Сумерки Эрафии

Глава 7

Земли бессмертных, цитадель Агону,

6 путь Лун, 987 год н. э.

Моандор шел по длинному-длинному коридору. Украшенный узорами сводчатый потолок уходил на недосягаемую взгляду высоту и терялся во мгле. По сторонам горели вечные факелы, путь был прямым и вел в его личные покои. В Агону они не отличались тем размахом, какой был в Колдсоуле, и это напоминало нойону о том, что он пока здесь даже не первый среди равных.

Главный замок имел несколько стадиев[5] в высоту и почти полмили шириной. От центрального купола разбегались переходы, которые вели к очень тонким и высоким башням. Многие из них были украшены упиравшимися в небо колоннадами — скрытыми системами обороны и связи, подчеркивавшими индивидуальность хозяев каждой из башен.

В этих высоких шпилях, разбросанных на приличном расстоянии от главного купола, находились резиденции всех истинных и представительства тех служб, которым они покровительствовали. Главный город мертвых был одним из четырех закрытых для праздной жизни обессмерченных людей — аколитов. Кроме него, в этот мрачный список входил Атоморгул — главная военная база нойонов, Колдсоул — служба разведки и Терминас — центр исследований и некромантии. В этих городах жили только сами истинные, особо приближенные к ним существа, здесь располагались их огромные армии. В прочих поселениях нойоны останавливались редко. Однако их власть над жизнями послушников была абсолютной. Она подкреплялась гарнизонами, а главное — регулярными поставками вещества, необходимого для продления жизни аколитов, — белого стааха. Без регулярного потребления этой смеси единожды принявшие вечную жизнь сторонники нойонов не могли протянуть и нескольких месяцев.

Выйдя из закрытого коридора на каменный мост, Моандор на мгновение остановился и посмотрел направо — на северные окраины столицы. За стенами казарм простирались сплошные выжженные земли до самого горизонта. То тут, то там были видны ямы карьеров по добыче редких пород гагата и мрамора, различных стааховых взвесей. Кое-где сохранялись даже останки засохших столетия назад лесов. Но взгляд нойона не останавливался. Он проникал дальше на север, туда, где за хребтом пепла находились все эти пока еще свободные миры людей, гноллов, эльфов, гоблинов, орков и магов.

«Теперь ждать осталось недолго, совсем недолго», — подумал он и двинулся дальше.

В его башне было тихо, тепло и спокойно. Хотя в тепле он не нуждался — оно был знаком уважения другим. Магическим касанием нойон открыл окна. Свежесть моря разогнала вязкую духоту закрытого помещения. Он сел в кресло и дал расслабиться как астральному, так и обычному телу. Закрыл глаза и, впав в глубокую медитацию, что заменяла истинным сон, стал вслушиваться в чувства, всматривался в окружающие его магические потоки. До собрания оставалось еще много времени. По прилету ему и Тамикзалле сообщили, что из-за задержки большинства членов Совета они встречаются на три часа позже, чем было запланировано.

Моандор чувствовал, что скоро кто-то придет к нему за советом по поводу этой встречи. Сейчас следовало просто поразмышлять. Когда все кончится, у него будет все время мира для отдыха, подумал нойон. Так что простим этих трусливых и кровожадных лжецов, что скоро прибегут сюда просить совета или благословения.

Не прошло и получаса, как он ощутил приближение другого истинного. Нойон даже не шелохнулся, а из-за широкого ворота боевой перчатки выкатилось гибкое кольцо-браслет из серебристо-бежевого сплава. Оно взлетело в воздух и само собой охватило правую кисть бессмертного. В тот же миг приятный темно-красный астрал рассеялся, как дым. Браслет молчания жестко привязал его к реальности. Приятная нега закончилась, но меры предосторожности того стоили. Сейчас никому нельзя было дать знать ни одного лишнего слова.

Приближавшимся оказался Вокиал — сильнейший колдун и знаток строительства концентраторов. Вокиал мог стать опасным соперником и сильным союзником. Сейчас их интересы были близки, как никогда прежде. Моандор повернулся вместе с креслом, но не встал и, лишь открыв свои человеческие глаза, рассматривал приближающегося. Нойон прошел по мостику и астральным приказом открыл дверь башни. Замершие у врат рыцари смерти вытянулись в почетном строю, уперев в камень острые алебарды. В тот же миг браслеты оказались на руках гостя.

Войдя, Вокиал поднялся по лестнице и оказался в небольшом зале, полном света из-за высоких окон. Нойон исподлобья посмотрел на Моандора, потом сбросил на спину черный капюшон и выпрямился гордо и властно, будто ожидая приветствия главы разведки. Эта дуэль взглядов была столь напряженной, что астрал вокруг просто кипел бы от сокрытой мощи, если бы не браслеты молчания на руках нойонов. Моандор смотрел на гостя около минуты и так ничего и не сказал. Наконец первым не выдержал именно Вокиал.

