Тайна дома № 12 на улице Флоретт

Эпилог.

Пчела Клара умывалась после сытного ланча.

Она сидела на спинке кресла доктора Доу, и тому казалось, что она подглядывает в его газету.

В гостиной дома № 7 в переулке Трокар горел камин (утро выдалось холодным), негромко булькал закипающий варитель, разнося по дому запах корицы и кофе.

Джаспер сидел в кресле напротив дядюшки, сжимая в руках свежий номер «Романа-с-продолжением», на обложке которого был нарисован темный силуэт в дверном проеме. Несмотря на всю таинственность, которую обещал выпуск, мальчик никак не мог перевернуть первую страницу и погрузиться в историю – он был слишком взволнован, и недавние события все никак его не отпускали.

Когда варитель закипел, Джаспер передал чашку с кофе дядюшке, а себе взял другую, с сиреневым чаем, терпким, как старый носок.

Доктор Доу сложил газету и с досадой водрузил ее на журнальный столик, поверх аккуратной стопочки газет за прошлые дни, после чего зажег папиретку и погрузился в облако вишневого дыма.

– Что пишут? – спросил племянник.

– Ничего нового. – Натаниэль Доу выдохнул колечко дыма в сторону пчелы, надеясь, что это заставит ее улететь, но той все было нипочем – Клара, как и прежде, чистила мордочку и лениво жужжала.

– Ненавижу «Сплетню»! – возмущенно заметил Джаспер. – Нас даже не упомянули! А ведь мы тоже принимали участие!

Дядюшка окинул племянника утомленным взглядом.

– Джаспер, слава – это столь же эфемерная субстанция, как дым. Она появляется и… – он махнул рукой разгоняя облако перед лицом, – еще стремительнее развеивается. Только невежды ищут ее. Ты ведь не невежда, Джаспер?

– Хочу, чтобы обо мне тоже писали в «Сплетне», – упрямо сказал племянник.

Доктор Доу тяжко вздохнул.

– Сомнительное достижение. К примеру, там регулярно пишут про Бэнкса и Хоппера.

Джаспер замотал головой.

– Это другое. Я не хочу попасть в «Сплетню», как они, чтобы все надо мной потешались. Я хочу – как сэр Пемброуз. Кстати, есть новости? Он уже получил медаль от господина бургомистра?

Доктор поморщился.

– Господин бургомистр лично наведался этим утром в Больницу Странных Болезней и вручил ему медаль. Вся передовица залита липким сахаром и обожанием.

– Хочу быть в сахаре, – заявил Джаспер, – и в обожании. Меня никто не обожает! Это очень грустно.

– Обожание – это…

– Да, я знаю, – перебил племянник. – Это «очередная эфемерная субстанция, которой различные недалекие люди вытираются, как носовым платком». Или еще что-то в том же духе?

Доктор подумал и кивнул – «что-то в том же духе».

И все же Джаспер завидовал. С подачи Бенни Трилби сэр Пемброуз стал «героем Габена», «спасителем Тремпл-Толл» и прочими важными и великолепными личностями, которые хоть и были чем-то похожи на бывшего жильца из девятой квартиры дома № 12 на улице Флоретт, но все же хранили в себе, словно постыдные семейные тайны, некоторые подоплеки, широкой общественности неизвестные. Нигде, к примеру, не писали, что именно сэр Пемброуз пробудил чудовище, но вместо этого все восхваляли его храбрость, самоотверженность и тому подобное.

Джаспер злился на охотника из-за того, что тот нарушил весь план, что он использовал их, а теперь к нему наведывается сам господин бургомистр с футляром, полным медалей и почетных грамот, подмышкой. Верно: он убил растение. Но что случилось бы, если бы ему это не удалось?..

– Последние дни газеты читать решительно невозможно. – Доктор Доу нарушил молчание. – Только и разговоров, что о сэре Пемброузе, твари с пустыря, Клубе охотников-путешественников и мухоловках. О, как же эти мухоловки вплелись в страницы «Сплетни» и прочих газетенок! Общественное негодование было довольно предсказуемым, но чтобы настолько? А эти писаки все только лишь раздувают, – доктор бросил взгляд на передовицу и озвучил попавшиеся ему на глаза заголовки заметок: – «ДОМАШНЯЯ МУХОЛОВКА СОШЛА С УМА!!!», «МОНСТРЫ ЖИВУТ В НАШИХ ДОМАХ!!!», «ВЫ ЗНАЛИ, КТО РАСТЕТ НА ВАШЕМ ОКНЕ?!! ЧТО ЕЩЕ СКРЫВАЮТ ЗЛОБНЫЕ МУХОЛОВКИ?», «СЕГОДНЯ – ХОЗЯИН, ЗАВТРА – МУХА!»

