Таверна «Лапы и хвост»

Глава 10

Мэтью

Я прищурился, когда очередная волна осыпала меня миллионами мелких капель, бриллиантами сверкающих на солнце. Ветер был именно таким, какой требовался для того, чтобы получать от гонки максимум удовольствия. Моя «Серпентея» летела по морю, уверенно разрезая водную гладь. Яхта, подобно вышколенному жеребцу, слушалась малейшего движения. Иногда мне казалось, что она живая и тоже получает от нынешней регаты истинное наслаждение.

Солёные брызги и наполненный ароматом свободы ветер вытеснили из головы и из памяти неприятный разговор с графиней Карингтон. И как у неё хватило не то глупости, не то наглости обратиться ко мне с подобным предложением? Чтобы я, барон Мэтью Даттон, поддался во время гонки? Да за кого она меня принимает?! Раньше победа была для меня просто приятным бонусом и событием, льстящим моему самолюбию, но в этот раз я выиграю просто из принципа.

Поймав ветер, я сделал плавный поворот, умудрившись при этом почти не потерять скорости, и передо мной открылась потрясающая панорама. Вот сколько раз вижу – столько раз дыхание перехватывает от восторга даже у меня, человека, далёкого от любых проявлений сентиментальности.

Гратенстор с его замками и дворцами давно остался позади, и теперь бесконечная синяя сверкающая морская гладь ограничивалась лишь едва различимым берегом, покрытым знаменитым Ривенгольским лесом. Именно оттуда в своё время вышел, если верить семейным преданиям, первый барон Даттон. Где-то там, в чаще, до сих пор стоял дом, куда я по веками сложившейся традиции наведывался раз в пару лет. Проверял, всё ли в порядке, обновлял с помощью амулета, купленного в единственной лавке, открыто торгующей артефактами и потальными свитками, защиту и остальные заклинания, и забывал об этом всеми заброшенном поместье ещё на два года.

За поворотом, к которому я, собственно, и направлялся, был непростой участок, так как именно там в море впадала полноводная Ривна. Из-за этого тут частенько возникали непредсказуемые сложности, а пару раз я даже замечал водовороты, к счастью, достаточно далеко. «Серпентея» у меня, конечно, шустрая и послушная, но, боюсь, против серьёзного водоворота мы с ней не выстояли бы.

Я огляделся и довольно улыбнулся: мы с моей ласточкой вырвались вперёд, существенно опережая ближайшего соперника, которым был мой давний приятель, граф Фортескью, авантюрист похлеще меня. В общем-то, именно мы двое и делили, как правило, лавры победителей. Вот и сегодня он шёл вторым, хотя его «Факел» и задержался на старте по непонятным мне пока причинам. Ну да ладно, после гонки расскажет, что там у него произошло.

А вот яхту, которая шла третьей и постепенно сокращала разрыв с Фортескью, я не знал: название «Белладонна» ни о чём мне не говорило. Появился этот участник в списке в последний момент. Все поудивлялись, но вникать не стали: перед стартом было много иных важных забот, не до новичка. Ну появился какой-то там неофит, да и ладно, кому он мешает? Всё равно же борьба будет идти, как обычно, между признанными фаворитами. Я взглянул на шустрого дебютанта и ту же про него забыл, так как вокруг начало твориться нечто совершенно непонятное.

На безоблачном ещё пять минут назад небе стали стремительно появляться облака. Они возникали на синем фоне словно из ниоткуда, а затем целеустремлённо сползались в одну точку, чтобы слиться в тучу, которая с каждым мгновением становилась больше и темнее. При этом двигались странные облака как по ветру, так и против него, что вообще уже ни в какие ворота не лезло… Но самым неприятным было то, что образовавшаяся туча, в глубине которой что-то погромыхивало и сверкало, сдвигалась в мою сторону. И её абсолютно не смущало то, что она нарушает все законы природы, так как ползла она против ветра, при этом постепенно ускоряясь. Вскоре клубящаяся тёмно-серая громада зависла прямо надо мной, ветер усилился, поднялись волны… Выглядело это одновременно пугающе и нелепо, так как вокруг словно очерченного кем-то невидимым круга по-прежнему светило солнце и ласково дул лёгкий ветерок.

