Тараканьи бега - 2 (СИ)

Глава 17. Дворец Роз

17. Дворец Роз

И н т е р л ю д и я

локация — Лаёильна

Проснувшись после завершения второго почтового круга в своей личной комнате, Хельга поняла: хватит. Конечно, абсолютная безопасность существует только в ней, но терпеть это убожество сил больше не было. Это у сверговской Арджейн наверняка, как у него самого тоже — комната взята в нулёвке (как было и неё прошлой — полтора столетия тому назад), а теперь… Чего только стоил дешёвый ароматизатор — «Морская свежесть»! А уж мазня на стене — «Чарующий закат»! Конечно, можно купить и сменить картину, договориться с тавернщиком, но… Но что делать с теснотой этой комнатухи?!

Нет, деньги есть, пытаться создать торговую империю желания у неё никогда не было, то есть стартовой капитал ей без надобности, на ренту она ещё заработает, значит, деньги надо тратить. И первое — дом! А лучше — несколько домов по всему архипелагу, вдоль её маршрута. И один, главный, куда буднт приятно возвращаться, где уютно будет жить, где радостно будет просыпаться! И вот туда уже закупать картины, скульптуры, мебель.

Но нужно такое строение, которое сразу бы стало её неприступной крепостью, которое сразу, уже сейчас, если бы даже не защитило, то никому не дало бы застать её врасплох, дало бы ей время подготовиться к бою. И по-простому — сбежать. То есть это должно быть старым особняком с давно обустроенной защитой — и на берегу моря. Чтобы в каких крайних случаях — шесть шагов, прыжок, и ловите ветер всеми парусами! Да и если без всякого экстрима, шорохи прибоя, шум воды — ей, ксане под него и засыпаться будет легче, и ничего не делать — сладостнее.

Сегодня на беседе с её величеством королевой Лаёильны Виллении, первой этого имени, Хельга об этом поговорит тоже. Может, что-нибудь ей подскажут? Нет ли у той какой-нибудь вымороченной недвижимости — перешедшей короне за неимением наследников. Или небольшого дворца, отобранного у нечестивого бутовщика, в который из-за обильного пролития крови и самой — её величеству — заезжать тошно, и продать местным не получается. А ей все эти места — внове, воспоминаний о прошлых владельцах у её не тревожат, призраков она не боится, а застарелые пятна крови могут отмыть и без неё. Она заплатит.

Был один такой. Но вот назвать его “небольшим” — затруднительно… Даже её пяти тысяч золотых может не хватить. Да и содержать его без прислуги уже не получится — а это добавочные траты. Вот так и выясняется, что она пока не “богата”, а всего лишь “состоятельна”.

Прошлый раз Вилления предлагала отбросить церемонии и зайти по возвращению “после обеда”. Но предложения царствующих персон настолько незначительно отличаются от повелений, что этой разницей смело можно пренебречь. К тому же та уже доказала, что происходящее на её островах мимо её внимания не проходит. Ведь только трое человек — всего трое! — из которых двое были почти метрвецки пьяны, слышали, что она осталось в живых после встречи с кутулшем — при всём при том, что происходило это на другом острове! — но всего через двое после того суток королева уже была о том в курсе. Так что, что Хельга — Ольга, Ольга, конечно же! — уже вернулась, её величество наверняка знает тоже.

“После обеда” — то есть без лишних свидетелей у царского стола. Как Ольга и просила. Со временем слухи о её регулярных встречах с коронованной особой неизбежно растекутся, но это произойдёт, только если они и станут уж слишком регулярными, но и тогда… Ольга по тавернам походила хорошо, пьяные разговоры послушала. Да и вполне трезво её предупреждали тоже, что, если вдруг становится известно, что Вилления I чего-то не хочет, то лучше этого и не совершать! И стало быть, “бессмертные” об их посиделках узнают в последнюю очередь.

Но небольшие предосторожности не помешают, и ксана через парадный вход не пошла. Ей же сказали: «Приходи по-простому!» — она и пошла к простому входу — к служебному. Да и интересно было, как дела с безопасностью обстоят у правнучки пиратки? А как у неё самой теперь с проникабельностью? Сумеет она появиться перед Вилленией неожиданно? Чтоб где-нибудь там, наверху было чему улыбнуться Гнотусу: а не зря я ей костюмчик подкинул!

Почти получилось.

На входе получилось перед стражей выставиться служанкой поставщика фруктов, а перед купцом при этом — прислугой внутренних покоев, благо форменной одеждой ни тех, ни других не баловали, а рабочие, так сказать, платья… У служанок королевы побогаче, конечно, но Ольга свой божественный наряд сделала чуть беднее первых, чуточку нарядней вторых — прокатило.

Чтоб пройти границу внутреннего круга, она добавила трошу изысков в свой наряд, сделала краски поярче, из рюкзака достала купленное заранее блюдо, устроила на нём фруктовую горку, а по дороге перепугано улыбнулась какому-то местному хлыщу:

«— Ах, я новенькая! А меня послали! Мне всё-всё объяснили, но тут столько коридоров! Ах, неужели я сразу не сумею самого простого?! Мне так стра-а-ашно! Ах, меня выгонят!

