Та, что превращает время в пыль

Глава восемнадцатая

Дикси была ошеломлена последними событиями в моей жизни. Расспрашивала, допытывалась — ее интересовали мельчайшие подробности. Я потеряла счет часам, потраченным на то, чтобы рассказать подруге о своих успехах в управлении времени.

А вот отношения с Чаком медленно сходили на нет, и причиной тому была моя увлеченность открывшимся во мне даром. И если Кристиана я избегала целенаправленно, каждый раз будто споря со второй своей половиной, жаждущей увидеть Ангела Смерти, то с Чаком ситуация была совершенно иной. Мне приходилось каждый раз напоминать себе, чтобы написать сообщение или позвонить ему. И всякий раз, стоило мне подумать о нем, как в голову приходила одна и та же мысль «милый парень, но…». И вот это «но» безумно меня беспокоило. Я не чувствовала к нему тяги, не чувствовала желания большего, нежели ходить с ним в кафе и смеяться над какими-то глупостями. И в отражении его глаз я не видела того, что хотела бы видеть.

Дикси назначила мне встречу в парке — в последнее время я все реже появлялась в «Чайке», избегая попадаться Чаку на глаза. Мы прогулялись, купили мороженого — день выдался на редкость жаркий. На Дикси сегодня была белая рубашка, на ковбойский манер завязанная под грудью, и излюбленные ультракороткие шорты. Я же предпочла легкий сарафан бирюзового цвета и босоножки в тон.

Дикси, обычно не дающая мне и рта раскрыть (кроме тех случаев, когда я говорила о подчинении времени), сегодня была невероятно молчалива. Я не раз ловила обращенный на меня взгляд подруги — застывший, словно бы остекленевший, выдающий скрытое внутри нее напряжение, видела, как она сжимает руки в кулаки, и разжимает снова, явно нервничая.

— Так, — не выдержала я. — Что с тобой происходит?

Ответом мне была натянутая улыбка.

— Бен… — осторожно сказала я. — Между вами что-то произошло? Если так, то…

— Нет, у нас с Беном все просто замечательно, правда, — заверила меня Дикси. — Но… я действительно хотела поговорить с тобой о нем. Точнее, о том, что с ним однажды случилось.

— Ты об аварии?

— Да. Это произошло полтора года назад. В тот день открывали супермаркет Эйна, и мы… Я действительно хорошо это помнила. Мы вернулись с мероприятия, посвященному открытию — Джемма, удачливая зараза, даже умудрилась выиграть там роскошнейший чехол для мобильного, и в тот же вечер узнали об аварии, в которой пострадали двое. Один водитель умер прямо на месте, а второй… вторым был Бен. Правда, в те дни для нас он был просто «парнем с улицы Джеммы».

— Вот это да… — прошептала я. — Кто же мог подумать, что судьба столкнет вас столько месяцев спустя.

— Я тогда ужасно сочувствовала ему, но понимала, что сочувствие совершенно незнакомого человека ему не нужно. Но… дело даже не в этом. Я хотела спросить тебя…

— Дикси, какая же я дура! — Я остановилась и развернулась к подруге. — Я настоящая эгоистка — почему мне это самой в голову не пришло?

Она улыбнулась уголком бледных губ.

— Для тебя это в новинку, и все твои мысли наверняка заняты перспективами, которые откроет для тебя твой дар. Но я… Я и сама сообразила не сразу. Наверное, оттого, что это до сих пор кажется таким нереальным… Но как-то мы сидели и болтали с Беном, и я поймала себя на мысли, что жутко хочу рассказать все ему. Не волнуйся, — тут же добавила Дикси, заметив мой взгляд, — я не рассказала и не расскажу. Понимаю, что подобные вещи лучше хранить в тайне. Просто… в тот момент в моей голове столкнулись две мысли, два имени — Розали и Бен. И тогда я подумала…

— …что, если я вернусь в прошлое и сделаю так, чтобы той аварии не произошло?

— закончила я за подругу.

Дикси с усилием кивнула. В глазах ее ярким огнем горела надежда.

— Ты… сможешь это сделать? Действительно сможешь?

— Я не знаю, — шепнула я, а сердце барахталось где-то в желудке. Подумать только

— я могла не просто заглянуть в прошлое, я могла изменить чью-то жизнь, чью-то судьбу. Я могла — чисто в теории, конечно — поднять Бена на ноги.

— Просто попробуй, — попросила Дикси. Я давно не видела ее такой бледной и взволнованной.

— Он так важен для тебя?

— Очень важен.

