Тайны затерянных звезд. Том 3

Глава 23

Мне не повезло. Стив, а именно так звали спасённого от субмиссиона, был обычным рядовым жителем Проксона, работал в шахтах, добывал металл и знал ответы только на некоторые вопросы.

И среди них, к сожалению, не было тех, что интересовали меня.

— Нет, откуда мне знать, где располагается управление зенитными батареями? — удивился Стив, когда я спросил его напрямую об этом. — Я даже не знал, что у нас эти батареи вообще есть! А они вообще… точно есть?

— Что, неужели ни разу не слышали, как они стреляют? — нахмурился я.

— Нет, не слышали… Наверное… — неуверенно пробормотал Стив. — Я не помню! Чёрт, в голове туман какой-то… Вообще мало что помню!

Его лицо перекосила гримаса боли. И судя по расширившимся зрачкам, он не притворялся. Хотя чего ему притворяться? Он действительно сейчас должен испытывать головные боли. Ну и под субмиссионом даже если и слышал залпы зениток, то ему и остальным жителям вполне могли приказать забыть. Ну или внушить, что это работают рабочие… Не знаю, дорогу строят…

Подумал про дорогу, и самому смешно стало. Видел я в каком они состоянии.

— Ладно, — решил я сменить тему. — А как думаешь, может ли управление располагаться во дворце Мартинеса?

— Во дворце? — Стив удивлённо посмотрел на меня.

— Ну то огромное здание, вычурное, красивое, — я помахал руками. — Где ваш лидер живёт!

— А, ты про это здание? Оно называется «резиденция».

— А по мне так вполне себе дворец. — хмыкнул я.

— Ну дворец так дворец, — легко согласился Стив, которому явно было не до споров. — Не знаю. Правда не знаю! Во дворце находится атмосферный процессор, а что насчёт батарей…

— Стой-стой! — я схватил Стива за плечо. — Что ты сказал? Во дворце находится атмосферный процессор? То есть, атмосфера планетоида производится прямо во дворце?

— Ну… Я так думаю, — смутился Стив. — Потому что Девид Мартинес в своих ежедневных речах постоянно повторял «Даже воздух, которым вы дышите, вам даю я. Вы обязаны мне всем своим существованием». Это я хорошо запомнил. А ещё… Ну, говоря совсем честно, я вообще не помню, чтобы у нас на Проксоне было что-то кроме шахт, этого городка и рези… Дворца.

Я задумался. Это действительно походило на правду сразу по нескольким причинам.

Первая — дворец, каким мы его видели снаружи, слишком большой для того, чтобы быть просто жильём. Даже если в нём живёт упивающийся властью тиран, всё равно — слишком большой. Никому не нужно строить махину размером с многоэтажный дом для того, чтобы в нём просто жить. По крайней мере, не на планетоиде общим населением в несколько тысяч, тем более, если эти несколько тысяч оболванены и всё равно не понимают всей роскоши стиля жизни своего правителя. Конечно, можно предположить, что у него там внутри десяток нулевых кубов, в которых по его воле бьются не на жизнь а на смерть жители Проксона, счастливые от того, что выполняют волю своего правителя… Но в это слабо верится, потому что в таком случае эти самые жители на планетоиде довольно быстро кончились бы.

Вторая причина — план «Шестой луны», который подразумевал, что Мартинес всё же получит посылку и сам, своими руками сунет антидот в атмосферный процессор, а это наиболее вероятно именно в том случае, если процессор у бывшего генерала всегда под рукой.

И третья причина — Мартинес слишком подозрителен и слишком крепко держится за власть и инструменты её насаждения. Он не позволит себе располагать важные для этого инструменты вне пределов прямой видимости.

Поэтому предположение, что атмосферный процессор, ответственный за распыление субмиссиона в воздух, находится прямо во дворце — выглядит вполне реалистичным.

И, если сложить вместе все эти причины, то окажется, что вероятность того, что процессор находится именно во дворце — почти стопроцентная.