Хлыщ так растрогался, что даже не попробовал затащить её в тёмный угол, а провёл девушку, буквально повисшую у него на руках, мимо заоблизывавшегося стражника. Но потом придворный кивнул:

«— Тебе во-он туда! Но дальше сама. Меня даже с тобою не пустят.

«— Как меня сейчас запозорят! А вы такой… Не смотрите на это, пожалуйста, не смотрите!..

И она сглотнула настолько резко, что даже голова дёрнулась. И щёчки раскраснелись, и льняные волосы из-под чепчика выбились! А глазки-то глазки какие синие! Ну, как перечить такой милоте?! Разве что по попке несильно хлопнуть — очень несильно, почти погладить.

Как только придворный хмырь скрылся из поля зрения — ротик прикрыть, платье отряхнуть и преобразовать его в балахон с уровнем мимикрии близком к невидимости и… Классика жанра! — по высокой дуге метнуть в другой конец коридора вызревший до невозможности персик, который смачно плюхнулся, и стражники теперь просто должны понять, что стало причиной такого звука — один отошёл, а второй — хоть какое-то развлечение в конце смены! — уставился за ним вслед и принялся приставать:

«— Ну что там?!.. Видишь что-нибудь?!

«— Да ерунда, персик лопнул. Вот, наберут девок из деревень, так те, пока фрукты до покоев донесут, половину растеряют… Жаль раньше не увидел — со-о-очный!

А она уже внутри.

Нет, дальше рисковать Ольга не стала. Всё-таки местная царица — правнучка пиратки. Ты ей сюрприз устроишь, а она не поймёт, что это не покушение, а шутка, и запулит метательные ножи с двух рук. Или водяное копьё из ближайшего фонтанчика соорудит. Или сплетёт верёвочный голем из дверной портьеры… Гнотус, конечно, и этому посмеётся, но уж лучше пусть обойдётся.

Благо, встретилось ей что-то вроде небольшой картинной галереи, она кругом повнимательнее огляделась, нашла сигнальный артефакт, его активизировала и залюбовалась картинами.

Когда она охотилась за Эллистоуиллом — ей надо было его заинтересовать… Даже не так — нельзя было оттолкнуть полным невежеством, и мать Митрии — Арталия Ашкеннзои походила с нею по столичным галереям и объяснила, как на всё это надо смотреть… А видеть она и сама умела.

Здесь, на что посмотреть, имелось. Она из соседнего будуарчика притащила оттоманку, устроилась на ней посреди зала и залюбовалась.

Шаги стражи, конечно, услышала, услышала и сквозь них легко-стелящуюся женскую походку — тоже, но за громыханием сапог имела полное право изобразить неведение. А на мужчин оборачиваться она не стала.

— Нравится? — спросила её королева.

Она впорхнула, обернулась, склонилась в поклоне. Этикет требовал сначала отвечать, а уж потом все прочие объяснения-оправдания:

— Да, ваше величество. Очень.

— Да уж… Ты ж уже минут десять здесь сидишь, — буркнула Вилления. — И что больше остального?

«Одиннадцать!» — взглянув на интерфейсный таймер, про себя уточнила Ольга, а вслух ответила:

— Вон та голубая марина.

— Разбираешься, — покачала головой королева. — Самая дорогая здесь. И что вы в ней все находите? Не видно же ничего — туман сплошной!

— И ещё паруса… — улыбнулась ксана. — И такая тишина!

На картине из тумана в полной тишине выдвигался парусник — как сбывшаяся сказка, как исполнение детской мечты… Это то, что захватило её, но она знала, что знатоки восхитились бы как раз изображением того самого сплошного тумана.

— На корабле, идущем под всеми парусами не бывает полной тишины. Такелаж не беззвучен. Не говоря уж о матросах и добром боцмане, который никогда не бывает ни добрым, ни молчаливым!

«Сколько же ей лет? Такая впечатлительная, ведь почти светится! Словно ей и вправду не больше семнадцати!»

— Рассказывай, как прошла!

Некоторое недоверие в рассказе у Виллении вызвало только то, что в том роскошном платье, которое в тот момент было на Ольге, можно было изобразить служанку. О божественной природе наряда говорить не хотелось, и ксане пришлось изобразить переодевание с помощью Рюкзака, благо, в нём с дюжину нарядов на все случаи жизни давно уже хранилось. Вот, чередуя купленное платье и на ходу придуманное, она устроила небольшое дефиле — эльфийки обеих рас, бывает, забавляются подобным — она у них нахваталось тоже.

Ну, и заодно Ольга проверила… Прошлый раз ей показалось, что королева… м-м-м… неравнодушна к женщинам, а что хуже — конкретно к ней… По тавернам о подобном неприличии молчали, да и на прямой вопрос капитан Феонор просто расхохотался… И… Нет, — вздохнула Ольга с облегчением, — действительно показалось! По крайней мере её вид в довольно смелом белье на Виллению никакого специфического впечатления не произвёл.