— Зачем, зачем ты это сделал?

— Чтобы вы знали, что придется идти до конца. Пришло время понять, что лестницу, ведущую к славе, предстоит натирать кровью друзей и союзников, а не только врагов!

Моандор сделал паузу. Вокиал молчал.

— Пока только я и Нагаш работаем в полную силу. Вы все здесь трясетесь от страха перед Сандро и ничего не сделали, чтобы нам помочь!

— Ты же сам знаешь, что время наших действий еще не пришло. Представь себе, что все провалится! Знаешь ведь, что Сандро с нами сделает?

— В отличие от вас, я не боюсь Сандро и никогда не боялся. Меня беспокоит только ваша какая-нибудь очередная глупость. Сегодня важна любая мелочь. Видишь, что на мне надето?

— Да, — с трепетом в голосе ответил Вокиал, — это трофейный доспех. Доспех, снятый с убитого Эйджей-Дая, основателя Круга Света и Империи Солнца!

— Все рассчитано, — успокоительным тоном заявил Моандор, встав из кресла. — Сандро — большой законник. Чтит память наших павших братьев. Это его и погубит. Кстати, где остальные?

— Ждут в своих резиденциях или уже идут туда. Ты же знаешь, как мы пунктуальны, любим собираться до назначенного времени.

— Значит, и нам пора. Настройся на боевой лад, сегодня твой выход, Вокиал, не подведи меня и всех нас!

Моандор поправил плащ у зеркальной стены и жестом пригласил строителя концентраторов следовать за ним. Вскоре они были на колоннадном мосту.

На четырех посадочных площадках, примостившихся по бокам гигантского купола Дворца Совета, находились два десятка драконов-духов, еще несколько парили в небе, то и дело пронзая воздух жуткими завываниями. Яркими фиолетовыми огнями горели кристаллы боевых башен на разных уровнях купола. Вся стража была на постах. Совет Темного Круга вот-вот должен был начаться, и большинство истинных нойонов впервые за долгое время собрались вместе.

Покинув башню разведки, Моандор и Вокиал шли по мосту, над которым то и дело мелькали белесые тени летающих исполинов.

Вокиал терялся в догадках. И как же он хочет решить спор, если очевидно, что теперь голосование не пройдет успешно?

Моандор надеялся, что его компаньон и другие не струсят. Очень важно, чтобы Сандро сразу не полез в схватку. Не поставит вопрос ребром — проиграет. Наверняка. «Он раскис и едва ли поднимет на меня руку прямо там. Тогда сегодня мы снимем с него Цепь и Полиарх». — Моандор прикрыл глаза, честолюбивые мечты на миг овладели им. В дальнейшем проблема Сандро будет окончательно решена.

Погруженный в столь приятные мысли, глава нойонской разведки вошел в широкий тоннель, находившийся справа от него. Их пути с Вокиалом разошлись. Купол был построен так, что находящиеся в центре Зал Совета и Военный Зал имели входы по числу истинных. Когда кто-то из них погибал, зал перестраивали, а проходы замуровывали.

Моандор шел по своему личному коридору. Факелов вечного пламени на стенах становилось все меньше, а броня защитных полей все нарастала. Вскоре факелы совсем кончились, и стены сверкали лишь темно-багровыми переливами древних рун. У самых последних дверей Моандор остановился, произнес вслух фразу на редком диалекте, смысл которой никому, кроме него, не был ясен. Даже другие истинные и служба безопасности Видомины не распознали бы смысл. И главное, у них не было на это времени. Руны на стенах изменили свой цвет, в них выделилась фраза, сложенная из голубых огней. Померцав лишь мгновение, она яркой вспышкой сорвалась с места и понеслась назад, в глубь коридора. Моандор качнул головой, будто кого-то благодарил, и приказал дверям открываться. Стальной шестиугольник раздвинулся без единого звука. За ним царил полный мрак. Моандор цокнул сухим языком и вошел в зал.

Внутри было прохладно и очень темно. Лишь дуновение ветра подсказало, что дверь за спиной закрылась. Он сделал тридцать больших шагов и оказался на положенном месте. Сверхчувствительная кожа, напряженные до предела чувства не подводили нойона. Еще несколько дуновений, и тихие шаги, затем на какое-то время все стихло.

Моандор знал, что высота этого зала — полсотни ярдов, и именно оттуда, из-под купола, в стену ударил узкий красный луч. В месте его касания высветился яркий символ «N». Затем лучик погас, а символ пришел в движение. Он побежал по стене прямо за спину Моандора, и затем, все убыстряясь, описал по часовой стрелке полный круг. Прошло еще мгновение, и его след полыхнул сплошным кольцом багрового пламени. Оно затрепетало и огненными каплями устремилось вниз, к центру громадного зала. В его отблесках стали видны четырнадцать темных фигур. Они замерли на небольших платформах, выступавших над монолитом пола не более чем на два-три дюйма. Небольшая задержка, и багровый круг продолжил стремительно сжиматься, в конце концов сойдясь в одной точке шириной не более полуярда. Огонь на мгновение потемнел и, казалось, скоро совсем угаснет. Но спустя несколько секунд свечение набрало новую силу, залив центр зала багрово-матовым светом.