Джаспер покивал.

– Думаю, теперь все боятся заводить дома плотоядное растение.

– Некоторые ловкие господа уже начали предлагать услуги по «отлову» и «избавлению», – добавил доктор. – Открытая для ненужных мухоловок свалка за городом все растет. – Помолчав немного, он добавил: – Это очень грустно, если задуматься. Растения ни в чем не виноваты, и уж тем более странно и глупо опасаться, что какой-нибудь Джерри, стоящий на окне какой-нибудь миссис Флокк, ночью выкопается из горшка и перегрызет горло несчастной старушке. К сожалению, нам не остается ничего иного, кроме как ждать, когда шумиха утихнет и все обо всем забудут. По моим прогнозам, это произойдет очень быстро: в тот самый момент, как в газетах появится новая «Невероятная История», уже никто и не вспомнит о какой-то «ужасной мухоловке».

Доктор отпил кофе и бросил взгляд на часы, стоящие в углу.

– Но пока история еще далека от завершения. Через час меня ждут на улице Семнадцати Слив.

– Ты идешь в ГНОПМ?

Доктор кивнул.

– И хоть, – он сверился с газетой, – «ГАБЕНСКОЕ НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО ПЫЛЬНОГО МОРЯ ОТРИЦАЕТ СВОЮ ПРИЧАСТНОСТЬ К ПРОИЗОШЕДШЕМУ», у некоторых важных господ, которых газетные заголовки отчего-то ни в чем не убеждают, возникли вопросы. Двадцать восемь человек мертвы, среди них пожарные и полицейские. Кто-то должен понести наказание. Профессор Грант исчез. Сэр Бреккенфорт из Клуба охотников-путешественников утверждает, что видел его на пустыре, но никто не представляет, где он находится в данный момент. Более того, пока что никто, кроме избранного круга лиц, не знает, что именно он ответственен за произошедшее. Если бы это открылось, от научного общества и камня на камне не оставили бы. В дело вмешались влиятельные люди из числа покровителей науки, среди которых наш добрый знакомый сэр Крамароу – думаю, им удастся отвести удар от ГНОПМ. Мистер Дилби сказал, что полиция негласно ищет однорукого человека – боюсь представить, сколько несчастных калек будет избито и схвачено прежде, чем они поймут, что Грант сбежал.

– Думаешь, он сбежал?

Доктор задумчиво кивнул и выдохнул колечко вишневого дыма.

– Вряд ли его найдут. А между тем Бенни Трилби роет носом землю в попытках докопаться до всех тайн этой истории. Будь осторожен и не говори с ним – он может попытаться выманить у тебя какие-то сведения. Этот тип крайне опасен и ни перед чем не остановится, если дело касается его сюжетов.

– Я слишком умный, чтобы ему что-то выболтать! – возмущенно ответил Джаспер.

– И тем не менее постарайся держаться от него подальше и… – доктор на миг задумался, – полагаю, здесь ты можешь сделать исключение: Бенни Трилби – это единственный человек, с которым я позволяю тебе не только не здороваться, но и исключить любые другие проявления вежливости и хорошего тона.

– Я бы и так не рассказал ему ничего об этой тайне. Он же все переврет!

Доктор кивнул.

– Тем более в этом деле и для нас самих осталось несколько неясных моментов…

Джаспер удивился:

– Каких, например?

– Куда пропал доктор Степпл? А еще меня очень беспокоит этот профессор Муниш. И то, что он забрал Скверлум Каберботам.

Доктор достал из кармана сюртука крошечный конвертик и протянул его племяннику.

Джаспер извлек из него зеленоватый бумажный квадратик с выведенной от руки надписью «М-микстура». Квадратик был похож на почтовую марку и склеен из множества клочков.

– Это этикетка с той склянки, которую разбил профессор Грант, сбегая от нас в лавке плотоядных растений, – пояснил дядюшка. – Пока что это не более, чем предположение, но что-то мне подсказывает: «М» – значит «Муниш».

