Сварог

Глава 11. В последний раз взглянуть на звезды.

Глава 11. В последний раз взглянуть на звезды.

Под болтовню Вецеры пирожки уплетались быстро и с большим удовольствием. Сварог и Лада, совершенно случайно уселись рядом и слушали рассказы своей шумной подруги. Ей всегда было по нраву, когда её слушали, и не столь важно было то, понимают её или нет — главное поделиться и успокоиться.

Порой от Вецеры можно было легко устать, но ко всему, в конце концов, привыкается.

— Я хотела мерки твои снять, Сварог, чтобы рубашка по размеру получилась. Позволишь? — тихо спросила его Лада.

— Конечно, — улыбнулся он, — Пойдем ко мне в комнату?

От такого вопроса Лада засмущалась, уже представляя улыбающиеся лица своих подруг, но согласилась. Посчитала, что так будет правильнее. Не мерить же его за столом.

Поднявшись со стола, они объяснились и пообещали, что скоро вернуться. Сварог повел её куда-то вглубь дома, было темно, он зажег маленький огонь на ладони, вместо свечи, Лада тихо шла за ним, дивясь тому, что видит. Прямо из ладони огонь рождался! Где же такое видано, чтобы из пустоты вдруг пламя полыхать начинало? Много чудес было в Ирие, но каждого из них был свой исток, все было понятно, а этому Лада никак не могла найти объяснения. Неужели его душа действительно из огня состоит?

Тем временем, Сварог все-таки нашел в комнате свечи, зажег их, потушил свое пламя и уже в ожидании на неё смотрел. Она была красива, особенно сейчас, когда она смущенно мнется у порога его спальни, боясь первой начать разговор. Румянец ли это на её щеках или это свет и тени так глумятся? Отчего она волосы в такой небрежный хвост собрала? Распущенные, как утром, ему они нравились больше. Губу нижнюю прикусила - прелесть какая! Смущается. Видно, тишина напрягает. Он хотел бы и дальше её разглядывать, пока есть на то возможность, но решил немного её подбодрить:

— Одежда мешать не будет? — спросил он. Редко ей приходилось с мужчиной наедине оставаться, оттого и неловкость испытывала не малую. К тому же смотрел он на неё сейчас, будто и правда никогда женщин не видел. Хорошо, что Лада не знала, как сильно он желает сейчас к ней прикоснуться, тепло её почувствовать, убедиться, что она не плод его воображений, не сладкий мираж, что нарисовала его ранненая, тоскующая душа, а настоящая. Она так сильно напоминала ему мать, что все желания и чувства, которые он стал к ней испытывать стали казаться ему превратными. Настолько неправильными, что он заставил все мысли замолчать, и взял себя в руки.

— Нет, — ответила Лада, — Мне только плечи твои нужны и руки. — она достала тонкую длинную веревку и подошла к нему поближе, переборов смущение, и встала за спиной. Ей стало немного легче от мысли, что Сварог не видит её лицо. Хотела было приступить к работе, но увидев в каком стоянии была его спина, испуганно охнула, — Тут немного кровь подступила, ты ранен?

Услышав её испуганный вдох Сварог напрягся, подумал, что что-то не хорошее случилось. Оглянулся на свою спину, чтобы понять насколько все серьезно. Он и забыл, что исцарапал себе все тело неловко пытаясь голыми руками деревья перетаскать. Руки были в таком же состоянии, только они у него отчего-то всегда быстрее всего заживали.

— Не знаю, — ответил он недоуменно. На белой рубахе были видны небольшие алые пятна крови. Лада чуть приподняла её, чтобы рассмотреть что у него со спиной творится. И Сварогу это стало интересно и, почти не задумываясь, он снял с себя верхнюю одежду и увидел неглубокие ранки. Некогда сочившаяся кровь уже высохла, на оставила следы на белой ткани, — Ерунда, — заявил он и улыбнулся девушке. А та теперь стояла растерянная от вида его полуобнаженного тела. Но отнюдь не от смущения, а от того, в каком состоянии оно было.

Сварог весь был усыпан большими и маленькими шрамами от невеселого опыта в прошлом. Но его спине все время доставалось больше всего. Здесь были следы от плети, огня, падений, ран от разнообразных боев. Его тело истерзанное рубцами уже давно потеряло свою гладкость и мягкость. Только лицо у него было чистое не тронутое, оттого, что закон был в Тааме строгий: нельзя лицо царевичу портить. Тем не менее, весь Сварог без одежды больше бугристую гору напоминал, чем здорового человека.

— Это шрамы? — ужаснулась Лада, прикоснувшись к одной светлой выпуклой полосе — Что же с тобой делали?

Чуждо было насилие в этом мире. Если только невинные стычки мальчиков, у которых кровь кипит, и наказание ребенка за шалости не считать. Оттого и видеть такого искалеченного человека для доброй Лады было равноценно кошмару. Ей даже вообразить себе было сложно, что с ним нужно было сделать, чтобы тело превратилось в это. Под её изумленным, внимательным взглядом Сварогу стало по себе. Не хотел он чтобы она увидела его в таком состоянии, но уже и забыл, что за пороки он под одеждой скрывает. Он неловко попытался прикрыться.

