Сюжет

- Ты на кого смотришь? - вдруг спросил Шалыпин. - Ты на неё смотришь?!

- На кого? - не понял Павлик, и в следующий момент получил тычок двумя пальцами в глаза. Двумя грязными пальцами Витька Шалыпина.

Боль пронзила, глаза потеряли способность видеть. Павлик припал к стене, судорожно доставая платок, чтобы вытереть слезы, полившиеся из глаз ручьем. Он издал протяжное всхлипывание и создалось полное впечатление, будто он плачет.

- Павлик! - раздался удивленный голос Юли.

Она увидела его!

Ослепший Павлик бросился вниз по лестнице, перебирая руками по стене. Преодолев два яруса, он начал что-то различать.

"Какой стыд! - думал он. - Непереносимый стыд!"

Павлик бежал по лестницам, надеясь убежать прочь от проклятого университета. Он выскочил на улицу и остановился. По проспекту проносились автомобили, светило яркое утреннее солнце. Глаза чесались, но зрение восстановилось. Павлик протер глаза платком, постоял ещё немного и поплелся на следующую "пару".

Ковалевский и Прохоров уже ждали его.

- Он стал ещё хуже, ты заметил? - спросил Ковалевский.

- Кто? - не понял Павлик. - Шалыпин?

- Да причем тут Шалыпин! - недовольно воскликнул Юрик. - Сейчас распространился слух, что Витек экзамены не сдал. Завалил теорию вероятностей. Теперь ему нечего делать в институте...

- Когда он не сдал? - спросил Павлик.

- Да вот только что!

Божедаю внезапно стало понятно - что вызвало гнев Шалыпина. Значит, Витек разозлился из-за того, что не сдал экзамен и наконец вылетел из университета. А Павлик попался ему под горячую руку...

- Ох! - прошептал Павлик.

Только сейчас до него дошло, что их двенадцатилетний симбиоз с Шалыпиным закончился, и Павлик может чувствовать себя свободным. Каким приятным может оказаться слово "расставание".

Правда, под конец Шалыпин все же успел унизить Павлика, причем сделал это на глазах у Юли. Теперь Павлик точно не отважится пригласить её на свидание. Да и она сама не пойдет с парнем, которого унижают, и который не сможет за себя постоять...

- Я не Шалыпина имел ввиду, когда говорил, что он стал хуже, произнес Сергей. - Я про Мальвинина.

Тяжелая волна накатилась на Павлика. Он избавился от Витька, но теперь новый Черный Бог восстал перед ним. Мальвинин... Впрочем, Николай Григорьевич не цеплялся без причины и не применял физическую расправу. Нужно учить его предмет, пытаться понять его...

- Да, - ответил Павлик. - Он вернулся из Германии каким-то озлобленным.

- Как бы ты себя повел, если бы преподавал в лучших университетах за границей, а потом тебя вышвырнули пинком под зад? - спросил Юрик.

Раздался телефонный звонок. Все трое дернулись к своим трубкам.

- Это у меня, - определил Ковалевский и поднес аппарат к уху: - Алло?

- Разве его вышвырнули? - продолжил разговор Павлик.

- Думаешь, он уехал по доброй воле? - спросил Юрик.

- Светлана Алексеевна! - говорил в трубку Ковалевский. - Рад слышать ваш голос!

Парни на секунду замолчали. Ковалевский называл Светланой Алексеевной бывшую жену.

- Ну если и не рад, так что же такого! - сказал Ковалевский, отвечая на неслышимый вопрос.

- Придется сегодня весь вечер зубрить лекции, - сказал Павлик, осторожно трогая веко.

- Зубрежка не поможет, - ответил Юрик. - Ты слышал, какой сложный материал! Его надо понимать!

- Все равно, вечером сяду и буду зубрить.

- Я же учусь, родная моя... - объяснял в трубку Сергей. - Ну не родная, ладно, не родная! Но...

Настойчивый голос бывшей жены Светланы слышали из трубки даже Павлик с Юриком.

- Ладно, - наконец согласился Сергей. - Когда, говоришь? Завтра? Ладно, возьму машину и заберу Анатолия Сергеича...

Анатолием Сергеичем величали сына Ковалевского.

- Что у тебя случилось? - спросил Павлик, когда Сергей убрал телефон.

- Бывшая просила завтра забрать Ковалевского-младшего из садика и отвезти в поликлинику к лору. Придется одну пару загнуть.

- Не ТАУ, случайно? - ядовито осведомился Юрик.

Ковалевский заглянул в расписание.

- Нет, - с облегчением ответил он. - Следующую после нее. Как-нибудь потом наверстаю.

Он вдруг спохватился, набрал короткий номер и выслушал сообщение в трубке.

- Деньги заканчиваются, - разочарованно произнес он, нажав кнопку разъединения. - Стипендия не раньше десятого октября, а моего второго заработка пока на горизонте не видать.

- Парни, - произнес Павлик. - Я не могу идти на следующее занятие. Честное слово! У меня просто сил нет. Руки до сих пор дрожат, хотя после этого словесного распятия прошел целый час! Он меня в могилу загонит раньше, чем я дотяну до его зимних экзаменов.

- Может тебе выпить сто грамм? - с полной серьезностью предложил Юрик. - Чтобы расслабиться.

- Меня сразу вырвет... Может, загнем пару, сходим ко мне - фильм посмотрим? Только фильм меня расслабит. А потом я займусь лекциями по ТАУ. Чувствую, все это зашло слишком далеко.

- Что скажешь? - спросил Ковалевский, обращаясь к Юрику.

- Согласен. Мы давно у Божедая фильмы не смотрели.

Глава 6.

Маленький телевизор "Филипс" стоял на холодильнике. Ковалевский устроился для просмотра лучше всех - он сидел в кресле, ноги покоились на кухонном столе. Тут же, прямо на столе, поджав по-турецки ноги, сидел маленький Юрик. Павлик присел с краю на табурет.

- Что будем смотреть? - спросил Сергей.

- Предлагаю "Индиану Джонса" или "Назад в будущее".

- Нет, Павлик, сколько можно! - взмолился Юрик. - Покажи нам что-нибудь новенькое! Чего мы раньше никогда не видели!

Павлик усмехнулся.

- Есть у меня одна кассета, - сказал он. - Досталась случайно. Фильм, правда, так себе. Боевик дешевенький...

- Боевик - это другое дело! - намеренно громко пробасил Ковалевский. Давай вставляй быстрее!

Павлик взял кассету и повертел её в руках.

"Spark".

Режиссер - Джит Хой Чен.

"Только два просмотра."

Павлик снова уставился на крошечную надпись.

Первоначально было три просмотра. Он четко это помнил. Когда же "три" успело превратилось в "два"?

- Давай, Павлик, не томи! - нетерпеливо произнес Юрик. - Нужно ещё успеть в институт на электротехнику!

"Ведь ты посмотрел кусочек фильма однажды! - произнес внутренний голос. - Поэтому "три" превратилось в "два". Осталось два просмотра". Но разве можно считать за просмотр тот кусок, который видел Божедай?

Он выбросил из головы эти странности - на сегодняшний день проблем хватало без этого - и вставил видеокассету в аппарат. С мягким шуршанием темный корпус скрылся в недрах видеомагнитофона "Панасоник". Павлик надавил на кнопку. Пленка засвистела, перематываясь к началу.

- Жми на "плей"! - задорно подначивал Сергей.

Павлик нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и в ту же секунду в доме погас свет. Над головами мигнула и потухла лампочка в плафоне. Световое табло видеомагнитофона перестало показывать кассету и время. Урчавший холодильник, на котором стоял телевизор, заглох.

- Ну вот, только собрались фильм посмотреть, как электрики вырубили свет! - огорченно произнес Юрик.

Пока Павлик лихорадочно соображал - по его ли вине пропало электричество - свет неожиданно появился. Лампочка под потолком вспыхнула, гулко заурчал холодильник. Дисплей "Панасоника" загорелся. На нем появился новый знак - повернутый треугольник, означающий движение ленты. Экран телевизора осветился.

- Слава богу, - вздохнул Ковалевский.

На индикаторе времени прошло десять секунд, двадцать... Телевизор работал, но экран оставался темен.

- Перемотай, - попросил Сергей.

- Нельзя! - строго сказал Павлик. - Испортится впечатление от просмотра.

На темный фон экрана выплыли белые буквы "Spark". Шрифт самый простой. Ни наклона и цвета, отражающих содержание фильма. Самые простые буквы. Словно документальный фильм.

- А где перевод? - задал справедливый вопрос Ковалевский. Он вскинул руку к экрану, словно обращаясь к создателям фильма: - Эй, орлы! Как хоть фильм-то называется?

- Кажется "Звездочка", - произнес Юрик.

- Кажется? - издевательски спросил Сергей. - А почему не "Звезда"?

- "Звезда" - "стар", а "звездочка", кажется, "спарк".

- Я сейчас обделаюсь от этого фильма, - сообщил Ковалевский. Павлик напряженно ждал, что следующим появится на картинке.

Буквами помельче, чем название фильма, на экран всплыли имена актеров. Их было несколько, и все - незнакомые. Одно из четырех имен оказалось женским. Сразу за фамилиями актеров следовала фамилия главного режиссера, которую Павлик уже знал.

Джит Хой Чен.

Экран снова погас.

- Высокобюджетный фильм, как я погляжу, - издевательски произнес Ковалевский.

- Ты же сам просил боевик! - ответил Павлик.

После этого начался собственно фильм. Ребята вздохнули с облегчением, когда после напряженно-скудных титров появилась цветная картинка, которая показывала крутого парня в джинсах и клетчатой рубашке, двигающегося по темному переулку. Голос за кадром что-то заговорил на английском. Парень повернулся к камере, и зрители увидели, что у него узкий разрез глаз. Павлик не мог сказать, кем он являлся по происхождению - корейцем или китайцем, - но выглядел он, словно герой рекламы "Мальборо". Таким же уверенным и вызывающим.

Откуда-то из переулка раздался крик:

- Help me!

- А перевода не будет, - вспомнил Павлик.

- Юрик, - сказал Ковалевский. - Ты лучше всех знаешь английский. Может, будешь переводить?

- Их акцент до невозможности режет ухо, - сказал Юрик. - Но я попытаюсь.

Пока главный герой спешил на помощь, Юрик сообщил, что он является бывшим полицейским по имени Комбо.

Узкоглазый Комбо вылетел в тупик и увидел, как два желтолицых карлика пристают к высокой блондинке европейской внешности. За их спинами на кирпичной стене автомобильными аэрозолями был намалеван странный знак, изображающий рыбу, стремительно рассекающую морские волны и несущую на спине корзину.

Заметив крутого Комбо, карлики бросились наутек.

- Are you OK? - поинтересовался бывший полицейский, протягивая руку девушке. Она поднялась с земли и оказалась выше китайца (или корейца) на целых полголовы.

- С вами все в порядке? - перевел Юрик.

Девушка рассказала Комбо, что грабители пытались отнять у неё старинную карту. Эта карта досталась ей от отца-библиотекаря, который умер от сердечного приступа, но блондинка подозревает, что отца убили... Так вот, когда отец отдавал карту, он рассказал историю.

Павлик с интересом придвинулся к экрану. Боевик с исторической подоплекой! Хм...

В древней Европе жил великий волшебник. Он был таким великим, что на много веков до него и на много веков после не существовало таких великих волшебников. И был у него ученик, по имени Корбэйн. Собственно, у волшебника было много учеников, но речь пойдет именно о Корбэйне. Злые люди преследовали великого волшебника, и однажды им удалось убить его. Учитель успел передать тайну волшебства Корбэйну, и после смерти учителя он сделался волшебником.

Корбэйн стал служить властителям и заработал много денег. Вскоре ему наскучило быть вторым, и он решил захватить власть стране. Но попытка сорвалась, и Корбэйну пришлось спасаться бегством. Чувствуя, что его настигают, бунтовщик спрятал свои богатства. Привести к ним могла только карта, которую он составил.

Долго ли бежал от преследования Корбейн - неизвестно. Но в конце его настиг сам властитель, и в сражении лишил Корбэйна глаза. Солдаты схватили полуослепленного волшебника, заточили в темницу, и после суда предали казни через четвертование. Карта пропала на много веков. Сейчас она вновь появилась.

Отец нашел карту в одной старинной книге и отдал её дочери. Он говорил, что за картой охотится некий Мастер, который жаждет получить богатства, спрятанные Корбэйном.

После того как отец умер (девушка подозревала в его смерти этого Мастера), она шла по улице, неся карту в сумке. Внезапно на неё набросились два карлика и попытались отобрать карту. Они схватили за один край древнего пергамента, блондинка крепко вцепилась в другой. Когда прибежал Комбо, карлики сильно дернули и разорвали карту. Они сбежали, унеся с собой бОльшую часть, но маленький кусочек остался в руке девушки. И этот кусочек был самым важным, поскольку содержал финальную точку поисков. Однако, чтобы найти сокровища, требовалась вся карта. Поэтому доблестный Комбо, подхватив кусок карты, бросился в погоню за карликами.

Просматриваемый фильм невольно приобретал определенный колорит. Играли в нем китайские или корейские актеры, говорили они по-английски, сильно коверкая слова, что заставляло каждый раз кривиться Юрика, дублирующего фильм на русский язык. Иногда, правда, попадались европейцы. Камера у съемочной группы, похоже, была в единственном экземпляре. Объектив гулял из стороны в сторону, иногда терял героев фильма, иногда трясся, когда герои бежали. Декорации отсутствовали напрочь. Фильм снимался в естественных помещениях и пространствах - барах, улицах непонятных городов, мусорных свалках, заброшенных заводах, убогих каменистых равнинах. Ни одного пейзажа, которым можно насладиться.

Отдельного слова заслуживала игра актеров. Ценитель тонкой игры Джека Николсона и Дастина Хоффмана студент Божедай стыдился смотреть на кривляния узкоглазого парня по имени Комбо, который владел только двумя сценическими масками. Наморщенный лоб и прищуренный взгляд по замыслу режиссера должны говорить зрителю о раздумьях героя, однако больше напоминали тупую физиономию орангутанга, который не может дотянуться до грозди бананов. В остальных случаях герой использовал бессмысленный взгляд, глупую ухмылку, которые больше всего удавались, когда он кого-то бил, от кого-то улепетывал, и когда занимался любовью с какой-нибудь красоткой.

В фильме ни с того ни с сего появлялись неизвестные люди, мешали главному герою, пытались его убить, подсовывали ему большегрудых девиц. Узкоглазый Комбо падал в помойные ямы, гремел по железным лестницам полуразрушенных металлургических заводов, разбивал в баре бутылки о головы преследователей. Пару раз он успел переспать с разными девицами, и эти сцены Ковалевский назвал лучшими, руководствуясь не игрой актеров и постановкой, а количеством обнаженного женского тела на минуту фильма.