– Муниш изобрел средство ускоренного роста плюща?

– Это вероятно. И я боюсь представить, на что он способен с таким цветком, как Скверлум Каберботам. Меня не отпускает предчувствие, что мы еще о нем услышим. Что за цели он преследует?..

Доктор замолчал, и Джаспер сделал глоток сиреневого чая.

– Я видел, что утром пришло письмо с гербом Пожарного ведомства, – сказал он с улыбкой. – Нам все-таки выдадут награду за то, что мы всех спасли?

Доктор мрачно поглядел на племянника, и его улыбка увяла.

– Ведомство хочет избавиться от брандмейстера Кнуггера за то, что он нам помог. Капитан Дарнлинг и экипаж дирижабля, включая выживших членов расчета и самого мистера Бонни, лишены жалованья и в скором времени будут наказаны.

Джаспер решил, что ослышался.

– Что?! Это проклятая, гнусная и подколодная несправедливость!

На этот раз доктор Доу даже не стал напоминать племяннику о своем отношении к ругательствам.

– Это Тремпл-Толл, – сказал он. Это – Габен.

– Что, лучше было бы позволить твари сожрать всех на пустыре и выбраться в город?

Доктор прищурился.

– С точки зрения кабинетных господ из Ведомства? Да – лучше. Они утверждают, что произошедшее на Флоретт, двенадцать – не входит в список так называемых «пожарных угроз».

– Болваны! Тупоголовые бестолочи! Дырявые шапокляки!

– Джаспер.

– Гнилые крысюки! Крючкотворские биркократы!

– Джаспер, достаточно. И правильно говорить: «бюрократы».

Но Джаспер был так глубоко возмущен всей этой несправедливостью, что попросту не мог остановиться:

– Кабинетные дурачины! Носатые прохвосты!

– Полагаю, не все из них носаты.

– Но ведь у всех есть нос? Значит, носатые!

Доктор Доу задумался: племянник был прав – фактически все господа из ведомства являлись гордыми обладателями носов.

– Они что, ничего не понимают?! – возопил Джаспер разъяренно.

– Пятеро пожарных погибло, семеро ранены. Дирижабль Ведомства практически уничтожен.

– Но это ведь не наша вина, а вина проклятой… – Джаспер бросил быстрый взгляд на дверь кухни и понизил голос: – мухоловки.

– В любом случае, – сказал Натаниэль Доу, – Роберт Кнуггер не даст им так просто от себя избавиться. Я слишком хорошо знаю господина брандмейстера – они сломают о него свои крысиные зубки.

Джаспер запыхтел – у него закончились ругательства.

Доктор продолжил:

– Тем не менее после ГНОПМ мне придется явиться в суд Тремпл-Толл, заполнить множество бумаг и предстать перед судьей Соммом с объяснениями. Надеюсь, он будет в хорошем расположении духа.

– Ты надеешься? – удивился Джаспер. – Ты же никогда ни на что не надеешься…

– В том, что касается судьи Сомма, обычные правила, к сожалению, не работают.

Джаспер, подумав, кивнул: главный судья Тремпл-Толл, которого за глаза называли Саквояжным Бургомистром, был личностью непредсказуемой и жестокой. Сам он предпочел бы вынести любое наказание, чем идти к господину главному судье с какими-то объяснениями.

И дядюшка будто подслушал его мысли.

– Я составил для тебя список, как ты выражаешься, «занудных, но важных» дел. Надеюсь, сразу после ланча ты примешься за них.

Джаспер опешил.

– Я что, тоже наказан?!

– Разумеется. Ты меня ослушался и полез на пустырь. Мы ведь уже говорили об этом.

– Но я спас Полли!

Доктор наделил его долгим выразительным взглядом. Мальчик гневно сузил глаза.

– Несправедливо!

– Напротив. Все справедливо и закономерно. Тебя уже ждут садовые ножницы. И не забудь перчатки – розы за домом слишком разрослись. Ты же не хочешь напороться на шип, когда в следующий раз будешь тайком выбираться через окно пустой комнаты?

Джаспер поглядел на него с плохо скрываемой яростью.

Доктор Доу как ни в чем не бывало отпил свой кофе с корицей, зажег новую папиретку и вновь взялся за газету.

