Ступень 5. Бегство в Эдем

Глава 5

Два дня мы шли на запад в одиночестве. Во время очередной нашей ночёвки в лесу, когда я организовывал место для отдыха и разжигал костёр, Ирума, пробежавшись по округе в поисках дичи на ужин, вернулась к стоянке без добычи и с озабоченным видом сказала:

— Нас снова сопровождают.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Сопровождают двое. На этот раз мужчина и женщина. Идут аккуратно, следы, как и у прошлой пары, почти незаметны. И они, скорее всего, из другого посёлка.

— Это плохо?

— Это не хорошо и не плохо. Это непонятно.

И, не дав мне задать уточняющего вопроса, тут же пояснила:

— Непонятно, откуда они про нас узнали.

— Они могли узнать о нас от предыдущей пары наблюдателей.

— Исключено… Мы больше суток двигались без сопровождения — первые наблюдатели вернулись в свой посёлок, как только подошли к границам принадлежащей им территории. Вступив на землю, контролируемую другим посёлком, мы буквально на следующий день обзавелись и другими наблюдателями.

Осенённый догадкой, я переспросил:

— То есть вторая пара наблюдателей вышла из своего посёлка нам навстречу задолго до того, как мы приблизились к их границе?

— Совершенно верно, Кейт. И, следовательно, о нашем путешествии они были извещены заранее.

— А скажи мне, Ири, как в вашем мире обстоят дела со средствами коммуникации? Я имею в виду, каким образом жители других населённых пунктов вашей страны могли получить сообщение о том, что мы направляемся в столицу? Меня, конечно же, интересует и вопрос, кто в посёлках обладает достаточной властью для того, чтобы выделить нам сопровождение, но ответ на второй вопрос я, пожалуй, найду самостоятельно.

— Ответ на первый вопрос вытекает из второго, — с улыбкой ответила девушка, — а разгадку второго вопроса ты знаешь и сам.

— Если старосте это не нужно… Ты хочешь сказать, что жрецы могут общаться между собой посредством телепатии?

— Или подобное пожелание высказала богиня.

— Опять боги, — я недовольно поморщился, — давай не будем плодить сущностей сверх необходимого и примем за рабочую версию то, что о нашем походе уже известно всем заинтересованным лицам, через чьи земли мы планируем идти, а наше перемещение будут отслеживать команды наблюдателей, которые каким-то образом станут сливать полученную информацию своим жрецам. Такое возможно?

— Вполне, — на полном серьёзе ответила Ирума. — Жрецы Мары — не только сильные маги, но и неплохие артефакторы. Они вполне могли изготовить для наблюдателей связные амулеты. Я видела подобные у нашего жреца.

— Тоже работающие на телепатии?

— Зачем? Для передачи информации вполне достаточно генерации особого рода электромагнитных полей. Нужно только подобрать необходимую спектральную составляющую пакета, хорошо распространяющуюся в газообразной среде.

— Ты имеешь в виду радиоволны?

— Можно сказать и так.

— Тогда их можно запеленговать, и мы сможем определить местонахождение наших незримых сопровождающих.

— Это если ты знаешь используемый амулетом способ модуляции электромагнитного пакета. Я не слишком хорошо разбираюсь в этом вопросе, но слышала, что опытные жрецы способны создавать амулеты, которые практически невозможно "услышать" постороннему.

— Но ты же рассказывала, что неплохо владеешь магией поиска. Разве в этот раздел не входит изучение курса распространения радиоволн и способов их генерации и приёма?

— Кое-что я, разумеется, умею, — недовольно скривившись, сказала девушка, — но не в этом случае. Для определения местонахождения связных амулетов по излучаемому ими спектру электромагнитных волн моих знаний недостаточно.

— Значит, по амулетам мы их отследить не сможем, — задумчиво пробормотал я. — Но ведь ты говорила, что неплохо разбираешься в следах? А что, если мы вернёмся обратно и пойдём по следам наших таинственных незнакомцев? Мы сможем их найти?

И тут впервые я увидел на лице Ирумы смущение. Немного помявшись, девушка ответила:

— А зачем ты хочешь их отыскать?

— Так это очевидно! — воскликнул я. — Раз кто-то следит за нами, значит, кому-то и зачем-то это нужно. Догнав наших сопровождающих и хорошенько их расспросив, мы проясним для себя оба этих вопроса.

— Видишь ли в чём дело, — помявшись, ответила Ирума, — я не уверена, что смогу их догнать.

— Но ты же говорила, что хорошо ориентируешься в лесу и умеешь читать следы!

— Следы обычных животных, а также людей, которые не прячут их целенаправленно. Стоит только нашим сопровождающим увидеть, что мы развернулись и идём по их следам, как они сразу же предпримут соответствующие ответные меры, и я не уверена, что моего опыта хватит на то, чтобы их отыскать.

— То есть на самом деле твой опыт лесного жителя несколько тобою преувеличен? — подняв бровь, скептически поинтересовался я.

— Мне даже пятидесяти ещё нет! — вспыхнув от возмущения, ответила Ирума. — Возможно, лет через сто-двести я и смогла бы отыскать в лесу человека, не желающего быть найденным, но сейчас подобная задача мне не под силу.

— Понятно… — разочарованно пробормотал я. — Значит, о цели наших соглядатаев мы не узнаем.

— Не очень-то и нужно, — облегчённо ответила Ирума, убедившись, что преследовать наших таинственных сопровождающих я не намерен, — у нас, если не ошибаюсь, совершенно другая цель.

Больше к разговору о слежке за нами мы не возвращались. А про реальный возраст моей спутницы я услышал впервые — я, конечно же, знал, что и Харт, и Лания младше своей сестры, но я почему-то, введённый в заблуждение внешним видом Ирумы, искренне полагал, что она несколько моложе. Очередное для меня напоминание — здесь, как и в империи, нельзя судить о людях по их внешности.

Дальнейшее наше путешествие проходило именно так, как и должен проходить любой нормальный поход — монотонно и скучно. Погода стояла хорошая, лес был насыщен потенциальной едой, а наши сопровождающие вели себя примерно и на глаза не попадались, незримыми тенями двигаясь где-то позади нас. Я уже было обрадовался, что наше путешествие и дальше будет продолжаться в подобном ритме, но Ирума разрушила мои иллюзии. Внезапно остановившись, так, что я, задумчиво идущий за девушкой след в след, чуть не налетел и не сбил её с ног, Ирума, ничего не поясняя, замерла в задумчивости, закрыв глаза, после чего, немного постояв, бросила на меня неуверенный взгляд и сказала:

— Я услышала зов.

— И что он значит? — переспросил я.

— Зов посылает жрец, предлагая собраться вместе всем жителям деревни. А это значит, что в посёлке предстоит случиться какому-то важному событию, присутствие на котором всех жителей крайне желательно. Ты уже знаешь, что значительную часть своей жизни мы проводим в лесах, а домой возвращаемся отдохнуть, починить одежду и снаряжение или заняться текущими делами, требующими обязательного присутствия в посёлке.

— А нам-то что до того? Это же не наши люди и не наша деревня.

— Было бы крайне интересно посмотреть, что заставило всех жителей посёлка собраться вместе. Общий сбор всех жителей случается крайне редко, исключительно в особенных случаях.

— Значит, этот случай — особенный?