Зато после королеву впечатлило из её рассказа о перипетиях своего плавания, что она не побоялась заглянуть на окраину того самого, упомянутого ею в прошлый раз, затопленного древнего города. И ещё то, что она справилась в нём с поррогрием — тварью 19-ого уровня. Это крокодил морской в тридцать футов длиной, из которых десять — пасть. Когда она его увидела, он ей сразу напомнил тагридов, и поначалу Ольга, только, глядя на нео, с пренебрежительным азартом хмыкнула. Но, когда потом пошарила по своей библиотеке, выяснила, что шкура у него мало того, что по прочности почти не уступает стальной кольчуге, так ещё при попытке её пробить включает защитную магию. Навык пассивен, мана в остальное время не тратится, поэтому, в бою держится долго. А в схватке с одиночкой — можно сказать, бесконечно. Хорошо, что дело происходило практически на границе Селетрия — когда-то это было побережьем, а ныне стало краем резко срывающейся вниз морской впадины, которая твари была не нраву, и поррогрий раз за разом на глубине пятидесяти футов бросал преследование. И она с шестой попытки нашла его уязвимое место.

— Ты сумела сбежать? — сразу потребовала уточнения королева.

— Я — сумела, он — нет, — похвасталась Ольга.

— Подожди, у него скорость наверняка выше твоей!

— Да. Но, у него, кажется водная акрофобия.

— Это как?

— Он боится взгляда не с высоты, а в глубину. А я могу нырнуть почти до тысячи футов.

— Ты сунулась в Алую Дыру?!

Да, крутая стена морского ущелья была красноватого оттенка.

— Пришлось. У него и выносливость выше моей. Загонял бы. А там я переводила дух.

— Счастлив твой бог, — пробормотала Вилления, — что не потревожили ваши салочки обитателей глубин… Поррогрию нырнуть на несколько сотен футов — тоже не проблема. И будь вы на другом краю города, а не у Алой Дыры…

— То есть он испугался не глубины… Что же там за бестии прячутся, что сумели в рефлекс вбить не приближаться к ним даже подобным чудовищам?

— Например, кутулш…

— Бр-р-р…

— И ещё тебе повезло: ты столкнулась с одиночкой. Вообще-то они обитают прайдами. Твой, видно, оказался изгнанным молодым самцом. Но всё равно не понимаю: у них же у всех, даже у молодняка — почти непробиваемые шкуры!

— Точно, — пожала плечами ксана. — Почти. У меня получилось только брюхо пропороть. Глянете?

На животе шкура мягче. Может, магией добавочной компенсируется? Но божественная алебарда магию-то, особенно животную, не замечает совсем.

— Ты шкуру его шкура с собой захватила?!

— Его.

— Не поняла?

— Не только шкуру. Всего.

— Идём в сад.

Вот, в саду на песочную дорожку Ольга поррогрия и выгрузила. И пожаловалась:

— У меня “разделки” до сих пор только на акульи плавники хватает. Боялась шкуру попортить. Не поможете?

— Куплю целиком, — через несколько секунд отмерла королева. — Всего.

— Я не азартна. Гадать, что у неё внутри, и сколько оно стоит мне не хочется.

— Разделаю при тебе. Шкура, скелет, мясо — мои. Требуха и прочее — твоё.

— Разделаете? Сами?! — ужаснулась девушка.

— Вспомню молодость, — улыбнулась женщина.

“Разделка” кровава и грязна только на уровнях ниже первой дюжины. А выше третьей… Или, когда имеется вот такое… И неё в руках появился разделочный комплект — тесак и рулон серой ткани.

— Помоги, — женщина бросила рулон на землю рядом тушей.

Хельга помогла раскатать плотную ткань вдоль тела в три полосы. И только головой покачала: хватило тютелька в тютельку. Хотя… Наверняка будь это дельфин — ткани бы тоже оказалось точно по тройному размеру. Удобно…

А королева несильно ударила резаком по середине тела — раз, два, три… И — шкура отдельно, требуха отдельно, мясо отдельно, и всё уже на ткани. И отдельно на своём месте остался голый костяк.

На третьей полосе среди требухи отчётливо выделялся человеческий скелет — без кожи, но в маске, перчатках и ластах.

— О, — улыбнулась королева, подойдя поближе: — тебе приз. Кажется, с тобой и вправду стоит иметь дело… Посмотри, что тебе подкинули! — тридцать шесть процентов у плавучести. У тебя же она за полусотню? И теперь рубеж в девять дюжин теряет свою нереальность? Забирай! А вот это я тебе не отдам — указала она на то, что выглядело комком грязи. Её величество не побрезговала взяла указанное в руки белые, подошла с ним к аккуратному фонтану и болтыхнула его туда. И тут до Хельги дошло. И она ещё до того, как вода вновь стала прозрачной, и королева подняла очищенное на свет солнца, угадала матовый блеск сокровища. Страз. С кулак размером.