Девушка, которую он спас вначале, больше не появлялась. В сюжетные дыры этого фильма мог провалиться слон. Павлик то и дело вздыхал, просматривая следующий эпизод. И так продолжалось почти полтора часа. Драки, погони, перестрелки, ломаный ход сюжета. За всеми "плохими парнями" стоял один человек, которого харкающие кровью, умирающие на руках у Комбо преследователи называли Мастером. В конце фильма бывший полицейский все-таки отыскал сокровища на какой-то свалке под ржавым автобусом с круглыми фарами. Как только он приблизился к сокровищам, на экране появилась надпись:

"Конец".

- Все! - перевел дух Юрик.

- Гениальный фильм! - с укором глядя на Павлика, произнес Ковалевский. Божедай прятал глаза.

- Я не знал, о чем фильм, - оправдываясь, произнес он, мучительно думая о том, почему не заметил эпизод, который наблюдал, когда в первый раз смотрел фильм. Эпизод, в котором трое громил в черных пальто допытывались о каком-то чипе у главного героя.

- Фильм просто потрясающий! - продолжал издеваться Ковалевский. - Я думаю, пара "Оскаров" украсят его черно-белые титры в самый раз.

- Слушайте, а я так и не понял - в какой стране происходило действие? - пожаловался Юрик.

- Это ты нам фильм переводил, - сообщил ему Сергей. - Если ты не понял, то о нас и говорить нечего!

Юрик поглядел на часы.

- Так! - воскликнул он. - Нам нужно спешить в университет.

- Плевал я на университет, - сказал Сергей. - Вы мне настроение испортили этим фильмом. Пойду утешаться к Галочке.

- Той, что с Центрального проспекта? - поинтересовался Павлик.

- Нет, она из Перестрелкино, - ответил Ковалевский, быстро глянув в зеркало и легким взмахом поправил прядь выбившихся из прически волос.

После фильма Павлик отправился на следующую лекцию, но Юрику не хотелось на неё идти. Прогуливаясь по пустым коридорам он нос к носу столкнулся с заведующим кафедрой Зурабом Николаевичем Кабашвили, выходящим из своего кабинета.

Высокий, стройный, аккуратный, одетый в извечный костюм-тройку, Кабашвили являл собой истинный облик университетского профессора. Волосы его были наполовину седыми, на горбатом носу сидели очки с такими толстыми линзами, что глаза с трудом просматривались сквозь них. Кабашвили считался одним из "нормальных" преподавателей. Его лекции разбавлялись шутками, смешными историями и слушать их было одно удовольствие.

- Господин Прохоров! - удивленно произнес завкафедрой с легким грузинским акцентом. - Если мне не изменяет память, у вас сейчас должна идти лекция по контрольно-измерительным приборам!

- Да, я знаю, - спокойно ответил Юрик. - Но я спешу к Аренштейну. У него наметился прорыв!

- Да что вы говорите! - почти не высказал удивления Кабашвили. - И где же у него наметился прорыв? В трубе водяного отопления?

- Нет... - Юрик замялся, понимая, что профессор не поддался на выдуманную второпях ложь. - Просто...

Кабашвили взял его за руку.

- Не надо лгать, Юрий, - сказал он. - Я ценю вас как талантливого студента. Возможно - как будущего великого ученого. Но прежде чем стать таковым, нужно учиться.

Юрик опустил голову. Ему сделалось стыдно.

- Мне скучно на лекции, - признался он. - Что проку терять два часа, когда я усваиваю материал, прочитав чужие записи за десять минут!

На этот раз настала очередь замолчать Кабашвили.

- Понятно, - ответил он наконец. - Но тогда, что вам нужно от университета, господин Прохоров? Вы хотите получить красные корочки или чему-то научиться?

Юрик поднял голову и взглянул в понимающее лицо заведующего кафедрой.

- Я сам толком не знаю, - сказал он. - Мне не приходил в голову этот вопрос.

- Тогда задумайтесь, Юрий, - посоветовал Кабашвили. - Вы подаете большие надежды. Было бы очень обидно, если бы после окончания "Автоматизированных процессов" вы ушли в коммерцию или бизнес. Да, наука сейчас не денежная сфера. Но вам предстоит выбрать то, чего желает сердце. Поэтому, простите что повторяюсь, внимательно подумайте - к чему вы стремитесь, обучаясь нашей специальности. Если захотите учиться, приходите ко мне в любое время. Обсудим, как можно выйти из положения... А теперь извините, господин Прохоров, мне нужно идти.

Кабашвили покинул его походкой уверенного человека, и Юрику вдруг сделалось завидно. Он прислонился к стене и поглядел профессору вслед. Прохоров в самом деле не знал, зачем поступил в университет, в котором ему все дается без особых усилий.

Погруженный в раздумья, Юрик вошел в кабинет к Аренштейну. Марина Мальвинина отсутствовала, и Прохоров опустился на её место.

- Сегодня я сделал прорыв! - тайно сообщил ему Лева.

- В трубе водяного отопления? - спросил Юрик.

Лева обиделся.

- Я тебе ничего не скажу!

- Ладно, Лева, извини меня, - примирительно произнес Прохоров. Что-то день не выдался. Неудачный какой-то день. Мальвинин появился и устроил головомойку Божедаю, фильм, который мы посмотрели, оказался откровенно дрянным, а тут ещё Кабашвили поймал меня прогуливающим лекции.

Лева искоса поглядел на него.

- А может, ты сам виноват в этом неудачном дне?

- Кто знает, - грустно произнес Юрик. - Ладно, не обижайся. Рассказывай!

- Так вот! - с горящим взором произнес Аренштейн. - Робот будет приносить тапочки!

Юрик посмотрел на него так, словно что-то упустил.

- Тапочки?

- Да, тапочки!

- Зачем?

- Ну, как! - возмутился Лева. - Вот захотелось тебе пойти куда-нибудь - а тапочек нету!

- У меня тапочки всегда на ногах.

- А если ты спишь?

- Они стоят возле кровати. Я в любой момент спущу ноги с кровати и надену их.

- А если ты пришел с улицы?

- Они стоят в прихожей.

- А... - начал Аренштейн и замер, не в силах вообразить ещё какую-нибудь ситуацию.

- Лева, это идиотская идея, - откровенно признался Юрик.

- Ты не понимаешь!

- Зачем промышленному роботу приносить тапочки? Это только усложнит его.

- Всего пара лишних захватов.

- Это чушь!

- А если ты сидишь в тапочках, но пришел друг, которому тапочки понадобятся! - нашелся наконец Лева.

- Я принесу ему эти тапочки сам, - ответил Юрик, не думая. - Лева, хватит заниматься ерундой. Кабашвили уже разгонит нас через полгода, а мы ещё не отошли от разработки концепции!

- Кроме промышленного применения, это будет идеальный домашний помощник!

- Но тапочки ему носить не обязательно!

- Человеку это удобно.

- Пусть этот твой человек заведет собаку. Она тоже умеет тапочки носить.

- Собаку нужно кормить, выгуливать, следить за ней. А робот...

- Только не начинай сначала! - остановил его Юрик.

- Я - аспирант! Я - руководитель проекта!

- И что ты хочешь этим сказать! - угрожающе произнес Юрик.

- Ничего! - испугался Аренштейн.

- Если спроектируешь захваты для ношения тапочек, я напишу такую программу, что этот робот будет хватать тебя за ноги этими захватами!

Аренштейн не на шутку испугался.

- Не надо, - произнес он. - Я хочу, чтобы робот соблюдал законы робототехники Азимова!

- Может, тебе лучше фантастику писать? - ехидно спросил Юрик.

Лева опустил голову.

- Вот так, - произнес Юрик, словно заботливая мамочка. Одновременно он попытался удобнее устроиться перед столом. - Обойдемся без подношения тапочек. Ладно? Доставай свои чертежи.

Юрик вышел от Аренштейна совсем измученным. Идиотские идеи и их реализация лезли из Левы каждые десять минут. Хотя Юрик не был лишен фантазии, но с Левой работалось тяжело.

Прохоров шел по университету. Еще не прозвенел звонок, но он близился. В предвкушении бряцающего звука замерли стены и спертый воздух в коридорах. Юрик размеренно двигался к выходу из здания, каждый шаг гулко проносился в узких проходах.

Справа находился огромный стенд с объявлениями по факультету. В основном тут висели записки преподавателей о переносе занятий или с информацией о зачетах, объявления кафедр, плакаты, приглашающие посетить областную филармонию или городской цирк, а так же бумажки с шутками, прикрепленные студентами.

Юрик почти прошел мимо, как что-то заставило его остановиться. Он обернулся.

Среди мешанины объявлений висел пришпиленный кнопкой тетрадный листок. На листке была неумело нарисована рыба, несущая на спине корзину.

Юрик поглядел на рисунок и помотал головой.

Ему вдруг вспомнилось, как однажды, напевая песенку "Не оглядывайся на ангелов" английской группы "Оазис", он открыл почтовый ящик и вытащил на свет газету, на последней странице которой был напечатан текст этой песни. Юрик тогда подумал о невероятном совпадении, хотя маленький червь подтачивал его изнутри, шепча о таинственном волшебстве.

Рисунок, висевший сейчас на доске объявлений машиностроительного факультета, в точности соответствовал рисунку из фильма, который приятели посмотрели у Павлика два часа назад. Только там рыба была нарисована не на листке бумаги, а на стене переулка, где в начале фильма бывший полицейский Комбо спас от грабителей блондинку.

Невероятное совпадение...

- Помогите! - внезапно раздался с лестницы женский крик. Юрик почувствовал, как похолодела спина. Сердце замерло.

...(Help me!)...

- Помогите! - снова закричал женский голос.

Юрик оставил доску объявлений и бросился на лестницу.

На одной из площадок, пролетом ниже кафедры теплотехники, двое детей пытались отобрать что-то у преподавательницы английского языка Тамары Николаевны Больц. Со стороны это казалось шуткой. Двое детей и взрослая женщина просто забавляются. Вот только лицо взрослой женщины портило впечатление. С таким лицом не играют с детьми. На лице Тамары Николаевны застыла смесь удивления и испуга, словно невинная игра превратилась в нечто более ужасное.

Увидев сбегающего по лестнице Юрика, Тамара Николаевна жалобно воскликнула:

- Юра! Помоги мне!

Дети повернули к нему свои лица, и Юрик с ужасом понял, что они вовсе не дети.

На него смотрели два уродливых лица. Утрированные черты, большие рты и взрослые морщины на лбу. Лица были желтыми, с узким разрезом глаз.

...(желтолицые карлики)...

Юрик замер, ни в силах сдвинуться с места.

Воспользовавшись его замешательством, желтолицые карлики дернули что-то на себя, раздался треск. Но это был не просто звук разрываемой бумаги. Чего-то более плотного, похожего на ткань.

Оглушительно прогремел звонок, выведя Юрика из состояния оцепенения. Звук звонка заставил карликов вздрогнуть, и они оставили Тамару Николаевну, бросившись вверх по лестнице.

Юрик посмотрел им вслед и подбежал к преподавательнице английского языка. Она судорожно поправляла пиджак и юбку. Руки её заметно тряслись.

- Спасибо, Юра, - дрожащим голосом прошептала она и обессилено прислонилась к стене.

- Я ничего не сделал, - произнес Юрик и почувствовал, что голос его настолько слаб, словно он долгое время болел ангиной.

- Хорошо, что ты спугнул их... - Она нервно поправила сбившиеся волосы.

- Вы... - начал Юрик. - С вами все в порядке?

Студенты начали заполнять лестницу. Девушки, парни с сумками и тетрадками беззаботно спускались и поднимались. Шутили, смеялись, были серьезными, но не настолько, чтобы осознать - что сейчас произошло на лестничной площадке, пролетом ниже кафедры теплотехники.

- Да, - ответила Тамара Николаевна. - Со мной все нормально...

Она замерла. Юрик посмотрел на нее. Сердце стучало, словно колеса паровоза, в топку которого накидали дров.

- Только они украли карту...

Юрик почувствовал, что не может вздохнуть. Горло перехватило, грудные мышцы вдруг сжались так, что казалось скрипнули ребра.

Он опустил взгляд и увидел в руке Тамары Николаевны клочок рыжей плотной бумаги, похожей на ткань.

- Они потянули, но я держала крепко...

- Подождите меня, - сказал Юрик. - Подождите меня здесь!

Тамара Больц нерешительно кивнула. Юрик бросился вверх по лестнице в том направлении, где исчезли желтолицые карлики. Он бежал, расталкивая студентов. Кто-то недовольно вскрикивал, кто-то пихался в ответ. Одна девушка выронила тетради.

"Хорошо, что они побежали наверх! - на ходу рассуждал он. - Если бы они побежали вниз, то скрылись бы на улице. А вверху только коридоры кафедр, каждый из которых заканчивается тупиком!"

Он заглянул в коридор кафедры теплотехники и крикнул проходящим мимо студентам:

- Ребята, вы не видели пару желтолицых карликов?

Ответом были непонимающие взгляды и покручивание пальцем возле виска.

"Значит, здесь они не появлялись, - подумал Юрик. - Не обратить внимания на двух маленьких уродцев трудно."

Юрик побежал дальше по лестнице, на ходу набирая номер Божедая.

- Абонент временно не желает принимать сообщения, - раздалось из трубки.

Черт! Точно!

Павлик предупреждал, что отключит телефон, потому что собирается учить лекции по Теории автоматического управления. Ему сегодня досталось от Мальвинина...

Он набрал номер Ковалевского. Сергей не отвечал.

Проклятие!

Юрик влетел на следующую кафедру. Лампочки под потолком почему-то не горели, но было видно, что коридор пуст. Навстречу Юрику попалась лишь одна девушка.

- Вы не видели здесь двух желтолицых карликов? - воскликнул запыхавшийся Юрик.

- Желтолицых? Не знаю... Видите, что у нас творится? - Она показала на негорящие лампочки под потолком. - А вот пару каких-то карапузов я тут видела. Они скрылись в конце коридора. Кажется, в мужском туалете.

- Спасибо! - воскликнул Юрик и вошел в коридор.

Желтолицым некуда податься из мужского туалета. Кафедра находилась на восьмом этаже и прыжок из окна вряд ли спас бы их от преследования. Скрывшись в туалете, они оказались в ловушке. Правда, Юрик не знал, что будет делать, когда встретится с ними...

Он двинулся в темный коридор.

- Эй, Прохоров! - раздался окрик из-за спины. Юрик обернулся. В светлом пятне выхода маячили две темные фигуры. Одна из фигур была очень здоровой, вторая - щуплой, но высокой. Лиц не различить, но по голосу Юрик безошибочно узнал окликнувшего его человека.