— Да, и я предлагаю откликнуться на зов и посетить деревню — скорее всего, событие, которое должно там случиться, необычайно важно для поселян и может представлять определённый интерес и для нас. Возможно, мы даже узнаем что-нибудь по поводу наших сопровождающих. К тому же мы не слишком сильно отклонимся от намеченного пути и потеряем от силы пару суток.

— Ты предлагаешь нам идти в чужой посёлок?

— Почему чужой? Незнакомый — так будет вернее. Мы не чужие друг другу, и войны между нами нет. Незнакомцам в посёлке наверняка будут рады.

— Уверена? — недоверчиво переспросил я.

— Мы у себя привечаем любого путника, — ответила девушка, — и в любом посёлке поступают так же. Если ты не враг и не замышляешь недоброе против жителей, тебе окажут любую посильную помощь, даже не стребовав за то оплаты. В лесу иначе нельзя.

— Поверю на слово, — буркнул я, неохотно последовав за развернувшейся к югу Ирумой, к моему удивлению проявившей себя с неожиданной стороны — оказывается, моя спутница, в отличие от меня, ещё не лишилась изрядной доли любопытства и не свойственной в её возрасте веры в людей. Я же свою детскую наивность растерял ещё в первое десятилетие собственной жизни, поэтому веры в добро и бескорыстие местных жителей, в отличие от моей спутницы, у меня не было.

До посёлка мы дошли лишь к вечеру следующего дня, причём изрядно отклонившись к югу от пути следования к цели нашего путешествия. Сам посёлок меня не впечатлил, пусть и был он раза в два больше, чем родная деревня Ирумы. Те же рубленые из дерева дома, утопающие в зелени окружающих их плодовых деревьев и кустарников, та же поросшая мягкой шелковистой травой площадь в самом центре посёлка. Отличием являлся лишь лишённый стен и крыши над головой храм под открытым небом, расположенный не в самом центре посёлковой площади, а прижавшийся ближе к её краю. Зато сам алтарь богини смерти оказался практически точной копией уже знакомого мне алтаря — та же поставленная стоймя полированная базальтовая глыба с кошачьим барельефом. Скромно и со вкусом…

Своими глазами убедившись, что все расположенные в лесу населённые пункты этой страны строятся по одному и тому же принципу, я потерял к достопримечательностям посёлка всякий интерес и сосредоточился на том, чтобы не отстать от Ирумы, которая, стоило лишь ей переступить границы посёлка, успела развить кипучую деятельность, быстро переговорив о чём-то с несколькими встреченными нами местными жителями, и целеустремлённо продвигалась к одному ей известному месту. На мой вопрос, куда мы так спешно направляемся, она ответила:

— Идём к местному жрецу. Там и заночуем — он не откажет в ночлеге путникам, находящимся в дальнем путешествии. Само же мероприятие будет проводиться завтра, ближе к вечеру, когда из леса вернутся последние сельчане.

— И что за мероприятие, узнала?

— Жертвоприношение.

От неожиданности я даже остановился… В этом мире, оказывается, жертвоприношения — весьма распространённый ритуал! Нет, о том, что убитый мною жрец якобы приносил богам жертвы, я слышал, но все эти истории фигурировали где-то на уровне слухов, доказательств подобным предположениям за всё время моего проживания в посёлке Ирумы я так и не услышал. А тут о подобном действе официально объявляется на всю деревню! Узнать бы ещё, какую будут приносить жертву…

На этот вопрос Ирума, которую я, опомнившись, быстро догнал, как-то слишком буднично ответила:

— Вот у жреца и узнаем.

— А у других жителей ты не спрашивала? — переспросил я. Вполне резонный вопрос — ведь именно от встреченных нами жителей этого посёлка Ирума и узнала о предстоящем действе.

— Зачем забивать голову слухами? — удивилась девушка. — Местный жрец — главное действующее лицо, именно он будет приносить дары богине. Кому, как не ему, знать все тонкости предстоящего ритуала?

— Ири, а вот ответь мне на один нескромный вопрос, — тихо прошептал я Ируме на ушко, — а за каким лядом ты вообще потянула меня в эту деревню? Что, никогда жертвоприношений не видела?

— Вообще-то нет, — смущённо пробормотала девушка, — при мне в нашем посёлке их никто не проводил.

— А жёны бывшего жреца?

— Точнее слухов ничего не известно… Все в посёлке говорили, что жрец жертвовал своих жён богине, но в действительности никто этого не видел.

— То есть на самом деле жертв могло и не быть? — переспросил я.

— А как иначе объяснить их скоропостижную кончину? — взвилась Ирума.

— Нет, я тебе верю, просто предполагал, что вид предстоящего мероприятия для тебя привычен, — я попытался успокоить возмущённую моим недоверием девушку, однако для себя в голове сделал ещё одну пометку — с жертвоприношениями в этом мире дела обстоят не совсем так, как я думал. И не стоит безоглядно доверять словам аборигенов — они могут быть пристрастны.

— Я в первый раз увижу жертвоприношение своими глазами… — продолжила Ирума. — А сюда, в посёлок, я потащила тебя потому, что услышала зов. О том, что здесь планируется проведение обряда, я даже не предполагала. Зато я узнала, что предстоящая жертва родом из этого посёлка.

— Так жертвой будет человек? — ошарашено переспросил я. Нет, я, конечно же, допускал подобную возможность, но всё же надеялся, что предстоящий ритуал ограничится принесением в жертву животных.

— Ну а кто же ещё? — удивилась Ирума. — Или ты думаешь, что Мара удовлетворится обычными животными?

— Это сама Мара тебе сказала?

— Разумеется, нет. Волю богини оглашают её жрецы.

— Мне почему-то кажется, что жертвы нужны не богам, а самим жрецам.

— Ну ты и сказал… Жрецам-то зачем? Какой для них в жертвоприношении смысл?

— А какой смысл в жертвоприношениях богам? Ты можешь мне ответить? Зачем бессмертной и всемогущей сущности жертва в виде ритуального убийства маленького и слабого человека?

— Откуда я знаю? Спроси что полегче… Кстати, вот сам у жреца и спросишь — мы уже пришли.

И с этими словами моя спутница толкнула дверь дома, на крыльцо которого мы поднялись, и вошла в прохладный полумрак заставленной резной деревянной мебелью прихожей.

Вероятно, услышав хлопок входной двери, нам навстречу вышла молодая женщина в просторном кожаном охотничьем комбинезоне, из-под которого виднелся край светлой рубахи из тонкого полотна. Бросив внимательный взгляд на вошедших, она нежным бархатистым голосом спросила:

— Вы к Арну?

— Да, мы к жрецу, — ответила Ирума.

— А кто такой Арн? — одновременно с Ирумой спросил я.

Понимая, что наш одновременный ответ выглядит несколько комично, я повернул голову к своей спутнице и наткнулся на её недовольный взгляд, на который лишь пожал плечами. Ну да, я же не поинтересовался именем местного представителя жреческого сословия. Видимо, поняв, что нам нужно, женщина с улыбкой ответила:

— Арна сейчас нет дома, он готовится к завтрашнему жертвоприношению.

Ирума хотела ещё что-то спросить, но я перебил её, поспешив удовлетворить своё собственное любопытство:

— А скажите, уважаемая…

— Мирна.

— Уважаемая Мирна, а предстоящее жертвоприношение является обычным событием для вашего посёлка?

— Что вы понимаете под обычным событием? — на лице хозяйки появилось выражение недоумения.

— Ну, то, что вы режете людей на алтаре своих богов — это нормально?

