Сын василиска Волошина

Сюжет 9. Аггел разнузданный

'— Не ангел, добрый человек! Аггел!

Ты поди и слова-то такого не знаешь, а?'

(С. Ярославцев «Дьявол среди людей»)

Депозиты

Февраль 2010 года.

Город Кропоткинский Краснодарского края.

— О-ого! — инстинктивно вырывается у меня при виде цифры «Итого».

— Депозиты будете закрывать или переоформите? Сейчас у нас хорошие ставки по валюте, — милая девушка в местном отделении Сбербанка смотрит на меня с интересом, она никогда не видела настоящих долларовых миллионеров.

— Ещё и депозиты есть? — удивлённо спрашиваю я.

— Да, есть. Тоже все долларовые, на Ваше имя. Вот общая сумма с процентами, — отвечает девушка-оператор, протягивая мне листок с цифрами, которые почему-то мельтешат у меня перед глазами и мною не осознаются. Мне первый раз в жизни становится плохо.

Наследство

На зимние каникулы 2010 года я выпросил у дяди Толи свой общегражданский паспорт и махнул в Кропоткинский. Оформить наследство, переписать на себя квартиру и попробовать сдать её в аренду. Какие-никакие, всё деньги. Стипендия у курсантов спецфакультета АВР очень хорошая, соизмерима с зарплатой гражданского инженера. К тому же, питание и жильё бесплатное. Но остальное уже за деньги. И это остальное — одеться, обуться, погулять с девушкой, кафе, цветы, подарки, концерты и т.д., тянет деньги как пылесос. Поневоле вспомнишь Михалыча в Кадетском интернате.

Дядя Толя говорит, что как только я буду зачислен в штат Управления после учебы, мне назначат должностной оклад и на него сразу пойдут надбавки — за звание, за секретность, за особые условия службы, повышенные командировочные, наградные, разовые и ежегодные премии и т.д. Плюс, подъёмные. Плюс, короткая очередь на бесплатную квартиру или расширение в Москве. Плюс, бесплатно любой общественный транспорт. Плюс, бесплатный ежегодный отдых с семьёй в хорошем санатории на море (нет, нет, в тот санаторий без названия с семьёй не ездят и о нём не болтают!). Плюс, полностью бесплатная медицина, вкл. членов семьи. Плюс, льготы на коммуналку, на образование детей, и ещё плюс, плюс, плюс. Всё-таки мы Администрация Президента России, а не хухры-мухры! В общем жить можно. Но когда это ещё будет…

Ксива

Ксиву Администрации Президента России с моей фотографией, печатью и указанием должности — стажёр, мне вместе с паспортом передаёт дядя Толя:

— На всякий случай. Приедешь, сразу сдашь, и не дай Бог потеряешь! Денег сколько нужно выпиши в подотчёт, потом спишем.

Сколько нужно. Каково? Я иногда пользуюсь этой приятной возможностью. Иду в факультетскую бухгалтерию, там мою фамилию знают и просто получаю деньги в кассе. И ни разу с меня не потребовали отчёт. Это дядя Толя конечно всё организовал, спасибо ему. Всем ребятам помогают родители, а мне дядя Толя. Но я не борзею, беру по мелочи, только по необходимости.

Ксива АП и впрямь волшебная. Доехал шикарно, метро бесплатно, в кассе вокзала билет с брони, самый лучший. Когда подходил к дому, сердце ёкнуло.

Дома в Кропоткинском вытер пыль с подоконников, посидел, повспоминал, погоревал. Всё это уже было как в другой жизни. На кладбище потом схожу, отдельно. А пока, с утра, иду по делам.

Местный нотариус по предъявлению ксивы, естественно приняла меня без очереди. Опытная пожилая тётя мгновенно ввела меня в наследство, приняла положенную госпошлину за квартиру, а вот по банковским счетам матери сказала:

— Кхе, кхе, зайдёте, заплатите, когда уточните всю сумму на сегодняшний день.

— Да без проблем, зайду, как уточню.

Вот и уточнил.

