Ступень 5. Бегство в Эдем

Глава 6

Пока мы общались с артефактором, погода успела испортиться. Небо заволокло тучами, подул прохладный, сырой ветер. Возможно, ночью даже пойдёт дождь, но пока погода была предельно комфортной для пребывания на улице — не холодно, но и не жарко. Мы с Ирумой вышли на поселковую площадь, когда она уже полностью оказалась забитой народом — здесь собралось, на мой взгляд, не менее полутысячи аборигенов. Возможно, и больше — я не считал. Взяв Ируму за руку, я стал аккуратно пробираться в центр площади, избрав для себя ориентиром торчащий над людскими головами высокий шест с привязанным к его вершине белым полотнищем. На развевающемся под лёгкими порывами ветерка стяге аккуратными скупыми чёрными стежками была искусно вышита голова рурха, в точности повторяющая рисунок, изображённый на алтаре. Символично… Любой сразу же догадается, что мероприятие посвящено местному божеству.

Подобравшись к стягу почти вплотную, я чуть было не вылетел на свободный от людей пятачок поросшей травой земли, на котором, рядом с алтарём, стоял Арн, держащий за руку Иттану. Женщина, обрядившаяся в нарядную, расшитую разноцветными рунами одежду, которые с такой любовью вышивала ещё вчера, гордо стояла, положив вторую руку на алтарь и прижавшись спиной к вкопанному в землю шесту со стягом. На лице её отражалось спокойствие и какое-то умиротворение, явно поселившееся сейчас в её душе. Весь вид женщины говорил о том, что она осознаёт близкое окончание её жизненного пути и уже согласилась с этим обстоятельством. Нет, во взгляде Иттаны не было даже намёка на какое-либо принуждение — её выбор являлся осознанным и, по мнению самой жертвы, абсолютно верным. Что для меня оказалось не сказать чтобы удивительным, но, по крайней мере, непонятным — вчера, при разговоре, женщина абсолютно не походила на религиозного фанатика, и я втайне надеялся, что она в конце концов откажется от ритуала. Не отказалась…

Тем временем на площадь подошли последние жители посёлка, и Арн поднятой рукой призвал односельчан к вниманию. Тут же на площади установилась вязкая, тяжёлая тишина, в которой ударом молота по наковальне разносились густые, рокочущие слова жреца. Он говорил о том, что земля вокруг обильна и плодородна, лес наполнен разнообразной дичью, мужчины посёлка сильны и отважны, а женщины — красивы и плодовиты, и за всё это он благодарит свою покровительницу, богиню смерти, не обделяющую свой народ божественным вниманием. Жрец говорил много, и в словах его не было лести или преклонения, как не было жалоб или угроз. Он ни о чём не умолял и ничего не просил, он просто благодарил. Благодарил за то, что у них есть всё, что им нужно, и всё это они сделали своими руками. Речь жреца не была похожа на молитву, она походила скорее на общение ученика со своим наставником. Лишь в последних словах своей речи жрец выразил надежду, что покровительница не оставит посёлок без своего внимания и поможет его жителям, ищущим новых знаний, в их обретении.

Когда жрец замолк, слово взяла Иттана. Её слова не повторялись, но смысл был один и тот же — она благодарила богиню за подаренную жизнь и вручала свою душу ей в дар с надеждой на то, что та распорядится ею с максимальной эффективностью. Взамен Иттана просила дать ей возможность прожить следующую жизнь вместе с погибшим год назад мужем… Интересно, Иттана действительно искренне верит в то, что говорит? И если да, то откуда такая уверенность? Как я уже отмечал ранее, религиозный фанатизм ей явно не свойственен. Но, раз жертва настолько уверена в собственных словах… Кстати, я как раз планировал проверить истинность религиозных верований аборигенов, пожелав для себя чего-нибудь нужного. Богиня, кажется, наделяет своих последователей знаниями, но знания без инструментов мне не нужны — зачем мне информация о рунах, если я не только не могу их плести, но даже их не вижу! Так пусть богиня, если она действительно существует, наделит меня магическим зрением и возможностью плести заклинания, как аборигены, умениям которых я в тайне завидовал. Интересно, подобное вообще возможно? Или я желаю достать луну с неба? Вот, кстати, и попробуем… И я, устремив мысленный взгляд в небо, пожелал для себя невозможного — обрести силу, которой никогда не обладал.

Пока я предавался мыслям о сюрреализме наблюдаемого мною действа и моём осознанном в нём участии, Иттана закончила свою речь, которая оказалась намного короче речи жреца, и воскликнула:

— Прими мою жизнь и мою душу, богиня, и ниспошли детям своим твою божественную милость!

С последними словами я вздрогнул и втянул голову в плечи, волосы мои поднялись дыбом, а запястье руки, на котором покоился подаренный мне артефактором браслет, пронзила резкая боль, как будто от тысяч электрических разрядов… Но вздрогнул я вовсе не от слов Иттаны, а от оглушительного треска вонзившейся прямо в шест с из сгустившихся над посёлком туч огромной ветвистой молнии. Закреплённый на вершине шеста клочок ткани с рисунком рурха вспыхнул и за мгновение сгорел, осыпавшись на землю пеплом. Да и от шеста мало что осталось — лишь чёрный, обгорелый, дымящийся обрубок, от которого вился сизый дымок, разносящий по площади запах костра. Оценив масштабы нанесённых разрядом разрушений, я бросил взгляд на Иттану, ещё мгновение назад гордо стоявшую рядом с алтарём, опираясь спиной на шест. Теперь тело женщины изломанной куклой лежало на алтаре, не подавая признаков жизни. Похоже, молния, попав в шест, прошла через тело жертвы и ушла в землю, обуглив траву возле алтаря. Лёгкая и быстрая смерть… И это на моей памяти уже вторая молния, ударившая туда, куда нужно, и тогда, когда это было необходимо. Да, молния всегда бьёт в самую высокую точку, да, электрические разряды в насыщенной атмосферным электричеством воздушной среде есть явление самое обычное, но вот время и место… Я, похоже, уже начинаю верить в существование сверхъестественных сил.