— Странные слова для человека, отмеченного милостью богини… — задумчиво проговорила Мирна, внимательно осмотрев меня с ног до головы, — мы не режем людей. Мы приносим богине угодные ей жертвы.

— Она сама вам об этом сказала? — подпустив в голос ехидства, переспросил я. — Где доказательства, что ваши жертвы угодны богам?

— Если разумный верит в бога и желает принести ему жертву, почему мы должны искать ещё какие-то доказательства? — удивлённо переспросила женщина. — Религия — это вопрос веры, а не математических формулировок. Разве вам, отмеченному богиней, это неизвестно? К тому же богиня, принявшая угодную ей жертву, щедро одаривает милостью своих последователей.

— А откуда это известно вам? — немного резковато переспросил я. Дважды прозвучавшая в словах Мирны информация о том, что я якобы чем-то и кем-то отмечен, мне явно не понравилась, и я сделал в своей памяти зарубку на будущее — узнать поподробнее об этой загадочной метке и, по возможности, от неё избавиться. Не люблю быть меченым.

— На моей памяти это будет далеко не первая жертва Маре, молодой человек, — снисходительно усмехнулась Мирна.

Вот тебе и раз… А с виду такая молодая женщина. Желая несколько разрядить обстановку, я смущённо спросил:

— А сколько же жертвоприношений вы видели? И как часто происходят в вашем посёлке подобные события? А, самое главное, каких милостей ждать людям от почтившей их вниманием богини?

— Никогда не встречала молодых людей, способных столь изящно узнать, сколько на самом деле лет встреченной ими женщине. Впрочем, это далеко не секрет — я давно уже разменяла восьмую сотню лет. Точнее не скажу — со временем прожитые годы перестают иметь большое значение, и им прекращаешь вести счёт. Ритуал принесения жертвы — достаточно редкое явление в нашем посёлке. Впрочем, как и везде в этом мире. Нередко жители успевают вырасти и достичь зрелого возраста, так и не увидев самого ритуала, и узнают о нём по рассказам своих более старших друзей и знакомых. Я же за свою жизнь видела десятки жертвоприношений, и каждое из них сопровождалось каким-нибудь чудом — могла понести женщина, у которой никак не получалось забеременеть; лес, оскудевший после засушливого лета и вызванного им случайного пожара, неожиданно наполнялся разнообразным зверьём, да и само засушливое лето сменялось необычайно обильным сезоном дождей; оскудевшая рудная жила вновь становилась богатой… Да мало ли чудес способна сотворить благодарная богиня!

— И ради этих благ вы приносите ей жертвы?

— Не только, молодой человек, не только… В конце концов, мы вполне могли бы прожить и без являемых богиней чудес. Но существует ещё одна особенность ритуала, мало кому известная — если жертва понравится богине, то на жителей, присутствующих при ритуале, снисходит её благословение, а жрецу, принёсшему жертву, даруется знание.

— Ему так не хватает знаний?

— Знание никогда не бывает лишним, молодой человек. Кстати, вы так и не представились…

— Кейтон, — сказал я.

— Ирума, — добавила моя спутница.

— Так вот, если жертвоприношение оказалось удачным, то жрецу даётся знание о ещё одной руне и способах её использования.

— А разве это знание нельзя получить как-нибудь ещё, по-другому? — спросил я. — Ведь в вашей столице, насколько я в курсе, есть специальные заведения, где можно получить соответствующие знания.

— По вашим вопросам я вижу, что вы нездешний и не знаете наших обычаев…

— Это так, — повинился я.

— В столице действительно есть академия, где можно овладеть необходимым объёмом знаний, вот только сколько времени займёт обучение? Существует множество различных рун. Кто-то выучил всего несколько базовых рун и на этом остановился — для повседневной жизни подобного минимального набора вполне хватает. Кто-то в совершенстве овладел десятками рун, и этого человека вполне можно считать опытным магом — ведь на основе всего пары десятков основополагающих рун первого и частично второго порядка можно составить тысячи плетений. Но в столичной академии имеется информация о сотнях известных рун и миллионах различных плетений. Как вы думаете, сколько времени необходимо простому человеку, чтобы выучить их все? А ведь общее количество рун на самом деле значительно больше того, что нам известно. Некоторые учёные вполне обоснованно предполагают, что рун как минимум тысячи, а, возможно, и много больше. Передавая нам информацию о каждой новой, неизвестной нам руне, богиня делится с простыми людьми своими знаниями о мире, в котором мы живём. Так что, считаю, обмен как минимум равноценный.

— Вот только жертву об этом никто не спросил, — усмехнулся я.

— А вот сами и спросите! — парировала Мирна.

— Как… — смутился я. — Вы хотите сказать, что будущая жертва будет отвечать на мои вопросы?

— А почему бы ей не ответить? В конце концов, хорошая беседа с приятным молодым человеком и его спутницей никому ещё не повредила.

— И где я смогу найти предстоящую жертву?

— Там же, где и раньше — в своём доме. От моего дома повернёте направо и идите по улице в сторону леса. Пятый по счёту дом — тот, который вам нужен. Да, жертву зовут Иттана. Рекомендую обращаться с ней повежливее, а то ведь она может и не пожелать отвечать на ваши вопросы и будет в своём праве.

— Так она сейчас в своём собственном доме… Скажите, Мирна, а кто мешает Иттане сбежать с предстоящего жертвоприношения?

— А зачем ей сбегать, если сама она и вызвалась на роль жертвы? — удивилась Мирна.

— То есть как сама… Вы хотите сказать, что предстоящая жертва добровольная? — воскликнула Ирума.

— А что, разве может быть иначе? — в свою очередь удивилась женщина.

Вот это номер! Оказывается, я до сих пор не понимаю чего-то важного! Извинившись перед Мирной и ухватив за руку до сих пор пребывающую в прострации Ируму, я вытащил её из дома жреца. Всё же нужно будет разобраться с этим вопросом поподробнее — оказывается, моя спутница в отношении со служителями культа весьма и весьма необъективна. Или ей просто достался неправильный жрец?

Иттану мы застали перед своим домом — она сидела на удобной деревянной, покрытой пушистой звериной шкурой лавочке с высокой резной спинкой под сенью раскидистой яблони и занималась шитьём. На её коленях лежала расшитая яркими цветными нитями одежда — то ли платье, то ли просторная рубаха. На вид женщине можно было бы дать лет тридцать — тридцать пять, но я уже давно понял, что для жителей этого мира, как и для жителей моей родины, внешность не является показателем истинного возраста. Если судить по внешности Мирны, то Иттане с равной вероятностью может быть как тридцать лет, так и вся тысяча. Средства и возможности для продления жизни местные аборигены имели…

Услышав приветствие, женщина оторвала голову от шитья и спросила:

— Вы что-то хотели, молодые люди?

Представившись, я, не забывая наставления Мирны, предельно вежливо ответил:

— Мирна разрешила нам пообщаться с вами по поводу завтрашнего ритуала.

— Только недолго, — согласилась женщина, — мне ещё праздничное платье готовить.

— Праздничное? — удивилась Ирума.

— Негоже представать перед богиней в повседневной одежде, — наставительным тоном ответила Иттана, — она может счесть подобное неуважением к себе и обидеться.

— Скажите, Иттана, — перехватил нить разговора я, — а кто заставил вас принять роль жертвы?