Четырнадцать существ в темных хламидах, прочных и мягких доспехах… Четырнадцать бессмертных стояли в этом широком кругу. В центре в небольшом углублении находился прозрачный кристалл. Внутри камня горел мистический огонь, озарявший весь зал мягким светом. Сверху ударил мощный поток воздуха. Взметнулись плащи и черные шлейфы за спиной у нойонов. Только один из них был светлым — плащ Моандора. Если бы не браслеты на руках у всех присутствующих, то в зале витала бы такая мощь, что способна перемещать горы.

Один из выступов, на котором стоял высокий нойон, пополз вверх. Он держал в руках длинный черный посох с символом «N», окруженным венком, на наконечнике. Платформа поднялась от пола почти на десять дюймов. Нойон скинул с головы капюшон. Глаза главы Совета были полны красного огня. На груди светилась золотистая цепь, на ней висел багрово-красный, пульсирующий, как вырванное сердце, кристалл. Нойон воздел вверх руку с посохом и начал читать молитву Хайду, их отцу и прародителю. Тринадцать глухих и могучих голосов вторили ему.

— О Хайд! — воскликнул Сандро и легко стукнул посохом о свою платформу. Она сама собой втянулась в пол, встав по высоте вровень с остальными. Совет объявили открытым.

Моандор даже прищурился от наслаждения, все начиналось очень хорошо. После некоторой паузы платформа, на которой стоял Вокиал, плавно поползла вверх…

— Я хочу обратиться к Совету в связи с происшедшими недавно событиями.

Послышался шепот. Было слышно, как Сандро одобрительно хмыкнул.

«Вот ты и пропустил первый удар, мой старый друг», — подумал Моандор.

— Уважаемый Совет должен донести до вас личные соображения о разразившейся на Зейлоте катастрофе… Опираясь не на догадки, а на факты. Так вот…

Далее последовала гневная и решительная речь, в которой оратор напрямую обвинял Арагон в случившемся. Это выступление заранее было спланировано Вокиалом и Моандором. Они знали — верховный нойон будет говорить о мире и необходимости перемен, и им было необходимо нанести упреждающий удар.

Верховный нойон побагровел, когда Вокиал бездоказательно напал на арагонцев. Глава Совета понял, что его позиция широкоизвестна, а враги уже изготовились. Почва начала уходить у него из-под ног. Сандро знал о взрыве, но подробного отчета из Колдсоула так и не получил, потому о реальных масштабах катастрофы слышал впервые.

Когда Вокиал закончил и его платформа опустилась, голос подал нойон-воин, сторонник Сандро по имени Пти. В предыдущих войнах он не раз лично спасал жизнь действующего главы Совета. В какой-то мере они и сейчас могли доверять друг другу. Воин встал и заявил, что Вокиал и ему подобные толкают их на гибельную авантюру, вместо того чтобы дать возможность восстановить собственные силы.

Затем слово взял Сандро. Он вел себя как опытный оратор. Каждый его жест, каждое движение, каждый взмах посохом передавали обуревавшие его чувства.

— Братья, я много лет провел в одиночестве, был погружен в глубокие раздумья. Лишь по чудовищному стечению обстоятельств мое обращение к вам совпало с этой катастрофой. Я долго думал и принял для себя важное решение, и теперь вы должны его подтвердить.

Моандор отлично знал этот речевой прием. Обычно после того, как Сандро красиво, ясно и четко говорил подтвердить, Совет подтверждал его решение, так было всегда, но только не сегодня, не сейчас. Сегодня все продумано заранее. А Сандро меж тем продолжал. Он ясно дал понять, что война против десятикратно превосходящего по силе противника — глупость и безумие. Пришло время заключить настоящий публичный мир. Белый маг-дипломат ответил согласием на предложение личной встречи. Пора рассказать правду о перемирии и отказаться от тайного договора, которым завершилась последняя Война Стихий. Вывести остатки сил из Фолии обратно за хребет пепла. Перевооружиться, использовать время мира, для того чтобы найти нечто опережающее Арагон не на один шаг, но на порядок!

Когда Сандро кончил, он предложил высказываться другим. С ним согласилась верная соратница, хранительница закона мертвых Видомина, поддержал вечно колеблющийся исследователь Нимбус. Но когда очередь дошла до Вокиала, нойон-строитель гордо выпрямился и заявил:

— Этот план больше, чем просто ошибка, это намеренное предательство.