Впрочем, задумываться о сверхъестественном мне было некогда — похоже, близкий разряд молнии не только сотворил что-то с моим браслетом, но и повредил мои глаза, в которых ощущалась сильная резь, вызвавшая обильное слезотечение. Я попытался сморгнуть, но стало только хуже — слезотечение лишь усилилось, а фигуры стоявших рядом со мной людей стали размываться и обзавелись странными разноцветными ореолами, вызвавшими у меня лёгкое головокружение и незначительную дезориентацию — сделав шаг к алтарю, я покачнулся и, чтобы восстановить равновесие, с силой схватился за руку Ирумы.

— Что случилось? — встревожено спросила она меня.

— Плохо вижу, — признался я, — наверное, что-то попало в глаза.

— Дай, я посмотрю! — попросила девушка и развернула меня лицом к себе, всмотревшись в слезящиеся глаза.

Внимательно осмотрев меня — мне даже показалось, что не только обычным зрением, но и сплетя несколько лечебных и диагностирующих конструктов, — она озадаченно пробормотала:

— Ничего не понимаю!

— Что-то не так? — с тревогой спросил я, почувствовав, как резь в глазах практически исчезла, как и обильное слезотечение, но вот разноцветные сполохи вокруг окружавших меня людей остались, да и сфокусировать зрение у меня пока не получалось, поэтому все предметы виделись мне несколько размытыми.

— Да всё не так, — пробормотала Ирума, — сетчатка глаз получила незначительные повреждения, полопались сосуды и произошло незначительное кровоизлияние, но его последствия я уже убрала, а краснота сойдёт сама через несколько дней…

— Так в чём проблема? Что мои глаза некоторое время побудут красными?

— Нет, проблема в том, что у тебя повреждён канал, передающий в мозг информацию от рецепторов глазного дна, да и само глазное дно воспалено и в его клетках стремительно происходят какие-то непонятные мне процессы. Я бы даже сказала, что твои глаза сейчас перестраиваются, мутируют…

— А остановить процесс ты не можешь? — обеспокоенно спросил я. Лишиться зрения, да ещё и в самый ответственный момент, когда любая длительная задержка в нашем путешествии просто недопустимо, я откровенно боялся. В то, что местные медики с помощью магии сумеют восстановить мне зрение, я не сомневался, но время… Время будет упущено, а ещё один год задержки меня не устраивал.

— Сейчас попробую, — пробормотала девушка, и сосредоточенно устремила свой взор куда-то в район моей переносицы.

Так прошло, по моим прикидкам, минут десять, за время которых народ на площади уже успел рассосаться, и мы остались одни. Даже Арн ушёл, унеся куда-то тело Иттаны. В конце концов, оторвав от меня взгляд, Ирума с недоумением сказала:

— Нет, ничего не получается. Такое впечатление, как будто мне что-то мешает. Кстати, ты ничего не желаешь мне рассказать?

Последние слова моя спутница произнесла как-то подозрительно, как будто подозревала меня в чём-то незаконном.

— А о чём я должен рассказать? — переспросил я, добавив:

— Вряд ли тебя интересуют подробности моего рождения и период младенчества.

— Нет, Кейтон, меня интересуют последние минуты жертвоприношения — что ты желал, что просил у богини и что ты почувствовал после принесения жертвы?

— А ты так уверена, что я о чём-то просил? Ири, я ведь даже не верю в эту вашу богиню смерти! — как можно более искренне ответил я.

— Кейтон, не лги мне, пожалуйста! — воскликнула Ирума. — Точно! Ты о чём-то попросил Маару! О чем? Признавайся!

— Да, вроде бы, как особо и не о чём, — промямлил я.

— Ага, значит, точно просил! Что ты пожелал? Говори! — чуть ли не кричала Ирума.

— Я попросил силы… — пробормотал виновато я. И видя, что на лице Ирумы явно отразилось непонимание, добавил:

— А что ты хотела? Да, я пожелал стать таким же магом, как и вы все, и что в этом плохого? А то ведь я не только плести заклинания, как это делает любой местный житель, не могу, я ведь даже рун ваших не вижу!

— А теперь?

— Что теперь?

— Теперь видишь?

— И теперь не вижу, — покаянно признался я, — да и то, что раньше, теперь вижу значительно хуже. Всё как-то размыто, расплывчато, да ещё и в разноцветных ореолах…

— В ореолах, говоришь… А я тоже в ореолах?

— Ага… Голова вся в фиолетовом тумане с зелёными и красными прожилками, да ещё и меняется всё, как будто плёнка масляная на воде. А тело чем-то жёлтым затянуто, особенно живот…

— Ну что ж, поздравляю! — ухмыльнулась Ирума, — твоё зрение тебя не подводит. Ты видишь энергетические потоки моего тела. Правда, цветопередача пока не совсем верна, видимо, ещё идёт коррекция, да и отсутствие тренировок сказывается.

— Какие потоки? — переспросил я.

— Энергетические, Кейтон, энергетические, — злорадно добавила Ирума, — что просил, то и получил. Теперь ты видишь так, как я. И как все остальные жители моего мира. И руны теперь будешь видеть, и создаваемые на их основе плетения.

— То есть теперь я полноценный маг? — ошарашено переспросил я.

— Ну, насчёт полноценного — я бы не была столь категорична. Но насчёт мага — да, ты теперь действительно маг.

— А сила? Ты можешь оценить уровень моей силы? Хотя бы примерно?

— Не могу — что-то мешает моим диагностирующим конструктам. Но маловероятно, что твоя сила будет слишком большой — ты же изначально не был магом, а энергетический резерв обычного человека крайне невелик.

— Но его ведь можно увеличить? Развить? — с надеждой задал я очередной вопрос.