— Заставил? — в голосе Иттаны прорезалось неподдельное удивление. — Разве жертву можно заставить? Да и бессмысленно заставлять кого-либо становиться жертвой — такое подношение не примет богиня. Я вызвалась сама. Более того, именно я решила, что ритуал должен состояться завтра.

— Но зачем? — для меня оставалось непонятным решение женщины.

— Мой жизненный цикл в этом мире подошёл к концу, — устало пояснила Иттана, — мне больше незачем жить. Я осталась одна. Мои дети давно выросли и стали самостоятельными, женившись и родив мне внуков. Внуки подарили мне правнуков, а для потомков правнуков я уже практически чужая.

— А ваш муж? — переспросила Ирума.

— Мой муж погиб в прошлом году, — с печалью в голосе ответила женщина. — Несчастный случай, который с каждым из нас может случиться в лесу. И с тех пор этот дом опустел, и в нём поселилось одиночество. Лишь богиня способна вновь свести вместе наши души.

— То есть вы приносите себя в жертву для того, чтобы где-то в ином мире вы с вашим мужем снова были вместе? — догадался я.

— Совершенно верно, молодой человек, — подтвердила Иттана.

— Но ведь потусторонний мир — это миф! Суеверие, рождённое невежеством примитивных социумов. — Я не смог сдержать обоснованного скептицизма.

— А кто говорит о потустороннем мире? — улыбнулась Иттана. — Мир, скорее всего, будет вполне материален. Быть может, мы с мужем воссоединимся даже под этими небесами — на всё воля богини.

— Вы сейчас говорите о реинкарнации? О переселении душ? — уточнил я.

— Материальное тело человека — значительно менее долговечная субстанция, чем его энергетическая составляющая, которую некоторые называют структурированной волновой энергетической матрицей, а некоторые — душой, — наставительным тоном произнесла Иттана. — Вверяя свою душу воле богини, я надеюсь, что она справедливо оценит прожитую мною жизнь и исполнит мою просьбу. Так что следующую свою жизнь я, скорее всего, опять проведу вместе с мужем, которого до сих пор люблю.

— Хорошо, предположим, что переселение душ действительно возможно и богиня даст вам новое тело, — ответил я. — Создать новое тело теоретически возможно. Но как вы в таком случае узнаете, что встреченный вами в другой жизни мужчина именно ваш бывший муж? Или богиня даст и ему, и вам точно такие же тела?

— Хм… Не знаю… — смутилась женщина. — Какое тело изберёт Мара для вселения души, известно лишь ей одной. Но я всё же надеюсь на её милость.

— То есть вы после ритуала можете очутиться в каком угодно теле? — удивился я.

— И в каком угодно теле, и где угодно, — подтвердила Иттана. — Вселенная огромна, но даже в этом мире существует множество разумных видов, причём далеко не все из них гуманоидны. Богиня любит наделять разумом различных живых существ, многих из которых она сотворила лично.

— Мне говорили, что убитый мною иглобрюх был разумным, — задумчиво пробормотал я.

— Вам сказали правду, молодой человек, — подтвердила Иттана. — Иглобрюхи — искусственно созданные богиней существа, в которые переселена душа когда-то умерших людей. Так Мара, взвешивая на весах судьбы деяния умерших смертных, наказывает провинившихся. Причём иглобрюхи — далеко не самый худший вариант…

— Что может быть хуже, чем оказаться в шкуре дикого животного, на которое каждый разумный готов открыть охоту?

— О, поверьте, существуют значительно более худшие варианты посмертия, — усмехнулась женщина.

— А кто вообще дал право вашей богине решать, кем вы станете после своей смерти?

— А кто ей запретит? — усмехнулась Иттана. — Это её мир, и она здесь хозяйка. Мы можем соглашаться с этим фактом или нет, но ситуации это не изменит.

— Тогда зачем вы вообще ей поклоняетесь? — удивился я.

— Мы не столько поклоняемся, сколько знаем, Кейтон, — улыбнулась Иттана, — и это знание даёт нам… Нет, не право, но возможность договориться. Мы жертвуем чем-то принадлежащим нам, в свою очередь надеясь на ответную милость высших существ. По какой-то причине вещь, отданная добровольно, более приятна богам. Они ценят и преподносимые им дары, и почитание своей паствы, выраженное в молитвах и ритуалах. Можете считать эту ситуацию симбиозом.

— Помощь богов в ответ на поклонение и жертвоприношения?

— На искреннее почитание и добровольные дары.

— А есть разница? — вклинилась в наш разговор Ирума.

— Поверьте, девушка, разница есть, — усмехнулась Иттана. Впрочем, у вас будет возможность убедиться в этом самостоятельно. Вы же останетесь на завтрашний ритуал?

— Мы для этого и пришли в вашу деревню, — подтвердила моя спутница.

— Что ж, у вас будет возможность убедиться в правоте моих слов, — сказала Иттана, поднимаясь со скамейки и беря в руки шитьё, — а сейчас извините, мне надо готовиться к завтрашнему празднику.

Вежливо поклонившись, я взял за руку Ируму и мы направились обратно к дому жреца. В принципе, от Иттаны я узнал всё, что хотел, но хотелось бы получить подтверждение слов женщины от ещё одного заинтересованного лица.

Пока мы разговаривали с Иттаной, жрец успел поделать свои дела и вернуться домой. Мирна, встретив нас на пороге своего дома, провела нас на открытую веранду, где уже стоял накрытый стол, вокруг которого кто-то уже расставил пяток стульев, усадила за стол и предложила поесть, сообщив, что Арн скоро к нам выйдет.

Отказываться от угощения мы с Ирумой не стали и, взяв себе по тарелке, наложили из стоящих на столе и накрытых вышитыми салфетками горшочков тушёное мясо, овощи и что-то похожее то ли на бобы, то ли на картошку. В фигурные кружки из серебристого металла, похожего на серебро, но отливающего на свету синевой, налили из пузатого запотевшего стеклянного графина напиток, оказавшийся сделанным из местных фруктов и ягод холодным сладким компотом. Но только мы, взяв ложки, приступили к трапезе, как дверь в дом распахнулась, и к нам присоединился молодой мужчина, одетый в просторную рубаху из тонкого белёного полотна с такими же просторными штанами. Из того же материала… Выбрав ближайший стул, мужчина сел за стол, пододвинул к себе одну из тарелок и, наполнив его мясом с гарниром и мелко нарезанными овощами, сказал:

— Надеюсь, мне представляться не надо.

— Кейтон. Ирума, — представились мы. — Путники, направляемся в столицу.

— О цели вашего путешествия не спрашиваю. Она мне неинтересна, — сказал Арн. — Что вы хотели получить от меня?

— Кров на одну ночь, присутствие на ритуале и ответы на некоторые вопросы, — сказала Ирума.

— Переночевать вы сможете в моём доме, Мирна постелет вам в гостевой комнате. Одна кровать на двоих вас устроит?

— Устроит, — засмущавшись, подтвердила Ирума.

— Присутствовать на ритуале дозволяется любому разумному, — продолжил жрец, — тем более тому, кто отмечен милостью богини.

— Мне уже неоднократно говорят о том, что я отмечен богиней, — переспросил я, — а рассказать об этом подробнее вы не можете?

— А сам спросить у богини не пробовал? — вопросом на вопрос ответил жрец.

— Я ещё не совсем сошёл с ума и пока ещё не страдаю шизофренией, — парировал я.

— А причём здесь шизофрения? — удивился мужчина.