— Да, явно более тысячи каратов. По нашим законам, если выше сотни, то подобное может быть только в собственности короны. Я ошиблась, — полюбовавшись драгоценностью, проговорила Вилления: — Ты столкнулась не с молодым изгнанником, а с престарелым выгнанным вожаком, — и вернулась к текущей реальности: — Так, за него тебе казначей заплатит. По нашим расценкам — где-то в пределах трёх-пяти тысяч золотых. Взвесит, скажет точно. И, хочешь, золотом, хочешь — на счет в банке. Дальше, дарю тебе этот тесак разделки. А то, знаю я вас, молодых, в следующий раз туда полезешь, набьёшь добычи, разделать поленишься и вот такое упустишь! Карту Селетрия дать?

«Значит, точно, — поняла Хельга, — первый раз она мне бросила наживку. А сейчас, убедившись, что я её заглотала, подсекла. И ведь точно — никуда не денусь. Полезу.»

— Да. Только…

— Только?!

— Я хочу знать, что в Селетрие нужно Вам, ваше величество. Мне будет проще. Выдайте мне задание.

«Торговаться всё-таки придётся», — вздохнула женщина. — А во всех справочниках по расам написано, что ксаны-девушки — трогательно-наивны… Сюда бы хоть одного из тех авторов!»

Впрочем, получилось отделаться малой кровью — дворцом её дяди, Атродиосса — будь проклято его имя. Тот восемнадцать лет тому назад, по смерти своего старшего брата, начал прокламировать, что баба на троне — плохая примета. И добро бы только болтал… Да и хорошо, что привычно начал с болтовни — она успела подготовиться, и прямо накануне его попытки бунта ударила первой.

И ещё повезло: со своей подружкой лучшей Вилления разругалась как раз накануне болезни отца, и за тот страшный месяц не успела с ней помириться. Обычная история — не поделили парня. Но парень — матрос с королевской каравеллы — Феонор, то есть, после той мясорубки, в которую она его втянет, шесть лет будет от неё сторониться.

Подруженька после ссоры с принцессой как-то моментально окажется в невестах у её дядюшки… Но ей быстро помогли понять, с чего предыдущие жёны того козла так быстро уходили в мир иной. И она сделала выбор, сначала предупредив о заговоре царственную подругу, а потом ещё и пропустив абордажную партию с молодой королевой во главе во дворец.

От крови его не отмыли до сих пор.

— Я отмою, — отмахнулась выглядящая девятнадцатилетней девушка и с трогательной наивностью добавила: — У меня в книге навыков раздел «домоводство» — самый развитый.

— Не алебарда?! Ты же ею поррогрия уделала?

— Да. Но она мне она больно поздно досталась.

— Тогда… Кажется, ты не обратила внимание, как много акул в водах Селетрия.

— Да попробуй там не обрати! Да и Вы же прошлый раз предупреждали.

— А что они все сплошь — тигровые, заметила?

— Ох…

— Три дюжины однотипных целей ты наверняка уже алебардой исполнила, а девять?

— Не получалось никак. То приходилось самой от других отбиваться, то нужные вдруг пропадали…

— У Селетрия не пропадут. А если вдоль окраин поначалу маневрировать будешь, то хорош шанс, что и чудища тебя не собьют. И не только с девяти дюжин… Четыреста тридцать две штуки — там тоже вполне реально. Особенно, если сильно не торопиться и, чтоб не растерять внимательность, делать по не более четырёх-пяти десятков поррогриев в сутки, — и она улыбнулась: — Заодно, и осмотришься потщательнее…

Всё. Теперь точно: никуда эта ксаночка не денется! Получить эпический навык во второй локации— соблазн для них не превозмогаемый! Тем более, когда к нему будет прилагаться немедленный приз — квест с эпической наградой, то есть, как они говорят — лутом.

— Так значит, стоимость дворца я определяю в твой страз. Когда хочешь принять владение?

— Сейчас! — вспыхнули синим пламенем очи красавицы.

— Ты понимаешь, что за восемнадцать лет в одиноком здании с неотмытой кровью может завестись нечисть?

— Заодно и прокачаюсь!

Королева только головой покачала:

— Значит, сейчас. Вызываю казначея он оформит, — королева подошла к люстре, с которой свисало несколько разноцветных шнурков, выбрала коричневый, пару раз дёрнула. — Ты продаешь Короне страз, Корона тебе за ту же стоимость уступает Дворец Роз.

— Ваше величество… — осторожно произнесла девушка тоном, из которого наивность повыцвела.

— Что?

— Давайте, как Вы первоначально сказали — дворец в обмен за страз.

— А какая разница?!

— Вам — почти никакой, а мне… Я недавно узнала, что все сделки выше ста золотых здесь облагаются налогом. В десятую часть суммы. И тогда, если страз потянет на пять тысяч, то у меня за две сделки добавочно уйдет тысяча золотых… А ведь, если дворец столько стоит — он же огромный! Мне придётся прислугу ещё нанимать… И ведь судя по его названию — так даже и садовника!

