Тайная каста Ассенизаторов

Глава 7

— Сфотографируешься в военной форме, возьмёшь у этого, вроде комплекции одной, — лейтенант вздыхает с облегчением, понял, гроза миновала. Фотографии принесёшь прямо сюда, пусть сделают в первую очередь, скажешь, я попросил. На твоё имя есть место в общежитии. Хочу временно назначить тебя заместителем командира роты, отзывается о тебе с положительной стороны, к тому же — вакансия. Всё, можете идти.

— Есть! — крикнули мы хором. Только разворачиваться.

— Забыл сказать, — тормозит меня полковник, — мы попросили рассмотреть твой диплом. Оценили. Решили сделать для тебя исключение. Приняли без твоего присутствия, вот, возьми диплом об окончании института. Теперь ты полноправный инженер-механик.

Теряю дар речи, едва слезу не прошибает, смотрю влюблёнными глазами на усмехающегося полковника.

— Спасибо, товарищ подполковник, даже не знаю, как благодарить.

— Отблагодаришь ещё, — прищуривает глаза начальник Особого отдела. Мне показалось, под верхней губой, блеснул клык. Встряхиваю головой. Наваждение, какое-то!

Одуревший и очумевший, выхожу из мрачного здания. Мой напарник, мокрый как мышь, смотрит на меня, вытянув шею, словно на экзотику. Ещё чуть-чуть, и его шея свинтится.

— Кирилл, — протягиваю ему руку.

— Стас, — шлёпнул вспотевшей ладонью. — Ну, ты даёшь! — непонятно чему восхитился он.

— Это ты даёшь, — насмешливо фыркаю я, — зачем за водку меня продал?

— Извини, во всём бабы виноваты.

— О, как?

— Доведут человека, до расплавленного состояния, вот срываешься.

— Лучше, отожмись, пару сотен раз, — советую ему.

— В следующий раз так и сделаю, — вздыхает Стас.

Под вечер уже обладаю офицерским удостоверением. В ателье сняли мерку, пока, хожу в солдатской форме. Стас перезнакомил меня со своими друзьями, такими же молодыми лейтенантами. Нет, вру, один старший лейтенант, всё же есть. Но, он очень гордый, курит в одиночестве на узком балконе, аккуратно стряхивая пепел, чтоб тот не попадал на бельё, висящее снизу. Хотя, вроде, не очень получается. Но, не это важно, главное желание.

Как обычно, наволокли спиртного, перезнакомили с весёлыми женщинами. Они почему-то почти все, липнут ко мне, наверное, нравится моя растопыренная солдатская форма.

В гранёном стакане топят мои звёздочки, с трудом пью, едва не проглатываю, но, цепляю зубами. Донельзя довольный, скалю зубы. Вокруг, одобрительные вопли.

Что-то, ни разу так не пил, не узнаю себя, наверное, прорвало. Всё, что накопилось, вырывается наружу. В итоге, под одобрительные вопли, исполняю боевой танец индейцев Сиу. Женщины виснут на шее, кому-то из мужчин это не нравится, пытаются дать мне в морду, но, я отмахнулся и, на этом инцидент исчерпан. Затем, горланим песни. Приходят возмущённые соседи, но, и они вязнут в нашей компании. Неужели, всё это, сотворил я?

Глубокой ночью, со Стасом, провожаю хохочущих девиц. На улице хорошо, светят звёзды, разгорячённые лица обдувает студёный ветерок. Уже осень, впору идти снегу, но, в этом году как-то всё задержалось.

Незаметно Стас исчезает с одной из дам, другая, вспоминает, что у неё строгий муж, я остаюсь один.

По привычке бреду в свою казарму. Вваливаюсь в роту, лицо делаю невероятно серьёзным, пытаюсь незаметно пробраться к своей койке. Нос к носу втыкаюсь в сержанта Селехова, у того округляются глаза, делаю ему пальцами козу, падаю на кровать. Хорошо! Только, кто же меня пинает? Пару раз дрыгнул ногами, не помогает. Куда меня тащат? Сквозь сон слышу, голос Мурсал Асваровича и меня накрывают, чем-то тёплым.