— Когда ты разговариваешь с богом — это молитва, — пояснил я, — а когда бог с тобой — это уже шизофрения.

— Не понял… — лицо жреца изобразило крайнюю степень непонимания.

— Богов не существует. Их выдумали люди, — пояснил я.

— А… — понятливо усмехнулся Арн, — ну, тогда я не стану тебя переубеждать в твоих заблуждениях. Надеюсь, та, чья метка пылает на твоей ауре, сделает это сама.

— То есть меня всё же кто-то пометил? — переспросил я.

— Не кто-то, а сама Мара, — поднял указательный палец к потолку жрец. — Даже если ты не веришь в её существование, это не мешает ей приглядывать за тобой. Чем-то ты заинтересовал нашу богиню.

— Не подскажете, чем? — попытался я выведать у жреца подробности. Быть может, мне даже удастся узнать, как избавиться от полученной метки.

— Нет, не подскажу, — усмехнулся Арн. — Раз она сама тебе ни о чём не говорила, значит, не буду вмешиваться в ваши взаимоотношения и я.

— А вы точно уверены в том, что на мне есть метка и точно ли она поставлена некоей высшей сущностью? Быть может, к ней приложил руку человек? Как вообще возможно пометить ауру человека и можно ли избавиться от полученной метки? — я осторожно приступил к сбору информации о своей метке.

— Как я понял, мы с крова и предстоящего ритуала перешли к вопросам и ответам? — усмехнулся жрец. — Хорошо, на этот вопрос я отвечу. То, что на вашей ауре стоит метка, вам, молодой человек, может подтвердить любой, обладающий даром и умеющий видеть. Метку на ауру живого существа тоже способен поставить любой опытный маг разума, и он же может снять поставленную им метку. Вот только особенности вашей метки…

— А что в ней не так? — поинтересовался я.

— Да всё с ней не так. Я вижу, что вы не обладаете даром, и, признаться, крайне сильно удивлён этому факту. Нет, я в курсе, что некоторые люди не обладают от рождения ярко выраженным энергетическим резервом, но сам подобное вижу впервые и, исходя из увиденного, а также того, что вы слабо знакомы с нашими реалиями, делаю вывод, что вы не из этого мира и попали сюда сравнительно недавно.

— Я этого и не скрывал, — подтвердил я, — и в моём мире никто не обладает этим, как вы называете, магическим резервом.

— Старайтесь не использовать столь категоричных выражений, как "никто" или "никогда", молодой человек. Возможно, вы просто чего-то не видели или не знаете. Но вернёмся к вашей метке. Она настолько сильно отличается от известных мне меток, как фруктовый сад перед моим домом отличается от леса за околицей моего посёлка. Разница, как вы понимаете, в сложности — обычно метка состоит из нескольких базовых рун и способна выполнить одно или несколько простейших действий. Чаще всего метка играет роль маячка. Реже это медицинское заклинание, контролирующая программа или функциональный усилитель. Охотники иногда ставят на ауры метки, усиливающие зрение или слух. Можно с помощью метки временно ускорить реакцию или увеличить силу, перераспределив жизненные потоки в физическом теле. Злоупотреблять подобными стимуляторами нельзя, но как экстренная мера в сложной ситуации подобное вмешательство в ауру вполне допустимо. В вашем же случае метка состоит по меньшей мере из сотен тысяч рун второго и третьего порядка и является сложнейшим артефактом, смысл которого для меня неясен.

— И только на этом основании вы сделали вывод, что метку мне поставила ваша богиня?

— Привязать конструкт из десятка-другого рун могу и я, — пояснил Арн, — но на большее я не способен.

— Но снять мою метку вы можете? — переспросил я, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Снять метку может лишь маг, способный её же и поставить. Я мог бы снять любую метку, содержащую порядка десяти рун. Ваш случай к этому не относится.

— А другие маги?

— Возможно, в мире есть опытные маги, которые могут составить связку из сотни рун, но для того, чтобы количество вплетённых в вашу ауру рунных связок составило хотя бы тысячу, необходимо одновременно задействовать нескольких профессионалов уровня архимага. В вашем случае количество вплетённых в ауру рун приближается к миллиону. Десятки, если не сотни тысяч разумных должны одновременно расплести заклинание, пометившее вашу ауру.

— Или один… — задумчиво пробормотал я.

— Или один, могущество которого превышает могущество тысяч архимагов, — подтвердил жрец.

— Хорошо, будем считать, что меня для каких-то своих целей пометила некая могущественная разумная сущность, — согласился я, — но что из этого следует?

— А ничего, — отставив в сторону опустевшую тарелку и налив в свободную кружку компота, ответил Арн, — вы можете знать, что за вами постоянно приглядывают, но это знание вам не повредит и не поможет. Не пугайтесь вашей метки — она не несёт в себе зла, но и не особо надейтесь на стороннюю помощь. Каждый должен сам справляться с возникшими трудностями, тем более что большинство этих самых трудностей человек создаёт своими собственными руками.

— Так всё же какую цель преследует метка в моей ауре? — переспросил я. — Для чего она предназначена и чем мне может повредить?

— Повредить, как я только что сказал, ваша метка ничем не может — она вплетена в вашу ауру крайне аккуратно, минуя ключевые энергетические узлы. А для чего предназначена — об этом лучше спросить у богини, поставившей её. Мне расшифровать принцип действия столь сложных артефактов не под силу.

— И мы опять возвращаемся к вопросу о существовании богов… — буркнул я.

— Молодой человек, если вы не верите в богов, это ещё не значит, что они не существуют, — лекторским тоном ответил Арн. — В этом мире любой разумный знает об их существовании.

— В моём мире богов нет! — уверенным тоном возразил я.

— Или вы просто никогда с ними не сталкивались, — ехидно добавил жрец.

— Бесполезный спор, — возразил я, покосившись на молчащую Ируму.

— Если вы что-то не видели, ваше незнание не говорит о том, что этого не существует, Кейтон, — добавил Арн. — Вы считаете, что богов нет, потому что вы никогда их не видели, а могли бы считать, что боги существуют, просто вы до сих пор не имели возможности с ними встретиться. Согласитесь, абсолютно разные точки зрения при одинаковом жизненном опыте. Впрочем, вы же пришли ко мне не для обсуждения вопросов веры. Итак, каков следующий вопрос?

— Зачем вы приносите жертвы богам? — собравшись с духом, спросил я.

— На этот вопрос нельзя дать полного ответа, — подумав, ответил жрец. — Вернее, можно дать множество ответов, и каждый из них будет по-своему верным.

— И всё же? — продолжил настаивать на ответе я.

— В первую очередь, жертвы нужны самим людям, — ответил Арн. — Они укрепляют связь людей с покровительствующими им божествами.

— Вы хотите сказать — укрепляют веру? — уточнил я.

— Нет, вопросы веры каждый верующий решает для себя сам. Я же говорю о связи человека и его покровителя. Представьте, что некая могущественная сущность в состоянии многим помочь человеку…

— Но не помогает? — высказал свою догадку я.

— И не должна помогать, — улыбнулся жрец. — С какой стати этой сущности помогать копошащемуся под её ногами существу, которое она даже разумным с высоты своего могущества признать не может?

— То есть мы для бога — что те слепые котята в соседней комнате? — спросил я.

— Не в соседней комнате, а в соседнем лесу, — уточнил жрец. — В обычной жизни бог даже не заметит простого человека, и, чтобы высшая сущность обратила на людей своё внимание, её необходимо чем-то заинтересовать. В простейшем случае — предложить ей то, что для неё интересно.

