Гиневры с ним не столкнулся? Или она не стала показывать архимага адвокату специально?

— Вы его еще не видели? Жив и находится на излечении у ведьм мистрис Гиневры.

— Интересно, я с ним обязательно пообщаюсь. Так что там с Вашим эликсиром?

Я выдала заранее заготовленную фразу:

— Он восстанавливает нормальную структуру и жизнедеятельность всех органов и тканей, ту, которая у человека была в юности. Соответственно, человек чувствует себя здоровым и выглядит молодым. Похожие прописи существуют, но они либо обладают очень неприятными побочными эффектами, либо малоэффективны, либо годятся только для ведьм, либо являются запрещенными. Моя разработка лишена почти всех этих недостатков. Как Вы думаете, много ли женщин захотят вернуть молодость?

Карие глаза засверкали.

— Если это все так и есть… Скажите, Мелисента, а мужчинам Ваше зелье тоже поможет? Видите ли, у меня жена ведьма…

Я рассмеялась. Не магу быть мужем ведьмы, это ж какое здоровье надо иметь!

— Понимаю Вашу проблему. Да, мужчинам тоже можно его принимать, эффект будет практически тот же. В моей прописи нет ничего специального женского.

На самом деле есть, но кто мешает мне сделать лично своему адвокату вариант для мужчин? Всего-то убрать пару ингредиентов и добавить один.

— Отлично. Тогда я — Ваш первый клиент. Так что насчет денег?

Я начала считать вслух, в душе благодаря Гиаллена, который в свое время натолкнул меня на эти мысли.

— Когда я выйду из тюрьмы, то начну производство и продажу. Планирую продавать по сто гитов за годовой курс. В год могу произвести и продать их где-то пять тысяч. Думаю, в девяти королевствах найдется пять тысяч дам, которые готовы выложить такие деньги за свою красоту. Это полмиллиона. Себестоимость маленькая, чистая прибыль составит чуть меньше половины. Будем считать двести тысяч. Один процент от этой суммы составит две тысячи в год. Я предлагаю Вам два процента в год от чистой прибыли в течение пяти лет.

Пока я говорила, брови адвоката лезли вверх, так, что я испугалась. У них был верный шанс добраться до середины обширнейшей лысины и закрепиться там на позиции волос. Когда я замолчала, они медленно вернулись на место, после чего Игерран проговорил оздаченно:

— Да, такого щедрого предложения я еще не получал. Уважаемая Мелисента, я Ваш. Но… Есть необходимая формальность. Мне нужен задаток. Любой. Только приняв его, я становлюсь Вашим законным представителем. Это магия.

Я задумалась. Денег с собой у меня не было, а если бы и были, на входе в тюрьму их бы изъяли. Как быть? Игерран подсказал:

— Вы можете написать расписку и приложить Вашу банковскую печатку.

Действительно, что же я туплю! После третьей недели на Острове Магов я открыла счет и клала туда все свои сбережения. Там мне выдали печатку, чтобы магически подтверждать свою личность, и она у меня на пальце.

— Давайте бумагу, перо и чернила. Напишу Вам расписку на тридцать гитов. Все равно больше у меня нет.

Вру и не краснею. Там у меня уже около двух сотен, но для Игеррана это такая же ерунда, как и тридцать. Он сложил брови домиком, дернул углом рта, но ничего не сказал. Взял мою расписку, сложил и с почтением спрятал в недра своего портфеля.

— Отлично, Мелисента. Завтра я принесу Вам на подпись наш договор. А теперь рассказывайте. Не бойтесь, здесь стоит защита от прослушки, да у меня вдобавок с собой соответствующий амулет.

Где-то я читала, что от адвоката не следует ничего скрывать. Так что открыла рот и больше часа ездила ему по ушам, пересказывая в подробностях все, что вы уже знаете. Очень помогло то, что вчера я излагала это все Гиневре и хорошенько вспомнила все события.

Игерран меня не прерывал, только кивал и поддакивал, с поразительной скоростью летая пером по бумаге. Кажется, он записал мое выступление дословно. Когда я замолчала, он почесал лысину и объявил:

— Я Вам верю, Мелисента. Вы не солгали ни единым словом. Здесь есть, что защищать. Не скрою, дело будет непростым. Ваши враги имеют силы и возможности Вам вредить. Но! Они не учитывают Вашу личность. Могу сказать, Вы мне очень понравились. Как клиент, имею в виду. Обычно, к сожалению, приходится иметь дело с идиотами или жуликами, что зачастую одно и то же. В суде и те и другие производят жалкое впечатление. Их легко сбить и запутать. Думаю, с Вами будет по-другому. Я буду добиваться суда расширенной коллегией в присутствии зрителей. Думаю, публичность сыграет Вам на пользу, а подкупить восемнадцать архимагов труднее, чем шесть.

Спасибо Гиневре, что прислала сюда этого замечательного человека!

— Да, пока Вы рассказывали, я обдумал Ваше предложение. Понял, почему Гин хотела сама оплатить Вашу защиту. Собиралась наложить лапу на Ваше изобретение. Но я предпочту получить два процента от Вас. Это составит значительно большую сумму.

Ага, за пять лет это составит двадцать тысяч, а не стандартные три. Но мне не жалко и втрое больше, пусть только вытащит меня.

— К тому же, это будет громкий процесс. Ваше оправдание должно сделать из Вас звезду, тогда Ваш эликсир пойдет на ура.

Игерран думает, я смогу его продавать вдвое дороже?

— Теперь Вам надо отдохнуть. Думаю, затем Астралон снова захочет Вас допросить. Слушайте мои рекомендации и старайтесь им следовать.

— Я вся внимание.

— Можете рассказать Астралону все, что рассказывали мне. Желательно как можно близко к тексту. Будет давить, переспрашивать — отвечайте то же самое иными словами. Никакой другой информации. Не пытайтесь кокетничать и играть дурочку — с ним это не пройдет. На угрозы и подначки не обращайте внимания. Даже не отвечайте. Я сейчас пойду домой, покумекаю и начну искать свидетелей. Завтра вернусь и мы продолжим. Думаю, до суда у нас есть три декады.