Внутри же, там, где находился я, волны становились всё выше, они так и норовили опрокинуть «Серпентею». Я усилием воли отбросил все посторонние мысли и сосредоточился на том, чтобы удержать яхту на плаву. С каждым мгновением это становилось всё сложнее, и я в какую-то секунду даже пожалел, что у меня нет восьми рук, как у некого уродливого обитателя подводных глубин.

Справившись с парусами и оставив лишь самое необходимое, я проверил, хорошо ли закреплено то, что может смыть волной. Хорошо, что я заранее, действуя, скорее, на рефлексах, чем осознанно, убрал в непромокаемый карман куртки огниво, перевязочный материал, пару флаконов заживляющего зелья и ещё какую-то мелочь.

Любой, кто ходит в море, прекрасно знает, что во время шторма лучше держаться подальше от берега, особенно если этот берег незнакомый: так гораздо меньше шансов разбить судно о скалы и прибрежные камни.

Однако все мои попытки отдалиться от берега оказывались неудачными. Ветер гнал меня к земле, и я уже хорошо видел, как бурлит вода возле каменистого берега. Тут уже не до сохранности яхты – самому бы уцелеть.

К сильному ветру и громыханию добавился ливень, мешавший рассмотреть в деталях берег, к которому меня несло с какой-то совершенно нереальной скоростью. Складывалось впечатление, что яхту на канате тянет целая армия великанов. При этом за границами круга, в центре которого были мы с «Серпентеей», по-прежнему сияло солнце и не наблюдалось ни малейших признаков ненастья.

Яхты других участников огибали место, где я попал в такую странную переделку, по широкой дуге, и я совершенно их за это не осуждал. Никому не хочется попасть под раздачу просто за компанию. А в том, что всё творящееся безобразие направленно исключительно против меня, сомнений не было никаких, потому что…

Додумать мне не дала просто огромная волна, которая подхватила мою «Серпентею» и со всего размаха швырнула её на прибрежные камни. Меня же смыло с палубы и отбросило в бурлящую воду, в которую я погрузился с головой. Резкая боль обожгла руки и колени, и я понял, что меня протащило по дну и выкинуло на берег. Волна отхлынула, обнажив песок, усеянный камнями, некоторые из которых были достаточно крупными. Если бы я приложился о такой булыжник головой, то в лучшем случае отделался бы сильным сотрясением мозга, а в худшем… даже думать не хочу.

Но если мне, можно сказать, повезло, то о «Серпентее» этого сказать было нельзя: разом успокоившееся море лениво выплёвывало на песок обломки моей любимой яхты. Туча, полоснув напоследок прибрежную полосу ливнем, медленно растаяла в небе, словно её и не было. Мне открылся прекрасный вид на бескрайнюю водную гладь, на которой не было видно ни одного паруса. Видимо, все участники регаты успели проскользнуть мимо, пока я боролся со стихией, происхождение которой вызывало очень много вопросов.

Налюбовавшись на почти пасторальную картинку, я с кряхтением встал, пару раз наклонился, присел, помахал руками и ногами, чтобы убедиться, что кроме синяков и ссадин никакого урона мой организм не понёс. Глубоко вздохнул и, вытащив из кармана флакончик заживляющего зелья, выпил его. Просто на всякий случай: вдруг имеют место быть какие-нибудь внутренние повреждения, ведь приложило-то меня не слабо так.

Порылся в кармане и неожиданно для самого себя нащупал небольшую пирамидку. Неужели среди прочего барахла я машинально пихнул в карман портативный портал?! Они, конечно, запрещены к несанкционированному использованию, но когда кто выполнял эти законы? А мне они по должности полагались: всё же я неисследованными территориями занимаюсь, мало ли куда меня может занести.

Правда, радость моя слегка поутихла после того как я внимательно рассмотрел извлечённый из кармана артефакт. Это, конечно, был портал, но только вот самый простенький и бьющий на расстояние максимум в двадцать миль. И куда мне прикажете переноситься, исходя из этого? В центр моря? В лесную чащу?