— Разумеется, можно, причём скорость роста твоего резерва будет прямо пропорционально затрачиваемым тобою усилиям. Кстати, ты уверен, что обо всём мне рассказал? Для меня осталось неясным, почему твоё тело сопротивляется моим магическим конструктам.

— Вроде бы всё… — попытался вспомнить события последних минут я. — Да, ещё при разряде молнии мне показалось, что часть электрического заряда попала в подаренный мне артефактором амулет! Я тогда даже вздрогнул от боли!

Ирума тут же схватила мою руку и поднесла моё запястье с намертво вросшим в кожу браслетом к своим глазам. Внимательно осмотрев браслет со всех сторон, для чего ей даже потребовалось вывернуть мою руку, девушка, растерянно почесав себя за ушком, пробормотала:

— Рунная вязь на браслете слишком сложна для меня…

— Ещё бы — браслет как-никак изготовил мастер-артефактор, выпускник столичной академии, — утешил девушку я.

— Но в целом картину событий мы установили, — вынесла свой вердикт Ирума, — ты захотел стать магом, высказал своё пожелание богине, и твоё желание исполнилось. Свою роль в исполнении твоего желания, несомненно, сыграл и подаренный мастером браслет, но вот какую именно — я сказать не могу.

— И не нужно! — радостно подвёл итоги я. Главное — мы живы и в некоторой степени здоровы. Зрение, надеюсь, ко мне со временем вернётся…

— Не вернётся, — перебила меня Ирума, — вернее, не вернётся к первоначальному виду. Теперь ты всегда будешь видеть как бы две картинки — ту, что видел раньше, и накладываемый на неё рисунок энергетических полей. Тебе надо просто привыкнуть, и со временем воспринимаемая твоим мозгом картина опять станет чёткой и понятной.

— И я всегда теперь буду видеть одновременно и то, и другое?

— Да. Правда, тренировками можно добиться усиления отображения одних участков воспринимаемого сетчаткой глаза спектра за счёт других. Можно сосредоточиться только на энергетических полях, а можно на спектре излучения, воспринимаемом твоим глазами ранее. Кстати, по этому принципу работает ночное зрение.

— То есть подсвеченное цветными ореолами размытое изображение передо мной — это не травма, а просто недостаток тренировки? — успокоился я.

— В общем и целом да, но с незначительными оговорками — твои органы зрения до сих пор перестраиваются, и этот процесс, по-видимому, займёт ещё какое-то время. Когда он завершится, тогда и начнёшь тренировать своё обновлённое зрение.

— То есть мои глаза сейчас мутируют, — задумчиво пробормотал я, — а с ушами у меня ничего не изменилось?

— А ты просил у богини улучшить себе слух?

— Нет, мои мысли касались только магии.

— Тогда твои уши останутся такими же, как и всегда, — ответила Ирума, — если ты вдруг не захочешь изменить их.

— А такое возможно?

— Незначительные генетические мутации вполне доступны нашим жрецам — сложность необходимых для подобной процедуры плетений относительно невелика, но далеко не бесплатна. Что-то более серьёзное потребует или одновременной работы десятков опытных магов, или божественного вмешательства.

— Так быть может, ваша богиня — просто опытный маг? — переспросил я.

— Не богохульствуй! — рассердилась Ирума.

На этом наш разговор о неожиданно приобретённых мною магических способностях прекратился, и мы, взявшись за руки, побрели в сгущающейся темноте к дому Арна — там нас ждал ужин и ночлег. Позволив вести себя Ируме — моё зрение так до сих пор и не восстановилось, — я даже не спросил у моей спутницы, о чём попросила и что получила от богини она сама.

— И как впечатления? — голос Мирны застал меня врасплох.

— Неоднозначные, — признался я.

— И что же вас смутило в ритуале? — продолжала допытываться хозяйка.

— В самом ритуале — ничего, — задумчиво ответил я, — но вот его последствия заставили меня задуматься.

— Думать — это хорошо. Полезно, — подтвердила женщина.

— Кейт попросил богиню дать ему магию, — подсказала Ирума.

— Вижу, что богиня удовлетворила вашу просьбу, — улыбнулась Мирна, — ваша аура заметно изменилась. Кстати, а что у вас со зрением?

— Всё двоится и расплывается, — признался я. — Какие-то разноцветные круги, сполохи, нити…

— О, вы научились видеть ауры и потоки сил!

— А я получила знание о новой руне! — похвасталась моя спутница.

А мне она о подарке богини ничего не сказала… Что это — проявления скрытности или проста забыла? Нужно будет как-нибудь потом деликатно прояснить.

— И какой же? — заинтересовалась хозяйка.

— Хаос…

— Хм… Девочка, а ты уверена, что ты получила знание о руне Хаоса? — переспросила Мирна.

— Мне показалось, что её название произносится именно так, — уже менее уверенно ответила Ирума.

— А что она даёт? И как именно применяется? — мне показалось, что в любопытстве хозяйки проявились нотки тревоги.

— Разрушение. Уничтожение. Дезинтеграция. Полный распад. Аннигиляция… Пока сама толком не разобралась — знания о свойствах руны и способах её плетения появляются в моей голове не сразу, а частями — очень уж эта руна сложная, никогда подобной не встречала.

По мере перечисления свойств новой руны лицо Мирны становилось всё мрачнее и мрачнее. Услышав, что руна Хаоса применяется не самостоятельно, а в связке с другими рунами, как правило, второго порядка, хозяйка медленно, проговаривая каждое слово, сказала Ируме:

— Я слышала о подобной руне от своего мужа. Знания о руне Хаоса хранятся в секретных архивах Тсанийской магической академии и запрещены к изучению под страхом смерти.

— Но я же её изучила, — удивилась Ирума.