А значит, и управление ПВО тоже, скорее всего, находится там же. Ведь это тоже своего рода инструмент насаждения всё той же власти.

— Ладно, Стив, — я хлопнул до сих пор не пришедшего в себя парня по плечу. — Спасибо за информацию.

— А можно… Я оставлю маску себе? — тоскливо спросил Стив, глядя на меня.

— А оно тебе надо? — я с сомнением покачал головой. — Понимаю, страшно снова возвращаться в подчинение какому-то газу… Но как ты теперь будешь жить, зная, что ты один тут нормально мыслишь? Может, проще было бы вернуться в то состояние, в котором ты и находился до этого? Подумай об этом.

Да, это было жестоко. Но маску отдать я не мог, она мне ещё пригодится. К тому же у Стива и не получилось бы её долго использовать, он махом словил бы передоз антидота.

Надежда в глазах Стива сменилась тревожной задумчивостью. Я ещё раз хлопнул его по плечу и принялся проверять своё оружие. Время от времени поглядывая на Стива — не хотелось бы получить сюрприз в спину. Кто его знает, к каким выводам он придёт.

Результаты ревизии были неутешительными. Станнер не выдержал контакта с черепом обезумевшего жителя Проксона и приказал долго жить. Пластиковый приклад треснул пополам, а шахта магазина, тоже пластиковая, вообще разлетелась в крошево, когда я заблокировал ею удар. Оно и не удивительно — станнеры и не задумывались как серьёзное оружие, так, чисто полицейское, им положено быть максимально компактными и лёгкими, пусть даже в ущерб прочности и надёжности. Так что нет ничего, в общем-то, удивительного, что он прослужил мне так недолго. Хоть сколько-то прослужил — и уже хорошо.

Ни у кого из тех, кого я выключил по пути сюда, не нашлось никакого оружия, кроме ножей и палок. Тоже ничего странного, в общем-то — наверняка тут настоящее смертоносное оружие выдают только в комплекте с дыхательными масками, защищающими от субмиссиона. И только строго определённым людям, само собой.

Я отбросил станнер в угол, и туда же швырнул перевязь с дополнительными магазинами — толку от них теперь никакого, только лишний вес. Закончив с приготовлениями, я подошёл к двери, ведущей на улицу, и, осторожно приоткрыв её, выглянул наружу через щель.

Несмотря на то, что корабль увёл за собой основную массу болванчиков, а оставшиеся позже от моих рук легли отдохнуть на лестнице, возле дома тоже ещё оставались живые и здоровые жители Проксона в количестве трёх человек. Они всё ещё стояли, задрав головы, словно ждали, что я снова появлюсь на крыше.

Проскользнуть мимо них незамеченным не было никакой возможности — стоит мне выйти из подъезда, тут же окажусь в их боковом зрении. Конечно, можно было бы войти в одну из квартир и вылезти через окно, но это лишняя трата времени. Особенно при условии, что прямо сейчас эти трое смотрели на крышу, а не на дверь подъезда.

— Удачи, Стив! — подмигнул я ошалевшему Стиву, распахнул дверь и выскочил наружу, замахиваясь шокером.

Размашистый удар по шее одному, тычок в грудь второму — и сразу двое валятся на бетон, задеревеневшие от мощнейшей судороги, как манекены. Надеюсь, судороги не убьют их, не хотелось бы лишних жертв.

Третий шарахнулся в сторону, и отмахнулся — охренеть! — кистенём! Или чем-то вроде того. Какой-то камень на верёвке, маленький, но увесистый даже на вид, вон как воздух загудел, когда камень рядом с моей рожей пронёсся!

Я отскочил назад, уходя от удара, потом ещё раз, от второго, от третьего толком увернуться не смог — слишком уж непривычные траектории были у этого оружия, — и закрылся согнутой рукой.

Камень вместо головы ударил в плечо, там что-то нехорошо хрустнуло, но, раньше, чем накатила боль, я поймал момент нового замаха и коротким тычком всадил наконечник шокера в грудь болванчика. Треснул разряд, житель вытянулся в струнку и упал к своим подельникам, образовав кривоватый штабель.