Снятся кошмары: оборотни, скалящие зубы, некто большой, взмахивает чёрными крыльями, неожиданно возникает встревоженное лицо Стелы, она пытается о чём-то предупредить. На смену ей, выплывают кошачьи глаза рыжеволосой красавицы:- Пора! — шепчут пухлые губы.

— Кирилл, просыпайся, скоро ротный с замполитом прейдет! — врывается в мой сон голос каптёра.

Открываю глаза, как включаю свет. Над домной склонился Мурсал Асварович.

— Ну, ты даёшь, дух, — неодобрительно говорит он, — у нас деды так не нажираются.

— То ж деды, — сажусь, потираю голову. — Маленько, перебрал, — соглашаюсь я, глядя заплывшими глазами в суровое лицо каптёра.

— Ждут тебя, сплошняком наряды, чёрный будешь. Селехов гром и молнии мечет, боюсь, и я не смогу погасить его злость. Зачем козу ему показал?

— Я? — невероятно удивляюсь. — Какую козу?

— Пальцами.

— Значит, заслужил, — силюсь вспомнить минувшие события.

— Я сказал прапорщику Бондару, что ты бегаешь, — всё ещё хмурится каптёр.

— Классный ты парень, Мурсал, — встаю, делаю отмашку руками. — Побоксируем?

— Да, ну, тебя, — в раздражении отмахивается он.

— Хочешь, тебе, что-то покажу? — загадочно произношу я.

— Ну, что хочешь показать? Иди, умойся лучше, да, не глаза замполиту не показывайся. На губе сгниёшь.

— Ты, что, действительно не хочешь посмотреть, что у меня есть?

— Что там? Показывай, — фыркает Мурсал Асварович.

Вытягиваю офицерское удостоверение. Каптёр берёт, смотрит то туда, то на меня, ничего понять не может:- Что это?

— Что, что, лейтенант я!

— Как это?

— Ещё вчера не знал об этом. Институт экстерном закончил, вот и присвоили.

— Во, облом будет! — хватается за голову каптёр.

— У кого? — не понимаю я.

— У старшего сержанта Селихова!

— Ну, я не виноват, — развожу руками.

— Блин, так отметить надо!

— О, нет, наотмечался, — взбрыкиваю плечами, для меня такие дозы, явно непотребны, — сладкий стол организую.

— Фи, — кривится каптёр.

— Ну, один пузырь поставлю, но, не больше!

— Хоть на этом спасибо, — он встаёт в стойку. Минут за десять, выгоняет из меня остатки алкоголя. Сила вернулась, туман в голове рассеялся.

Дверь открывается, в проём протискивается прапорщик Бондар. Останавливается напротив:- Понятное дело, где ещё можно лейтенанта Стрельникова найти, — гудит он, — зайди к командиру роты.

Быстренько забегаю в умывальник, привожу себя в порядок, аккуратно бреюсь. Заходит старший сержант Селехов с ефрейтором Матвеевым:- Это ты правильно, что сюда зашёл, месяц будешь гальюны драить, — с нешуточной угрозой говорит Селехов.

— Ради бога, извини меня за козу, — улыбаюсь я.

Его сбивает с толку моя уверенность:- Дух, ты не понял? Месяц, нет, два месяца будешь полировать унитазы!

— Извини, брат, по рангу не положено, — брызгаюсь одеколоном, бесцеремонно раздвигаю руками, протискиваюсь между ними, иду в кабинет командира роты.

Стучусь. Захожу.

— Рядо…,- по привычке начинаю доклад, но осекаюсь, — лейтенант Стрельников прибыл по вашему приказанию!

За столом сидит командир роты капитан Бухарин и старший лейтенант Мурашко.

— Присаживайся, Кирилл Сергеевич, — улыбается командир.

Сажусь, улавливаю полный неприязни взгляд замполита.