— Вот это-то мне и непонятно, — пробормотала женщина, — богиня ничего не делает просто так, и знание одной из самых опасных рун она вложила в твою голову неспроста. Возможно, Мара предполагала, что это знание понадобится вам в ближайшем будущем для собственной защиты. Возможно — богиня преследовала какие-то свои, понятные лишь ей одной цели. Не знаю, простым людям не дано понять замыслов богов. Однако я попросила бы тебя никогда и ни с кем не делиться полученным знанием и никому не рассказывать, что ты сама им владеешь. Иначе последствия могут быть весьма и весьма серьёзными.

— Для кого серьёзными?

— В первую очередь для тебя.

— Но не убьют же меня за это знание?

— Не должны — всё же информация получена тобой от самой богини. Но эти знания — лишь для тебя, другие люди о них знать не должны.

— Но почему?

— Я слышала, что руна Хаоса многократно усиливает мощь любого атакующего заклинания, превращая его в нечто максимально смертельное. От плетений, включающих эту руну, нет защиты — любое живое существо, попавшее под удар заклинания Хаоса, умрёт.

— А как же стандартные защитные плетения? — переспросила Ирума. — Мои учителя говорили, что универсальное защитное плетение второго порядка способно погасить любое атакующее заклинание, и это в случае, когда не удаётся подобрать специализированного плетения защиты.

— Руна Хаоса — третьего порядка, девочка, — грустно ответила хозяйка. Против плетения, основанного на этой руне, может помочь лишь руна порядка. Порядок — антагонист Хаоса, и обладает противоположными свойствами. Сколько рун третьего порядка ты знаешь?

— Теперь — две. Хаос и Порядок.

— Поверь, на десятки дней пути в округе никто теперь не знает больше, чем ты. О свойствах одной руны ты теперь имеешь достаточно полное представление, а другую скоро научишься плести самостоятельно.

— Вот так подарок, — грустно усмехнулась Ирума, — даже не знаю, радоваться мне ему или грустить.

— Всё в мире имеет свою цену, — ответила Мирна. — Богиня знала, что делает, вручая тебе знание об этой руне.

— Но я не знаю, как её применять. Да и плести ещё ни разу не пробовала.

— Пробуй осторожно — я даже боюсь предположить, какие последствия вызовет активация руны Хаоса. Возможно все, вплоть до полной аннигиляции материи в любой выбранной тобой области пространства. А как применять — спроси у моего мужа. Его академического образования должно быть достаточно, чтобы иметь хотя бы общее представление о принципах использования рун третьего порядка.

— А Арну не опасно говорить о том, что я знаю руну Хаоса?

— Я все равно ему об этом скажу, — ответила Мирна, — так что лучше пусть он узнает о случившемся от тебя. Арн жрец Мары — о таких подарках богини он должен узнавать в первую очередь.

— Зачем? — спросил я.

— Жрец в ответе за весь посёлок, — пояснила женщина, — а твоя жена получила в свои руки слишком грозное оружие, способное уничтожить всех живущих в нём.

— Но я же всё равно пока не умею пользоваться этой руной! — воскликнула Ирума.

— Ключевое слово здесь — пока… Поверь, девочка, ты очень скоро об этом узнаешь, — невесело усмехнулась хозяйка, — вот только не могу пообещать, что это знание доставит тебе радость или пойдёт на пользу.

— Но почему? — в голосе моей подруги зазвенела обида.

— Я уже говорила, но повторюсь — всё на свете имеет свою цену… А сейчас предлагаю закончить разговоры и перейти к ужину — время уже позднее. Вы ведь останетесь у нас на эту ночь?

— Если вы не будете возражать — мы бы остались у вас ещё на пару дней, — сказал я, — к сожалению, после подарка вашей богини я не то, чтобы совсем ослеп, но куда-либо идти с тем, что сейчас творится перед моими глазами, просто нереально.

— Разумеется, можете занимать выделенную вам комнату столько, сколько нужно. Быть может, вам потребуется грамотная медицинская помощь? — предложила Мирна.

— Скорее всего, зрение к моему мужу вернётся, когда закончатся процессы перестройки зрительных рецепторов в его глазах, — пояснила Ирума. — Маловероятно, чтобы мутация продолжалась слишком долго. Всё же это не простое вмешательство.

— Тогда предлагаю поужинать — время уже позднее, — добавила хозяйка.

— Спасибо за предложение, мы с радостью, — ответил я, — но разве мы не будем ждать вашего мужа?

— Он может задержаться — тело жертвы после ритуала следует предать огню.

И мы пошли ужинать, а после ужина — спать…

Наутро, так и не встретившись с Арном, пришедшим домой поздно ночью и уже успевшим куда-то уйти, мы, плотно позавтракав оставленным гостеприимной хозяйкой мясным супом и тушёным мясом с овощами, отправились гулять по посёлку. Перестройка моих глаз за ночь, по-видимому, завершилась, и Ирума, тщательно обследовав их диагностирующим плетением, удовлетворённо сказала, что теперь мои глаза ничем не отличаются от глаз любого из жителей Эдема. Никогда не предполагал, что перед взором местных жителей творится такая каша…

Как и предупреждала Ирума, теперь я одновременно видел сразу в нескольких спектральных диапазонах, причём эти картинки накладывались друг на друга помимо моей воли и превращали всё увиденное мною в сплошную пёструю мозаику, в которой я, увы, не мог разобраться. Нет, резкость изображения вернулась, но любой с детства виденный мною предмет выглядел теперь совершенно иначе — изменилось всё, начиная от формы, и заканчивая цветом, и мне приходилось лишь догадываться о том, что же я в каждый конкретный отрезок времени вижу перед собой. Дома, мимо которых мы шли, особых изменений не претерпели — лишь поменялся их цвет, да ещё в некоторых из них сквозь стены просвечивали едва заметные контуры стоящей внутри мебели и бледно-багровые стоящие или перемещающиеся контуры людей. Нечто подобное я когда-то наблюдал в инфракрасных приборах ночного видения, отслеживающих тепловое излучение, и в объективах военных сканеров, использующих волны ультракороткого диапазона с частотой излучения на несколько порядков выше частоты излучения волн видимого обычному глазу спектра. Инженеры-технари называли волны этого диапазона жёстким коротковолновым излучением и даже предупреждали меня о его опасности. Похоже, теперь этот диапазон оказался доступен и моему зрению, вследствие чего сквозь тело моей спутницы бледно просвечивали все кости её скелета. Непривычное, надо сказать, зрелище…