Я глубоко выдохнул, прибивая боль, и осторожно пошевелил рукой. Перелома не было, по крайней мере, полного — возможно, трещина. Рука двигалась, хоть и скованно, и в полной мере полагаться на неё явно не стоило.

Что ж, хорошо, что я взял всего один шокер с собой, а не два. А то второй пришлось бы сейчас бросить, как и станнер.

Пока привыкал к пульсирующей в руке боли, огляделся, соображая, в какую сторону идти. Отсюда, с высоты земли, не было видно даже крыш дворца Мартинеса, а азимут после свалки в доме я сохранял в голове весьма примерно.

И тут моих ушей коснулся неприятный звук. Знакомый — и именно поэтому неприятный.

Потому что прямо сейчас я не видел на улице ни единого транспортного средства. А это может означать только одно — простым жителям они не положены, а положены лишь только тем, кому также положены дыхательные маски и оружие.

А значит, вой двигателей приближающегося гравикара не сулит мне ничего хорошего…

Я повернул голову в сторону звука и губы сами собой сложились в тихое ругательство, столь любимое Кори:

— Шрап…

Гравикар действительно приближался, и приближался быстро. И что хуже всего — приближался прямо ко мне. Пока что меня с него не видно, я для них лишь крошечная недвижимая точка, потому что он и сам для меня — крошечная точка, но через тридцать секунд он уже будет тут. И бежать некуда, даже обратно в подъезд не получится — уж движение-то они точно заметят, даже если это будет движение всего лишь одной крошечной точки.

Я перевёл взгляд на кривой штабель тел под ногами и в голове тут же родилась идея. Я быстро присел, сорвал с лица дыхательную маску, и завалился спиной на отключённых болванчиков, постаравшись придать телу максимально естественное положение. Повреждённую руку положил на живот, чтобы её было хорошо видно, а вторую, с зажатым в ней шокером — вдоль ноги, скрывая от взгляда.

Если повезёт, все эти предосторожности будут лишними, и они просто проедут мимо.

Не повезло. Опять не повезло.

Гул гравикара приблизился и резко сменил тональность — водитель сбросил скорость. Я лежал, не поворачивая головы, чтобы не привлекать к себе внимания, и приходилось ориентироваться только на слух, но то, что я слышал, мне определённо не нравилось.

Гравикар подкрался совсем близком — буквально пять метров разделяли нас, — и тихий гул двигателей смолк окончательно. Значит, остановились и сели на грунт.

— Этот дом, что ли⁈ — раздалось от машины.

Голос был приглушён маской, что только подтвердило мои подозрения.

— Кажется, да! Смотри, тут и тела лежат какие-то! Точно этот!

Этот тоже в маске.

— Тогда высаживаемся! Прочесать тут всё! Ты — проверь тела! Мёртвые, живые — узнай!

— Есть проверить тела!

Следом за разговорами послышались глухие удары ног о бетон — прибывшие солдаты Мартинеса высаживались из гравикара. Пять человек, прыгают с высоты примерно пояса, значит, гравик не обычный гражданский, а что-то вроде пикапа… Шрап, если бы я мог повернуть голову и рассмотреть их, было бы намного проще. Но тогда и они бы могли рассмотреть, что мои зрачки постоянно двигаются, следя за всем происходящим. Не говоря уже о том, что мне, как ни крути, а нужно моргать, что тоже выдало бы меня с головой.

Судя по шагам, солдаты разошлись по округе, и только один из них направился в мою сторону — тот, кого отрядили проверить тела.

Шаги приближались и приближались, и, когда до противника оставалось два метра, я медленно вдохнул, задержал дыхание, открыл глаза и постарался придать им самый стеклянный вид, на какой только был способен.