Фигуры приближались. Юрик сглотнул.

- Эй, Прохоров! - насмешливо произнес Витек Шалыпин. - Куда спешишь? Мы едва успели за тобой!

- А, Витек! - деловито произнес Юрик так, словно только что узнал Шалыпина. - Хочу тебя поздравить с вылетом из университета. Ты это заслужил.

Витек был в два раза тоньше своего приятеля, голову которого покрывали длинные спутанные волосы. Когда дружок Шалыпина повернулся, отблеск света упал на его обнаженное плечо и на миг осветил татуировку свиного рыла. Хрюн! Павлик слышал недели две назад, как Шалыпин, разговаривая с Хрюном по сотовому, предлагал "развести одного лоха". Этим "лохом" был Юрик.

- Ха-ха, Прохоров! - Витек пропустил обидную реплику Юрика мимо ушей. - Как поживаешь, очкастый?

- Да уж лучше тебя!

Парочка надвигалась, и Юрику ничего не оставалось, как отступать. Он был ниже Витька на целую голову, а уж сравнивать себя с его приятелем даже не стоило. Вместе они задавили бы Прохорова одной только массой. Вскоре Юрик почувствовал, что оказался прижатым к стене.

- Послушай, Юрик... - Витек положил руку на его плечо. Прохоров с отвращением стряхнул её.

В темноте Юрик не мог разглядеть выражения лица Шалыпина, но предполагал, что сейчас на нем играет нагловатая усмешка.

- Что же это? - словно недоумевая, произнес Витек. - Почему же мне нельзя до тебя дотронуться?

- Ты что, гей, раз хочешь дотронуться до меня?

Юрик по-прежнему не видел лица Шалыпина, но надеялся, что стер с него ухмылку.

- Ты не остри, очкастый, - вдруг подал голос волосатый спутник Шалыпина. - Ты должен Витьку.

- И что же я ему должен?

Витек попытался что-то сказать, но не успел. Волосатый спутник опередил его.

- Ты взял у него деньги и не вернул!

- Я? - искренне удивился Юрик. - Взял деньги у этого неуча?

Он засмеялся. Засмеялся искренне.

- Да я быстрее удавлюсь, чем попрошу у него взаймы!

- Давай покончим с ним, - произнес нетерпеливо Витек. Похоже ему не нравилось, как развиваются события. В голове он строил совершенно другой план.

- Погодите-погодите, - сказал Юрик. - Может, вы подскажете, когда я брал у него деньги?

- Брось извиваться, сопля! - сердито произнес волосатый.

- Нет, погодите! Вы утверждаете, что я взял у господина Шалыпина деньги, но сами деньги не требуете, а просто хотите меня избить.

- Хватит болтать! - воскликнул Шалыпин, и толкнул Юрика. Он хотел его спровоцировать, но Юрик не поддался.

- Ты можешь вернуть деньги? - удивился амбал и повернул голову к Шалыпину.

- Брось, Хрюн, - недовольно отозвался Витек. - Я с него эти деньги уже три месяца трясу. Мне надоело это!

- У меня есть деньги, - произнес Юрик. - Прямо сейчас, вот в этом кармане!

- Зачем его бить, если у него есть деньги? - спросил Хрюн.

- Да, зачем, Витек? - подхватил Юрик. - Зачем, если по всем правилам уличных ростовщиков я не против вернуть долг даже с процентами? С хорошими процентами! И деньги у меня есть. Прямо сейчас!

- Так давай их! - сказал Хрюн.

- Но на самом деле денег я у Шалыпина не занимал. И он это прекрасно знает. Деньги - это только предлог, чтобы натравить тебя на меня, Хрюн. Дело в другом...

Витек толкнул Юрика, и он ударился затылком о стену. Очки слетели, но Прохорова было уже не остановить.

- Он хочет избить меня, но боится подойти один. Потому что восьмого сентября я уже хорошенько врезал ему.

- Бей его! - закричал Витек.

В темноте просвистел кулак. Юрик попытался закрыться, но без очков ничего не видел. Кулак врезался в щеку, Юрик почувствовал, как раскрошились зубы во рту. Витек врезал ему другой рукой и попал по уху.

Волосатый Хрюн недоуменно наблюдал за избиением низкорослого Прохорова.

- Видишь! - воскликнул Юрик. - Он побоялся сказать тебе правду о том, что получил в харю от какого-то очкарика. Да он же трус!

Шалыпин врезал коленом в живот, и Юрика согнуло.

- Трус! - прошептал он вместе с выдыхаемым воздухом.

- Витек! - подал голос Хрюн. - Заподло так делать...

- Молчи, волосатый! - в ярости закричал Шалыпин и ударил Юрика ногой по склоненной голове.

- Просто трус... - шептал Юрик. Последнее, что он помнил, это сладковатый привкус крови во рту.

Валявшегося без сознания Юрика на полу темного коридора нашла одна из преподавательниц кафедры, которая выбежала на шум и увидела, как две темные фигуры спешно покидают место преступления. В медпункте Юрик окончательно пришел в себя. Слева во рту был выбит зуб. Ухо, по которому пришелся удар кулаком, горело и раздулось. Удар ногой попал по лбу и в общем не причинил особого вреда. Единственное, что удручало - очки Юрика оказались раздавлены, а без них он почти ничего не видел.

- Кто это был? - спрашивал Кабашвили, когда медсестра накладывала шов на его рассеченный лоб.

Юрик скривил рот, пытаясь изобразить недоумение, но лишь простонал от боли. Левый край нижней губы распух.

- Я не знаю, кто они были, - ответил он.

- Чего они хотели? - обеспокоено спросил Кабашвили.

- Наверное, денег... Но я им не дал. Вот они меня за это...

- Нужно вызвать милицию, - сказал завкафедрой.

- Не стоит, - ответил Юрик. - Мне нечего им сказать.

- Смотри, Юрик. Это твое здоровье. Твой организм.

- Как-нибудь перенесу.

Он поднялся. Без очков перед глазами все расплывалось - лица, предметы.

- Вот вам свинцовая мазь, - сказала медсестра. - Перед сном нанесите её на синяки.

- Спасибо, - ответил Юрик, поднимаясь.

- Ты сможешь без очков дойти до дома? - спросил Кабашвили.

- Не переживайте! - махнул рукой Юрик.

- Я тебя провожу до дверей.

Они осторожно спустились по лестнице, Кабашвили все время держал его за руку, словно непослушного ребенка. Когда они оказались на улице, он отпустил Юрика.

- Теперь, один на один, ты можешь сказать - кто это был? - спросил он.

- Нет, Зураб Николаевич, я не видел лиц.

- Я беспокоюсь, ? серьезно произнес Кабашвили. - Если существуют посторонние люди, которые шляются по институту и избивают студентов, мы должны принять меры, Юра. Сейчас им попался ты, мужчина, но на твоем месте может оказаться беззащитная девушка. Ты понимаешь меня?

Кажется, Юрик понимал.

- Нет, я думаю это больше не повторится.

- То есть, ты хочешь сказать, что это был единичный случай, который связан исключительно с тобой? - уточнил Кабашвили.

- В принципе, ваше предположение можно считать правильным.

- Ладно. - Завкафедрой пожал руку Юрику. - Ты по-прежнему не хочешь обратиться в милицию? Случай может повториться.

- Нет, не хочу, - ответил Юрик.

- Тогда до свидания.

Очки у Юрика были единственные, поэтому остаток дня он потратил на прием у врача, который установил, что зрение за пять месяцев сделалось ещё хуже, и выписал рецепт. По рецепту Прохоров купил новые очки. Только в девять часов вечера Юрик вернулся домой.

У него не было отца. Так случилось, что мать с отцом разошлись, когда Юрику было пять лет.

Мать смотрела телевизор и одновременно листала журнал по юриспруденции. Юрик тихо прошмыгнул в свою комнату, чтобы мама его не видела, но в последний момент громко хлопнул дверью, чтобы она знала о приходе.

- Кушать будешь? - крикнула она сквозь стену.

- Я ужинал в университете! - ответил он.

Минут через тридцать она ляжет спать, а с утра встанет рано-рано и уйдет ещё до того, как прозвонит будильник студента Прохорова.

Юрик взял трубку стационарного телефона и сел на кровать. Набрал домашний номер Павлика.

- Алло? Кто это? - раздался в трубке голос Надежды Петровны.

- Надежда Петровна, это Юрий Прохоров. Здравствуйте!

- Чего тебе надо?

Мама Павлика говорила не слишком любезно.

- Можно мне поговорить с Пашей?

- Он сейчас занят.

- Мама, это кто? - раздался издалека голос Павлика.

- Работай! - приказала ему Надежда Петровна.

- Мне очень нужно поговорить с ним, - настаивал Юрик.

- Завтра наговоритесь. Сейчас он трудится, ему некогда разговаривать с разными алкашами.

Юрик опешил.

- В каком смысле? - не понял он.

- Ты ещё спрашиваешь! Кто напоил его две недели назад? Неужто скажешь, что он сам напился? Пришел домой весь пьяный и избитый! С такими друзьями, как ты, поведешься - и без штанов останешься! А тебе наплевать! Тебе только собутыльник нужен. Опять звонишь, чтобы пригласить его водку хлестать? А? Не вздумай ещё раз звонить, Юрий Прохоров! Слышишь меня? Не...

Юрик повесил трубку. Прозвучавшие обвинения здорово задели его.

Павлик напился тогда, и его мама знала - в компании с кем это случилось. Все это время Юрик звонил Павлику только на сотовый, но сегодня решил позвонить на стационарный телефон и нарвался на маму. Вот невезение!

Он набрал номер сотового телефона Павлика.

- Абонент временно не желает принимать сообщения, - раздался электронный голос оператора, словно продолжая тему злобной мамы, которая хочет оградить сына от "плохих" друзей. Но на самом деле, Павлик просто забыл включить свой сотовый.

Юрик набрал номер Ковалевского.

- Да! - закричал в трубку Сергей, и Юрик отпрянул от динамика. Кроме голоса Ковалевского и женского смеха в трубке играла такая громкая музыка, что было невозможно разговаривать.

- Сергей, это я, Юрик!

- Павлик!

- Да не Павлик! Я - Юрик!

- Да-да, Юрик. Слушай, у меня на счету остались какие-то крохи. Голос Ковалевского заплетался. Похоже, он сильно пьян. Вот невезение сегодня!

- Павлик!

- Да не Павлик я, а Юрик!

- Конечно, Юрик!

- Сережа, кто это? - раздался в трубке женский голос.

- Это мой приятель.

- Он симпатичный?

- Галочка, а если я обижусь? - Сергей вернулся к трубке. - У меня на счету совсем копейки... Я перезвоню те-тебе со стационарного!

- Давай! - произнес Юрик и повесил трубку.

Звонка Ковалевского он ждал около получаса. Наконец, не выдержав, снова позвонил на сотовый. Трубку подняла девушка Сергея.

- Девушка, дайте мне Ковалевского.

- Он спит. Это Павлик?

- Юрик.

- Юрик! - восторженно воскликнула девушка. Кажется, и она навеселе. Как поживаете?

Похоже, девушка начинала с ним заигрывать.

- Девушка, он что - действительно спит?

- Как убитый! Я хотела с ним поиграть... повеселиться. Но он повернулся на бок и захрапел!

- Девушка, он хотя бы звонил мне?

- Звонил, - ответила девушка. - И очень долго разговаривал!

Юрик нажал отбой. Не хватало ещё просадить последние деньги Ковалевского!

- С кем он разговаривал, с призраком что ли! - воскликнул он, обращаясь к пустой комнате.

Около двенадцати часов ночи Юрик вдруг проснулся. Он долго не мог понять почему - сон и явь сплелись воедино. Юрик включил свет, и обнаружил, что стены его комнаты мелко-мелко дрожат. Звенела ложечка в пустой чашке из-под кофе, тихо позвякивал старый будильник, который отдал ему на починку школьный товарищ. Звенели все детали, которые находились в комнате. Через некоторое время Юрик почувствовал, как эта дрожь передалась и ему. Заклацкали зубы.

Юрик подошел к столу и дотронулся до полированной поверхности, которую беспощадно усеивали пятна и царапины. Стол дрожал. На полке в толстом сосуде, плотно закрытом пробкой, находился концентрированный раствор серной кислоты. Поверхность жидкости покрылась мелкой сеткой волн.

- Что происходит? - удивился Юрик.

Задребезжали стекла в окнах. Тряска усиливалась.

- У нас не бывает землетрясений! - убеждая себя, произнес Юрик. - В средней полосе России нет сейсмоопасных зон!

Перед тем, как выглянуть в окно, он бросил взгляд на часы. Электронное изделие, собранное им самим и напоминающее часть робота-андроида из фантастического фильма, показывало 11:59:50. Почти полночь.

Юрик выглянул в окно.

Улица и двор выглядели обычно. Юрик не видел ничего странного, кроме одного...

На улице было светло как днем, и этот свет создавали не фонари. На небе стояла полная луна, которая светилась так сильно, словно в её недрах вдруг забурлили термоядерные процессы.

Юрик с удивлением и страхом смотрел на извечный спутник Земли, вдруг вообразивший себя Солнцем. Невероятно!

Луна вдруг вспыхнула, ослепив Юрика. Он невольно зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что улица стала обычной. Фонари, в фирменном стиле светили себе под нос, и улица была погружена в темноту. Он поднял взгляд на небо.

Луна сделалась обычной. Причем не полной, а закрытой тенью Земли на три четверти. Юрик помотал головой, пытаясь сбросить наваждение, и снова посмотрел на нее. Обычная луна.

Взгляд упал на часы.

0:0:20.

Юрик дотронулся до скулы, и её пронзила острая боль. В знак солидарности, болью зашлась носовая перегородка. Юрик простонал.

Он выключил свет, вернулся на кровать и закрылся одеялом.

- Сегодня очень неудачный день, - прошептал он, засыпая.

Часть 2.

Этот длинный сумасшедший день

Глава 1.

Занятия закончились в шесть часов вечера, и Павлик плелся домой, едва переставляя ноги. Лучше бы он загнул лекции, как Юрик и Серега. Ведь впереди его ждал тяжелый вечер, потому что Мальвинин потребовал от студентов к завтрашнему дню знать начитанные лекции. Без сомнений, начало занятия Николай Григорьевич посвятит опросу. Весь оставшийся вечер придется читать теорию автоматического управления.