В кассовый зал выходит управляющий Кропоткинским отделением Сбербанка:

— Молодой человек, здравствуйте! Вы же из Москвы? Давайте мы Вам оформим перевод со счета на счет в Москву? Всё равно такой наличной суммы в долларах, боюсь во всём Краснодарском крае сразу не наскрести. А в Москве получите в нашем центральном офисе. Или на счёте оставите.

— Я не против, но мне бы с нотариусом рассчитаться, — говорю я.

Управляющий стучит пальцами по калькулятору, немного думает и говорит:

— Хорошо! Я сегодня закажу эту сумму в рублях (показывает мне дисплей калькулятора) в Краснодаре. Послезавтра к обеду её привезут. И давайте, мы нашей инкассацией сразу завезём её к нотариусу или куда она скажет. Не надо Вам с такими деньгами у нас по улицам ходить. Да и нотариус, пожилая женщина, ей тоже не надо. Может быть у нас счет откроет, да и все. В общем я с ней поговорю.

— Хорошо, до послезавтра! — соглашаюсь я и ухожу.

Договариваться и сотрудничать

«Ну вот, я и богат, но почему мне так грустно?»

В каком-то фильме я эту фразу слышал. Или читал? Да не все ли равно, кроме того, что это огбстоятельство для меня всё здорово меняет. А давай-ка, друг мой, Вася, поговорим с тобой об этом начистоту. Да, сам с собою.

И я разговариваю сам с собой.

Вопрос: — Если бы я знал, что меня ждёт такое наследство, поехал бы я тогда с дядей Толей в Москву?

Ответ: — А фиг его знает, наверное, да. Мне тогда только что стукнуло четырнадцать лет, я был оглушён смертью семьи и своими открывшимися способностями. А генерал сказал, что если я не поеду, то меня на следующий же день уничтожат. А деньги заберет государство, как невостребованные. Это я уже сейчас, от себя добавляю.

Дополнение: — Не так! Он сказал, что меня уничтожат, если я не буду работать на государство в его лице.

Вопрос: — Н-да! Это же как нужно работать на государство госликвидатором, что бы оно заплатило тебе такую сумму?

Ответ: — А никак! Хорошая зарплата, квартира не самая большая, машина не самая крутая, дачный участок как у всех, питание семьи с рынка, хорошая пенсия — и всё! И никаких заграниц, ибо, до смерти ты будешь секретоноситель! И с этого корабля уже не сойти. Это будет однозначно воспринято как предательство, а ты же знаешь, что государство делает с предателями.

Дополнение: — Знаю! Хоть, куда беги. Живи там и бойся, пока тебя посреди улицы, прямо под камеры наблюдения не задерёт медведь, сбежавший из бродячего цирка и которого потом не найдут. Или тигрица. Или волк. А как его найдешь, если эта тварь тут же за углом перекинется в респектабельного джентльмена или светскую даму с безукоризненными документами, манерами, знанием четырех языков и уменьем танцевать французскую кадриль «Le Quadrille Française» как в колонну, так и квадратом в 4 пары.

Вопрос: — И что же мне делать? Есть какой-то выход из этого тупика?

Ответ: — Э-э-э, сотрудничать! Вспоминай, как генерал тогда сказал «…нужно сотрудничать с государством и работать на него». Сотрудничать, вот выход! Конечно сотрудничать! На взаимовыгодных и понятных обеим сторонам условиях. Я уже совершеннолетний и в опекунах не нуждаюсь. Вредить России я не собираюсь, но цену я себе уже тоже знаю. Из всех ребят моего курса и, думаю, что и со всего Управления, я самый ценный.

Вопрос: — Почему?

Ответ: — Только я умею убивать прямо с дивана в любом месте и сразу всех. Остальных моих сокурсников можно использовать только против одиночной жертвы — но их при этом нужно легендировать, подводить, внедрять, разрабатывать план акции, прикрывать, эвакуировать, прятать и т.д.

Дополнение: — При мне в Кадетский интернат привезли мальчика-кобру Виталика Цыденова. Замечательные способности — плюётся ядом, им же кусается, лазает по трубам, прячется в щели. И что? Это же надо ещё найти ту трубу, по которой он пролезет в спальню жертвы. А он ещё и бурят, слишком характерная и запоминающаяся внешность, скажем, в Европе.