— Начальник Особого отдела, Леонид Фёдорович Белов, рекомендует тебя в качестве моего зама. Временно, конечно. Пока ты проходишь военные сборы. Предложение

неожиданное, но не мне решать.

— Ты знаешь, что такое быть заместителем командира, — поднимает тощий палец старший лейтенант Мурашко, — это быть постоянно с бойцами, дышать с ними одним воздухом, есть с одного котелка!

— Ну, можно и со своего котелка, — усмехается капитан, — да и дышит с ними одним воздухом уже давно. Впрочем, замполит прав, надо быть в курсе всех событий роты. Кстати, хочу спросить, у нас вакансия на двух сержантов. Хотелось бы узнать твоё мнение, кто достоин этого звания?

— Герман Ли и Осман Магомедович, — моментально говорю я.

— Что, кореша твои? — ехидно вытягивает тонкие губы замполит.

— Ага, кореша, — соглашаюсь я.

— А кроме этих достоинств у них есть ещё что-то? — сверлит злыми глазёнками старший лейтенант Мурашко.

— Очевидно да. Образованные, учатся в институтах, спортсмены, пользуются авторитетом, правильно оценивают политику КПСС.

— То, что с образованием и пользуются авторитетом, это естественно не главное, больше минус. Но если поддерживают миролюбивую политику КПСС, безусловно, плюс, нехотя соглашается замполит. — Но, я против их кандидатур, — всё, же решительно заявляет он.

— Кстати, лучше их никто не готовит политинформации, — как бы, между прочим, вмешивается командир.

— Ах, это, — краснеет замполит, — это меняет дело. Хорошо, раз вы настаиваете, — прячет в глубине глаз злость, — я за. А вы, лейтенант, потрудитесь быстрее форму одеть, сложно с вами разговаривать.

— Сам хочу, в ателье заверили, что уже сегодня к обеду будет.

— Вот, вот, переодевайтесь быстрее, а то так хочется, глядя на солдатскую форму, тебя в наряд поставить, гальюны драить, — искренне говорит старший лейтенант Мурашко.

— Не форма красит человека, а содержание, — хмыкает командир, весело подмигивает мне. — Что ж, пойдём, приставим тебя народу, — поднимается он.

Рота стоит в две шеренги. Раздаётся команда:- Смирно! — старший сержант Селехов строевым шагом подходит к нам, не может скрыть своего удивления, глядя на меня, с трудом докладывает командиру роты, даже заикается.

Капитан Бухарин здоровается, рота громыхает в ответ.

— Хочу представить своего заместителя, лейтенанта Стрельникова Кирилла Сергеевича. В моё отсутствие, будет решать все вопросы. Прошу любить и жаловать.

Как положено, выхожу вперёд:- Здравствуйте, товарищи! — тишина. — Здравствуйте, товарищи! — повторяю я. Раздаётся нестройный хор.

— Для тех, кто не понял, я лейтенант Стрельников, сегодня предстану в офицерской форме, — замечаю ехидный взгляд, брошенный моей персоне со стороны замполита, но я не унимаюсь:- Здравствуйте, товарищи! — в третий раз здороваюсь с ротой. На этот раз рота ревет, как положено. Командир улыбается в тонкие усы, он удовлетворён.

Мне как-то непривычно моё нынешнее состояние, вот так, всё сразу навалилось. Могу ходить куда угодно, хоть, в Москву езжай, хоть куда, главное успевать на службу. Невероятно высоко взлетел из рядовых, в лейтенанты, причём, в зам. командиры угодил. Как бы ни упасть больно. Мысли такие есть, но, от гордости буквально распирает. И ещё, прямо зуд какой-то, хочу офицерскую форму одеть и… к Стеле бежать.

Наконец примеряю форму. Сидит как литая, эффектно подчёркивает мышцы. Голубая фуражка, на петлицах крылышки с красными камушками, это означает, я отношусь к техническому составу. Вешаю на грудь ромб, пока единственный значок, он указывает на то, что я инженер.