Вот же негодяйка! «Вам никакой разницы»! Тысяча-то золотых! Казначей потом иззудится! Но выставлять себя скупердяйкой перед этой непонятной девицей не хотелось. Ладно. Страз того стоит. Цены подобных ему в их таблицах строго пропорциональны весу, а на континенте цена растёт гораздо быстрее размеров. И ту тысячу отыграет самое малое. Пусть попользуется королевской добротой. Но запомним и при случае, напомним.

— Горничными ты не обойдёшься — без мажордома в нём не управиться, — помолчала. Нет, просьбы помочь с персоналом не последовало. Нет, не девочка она: чужих людей в свой дом пускать не собирается. — Где он расположен знаешь?

— Да. На другом краю бухты. Вечно тёмный.

Бухта, у которой стоял город, глубоким почти замкнутым овалом врезалась в берег. У короны было три укреплённых пункта на берегу — на южной косе, на северной и вплотную к порту. Южным по традиции трёх поколений владел второй по старшинству брат/сестра царствующей персоны. И они постепенно укрепления перестроили во дворец. Но у Виллении младший брат в пятнадцать лет пропал в море. А ей самой после того “абордажа” внутрь заходить до сих пор было жутко.

— Подпишите — свободна. Светильниками можешь не закупаться — ничего из него не выносили. Но пригласи мага — надо будет зарядить дворцовый страз. Мастер Толлоний тебе в этом поможет. В шесть вечера встретимся у врат дворца. Без нас не заходите — надо будет передать владение защитой.

Как только появился казначей, королева обменялась с ним несколькими фразами и ушла. Ольга расслышала только: «Страз» и «Как обговаривали».

Казначей ей пояснил, что существуют добавочные условия сделки: сама Ольга продать дворец сможет лишь обратно Короне и только за цену — он взглянул в протокол оценки страза — в 4689 золотых. Кроме того, в случае военных действий она, как владелица береговых укреплений, должна будет пропустить на их территорию заград-отряд. И последнее: на неё перекладывается обязанность поддерживать заряд дворцового накопителя. Оный не должен опускаться менее, чем на половинный уровень.

«Хорошо хоть слуг да охранников не навязали!» — поежилась Ольга.

Когда Вилления сказала «дождись нас», Ольга подумала, что в слове “Нас” первая буква — заглавная. Но нет, ритуал передачи прав на владение защитой проводила другая женщина, королева звала её Луиззой, а та иногда, как будто невзначай, переходила с нею на “ты”.

Ритуал привычно базировался на пролитии крови. В подвале, точнее в подземном этаже, пряталась камера, а в ней — чёрная плита. Вот на неё сначала капнула кровью Луизза, а потом поверх той, залив её всю, поделилась своей Ольга. И всё бы ничего, но вплотную с плитой пристроилась ещё небольшая скульптурка старухи с ведром. Всё это алтарь Моры? И на первую каплю чуть посветлела её правая рука, а на кровь Ольги отреагировала левая.

И все трое синхронно уставились на девушку:

— Чем ты умудрилась вызвать неудовольствие Моры? — укоризненно проговорила королева.

— Передача прав не состоялась? — обеспокоилась Ольга.

Ведь ей здесь нравилось! Даже больше, чем, когда она рассматривала дворец издали. Здесь было просторно, здесь даже сквозь многолетние залежи пыли пробивались запахи моря, и здесь его влажное свободное и мерное дыхание было слышно!

Вилления покачала головой:

— С правами всё нормально. Дотронься до плиты, — Ольга послушалась. — А теперь до её рук, — руки были ощутимо теплее. — Замок тебя принял. Но лик Моры не посветлел. Она чем-то недовольна.

— Я схожу в храм, и служитель… — и она поморщилась: — Кажется, я догадалась о причине.

— Поделись.

Ольга заколебалась, но нет — эти сведения не повредят её анонимности.

— В прошлой локации я выполнила квест её храма, но взять награду тогда не хватило времени, а потом, уже в этой… Слишком здесь много моря. Я здесь уже почти месяц, а вон, даже дома до сих пор не имела.

— Пренебрегаешь божественной благодарностью? — укоризненно вздохнула королева.

— Завтра же…

— Прими совет — сегодня же! Сейчас! Мы уезжаем — хочешь с нами?

На королевские предложения не отвечают “нет”.

— Вы так добры!

— Проводи мастера Толлония к накопителю. Ему работы на пару часов. Ты даже можешь успеть вернуться. А не успеешь — мастер по своим следам выйдет. Охрана его выпустит. Так же мастер?

— Да, ваше величество, не первый раз, — улыбнулся белобородый волшебник.

— Не задерживаю. Нас охрана выпустит тоже. Ольга, мы ждём тебя!

— Слушаюсь, ваше величество! Мастер, Вы же покажете путь?

— Ох, милая девушка, какой-такой путь! В соседнем коридоре всё. Тридцать ярдов всей той дороги, — чуть засмеялся старик.

— Пожалуйста, пожалуйста, дождитесь меня! — сразу же за дверью начала умолять его Ольга. — Вы мне хоть дворец покажете, а то я в нём ещё и заблужусь!

