Сын василиска Волошина

Сюжет 12. Вот тебе и результат…

Лучи здоровья

2010 год (осень). Москва.

— Мне Вас сам Бог послал, Василий Кимович!

— О-о-ой⁈

Я удивлённо смотрю на Аграфену Пименовну, умильно улыбающуюся напротив с чашкой чая в руке. Вообще в фамильярностях она замечена только с одним человеком — дядей Толей. Со мной же, она всегда «на Вы», вежлива, но на добрую бабушку не тянет, всегда держит дистанцию «начальник — подчинённый», где начальник, это я. Прямо скажем, начальник я пока не очень… Молод, да и просто не люблю и не умею командовать людьми. Мне легче их попросить.

А просить свою домохозяйку с некоторых пор мне приходится часто. Каким-то чудом… и похоже я даже знаю каким, меня приняли в МГУ на юрфак. При этом мне засчитали первый курс Академии Внешней Разведки всего с двумя лёгкими досдачами и зачислили на очное бюджетное место. Причём сразу на второй курс. Благо что несколько первокурсников там отчислили по неуспеваемости и таковые места освободились. С учётом того, что ни академсправки, ни дипломы, в АВР на руки не выдаются и не высылаются, это чудо вдвойне.

Таким образом с 1 сентября я хожу на занятия в университет. Ну как хожу. Езжу на новеньком Porshe 911 Turbo S Cabriolet кислотно-апельсинового цвета. Машину я купил сам, на свои, а вот права мне «сделал» дядя Толя. Просто принёс и отдал за «спасибо».

Паркую машину под окнами. Нет, угонщиков я не боюсь, пусть они меня боятся. Да и кому она нужна, такая.

Понты? Возможно. Но в МГУ говорят:

«Понты наши паруса!»

А в чужой монастырь со своим уставом не лезут, приходится соответствовать, со мною же учатся дети элиты. Так вот этим детям из моей учебной группы так понравилась моя квартира, когда я «прописывался» на новенького и пригласил к себе всю свою университетскую группу на дневной фуршет, что отдельные девушки-одногруппницы до сих пор готовы меня усыновить. Я же самый младший в группе.

В общем мне уже сказали на ушко:

«Чувачок ты, Волошин, симпотный, в тренде, с баблом, при хате и клёвой тачке, не задрот. В общем перспективный».

А на вопрос, кто мои родители и где они сейчас, я никогда не вру, а просто закатываю глаза и показываю на потолок. Оказывается этого вполне достаточно.

Так что теперь домашней работы у Аграфены Пименовны само собой прибавилось. Накормить, напоить, проводить, прибрать. Постирать когда я ночую не один. Но как оказалось, она не в претензии и увольняться от меня из-за увеличения нагрузки никуда не собирается:

— Верите, нет, Василий Кимович, но как Вы здесь поселились, так все мои хвори старушечьи и закончились (далее, список хворей!). Бегаю, прыгаю как молоденькая. Волшебство это какое-то от Вас идёт. Лучи здоровья!

Вот как! А ведь про это моё волшебство или что там у меня такое от меня идёт, я уже знаю. В Кадетском интернате у одной девочки, оборотня в волчицу, живущей в комнате по-соседству, исчезло заикание. Когда её только привезли в интернат, она слова не могла произнести, когда волновалась. А через полгода уже щебетала как птичка. Дядя Толя, имея ввиду, что отец мой Ким Сергеевич Волошин тоже спонтанно излечил мою старшую сестрицу Таисью от глухонемоты, хотел было меня на эту тему поисследовать поглубже, но отложил. Его во мне жало интересует в первую очередь. Ну ничего, я и сам поисследуюсь, не маленький уже.

Клиника

От моей квартиры до НИИ акушерства и гинекологии буквально два шага. По бульвару до Покровки и пришёл. Хорошая клиника, старая. Все мамочки города с отклонениями и патологиями здесь наблюдаются и рожают. Сколько женщин и детей здесь спасли, не счесть. Но судя по наличию в клинике объёмного морга, спасают здесь, увы, далеко не всех. Есть передел человеческим возможностям. А нечеловеческим? Вот и посмотрим, поизучаем эти возможности на практике.