Кручусь у зеркала, как красная девица, не могу оторвать от себя взгляд. Старый, добрый еврей, снисходительно посмеивается, снимает с кителя несуществующие пылинки.

— Красавец, просто красавец, моей бы Сонечке такого офицера.

— Спасибо, отец, — обнимаю его за плечи, — постарался. Хорошо форму подогнал.

— Заходи на чай, будем рады, и моя жена Люся, с Сонечкой познакомишься.

— Обязательно зайду, — вру я и, выхожу на свежий воздух. Моё нынешнее состояние пьянит сильнее вина, лицо сияет как начищенная бляшка.

Едва не вприпрыжку несусь к дому Стелы, но, чем ближе, тем сильнее замедляю шаг. Под конец останавливаюсь, меня мучают смутные сомнения. Вот, и, что дальше? Прейду к ней. Здрасте! У неё папа генерал, а я лейтенант зелёный, вчера, вообще, рядовой. Тогда ей ничем не был обязан, а сейчас, поймёт, я на, что-то претендую. Да, почему я хотя бы не майор? Обнаглел! Сам себе усмехаюсь. Замечаю цветочную лавку, ноги ведут к ней, останавливаюсь, глупо рассматриваю роскошные хризантемы. В моих карманах, голяк.

— Купи букет, лейтенант, девушка будет довольна.

Под пристальным взглядом продавщицы, роюсь в карманах. Пунцовый от стыда, выудил пару пятаков, десять копеек копейками, четыре двухкопеечные монеты. Всё, финансов больше нет!

Вжав голову в плечи, разворачиваюсь.

— Сколько у тебя, — останавливает меня требовательный голос цветочницы.

— Двадцать восемь копеек, — нехотя отвечаю ей.

— Гвоздику одну возьми, — сжалилась продавщица.

Поспешно высыпаю деньги, обхватываю тонкий стебель, понуро бреду к Стеле. Вот и её дом. Останавливаюсь у подъезда и, как столбняк напал, ни шагу сделать не могу. Внезапно из-за поворота вылетает военный УАЗ, резко тормозит, я не успеваю податься в сторону, из машины выбирается лично генерал Щитов. Становлюсь по стойке смирно, отдаю честь, в душе, проклиная всё на свете за то, что пришёл сюда.

— А, это ты? — в ответ отдаёт мне честь. — Институт закончил? Правильно. А здесь, что делаешь?

— В роту иду, товарищ генерал майор, — лихо чеканю.

— Ну да, ну да. Командиру роты гвоздику несёшь? — в глазах мелькает насмешливое понимание.

Я готов провалиться сквозь землю, опускаю глаза вниз.

— Что стоишь, иди! — приказывает Щитов.

— Есть! — прикладываю руку к козырьку, разворачиваюсь, собираюсь уходить.

— Куда идёшь?

— В роту, — останавливаюсь я.

— Да? Ну, иди.

— Нет, мне к Стеле надо! — с отчаянной решимостью заявляю я.

Генерал смотрит в глаза, взгляд не опускаю, правда, вспотел, как мышь. Могуч и тяжёл его взгляд.

— Поднимайся, — кивает мне.

Мельтешу следом. Он заходит в прихожую, Стела моментально виснет на его шее, неожиданно замечает меня:- Ой! Ты, что ли?

— Дочь, налей нам борща и сосисок с вермишелью. И не пялься на лейтенанта, а то сейчас в форточку вылетит, — шутит он.

— Слушай, как тебе форма идёт, — она подходит совсем близко, от её нежного запаха у меня прерывается дыхание. — Какая красивая гвоздика, — поднимает на меня смеющийся взгляд.

— Это тебе, — поспешно сую ей в ладонь.