Впрочем, все встреченные мною жители посёлка выглядели не лучше — одежда на их обнажённых телах виднелась исключительно как бледная, практически незаметная дымка, а сами тела были окутаны разноцветными светящимися и пульсирующими сгустками, которые, как я уже знал, и являлись аурами людей. Лица, разумеется, сквозь всю эту мешанину цветов рассмотреть у меня не получалось. Если добавить, что помимо аур, людские тела обзавелись просвечивающим через разноцветную плоть скелетом, можно представить, как я был шокирован открывающимися передо мной картинами. Рассказав Ируме о своих ощущениях, я получил краткий, но ёмкий совет:

— Попробуй сосредоточиться на чём-то одном. Смотри только на одежду встреченного тобою человека или только на его лицо, а лучше даже на какую-то конкретную часть лица — губы, нос, глаза. Должно помочь.

— И что тогда будет? — я попытался получить более пространный и развёрнутый совет.

— Ты непроизвольно сосредоточишься на определённом отрезке спектральной составляющей падающего на сетчатку твоих глаз излучения. Остальной диапазон твой мозг как бы приглушит, задвинув на второй план. Представь, что перед тобой многослойное изображение, в котором ты мысленным усилием можешь затенять или делать более бледным, а то и вообще невидимым любой слой. Так ты со временем научишься выделять нужные тебе картинки.

Я тут же попытался претворить в жизнь полученный совет, сосредоточив своё внимание на лбу идущего мне навстречу скелета, облечённого туманной дымкой плоти. Через пару мгновений мне показалось, что рисунок скелета поблек, а плоть сгустилась и обрела свой естественный цвет. Скелет оказался симпатичной голой фигуристой молодой женщиной, поймавшей мой изучающий взгляд и в ответ устремившей свой недоуменный взгляд на меня. Смутившись, я сосредоточил взор на бледной дымке окружающей женщину одежды, и та, как по заказу, почти полностью проявилась, прикрыв молодое сексуальное тело от моего взора. Не полностью — тело продолжало просвечивать сквозь одежду, да и бледные контуры скелета оставались видны, но в таком виде я хотя бы мог отличать встреченных мною людей друг от друга.

— У моего мужа временные проблемы со зрением, — объяснила моё странное поведение встреченной нами женщине Ирума, — он плохо видит и никого не узнаёт.

— Помощь нужна? — в вопросе незнакомки проявилось искреннее участие.

— Нет, спасибо, — поблагодарила женщину Ирума, — это подарок богини, скоро пройдёт само.

Понятливо кивнув, женщина удалилась по своим делам, а я, разобравшись, каким образом можно менять диапазоны своего восприятия, начал играться с новоприобретёнными способностями, сосредотачивая свой взгляд то на стенах домов, то на земле, то на растущей на ней траве или деревьях, то на небе… Эти игры со зрением продолжались до тех пор, пока Ирума не привела меня в лавку артефактора.

Открыв дверь в дом, мы практически сразу же столкнулись с Шассором, удобно устроившимся в дальнем углу под распахнутым настежь окном и бросившим при виде нас бумаги, в которых что-то увлечённо записывал. Подскочив к нам, мастер-артефактор, внимательно оглядел меня и удовлетворённо сказал:

— Похоже, мой браслет вам всё же пригодился.

— И как вы это определили? — с интересом спросила мастера Ирума.

— У вашего спутника сильно изменилась аура, это невозможно не заметить.

— Это подарок богини, — пояснила девушка.

— Насчёт подарка не знаю, но то, что в данный момент аура вашего молодого человека начала насыщаться из его энергетического резерва, и мой браслет принял в этом процессе самое непосредственное участие, для меня очевидно.

— Теперь Кейт — маг, а раньше им не был, — согласилась Ирума.

— Энергетическое ядро есть у каждого, вот только не каждому дано сломать свой барьер и научиться пользоваться своим даром. В этом мире ломать барьеры своего дара умеют все, но я знаю о временах, когда на подобное были способны считанные единицы. И даже сейчас некоторым людям оказывается не под силу призвать свой дар. Подаренный мною браслет был когда-то создан мною именно для того, чтобы помочь последним сломать свой барьер и обрести магический дар.

Кажется, я только что услышал наиболее вероятную причину появления у меня способностей к магии и неожиданно открывшегося магического зрения — это заработал насыщенный магией браслет, подаренный мне артефактором. А говорили — боги, боги… Но я всегда знал — любому чуду всегда может найтись логичное и, что самое главное, естественное научное объяснение.

— Каждый маг ломает свой барьер сам, — возразила Ирума.

— Разумеется, девушка, разумеется, — улыбнулся артефактор, — но не у каждого этот процесс получается достаточно легко. Принцип работы созданного мною артефакта основан на формировании множества мельчайших каналов, за счёт своей незначительности относительно легко преодолевающих барьер и выводящих энергию магического ядра напрямую в человеческую ауру. Дополнительным эффектом работы браслета является постепенное истончение и, как следствие, ослабление энергетического барьера в местах проникновения через него каналов. Разумеется, это происходит исключительно при частом, а, желательно, даже постоянном использовании энергии ядра. Впрочем, ученики столичной академии и так тренируются в использовании собственного магического резерва практически постоянно.

— Так этот браслет предназначен для учеников столичной академии? — переспросил я.