***

Полли лежала в своей кровати на верхушке шкафа в комнате миссис Трикк, повернувшись к стене, и глядела на стеклянную банку, в которой в наполовину высохшей слизи плавало проросшее зерно размером со сливу. Из него торчали крошечные корни и ветвились пожухлые лозы, на тонком стебле застыл недооформившийся бутон мухоловки.

В животе закололо. Именно там это существо обитало, пока доктор Доу не извлек его.

После событий на пустыре у канала прошло уже довольно много времени, но все случившееся продолжало жить в голове у Полли, словно это было вчера.

Руки снова зачесались, но она заставила себя игнорировать этот раздражающий зуд: на руках больше не было крови Китти – ни на коже, ни под ногтями. Но она была на душе у Полли. И оттуда ее так просто было не смыть.

После того, как Полли пришла в себя после операции, она ни разу не сомкнула глаз. Мысли ворочались и смешивались в беспокойном сознании, не позволяя ей заснуть даже на мгновение. Она не хотела ничего знать: не читала газеты, не говорила ни с Джаспером, ни с доктором, ни с тетушкой, которая в последние дни изо всех сил пыталась окружить ее своей навязчивой кукольной заботой.

К слову, о тетушке…

Дверь, ведущая в кухню, открылась, а затем кто-то вошел во флигель.

Кто-то подошел к шкафу.

«Нет, это не тетушка», – мгновенно поняла Полли: запах кофе с корицей и вишневого табака выдал незваного гостя с головой.

Доктор покашлял, пытаясь привлечь ее внимание.

– Простыли? – спросила Полли, не оборачиваясь. – Выпейте сироп от кашля.

Натаниэль Доу заставил себя выдержать укол шпилькой с достоинством.

– Значит, вы не спите, мисс Полли, – сказал он. – Замечательно. Я был бы признателен, если бы вы спустились и последовали кое-куда вместе со мной.

– Я еще слишком слаба, чтобы куда-то идти – швы могут разойтись, – ответила Полли. Что ему нужно? Почему он не оставит ее в покое?

– Мисс Полли, – сказал доктор с легко читаемым недовольством в голосе, – эти швы накладывал лично я, и я прекрасно осведомлен о том, как действуют заживительные средства. Уверяю вас, вам хватит сил, чтобы пойти вместе со мной.

– Можно я останусь здесь? И просто умру на своем шкафу?

– Боюсь, что нет. Это не займет много времени.

Полли повернулась и, пригнув голову, чтобы не задеть потолок, свесила ноги со шкафа.

– Вы можете взять вашу банку с собой.

Доктор помог ей спуститься и, придерживая под руку, повел к двери кухни. А уже из кухни они направились в гостиную.

– Куда мы идем? – спросила Полли.

– Скоро узнаете.

Они подошли к лестнице и стали подниматься.

– Очередные процедуры? Ненавижу ваши ледяные пальцы.

– Никаких процедур, – сказал Натаниэль Доу.

Полли видела, что он хочет что-то сказать ей в ответ про пальцы, но то ли доктор пытался сдерживать свое занудство, то ли никак не мог придумать достаточно остроумную, в его понимании, отповедь.

Наконец, они поднялись на второй этаж. Прошли мимо кабинета и остановились у двери комнаты, располагавшейся напротив спальни Джаспера.

Полли никогда здесь прежде не была, хоть и знала, что где-то наверху есть комната, где никто не живет.

Доктор повернул ключ и толкнул дверь. Он первым прошел в комнату. Полли неуверенно последовала за ним.

Это было прямоугольное помещение с низким потолком, покосившейся люстрой и единственным окном. У стены стояла кровать, затянутая чехлом, как дорожная щетка. Прочая мебель, что находилась в комнате (судя по очертаниям: кресло, два стула, тумбочка и массивный гардероб), также были скрыты под чехлами. По углам клубилась пыль, вдоль стен стояли стопки старых книг с выцветшими обложками и пара ящиков, доверху заполненных какими-то сломанными механизмами, которые скалились насадками с клещами, скальпелями, троакарами и прочими хирургическими инструментами. У голой стены с серыми в чуть более темную полоску обоями стояли рядком закрытые банки, заполненные буро-зеленой жижей, которая булькала и покрывалась пузырями время от времени.