Генерал скрывается в кабинете, Стела ведёт меня в свою комнату:- Располагайся, можешь книги, посмотреть, я на кухню. Она, что-то напевает, гремит тарелками, я, млею от восторга. Прохаживаюсь по комнате, вытягиваю за корешки книги: Гюго, Дюма, Стендаль, Жуль Верн, Майн Рид, Джек Лондон, а так же, Чехов, Лев Толстой, Пушкин, Блок, Есенин, …. Не удержался, беру Затерянный мир Конан Дойля, окунаюсь в сказочный мир, который описан так реально.

— А, Затерянный мир? В пятом классе читала, — неожиданно выныривает из-за плеча Стела.

— Я, где-то так же читал, — смущаюсь под её насмешливым взглядом. Откладываю в сторону.

— Можешь взять, — просто говорит она.

— Да, нет, спасибо, вряд ли у меня будет время.

— А вечером, сегодня, время будет? — она стоит так близко, пугаюсь, что она услышит удары моего сердца, которое бьёт в груди как кувалда, даже боюсь, что рёбра сломает. — В восемь часов, в клубе, дискотека. Прейдёшь?

Глотаю тягучую слюну, киваю как китайский болванчик.

— Полвосьмого, зайдёшь за мной?

— Угу.

— Какой-то ты не разговорчивый, — несколько погрустнела Стела.

— Исправлюсь, — буркнул я.

Она считает, что шучу, весело смеётся.

— Пойдём за стол! — тянет за собой, лукаво поглядывая из пушистых ресниц. Как всякая женщина, понимает, что творится в моей душе, это её забавляет и льстит.

Обедать в обществе генерала, пытка. Кусок хлеба не лезет в горло. Как назло, вновь так двинул стол, что, генерал едва успевает подхватить свою тарелку, не то б вся скатерть была залита борщом. Затем, случайно бью ладонью по изгибу вилки, та подпрыгнула, но, генерал Щитов ловко перехватывает её в воздухе.

— Однако, — качает головой, давно с такой раскованностью не сталкивался. — Далеко пойдёшь, лейтенант!

О, как мне хочется сейчас убежать… и остаться тоже!

— К какой части приписан? — генерал аккуратно режет колечками сосиску, густо макает в горчицу, смачно ест.

— Семьдесят четыре пятнадцать, — пытаюсь из борща выловить картофель.

— Ты, что ли, в пять утра часовых пугаешь, спортом занимаешься.

— Нагрузок не хватает, — соглашаюсь я.

— Вдоль леса бегаешь?

— Так дальше, товарищ генерал майор. Может, нельзя? — не понимаю, к чему он клонит.

— Почему же, партии нужны крепкие солдаты. Суть не в этом, докладывают, волк объявился. Поведение странное, близко к жилью подходит, не иначе, бешенный.

— Как волк?! — округляет глаза Стела. — До Москвы сто пятьдесят километров! Папа, ты, шутишь?

— Да, нет. Может, со зверинца сбежал или у местных был, да вырвался на свободу. Кстати, ты завязывай с подругами за черникой ходить. Временно, до выяснения ситуации, — сурово сдвигает брови. Ты тоже, выбери другой маршрут. И ещё, возьми бойцов, прочеши округу. В тех местах ЗКП, иной раз, офицеры в одиночку ходят. Обязательно сходи к заброшенному метро! Это, в первую очередь!

— Оружие брать можно? — встрепенулся я.

— Несомненно! Волк, точно, бешенный. Считай это приказом. О результате доложишь.

— Есть, товарищ генерал майор! — едва не щёлкаю каблуками под столом.

Генерал Щитов доедает второе, с наслаждением пьёт морс, даже крякнул в конце. Салфеткой промокнул губы, встаёт:- Ты не засиживайся, Кирилл Сергеевич, делом займись. Пропуска заберёшь в Особом отделе, я распоряжусь.

— Есть, товарищ…

— Ладно, ладно, сиди пока, — кладёт ладонь на моё плечо. — Дочь, мать звонила?

— Ещё вчера. Папа, я же тебе говорила. Задерживается, новая делегация из Чехословакии должна прибыть.