— И что интересно богам?

— А вот ответ на этот вопрос и является самым важным в каждой религии. Опытным путём мы установили, что богине смерти, которую в нашем мире зовут Марой, интересны посвящённые ей души разумных. Приятно также ей и обычное поклонение, выраженное в молитвах, но молитвы для неё второстепенны, в то время как посвящённое Маре и исполненное с некоторыми условиями и определёнными ритуалами жертвоприношение практически всегда обращает на людей внимание богини, в большинстве случаев сопровождаемое её ответными дарами.

— И с чего вы взяли, что на ваш ритуал откликается именно богиня?

— Так и дары-то божественные, — улыбнулся жрец. — Вернее, дарителем является могущественная сущность, чьё могущество может принадлежать лишь божеству.

— Да, да, мне уже рассказывали… Новая рудная жила появляется, чудесные излечения происходят, короче, чудеса, доступные лишь богам.

— Вижу ваш скептицизм, молодой человек, — улыбнулся Арн, — но поверьте, что я значительно опытнее вас в данном вопросе. Впрочем, если вы сами способны сотворить то же самое, о чём только что упомянули, то молиться мы будем и вам.

— Спасибо, — несколько стушевался я, — исполнить ваши пожелания не в моей власти.

— Наши просьбы может исполнить лишь бог, — добавил жрец, — и если они исполняются в ответ на наши молитвы, значит, бог действительно существует. Считаю, что это самое лучшее доказательство существования божественной сущности.

— Будем считать, что с богами мы разобрались, — не желая продолжать бессмысленного спора, ответил я, — но что вы можете сказать по поводу завтрашнего жертвоприношения?

— А разве вы ещё не разговаривали с Иттаной? — поднял бровь Арн.

— Не представляю, как она сама согласилась стать жертвой! — импульсивно воскликнула Ирума.

— Жертва обязательно должна быть добровольной, — наставительно ответил жрец, — иначе богиня не примет её.

— Мою сестру чуть не принесли в жертву вопреки её воле! — возразила Ирума.

— Этого не может быть! — Арн от волнения даже привстал из-за стола. — Мара не примет невольной жертвы и жестоко покарает наглеца, посмевшего принести ей в дар чужую жизнь!

— История достаточно мутная, — перебил желающую возразить Ируму я, — но имеются следующие факты: жрец одной из деревень не мог прожить в браке более года — его очередная жена таинственным образом погибала. Существует вероятность, что все его жёны погибали беременными. В той деревне ходят слухи, что жрец приносил своих беременных жён в жертву богине смерти. В результате никто из женщин не хотел связывать со жрецом свою жизнь, и ему приходилось воздействовать на разум своих избранниц, принуждая их силой к заключению брака.

— Этого не может быть! Это неправда! — возмутился Арн. — Ни один из жрецов на подобное не способен!

— Скажите это моей спутнице, сестру которого жрец чуть было не взял себе в очередные жёны силой, воздействовав не её разум! — ответил я, с силой опустив кружку на стол и не обращая внимания на брызги компота, разлетевшиеся по скатерти. — Я лично оттащил ничего не соображавшую девушку домой и лично осмотрел её. Поверьте, отличить свободный разум от разума, находящегося под принуждением, я способен. Могу лишь добавить, что состояние девушки видел весь посёлок, и все люди в нём знали, откуда оно и чем вызвано.

— Девушка пришла в себя? — отстранённо спросил Арн.

— Лишь на следующее утро, — ответил я, — и почти ничего не помнила из событий предыдущего дня. Рассказывала, что её воспоминания как будто подёрнуты туманом, в котором она различает лишь смутные образы и таинственные голоса, которые приказывают ей что-то сделать.

— А что говорит сам жрец?

— А ничего! — злорадно ответил я. — Я его убил!

— А перед этим я умоляла богиню спасти мою сестру! — добавила Ирума.

— И как убили? — заинтересованно спросил меня Арн.

— Легко, — ухмыльнулся я, — всего один раз в морду дал, и сразу труп.

— Тогда это всё объясняет, — пробормотал мужчина.

— Всё — это что?

— Люди бывают разные, — ответил Арн, — и плохие, и хорошие. Жрецы — не исключение. Возможно, вашему посёлку не повезло, и жрецу каким-то образом удалось обмануть богиню, подсунув ей в качестве жертвы чужую жизнь. Возможно, убивая своих жён, он приносил в жертву не самих женщин, а их неродившихся детей — дети ведь тоже люди, но ещё не могут внятно выражать свои желания. Если устроить так, что смерть матери доставит плоду кратковременное удовольствие, не будет ли считаться подобная смерть добровольной?

— А как это проверить? — спросил я.

— Никак! И сам проверять не буду, и другим не позволю! — жёстко ответил жрец. — Даже о подобной возможности никому говорить не буду! А то мало ли кто ещё такой же алчный найдётся…

— А что, принесение жертвы действительно настолько прибыльное дело? — на этот раз интерес прорезался у моей спутницы.

— Ещё бы! — усмехнулся жрец. То, что сами боги считают мелочью, не стоящей их внимания, для нас, простых людей, может составлять целое сокровище. И это не только залежи полезных минералов и излечение от считавшихся неизлечимыми болезней. В первую очередь это новые знания.

— Вы говорите о новых рунах? — переспросил я.

— Вижу, что вас уже кто-то просветил в этих вопросах, — улыбнулся Арн.

— Ваша жена постаралась, — подтвердила Ирума.

— А, Мирна… Она может! Ей, кстати, тоже от некоторых жертвоприношений неплохо перепало божественных знаний.

— А разве знания достаются не жрецу? — переспросила Ирума.

— Милость богини нисходит на всех участников ритуала, — пояснил жрец. — Именно поэтому на обряд жертвоприношения я собираю всю деревню. А разве вы этого не знали?

— Я никогда не присутствовала ни на одном ритуале, — призналась Ирума, — а наш жрец ничего подобного никогда не говорил.

— Чувствую, что не повезло вам со жрецом, — посочувствовал Арн, — видно, придётся мне наведаться в ваш посёлок и посмотреть самому.

— К тому же наш посёлок опять остался без жреца, — добавила Ирума. Старый жрец убит, а мы с Кейтоном отправились в путешествие.

— И как давно ваш посёлок без жреца? — уточнил Арн.

— С тех пор, как мы ушли, — ответила девушка, — чуть менее месяца.

— Вы ушли сразу же после убийства? — переспросил Арн.

— Нет, жреца я убил ещё год назад, — уточнил я.

— И Кейтон занял его место, став жрецом нашего посёлка, — добавила Ирума. — Теперь он наш новый жрец.

— Твой спутник не может быть жрецом, — пояснил Арн, — он уже является избранником богини.

— А я думала, что он жрец, — как-то обиженно проговорила Ирума, — у него даже амулет есть…

Хм… Я всегда догадывался, что моя пассия не лишена некоторой доли честолюбия, но вот настолько сильно обиду от того, что я, оказывается, не являюсь жрецом, изображать не стоило — какому мужчине будет приятно, когда тебе чуть ли не открытым текстом сказали, что с тобой спят только из-за занимаемой тобой должности? Ладно, статус наших взаимоотношений мы проясним потом, когда останемся вдвоём. Если будет, что прояснять…

Тем временем Арн, явно заинтересовавшийся словами моей подруги, спросил, обращаясь ко мне:

— А что за амулет, юноша? Можно мне на него взглянуть?