Она и вперёд забегала, и в глазки деду заглядывала. Она почти поражалась на себя. Иногда ей казалось, что тело юной красавицы не особо ждёт команд со стороны умудрённых жизнью мозгов и действует само. Впрочем, результата оно добивалось. Вот и сейчас дедок так блаженно разулыбался, что было понятно — дождётся.

Только Ольга не знала, что архимаг предварительно переговорил с королевой, да и таких шустрых девчонок у него было… в «ученицах»… не один десяток.

— Да, милая девушка, но ты же покажешь мне свою удивительную алебарду? Которой сумела расправиться с поррогрием?

«Вот тебе и дедок!» — едва не споткнулась Ольга.

— Только уж пожалуйста, там, в храме, не задерживайся, — опять усмехнулся он. — После заката я здесь не останусь.

— Вы боитесь темноты? — удивилась Хельга.

— Я… Не люблю бесплатно работать. А королева любит… как бы это по верноподданней… любит быть экономной.

— И какая бесплатная работа здесь может случится после захода солнца?

— Ты не догадываешься?

— Массовое пролитие крови в прошлом? Но это было почти двадцать лет тому назад!

— Не какое-то, там, “пролитие” — массовые убийства, девушка, убийства. После которых все эти годы замок оставался безлюдным. В нём не целовалась молодёжь, не смеялись дети, не радовались уюту и покою взрослые. В нём не проводились святые обряды. В нём, насколько я знаю, даже не пытались отмыть ту самую пролитую кровь. Да что я! — в нём вечерами даже свет не зажигали!

«Я не боюсь призраков», — хотела сказать Хельга и промолчала. Кажется, придворный маг считает, что призраками здесь уже не обойдётся. Она пригляделась к старику, точнее к его системной метке:

«Толлоний — архимаг, 49 уровень.»

Он перехватил её взгляд.

— Не обманись, милая барышня: я сейчас на службе у Её величества. Которая заключается в зарядке накопителя. Почти сразу после её окончания у меня останется только мой родной уровень — 19-ый.

— А если отложить зарядку на утро?

— Систему не обманешь, — покачал головой старик. — Если я не приступлю в самом скором времени — уровень слетит раньше. И тогда я не выполню заказ. Оплаченный заказ.

— А если я оплачу Вам ещё один заказ?

И старик расплылся в улыбке:

— А вот это уже деловой разговор. Но у меня будет несколько условий… — и больше Хельга на его губы не смотрела, она смотрела в глаза… — серые, можно бы сказать — бесцветные, но у неполированной стали — тоже блеклые цвета. Мэтр, вон, даже на Вы перешёл! — Первое. Боюсь, более чем двенадцатилетний период тьмы этого строения высветить одному мне, даже с Вашей помощью, даже учитывая то, что Вы умудрились в одиночку одолеть поррогрия, — не то, чтобы не получится, но потребует ненужного риска, ведь здесь мы не в Вашей любимой стихии и Ваш наиболее развитый наверняка параметр — “плавучесть” — бесполезен…

С мастером Хельга договорилась в пять минут (шесть золотых. Маг просил десять, а когда она отходила от него, он уважительно качал головой — учись, торговец!). Но потом была ещё и получасовая поездка с высокородными подругами детства. Предъявлять королеве претензии о добавочных расходах было бесполезно: историю дворца Ольге описали, про случившуюся в нём резню сказали прямым текстом. Зная обо всём, Вы деньги заплатили? — он Ваш. Со всеми его запущенными розами и такими же проблемами. Мало того, давние подружки, явно увидев… а не организовав ли её?! — увидев некоторую взъерошенность молоденькой девушки, принялись в четыре руки, два языка и в две пары органов наблюдений буквально ощипывать её!

Лошадки, запряжённые в карету, неспешно трусили по дороге, а эти две стервы с треском, как перышки с дохлой тушки! — сдирали с неё слой маскировки за слоем. В конце прогулки Ольга попыталась спрятаться в болтовне о нарядах, так они и там умудрились подловить её: «Какие у тебя древние предпочтения! В какой же глуши ты у себя, в своих верхних мирах жила!»

По счастью, это была уже прихрамовая площадь, и у Ольги получилось замять ответ. Но Луизза успела дотронуться до её голого влажного плеча:

— Душно тебе в наших каретах! Тебе бы в море, да? Вернёшься — во дворе оглядись, найдешь у левой границы, которая на океан смотрит, эталис. К нему дорожка была. Рядом рассмотришь укромную калитку. Тебя, хозяйку, она выпустит. Впустит потом, конечно же, тоже. Тропинка ведёт в бухточку. Не внутреннюю — океанскую. Искупаешься.

— Спасибо-спасибо!

Ольга выскочила из кареты. А те двое только переглянулись…

— Да, ты права, — через некоторое время усмехнулась Луизза, — тайн у неё, как икры в белуге! Бедняжка — аж в пот бросило! Но вот не хочется мне их из неё выковыривать, совсем не хочется…

— Разобралась почему?

— И в этом разбираться — не хочется… — подруга королевы пожала плечами, а потом покачала головой: — Не тянет меня что-то вдруг оказаться впутанной в её личные отношения с многоликой Морой…

— Неудовольствие пренебрежением — это “отношение”?