С этих слов и начиналось настоящее действо.

У Сандро дрогнули руки. Пти дернулся и чуть не сошел со своей платформы. Нимбус затрепетал и скрыл лицо под темной мантией.

— Что ты хочешь этим сказать, Вокиал? Ты понимаешь вообще, о чем говоришь?!

— Я понимаю. А ты едва ли отдаешь себе отчет в том, что пытаешься повернуться спиной к убийцам? Они покончили с Сумеречными прошлым вечером. А уже сегодня они могут напасть на нас! Это непростительный жест для правителя, после таких слов ты недостоин носить цепь власти!

— Приведи хоть один довод, кроме пустых слов, — с нескрываемой злобой заступилась Видомина за главу Совета.

— Приведу. Пока вы предлагаете отсиживаться за горами и ждать от Арагона каких-то жалких уступок, мы уже подумали над этой проблемой. То, что ты, Сандро, собрался отыскать через сто лет, уже в наших руках!

— Кто такие «мы» и что «это» в твоих руках? Что за деятельность вне нашего Совета, вне традиций, наших вековых устоев? — с презрением бросил Сандро.

— Полагаю, я отвечу на этот вопрос. — Спокойный голос заставил всех оторваться от словесной дуэли Вокиала и Сандро и посмотреть в другую сторону. Там, в самом спокойном сегменте этого круга черных фигур, возвышалось белое пятно — глава разведки Моандор.

— Ты?! — Сандро был готов к удару, но не с этой стороны. Он думал, что Вокиал, который давно хотел на его место, обопрется на Танта из армии или Каликурга, мастера воспитания. На тех, с кем у главы Совета давно не ладились отношения. Но от разведки он таких необоснованных и дерзких шагов не ожидал. — Ты стал торопиться, Моандор, — самодовольно усмехнулся Верховный нойон.

В ответ хозяин Колдсоула рассказал о терраморфе и его разрушительной силе, а также о том, что, получив такое вещество, после краткой подготовки они могли бы нанести сокрушительное поражение Белым магам.

— Однако, — добавил он после некоторой паузы, — мы не можем продолжить работу, когда наше руководство морально не с нами. Арагон сделал страшное — сам испытал терраморф в действии!

Моандор вытащил из липкой ткани доспеха медальон на цепи.

— Это личный медальон посла Даса. Вы все его хорошо знаете. С помощью таких артефактов, медальонов или четок, высшие Сумеречные поддерживали связь друг с другом. Связь столь прочную, что по ним можно даже определить причину смерти кого-то из наиболее близких послу людей.

— Ну и что показала эта штука? — спросил один из бессмертных.

— Посол Дас сам все расскажет. Сейчас он лечится в Терминасе после жуткого шока, вызванного последствиями взрыва. Наши датчики отметили, что остров в момент взрыва был на связи с двумя источниками. С послом в Кревланде и со мной, с Колдсоулом. Я лично говорил с нашим союзником Гуннаром Гарди, сына которого я взял к себе в ученики. В самом конце нашего разговора произошел взрыв. В это время к острову явно подсоединялся еще один источник.

— Откуда? — спросил Сандро.

— С территории Авлии. Надеюсь, вам теперь многое стало яснее! У меня есть с собой кристалл с данными нашего слежения. Если вы сравните их с медальоном Даса, то убедитесь, что я прав и детонация запасов терраморфа на острове вызвана Белыми магами и их эльфийской прислугой. Не исключаю, что дальше они постараются провезти его и сюда, также под видом дипломатической миссии. Или взорвать наш небольшой запас, полученный благодаря помощи Гуннара и Даса!

Сандро на какое-то время молча оперся на посох и погрузился в раздумье. Паузу прервал Вокиал. «Наступление» врага захлебнулось, и пришло лучшее время для «контратаки».

— Таким образом, — начал Вокиал. Нимбус попытался его прервать, но Сандро повелительным жестом призвал всех к порядку. — Таким образом, у нас есть повод голосовать не только за план Сандро, но и за наш с Моандором план!

За каждый из проектов высказалось по семеро присутствовавших. Сандро вздохнул:

— Ну не об этом ли мечтали арагонцы всю свою жизнь? О расколе в Совете, да таком расколе, который бы полностью парализовал нашу деятельность!

— Кто больше помогает Кругу Света? Вы со своим раскольничеством и авантюрами или великий Сандро и его мудрый реальный план? — добавила Видомина.

— Увы, именно Сандро. В нашем лагере сила и единение. У вас у самих раскол, многие хотят быть с нами. Многие устали от двухсот лет постоянного отступления, постоянных уступок и унижений. А в конце это странное самоустранение на столь длительный срок нашего правителя! Если ты, Сандро, мог почти полвека ничего не предпринимать, а за это время все, даже Сумеречные, сумели нас обойти, как ты любишь говорить, не на шаг, а на порядок, то ты не имеешь морального права предлагать какой-то свой план! Ты должен уйти с места главы, чтобы не позорить свои былые заслуги! — парировал Вокиал.