Вопрос: — Но при желании я же могу уничтожить всё Управление «Л» и уйти на Запад⁈

Ответ: — Не льсти себе. Этого ты сделать не сможешь. Ведь для убийства тебе мало желания. Тебе нужна ещё и ненависть. А что тебе плохого, кроме хорошего, сделали тебе эти люди — дядя Толя, Михалыч, Амалия Фридриховна, девочки из факультетской бухгалтерии, Марина Гончарова?

Вопрос: — Значит, договариваться и сотрудничать?

Ответ: — Именно!

Призрак отца

Исток реки Бейсуг, семь километров южнее города Кропоткинского.

Вот здесь всё и произошло. Видимо в этой заводи отец рыбачил. А вот и тот просёлок, идёт на взгорок. А вот и самое высокое место на нём. Да, здесь!

Пнятно, что всё здесь уже на сто раз закатали, вокруг выросли новые деревья, но взрыв был именно здесь. Это видно. А потому, что деревья выросли немного в отдалении от воронки и на верхушке холма сейчас растёт только трава. И много-много солнца. И в конце февраля на Кубани солнышко к обеду бывает, что и припекает.

А в Москве сейчас ещё беспросветная зима, снег и вьюга. Но на то она и Кубань, почти субтропики!

Я стелю куртку прямо на жухлую траву и ложусь на неё ничком, руки под голову, фуражка от солнца на глаза. Хорошо! Солнышко припекает, птички поют. И приходит сон. Спокойный и глубокий, какого уже не было несколько дней с этой нервотрёпкой, и которая ещё не кончилась вовсе.

— О-о-о, привет Мироздание, давно не виделись! Куда мы сегодня полетим на экскурсию, в какую галактику? Ни в какую⁈ А почему? Мы остаёмся на месте?

Я приподнимаюсь на локтях и вижу, что посередине просёлка стоит и молча смотрит на меня мужчина — неопределённого возраста, лысый как биллиардный шар, голова в шрамах и с бархатной повязкой через один глаз. Одет в рыбацкий комбинезон и в резиновых сапогах.

— Папка⁈ Па-а-апка-а! — кричу я и хочу подбежать к нему, обнять, но он делает жест рукой, мол, не подходи, нельзя.

— Вася, Васечка, Василёк, сыночек, плоть и кровь моя, — слышу я, — Я знал, я верил, что рано или поздно ты придёшь ко мне. Я бы и сам пришёл к тебе, да нельзя мне. Только посмотреть. И ни метра в сторону. Откуда пришёл, туда и сразу назад.

— Откуда ты здесь, папка? Тебя же взорвали, убили! — говорю я.

— Меня убили? Ну нет! Это невозможно. Я же василиск, аггел разнузданный.

И призрак продолжает:

— Это тех троих полковников сразу, без Суда забрали в Преисподнюю. Я только вдёрнул их. В Преисподней шнырей не хватает, вот и метут туда всех фараонов — ментов да чекистов, в нарушение Регламента. Там они и обретаются сейчас под котлами вместе с рогатыми, которые из-под хвостов выкусывают. Дрова им притаскивают.

— А ты?

— А я так и остался на жительстве в «Тонком мире». Слышал поди про такой? В четвёртом измерении Этого Света находится. Санитарный буфер между Этим и Тем Светом. Место для 40-дневного карантина душ умерших перед Судом и для всякого мусора. Вот я тот мусор и есть — «ни Богу свечка, ни чёрту кочерга».

Отец улыбается:

Я же аггел рукотворный, не по роду, хоть и Разнузданный, крови на мне много. Да тут много таких, никому ненужных. Кто в коме между жизнью и смертью застрял. Кого с Суда выгнали да вернули. Почему выгнали? А не за что было судить, вот и выгнали. Жил вроде и Бога не хаял, и с чертом не якшался. Жил себе, да жил, работал, детей растил, но и в церковь не ходил. А тут, хоп, и со Святыми упокой, да на Суд! А там ни те его не берут, ни эти. И в Ад не за что, а уж чтобы в Рай, что ты… Таких и близко к Раю не подпускают. Вот и лежат они себе в своих кукольках да вертепчиках в «Тонком мире», второго пришествия ждут, чтобы восстать во плоти. Ничего не скажу, народ они грамотный, с понятием, и в разговорах душевный. Да что я о себе, да о себе. Как ты, сынок?