— Это почти точная копия ученического браслета, — подтвердил мастер, — я сделал его, когда готовился сдавать экзамен на получение степени магистра. Сам по себе браслет достаточно сложен в изготовлении — даже опытный мастер-артефактор затратит на него не менее нескольких недель упорного труда.

— Неужели настолько сложный? — переспросила моя спутница.

— Необычайно сложный, — подтвердил Шассор, — и если бы не прямое участие в разработке артефакта самой богини, ни один, даже самый опытный архимаг, не смог бы сотворить даже близкое его подобие.

— Но вы сказали, что создали этот артефакт сами?

— Скопировав схемы, хранящиеся в столичной академической библиотеке. По уже имеющимся записям опытный мастер-артефактор способен повторить творение богини, но я лишь копировал руны, не понимая смысла и предназначения большинства заложенных в артефакт плетений. Если бы вы сами были мастером, то знали бы, что создать копию по уже имеющемуся образцу — это далеко не то же самое, что разработать плетение с нуля. Однако даже копирование столь сложного артефакта доступно далеко не каждому мастеру. За свою жизнь я сотворил всего один артефакт подобной сложности, и вряд ли мне когда-нибудь удастся повторить подобный эксперимент — в те времена я был молод, амбициозен, и не задумывался о сложности стоящей передо мной задачи.

— И вы подарили столь сложный и, по-видимому, дорогой артефакт мне? — удивился я.

— Для местных жителей браслет практически бесполезен, — объяснил мастер, — а вам, как вижу, пригодился — я ещё в первый ваш приход обратил внимание на бедную энергией ауру. Работу своего артефакта, кстати, я наблюдаю и сейчас.

— То есть магический барьер Кейтона сломал именно ваш браслет? — уточнила Ирума.

— Не сломал — обошёл. Просочился сквозь него мельчайшими сгенерированными специальным плетением каналами, как просачивается вода сквозь плотину из песка и щебня. Барьер вокруг магического ядра у вашего друга до сих пор есть, но со временем он растворится под разрушающим действием насыщенных энергией каналов артефакта. Правда, для этого кое-кому придётся проявить упорство и использовать магию как можно чаще, насыщая энергией формируемые браслетом каналы. Желательно это делать вообще постоянно.

— И что я должен делать? Как я могу её использовать?

— Ну, активируйте какое-нибудь простейшее плетение постоянного действия. К примеру, светлячок.

— Я не знаю ни одного плетения, мастер, — признался я.

— Но руны-то вы знаете? Хоть какие-нибудь?

— Ни одной, — повинился я, добавив:

— А что вы хотите? Ещё вчера я даже аур не видел!

— Это не мешало вам выучить хотя бы базовые руны, молодой человек, — наставительным тоном заявил мастер, — дети тоже не видят аур и энергетических потоков, но базовые руны учат. Сначала на бумаге, а потом уже, овладев своим даром, переносят тренировки на плетения из собственных силовых нитей.

— Я обязательно буду их изучать, — пообещал я, — но что мне делать сейчас?

— Незамедлительно начать обучение, — не терпящим возражения тоном ответил мастер, — а базовые руны и принципы их плетения вам покажет ваша подруга.

— Спасибо, мастер, — поклонился Шассору я, — ваш подарок оказался весьма кстати.

— Пользуйтесь на здоровье, — улыбнулся мужчина, — тем более что, как я уже говорил, местным он вряд ли когда-нибудь пригодится. Кстати, вы уже виделись с нашим оружейником?

И получив заверение, что этого умельца мы посетили ещё вчера, посоветовал навестить его ещё раз.

Попрощавшись, мы вышли из дома артефактора и продолжили неспешную прогулку по посёлку.

Оружейник встретил нас ещё более приветливо, чем вчера, несмотря на то, что и вчера он был с нами крайне любезен. Ещё на пороге мастерской Ирума, заметив встающего из-за верстака мастера, сказала:

— Добрый вечер, почтенный. Мастер-артефактор посоветовал нам навестить вашу мастерскую ещё раз.

— Да, я действительно хотел бы пообщаться с вами повторно.

— Что-то изменилось со вчерашнего дня? — вежливо поклонившись разноцветному силуэту, переливающемуся всеми огнями радуги, спросил я.

— Артефактор подарил вам свой браслет, — задумчиво проговорил мастер, — и я подумал, что от меня вы тоже не можете уйти без подарка. Вы, молодой человек, получили артефактный браслет, а вашей спутнице, как я заметил вчера, приглянулся мой лук.

— Я с радостью купила бы его в вас, но мне нечем заплатить, — проговорила Ирума.

— Не надо оплаты — я вам его дарю, — улыбнулся мастер.

— Это слишком дорогой подарок, — пробормотал я. И, подумав, что прямым отказом можно обидеть хорошего человека, добавил:

— Моя спутница возьмёт подарок при условии, что вы объясните, почему со вчерашнего дня вы поменяли своё мнение.

— А так ли уж обязательны пояснения? — вежливо спросил мужчина.

— Обязательны, — с уверенностью в голосе ответил я, — я должен знать, почему оружие, ещё вчера стоившее баснословных денег, сегодня вдруг отдаётся в дар.

— Только вашей подруге, — добавил мастер.

— Совершенно верно — именно ей, — подтвердил я.

Ненадолго задумавшись, оружейник ответил:

— Мне кажется, что таково желание богини.

— Вы уверены? — переспросил я.

— Нет, молодой человек, — обезоруживающе развёл руками мастер, — но я не рискну проверять истинность своих предположений.

— Вы так и не ответили на вопрос — что изменилось со вчерашнего дня, — продолжал настаивать я.

— Скажите, а вы присутствовали на вчерашнем жертвоприношении? — вопросом на вопрос ответил мастер.

— Да, присутствовали, — за нас обоих ответила Ирума.

— И, вероятно, что-то получили в дар от богини? — задал ещё один вопрос мужчина.

— О подарках богини не принято спрашивать, — парировала моя спутница.

— Но ваш молодой человек делает именно это, — возразил мастер.