— Воспитывали, — коротко ответил он.

В прошлом.

Он стоял высоко над полем, где обычно велся бой между воинами-добровольцами, которых заманила к смерти большая награда за победу. Хотун заставлял своих сыновей смотреть каждый кровавый беспощадный бой, делать ставки, радоваться смерти слабого. Кто-то из них проникался происходящим, кто-то старался не смотреть, а когда видел кровь, то все, что поел на обед, вываливалось наружу. Сварог уже давно научился смотреть на весь ужас, скрывая свои чувства за каменным лицом, но сейчас для него не хватило бы и всех сил Таама, чтобы сдержать слезы нестерпимой боли.

Сегодня зрелищем для зрителей был не бой, а казнь. Казнь двух искалеченных, обмазанных собственной кровью мужчин, у которых в теле, кажется, не осталось здоровых костей. Легко Хотуну было отдавать приказы о пытках и убийствах, когда он не видел всего происходящего, когда не чувствовал сам, как холодный нож в руках режет тело живого человека, и как этот человек кричит от того ужаса, который творит с ним он. Нет, он не знал всего этого. Все грязные дела за него делали его палачи, а когда ему, все же, приходилось узревать все это своими глазами, он будто бы засыпал: не слышал крики, не видел крови. Он перестал чувствовать угрызения совести за смерти, ведь, это делал не он, это делали те мужчины в темном одеянии, а Хотун всегда делал все лишь для блага своего мира и своих детей. Так он считал и сейчас. Слезы и мольбы его сына прекратить, обещания, что он сделает все, что только он скажет, не могли переубедить Хотуна в том, что его решение самое правильное.

Вокруг Горана и Велерада, стоящих на коленях перед правителями Таама, столпились обычные люди, которые выкрикивали что-то, желая, чтобы их поскорее казнили. Если Горан знал, что в конце его дружбы со Сварогом поджидает смерть, то Велерад даже не догадывался, что учит делу младшего царевича Таама, он узнал об этом только во время пыток и до сих пор не мог свыкнуться с мыслью о том, что скоро он покинет этот мир. Он не знал о чем и думать: злость сменялась страхом, страх - печалью, печаль - недоумением. Он хотел всем сердцем ненавидеть Сварога за обман, но не мог этого себе позволить. Он не хотел, чтобы последнее, что он испытавал перед концом была ненависть, ведь, несмотря на все, что с ним происходит сейчас, он прожил хорошую жизнь, делал полезное дело, любил и был любим. У него не было сил поднять свою голову, но Велерад очень хотел в последний раз взглянуть на звезды.

Горан не сделал ничего полезного в своей жизни. Он жил в своё удовольствие гулял, ввязывался в драки, был ленив и бездарен. Он был ещё совсем маленьким, когда познакомился со Сварогом - запуганным мальчиком, который не мог и двух слов связать. Мальчик восхищался тем, что Горан мог позволить себе так, как не мог жить он. А Горана со временем начало поражать то, как Сварог до сих пор не потерял рассудок, живя среди тех, кого он всем сердцем презирал. Знакомство и дружба со Сварогом было для него лучшим, что произошло в жизни, ведь только благодаря ему он встретил девушку, которая, все-таки, заставила биться его вольное сердце во имя любви. Но как жаль, что он так и не успел ей признаться.

Как жаль.

Горан поднял свой взгляд к небу, в последний раз глубоко вдохнул, заглянул в красные, полные боли глаза Сварога и улыбнулся...

Настоящее.

Сварог чаще задышал, сжал в затрясшихся руках свою одежду. Его глаза загорелись яростью, он потерял связь со временем, полностью погрузившись в болезненное прошлое. Злость и обида невольно воззвали к силе огня и его рубашка начала дымиться.

— Сварог, ты горишь! — воскликнула Лада, пытаясь привести его в чувства. Она держала его за руку, хотела, чтобы он отпустил ткань, но ей не хватало сил разжать его ладонь. Она испуганно отдернула руку, когда его рука стала слишком горячей, — Что с тобой?! Очнись же! — она начала бить Сварога по лицу и трясти за плечи, и он, наконец, услышал её. Картинка действительности перед глазами быстро сложилась и он тут же волей заставил огонь потухнуть. Сварог пришел в себя. Его воспоминания, которым он все время пытался противиться, не позволяя всплывать в своих мыслях и туманить его разум, охватили его и чуть не потянули обратно во тьму, от куда он только недавно выбрался. Его дыхание постепенно выровнялось, он огляделся и поймал испуганные глаза Лады. Стало стыдно, что он заставил её так переживать. — Что с тобой такое? — спросила она снова и захотела притронуться к нему, но он не позволил, неловко поправив частично сгоревшую рубашку, ушел от её рук. Он видел в её глазах жалость и глубокое сочувствие. Когда-то на него так же смотрела мать, но почему эти глаза, которые радовали его, сейчас причиняют ему боль? Рядом была любимая женщина, а он не мог найти в её объятиях утешения.