Чем больше он об этом думал, тем мрачнее становилось на душе. Павлик прошел мимо претендующего на роскошь магазина немецкой обуви и поднял глаза. Перед ним, зазывая неоновой рекламой, висела огромная надпись:

ВИДЕОПРОКАТ

Павлик некоторое время смотрел на вывеску и усиленно размышлял. Ничего оптимистического и приятного в сегодняшнем вечере не оставалось. Чтение морали в исполнении мамы, зубрежка лекций - вот предел его сегодняшних развлечений.

Но, может быть, стоит зайти в видеопрокат? Павлик не будет брать фильмы, он просто посмотрит на выставленные коробки видеокассет, восстановит потраченную за день психокинетическую энергию.

Медленно Павлик стал подниматься по ступенькам. Все блокбастеры прошедшего лета были просмотрены, в том числе и пресловутый "Искусственный интеллект" Спилберга, который не очень понравился Павлику. Ничто не могло представлять угрозу для зубрежки лекций. Он просто зайдет, посмотрит кассеты, уйдет. Ничего брать не будет...

- Привет Люба! - поздоровался он с девушкой за стойкой.

- Как поживаешь, Павлик? - спросила она.

Павлик скривил рот, показывая, что могло быть и получше.

Люба в общем-то была девушкой добродушной и то, что она сделала дальше, наверное было направлено на поднятие настроения Павлика. Люба даже не могла представить, что сообщая ЭТО Божедаю, она оказывает медвежью услугу.

- Ты спрашивал третий "Парк юрского периода", - сказала она, как всегда жуя жвачку. - Он появился сегодня. Стоит в разделе "новинки".

Переведя взгляд на указанный лоток, Павлик тихо застонал. Этот фильм он ещё не успел посмотреть.

Боже, за что?

Как назло, деньги у Павлика были. Он проскрежетал зубами.

"Все рано ничего не изменилось! - подумал он. - Я посмотрю фильм, а потом займусь ТАУ. Времени только половина седьмого, фильм идет полтора часа, на изучение лекций у меня останется целая ночь."

Обрадованный этим выводом, Павлик взял кассету.

Когда Люба сдавала сдачу с пятидесяти рублей, у неё закончилась мелочь.

- Я тебе дам жетон для телефона-автомата, - сказала она.

- Куда он мне! - расплылся в улыбке Павлик. - У меня есть сотовый.

- Ну тогда ставь кассету на место. Я не могу сдать тебе с полтинника.

Хоть Люба была девушкой добродушной, хитрости ей тоже не занимать. Люба прекрасно знала, что Павлик ни за какие коврижки не поставит кассету на место.

Божедай взял жетон, посмотрел на него и, пожав плечами, опустил в карман.

Придя домой, он хотел быстро прошмыгнуть в кухню и вплотную заняться просмотром фильма, однако мама заметила его.

- Павлик! - крикнула она из большой комнаты. - Если ты думаешь, что вскоре женишься и съедешь из этой квартиры, то ты глубоко ошибаешься!

Павлик покраснел до кончиков ушей.

- О чем ты, мама?

Надежда Петровна вошла на кухню и рывком уперла руки в бока.

- Я хочу сказать, - произнесла она, - что не только мы с папой должны гробить здоровье на этом ремонте! Тебе тоже жить в этой квартире, поскольку по вечерам ты сидишь дома и с девушками не гуляешь!

- Мама!

- А ну живо в большую комнату! Будешь клеить обои!

- Мне нужно готовиться к занятиям... - начал он, но эта ложь родилась впопыхах. Мама молниеносно парировала её.

- Именно поэтому ты прямиком направился к видеомагнитофону?

Оброк в виде поклейки обоев Павлик выполнял до девяти вечера. Папа раскатывал длинные листы, Павлик намазывал их клеем, папа прижимал лист сверху, Павлик выравнивал по низу. Мама, как обычно, являлась руководящей и организующей силой. А ещё она следила за тем, чтобы обои приклеивались ровно.

- Как ты стыкуешь? - кричала она. - Это у тебя не цветочек получился, а картина Пикассо!

Во время работы звонили его приятели, но всякий раз трубку брала мама. Вспоминать эти эпизоды Павлику не хотелось совершенно. От тех слов, что кричала в трубку мама, просто хотелось куда-то скрыться.

Вконец измотанные старший и младший Божедаи были отпущены только тогда, когда вся комната оказалась оклеена. Через пять минут папа уже храпел на своей кровати, а Павлик очень сильно ему завидовал. Перед папой не возникало дилеммы - чем закончить сегодняшний вечер, а вот перед Павликом встала серьезная проблема.

Без сомнений, нужно учить ТАУ. Но что делать с "Парком Юрского периода - 3"? Посмотреть его утром не останется времени, поскольку Павлик просыпался ровно в тот момент, когда нужно выходить из дома. Фильм надо смотреть сейчас. А потом он займется ТАУ. В принципе, он так и планировал, только график сдвинулся на пару часов. Но ничего страшного! Впереди целая ночь.

Он погрузился в боевик с участием компьютерных и механических динозавров. Фильм был достаточно интересным, но через час Павлик почувствовал, что с трудом улавливает развитие сюжета, а за десять минут до конца на грандиозной финальной сцене уснул...

- Павли-ик! - раздался голос мамы.

Божедай вздрогнул и открыл глаза.

- Что? - воскликнул он. - Что случилось?

- Ничего. Просто пора вставать.

Павлик вскочил с кухонного кресла и быстро посмотрел на часы. Стрелки показывали половину восьмого. Сквозь окно били яркие утренние лучи.

- Черт! - закричал он и схватился за голову.

- Не ругайся матом, - сказала мама, не отрываясь от приготовления гренок. - Сейчас будет готов завтрак. Ты славно потрудился вчера, а хороший труд он всегда на пользу. И правильно, что вместо своего фильма ты заснул. Перед занятиями тебе нужно было хорошенько выспаться. Я уж не стала тебя будить, а то ты бы всю ночь ворочался. Кстати, гренки готовы...

Надежда Петровна повернулась к сыну и хлопнула ресницами. Кресло, на котором он сидел, оказалось пустым.

- Павлик... - укоризненно произнесла мама и услышала, как в коридоре хлопнула входная дверь.

Павлик влетел в квартиру к Прохорову, когда тот уже собирался уходить в университет.

- Юрик, горю! - страшно закричал Божедай. - Я не прочитал вчера лекции по теории автоматического управления!

- Ну и что, - пожал плечами Юрик. - Я их тоже не читал.

- Ты можешь вообще ничего не читать! Ты все знаешь! Или тебе достаточно пролистать тетрадь с лекциями! Но я ведь ничего не учил! Мальвинин обязательно меня сегодня поднимет! Я погиб...

Он уставился на товарища.

- Что с тобой случилось?

За ночь ссадины и ушибы на лице Прохорова приобрели фиолетовый оттенок. Синяк с раздутой щеки перетек под глаз и образовал там живописный "фингал". Ныла челюсть. Когда он утром чистил зубы, то наткнулся щеткой на дыру на месте нижнего клыка.

Юрик подумал о том, стоит ли рассказывать все? Нет, сначала нужно разобраться с Мальвининым. У Павлика действительно слишком серьезная проблема.

- Вчера на меня напал Шалыпин, - ответил Юрик.

- Черт возьми! - пробормотал Павлик. - Он все-таки достал тебя.

- Не важно... Пойдем.

Они прошли в его комнату, которая была завалена телевизорами и бытовой аппаратурой, отданной Юрику для починки, а так же различными приспособлениями, которые талантливый юноша изготавливал сам. В углу прятался полуразобранный компьютер, который на вид казался таким же неработоспособным, но на самом деле функционировал. Юрик так часто его модернизировал, что закрывать верхнюю крышку считал нецелесообразным.

Павлик едва не плакал от отчаяния, но Юрик взялся за проблему со свойственной ему деловитостью и принялся рассуждать:

- Лабораторная Мальвинина идет второй парой. Придется загнуть первую лекцию.

- Что ты хочешь сделать? - удивленно поднимая глаза, спросил Павлик. Мне не хватит двух часов, чтобы освоить материал. К тому же из восьми лекций у меня есть только три. Или у тебя больше?

- У меня тоже три, - ответил Юрик. - Мы загибали лекции вместе, или ты забыл? Дай посмотреть твой сотовый.

Павлик суетно вытащил аппарат из кармана и протянул приятелю. Юрик быстро осмотрел аппарат и досадно чмокнул губами. Затем привычным движением воткнул в розетку паяльник и поднял глаза на друга.

- Предлагаю два варианта, Павлик, - сказал он. - Либо ты соглашаешься на разборку своего аппарата, либо проваливаешь лабораторную Мальвинина.

- Что ты собираешься сделать? - со страхом спросил Павлик.

- Похоже, я плохо сформулировал вопрос. Зададим его по-другому... Ты хочешь вылететь из университета?

- Нет, - быстро ответил Павлик.

Как только прозвучал ответ, Юрик проворно просунул отвертку в щель корпуса телефона и одним движением откинул верхнюю крышку, обнажив плату с микросхемами, кнопки и жидкокристаллический дисплей. Павлик закусил губу, чтобы не закричать, увидев такое насилие над своим аппаратом.

Из мотка проводов на полке Юрик вытянул один, из ящика достал крошечный штекер. К этому времени паяльник нагрелся, и Юрик принялся запаивать проводок в схему телефона. Павлик со страхом смотрел на разобранный аппарат, и ему казалось, что восстановить сотовый уже невозможно.

Закончив припайку, Юрик стал собирать телефон, и Павлик с облегчением увидел, что тот становится похожим на себя прежнего. Единственное, что появилось - это тоненький проводок, идущий из-под корпуса.

- Что ты сделал? - спросил наконец Павлик.

- Все будет обстоять следующим образом, - начал объяснять Юрик. Конечно, выучить лекции за оставшиеся два часа невозможно. Поэтому, когда Мальвинин поднимет тебя, я буду подсказывать. На твоем аппарате отсутствует гнездо для наушников, поэтому мне пришлось подключиться к схеме напрямую, извини. Ты положишь телефон в карман и выключишь звуковой сигнал.

- Что выключу? - не понял Павлик.

- Звонок телефона выключишь! Проводок пропустишь под одеждой так, чтобы он вышел как раз возле правого уха. Вставишь в ухо наушник.

- Ты гений! - восторженно произнес Павлик.

- Когда Мальвинин поднимет тебя, я позвоню. Ты сунешь руку в карман и включишь кнопку "разговор". Через наушник услышишь, что я буду говорить.

- А микрофон?

- Зачем он тебе! - недовольно произнес Юрик. - Я ведь буду находиться не на другом континенте, а в той же лабораторной комнате. Твои ответы я услышу и так, не через телефон. А через телефон я буду только передавать то, что ты должен говорить. Итак, сделаем проверку. Садись за мой стол.

- Зачем?

- Без проверки никак нельзя. Я бы сделал дюжину проверок, чтобы исключить вероятный срыв, но за отсутствием времени обойдемся одной.

Павлик осторожно опустился за стол Юрика, на котором находился полуразобранный компьютер и разный электронный хлам. Юрик включил портативную видеокамеру "Сони" и направил её на Павлика.

- Раз, два, три! Начинаем проверку! Я беру телефон... - Юрик положил камеру на полку так, чтобы она захватывала объективом всю комнату, и вытащил свой сотовый. Он поднял телефон к объективу, чтобы камера могла зафиксировать аппарат.

- Мальвинин задает тебе вопрос, - произнес Юрик. - "Что такое возмущающее воздействие"?

Павлик растерянно обернулся, не зная, что ему делать.

- Сначала ты должен встать, - объяснил Юрик.

Павлик поднялся.

- Как только Божедай встает, - комментировал перед камерой Юрик, - я набираю его номер.

Он выбрал в записной книжке своего аппарата фамилию "Божедай". Павлик почувствовал, как у него в кармане затрепыхался сотовый телефон. Он опустил глаза, быстро сунул руку в карман и нажал кнопку:

- Алло?

- Стоп! - огорченно сказал Юрик и выключил камеру. Павлик с недоумением взирал на друга. - Никаких "алло"! Ты слышишь меня? Забудь это слово! Никаких "алло" или "слушаю тебя"! Никаких слов, указывающих на то, что ты говоришь ещё с кем-то, кроме преподавателя.

Юрик отдышался, словно бежал по лестнице на последний этаж.

- Это во-первых! - произнес он. - Теперь во-вторых. Ты бросился в карман так, будто туда забралась крыса! Запомни два правила: жди звонка, чтобы он не застал тебя врасплох, и смотри только на Мальвинина! Ни на секунду не отводи взгляда, иначе ты пропал. Все понял?

- Кажется, да.

Юрик включил видеокамеру.

- Прогон номер два, - произнес он. - Скажите мне, студент Божедай, что такое "возмущающее воздействие"?

Павлик встал. Юрик набрал его номер. Почувствовав вибрацию, Павлик словно невзначай опустил руку в карман и нажал кнопку "разговор".

- Возмущающее воздействие - это... - начал он и услышал в наушнике голос Юрика:

- Это когда ты сидишь, пьешь кофе в баре, а наглый и пьяный громила бьет тебя в морду. Это и называется - возмущающее воздействие.

Павлик засмеялся.

- Не смейся, а повторяй за мной, - зашипел голос Юрика из телефонной трубки.

Стараясь выглядеть серьезным, Павлик повторил текст.

- Все! Прогон закончен, - удовлетворенно произнес Юрик и выключил камеру.

- Разве такое определение дается "возмущающему воздействию"? - спросил после этого Павлик.

- Откуда я знаю! - пожал плечами Юрик. - Я ведь, как и ты, не читал лекции... Но не волнуйся, я их возьму у кого-нибудь.

- Как я выглядел?

- Сейчас продемонстрирую.

Юрик быстро подключил камеру к компьютеру, и Павлик увидел себя на экране. Выглядел он откровенно глупо. На устах гуляла ухмылка, глаза бегали так, словно он задумал стащить все куски мела из преподавательской. В довершении ко всему, Павлику было стеснительно смотреть на себя со стороны.

- Ну как? - спросил Юрик.

- По-моему, не очень.

- По-моему тоже.

- Надо повторить, - сказал Юрик и нажал на стоп-кадр.

- Не надо, - умоляюще произнес Павлик. - Я понял свои ошибки. Только есть ещё одна проблема.

Он указал пальцем на экран, на котором Павлик застыл с раскрытым ртом. В ухе отчетливо виднелся черный наушник и проводок, идущий под рубашку.

- Я знаю, что надо сделать, - сказал Юрик и ушел в другую комнату. Через две минуты он вернулся с темным париком в руках.

- Боже, - пролепетал Павлик. - Ты не сделаешь этого со мной!

- Наденешь парик! - сказал Юрик голосом, не терпящим возражений.

- Ни за что! - воскликнул Павлик. - Он же увидит, что я в парике!