— А, ну да, ну да, — вспоминает он, в глазах мелькает тоска. Затем, вновь обращается ко мне:- В трёх километрах от ЗКП, заброшенное метро, ещё при Сталине делали, да на плавун наткнулись, пришлось строительство закрыть, как говорил, с бойцами наведайся. Может, у волка там логово? У командира роты карту возьми.

Генерал Щитов уходит, я тоже поднимаюсь.

— Не забудешь вечером прийти? — Стела заглядывает мне в глаза, снова плыву.

— Обязательно! — обещаю ей. Вот только с волком разделаюсь, думаю я.

Пропуска беру без проблем, под пристальным взглядом майора, расписываюсь, отдаю честь, ухожу.

Моё появление в части производит фурор. Дневальный по тумбочке, с которым мы недавно чистили картошку в столовой, заелозил, не зная, что делать.

— Действуй по уставу, — помогаю ему. Он встрепенулся:- Дежурный по роте на выход!

Старший сержант Селихов выбегает на встречу, видит меня, теряется, но, быстро берёт себя в руки, докладывает.

— Командир роты где? — выслушав доклад, спрашиваю его.

— Выбыл из части, товарищ лейтенант.

— Прапорщик Бондар?

— В каптёрке. Позвать?

— Сам зайду.

Иду по казарме, чувствую на себе бесчисленные любопытные взгляды. Останавливаюсь у кроватей. Там, сидя на табуретках, Осман и Ли подшивают лычки младших сержантов.

Ли вскакивает как пружина, Осман нехотя приподнимается.

— Сидите, ребята, — останавливаю их. — Обедали уже?

— Так точно!

— Очень хорошо. Нам задание, лично от генерала Щитова. Берём автоматы и прочёсываем лес, бешенный волк объявился.

— Как волк? — не верит Ли.

— Со зверинца убежал.

— Тогда понятно, — у Ли в восторге светятся раскосые глаза.

— Лучше карабин, — ворчит Осман.

— Извиняйте, в наличие лишь АКМы, — развожу руками. — Через пять минут подходите к оружейке.

Захожу в каптёрку, как к себе домой. Прапорщик Бондар возится с постельным бельём, Мурсал Асварович считает наволочки.

— О, привет! — видит меня каптёр. — Офицерская форма тебе идёт, — жмёт мне руку.

— Ты, что-то хотел, Кирилл Сергеевич? — гудит прапорщик.

— Товарищ прапорщик, мне нужна карта прилегающей территории и заброшенного метро. Личный приказ генерала Щитова. Необходимо разобраться с волком.

— Да, слышал, волк, — соглашается прапорщик Бондар.

— Младшим сержантам Ли и Осману выдайте личное оружие. Мне так же, не помешает автомат.

— Как скажешь, — прапорщик ведёт в кабине командира роты, открывает ключом, достаёт из сейфа карты. Разворачивает одну из них.

— Вот ЗКП, вот заброшенное метро. Только, я б не советовал туда ходить, — неожиданно изрекает он.

— Что так?

— Ходят слухи, там, огромные крысы живут.

— Справимся, — усмехаюсь про себя. — Кота с собой возьмём, — шучу я.

— Кот не поможет, — не понимает шутки суровый прапорщик.

Вот, никогда не подумал, чтоб такой, всегда невозмутимый и флегма, огромный прапорщик и боится крыс. Искоса глянул на него. Он перехватывает взгляд.

— Крысы крысам рознь. Не смейся, зелёный ещё.

— Да и не думал, — смущаюсь я. Не знал, что он такой проницательный.

Ревёт сирена, гремит решётка, заходим в оружейную комнату. Прапорщик выдаёт автоматы, расписываюсь в получении. Пристёгиваем к ремню подсумки с рожками. Затем, получаем рацию и мощные фонари, выходим из казармы. Прапорщик Бондар провожает нас, смотрит на меня странно, явно хочет, что-то сказать, но, передумал.

— Вперёд, парни, бегом! Время у нас в обрез, скоро начнёт темнеть.