От ритуалов и церемоний не осталось и следа. Все говорили хором, никто никого не слушал. Молчали лишь Моандор и Сандро. Последний лишь внешне казался подавленным и смятенным, на деле он знал, как отбить эту беспрецедентную по наглости атаку. У него еще был туз в рукаве, и наконец он решился его использовать. Этой картой была буква их древнего закона. Когда он громко призвал всех к порядку и тишине, то стукнул посохом, вызвав голубоватую молнию, которая, змеей извиваясь по полу, умчалась в центральный энергокристалл. На лице Моандора была насмешливая улыбка.

— Если вы так хотите обезглавить свое собственное тело, что ж, так тому и быть! Поставим вопрос о доверии мне. Эта цепь, — он указал на символ власти и висящий на ней древний артефакт, — давно меня тяготит, кто хочет ее надеть? Давайте перестанем стесняться своих желаний… Здесь, в этом зале, не будет братоубийства, какое в практике лишь у слуг Колдсоула!

Верховный нойон бросил на Моандора пронзительный взгляд.

— Ты оскорбляешь меня, Сандро, но я не буду отвечать тебе тем же. Я предлагаю начать голосование по предложению нашего пока что руководителя, — хитро провоцировал Моандор. Ему надо было как можно скорее выманить последний козырь Сандро.

— Ну что же, если ты так хочешь. Пусть тем, кто за мой уход, дадут слово.

Сказали те же семеро, что выступали за военный план в отношении Арагона.

— Теперь те, кто против! — Против оказались те же семеро, что и так были на стороне Сандро.

— Но ты сам по закону не можешь голосовать за или против себя! — злобно выкрикнул Вокиал.

Сандро сдержанно улыбнулся и бросил в бой свое главное оружие, махнул жезлом в сторону Видомины:

— Если вы такие почитатели старого закона Хайда, то нужно следовать ему до конца. Видомина, хранительница традиции, что говорится в законе о подобных случаях?

Блистающая фиолетовым облаком переливающихся одежд женщина-нойон без слов поняла, о чем именно спрашивает ее патрон, и громко заявила:

— Голосовать при избрании лидера или его изгнании можно лишь в полном составе Совета. Если все оставшиеся в живых истинные будут здесь! Место рядом с тобой, Моандор, пустует! И вы знаете почему. Нагаш ушел в земли Фолии по тайному делу, не смог быть здесь, что подтвердили его моргулы. Значит, обсуждать уход Сандро мы сможем лишь тогда, когда Нагаш будет здесь или мы узнаем о его гибели…

— Раз обсуждение в принципе незаконно, то я предлагаю сделать перерыв на пару часов. Для того чтобы все немного успокоились. Все-таки мы сегодня собрались обсуждать отношения с Арагоном ввиду вновь открывшихся обстоятельств. Не стоит нагнетать и без того опасную для всех обстановку.

Сандро вставил заготовленную фразу и хотел уже ударом посоха обозначить всеобщее согласие, как тут произошло нечто совершенно необычайное.

Весь подавленный и смятый после слов Видомины, Моандор резко вскинул руки над головой.

— О Хайд! — Это было приветствие их прародителю, давно ставшее лишь церемониальной фразой, в данном случае оно было условным сигналом. Сверху, из-под самого свода купола, ударил тонкий голубоватый луч. Он разрастался в ширину, стал почти белым, и в образовавшейся объемной дымке возникло изображение высокой мрачной фигуры в темно-фиолетовых доспехах. Когда через мгновение изображение прояснилось, все увидели, что в зале установился прямой канал связи с древнейшим из нойонов — Нагашем.

Сандро оступился, а Пти выдавил из себя сдавленное шипение.

— Я вижу, здесь все именно так, как ты говорил, Моандор. — В голосе Нагаша звучала ядовитая насмешка. — Что ж, Сандро. Выслушай тогда и меня, а после поступай как знаешь! — Виртуальный образ Нагаша осмотрелся и замер перед главой Темного Совета.

— Я очень уважаю тебя, Сандро! Уважаю как великого воина, как вождя, давшего нам шанс. Когда Белые сразили Стигиуса, мы были разобщены и не знали, что делать. Ты указал нам цель, и мы пошли за тобой. Собрав Совет, принялись строить и изменять этот мир! Прошли столетия, и сейчас ты сам сбился с пути! Не можешь оценить опасности, которой подвергается наше дело. Не понимаешь, с кем и за что надо бороться! Ты не должен и не можешь больше здесь править. Не принимай это на личный счет. Здесь не говорят что-то против тебя. Просто должен прийти кто-то другой, кто лучше осознает сложившуюся ситуацию и видит дальше других. Скажу прямо: я твое место никогда не займу. Я был порожден раньше вас всех, на меня первым простерлась длань Хайда. Никогда за эту почти тысячу лет я не стремился к личной власти. Нами правили Стигиус, потом ты, теперь будет кто-то другой. Это все. Начинайте голосовать!