- Это очень симпатичный парик. Моя мама иногда надевает его, чтобы сменить цвет волос.

- Мальвинин помнит, какие у меня волосы.

- Да ничего он не помнит! - махнул рукой Юрик. - Из твоего образа в его памяти хранятся только основные черты и знания, которые помещаются в твоей голове. А о прическе или другой ерунде он и не вспомнит!

- А если он спросит - что это у меня на голове?

- Скажи, что сменил прическу. Вот увидишь, других вопросов не возникнет! Мы не в школе, какая ему разница - что ты устроил на голове!

- Да, но мои теперешние волосы короче, - вертя в руках парик, произнес Павлик.

- Я сейчас обстригу парик. Нужно только, чтобы волосы закрывали уши.

Когда Юрик, вооружившись большими ткацкими ножницами, укорачивал парик своей мамы, Павлик отвернулся.

- Готово! - произнес Прохоров.

Пол вокруг усеивали черные волосы. Павлик надел парик. Вместе ребята приблизились к зеркалу.

- По-моему он мне великоват, - с сомнением произнес Павлик.

- В самый раз! - отозвался Юрик.

Теперь под париком не было видно ни наушника, ни проводка, тянущегося под рубашку. Наушник залепили лейкопластырем, чтобы он случайно не вывалился.

- Ты готов! - произнес Юрик.

- Черт, - вдруг вспомнил Павлик. - Я оставил дома сумку с тетрадками.

- Сегодня она тебе не нужна. Сегодня твои тетрадки - это я!

На Ковалевского с утра было жалко смотреть.

- Юрик, что случилось? - неуверенным голосом спросил он.

- С Шалыпиным поздоровался.

- Какой же он козел! - в сердцах произнес Ковалевский. Прохоров смерил приятеля взглядом.

- Ты чего мне вчера не перезвонил?

- Как же! Я звонил! - произнес Ковалевский, морщась и почесывая лоб. Кажется, после вчерашней попойки, у него сильно болела голова. - Я ещё помню - с мамой твоей разговаривал. Она все меня ругала почему-то, только я не помню - почему.

- Идиот! - произнес Павлик. - Это ты мне позвонил!

- А ты зачем парик напялил? - только сейчас заметил Ковалевский.

- Господи, Серега! - сказал Юрик. - Ну ты совсем пьяный был! Я тебе два раза сказал, что я не Павлик, а Юрик.

- Да ладно, чего уж сейчас!

- Ладно? - вдруг взвился Павлик. - Моя мама была в таком бешенстве, что я думал - меня сейчас по стенке размажет, прямо по свеженаклеенным обоям! Вздумал звонить, да ещё в тот момент, когда мы с папой стену запачкали! Мама вопила так, словно у неё украли кошелек на базаре. А ещё ты, со своим дурацким звонком! Ты, Серега, вообще был невменяем! Она с тобой минут пятнадцать общалась!

- Да? - искренне удивился Сергей. - А о чем?

- Не о чем, а о ком! В основном о тебе! Если хочешь, могу рассказать, но только выйдем из общественного места. Речь была в основном в терминах и названиях, самые мягкие из которых были - блудливый кот и гребаный алкаш.

- Хорошо, что я этого не помню.

- Кончайте ерундой страдать! - произнес Юрик, которому надоело слушать пустую болтовню. - Со мной вчера произошло нечто странное.

Божедай и Ковалевский перевели на него взгляды.

- Я видел вчера в университете двух желтолицых карликов, - сказал Юрик.

Взгляд Ковалевского резко отупел. На какое-то мгновение Юрику показалось, что Сергея хватил паралич. Но Ковалевский вдруг засмеялся. Павлик посмотрел на Прохорова недоуменным взглядом:

- Если это шутка, Юрик, то хотя бы объясни - в чем она состоит?

- Это не шутка, Павлик! Я вчера видел, как два желтолицых карлика пытались отнять у Тамары Николаевны Больц какую-то карту. Нет, Серый, это была не игральная карта и не топографическая карта нашей области. Это была старинная карта. Ситуация в точности соответствовала эпизоду из фильма, который мы у тебя вчера смотрели!

- Не может быть! - не поверил Павлик.

- Они вырвали у Больц карту, но у неё остался кусок. Я преследовал их, но нарвался на Шалыпина...

Прозвенел звонок, завершающий перемену. Нужно спешить на лабораторную Мальвинина.

- Там ещё на доске объявлений факультета висел листок с нарисованной рыбой, - сказал Юрик, глядя на Павлика. - В фильме точно такая же картинка была намалевана на стене в виде "граффити".

- Я не помню этого.

- Сходим к доске объявлений после лабораторной?

- Хорошо.

Ожидание было напряженным. Звонок уже прозвенел, но Мальвинин отсутствовал. Павлик безропотно ждал. Сзади раздавались язвительные фразочки по поводу "головного убора" Павлика. Но он молчал, держась с достоинством каменной статуи.

Мальвинин появился через три минуты после звонка, извинился, положил портфель на стол и мельком оглядел ряды студентов. Павлику показалось, что на какой-то момент взгляд Мальвинина остановился на нем. А ещё Павлик заметил, что Николай Григорьевич держит левую руку прижатой к телу, словно она у него болела.

- Вчера мы с вами, - без подготовки начал он, - изучили двухпозиционные регуляторы, а так же пневматические регуляторы ПР 3.31. Вы изучили пропорциональные и интегральные составляющие регулирования, а так же их совместное воздействие. Однако, регулирование не было идеальным. Почему?

Он оглядел студентов. Павлик внутренне напрягся. Но оказалось, вопрос "почему" Мальвинин задал себе:

- Потому что регулированию постоянно препятствовало возмущающее воздействие. Что это такое?

"Это когда ты сидишь в баре, пьешь кофе, а наглый и пьяный громила бьет тебя в морду, - подумал Павлик. - Господи, если бы я знал, что Мальвинин спросит именно это определение, я бы выучил его и спокойно ответил. А сейчас настоящего определения я не знаю, на голове парик, в ухе наушник, выгляжу я как дурак, а в уме вертится это дурацкое определение Юрика"!

Он вдруг увидел, что преподаватель смотрит на него. Павлик запаниковал.

- Что это у тебя на голове, Божедай?

- Прическа... я сделал себе новую прическу.

- Надеюсь, она не помешала выучить лекции, которых у тебя вчера не было?

- Да, - ответил Павлик, и с ужасом понял, что ответил неправильно. Получилось, будто новая прическа помешала выучить лекции.

- Нет! - воскликнул он. - Нет, я учил...

Мальвинин жестом попросил его подняться. Павлик начал вставать и в этот момент ощутил, как парик на голове съехал. Павлик сделал вид, будто схватился за щеку, и незаметно поправил парик. Одновременно он почувствовал, как спина покрылась испариной.

Когда он полностью поднялся, в кармане завибрировал телефон. Сначала Павлик ужаснулся, затем сообразил, что все нормально. Звонит Прохоров. Он заблаговременно запасся лекциями и сейчас подскажет правильное определение.

Павлик плавно, немного по-деловому, опустил руку в карман. Он сделал вид, что расправляет подкладку, будто именно в данный момент в этом возникла необходимость. Павлик нажал кнопку "разговор".

Этого Божедай не ожидал. Никак не ожидал. На мгновение он замер от шока.

- Павлик! Павлик! - громко кричала мама прямо в ухо. Лицо Павлика исказилось от боли. Убавить громкость, не вынимая телефон из кармана, было невозможно. - Павлик, ты забыл дома сумку со своими тетрадками! Слышишь! Ты сумку забыл...

Его так и распирало от желания ответить маме, но это было бы вдвойне бессмысленно, потому что у него не было перед губами микрофона, а произнесенная вслух фраза "мама, отстань, я сейчас занят", могла бы вызвать подозрения Мальвинина.

- Алло, Павлик? Ал...

Павлик нажал "отбой". Голос мамы исчез. Он с облегчением выдохнул, поднял глаза и уперся в сердитый взгляд Мальвинина.

- Сколько мне ждать, Божедай? - недовольно произнес преподаватель.

- Возмущающее воздействие, это... - начал Павлик, мучительно косясь в сторону Юрика. Тот опустил глаза под стол, где держал аппарат, и пытался дозвониться до Павлика. Однако, по всей видимости это было не так просто.

Снова в кармане бесшумно задергался телефон. Павлик нажал кнопку "разговор".

- Павлик, почему ты не хочешь поговорить с мамой?...

Он тут же нажал на кнопку разъединения. В соревновании двух людей, пытающихся дозвониться до него, со счетом два ноль выигрывала мама. Юрик, сделав жалостное лицо, отчаянно давил на кнопку соединения.

- Ты опять не подготовился, Божедай! - поджимая губы, произнес Мальвинин.

- Я учил! - с плаксивой интонацией ответил Павлик.

- Тогда скажи определение!

- Возмущающее воздействие, это...

Снова завибрировал телефон. Только бы это был Юрик!

Павлик нажал на кнопку.

Это был Юрик!

- Это воздействие, оказываемое на объект управления, которое препятствует цели, достигаемой этим объектом!

Павлик торопясь, пока Мальвинин не посадил его, вслух повторил определение. Услышав начало, Николай Григорьевич начал кивать каждому слову, но когда Павлик завершал фразу, он вдруг напрягся.

- Дурак! - закричал ему в ухо Юрик. - Ты пропустил важное слово "цели"! Сейчас он к тебе прицепится!

- Сам дурак! - огрызнулся Павлик.

- Что ты сказал? - не расслышал Мальвинин.

- Я хотел сказать, что "цели, достигаемой этим объектом"!

- Да! - как-то подозрительно произнес преподаватель. - А ты понимаешь это определение?

- Конечно.

- И несомненно скажешь, что означает "цель управления"?

В ухе раздались звуки листаемых страниц.

- Это значение координаты объекта или её изменение во времени, которое соответствует желаемому результату функционирования объекта, - зашипел в ухо Юрик. Павлик взял себя в руки и попытался произнести определение вслух, не перепутав слова.

- Хорошо, - ответил Мальвинин, как-то недобро усмехаясь. - А теперь, Божедай, нарисуй нам объект управления со всеми воздействиями.

- Что? - не понял Павлик.

- Нарисуй!

- Иди к доске, - наставлял голос из наушника.

Неровным шагом Павлик поплелся к старой, потрескавшейся доске, которую редко вытирали мокрой тряпкой, и поэтому на ней уже было трудно что-то разглядеть. Повернувшись к рядам студентов спиной, Павлик взял в руки мел.

- Черти прямоугольник, - велел Прохоров. Павлик нарисовал эту фигуру маленькой, размером со спичечный коробок.

- И что же это, Божедай? - спросил Мальвинин, но голос его раздавался не от преподавательского стола, а откуда-то правее.

- Идиот! - зашипел в трубку Юрик. - Рисуй крупнее, а Мальвинину скажи, что это... Сейчас, погоди пока. Я не вешаю трубку...

Юрик пропал. Павлик негромко чертыхнулся, не спеша взял сухую тряпку и стер нарисованный им спичечный коробок.

- Так что же это, Божедай? - снова спросил Мальвинин. Павлик сжал губы и принялся рисовать большой, во всю доску, прямоугольник.

- Так ответьте мне!

За спиной послышалась какая-то возня. Павлик не стал оборачиваться, продолжая тянуть длинную линию. Голос Юрика не появлялся, но Павлик был уверен, что его товарищ не отсоединился.

- Что же это, Божедай? - спросил Мальвинин.

- Это... - начал Павлик.

"Где ты, Юрик? - мысленно молился он. - Ну ответь мне! Слышишь?"

Он напряженно ждал. Время тянулось

- Ну же, - прошептал Павлик.

- Это дом на колесиках, - вдруг раздалось в наушнике.

- Это дом на колесиках! - автоматически выпалил Божедай и пришел в ужас от того, что сказал.

Студенты засмеялись, и от этого смеха лицо Павлика стало красным. Он повернулся к лаборатории и увидел стоящего с опущенной головой Прохорова, а рядом Мальвинина, держащего в руке телефон Юрика. Николай Григорьевич что-то произнес в трубку, и Павлик услышал у себя в наушнике:

- Можешь снять парик, Божедай. Он тебе уже не потребуется.

Рука протянулась к голове и стащила парик. Павлик отцепил пластырь и вытащил наушник. Мальвинин отдал телефон Юрику и направился к преподавательскому столу, не спуская глаз с Божедая.

- Очень впечатляет, студент Божедай, - говорил он язвительным тоном. Павлик опустил голову. - Какой прорыв в технике, не так ли?

Павлик мотнул головой.

- Нет? - удивился Мальвинин.

- У меня не хватило времени подготовиться вчера. Занятия у нас закончились около шести вечера...

- Четырех вечерних часов оказалось недостаточно?

Божедай кивнул.

- Сказать - почему?

Павлик удивленно поднял голову.

- Потому что вчера ты смотрел фильм. Я видел тебя, выходящим из видеопроката.

Павлик готов был зарыдать.

- Я все выучу, - пообещал он, чувствуя, как увлажнились глаза.

Мальвинин подошел близко к нему.

- Любишь голливудские фильмы?

- Да, - ответил Павлик.

- Нет, ты их очень любишь, признайся! Ты жить без них не можешь!

В этот момент Мальвинин казался Павлику почти богом, видящим с небес все и вся.

- Я больше не буду.

- Не будешь, - произнес Мальвинин и вдруг закричал, выплескивая наконец свою ярость: - Потому что ты будешь учить теорию автоматического управления! Будешь читать её на переменах, будешь штудировать её в туалете и за обедом! Потому что если на следующем занятии на один из моих вопросов ты не сможешь ответить, я не допущу тебя даже до экзамена! Ты понял меня?

Даже когда мама оглушила Павлика через наушник, дозвонившись прямо на занятие, она говорила гораздо тише, чем Мальвинин сейчас.

- Ты знаешь, что из-за моего предмета вылетали даже отличники, которые оказывались немного ленивыми? Ты знаешь, с каким треском вылетали из института "блатники" с "мохнатыми лапами"? Не поможет и хождение с челобитными к Кабашвили! К следующей лабораторной работе ты будешь знать материал настолько хорошо, что понятия и термины будут отскакивать от зубов! А если ты запнешься хотя бы на одном слове, если я снова потеряю на тебя столько же времени, как сегодня или вчера - берегись! Для подготовки времени предостаточно. Следующая лабораторная послезавтра!

Мальвинин перевел дух и опустился на стул.

- Иди на место, - совсем тихо произнес он.

Юрик с мертвым лицом встречал его после лабораторной. Ковалевский стоял рядом.

- Не знаю как ты, Павлик, - сказал Сергей. - А я заметил, что Григорича что-то беспокоит. Нет, не твои выходки с париком и сотовым телефоном. На тебе он только сорвался.