— В любом случае, волка, до утра будем выслеживать, — уверенно говорит Осман. — Сейчас он отдыхает в логове. Следует сразу к заброшенному метро идти.

— Значит в начале, следуем туда, — соглашаюсь с мнением аварца. Предполагаю, на своём веку, он немало снёс головы этим зверям. Отары овец, дикие места, снежные люди, усмехаюсь я. В любом случае, он опытнее нас.

Мимо проносятся последние казармы, выбегаем к аэродрому, несёмся вдоль взлётных полос. Где-то стартуют истребители, возле серебристых ангаров гудят тягачи, лётный состав косится на нас, но, понимает, служба.

Вскоре выбегаем за территорию аэродромов. Лес вплотную примыкает к бетонным заборам. В отдалении виднеются сторожевые вышки, на которых замерли бойцы с автоматами.

Сворачиваем в лесную зону. Она окружена несколькими рядами колючей проволокой, а ещё, между ними, путанка. Подходим к КПП, нас тормозит сержант и два рядовых с автоматами, выходит старший лейтенант. Предъявляю документы. Внимательно рассматривает, отдаёт честь. Входим в лес. Вокруг берёзы, листва почти вся под ногами, приятно шуршит, запах одуряющий. Идём по едва заметной тропе. По ней ходят на ЗКП, но, на пол дороге нам придётся свернуть в сторону заброшенного метро.

В этих местах практически не бывает людей, спешат на службу, редко сходят с тропы. В отдалении есть грунтовая дорога, один раз по ней ездили, колдобина на колдобине. ЗКП настолько сильно замаскировано, что, даже можно стоять на нём и, не знать, что под ногами целая сеть ходов, кабинетов, гудит аппаратура, службы несут вахты. Вход, как в подводную лодку, массивная круглая дверь с надёжными запорами. Можно лишь догадываться, что происходит под землёй.

Природа вокруг нетронута, первозданна. Листья, вперемешку с сучками и мхом, покрывают всю поверхность. Заманчиво блестят шляпки мокрых грибов, изредка шныряют молчаливые лесные птицы. Говорят, здесь много кабанов, да и косули не редкость. Заповедник по неволи. Людей нет, и как успокоилась природа.

Первый ориентир, заброшенный ещё с войны, перекорёженный проржавевший почти насквозь грузовик, замечаем сразу. Выходим к нему, у бесформенных колёс расстилаем карту. С умным видом склоняюсь, шлёпаю губами, пальцем пытаюсь очертить маршрут.

— Обойти надо, — Осман присаживается рядом, — видишь эти цифры, Кирилл, здесь ров, а тут возвышенность.

— Откуда ты всё знаешь? — пихаю его в бок.

— Кто на что учился, — невозмутимо отвечает аварец.

— А это что? — тычет веточкой Герман Ли.

— По видимому и есть заброшенное метро, — делаю предположение я.

— Близко.

— Это на карте близко. Ползти и ползти, к вечеру успеть бы. НЗ взяли?

— Как без этого, — улыбается раскосыми глазами кореец.

— А я забыл, — обречённо вздыхаю. В животе, что-то начинает подсасывать.

— Поделимся, — успокаивает Осман. Его лицо как всегда сурово, глазами простреливает окружающий лес, кажется, ещё мгновенье, и полетят в разные стороны ветки, словно скошенные автоматной очередью. Наверное, не врал, говоря, что у них в каждом доме имеется оружие. На стрельбах все десятки, АКМ разбирает и собирает быстрее всех, словно, тяга к оружию у него закреплена на генетическом уровне. Автомат на спине, стволом вниз. Изредка поправляет, но с плеча не снимает. Я же, с Ли, то в руках их несём, то целимся. И так хочется пострелять! К сожалению, признаю сей факт, ну и дилетанты мы. Странно, что эту операцию, генерал Щитов доверил нам, а не бойцам из роты Обороны. Может, не считает её серьёзной? Скорее всего, да. Что там волку, против трёх АКМов.