Мужики сидят на лавочках в зелёном сквере перед входом в клинику. Переживают так, что на них смотреть страшно. Вот из дверей клиники выходит доктор, зовёт одного в фойе. И там у них составляется такой разговор:

— Папаша! Ребёнка мы спасли, родился здоровый мальчик, забирайте его через три дня на выписке. А вот супругу Вашу, крепитесь, кровотечение ей не смогли остановить после кесарева сечения, сердце у неё слабое оказалось. Тоже её забирайте через три дня, в паталогонатомическом отделении.

Мужик, отныне отец и вдовец одновременно, стоит охреневший. Он не понимает, что ему теперь делать и через три дня куда идти и как себя вести. А в фойе уже следующего зовут. И тот прыгает до потолка от радости. В общем, как в лотерее…

В дверях клиники стоит огромный санитар. Внутрь он никого не пускает. А мне в двери и не нужно, у меня свои пути следования.

Та-а-ак! А я уже глубоком трансе, стою в фойе клиники. Куда мне теперь, в операционную? Нет! Там врачи работают, им мешать не нужно, они итак делают всё что положено и как положено. В реанимацию, вот мне куда. Туда дорог много — со скорой, из палат, из операционной, а вот оттуда только две — или в палату на отделение, или в морг. Вот здесь я и проведу все свои эксперименты.

Вижу, девчонка! Её только-только привезли из операционной! Вся в проводах, как космонавт, но уже без толку. Давление нулевое, пульс на экране практически ниточка. Уходит девчонка! Сама бледная, губы белые, без сознания. Слышу:

— Не жилица.

Это бурчит себе под нос медсестра реанимационного отделения. В реанимации сёстры особые, здорово отличаются от сестёр на отделениях. Во всех смыслах сильные и опытные женщины. Не девочки сразу после училищ.

Ясно! Подхожу ближе и осторожно обнимаю своими ладонями сердце девчонки. Ещё тёплое, но чуть шевелится. А вот давай-ка, сердце, мы с тобою вместе поработаем. Тук-тук, тук-тук, тук-тук! Ура, включился насосик! Качай, качай, не бойся, я же тебе помогаю!

Кровь человека настоящее чудо, любую рану зарубцует, если её нормально проталкивать по венам. А крови что-то у девчонки маловато. Много потеряла на операции. Качаем мы сердцем, стараемся, а давление-то не шибко поднимается.

Эй, сестричка! Да поверни же ты к нам голову! Вот молодец, заметила пульс девчонки на мониторе, зовёт дежурную докторицу. А та, ох-х, матёрая, сразу видно. Командует как капитан на корабле, коротко и ясно. Это сюда, это туда, здесь держи.

Переливание. Ну вот и давление вверх пошло. Задышала девчонка. Порозовела, губы покраснели, капельки пота на лбу выступили. Теперь жить будет. Всё, спи давай!

Ну ладно, пошёл и я. Устал как собака. Могу себе представить, как здесь врачи и сестры устают за смену. Завтра загляну в палату на отделении, проведаю девчонку. А через пару-тройку дней, уже глядишь и выпишут её. Долго здесь не держат. Дорого! Но муж-то есть поди у неё? Счастливчик!

Государственные секреты

Сегодня дядя Толя что-то совсем расслабился от волшебного кофе с домашней выпечкой в исполнении Аграфены Пименовны. Разговорился, вспоминает прошлое, государственные и военные тайны страны мне раскрывает походя. А может и не тайны это:

— После войны, Вася, в КГБ СССР был такой секретный 13-й отдел — физические ликвидации. Так называемый «отдел мокрых дел». Клиентами отдела всегда были предатели и враги СССР. И служил в этом отделе такой хохол-львовянин Богдан Сташинский. Кстати почётный сотрудник госбезопасности. Самое громкое его дело — ликвидация Степана Бандеры в 1959 году в Германии. Он его и ещё одного, Ребета, выследил и отравил при помощи пистолета, распылявшего ядовитое вещество За это он кстати получил Орден Боевого Красного Знамени из рук самого председателя КГБ СССР товарища Шелепина. Были на счету Сташинского и другие удачные ликвидации. В основном «мочил» он земляков, украинских националистов.