Я молча достал из-за пазухи медальон с изображением рурха и, не снимая с шеи цепочки, протянул его Арну, не смотря на расстроенную Ируму. Её разочарование мне было понятно — до этого она считала, что я полноправный жрец, занимаю в иерархии посёлка почётное первое место, и никакие мои отговорки не могли её в том переубедить. Зато словам другого жреца она поверила сразу и безоговорочно. Наблюдая, как меняется выражение лица моей спутницы, я явственно представлял, как в её мыслях выстраивается новая пирамида поселковой иерархии, где она сама с четвёртого места стремительно катится вниз. Или мне это только кажется?

Душевные терзания Ирумы прервал Арн, сказав:

— Это действительно амулет богини, хотя подобный амулет я вижу в первый раз за свою долгую жизнь. Скажите, Кейтон, как он к вам попал?

— Мне его подарила одна любимая девушка, — признался я.

— И где она сейчас? — поинтересовался жрец.

— Мы расстались, — буркнул я, не желая ворошить события вековой давности.

— И как выглядело это расставание? — продолжал допытываться Арн.

— Это слишком личное, — неохотно ответил я. — После прекрасно проведённой ночи наутро я вместо своей девушки получил лишь извинения, и вот этот медальон с рекомендацией носить его не снимая, вкупе с обещанием, что когда-нибудь в трудную минуту он спасёт мою жизнь.

— И как, спас? — на лице Арна прорезался живой интерес.

— Спас… — признался я. — За мгновение до моей гибели он перенёс меня сюда, на вашу планету.

— В наш мир, — добавила Ирума.

— Вы считаете, что Кейтон пришёл к нам из другого мира? — спросил Ируму жрец.

— Акклиматизация, — подтвердила Ирума.

— Что ж, молодой человек, — сказал Арн, вернув медальон мне на грудь, — я могу вас поздравить. Вы не жрец Мары — вы её избранник.

— А это больше или меньше, чем жрец? — заинтересовалась Ирума.

Видимо, непонятно какой статус мою подругу слишком сильно раздражает. Не знаю, как же она жила с такими амбициями до меня. И это ещё один повод мне обстоятельно поговорить с Ирумой.

— Думаю, что значительно больше, — уверил девушку Арн, — жрецов в мире много, а живых избранников я пока ещё не встречал. Вы, молодой человек, на моей памяти первый.

— А это хорошо или плохо? — я попытался выяснить неожиданно свалившуюся на меня должность.

— Смотря для кого, — улыбнулся Арн. — Для вас — несомненно, хорошо, ведь избранник может не только исполнять все обязанности обычного жреца, но и напрямую разговаривать со своей богиней, не прибегая к различным костылям в виде ритуалов, молитв или жертвоприношений. А вот для вашей спутницы — не очень, ведь статус жены жреца очень высок, а статус подруги избранника богини не определён. Просто нет в божественном пантеоне подобной должности.

Видя вновь погрустневшее лицо своей подруги, я спросил жреца:

— А если у меня и моей подруги родится ребёнок?

— А вы уже успели обзавестись потомством? — заинтересованно посмотрел на нас Арн.

— Ну да, — смущённо ответил я.

— Интересный случай, — пробормотал жрец. — Вне всякого сомнения, ваши общие дети вызовут повышенный интерес богини, а раз она не прервала беременность, значит, не против вашего союза, пусть даже и временного. Я обычный жрец, и мне не дано увидеть всех замыслов Мары, но статус матери ребёнка, отцом которого является избранник богини, должен быть очень высок. Возможно, даже выше статуса жреца…

И, заметив, как разом просветлело лицо моей спутницы, добавил:

— А вы, девушка, оказывается, не лишены честолюбия!

— И я всегда об этом догадывался! — подтвердил я.

И решил ни о чём с Ирумой не говорить — в конце концов, даже если самой прекрасной чертой во мне ей представлялась возможность поднять свой собственный статус в посёлке, то кто я такой, чтобы осуждать её за подобное? Ирума кормит, одевает и учит меня, заботится обо мне, спит, в конце концов, в одной со мною постели и рожает от меня детей. Что ещё мужчине нужно от женщины? Признаний в любви? Полно, всё, что нужно, Ирума мне уже дала, и требовать от девушки чего-то большего я просто не в праве. В конце концов, я и сам, пользуясь Ирумой чуть ли не как своей собственностью, до сих пор ни слова не сказал ей о любви. Да и не скажу — да, мне с ней хорошо и уютно, быть может, даже более уютно, чем с оставшейся в империи женой, но сердце моё навеки похищено исчезнувшей сто лет назад кареглазой мечтой.

Мои душевные самокопания были прерваны словами поднимающегося из-за стола Арна:

— Ладно, молодые люди, с вами приятно было поболтать, но у меня ещё много дел, да и вам пора отдохнуть с дороги. Мирна проводит вас в гостевую комнату…