С маршрутом определились. Незаметно как, но Осман возглавил наше движение. Нюх у него звериный, да и сам похож на хищника, даже белки глаз порозовели. Герман Ли идёт по середине, я замыкаю шествие.

Ощутимо темнеет, дует холодный ветер, зябко и неуютно. Наконец лес редеет. Впереди виднеются заброшенные строения. Железные балки, перекорёженные металлоконструкции, горы строительного мусора, сейчас укрытые толстым слоем земли и, заросшие густой травой, картина мрачная, особенно, при наступлении темноты.

— Место, в плане засады, очень выгодное, — хмурится Осман.

— Не мели чушь, волчара, что ли, с гранатомётом засел, — смеюсь я.

— Я говорю то, что чувствую, — не обращает на мою иронию аварец. — Нам бы обойти это место с той стороны. А Герман, пусть здесь заляжет.

— Осман, ты в своём уме? Мы, что, на войне? Пошли бегом! — приказываю я.

Вот мнительный горец, с раздражением думаю я. Смело бегу к развалинам, даже автомат не стал стягивать с плеча. Краем глаза вижу, как петляет Осман, прыскаю от смеха. Вот умора!

Автоматная очередь застаёт врасплох, останавливаюсь, словно громом оглушённый, застываю, как одинокий тополь в поле.

— Ложись! — орёт Осман.

Ещё одна очередь выбивает клочки материала, и живот обжигает боль. Как куль заваливаюсь на землю.

Осман подкатывается ко мне, непрерывно отстреливаясь, оттаскивает под разбитые балки. Там уже, забившись в угол, клацает зубами Герман Ли, но всё же пытается стрелять, высовывая ствол из-за камней.

— Так всегда бывает, не обстреляны ещё, — успокаивает нас Осман.

Но мне безумно стыдно. Надо же, едва в штаны не наложил! Целый лейтенант, хренов!

Кровь струится из-под ткани, но, от стыда, даже боли не чувствую, а сознание легонько уплывает, словно воспаряю в небо.

— Перевяжи! — рычит Герману Осман, не переставая поливать огнём темнеющие развалины.

Очнулся резко, в рот льётся вода.

— Вроде, кого-то загасил, — неуверенно говорит Осман. Достаёт из пилотки иголку, слюнявит нитку. Чего это он шить собрался? Удивляюсь я.

Осман бесцеремонно разматывает повязку, из-под которой, не переставая, льётся кровь, стягивает края раны и смело тычет иглой.

— Блин! — взвываю я, но, стискиваю зубы. Жду, когда аварец закончит шить. Игла с хрустом входит в кожу, выходит с другой стороны раны, Осман делает узелок и, вновь мучения.

— Так собак своих зашивал, — с мрачной улыбкой говорит он. — Тебе повезло, что печень не пробило. Сейчас подорожника нажую и забинтуем. А ты молодец! — неожиданно хвалит меня, — когда шил своих собак, они сильнее выли.

— Непонятно, кто это?

— Ощущение, именно нас ждали. Словно навёл кто-то, — замечает Осман.

— Этого не может быть. Прапорщик Бондар, безусловно, никому бы не смог сообщить и зачем ему. А больше, о нашей операции, никто не знает, — но внезапно вспоминаю внимательный взгляд генерала Щитова. Чушь, какая! Отбрасываю нехорошую мысль. Не будет, ради какого-то зелёного лейтенанта, мараться целый генерал. Да и повода нет. Может, ревнует к дочери? Глупо. Перевёл бы в другую часть или, вообще, с армии выгнал. Но кто же? Может, случайность? И, всё же, во мне гнездится уверенность, это не просто так, я согласен с Османом, ждали нас.

— Знаешь, что больше всего не понятно, это то, почему тебя не убили? — неожиданно заявляет аварец. — С такого расстояния, не попасть невозможно.

— Наверное, не снайпер, — ухмыляюсь я, закашлялся, едва сознание не теряю от боли.

— Или, наоборот, — загадочно изрекает Осман.