Когда он закончил, повисла пауза, а затем Вокиал, как и другие, пораженный загадочной хитростью Моандора, воскликнул:

— Голосуем! Сандро, ты не имеешь слова! Голосуем за его уход. Голосуем, начиная с меня.

Когда нойоны голосуют, они просто называют свои имена, и теперь под сводами огромного зала раздавались их голоса. Каждое слово звучало для Сандро, как строка приговора всем его планам.

— Вокиал, Тамикзалла, Кси, Тант, Галтран, Чарна, Каликург, Моандор, Нагаш, Исра.

Все было ясно, но Вокиал все же спросил: кто против?

— Пти, Нимбус, Видомина, Стракер.

— Десять голосов против четырех, ты отстранен, Сандро! Оставь Полиарх и Цепь! — властно приказал Вокиал.

— Подчинись совету, Сандро, так поступают воины. — После этих слов изображение Нагаша померкло и исчезло.

Сандро устало сошел с платформы. Все так и застыли на месте, подобным жестом кого-то вызывали на поединок. Все тело Моандора напряглось, он потрогал свой могильный клинок. Готовился в любой момент сорвать браслеты молчания. Сандро считался неодолимым соперником в поединках среди нойонов. Только Нагаш мог сравниться с ним, но они давно не испытывали силу друг друга.

Моандор пару раз за последние лет пятьдесят бился с верховным нойоном ради тренировки и оба раза проиграл.

Сандро шел прямо к нему. Вокиал хотел что-то крикнуть, но передумал. У Танта и Тамикзаллы появилась мысль, а не ошиблись ли они, сделав ставку на Моандора и Нагаша?! Ведь он же сейчас просто уничтожит соперника, прямо здесь, в зале Совета! Вокиал потянулся к своему мечу, все замерли.

Сандро остановился напротив главы разведки и смотрел ему прямо в глаза, затем взмахнул жезлом. Вокиал выхватил-таки меч, призвал лезвие. То же сделала и Видомина, но Сандро просто швырнул черный посох к ногам Моандора. Ни один седой волос не шелохнулся, не подернулся взор хозяина Колдсоула, он стоял, и он выстоял.

— Это ты все устроил! Но вам, — Сандро резко обернулся, обведя присутствующих презрительным взглядом, — вам, видимо, неясно, в какую авантюру вы все ввязываетесь и на что идете! Захотелось войны? Что ж, вы ее получите! Но потом, когда титаны Арагона будут стоять на соседних холмах, а оттуда, — его перст указал на свод купола над их головами, — будут сыпаться груды обломков, вы вспомните мое предсказание! И ты, Моандор, тоже вспомнишь! Если гибель нойонов произойдет, а, по-моему, она теперь неизбежна, это будет на твоей совести! Выбирайте себе нового правителя! — Сорвав с себя Цепь власти, чародей замахнулся и бросил ее в центр зала, так что, проскользив по отполированным плитам, огненный камень вплотную подкатился к центральному энергетическому кристаллу. — Можете выбрать Вокиала или даже его! — Сандро указал на Моандора. — Но когда вам придется туго, когда случится то, о чем я предупредил, не зовите меня! Не зовите — я не приду! Со своими учениками я ухожу в земли востока! Подальше от готовящегося здесь безумства. Обещаю не предавать вас в руки арагонцев, ни в чем им не потворствовать. Не ищите меня, это будет чревато взаимной усобицей. Если же вы вдруг окажетесь правы и покорите весь мир, а я буду лишь занозой в вашем сердце… Тогда найти меня и свести счеты будет уже несложно. Не устраивайте братоубийств и будьте едины, это ваш единственный шанс. Прощайте!

Развернувшись, он направился к выходу. Видомина, Пти и Нимбус торжественно простились с уходящим. Остальные молча проводили его взглядами. Затем все обернулись к Моандору. Пока нойоны провожали Сандро, глава разведки успел подобрать брошенный посох власти.

— В связи с чрезвычайными обстоятельствами объявляю перерыв на три часа, для консультаций. Все, кроме Вокиала, могут идти!

Нойон стукнул посохом, и яркая синяя молния, извиваясь, исчезла в центральном энергокристалле. Бессмертные расходились. Вскоре под невыносимо высоким сводом остались лишь Вокиал и Моандор. Не говоря ни слова, глава разведки сошел со своей платформы и подошел к брошенной Сандро золотой цепи. Пульсируя, как вырванное сердце, перед ними лежал «камень силы» — Полиарх, сильнейший артефакт из всех, что когда-либо были в руках нойонов. Его мощь была сравнима с целым магическим концентратором. Глава разведки поддел цепь носком сапога и ловко перехватил ее. Покрутив в руках соблазнительный трофей, Моандор накинул цепь на центральный кристалл так же, как ювелиры надевают на подставку блестящее украшение.