— Вспомнил счастливые деньки, — отмахнулся он и попытался улыбнуться. Лада не поверила, но и давить не стала, постаралась не расстраиваться, что не дал к себе прикоснуться, поругав себя за свой бессмысленный порыв. Она видела его состояние и понимала: если от одной только мысли ему становится так плохо, то что же с ним будет от слов? — Не боись, все хорошо.

— Калечили тебя, а не воспитывали, — сказала Лада, невольно бросив взгляд на оголившуюся грудь, на которой красовался ещё один шрам. Сварог не захотел продолжать этот разговор и попытался сменить тему.

— Ты уже померила мне плечи? Я просто не заметил.

— Ещё нет, — ответила Лада и вспомнила, зачем пришла. Она забегала глазами по комнате, только сейчас заметив, что потеряла веревку. Сварог увидел её на полу, поднял её и подал Ладе. Она и не поняла, когда успела её выронить. Девушка сняла все меры Сварога в тишине, не задавая вопросов. Лада чувствовала: то, что увидела сегодня, она никогда не забудет. Она ещё долго будет размышлять о нём, строя догадки, что именно он сегодня вспомнил, как именно он заработал себе все эти ужасные рубцы и шрамы, и позволит ли он ей когда-нибудь вылечить его раны?

Сварог видел, как сильно перепугалась Лада, видел, как она за него переживает, но сейчас он был не в состоянии отвлечь её беседой, поднять ей настроение, не знал чем её утешить. Мысли в голове перепутались, прошлое с явью перемешалось, видения и резкий всплеск недобрых эмоций отняли у него все желание к общению. Ему самому сейчас нужна была помощь, но просить он её об этом, конечно же, не будет.

А Ладе вдруг очень захотелось разделить с ним его переживания. Утешить захотелось и помочь.

Как только Лада закончила Велес попросил Сварога проводить девушек до дома. Сварог переодел свою сгоревшую одежду на рубаху Велеса, которую он ему на время одолжил, и вышел из дома, чтобы их проводить. Общество девушек, в особенности, болтовня Вецеры вернула его к жизни, он раскрепостился и стал отвечать на её шутки, чем очень удивил и порадовал девушек. Сварог снова забылся, в какой раз заперев двери прошлого хлипкой, еле держащейся дверью. Лада же, напротив, погрузилась в свои глубокие мысли, время от времени бросая на него свой сочувствующий, заинтересованный взгляд, словно пытаясь в его движениях и разговорах ни о чем уловить хотя бы один ответ на тысячу мечущихся в голове вопросов.

Так он и узнал, где Лада живет. Он будто бы случайно проводил Денницу и Вецеру первыми, чтобы остаться с ней наедине. Сварог остановился у входа через калитку в её дом, глубоко заглянул ей в глаза, улыбнулся. Теперь это давалось ему легче. Он легко прикоснулся к её плечам, Лада проследила за его рукой взглядом, но не остановила.

— Почему ты так смотрел на меня, когда мы только встретились? — спросила она, будто бы взамен на то, что позволила к себе прикоснуться.

— Как? — он сделал вид, что не понял, надеясь, что получится избежать ответа.

— Долго, пронзительно, недоуменно, — ответила Лада, явно желая получить ответ. Сварог потянулся к её светлым волосам, невесомо погладил их. Она и правда настоящая. Живая и светлая, с таким же добрым взглядом, как у матери. Она не мираж, раз Сварог мог чувствовать её тепло, он не сошел с ума, — Не хочешь отвечать? — спросила Лада. Голос у неё был тонкий и нежный, не такой, как у матери. У мамы бархатистый, слегка хрипловатый.

— Ты на мать мою погибшую очень похожа, — ответил ей Сварог и, не хотя, убрал руку.

Странные чувства пробудились в ней от его слов. Никогда прежде её не сравнивали с чьей-то матерью. Матерью... Что бы почувствовала она, если бы увидела свою матушку, восставшую перед ней в чужом теле? Ей бы было больно, она ведь ужасно по ней скучает! И ему должно быть больно видеть её каждый день перед собой.

Она не знала, что сказать, а рассказывать о себе большего он был не готов. Они смотрели друг на друга в умиротворенной тишине. Сварог - любуясь, а Лада - любопытствуя. Её целомудренная душа стала бить тревогу, считая что они стоят вместе уже неприлично долго. Лада сказала, что ей пора. Он пожелал ей спокойной ночи и ушел.

Дел у него завтра не так много, как было сегодня. Ему только нужно перетаскать и сложить деревья ближе к дому. Но даже это, должно быть займет весь день. Когда он с этим управится - сразу же отправится на поиски железа. По скорее бы изучить свойства ирийских пород и начать работать.

Сварог надеялся, что сон Лады будет самым сладким. Хотя учитывая то, что он ей сегодня показал, это маловероятно. Надо было извиниться, за свою выходку. И научиться, наконец, собой управлять.