- Пошли, - сказал Юрик.

- Куда? - удивился Ковалевский.

- Я же рассказывал...

- Ты ведь шутишь! - с нетрезвой улыбочкой произнес Ковалевский.

Факультетская доска была завешана объявлениями, расписаниями и записками, но плывущая рыба, нарисованная на тетрадном листке, на ней отсутствовала. Юрик удивленно заглядывал под каждую приколотую бумажку, проверяя - не закрыл ли кто-нибудь рисунок новым объявлением.

- Я точно помню, что видел рисунок здесь! - поклялся он.

Ковалевского по-прежнему разбирал смех. Юрик подумал, что алкоголь ещё не выветрился из него.

- До сих пор не могу вспомнить этот рисунок в фильме, - серьезно произнес Павлик.

- Ты веришь, что я видел его?

- Не знаю, - ответил Божедай. - То, что случилось, могло быть совпадением.

- Но не до таких мелких деталей, как два желтолицых карлика и карта! К тому же у Тамары Больц светлые волосы, как у той блондинки в фильме!

Ковалевский продолжал потихоньку хохотать.

- Серега, заткнись! - раздраженно воскликнул Юрик.

- Вы ведете себя так, словно занимаетесь важным делом, и мне от этого смешно.

Юрик вдруг посмотрел на Павлика.

- Может, поищем Больц? У неё должен остаться кусок карты!

Павлик пожал плечами.

- Если она сможет подтвердить твою историю - почему бы нет?

Тамару Николаевну они нашли в буфете. Она деликатно жевала пирожок. Увидев ребят, она втянула капусту, повисшую на ярко напомаженной губе.

- Ребята, завтра английский будет второй парой! - предупредила она, и тут заметила Юрика. - Прохоров! Что случилось?

Юрик понял, что она имеет ввиду его лицо.

- Я неудачно упал.

- Угу, - ответила Тамара Николаевна. Было непонятно, поверила она в объяснение или нет.

- Тамара Николаевна, - обратился к ней Юрик. - Я пришел расспросить вас о вчерашнем происшествии.

- Каком? - Она посмотрела на оставшуюся половинку пирожка.

- Ну, помните... вчера на лестничной площадке на вас напали два желтолицых карлика...

- Карлика? - недоверчиво переспросила Больц. Павлику показалось, что недоеденный пирожок вдруг перестал интересовать Тамару Николаевну.

- Они вырвали у вас карту, которую вы держали в руках!

- Карту? - ещё больше хмуря брови, произнесла преподавательница английского. Она положила пирожок на бумажную тарелку и перевела на Прохорова недоуменный взгляд.

Юрик умоляюще смотрел на нее. Павлик осторожно взял друга за руку и тихонько потянул к выходу из буфета.

- Как же вы не помните, Тамара Николаевна! - вспыхнул Юрик, вырывая руку. - Вы ещё звали меня на помощь!

- Юра, пойдем! - взял его за руку с другой стороны Ковалевский. Юрик продолжал вырываться, и товарищам пришлось крепче схватить его. Преподавательница английского испуганно смотрела на Прохорова.

- Вспомните, Тамара Николаевна! - воскликнул Юрик. - Вы позвали меня на помощь, затем сообщили, что они украли карту. Вы сказали: "Они потянули, но я держала её крепко"!

Тамара Николаевна с какой-то болью на лице смотрела на Юрика. Его товарищам показалось, что ей жалко этого избитого, слегка свихнувшегося паренька.

- Ладно, Юрик... - начал Ковалевский, но тут подала голос Тамара Николаевна.

- Я помню эти последние слова, - сказала она так, словно воспоминания давались ей с трудом.

Ошарашенные студенты отпустили Юрика. Он подался вперед.

- Вчера был безумный день, - говорила Больц. - У меня не задался урок с первокурсниками, один из них мне нагрубил. Я весь день ходила, словно не в своей тарелке.

Она подняла глаза на Юрика.

- Мне показалось, что после четвертой пары я заснула.

- Вы сейчас сказали, что помните последние слова, - серьезно произнес Юрик.

- Я помню только слова: "Они потянули, но я держала крепко". Вот только кто произнес их? Я не могу сказать... Это просто какой-то обрывок из моего сна.

Юрик больше ничего не сумел добиться от Тамары Николаевны. На прощание, она ещё раз напомнила про завтрашний урок английского и вернулась к недоеденному пирожку. Юрик посмотрел на Павлика, потому что Сергей отвернулся в сторону и что-то беззаботно насвистывал.

- Я не вру, - сказал Прохоров.

- Я пытаюсь поверить.

- Пойдем сейчас к тебе домой. Я покажу в фильме, где я увидел рисунок рыбы.

Павлик кивнул и повернулся к Ковалевскому:

- Серый?

- Я пойду с вами, только ненадолго, - сказал Сергей. - Мне нужно ещё нужно взять машину, заехать за ребенком в детский сад и посетить с ним лора в Колоградском районе.

- Ты сядешь за руль в таком виде? - ужаснулся Павлик.

- А что? - с безапелляционной уверенностью заявил Ковалевский. - Я нормально себя чувствую! Пусть голова побаливает, зато у меня острое восприятие ситуации!

- Да пусть делает что хочет! - произнес Павлик.

До дома они добрались за пятнадцать минут. На сей раз Юрик устроился в кресле, Павлик сел на табурет, а Ковалевский вообще прислонился к дверному косяку, всем видом показывая, что он здесь ненадолго. К тому же, его не отпускал смех.

Павлик перемотал пленку на начало и нажал "воспроизведение". Прошло название, прошли титры и на экране появилась пустынная дорога, проложенная по красной скалистой равнине. Ярко светило солнце, отбрасывая в овраги темные тени. Неприятный тип протягивал поперек дороги цепь с шипами.

- Что это? - удивленно воскликнул Юрик. - Что ты включил?

- Видеокассету, - растерянно произнес Павлик.

- Ты поставил другой фильм! - сказал Ковалевский и громко загоготал.

- Павлик! - обиженно произнес Юрик. - Хватить шутить!

- Я не ставил другой фильм! С таким глупым фильмом у меня только одна кассета!

- Ты перемотал её на начало? Может, это сериал... - начал Юрик.

- Перемотал, перемотал!

Он надавил на кнопку изъятия. С тихим щелканьем, видеокассета плавно появилась из отверстия. Павлик спешно вытащил её обеими руками. Сквозь прозрачное окошечко было видно, что пленка на начале, и лишь несколько слоев ленты успели намотаться на правую бобину. Надписи по-прежнему информировали, что в руках он держит фильм "Spark", режиссера Джит Хой Чена.

Оne show only

Павлик замер.

- Только один просмотр? - произнес он дрогнувшим голосом.

- Ты о чем? - не понял Юрик.

Мысли стремительно проносились в голове. Павлику внезапно сделалось холодно. Ему вдруг очень захотелось надеть свитер, который лежал в шкафу в соседней комнате.

Когда Павлик нашел кассету, надпись на ней гласила "только три просмотра". Вчера она изменилась на "только два". Эти дурацкие надписи почему-то меняются!

Павлик поднял взгляд на приятелей.

? Вчера на кассете было написано, что осталось только "два просмотра". А сейчас надпись изменилась на "один".

- Но ведь мы уже один раз посмотрели фильм! - произнес все ещё хихикающий Ковалевский. Юрик с Павликом переглянулись.

- А ведь этот клоун прав! - заметил Юрик.

- Из-за того, что мы посмотрели фильм, надпись изменилась? - спросил Павлик.

- Но ведь и фильм изменился! - сказал Прохоров.

Его товарищи правы. Два просмотра уже было. Остался один.

Павлик помотал головой, стараясь выкинуть странные мысли. Что за ерунда творится с этими "show only"!

- Может, изменилось только начало? - предположил Павлик.

Приятели вернулись на места. Павлик перемотал немного вперед. Картинка показывала опрокинувшуюся в кювет длинную машину. Кажется "кадиллак".

- Не напрасно в начале фильма тот тип раскладывал поперек дороги ленту с шипами, - иронично заметил Ковалевский. Юрик с Павликом недовольно на него зашикали.

На экране появился старый знакомый Комбо. Он вытаскивал из салона автомобиля человека, который двигался с трудом. Возможно у него повреждена нога.

- Я - профессор археологии! - добросовестно перевел Юрик слова человека, обращенные к Комбо. - В старых каменоломнях Нумора я раскопал древний артефакт, который позволяет найти сокровище, спрятанное Корбэйном!"

- Все ясно, парни, - произнес Ковалевский. - Не знаю, что ты вчера видел, Юрик, но фильм о том же! Сидите, наслаждайтесь повторным просмотром, но лично меня от этого Комбо уже тошнит. К тому же, мне пора за Анатолием Сергеичем в детский садик. Пока!

И Ковалевский покинул Павлика с Юриком, которые округлившимися глазами уставились в экран, где главный герой Комбо в паршиво снятом фильме опять искал сокровища Корбэйна, а люди так и не появившегося в кадре Мастера продолжала ему мешать. Вот только события фильма развивались по новому сценарию. Совсем не похожему на вчерашний просмотр.

Фильм закончился практически тем же. Комбо проник в сокровищницу, но что он там делал - осталось за кадром. Даже когда прошли финальные титры и погас экран, а лента, дойдя до конца, начала автоматически перематываться на начало, Павлик и Юрик не могли оторвать взгляды от экрана телевизора.

- У меня действительно эта кассета в единственном экземпляре, произнес наконец Павлик. Юрик опустил голову, уставившись в пол.

- Этого не может быть! - произнес он.

Глава 2.

12.30

Ковалевскому-младшему было почти четыре года. Он уже неплохо говорил, и в тот момент, когда Сергей, держа его за руку, как всегда красноречиво прощался с молодой воспитательницей, сын произнес слово, обозначающее в единственном числе женский пол лучшего друга человека. Причем произнес он это слово, откровенно глядя на родного отца.

Сергей и молоденькая воспитательница в шоке уставились на малыша, одетого в джинсовый комбинезон.

- Это что ты такое произнес! - думая что строго (на самом деле не очень), воскликнул Ковалевский.

- Это я такое имечко придумал! - ответил Анатолий Сергеевич.

- Ничего себе имечко! - усмехнулся Сергей и поднял глаза на воспитательницу. - Развиваете детям языковую базу?

- Да что вы! - всплеснула руками девушка. - Это он от кого-то услышал!

Ковалевский вернул насмешливый взгляд на сына и попытался изобразить строгость, однако его продолжал разбирать смех.

- Это плохое слово! - нравоучительно произнес Сергей, наконец справившись с собой. - Очень плохое! Не повторяй его и забудь!

Анатолий Сергеевич отлично устроился на заднем сидении восьмой модели "жигулей" Ковалевского. На всякий случай Сергей пристегнул его ремнем безопасности, на что Ковалевский-младший был очень недоволен, так как из-за маленького роста он не мог заглянуть в окно. Сергею пришлось свернуть фуфайку, которая валялась в багажнике, и на неё усадить сына.

Когда Ковалевский-младший наконец оказался удовлетворен, Сергей сел за руль, поморщился от головной боли и выехал на окружную дорогу.

Стояла сухая погода, солнце скрывали кисельные облака, дорога была пуста. Ковалевский выжал сто двадцать километров в час, но потом, вспомнив о сыне на заднем сидении, снизил скорость до восьмидесяти.

- Папа! - раздался голос Анатолия Сергеевича. - А почему делевья плывут за окном?

- Нет, Толя, деревья-то стоят, а вот мы - движемся. Но мы сидим в машине, и нам кажется, будто мы стоим, а движется то, что за окном... Объяснение получилось никудышным. Но не объяснять же ребенку теорию относительности! - Ну в общем ты понял?

- Ага, - ответил Ковалевский-младший. - А почему столбы плывут за окном?

- Я же объяснял, что они стоят на месте. Просто мы едем, и нам кажется, что столбы плывут... Ты понял?

- Ага.

Сергей перевел дыхание и обогнал медленно плетущийся по центру дороги "запорожец".

- А почему...

- Хватит! - оборвал сына Сергей. - Почему двигаются дома я объяснять не буду! Если так жаждешь это узнать, то первая книжка, которую я тебе подарю после букваря, будет учебник Матвеева по теории относительности Эйнштейна.

- Нет, папа, а почему там наисована лошадка?

Ковалевский кинул взгляд на зеркало заднего вида, определил направление, куда указывает малыш, и поглядел вперед сквозь лобовое стекло.

- Черт возьми! - пробормотал он.

Мимо него стремительно пронесся знак, похожий на обычный дорожный. Вот только такого дорожного знака Сергей Ковалевский не знал.

В обрамленном черной лентой квадрате была изображена отрубленная голова лошади. Именно отрубленная, потому что из линии, обрезающей шею, капала красная кровь.

Сергей пролетел мимо знака, уже за ним притормозил, намереваясь вернуться, но затем махнул рукой. Какая разница, если на обочине дороги вместо знака "остановка запрещена" поставили знак с отрубленной лошадиной головой! Сергей готов сейчас отсечь свою голову, лишь бы избавиться от пульсирующей в ней боли.

- А почему птисы не падают? - задал очередной вопрос Анатолий Сергеевич, не отрываясь от окна.

- Потому что они умеют летать, - резонно ответил Ковалевский. Они съехали с моста, пролегающего над железнодорожными путями, и сейчас двигались по широкой трассе, вокруг которой простирались неиспользуемые поля.

- Да? - произнес в ответ сын. - А почему?

- Что "почему"?

- Почему птисы умеют летать?

Около полуминуты Ковалевский находился в растерянности от заданного вопроса. В конце концов он не нашел ничего лучше:

- Вот такие они умелые!

Сзади раздался настойчивый гудок. Ковалевский мельком посмотрел в зеркальце заднего вида и сместил машину правее. Его обогнал потасканного вида "кадиллак".

Сергей подумал, что американский "кадиллак" довольно редкая машина для российских дорог. Автомобиль широкий, словно баржа. Американцы делают их в основном для себя. В Европе, откуда поступают в Россию подержанные иномарки, "кадиллаков" практически нет. Возможно, кто-то переправил этот автомобиль из Америки через Тихий или Атлантический океан. В любом случае, такой "вояж" вряд ли оказался дешевым.

Когда "кадиллак" поравнялся с "восьмеркой", Сергей увидел, что за рулем автомобиля сидит интеллигентного вида человек в узких прямоугольных очках. Еще мгновение, и "кадиллак" ушел далеко вперед, сильно дымя выхлопными газами.