— Вот видишь, Вокиал, я оказался прав! — резюмировал он.

— Это… прекрасно, — с глумливым подобострастием ответил хозяин Агону.

Западная Эрафия,

окрестности Александрета,

то же время

Почти на всех идущих к востоку дорогах в тот день было настоящее столпотворение. Еще не ушли арьергарды королевского отряда, ополовинившие гарнизон и стражу города, как следом за ними путь запрудили беженцы из западных кварталов. К ним присоединились гости с ярмарки, которых разогнали на два дня раньше срока. Навстречу горожанам двигались ремесленники и мастеровые. Различный рабочий люд, срочно сзываемый в Александрет лорд-мэром на строительные работы за большие, по местным меркам, деньги обещанной королевской помощи.

Если три основные дороги еще были хоть как-то проходимы, то там, где они пересекались, в районе маленькой безвестной деревушки, уже несколько часов сформировался затор. По удивительному стечению обстоятельств, многие герои этой истории оказались там одновременно, совершенно не подозревая о существовании друг друга.

Эскорт герцога Рууда застрял на столичном тракте. Сперва вице-канцлер был рад тому, что не поехал с королем, и лишь теперь понял, какой это было ошибкой. Массивный бронированный возок, в котором разместились герцог и Фош, восемь конных рыцарей сопровождения — вся эта пышная процессия остановилась здесь еще два часа назад.

Все из-за того, что два купеческих обоза не смогли разъехаться, и теперь вся дорога на несколько стадиев вперед была запружена. Брошенные повозки стояли боком и даже поперек дороги, виднелись какие-то мешки и пожитки. Люди съезжали в овраг, чтобы кого-то объехать, телеги переворачивались, скрипели… Кругом слышались конский храп и разъяренная ругань извозчиков и крестьян.

Рууд выглянул наружу и понял, что их дела плохи. Он открыл дверь, и его сапоги тут же погрузились в топкую дорожную грязь.

— Венк! — злобно крикнул вице-канцлер.

Передовой рыцарь развернулся и подъехал ближе.

— Чего изволите, хозяин? — С некоторых пор Венк стал перенимать раболепские привычки Фоша.

— Слушай, Венк, мы можем застрять здесь до завтрашнего утра, а мне надо обязательно догнать короля до того, как они начнут штурмовать Харлхорст. Если будем стоять так дальше, то успеем только на пепелище! А враги постараются оклеветать меня и вас!

— Вокруг много проселочных дорог, но нужно найти проводника, а то тут можно и заплутать, уйти далеко на север или на юг. Вон, видите, куда поскакали те всадники, — указал он герцогу, — там один из проселков.

Рууд посмотрел на отдаленную развилку. Там по кустам на соседнюю дорогу прорвались несколько рыцарей, следом сворачивали и строительные подводы.

— Найди среди этой черни проводника. Скажи, дадим двадцать циллингов, если проведут меня к Мельде до завтрашнего вечера!

— Хорошо, — откланялся Венк.

Дернув поводья, он преодолел овраг и перескочил на другую сторону. Тяжелый рыцарский конь потоптал молодой ивняк, Венк остановился и стал выбирать среди этой разноцветной толчеи. Крестьяне шли большими группами по двадцать, двадцать пять человек, многие были с телегами и скотом, сзади надвигалась целая отара овец. Пастухи из близлежащих деревень очень вовремя решились перегонять скот поперек и без того загруженной дороги. Вдруг его взгляд упал на молодого парня, который вместе с хорошо одетым и отменно вооруженным гномом помог вытащить телегу, колесо которой увязло в грязи. Когда крестьяне их поблагодарили и протянули гному несколько медных монет, тот отказался. Потом уже парня пытались угостить караваем и кувшином браги, тот долго упирался, но все же взял. «Эти не будут требовать больше, чем дают», — подумал Венк. Осадив коня, рыцарь направился к ним.

Гримли действительно не хотел брать подарки старика-крестьянина, но тот так упрашивал, что в итоге юноша решил, что оскорбление отказом будет много хуже. Да и поесть было бы совсем неплохо. Выйдя из тюрьмы, они побывали на сапожной барахолке и в закусочной, но с тех пор прошли почти сутки. Новые кожаные шнурованные ботинки на толстой подошве сидели на нем отлично, а вот желудок был явно недоволен.

Кое-как выбравшись из города и посовещавшись, они решили идти дальше вместе. Гримли не представлял, каково это — вернуться в Бренн, где у него не осталось ни одного близкого человека. «Одни знакомые, но ни одного настоящего друга», — рассказал он гному.