— Просто представь, как надо засветиться, чтобы Мора начала различать её среди мирриада прочих песчинок! Что же это за квест такой девочка умудрилась найти в нулёвке?

— Финальный. Подробностей не знаю. Но награда… Только золотом она получила шесть тысяч. А ещё шесть артефактов — каждый по тысяче.

О том, что два из них — теперь у неё, королева умолчала.

— Подожди, — деньги, артефакты и ещё что-то лично от Моры?! За один квест?! Так не бывает!

— Хм… Значит, квест был не один… Принапрягу-ка я библиотекарей — пусть они покопаются в сообщениях Системы. Вдруг выкопают что-нибудь.

— Вил… — опять покачала головой Лиз. — Только осторожней! Если ты тоже заимеешь личные отношения с богиней смерти… Предупреди своих книжников о сугубой секретности твоих раскопок. Очень не хочется мне, чтобы они своими лопатами приманили в нашу уютную заводь монстров больших глубин. Или даже не морских, а каких-нибудь сухопутных зверушек. Особенно двуногих. Многоликой на забаву. Как восемнадцать лет тому назад.

— Не запугивай. Я поняла. Предупрежу.

Высадили Ольгу у въезда на центральную площадь, так что, отойти чуть в тень и поменять почти придворный наряд, на невзрачное платьице простолюдинки у неё место и время было. Пытаться стать невидимой на многолюдье Ольга не стала. Достаточно того, что взгляды окружающих на ней не останавливались. Её видели, об неё не спотыкались, ей уступали дорогу или кричали: куда прёшь, лахудра! — но отведя глаза, тут же забывали и её фигуру, и лицо, и наряд. Как не было.

*Храм Всех Богов всюду — одно из старейших зданий города. И стиль их повсюду одинаков. Раньше он даже Хельге нравился — монументальный, неприступный — последний городской оплот. А некоторую простоватость его скрашивали башенки, скульптуры, арочные окошки, витражи… Но, вернувшись в верхний мир, пожив среди дроу в их городах, она нагляделась на улицы где каждый дом красив по-своему, и каждый из них словно выставлялся перед соседними и всеми вообще, как красавицы на каком-нибудь многолюдном приёме… Особенно на таком, где люди — в меньшинстве.

Теперь ей пост-варварская архитектура не нравилась совсем — огромные чемоданы без ручек с нелепыми башнями.

Центральные залы в островном Храме были отданы морским или водным божествам. В них Ольга десять золотых оставила тоже. Но искала она угол Гнотуса. Море морем, но, если бы не его одёжка, кутулш мог бы её учуять. Да и не только. Она опять вспомнила, как вжималась в скалу, а из провала вылетали изломанные тела преследователей, словно ехидная иллюстрация к парадоксу торговца: «Жаждущий отмщения должен прийти на берег великой реки, устроиться поудобнее и ждать, когда течение пронесет мимо труп его врага». Авторство представления было довольно прозрачным.

Поначалу она пыталась определиться с системой застройки и заполнения храма, но здание было большим, да ещё и в несколько этажей, она бросила мудрствовать и пошла, куда глаза глядят, и вскоре нашла себя на цокольном этаже, у скульптуры, у которой намёк на женскую фигуру образовывало переплетение корней.

В пантеоне Дианеи Хельга когда-то разбиралась на уровне эксперта и Катли узнала сразу. Подумала: «Немного не туда», и уже повернула, как почувствовала скользящее движение по плечу. Обернулась. Это старушка-служительница трогала её за руку.

— Благословите, мать! — вежливо поклонилась ксана.

— Как мне тебя назвать, дочь моя?

«Не видно, что ли?!» — мысленно буркнула ксана, но тут же опомнилась: может, та видит больше?

— Меня поименовали Ольга.

— Ох, уж мне эти нижние! Чего только не напридумывают, — вздохнула старуха. — Благословляю тебя, Ольга. Да будут ноги устойчивы, а руки — крепки, дабы удержала ты свою жуть в полном подчинении. Чтобы не попала она не в те руки.

«Какую ещё жуть?» — успела занедоумевать ксана, но старуха протянула обе руки:

— Дай мне её.

До девушки дошло, и на чуть хмыкнула:

— Пожалуйста!

Опустила в протянутые руки древко алебарды, убрала руки и с улыбкой приготовилась извиняться. Но алебарда не загремела, падая на пол. Женщина брезгливо поморщилась, глядя на оружие, но пересилила себя и не стала спешить:

— Передашь… — она заколебалась с поименованием, и нашла нейтральное: — передашь напарнику, чтобы тоже зашёл к моей богине, — потом покрепче ухватилась одной рукой за древко, а другой провела вдоль него. — Теперь у тебя её не вырвут, — и опять поморщилась: — Забирай!

Хельга еле удержалась, чтобы сразу выхватить своё оружие! Нет, опустилась перед жрицей на колено и приняла его. Сбыв нечестивое с рук, старушка сразу подтеряла грозности. Она как-то по-домашнему улыбнулась и пригладила Ольге плечо цепкими, словно корешки, пальцами.