Так… А вот тут надо хорошо подумать! Если меня выбросило на берег неподалёку от устья Ривны, то, значит, где-то более или менее недалеко расположено наше фамильное имение. Оно, конечно, заброшено, но оттуда я наверняка смогу вызвать помощь. Пока не знаю, как, но наверняка придумаю. Вряд ли отец не предусмотрел подобной – или хотя бы похожей – ситуации. Что-то подсказывает мне, что там есть спрятанный стационарный портал, а то и не один.

Но для этого необходимо как минимум туда добраться, а я пока даже приблизительно не представляю, где нахожусь. Впрочем, тут я не совсем прав: когда началась вся эта свистопляска с непонятно откуда взявшейся персональной бурей, я как раз приближался к устью Ривны. Если попытаться добраться до места, где река впадает в море, можно пройти по ней вверх, а там будет скала, с которой открывается вид на Ривенгольский лес. Скорее всего, я смогу определить, где нахожусь и, соответственно, направленно использовать портал. А перед руководством в лице министра я уж как-нибудь оправдаюсь, не в первый раз.

Вдохновлённый этими мыслями, я бодро сделал несколько шагов по берегу и тут же зашипел, поджимая ушибленную ногу: пока я барахтался в воде, мои новые парусиновые башмаки – между прочим, писк моды нынешнего сезона – стоившие почти столько же, сколько все паруса для яхты, соскользнули с ног. По сей причине стоял я сейчас босиком, в полной мере ощущая всю прелесть хождения по мелким камешками и обломкам раковин.

Я не отношу себя к неженкам, но если при мне кто-нибудь когда-нибудь станет рассказывать о том, как чудесно бродить босиком по морскому берегу, я вызову его на дуэль несмотря ни на какие запреты и указы. И демоны с ним, со штрафом!

Через полчаса я проклял всё: регату, море, камни, моллюсков, которым приспичило жить в ракушках, которые на сломе были острыми, как лучший охотничий нож, шторм, портал… В общем – абсолютно всё. Камни оказались коварными и подворачивались под ноги именно тогда, когда мне казалось, что впереди ровный и гладкий песок. Ракушки трескались и впивались в ступни, вызывая потоки брани и нервный тик. Я с непритворным ужасом думал о том, что впереди ещё как минимум миля пути по такому берегу, а дальше вообще пока непонятно.

Хотел было пойти по воде в надежде на то, что там камни обточены морем, но стоило мне ступить в воду, как в палец тут же вцепилась какая-то мелкая тварь, обладающая огромными по сравнению в туловищем клешнями. Откуда она взялась в прозрачной воде – ума не приложу. Я выбрался на берег, присел на большой камень и задумчиво посмотрел на свои ободранные, исцарапанные и покусанные ноги. Нет, так дело не пойдёт, такими темпами я до устья буду идти неделю. И те, кого, возможно, пришлют мне на помощь – ведь наверняка многие видели, как меня накрыло штормом – найдут тут только обглоданные останки.

– Нужно сделать плот! – сказал я вслух и довольно потёр руки.

Сейчас я сооружу маленький – большой мне и ни к чему – плот и бодро доплыву на нём до устья. А там уж как-нибудь доковыляю до скалы, ну а потом – портал, и всё в порядке. Не может же такого быть, чтобы я, девятнадцатый барон Даттон, спасовал в такой житейской ситуации.

Я огляделся и задумчиво почесал в затылке. Деревяшек на берегу валялось довольно много, но беда была в том, что все они категорически не годились для создания плота. Тут я увидел, что впереди между двумя большими камнями застряло что-то донельзя знакомое. Подойдя, я с грустью понял, что это достаточно большой обломок моей «Серпентеи». Ну что же, придётся яхте послужить мне и после гибели, такова её судьба.

С трудом вытащив обломок на берег, я понял, что для моего замысла он вполне годится. В путешествие на нём не отправишься, а проплыть милю или около того можно и попытаться. Выбора-то всё равно нет.