Толин постоянно говорил о Клекстоне. Он собирался поступать в Академию Военного Мастерства, столь популярную у иностранцев, желавших сделать карьеру в Эрафии. Собственно туда он и направлялся с письмом, написанным его дядей, одним из крупнейших добытчиков драгоценных камней на берегах озера Тетис в Авлии, и заверенным консулом Киррем. Киррь не отказался добавить к этой рекомендации от себя пару строк о знаках дружбы между Эрафией и народами Авлии. Так гном и уехал бы на восток, но судьба обрушила на него сначала мятеж и цунами, а потом свела с Гримли.

Гримли теперь вообще не знал, куда ему идти. В городе они успели посетить то место, куда свозили тела. Выяснилось, что дядю Тома уже успели похоронить в общей могиле, с телами утонувших и погибших при наводнении. Можно было бы пойти работать к Гурту батраком или к дяде Егану в Мельде. Где-то там живет прекрасная Эльза, а он ее не забыл. Среди личных вещей, собранных стражей на рыночной площади, Гримли отыскал только свой детский трофей — обгорелую книгу легенд и воинских навыков, и теперь массивный том вместе с засохшим крестьянским хлебом давил на спину в заплечном мешке.

В конце концов в своем выборе друзья остановились на Мельде. Это был общий путь для обоих — энрофский тракт. И сразу за воротами они оказались в этой дикой людской запруде. Гримли помнил об объездной дороге. Несколько дней назад Гурт также в объезд провел их обоз к городу.

Вечерело, из-за леса поднималась белая Луна, ее меньший красный собрат блестел у южного края горизонта. Не успели они сделать крестьянам доброе дело, как сзади послышался стук копыт и хруст веток. Толин подумал, не решились ли из александретской тюрьмы пустить за ними погоню, и на ходу отстегнул боевое оружие.

Венк едва успел затормозить, так как гном весьма недружелюбно выхватил из-за спины здоровенный топор. Он замахнулся, и рыцарская лошадь шарахнулась в сторону. Брызнула из-под копыт дорожная грязь.

— Эй, вы что, с ума посходили?! Затопчете людей! — гневно рявкнул гном.

Венк остановился, успокоившись, смог совладать с желанием осадить наглеца и высказал Толину свое предложение.

— Ну что, проведем этих знатных белоручек? А то они боятся запачкать в крестьянской грязи свои кафтаны!

— Проведем, — радостно подхватил Гримли, — а сколько вас?

— Карета, восемь стражей и две пристяжные лошади.

— Если мы сами не будем брести пешком, а поедем, — рассуждал гном, — то мы согласны.

— Хорошо, ждите нас тут. Мы прорвемся к вам, наверно, через полчаса. Возок через овраг не пройдет…

Венк дал по бокам лошади, взял влево. Через кусты и обочину он вернулся на главный тракт и предстал перед лицом герцога.

— Стадий за полчаса, ха! С чего ты взял, что если мы их поведем, то поедем быстрее, а, Гримли? — расхохотался Толин.

— Не знаю, как пойдут их дела! Но если мы будем верхом, то это точно будет быстрее, чем топать ногами до самого Мельде. Потом, двадцать циллингов — очень большие деньги. Мы сможем купить две лошади у моего дяди и отправиться дальше…

— Куда это ты засобирался? Вчера еще ты говорил, что хочешь стать хлебопашцем и искать в Мельде какую-то охотницу, не носящую юбок.

— Есть время пахарей, но приходит и время воинов. Оно близко… — отрешенно произнес Гримли.

Толин удивленно посмотрел на него. Гному показалось, что в глазах парня мерцает белый огонь. Толин потер глаза, видение исчезло.

— А что здесь такого?! — уже своим обычным голосом спросил юноша. — Да, я решил ехать с тобой в Клекстон. Хочу попытаться тоже стать рыцарем. Что, если это и есть мой шанс?! А с лошадьми, если мы их приобретем в Мельде, доберемся до Клекстона за пару недель, а не месяцев!

Толин с подозрением осмотрел худощавую и поджарую фигуру парня. Мышцы на руках вроде есть, но в целом…

— Поступить в Академию совсем нелегко, — заметил он, — кроме того, я не говорил, что, э-э-э-э, не очень люблю ездить верхом. Не гномье это дело.

— Привыкнешь!

— Я не умею вообще!

— Научишься!

— Почему ты говоришь так уверенно?

— Я в том году учился ездить без седла. Знаешь, упал всего четыре или пять раз, но пребольно.

— Да ты просто хвастун!

— Если не говорить себе, что все получится, то так ничего и не выйдет!

— Мне бы твою уверенность!

Утомленный перепалкой, Толин присел на широкий камень на обочине дороги. «Он странный парень, но притягивает, как горный дух, я неслучайно его встретил, неслучайно», — думал гном.