Генерал делает эффектную паузу.

— И вдруг…

— … в 1961-м он взял, да и сбежал с женой-немкой из ГДР в Западный Берлин, где всё рассказал бундесам. Был суд и страшный международный скандал. Сташинскому за Бандеру присудили всего 8 лет. Отсидел он из них лишь половину, а потом с измененной внешностью и новыми документами переехал в ЮАР. Возможно и жив до сих пор. И в том же 1961-м ЦК КПСС принял решение ликвидировать и самих наших ликвидаторов. И 13-й отдел КГБ СССР, засвеченный Сташинским на весь свет попросту расформировали.

— И с тех пор…

— … вроде как считается, что ликвидациями предателей и перебежчиков наши спецслужбы за рубежом не занимаются. Логика такая, что мол иначе можно получить бумеранг — охоту западных спецслужб на их беглецов и предателей на нашей территории. Поэтому вроде как действует некое джентльменское соглашение о том, чтобы не трогать перебежчиков ни с той, ни с другой стороны.

— Кто, когда и где это соглашение заключил, никому неизвестно, но однако вот считается. Короче, фигня это конечно полная! В этих делах вопрос ведь всегда только один — как достать человека и при этом не засыпаться. Бегут и от них, и от нас, но мы их покруче будем. Чистая статистика. Лучше прячем и тише караем. Но видимо на всякий случай наше Управление «Л» создано не в ФСБ, а в АП. Знают о нём на Западе? Конечно. И у них такие есть…

— … а ты у нас, Вася-Василиск, так вообще новое слово в госликвидации. Вот так и живём!

Потеев

Сегодня наш с генералом клиент за океаном — бывший полковник СВР Александр Потеев. Именно он сдал тех 11 наших разведчиков-нелегалов, агентов глубокого залегания в США и на Кипре, включая рыжую красавицу Анну Чапман, которая только-только начала свой путь в разведке, так грубо прерванный предателем.

Потеев по долгу службы знал всю нашу агентурную сеть в Америке. Но никто полковника до бегства из Москвы даже и не подозревал в измене. Абсолютно! Потеев числился в резерве высшего руководства СВР и мог получить повышение по службе в любой момент. Но он не рвался в генералы. Возможно потому, что в таком случае пришлось бы пройти через полиграф. Видимо всё же боялся засыпаться.

Он воевал в Афгане в составе спецназа КГБ. Награжден Орденом Боевого Красного Знамени. Работал в российском посольстве в Вашингтоне, затем в нашем представительстве при ООН в Нью-Йорке. Возможно там его и завербовало ЦРУ. Вернувшись из загранкомандировки в 2000 году, получил назначение в Управление «С» СВР на должность замначальника нелегальной разведки и руководителя 4-го (американского) отдела.

Всего он сдал ЦРУ не менее 80 наших агентов-нелегалов. Его заочно приговорили к 25 годам тюрьмы. Не к расстрелу! А потому, что смертная казнь за измену Родине в уголовном кодексе новой России не предусмотрена. Ущерб — несколько десятков миллиардов долларов!

64 года для мужчины — опасный возраст. Просто прихватило сердце (я прихватил!) и Потеев умер. Тем более, что он был в месячном запое. Я нашёл его у жены в Нью-Йорке, которая с сыном уехала в США ещё задолго до его побега.

— Дядя Толя, а как так получилось, что человек, у которого в США близкие родственники, столько лет работал на руководящих должностях в СВР и всё сливал в ЦРУ? — спрашиваю я.

Генерал крякает, но от ответа не уходит:

— А это то, о чём тебе рассказывал полковник Михаэль Плотник из Моссад, когда вербовал. Так ломали в 90-х эту нашу бедную ФСБ через колено и кто не попадя, так ломали. Вот тебе и результат!