И я рассказываю отцу всё-всё! Со слезами, с соплями, но всё как есть!

Отец слушает молча, не перебивает. Когда я замолкаю, он ещё долго молчит. Видимо переваривает и размышляет. А потом начинает говорить:

— Вот оно значит как вышло с Люсей и Тасечкой. Ты сходи к ним завтра, посиди на могилке, сделай что надо. Они уже в Раю давно и не встретиться нам теперь уже никогда. Но это ладно, главное в Раю они, точно. Я быв «Тонком мире» или в Преисподней их давно нашёл.

— А ты жив, Вася-Василёк, — восклицает отец, — И теперь жить тебе хорошо за нас всех сразу — за маму, за папу и за старшую сестричку. Что Дар тебе мой передался и не в младенчестве открылся, это хорошо. И что под тобою он, а не ты под ним, тоже хорошо. И что деньги мои до тебя в целости дошли, тоже хорошо.

Отец улыбается…

Деньги

— В 90-м время мутное было, я все в доллары вложил, вот и не сгорели. Где взял? Взял вот, не украл, не боись, принесли. Ещё в Ташлинске. Еврей один московский, представился Гершензоном Ильёй Захаровичем, заготовителем. В гостинице «Урал» жил. Дельце он мне предложил. Не здесь, а в Израиле, вернее, в Палестине.

Отец продолжает, вспоминая:

— Походить по Рамалле часик, когда там заседание их парламента будет. И все бы там померли тогда, факт. Я вроде как и согласился, чего мне те арабы. А деньги нужны были, уезжать из Ташлинска. Всё чин-по-чину, еврей аванс принёс. А сам потом возьми и помри в гостинице. Лез под диван и прихватило. Сердце! Нет, это не я его. А может и я, кто знает. Значит злоумышлял он против меня. Поэтому и был истреблён. А как иначе? У меня так — злоумышляющего истреби! А деньги так и остались. Такая вот с ними история.

Квартира

— Ещё я тогда в Москве квартиру купил на твоё имя, — продолжает отец, — Как знал, что когда ты вырастешь, в Москву потянешься. Хорошая такая квартира, большая, профессорская, 350 квадратных метров. А раньше, до революции, барин в ней жил с семьёй и челядью. Всё сохранилось в лучшем виде. Не разгромили — камин, паркет, печи, то-сё. Адрес: Большой Трёхсвятительский переулок, дом 1, квартира на 3-м этаже. Легко запомнить, Святителей — трое, этаж — третий.

Отец делает паузу…

— Хотел до кучи особнячок купить напротив, да тогда их ещё не продавали. Переулочек тот тихий, короткий, на Покровский бульвар выходит. До твоего совершеннолетия я её американцам сдал, фирме риэлтерской. Найдёшь их, они только своих, иностранцев в Москве селят. Арендную плату они по договору на твой валютный счёт складывают, проверь его. Ну и порядок блюдут, официальную квартплату вносят. Всё от твоего имени. Так что, владей. А там решай сам, что с ней делать. Твоя она теперь, сыночек. От меня и мамочки твоей, тебе на совершеннолетие.

И я рыдаю! Вот и сбылось моё глупое детское мечтание — собственная квартира внутри Бульварного кольца! Да как просто, подарок родителей.

Отец молчит, ждёт когда я отрыдаюсь, а потом говорит:

— Работать на государство, Вася, это пустое. Деньги у тебя теперь есть. Но сотрудничать с государством нужно, а то взорвут как меня.

И отец начинает мелькать и растворяться в воздухе.

— Я так рад, что мы свиделись, Васенька. Но пора мне уже, сынок! Ты приходи почаще, я почитай каждый день теперь здесь тебя высматривать буду. Мне ещё много чего тебе нужно важного и полезного рассказать. Ну пока, сыночек, береги себя, Вася-Василёк!

— Папка! А если мы здесь дом построим, для тебя. Спроси там, разрешат тебе жить в нем⁈ Ну есть же замки с приведениями.

Но отца уже нет, исчез аггел рукотворный и разнузданый!