В удаляющемся автомобиле Сергей разглядел ещё одну особенность. У него не было номера. Ни стационарного, выданного в России или США, ни временного транзитного, налепленного на заднее стекло. Вместо номера на заднем бампере была прикреплена табличка с надписью:

"Искра исполнит лишь одно желание"

Сергей вылупился на удаляющийся автомобиль. Он не был уверен, что правильно прочитал фразу на табличке, но теперь сделать это невозможно. "Кадиллак" шел со скоростью не меньше ста тридцати километров и почти скрылся из глаз.

Ковалевский подумал немного и надавил на педаль газа.

- Папа, ты осень быстло едес, - произнес Анатолий Сергеевич.

- Нормально я еду, - заверил его Сергей.

Стрелка на спидометре плавно приближалась к отметке сто сорок километров в час. Благо, дорога была ровной - без выбоин и, столь любимых отечественными градостроителями, колодцев канализации посреди трассы.

На такой скорости Ковалевскому казалось, что он не едет, а летит. Он затаил дыхание, в то время как кровь кипела, каждую секунду получая лошадиные дозы адреналина. Головная боль усилилась. Спасти его могла таблетка анальгина, но в автомобильной аптечке вместо лекарств и бинтов находился базовый набор радиолюбителя - паяльник с оловом и канифолью, отвертки, комплект резисторов, конденсаторов и транзисторов.

Полцарства за таблетку анальгина!

Дорога поворачивала. Ковалевский немного сбавил скорость и прошел поворот, только слегка почувствовав занос.

Сразу за поворотом обочина дороги ныряла под откос. Ковалевский бросил туда взгляд и стремительно надавил на тормоз. Завизжали колодки, трущиеся о вращающийся барабан диска. Автомобиль с заблокированными колесами повезло по асфальту, шины прочертили длинный дымящийся след. Сила инерции придавила к рулю Ковалевского, который гордился тем, что никогда не надевал ремень безопасности. Зато Анатолий Сергеевич визжал от восторга.

Автомобиль остановился у обочины. Сергей устало выдохнул. Ковалевский-младший воскликнул:

- Давай снова так!

- Нет, - отрезал Сергей. - Сиди здесь!

Он вылез из машины и обнаружил, что не может идти. От перенесенного стресса Ковалевский почти не чувствовал ног. Несколько секунд Сергей стоял, держась за крышу салона, потом подошел к краю дороги, откуда был виден склон.

Внизу крутого склона, уткнувшись носом в землю, лежал "кадиллак", на задней табличке которого вместо номерного знака было написано: "Искорка исполнит только одно желание". Автомобиль казался покинутым. Что произошло?

Сергей поднял ногу, чтобы начать спуск, как из машины раздался требовательный голос сына:

- Папа, я хосю с тобой!

Сергею пришлось вернуться.

- Толя, подожди меня немного! Я сейчас приду!

- Нет, я хосю с тобой!

- Ты должен сидеть в машине!

- Тогда я сказу маме, сто ты курил в масине!

Ковалевский замер с раскрытым ртом, осознав, что сейчас подвергся шантажу со стороны собственного сына. Светка ругала Сергея на чем свет стоит, когда тот курил в салоне в присутствии маленького Толика. "Еще раз такое повторится! - срываясь на крик, говорила она. - И сына ты больше не увидишь!"

Сергей откинул спинку водительского кресла, снял с сына ремень безопасности и помог ему выбраться из машины. Затем поднял Анатолия Сергеевича на руки, и начал осторожный спуск по склону.

- Папа, а посему масинка упаа? - вертя головой, спросил сын.

- Слишком быстро ехала, - ответил Ковалевский, сосредоточенно пробираясь вниз по склону так, не упасть.

- Мы тозе быстуо ехаи!

Ковалевский промолчал, игнорируя очевидную аналогию, прослеженную сыном. Они приблизились к багажнику "кадиллака". Спуск закончился, и Сергей поставил сына на землю. Разгибаясь, Ковалевский обратил внимание на разорванные задние покрышки автомобиля.

- Черт возьми! - пробормотал он.

- Папа, а сто это такое? - спросил сын.

Сергей обернулся к нему.

Рядом с машиной лежала металлическая лента, на каждом сегменте которой был смонтирован невысокий, но острый шип.

- Не трогай это! - воскликнул Сергей и вдруг из машины раздалось жалобное:

- Помогите!

Он кинулся к салону. В машине находился пожилой человек в узких прямоугольных очках. Его карие глаза с мольбой смотрели на Ковалевского.

- Вытащите меня из машины! - прошептал человек. - Кажется, у меня сломана нога.

Сергей попытался открыть водительскую дверь, но её перекосило. Тогда он обошел автомобиль и принялся вытаскивать человека со стороны пассажира. Сын пытался помогать отцу по мере возможностей, но увидев Анатолия Сергеевича рядом, Ковалевский заорал на него. Сын испуганно отскочил.

Кричать на сына - не самый лучший из воспитательных методов. Но сейчас Ковалевскому вспомнились сразу несколько эпизодов из фильмов, где попавшие в аварию автомашины вспыхивали и взрывались. Судьба оставляла героям несколько секунд или несколько минут, чтобы спастись. Но то, что автомобили в итоге обязательно взрывались, Ковалевский знал как закон Ома.

Поэтому Сергей кричал на сына, увидев его рядом с автомобилем. Поэтому торопился, вытаскивая из салона человека в узких прямоугольных очках.

Когда они оказались на безопасном расстоянии, Сергей опустил человека на большой валун. Сын с интересом разглядывал нового знакомого. "Кадиллак" пока не взорвался.

- Как вы себя чувствуете?

- Зверски болит нога, - ответил человек.

- Я вызову "скорую помощь", - сказал Сергей и уже достал телефон, чтобы набрать номер службы экстренного вызова. Человек поднял руку, останавливая Ковалевского. Тот замер с поднятым над кнопкой телефона пальцем.

- Подождите, - произнес человек и дрожащей рукой полез в карман. Через секунду он вытащил на свет проржавевшую железную табличку.

- Возьмите, - сказал он, протягивая её Сергею. - Возможно, я уже не выживу...

- Да бросьте! У вас всего лишь сломана нога!

- Держите! Я приказываю вам! - сжав зубы от боли, произнес человек. Сергей взял в руки странный кусок металла. От прикосновения на ладони осталась ржавчина. Но ещё более странными оказались сквозные крестообразные вырезы в пластине. Их было четыре, и все отличались друг от друга размерами и формой. Сверху стояла едва различимая надпись на латыни.

- Я профессор из университета, - говорил человек. - По специальности археолог. На раскопках одного из средневековых городов я наткнулся на эту пластину.

Ковалевский недоверчиво посмотрел на человека в прямоугольных очках.

- Один старик рассказал мне, - продолжал профессор, - что с помощью пластины можно найти сокровища Корбэйна.

От произнесенного имени Ковалевский вздрогнул. Человек, не заметив этого, продолжал рассказ:

- В древней Аравии жил великий волшебник. Очень великий. Волшебник правил великим городом. И был у волшебника ученик, по имени Корбэйн. Когда учитель умер, Корбэйн получил волшебство учителя, но был изгнан из великого города. Корбэйн стал служить могущественному властителю другой страны. Во времена завоевательных походов своего господина он помогал его войскам захватить богатый город купцов и торговцев. Говорят, он наслал на защитников страшный мор, который истребил всех жителей за несколько дней. Войска вошли в город, а Корбэйн захватил сокровища купцов и скрылся. Властитель долго преследовал его. В конце концов настиг и в сражении лишил глаза. Однако, перед этим Корбэйн успел спрятать сокровища. Ключ к их местонахождению и есть эта пластина. Волшебника заточили в высокую башню, а через несколько дней отрубили голову. Пластина с прорезями пропала на много веков, но я нашел её.

- Это невероятно! - произнес Ковалевский, который внезапно понял, что Юрик был прав, когда рассказывал, что события фильма повторяются в жизни.

- Нет, это очень даже вероятно! - заметил человек. - Сокровища Корбэйна существуют! Вам нужно найти место, где вы сможете использовать пластину. Самый маленький крест на ней укажет на сокровищницу!

- Послушайте, - внезапно произнес Ковалевский. - Хватит!

- Что "хватит"? - не понял профессор.

- Хватит повторять фразы из этого дурацкого фильма! С виду, серьезный человек, а занимаетесь такими глупостями!

- Простите?

- Ну зачем вам было кидаться под откос, дорогой товарищ?

- Кто-то положил поперек дороги стальные шипы! У автомобиля лопнула покрышка, и меня бросило в овраг.

- Папа, а сто такое "покрыфка"? - спросил Ковалевский-младший.

- Толик, погоди! - Сергей хотел сказать профессору что-то еще, но внезапно с дороги раздался вой сирены. Человек в очках обеспокоено поднял голову.

Рядом с "жигулями" Ковалевского остановился микроавтобус "скорой помощи". Сергей уставился на эту машину. Она выглядела весьма странно и совершенно не походила на "рафики" и "газели", которые использовались экстренной медицинской службой. Машина была вытянутой, блестящей, со странными металлическими устройствами на бортах, белой полосой посредине синего корпуса и парой обтекаемых "мигалок". Возможно, городская администрация закупила несколько микроавтобусов за рубежом.

- Я, кажется, не вызывал "скорую", - растерянно произнес Сергей.

Из кузова выскочили два человека в белых халатах с носилками. Последним появился степенный врач с длинными вьющимися волосами.

- Вот и все! - обречено пролепетал профессор. - На вашем месте, я бежал бы отсюда!

- Зачем? - задал резонный вопрос Ковалевский. Профессор не ответил.

Двое с носилками быстро оказались возле камня, на котором сидел спасенный из разбившейся машины. Сергей смотрел, как эти двое в белых халатах деловито уложили профессора на носилки, причем сделали они это достаточно грубо, потому как задели сломанную ногу, и профессор жалобно вскрикнул. Один из санитаров накинул на человека белое покрывало, укутав его с головой, словно мертвеца. Ковалевский с нескрываемым удивлением следил за ними.

- Это вы спасли его? - раздался позади Сергея хрипловатый голос.

- Да, - кивнул Ковалевский, поворачиваясь. - А кто вызвал "скорую помощь"?

Врач в белом халате имел внешность цыгана. Длинные вьющиеся волосы заправлены за уши, в правом ухе торчала золотая серьга. Чистое холеное лицо было приятным, если бы не глаза. Глаза доктора сразу не понравились Сергею. Немного прищуренные и чуть насмешливые они, казалось, все время оценивали тебя. Доктор не отрывал взгляда от лица Ковалевского, и Сергею стало не по себе.

- Разве "скорую помощь" вызвали не вы? - спросил врач, показав глазами на трубку сотового, которую Сергей продолжал сжимать в руке.

- Нет, я не успел позвонить.

- Да? - произнес врач. Ковалевский был готов поклясться, что тот нисколько не удивился. - Возможно это сделал кто-то из проезжающих по дороге водителей.

Это высказывание сбило Сергея с толку. Он хотел бы поверить врачу, но за все время, пока находился здесь, он не мог вспомнить ни одного проехавшего мимо автомобиля.

Тем временем врач поднес ко рту сигару, которую Сергей не заметил раньше. Врач затянулся и выпустил на Ковалевского облако сизого ароматного дыма.

- Это он вам дал? - вдруг спросил врач и без разрешения взял из рук студента проржавевшую пластину.

- Да... - растерянно ответил Сергей, не зная, как ему поступить в данной ситуации. Однако врач, пресекая возможные попытки Ковалевского вернуть пластину, уверенным движением положил её в карман.

- Я верну это пострадавшему! - произнес он. - Спасибо за помощь. Вы можете идти!

Он вдруг заметил Анатолия Сергеевича и изобразил некое подобие улыбки.

- Какой симпатичный малыш! - произнес странный доктор и взъерошил волосы Ковалевскому-младшему. Между пальцами у него торчала дымящаяся сигара. Сергей почувствовал, как похолодело сердце, когда этот человек с золотой серьгой прикоснулся к его сыну. Однако неприятно было не только ему. Ковалевский-младший сбросил руку со своей головы и испуганно спрятался за отца.

Сверху раздался новый жалобный вскрик. Сергей поднял голову и увидел, как санитары уже подтащили носилки с профессором к автомобилю "скорой помощи" и стали заталкивать их внутрь.

- Скажите... - начал Ковалевский, переведя взгляд на то место, где находился врач, и обнаружил, что тот исчез.

Сергей повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел доктора неподалеку. Он наклонился, что-то подбирая с земли. Через секунду Сергей понял, что врач взял в руку ленту с шипами.

- Кто-то разложил шипы посреди дороги, - высказал догадку Ковалевский. - "Кадиллак" профессора наехал на них и свалился под откос.

- Скорей всего так, - произнес врач и вдруг деловито стал сматывать ленту.

- Что вы делаете? - удивился Ковалевский.

- Хочу сохранить улики для органов правопорядка.

С торчащей изо рта сигарой, он продолжал сматывать грязную металлическую ленту, пачкая руки и белый халат. Подозрение начало расти в Ковалевском, но не настолько, чтобы он мог высказать его вслух.

Врач полностью смотал ленту и накинул её на согнутую в локте руку.

- Счастливо! - произнес он. - Желаю вам больше не встречаться со мной!

Сергей оторопело уставился на врача.

- Что вы хотите этим сказать? - с угрозой спросил он.

- Только то, что лучше вам не попадать в неприятности, из-за которых придется вызывать "скорую помощь".

Врач повернулся спиной, выплюнул сигару и принялся взбираться по крутому склону.

- Папа, он мне не нъавится! - сказал Ковалевский-младший. Сергей ничего не ответил.

Длинноволосый врач, похожий на цыгана, добрался до "скорой", открыл заднюю дверцу, кинул туда (прямо к пострадавшему!) ленту с шипами и запрыгнул внутрь. Взвизгнув покрышками, автомобиль сорвался с места и уехал. Ковалевский посадил маленького Толика на плечи и принялся взбираться по откосу. Земля осыпалась под ботинками, ноги то и дело норовили соскользнуть. Наконец он оказался на обочине дороги. Сергей поставил сына на асфальт и поглядел на удаляющийся силуэт "скорой помощи".

В этот момент взорвался "кадиллак" под откосом.

Звук взрыва разорвал тишину загородной магистрали, огненное облако мигом поглотило разбитый автомобиль. Обломки двигателя и кузова выбросило на дорогу. Ковалевский едва успел накрыть своим телом сына, когда осколки стекла и мелкие детали посыпались на них.

Некоторое время Сергей не решался поднять голову, и лишь недовольные жалобы придавленного Толика заставили его сделать это. "Кадиллак" полыхал. Пламя из оврага поднималось до уровня дороги. Черный столб дыма занял половину неба.

Этот взрыв что-то сдвинул в Сергее. Ковалевский почувствовал нечто странное, словно вспомнил старого, давно забытого друга. Какое-то щемящее чувство.