— Кто ещё так может? — тогда спросила она.

— Не знаю. Но теперь ты знаешь, что такие есть. Умному достаточно, — и улыбнулась сухенькими губками: — Ты всегда была такой — не поглупела ж?

— Не знаю, — улыбнулась и девушка. И не удержавшись, пошевелила плечами так, чтобы дрогнуло ткань на декольте. — А как мне до него дозваться? До напарника?

— Шалунья! — рассмеялась жрица. — То-то тебя Гнотус балует. Захочешь — докричишься. Нехитрое это дело. А теперь иди — вон, за тем поворотом тебя ждут.

Ну, что ж, раз шалить, значит, шалить — Хельга перехватила морщинистую ладошку и поцеловала в самую серёдку:

— Спасибо!

И отбегая, ещё несколько секунд слышала сухенькие смешочки, но, когда оглянулась, никого уже не было видно — только бурое переплетение корней образующих нескладную скульптуру.

Она отвернулась — опять достала алебарду, провела по костяному древку, обкрученном паутинным шёлком. Теперь рука по нитям не проскальзывала, а острые выступы кости ладонь не раздражали.

«Как по тёплому дереву, — подумала она и опять мысленно почти выкрикнула: — Спасибо!»

Но старческого квохтанья больше не услышала.

За “тем поворотом” было ещё одна невысокая ниша, в которой укрылась статуэтка присевшего на пень мужичка, вспомнившего что-то неприличное и расплывшегося в блаженной — от уха до уха — ехидной усмешке.

— Давно не виделись! — поприветствовала она его и чуть щёлкнула по длинному носу. — Соскучилась. И спасибо тебе! За всё, всё, всё! И давай посмеёмся над ними. Надо всеми! Давай, а?

Ничего в ответ она не услышала, но, когда опустила глаза, её золотой с невысокого постамента уже исчез, а когда подняла их, то показалось, что щелочки прищуренных глаз стали ещё уже, а губы раздвинулись ещё длинней.

Святилище Моры, как обычно, было в другом конце здания. И ей по итогу вдруг показалось, что Гнотус уже начал посмеиваться, причём — начал с неё.

Служительницы — две старые мымры — передали ей награду за квест закрытия портала сынов скорпиона — ножны. Просто ножны от кинжала. В названии — больше вопросительных знаков, чем информации:

Ножны???

?????????

?????????

?????????

?????????

— Что это? — спросила она.

— Ножны, — ответила одна.

— А клинок к ним положен?

— Да, — лаконично ответила другая.

— И где он?

Старухи непонятно переглянулись, и первая пожала плечами:

— Может, по другим “ножнам” тыкается?

Уже в тот момент, когда Хельга спрашивала, до неё дошло, что, может быть, где-то, в недостижимом пока далеке, именно в это время кинжал, с такой же кучей вопросительных знаков, вручают Свергу.

Подожди, а почему тогда явно закавычила это слово говорившая ведьма? Почему вздохнула при этом вторая? Что за странные искорки забегали в их седых глазках? Что имеют в виду эти высохшие колоды?!

— Кто сможет распознать их? — попробовала добиться ответа молодая женщина у старых.

— Да, вечно беда с ними — с этими ножнами, — хмыкнула первая. — Как чужие — так всё понятно без слов, а как свои — так сплошные знаки вопросов.

— Вот мы за тебя болеем, — попеняла другая. — Переживаем. Но ты отстаёшь всё время!

— Ага, вон, твой-то и две другие уже по уровню получили, а ты всё накупаться не можешь…

— Ну, хоть зайти ума хватило.

— И заканчивай с вязанием. Раздражает!

— Да она уже такого навязала! — махнула рукой другая.

— Вот и я говорю — делом бы занялась!

Хельга только успевала переводить взгляд от одной на другую.

— Утомила ты нас. Иди теперь.

— Богиню возблагодарила? Награду тебе вручили? Благословение получила — и ступай себе. Не докучай.

— Нет, — еле сумела встрять Хельга.

— Что — нет? — вскинулись бабки

— Благословения ещё не получила. А мне теперь — срочно!

— Ты её что — не благословила? — уставилась одна на другую.

— Да заболтала она меня своими “ножнами”! А ты?

И они разом перевели взгляд она ксану и…

— Да минует тебя взор госпожи нашей! — обвела ладонью её фигуру одна.

— Да не будут надоедливы ее слуги! — сделала то же вторая.

И хором отмахнулись:

— Иди себе, теперь. Иди!

Хельга поклонилась и ушла.

«Однако, — подумала она, — за сто сорок четыре года служительницы Моры стали многословнее…»

Но потом, пока шла через площадь в таверну, никак не могла выкинуть из головы два слова из их речений: «две другие». Почему старуха не сказала “обе”?

Не потому ли, что термин “обе” — закрывает список, а “две” — только открывает его?

Торговец! Сколько же у тебя уже ножен, в которые пихаешь ты свой кинжал?!