Этого мне было достаточно. Да, я пообещала Селин вернуться в прошлое и помочь ей исправить совершенную ею ошибку — но она сама говорила о том, что я еще не готова для такого серьезного шага. Слишком велик временной промежуток между прошлым и настоящим. А значит, попытку переместиться в день аварии Бена можно расценивать как еще одну тренировку — и самую важную за всю мою жизнь.

Сложность заключалась в том, что меня самой в Ант-Лейке тогда еще не было. И бабушка…

Сердце забилось чаще. Бабушка еще была жива.

Медленно выдохнув, я призвала себя к спокойствию. Торопливо попрощалась с Дикси и вернулась в «Лавандовый приют». В крови бурлил адреналин — мне не терпелось в очередной раз проверить свой дар в действии. Стоя посреди гостиной, я сосредоточилась… и высвободила дар.

Время остановилось — я видела замершие стрелки часов, муху у окна, застывшую на середине полета. Вдох. Выдох. Стрелки повернули назад. Я видела, как слетает со стены календарь. Это было похоже на то, когда быстро перелистываешь блокнот, и нарисованные на листках фигурки двигаются, создавая мини-фильм.

Я даже видела свой переезд в «Лавандовый приют» — самый первый день, проведенный здесь с осознанием, что отныне это — мой собственный дом. А затем… Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как в пустующем особняке висит на стене никому не нужный календарь. Чтобы не видеть, как из «Лавандового приюта» равнодушные санитары выносят тело безумно дорогого мне человека.

Постояла так, зная, что время, подобно безмолвной реке, продолжает течь вспять — я будто бы ощущала вокруг себя эти невидимые вихри. Наверное, я научилась этому, породнившись со своим новым даром. Став с ним единым целым.

Открыла глаза, повинуясь внутреннему толчку. Чуть было не опоздала — хотя день особой роли не играл. Ощутив недомогание и не желая пока выходить за грань возможного, я вернулась лишь на два месяца назад. Снова выдохнула, стряхивая сковавшее меня напряжение. Я слышала бабушкины шаги, раздающиеся с кухни, чувствовала, как в горле появляется колкий комок, а глаза предательски наливаются слезами. Окружающий мир подернулся влажной рябью, но я сумела взять себя в руки.

Да, я переместилась в прошлое, но моя миссия еще не свершена. Сейчас я была лишь безликой тенью, не способной даже, подобно призраку, сбить посуду со стола.

«А теперь шагни туда, — зазвучал в моей голове голос Селин. Одно из последних ее наставлений. — Пожелай не просто заглянуть туда, в тот отрезок времени, а пожелай там воплотиться. Очень многое будет зависеть от того, как сильно ты будешь этого хотеть — как много сил ты вложишь в одно-единственное желание».

Когда Селин говорила мне это, я видела в ее глазах тоску. Каково было ей: обладать такой магической мощью, но не иметь возможности исполнить желание всей своей жизни? Она не могла вернуться в прошлое, ведь «Лавандовый приют» по какой-то своей прихоти наградил этим даром не ее. Почему я? Я не знала. Интуитивно понимала, что это как-то связано с бабушкой — ведь она сама обладала подобным. Когда-то давно «Лавандовый приют» выбрал ее носительницей дара — а, если верить Селин, не каждая его обитательница такой чести удостаивалась. А после смерти бабушки… что, если именно она передала способность управлением времени мне?

Глаза снова увлажнились — всякий раз, стоило мне подумать о бабушке, я теряла над своими эмоциями контроль. А самообладание сейчас мне было очень нужно — без него я лишь растрачу свои силы впустую, и вернусь в настоящее, свою родную и привычную реальность ни с чем.

Прерывисто вздохнув, я сосредоточилась. И… мысленно «шагнула вперед», желая превратить свое призрачное тело в материальное, разорвать границу между реальностями, словно окукливающаяся бабочка — свой кокон. Наяву я не сделала ни единого движения, но почувствовала, как что-то вокруг меня переменилось. Руки покалывало от сотен невидимых иголок — так бывает, когда уснешь в неудобном положении, по коже пробежали мурашки, поднимая дыбом волоски.

Услышав за спиной шаги, я обернулась.

— Милая, я не слышала, как вы приехали! — Бабушка, подслеповато щурясь, удивленно смотрела на меня. — А где Мелани и Рик?

Я разрыдалась.

— Розали, что такое? — встревожилась она. Шагнув вперед, прижала меня к себе. Все еще плача, я уткнулась носом в шерстяную шаль, пахнущую такими знакомыми духами. Я нередко встречала женщин — преимущественно, пожилых, отчего-то тоже выбирающих именно этот аромат. И он всегда напоминал мне о бабушке.