Получилось или нет — сейчас и узнаем…

Противник, появившийся в поле моего зрения, ничем не отличался от тех, которых мы положили возле корабля. Такая же непонятная балахонистая накидка, под которой угадывалась броня среднего класса, такой же бластер в руках с такой же биометрической защитой, судя по горящему зелёным диоду. Такая же дыхательная маска на лице, шланг от которой уходил солдату за спину. И такие же хищные злобные глаза человека, готового на всё, что ему только ни прикажут. И не потому готового, что лёгкие заполнены газом подчинения, а потому, что он всей душой поддерживает своего хозяина, иначе его не назвать, и разделяет его цели и методы их достижения.

Говоря проще — фанатик. Не удивлюсь, если один из «личной гвардии» Мартинеса. Это не официальное название, конечно, оно скорее уничижительно-презрительное, и употреблялось обычно по отношению к тем, кто готов был доносить на своих командиров вышестоящему начальству, получая за это от них какие-то преференции. Такие «личные» солдаты были у многих высоких шишек в армейском руководстве Администрации. Это было даже забавно — видеть, как командиры у одного и того же отряда сменяются один за другим, вместе с личным составом, а один и тот же солдат (или несколько солдат) постоянно находится не у дел. Как только дело доходит до опасной операции так их сразу то вызывают куда-то, то в лазарет кладут, объявляя их небоеспособными, то ещё что-то происходит…

Что ж, теперь точно можно сказать, что Мартинес ушёл на покой не один, а забрал с собой в качестве телохранителей и в принципе охранителей свою личную «гвардию», своих лучших солдат, которых даже подчинять ничем не нужно — они и так готовы смотреть ему в рот и ловить любое его слово. Лучший выбор, ничего не скажешь, ведь запасы субмиссиона, сколь велики бы они ни были, рано или поздно кончатся, или просто с доставкой могут возникнуть сложности, как, например, сейчас. И тогда нужны будут лояльные люди. По-настоящему лояльные, а не внушённо-лояльные.

Солдат Мартинеса приблизился, держа приклад у плеча, а палец — возле спуска. Внимательно прошёлся взглядом по нашей куче, и двинулся вокруг, явно не спеша делать выводы, пока не осмотрит всё. И это правильные действия, ведь тела, даже живые (тем более, живые!) могут быть, например, заминированы.

Правильные, но для меня отнюдь не радостные. Если солдат так себя ведёт, значит, он понимает что-то в ведении боевых действий, а не просто представляет из себя самоходную подставку под бластер. Если та первая группа, которую мы уделали на посадочной площадке, была такой же, то нам крайне повезло, что мы вообще с ними справились. Тут явно стоит сказать спасибо тому, что они недооценили нас и явно были не готовы к сопротивлению, да ещё такому… «профессиональному», если можно так выразиться.

Солдат обошёл вокруг кучи, постоянно держа её перед лицом, и вернулся на ту же точку, с которой начал осмотр — точно передо мной. Я за это время успел несколько раз моргнуть, выдохнуть и снова вдохнуть, поэтому к его возвращению опять притворился отключённым и безвольным. Надеюсь, пара глубоких вдохов без маски не сделают из меня патриотичного болванчика…

— Чисто! Чисто! — раздалось из-за спины солдата, как только он остановился напротив меня. — Проверьте дом! Он не мог далеко уйти!

«Мой» солдат, не оглядываясь, спросил в воздух:

— Мне что делать?

Ему что-то ответили в комлинк.

— Есть продолжать осмотр.

Продолжая удерживать бластер правой, он убрал приклад под мышку, а сам потянулся левой рукой ко мне, намереваясь то ли проверить что-то, то ли просто потормошить меня. Я внутренне напрягся, готовый, как только он коснётся, атаковать его шокером, дёрнуть на себя, перевернуть, придавить сверху, вырывая из рук оружие, сорвать маску и вжать его головой в бесчувственные тела, гася предупредительный вопль…

Но солдат меня так и не коснулся. Его пальцы не достали до моего носа считанных сантиметров, как вдруг у него из-за спины раздались громкие крики в приказном тоне:

— Стоять! Кто такой⁈ Стоять я сказал! Руки вверх! Чтобы я их видел! Немедленно руки вверх, подонок, иначе мы тебя пристрелим!