Головная боль исчезла.

- Быстрее! - воскликнул он сыну. Тот непонимающе смотрел на отца. Сергей запихнул его в машину, крепко пристегнул ремнем безопасности и прыгнул за руль.

- Папа, мы поедем за зеленой масинкой? - поинтересовался сын.

- Она синяя, сынок, - произнес Сергей и надавил на газ.

Когда Юрик зашел к Аренштейну, он застал Леву собирающим вещи.

- Я переезжаю, - объяснил тот. - Мальвинин вернулся и теперь желает сидеть в одном кабинете с женой. А я - бедный аспирант. Меня можно вышвырнуть как вшивую кошку... Поможешь вещи перенести?

- Конечно, - ответил Юрик.

Аренштейн покинул кабинет, унося в охапке чертежи. Юрик подхватил со стола стопку книг и отнес их в новый кабинет Аренштейна, который раньше являлся подсобным помещением уборщицы. Места в новом кабинете разработчика нефтепромышленных роботов было в аккурат, чтобы разместить однотумбовый стол и монитор с компьютером. Однако Лева сумел основательно забить комнату чертежами и книгами, в результате чего ему самому оказалось негде и присесть.

Юрик вернулся в старый кабинет и остановился перед полкой с книгами Марины Мальвининой. "Сознание человека" Томберга находилось на месте. Юрик оглянулся, убедившись, что остался в кабинете один, и вытащил книгу.

За книгой лежал конверт, который помялся, когда в прошлый раз Юрик ставил книгу на место. Он некоторое время смотрел в щель, образованную книгами, а затем быстро просунул в неё руку. Юрик приложил усилие, но пальцы не достали до конверта, щель между книгами была слишком узкой. Нужно вытащить несколько учебников. Он взялся обеими руками сразу за восемь корешков.

- Что ты делаешь? - внезапно раздался в кабинете голос Марины.

Юрик испуганно втянул голову. Марина застукала его за грязным занятием - Прохоров пытался прочесть в чужое письмо.

Он не сомневался, что это письмо от Николая Григорьевича, которое преподаватель отправил из Германии. Почему Мальвинин вернулся? Этот вопрос мучил Юрика не меньше вчерашних событий. Он даже был готов пойти на скверный поступок.

Юрик покраснел, затем побледнел, рука его по-прежнему торчала между книг.

- Что ты делаешь тут? - уже грозно спросила Марина Мальвинина.

- Я... помогаю Аренштейну перетаскивать книги.

Марина испустила протяжный вздох. Из её голоса исчезли угрожающие нотки.

- Эти книги оставь, - сказала она. - Это моя полка и мои книги.

- Ой, извини, - произнес Юрик и вернул на полку "Сознание человека".

Марина выглядела неважно. Волосы не расчесаны, косметика на лице отсутствовала, на свитере притаилась маленькая дырочка, которую забыли заштопать. Глаза Марины покрасневшие.

- Значит, Николай Григорьевич теперь здесь будет обитать? - спросил Юрик.

- Да, - ответила Марина. - Как прежде.

Ему не давали покоя её покрасневшие глаза. Но что в этом такого! Быть может она много работала на компьютере?

- Сегодня он провел у нас лабораторную, - сказал Юрик, пытаясь избавиться от странных мыслей.

- Он нормально себя чувствовал? - неожиданно спросила она. Юрик не понял вопроса.

Что это значит? В каком смысле?

Но потом до него дошло. Мальвинин не просто так пропускал занятия, он лежал в больнице. Значит, Марина переживает за его здоровье. Но Мальвинин не кашлял, не сморкался. Значит - выздоровел.

- С ним все в порядке! - бодро ответил Юрик и вдруг вспомнил, как Николай Григорьевич, держа все время согнутой левую руку, постоянно прижимал её к боку. Еще поразмыслив, Юрик пришел к выводу, что ни вчера, ни сегодня Мальвинин вообще не пользовался левой рукой.

Марина похоже ему не особо поверила. Она опустилась за свой стол и уставилась в бумаги. Юрик готов был поклясться, что сейчас она не читает текст, а только делает вид. Марина не хотела разговаривать с Юриком, и студент Прохоров понял, что ему лучше убраться из кабинета.

Он поплелся на лекцию, продолжая думать о покрасневших глазах Марины Мальвининой.

А может она плачет по ночам?

13.10

Ковалевский разогнался, презрев все характеристики восьмой модели "жигулей", установленные заводом-изготовителем. Когда стрелка спидометра достигла ста километров в час, врубил пятую скорость.

Двигатель работал как часы, машина слушалась хозяина, словно преданный пес. Стремительно рассекая воздух, она летела по пустынной трассе.

- Папа, а мы не слишком быстуо едем? - осторожно поинтересовался сын. Ковалевский огрызнулся что-то в ответ.

На ста двадцати километрах в час Сергей достал сотовый телефон. Левой рукой держа руль, правой начал набирать номер. В трубке раздались длинные гудки.

- Алло? - послышался голос Юрика.

- Юрик, ты где?

- На лекции. Не кричи так, а то преподавателя напугаешь!

- Юрик, со мной случилось это! - прокричал в трубку Ковалевский.

На другом конце беспроводной линии повисло молчание.

- Юрик, не трать время! У меня очень мало денег на счету.

- Эпизод из фильма? - наконец произнес Прохоров.

- Да. Тот кусок вначале, который я успел посмотреть! Я наткнулся на упавший в кювет "кадиллак", на профессора со сломанной ногой! Я так же видел ленту с шипами из-за которой машина свалилась в кювет. Профессор снова рассказал историю про Корбэйна, но уже другую. Он дал мне пластину с прорезями в форме крестов, но её у меня отобрал врач "скорой помощи".

- Который носит золотую серьгу в ухе и курит сигару? - спросил Юрик.

Сомнения Ковалевского окончательно развеялись.

- Черт! - выругался он. - Именно так! Он похож на цыгана.

- Он гаитянин.

- Кто?

- Выходец с острова Гаити... Эта "скорая помощь" не настоящая. В ней приспешники Мастера. Включая и этого доктора.

- Черт! - снова выругался Ковалевский.

- Папа, не лугайся, - раздался с заднего сидения голос Анатолия Сергеевича.

- Извини, сынок!

- Ты с сыном? - спросил Юрик.

- Да, ехал в больницу по окружной дороге, и вдруг увидел это...

- Что ты сейчас делаешь?

- Несусь со скоростью сто двадцать километров в час за этой "скорой помощью"! - Вдалеке появился размытый силуэт автомобиля. - И кажется, я её не упущу... Но, Юрик, мне нужно знать - что было дальше.

- Кажется, они едут в какую-то больницу, - произнес Юрик.

Ковалевский напряженно вздохнул. Медленно он настигал "скорую помощь".

- Я не знаю, как это происходит, Юрик... Почему сюжет повторяется в жизни, но я попытаюсь не упустить "скорую помощь".

- Комбо тоже преследовал "скорую помощь", - раздался из трубки голос Юрика.

- Значит, я выступаю в роли Комбо... - произнес Ковалевский и замер, внезапно увидев что-то впереди на дороге. Он начал сбрасывать скорость.

- Юрик, я перезвоню!

Скорость упала до пятидесяти, до двадцати. Синий силуэт "скорой помощи" исчез вдалеке. Ковалевский прижался к обочине по указанию полосатой палочки работника автоинспекции.

- Основой работы ректификационной колонны является чаша, на которой происходит разделение тяжелых и легких компонентов... - говорил большой и толстый преподаватель предмета "Машины и аппараты химических производств", медленно двигаясь из одного угла аудитории в другой. Каждое вылетающее из его уст слово напоминало ворчание, а сам он казался чем-то недовольным.

Юрик смотрел на огромного ворчащего преподавателя, который беспрестанно двигался, и думал о Ковалевском. Ведь Сергей не поверил, что Юрик видел вчера двух желтолицых карликов, а сегодня эпизод из фильма случился с ним.

Юрик сидел один. Павлик не пошел на лекцию по "Машинам и аппаратам ", объяснив, что будет учить ТАУ.

- По крайней мере, - сказал он, - из-за "машин" меня не грозятся выгнать из университета, а из-за предмета Мальвинина это очень даже реально.

Юрик не мог перестать думать о том - как происходит воплощение фильма в реальности. Какие процессы переносят сюжет с экрана в жизнь? Ковалевский, например, ни на секунду над этим не задумывался. Он следовал за сюжетом, несясь на скорости сто двадцать километров в час. Но Юрик не мог оставить эти мысли.

Это казалось волшебством, но студент Прохоров не верил в чудо и божьи проявления. В мире господства науки для чуда не оставалось места. Тогда что это?

"Случайное совпадение, - говорил себе Юрик. - Невероятное, один шанс из миллиона, но совпадение событий в фильме и в жизни." Похожее на то, когда он, напевая песенку "Оазиса", вытащил из почтового ящика газету с текстом этой песни.

Если так рассуждать, то в любой момент совпадение с фильмом может прекратиться, если уже не прекратилось. "Скорая помощь", за которой мчится Ковалевский, приедет не в больницу, а в другое место. На этом совпадение закончится, потому что чудес в жизни не бывает.

Однако, если представить на секунду, что все события фильма... вся цепочка приключений Комбо повторится в жизни! Если Ковалевский сумеет проследить цепочку событий, и ему удастся дойти до самого конца?

- Боже мой! - произнес он.

Юрик застыл, пораженный выводом, к которому привели рассуждения. Тучный преподаватель говорил о дистилляте и тяжелых компонентах нефтепродуктов, но Прохоров не видел и не слышал его.

Он схватил телефон и принялся набирать номер Ковалевского.

...три, четыре, пять длинных гудков...

Ковалевский не отвечал.

- Проклятие! - пробормотал Юрик.

Глава 3.

- Добрый день, товарищ водитель, инспектор Васин, - приложил руку к козырьку дорожный инспектор. У него было наивное детское лицо и заячья губа. - Ваши документы, пожалуйста!

Ковалевский улыбнулся ему через опущенное стекло и протянул права, техпаспорт и талон технического осмотра. Первое правило поведения водителя, если тебя остановил инспектор ГАИ, - ни при каких обстоятельствах не выходить из машины. Только если тебя попросят это сделать.

Двигатель продолжал работать. Ковалевский не стал его глушить.

- Папа, а я хосю пауочку как у дяди! - произнес Ковалевский-младший с заднего сидения. Инспектор Васин поднял голову и посмотрел на Анатолия Сергеевича с таким подозрением, словно увидел в салоне бородатого чеченеца.

- Я куплю тебе такую, - сказал Сергей.

- Такие палочки не продаются, - серьезно заметил инспектор. Ковалевский замер, осмысливая возможный подтекст. Затем вновь наклеил на лицо улыбку.

- Как у вас со зрением, Сергей Васильевич? - поинтересовался инспектор.

- У меня единица! ? с гордостью произнес Ковалевский. ? Отличная такая единица!

- Единица? - подозрительно спросил инспектор. Ковалевский понял, что обстановка накаляется. - А вот я посоветовал бы вам сходить ко врачу и проверить зрение!

- Интересно, на основании чего вы сделали такой вывод? ? спросил Сергей.

- На основании того, что вы не видели знак "Ограничение скорости 70 километров в час".

"Я видел знак отрубленной лошадиной головы, - подумал Ковалевский. Это посерьезнее всех твоих знаков, инспектор Васин! Может, и был этот знак "Ограничение скорости", только я его не заметил."

- Конечно я видел этот знак! - заявил Сергей.

- Папа, я хочу такую пауочку! - с ноющими интонациями в голосе произнес Ковалевский-младший. Сергей предпочел не реагировать на стенания сына.

- Однако, вы сознательно нарушили указание знака и летели со скоростью сто двадцать четыре километра в час.

"Да!" - подумал Ковалевский.

- Нет, - произнес он вслух.

- Ну папа! - настаивал сын. Он начинал хныкать. Сергей раздраженно мотнул головой. Краем глаза он заметил на обочине дороги милицейскую машину и притаившегося в ней второго инспектора.

- Откуда вы взяли такую сумасшедшую цифру? - удивленно спросил Ковалевский.

- Да у нас тут приборчик есть! - издевательски произнес инспектор Васин и показал в окно радар для определения скорости автомобиля.

Сергей сделал такое лицо, словно на Новый год ему подарили самый желанный подарок, и он вот-вот готов сорваться на аплодисменты.

- Ух ты!

- Вот смотрите на эти циферки, - увлеченно сказал Васин. - Тут четко видно. Зафиксированная скорость - 124 километра в час. Время - 45 секунд. Но дорога пустая, кроме вас на ней никого.

- Папа! - обиженно воскликнул Анатолий Сергеевич.

- Толик, помолчи! - кинул назад Сергей и вновь улыбнулся инспектору.

- Ваш приборчик ошибается, - мягко произнес он. - Я ехал семьдесят.

Ласковое выражение сползло с лица инспектора Васина.

- Слушайте, кончайте прикидываться! Вы превысили скорость на пятьдесят километров!

- Не может быть!

Инспектор Васин начал злиться.

- Перестаньте паясничать! Вот прибор, он показал вашу скорость.

- Ваш приборчик обманывает!

От такого дерзкого заявления детское лицо инспектора Васина побелело.

- Мой прибор показывает правильно!

- Да? А где свидетельство о последней государственной поверке?

- О чем? - удивился инспектор.

И тут Ковалевский показал, что не зря потратил время на посещение двух лекций по "Контрольно-измерительным приборам".

- Как и любой прибор, ваш радар имеет установленный заводом-изготовителем класс точности. По-простому - насколько ваш радарчик ошибается. В процессе эксплуатации, прибор изнашивается, погрешности измерения увеличиваются. Для того, чтобы вернуться к классу точности, заявленному заводом-изготовителем, требуется подстройка прибора, но после подстройки его необходимо сдать в поверку соответствующим органам Госстандарта. Нужно продемонстрировать им, что ваш прибор не врет. Только после этого на данный образец выдадут сертификат, в котором указаны заводской номер и дата поверки. Если дата просрочена - вы не имеете права пользоваться прибором, и на любых слушаниях в суде я могу заявить, что определяя мою скорость, вы пользовались не аттестованным прибором!

Ковалевский выдохнул. Молодой инспектор находился в шоке. Его рука с документами замерла над опущенным стеклом. Сергей мог взять их и уехать, но он не позволил себе такой наглости, хотя был уверен, что инспектор простоит в прострации ещё десяток минут.

Но все испортил маленький Толик.

- Папа! - вдруг крикнул он, почти в самое ухо. - Ты купишь мне пауку или нет!!

От этого крика инспектор Васин очнулся. Ковалевский с сожалением опустил глаза.