– Решили меня впечатлить? – спросила Полли. – Вам удалось.

– Насколько я понял, вы у нас задержитесь, – ответил доктор. – И вдруг подумал, что эта комната все равно пустует. Почему бы вам не переселиться с вашего шкафа сюда? Я попрошу миссис Трикк все подготовить.

– И это никак не связано с тем, что Джаспер сбегает через это окно?

Доктор Доу на миг дернул щекой, чем выдал свои мысли. Тем не менее он сказал:

– Джасперу не нужно никакое окно, чтобы тайком выбираться из дома.

Полли потянулась было, чтобы почесать руку, и остановила себя. Подошла к окну.

– Он мне нравится, – сказала она.

– Прошу прощения, кто?

– Вид.

– Но там ведь только мусорная аллея…

«Именно то, что нужно…»

Глядя на силуэт Полли, застывший на фоне окна, доктор сказал:

– Ваша чесотка вызвана неким побочным эффектом одного из регенерирующих средств, которые я применил во время операции. Если вам любопытно, я могу перечислить все побочные эффекты всех использованных мною в вашем случае лекарств, чтобы какая-нибудь внезапно проявившаяся в вас странность вас не испугала.

Полли не было любопытно, но доктор тем не менее начал наизусть зачитывать ей аптекарскую энциклопедию. Она не слушала: его вгоняющий в сон голос университетского профессора уполз куда-то за грань ее внимания и врос в серые стены комнаты.

Щелк-щелк…

Она опустила взгляд. Под домом в кошмарно разросшемся клубе-розарии, больше походившем на куст шиповника или на сказочный лес, полный злых страшных волков, возился Джаспер. Он был явно раздосадован своей тяжкой и невыносимой участью, и яростно боролся с растением. Растение пока побеждало и словно пыталось вырвать из его пальцев садовые ножницы.

Шевеление у толстой ржавой трубы на углу дома привлекло внимание Полли. Она перевела взгляд и увидела торчащую из узкого угольного прохода между домами мальчишескую голову – маленькую курносую и чумазую голову, тонущую в большущей вельветовой кепке.

Мальчишка кого-то высматривал. И вскоре стало ясно, кого. Завидев незадачливого садовода, он выбрался из угольного прохода и, не теряя времени, подскочил к Джасперу, что-то сказал ему.

Племянник доктора Доу обернулся и поздоровался – при этом, по всей видимости, не преминул пожаловаться на злющего тирана-дядюшку.

Незнакомый мальчишка что-то быстро-быстро залепетал – до Полли донеслись лишь обрывки его тонкого птичьего голоска. Приятель Джаспера был явно чем-то сильно взволнован – он размахивал руками и пытался изобразить нечто то ли жуткое, то ли зловещее, то ли все это одновременно.

Джаспер – уж кто бы сомневался! – слушал его с интересом и только лишь кивал да едва успевал вставлять в речь мальчишки в вельветовой кепке уточняющие вопросы. Что-то затевалось…

Будто почувствовав на себе взгляд Полли, Джаспер поднял голову и уставился на нее. Он улыбнулся, приставил палец к губам, а затем, сорвав с рук садовые перчатки и зашвырнув их прямо в куст, вместе со своим приятелем был таков, профессионально наплевав как на свои домашние обязанности, так и на обещание не встревать больше ни в какие подозрительные «тайны», выданное лично дядюшке и при свидетелях в лице миссис Трикк, мистера Дилби и пчелы Клары.

Что ж, кое в чем доктор был прав: Джасперу, чтобы сбежать, окно не требовалось.

Занудный бубнеж Натаниэля Доу о лекарствах и их свойствах вдруг стих, и это вернуло ее из мусорной аллеи за окном и омута мрачных мыслей обратно в комнату.

– В том, что произошло, нет вашей вины, – сказал он неожиданно.

Полли промолчала: что этот человек может знать о чувстве вины?! Искренне убежденный в собственной правоте, в том, что никогда не ошибается, непоколебимый и выстроивший свое существование внутри кокона из принципов и убеждений, как улитка под панцирем. Под этот панцирь нет хода никаким сомнениям – не то что вине. Если бы она перешла на его язык, то сказала бы нечто вроде: «Вы не имеете права утверждать подобное, поскольку вам не знакомо то, о чем вы пытаетесь рассуждать». Ровно так же, как слепой никогда не сможет понять переживания зрячего от какого-либо зрелища, так и Натаниэль Френсис Доу попросту не способен понять человека, способного испытывать сожаления.