— Можете не отвечать, — сказал я, — я вас не заставляю. Но и подарка тогда мы не примем.

— Хорошо, я скажу, — сдался оружейник, обращаясь ко мне, — благодаря жертве Иттаны, за благополучие которой в другой жизни сейчас молится весь посёлок, богиня оказалась настолько щедра, что каждый житель посёлка получил больше, чем надеялся. А я получил знание о руне, способной значительно, чуть ли не вдвое поднимать технические характеристики изготавливаемых мною луков, и, в первую очередь, точность и дальнобойность. Крайне интересно реализован в плетении гироскопический эффект, устраняющий дрожание лука при стрельбе и уменьшающий отдачу, а также компенсация удара, передаваемого на держащую лук руку, вызванная слишком резким разведением плеч при повышенной скорости выстрела. Я был поражён, после нанесения рун обнаружив, что и раньше немаленькая скорость полёта стрелы, составляющая более ста шагов за один удар сердца, увеличилась практически на треть — цифра недостижимая даже для лучших конструкций блочных луков. Единственное условие, о котором я узнал, уже нанеся руны на плечи — после нанесения на оружие плетения взять его в руки способна только женщина. В руках мужчины лук становится крайне неуклюжим, и стрелять из него — одно мучение. В дополнение могу сообщить, что подобный лук в моей мастерской имеется только один, и именно его вчера смотрела ваша спутница — другие женщины этого лука не касались. Не надо заканчивать столичную академию, чтобы догадаться, для кого Мара дала мне знание новой руны. Так что изготовленный мною лук по праву принадлежит вашей девушке…

И мастер, поклонившись, протянул лук Ируме, добавив:

— Берите лук, красавица, и не гневите богиню отказом.

Ирума, разумеется, отказываться не стала и, с жадностью ухватив в руки вожделенное сокровище, прильнула к оружейнику и поцеловала его, засмущавшегося, прямо в щёку. Думаю, не будь меня, поцелуй попал бы в губы и носил значительно более интимный характер. Как всё-таки падки женщины на побрякушки…

Нагулявшись по посёлку до самого ужина и изрядно проголодавшись, мы вернулись в дом жреца, где нас уже ждал накрытый стол и хозяин с хозяйкой, сидящие за тем же столом. Едва мы вошли, Арн пригласил нас к столу, а Мирна разлила из стоящей тут же, на столе, высокой кастрюли густой суп, поставила перед каждым тарелку с нарезанным хлебом и сыром, выдала по ложке, и мы молча принялись поглощать необычайно вкусное варево, обильно сдобренное кусочками мяса и овощей. Дождавшись, пока мы насытимся, Арн спросил, обращаясь ко мне:

— Каковы ваши дальнейшие планы, молодые люди?

— Со зрением я более-менее освоился, поэтому не вижу препятствий для дальнейшего путешествия, — ответил я, — если не возражаете, мы переночуем у вас ещё одну ночь, и утром покинем ваш воистину гостеприимный посёлок.

— Что ж, удачной вам дороги, — улыбнулся жрец, — а переночевать вы сможете в той же самой комнате, что и вчера. Завтра вы меня не увидите — я уйду очень рано, поэтому будем прощаться сейчас. Быть может, у вас остались какие-нибудь вопросы, на которые я смогу ответить?

— Вопросы действительно остались, точнее, появились новые, — сказал я, с радостью воспользовавшись предложением Арна, — скажите, что стало с телом Иттаны?

— Я его сжёг, — пожал плечами Арн, — при жертвоприношении необходимо как можно быстрее разорвать связь тела с душой.

— А можно поподробнее? Если это, разумеется, не секрет, — добавил я.

— Секреты от избранника богини? — улыбнулся жрец. — Как известно любому целителю, тело человека имеет две тесно связанных друг с другом оболочки — материальную, или физическую, и полевую, или энергетическую. Первую оболочку мы называем телом, а вторую — душой. Полноценно существовать в отрыве друг от друга эти части не могут, а вместе как раз и составляют то, что мы называем человеком разумным. Тело без души — это лишённый разума безвольный голем, а душа без тела — чистый разум, лишённый энергетической подпитки и полученных за прожитую жизнь знаний. Однако даже при смерти физического тела душа какое-то время продолжает цепляться за своего материального носителя и не спешит покинуть место его смерти. Чтобы разорвать эту связь и отпустить душу, нужно уничтожить тело.

— А каковы последствия подобного разрыва? — разговор стал меня интересовать.

— Душа — это носитель чистого разума, а мозг — хранилище информации. При разрыве связи душа забывает свою прошлую жизнь — ведь мозг уничтожен.

— То есть для души все накопленные знания пропадают?

— Информация из мозга не пропадает, даже если человек не смог передать её другому. Не пропадает вообще ни крупицы информации в мире — всю её впитывает мировой эгрегор, который содержит знания всех поколений людей, когда-либо существовавших под небом этого мира. При определённых обстоятельствах душа, получившая своё очередное материальное воплощение, может вспомнить одну или несколько своих прошлых жизней, сумев подключиться к эгрегору и скачать с него ту информацию, которой когда-то обладала. Такие случаи пусть и редки, но хорошо известны — некоторые люди неожиданно вспоминают события своих прошлых жизней, и в этом нет ничего удивительного.

— А какова вероятность того, что в далёком будущем кто-то вспомнит о жизни Иттаны?

— Так деликатно вы пытаетесь услышать рассказ про реинкарнацию? — улыбнулся жрец.

— А вы сами в неё верите? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я не верю, Кейтон, я знаю, — сказал Арн. — Реинкарнация — доказанный факт. Смертно лишь тело человека, в отличие от его души, которая потенциально может жить вечно.

— Тело человека тоже потенциально может жить вечно.

— Точнее — очень долго, но далеко не бесконечно долго. И уж тем более не вечно.

— А как же магия? Эликсиры?