И часто после ее смерти, глядя на ее фотографии, я беззвучно плакала. А потом улыбалась, вспоминая моменты своей жизни, связанные с ней и проникнутые теплотой и любовью. Ее рассказы о «Лавандовом приюте», наши посиделки у камина с кружкой горячего чая и неизменной долькой шоколада. Но вернуться в прошлое, увидеть ее живой, вдыхать запах, пропитавший ее любимую шаль… Сейчас я жалела только об одном — что даже мой дар не поможет мне спасти бабушку. Ей было семьдесят пять, когда она умерла — просто не выдержало сердце.

Наверное, знай она правду, сказала бы мне, что все имеет свое начало и свой конец. И против некоторых законов вселенной даже магия бывает бессильна.

— Мне снился такой чудесный сон. Там был твой дедушка, — улыбаясь, сказала бабушка.

Должно быть, это и была та самая Пустыня Снов, о которой мне рассказывал Кристиан. Я улыбнулась сквозь слезы: наверное, после этого дня, она увидит новый сон обо мне, в котором мы разговариваем в «Лавандовом приюте», даже не подозревая, что все это происходило по-настоящему.

Конечно же, стоило мне увидеть бабушку живой, я тут же позабыла обо всем. Забыла, ради чего вернулась в прошлое. И снова был сладкий чай с горьким шоколадом, и посиделки у камина, и долгие разговоры о призраках — бывших обитателях особняка. Только сейчас, через призму времени и открывшейся мне правды, я уже иначе воспринимала бабушкины рассказы. Я больше не посмеивалась над ними, а жадно выспрашивала очередную историю. А потом еще одну.

Наверное, я бы могла сидеть и болтать вот так с ней бесконечно. Но все происходящее было почти иллюзией — а значит, почти ненастоящим. Это как долгие проводы. Ведь я знала, что, рано или поздно, настанет час, когда мне придется вернуться домой. В мое настоящее. В пустой и холодный «Лавандовый приют», который встретит меня гулкой тишиной. И бабушки в нем уже не будет.

И у меня была цель. Не просто проверить границы своих возможностей, а помочь хорошему человеку, незаслуженно обиженному судьбой. Перед тем, как бабушка отправилась в свою комнату, я поцеловала ее в теплую щеку и крепко обняла. И еще долго не разжимала объятий, силясь не разрыдаться снова.

Мы увидимся еще в Пустыне Снов — говорят, чистым душам позволено находить друг друга.

Как только бабушка ушла спать, я поднялась в спальню, выдрала из блокнота чистый листок и написала: «Привет, Розали-из-будущего!» И подпись: «Розали-из - прошлого». Небольшое ребячество, но, думаю, я могла себе его позволить. Потом я сложила листок вчетверо и спрятала его под отходящую половицу — в детстве, когда я гостила у бабушки, я часто прятала здесь одни из тех штуковин, которыми так восхищаются дети — вроде блестящих фантиков от конфет, красивых флакончиков и открыток. Потом уезжала к родителям, а вернувшись, первым делом

— после чая с шоколадом, разумеется, поднималась наверх. Чтобы, сидя на полу и чувствуя себя охотницей на сокровища, рассматривать добытые из-под половицы дары «Лавандового приюта».

Я не удержалась от соблазна и, прежде чем отправиться назад, еще немного постояла в дверях бабушкиной спальни. И, сморгнув слезы, остановила время — чтобы заново запустить магический механизм.

Впервые возвращение далось мне так непросто. Меня затошнило как при сильнейшей качке, перед глазами заплясали фиолетово-красные пятна. В какой-то момент мне показалось, что меня просто вывернет наизнанку, но, к счастью, обошлось. Зато когда безумная карусель остановилась и я вернулась в точку, с которой и начала свой путь, то просто рухнула на колени — будто некая сила вытолкнула меня из временного торнадо.

Мне потребовалось не меньше десяти минут, чтобы прийти в себя и отдышаться. Еще пять — чтобы остановить идущую из носа кровь. Я не чувствовала ни сожаления, ни жалости к самой себе — я знала, на что иду, когда искажала время. И… это того стоило.

Полностью оправившись, я поднялась к себе. Ринулась к половицам, в настоящем скрытым моим любимым длинноворсным ковром. По нему идешь босиком, и ноги по щиколотку утопают. Теперь же я безжалостно закинула край ковра наверх и заглянула под половицу. Руки так сильно дрожали, что я не с первой попытки сумела развернуть вчетверо сложенный листок — хотя особой надобности в этом уже не было.

«Привет, Розали-из-будущего!

Розали-из-прошлого»

У меня получилось. Я сумела вернуться в прошлое. Я сумела его изменить.