Разумеется, она не стала озвучивать свои мысли. И вместо этого сказала глухим, тихим голосом:

– За то короткое время, что я здесь гощу, я дважды попала в одну и ту же ситуацию, доктор. – Он промолчал, ожидая продолжения, и она уточнила: – Стала жертвой похищения. В Льотомне есть выражение «дамочка в беде». Я могу пояснить, что оно значит, но, думаю, вы и так понимаете. Так вот. Я больше не буду такой дамочкой. Я сделаю все, чтобы то, что случилось со мной, никогда и ни за что не повторилось.

Доктор одобрительно кивнул, посчитав, что мисс Полли Уиннифред Трикк решила в будущем быть более осмотрительной и не участвовать в различных сомнительных делах. В его понимании, это было крайне здравое, взвешенное и достойное решение.

– Миссис Трикк все здесь приготовит для вас, – сказал доктор Доу.

Он развернулся, чтобы уйти, и, уже переступая порог, вдруг поймал себя на мысли, что, кажется, понял ее неверно. Но тут же отринул эту странную мысль: в словах Полли Трикк не было и намека на двусмысленность.

Что ж, в этом он был прав. И неправ одновременно.

Полли покачала головой и уставилась на унылые крыши домов, флюгеры, птичники и дымоходы, проглядывающие над стеной мусорной аллеи.

– Не позволю этому городу пережевать меня… – прошептала она. – Не позволю…

***

В дверь постучали.

– Меня здесь нет… – сказала Полли. Она сидела на стуле у окна и безучастно глядела на крыши домов.

Дверь открылась, и в комнату вошел доктор Доу.

Полли даже не шевельнулась. Не отрывая взгляд от окна, она спросила:

– Кого убили на это раз?

Доктор удивился:

– Я? Пока никого.

– Тогда кто кого убил?

– Вообще никто никого не убивал.

– Тогда что случилось?

Доктор поморщился. Полли Трикк сильно изменилась за последнее время, даже ее извечная раздражающе ироничная манера говорить стала другой – теперь она выдавала лишь преисполненные мрачных подтекстов резкие рваные фразы. Так мог бы говорить старый могильщик. И хоть доктора прежде всегда выводила из себя легкомысленная, сугубо льотомнская Полли Трикк, нынешняя, Габенская, ее версия ему не нравилась намного больше. Кто-то бы решил, что, в его представлении, в этом доме есть место лишь для одной мрачной тени – его собственной, и он злится, чувствуя, что кто-то потихоньку крадет его мрачность, но это было далеко не так. Хотя бы потому, что доктор Доу из переулка Трокар не являлся опереточным злодеем.

– Мисс Полли, миссис Трикк просила передать, что она готовит ваше любимое рагу из кролика с кленовыми листьями.

Сказав это, доктор снова поморщился – он не понимал, как можно есть листья. (Против кроликов он ничего не имел, несмотря даже на то, что они едят листья).

– Она надеется, что это вас взбодрит.

– Взбодрит?

– Может, поднимет вам настроение…

– У меня замечательное настроение.

Выглядела Полли так, что казалось, будто она вот-вот завалится набок и упадет со стула. И так и останется лежать на полу, потому что зачем подниматься, когда все бессмысленно и беспросветно.

– Вы уже неделю не выходите из комнаты.

– Мне здесь нравится. Эта комната идеально… – она отвернулась от окна и окинула ее взглядом, – удручающая.

Натаниэль Доу покачал головой.

– О том я и говорю. Такое ощущение, что в этом доме завелось… кхм… в смысле поселилось привидение. Прошу отметить, что я выразился сугубо образно – все знают, что привидений не существует. Между тем как доктор я настоятельно рекомендую вам занять себя чем-то. Прогуляйтесь, сходите в кафе. Или в пассаж, купите себе… – он запнулся, пытаясь понять, где проходит граница между врачебным советом и вульгарностью, – какую-нибудь шляпку. Или посетите мадам Клотильду с Чемоданной площади – полагаю, ей под силу превратить даже ваши волосы в нечто приемлемое из… гм… вот этого, на что не взглянешь без слез.