— И магия, и эликсиры способны намного продлить срок человеческой жизни, но истинного бессмертия может достичь лишь божественная сущность. Но не будем уходить в вопросы теологии, а вернёмся к существованию души после смерти физического тела. Итак, со смертью тела душа лишается памяти, или информационного хранилища, и энергетической подпитки. Однако сохраняет разум. Если обеспечить душу непрерывным притоком энергии, она будет существовать очень долго, хотя и здесь о вечности речь не идёт. Самым оптимальным способом для дальнейшего существования души — это обеспечить её новым материальным носителем.

— И как это сделать? — переспросил я.

— Как правило, ничем не связанная душа, свободно плавая в эгрегоре планеты, чувствует зарождение новой жизни и, если биологические параметры тела ей подходят, то происходит слияние.

— А если не происходит?

— Зародыш новой души есть в каждом человеческом эмбрионе.

— То есть душа, подселяясь, уничтожает этот зародыш? — переспросил я.

— Зародыш души не обладает разумом, — объяснил жрец, — ему ещё развиваться и развиваться. Значительно лучше, если новорожденный ребёнок обзаведётся уже зрелой душой — шансы на его выживание резко повысятся. Все умелые маги и искусные мастера от рождения обладали опытной душой, прошедшей не один десяток перерождений.

— Значит, Иттана просто отправила свою душу на очередное перерождение? — кажется, я начинал кое-что понимать в местных верованиях.

— Иттана чувствовала, что этот её жизненный цикл подошёл к концу. Ей больше ничего не хотелось и было не к чему стремиться. Без постоянного развития даже живой человек всё равно, что мёртв. Иттана это понимала и решила самостоятельно уйти из жизни.

— Доверив собственную душу богине? — уточнил я.

— Иттана в следующей жизни мечтала встретиться со своим погибшим мужем, — сказал Арн, — то есть элемент случайности её не устраивал. Поэтому она завещала свою душу Маре. В этом случае, при совершении определённого ритуала, душа не обретает свободу, а оказывается привязана. В данном случае привязка проводилась к определённой божественной сущности.

— И зачем вашим богам людские души? — я надеялся, что мой собеседник не услышит в моём вопросе сарказма. — Неужели боги ими питаются?

— Питаться душами людей? Что за чушь! — недовольный подобным предположением, ответил жрец. — Нет, боги не питаются душами, у них имеется иной способ добычи энергии.

— Какой же? — заинтересованно переспросил я.

— Не знаю, — признался Арн.

— Так всё же зачем богам людские души? — я решил всё же добиться от жреца ответа на этот вопрос.

— Нужны зачем-то, — недовольно сказал Арн, — иначе Мара не награждала бы людей за каждую посвящённую ей душу.

Видя, что дальнейшее развитие этой темы мужчине неприятно, я решил сменить направленность разговора, сказав:

— Практически с самого начала путешествия нас сопровождают какие-то люди, не показывающиеся нам на глаза. Моя спутница считает, что их для нашей охраны направляет богиня. У меня несколько иное мнение — я уверен, что слежку за нами организовали какие-то люди, намерения которых мне хотелось бы выяснить. Скажите, вы ничего не знаете о наших сопровождающих?

Арн не стал отвечать на мой вопрос сразу, а некоторое время помолчал, постоянно переводя свой задумчивый взгляд с меня на Ируму и обратно. Но всё же в конце концов ответил:

— Не буду говорить о других, но по территории, контролируемой нашим посёлком, вас сопровождали лучшие охотники нашего посёлка. А послал их к вам я.

Вот и отгадка источника нашей слежки! Осталось узнать, какое задание получили следящие за нами люди и откуда о нашем пути узнал Арн. Именно это я у самого жреца и спросил.

— Люди, следящие за вами, должны были только следить и ни в коем случае ни во что не вмешиваться. А узнал о вашем приходе я из своего сна…

— То есть вам приснилось, что мы пройдём мимо вашего посёлка, и вы отправили следить за нами своих людей? — уточнил я.

— Именно так, — подтвердил Арн.

— Скажите, Арн, — спросил я, — а в вашем мире возможно общение между абонентами на значительном удалении?

— Вы имеете в виду мыслеречь? — уточнил мужчина. — Подобный способ общения у нас достаточно распространён.

— Хотя бы её, если вам неизвестны иные способы удалённого общения. И какова максимальная дальность мыслеречи?

— Максимальная дальность ограничена лишь силой и опытом мага, — пояснил Арн. — Я догадываюсь о подоплеке вашего вопроса — вы полагаете, что эту мысль, когда я был во сне, мне передал другой человек?

— А что, это невозможно?

— Почему же? Возможно, — согласился жрец, — но не в вашем случае. О вашем передвижении мне во сне рассказала богиня. И я в этом уверен.

— Я бы ещё рассмотрел вариант ментального внушения, — пробормотал я, — тем более что мыслеречь, оказывается, у вас достаточно популярна.

— Вы можете предполагать что угодно, но подозреваю, что сопровождать вас будут до самого пути в столицу. Правда, только сопровождать — ни помогать, ни мешать вам не будут.

— В самом начале путешествия одна группа сопровождающих нам немного помогла, отогнав стаю волков, — добавила Ирума.

— Вероятно, это было личной инициативой сопровождающих, — высказал своё предположение Арн, — а, возможно, эти волки мешали самим сопровождающим.

Неожиданно почувствовав усталость и осознав, что на самые интересные для меня вопросы ответы уже получены, а остальные могут и подождать, я извинился перед Арном и Мирной, пожелал им спокойной ночи и, взяв под руку свою спутницу, направился в выделенную для нас спальню. Завтра мы возобновим путешествие в Тсану, и перед походом нам с Ирумой не мешало бы хорошенько выспаться.

Около секунды

год

здесь далее приведены названия ката стиля Шотокан

День

Примерно 2 земных часа

100 дангов, примерно полторы минуты

Примерно четыре световых года