Полли обернулась.

– Не вижу слез, доктор.

Он проигнорировал:

– Я к тому, что вам нужно отвлечься от тягостных мыслей. – Доктор вздохнул. – Почитайте какую-нибудь книгу, недавно вышел новый выпуск «Романа-с-продолжением» – очень интересный, – и тут же добавил: – Если верить Джасперу. Я такое, разумеется, не читаю.

– Все это звучит не очень-то по-научному, господин доктор. Это что, лекарства такие? Вы прописываете мне… почитать книгу или сделать прическу?

Доктор едва заметно поджал губы и рассеянно поправил и без того идеально сидящий галстук – Полли знала, что он всегда так делает, когда кто-то позволяет себе усомниться в его словах.

– Да будет вам известно, – начал он, и Полли издала тяжкий стон, замаскированный под вздох: его это «Да будет вам известно» на вкус было таким же тягостно-тошнотворным, как рыбий жир вперемешку с соплями гремлина, – что хандра – крайне опасное состояние. Оно запросто может перерасти в так называемую хроническую меланхолическую апатию, а та в девяти случаях из десяти приводит к тому, что в медицинских справочниках называется «черной хандрой Винбергера».

Полли утомленно отвернулась и уставилась в стену, разглядывая бурое пятно от протечки на обоях, похожее на пятно давно высохшей крови.

Названия описанных доктором состояний ее не впечатлили.

– Ну и что? Это моя хандра. Может, я хочу хандрить?

– Черная хандра – крайне заразна, – многозначительно поглядел на нее Натаниэль Доу. – Помнится, миссис Трикк…

В коридоре раздался звук шагов, и в комнату вошла экономка. Доктор оборвал себя на полуслове.

– Что «миссис Трикк»? – спросила она.

Доктор Доу счел за лучшее не продолжать начатую фразу.

– Вы уже приготовили вашу льотомнскую гадость для мисс Полли? – спросил он.

Миссис Трикк наделила его убийственным взглядом.

– К вам пришел пациент.

– Замечательно. Люблю больных.

Миссис Трикк прищурилась и улыбнулась. Она выглядела так, словно вот-вот намеревалась отомстить доктору за его «льотомнскую гадость».

– Это мистер Фиклби.

Полли знала, кто это такой. Джаспер ей рассказывал про забавного, в его понимании, джентльмена, который постоянно придумывает себе одну болезнь за другой и мучает его бедного дядюшку своими ежедневными письмами. Таких людей называют ипохондриками.

– Только не он! – раздраженно воскликнул доктор. – Скажите ему, что меня нет. Что я занят. Или – что умер!

– Слишком поздно, – заявила экономка. – Я сказала ему, что вы с удовольствием его примете. Он ждет вас в кабинете.

– Вы очень подлая и коварная женщина, миссис Трикк.

– Я знаю.

Доктор развернулся на каблуках и нехотя отправился в свой кабинет.

Миссис Трикк наслаждалась маленькой местью вплоть до момента, как закрылась дверь докторского кабинета. После чего она мгновенно обрела серьезность и поглядела на племянницу.

– Рагу уже почти готово, дорогая, – сказала она.

– Ненавижу это рагу.

– Нет же, ты его обожаешь, – не терпящим возражений голосом возразила тетушка. – И съешь все без остатка.

Сказав это, миссис Трикк покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Полли осталась одна и вновь погрузилась в свои мысли.

Ее взгляд сползал по стене, пока не наткнулся на пыльную стопку забытых старых книг. Перебравшись на них, он заскользил по корешкам и… вдруг остановился.

Неожиданный порыв подтолкнул Полли.

Она поднялась со стула и вытащила из стопки одну из книжек. Сдула с нее пыль.

Полли не могла сказать, что именно в ней ее заинтересовало: пожелтевшие от времени страницы, такая же серая, как и обои в комнате, обложка с каким-то невнятным рисунком, изображающим джентльмена в цилиндре с клочком звездного неба на месте лица и зонтиком, с которого на ниточке свисал месяц. Выцветшие буквы складывались в витиеватое название: «Зубная фея и прочие городские сказки, рассказанные господином Заполночь».

– Что ж, доктор, – сказала Полли, вернувшись на свой стул с книгой в руках, – поглядим, насколько действенным окажется ваше лекарство.

Конец.