Комната, которую выделили для нас с Ирумой, оказалась небольшой, но уютной. Минимум мебели, предельная аскетичность, огромная пушистая шкура на полу, стол, две табуретки и массивная, укрытая ещё одной шкурой двуспальная кровать под большим, распахнутым настежь по причине прекрасной летней погоды двустворчатым окном. Уложив Ируму спать ставшим привычным для нас способом, я дождался, пока уставшая от любовных ласк девушка, обхватив меня руками и закинув свою ногу мне на живот, поворочавшись, спокойно заснёт, тихо сопя мне в ухо, я устремил взор сквозь тонкие, просвечивающиеся занавески в налившуюся чернотой глубину ночного неба. Яркие звёзды, складывающиеся в незнакомые созвездия, будоражили мысли и разгоняли сон. В который раз я попытался понять, куда же я попал. Ирума утверждала, что я перенёсся порталом в другой мир, но в последнее время я стал подвергать сомнению информацию, преподнесённую моей спутницей. Нет, в то, что она сознательно меня обманывает, я не верил, но она же тоже могла ошибаться. Планета, на которую меня перенёс портал, скорее всего, расположена в другой галактике, не входящей в Оканийскую империю. Даже наличие неизвестных имперской науке химических элементов и минералов пусть маловероятно, но теоретически вполне возможно — мало ли чудес скрывает от людей необъятная вселенная. Кстати, та вспышка, которую я ощутил на звездолёте перед перемещением, могла быть не взрывом звездолёта, а активацией неизвестной портальной установки, а мой медальон к моему перемещению или не имеет никакого отношения, или опосредованно связан с перемещением, например, являясь ключом-активатором. Тогда все противоречия, что до сих пор не давали мне покоя, естественным образом объясняются с точки зрения классических законов физики — до этого я всё никак не мог понять, откуда в маленьком металлическом диске может взяться энергия для телепортации человеческого тела на громадное расстояние. Да, вот такой уж я человек — люблю, когда всё в моей жизни понятно и разложено по полочкам. Кстати, магия, с проявлениями которой я вот уже год как вполне мирно сосуществую и успел уже к ней привыкнуть до такой степени, чтобы не считать её чем-то фантастическим из области народного эпоса, отлично укладывается в те же законы физики. Ведь магия есть не что иное, как способ управления внешней энергией за счёт ресурсов внутренней. Да, аборигены представляют собой эдаких ходячих носителей встроенных супербатареек, которые сами они называют внутренним энергетическим резервом, но жители империи, по большому счёту, ничем от местных жителей в этом вопросе не отличаются, используя те же энергетические батарейки, только изготовленные промышленным способом и приобретаемые имперцами в любом потребном количестве в ближайшем гипермаркете. На протяжении сотни лет я использовал подобные батарейки в тысячах различных технических устройств, добиваясь с их помощью того же самого, что и аборигены с помощью рун и своей собственной внутренней энергии. Чтобы окончательно вписаться в существующую картину этого мира, мне осталось лишь разобраться с местными богами. В том, что богов на самом деле не существует, я твёрдо уверен и пока не нашёл ни одного факта, способного поколебать мою уверенность. Однако готов предположить, что на этой планете имеются разумные, прожившие достаточно долго, чтобы обрести силу, которую некоторые сравнивают с могуществом бога. И в самом деле, если предположить, что с годами энергетический резерв каждого аборигена только растёт, — Ирума в одном из разговоров это подтвердила, — в качестве одного из допущений принять линейный рост внутреннего резерва мага, что не противоречит моим наблюдениям и не опровергается Ирумой, сказавшей в ответ на высказанное мною подобное предположение, что, возможно, я и прав, а также допустить, что теоретически пределов роста не существует — чем дольше живёшь, тем сильнее в магическом плане становишься, то страшно даже представить, какого уровня силы могут достигнуть местные долгожители. А жить, как я уже имел возможность убедиться, аборигены имеют возможность очень долго. К тому же с годами умение регенерировать своё тело тоже должно расти и совершенствоваться, если при обучении уделять постоянное внимание вопросам медицины. Возможностей тут полно — начиная с использования фармакологических препаратов, аналогичных уже известному мне эликсиру жизни из желез иглобрюха, и заканчивая медицинскими заклинаниями, не только восстанавливающими тело пациента, но даже регенерирующими потерянные конечности (имел возможность убедиться, что местные жители способны на проведение подобных операций). Думаю, что начиная с определённого уровня полученного опыта для местного мага не будет проблемой и проведение процедуры омоложения, аналогичной используемой в империи медиками клана Камэни. Итак, попробуем посчитать — после ста лет жизни средний маг в состоянии сплести конструкт из примерно сотни рун, при условии, что этот маг не отвлекается ни на что иное, кроме учёбы (я отлично помню рассказ Ирумы, что для большинства местных жителей вполне достаточно знания одного-двух десятков базовых рун). Предположив линейный характер развития способностей мага, можно посчитать, что через тысячу лет упорного труда этот маг способен сплести заклинание, содержащее в себе тысячу рун. Ещё не божественный уровень, но уже серьёзная заявка на если не бессмертие, то как минимум на очень долгую жизнь, и личный уровень силы, соответствующий примерно десятку обычных магов. Но даже проживший тысячу лет архимаг не наложит на мою ауру конструкт, состоящий из сотен тысяч рун — легко подсчитать, что для подобного действа ему понадобится учиться примерно сто тысяч лет. Может столько прожить обычный человек? Обычный — скорее всего, нет, но вот по поводу местных магов — не уверен, верхний предел их способностей мне до сих пор так и не удалось оценить. Итак, я, скорее всего, приму допущение, что на этой планете находится человек… Хорошо, пусть не человек, а разумная сущность, прожившая десятки тысяч лет и достигшая такой степени могущества, что оказалась в состоянии сплетать заклинания чрезвычайной сложности. Тогда логично предположить, что метку на мою ауру поставила именно такая сущность. Возможно, эта же сущность имеет отношение к перемещению меня на эту планету. Тогда следует абсолютно логичный вывод, что эта сущность, организовав или приняв участие в моём перемещении сюда, снабдила меня меткой, по которой меня всегда можно найти, и эта же сущность организовала слежку за мной, когда я в сопровождении Ирумы отправился в поход. Так как прошёл уже почти месяц похода, и я до сих пор жив, можно сделать вывод, что моя гибель не является целью этой сущности — я зачем-то нужен ей живым. И именно для этой цели на всём протяжении пути нас сопровождали аборигены — они следили за нами и ненавязчиво подстраховывали, чтобы мы, не дай создатель, не влипли в какую-нибудь неприятность. Итак, если мои выводы верны, то мне вообще не о чем волноваться — я спокойно и без серьёзных происшествий доберусь до столицы местного государства и там уже найду способ вернуться домой, а в том, что такой способ есть, я уже практически уверен. Ведь если таинственный незнакомец сумел выдернуть меня с гибнущего звездолёта сюда, на эту весьма гостеприимную планету, то он же может отыскать способ вернуть меня обратно. Правда, остался невыясненным вопрос, как в этом действе завязан медальон, подаренный мне Линнеей, и какую роль в происходящем со мной играет она сама, но, возможно, я выясню это позже. Возможно также, что всё происходящее со мной — цепь удивительных случайностей, но именно в эту возможность мне с каждым прожитым днём верится всё меньше и меньше.

Наконец-то придя к определённым результатам и осознав, что как минимум в ближайшее время мне ничто не угрожает, я бросил ещё один благодарный взгляд в ночное небо и устало закрыл глаза. Сон подкрался внезапно, и мне, неожиданно для самого себя, приснилось, что все мои приключения уже позади, а мои желания — исполнились. Вот только место, в котором я оказался, не было моим домом… Впрочем, во сне и не такое случается.

Разбудил меня ласковый лучик утреннего солнца, заглянувший в распахнутое окно и заставивший меня, открыв на мгновение глаза, сразу же недовольно зажмуриться. Поднявшись с постели, я заметил, что моя спутница уже встала, и откуда-то из-за двери слышится её тихий размеренный голосок. Не спеша одевшись, я выглянул в гостиную и увидел, что Ирума, развалившись в кресле, пьёт чай с Мирной и весело с ней о чём-то щебечет. Вежливо поздоровавшись, я выяснил, что умыться можно за домом, где рядом с туалетом и душевой стоит бадья с чистой водой. Совершив необходимые утренние процедуры, я вернулся в гостиную и присоединился к завтраку — моя порция стояла тут же, на столе, накрытая чистой салфеткой. Женщины, как только я сел за стол, прекратили разговоры — то ли успели обсудить всё, что хотели, то ли не желали посвящать меня в свои женские дела. Быстро позавтракав, я отодвинул от себя опустевшую миску, поблагодарил хозяйку за угощение и уточнил, где сейчас находится Арн и когда планируется проведение ритуала.

— Ритуал состоится после обеда, ближе к закату, — подтвердила ранее озвученную информацию Мирна, — а мой муж сейчас готовится к ритуалу. Вы, кстати, можете, пока есть время, погулять по посёлку. Быть может, что-нибудь купите. У нас, кстати, лучший на всю округу мастер-артефактор.

— И что он делает? — с явно читающимся на лице интересом переспросила Ирума.

Странно — насколько я помню, до этого моя спутница не выражала столь бурной заинтересованности различного рода артефактами. Или это от того, что в посёлке Ирумы просто нет хорошего артефактора?

— Да практически всё, что душа пожелает, — улыбнулась Мирна, — Шассор когда-то обучался в самой столичной академии и, по слухам, даже достиг звания магистра, оставшись в ней же на преподавательскую работу после окончания обучения. Правда, что-то у него там не сложилось, и он вернулся домой, в наш посёлок, где прошло его детство.

— О, так он обучался в столице? — удивилась Ирума.

— Шассор старше моего мужа, — пояснила Мирна, — и рассчитывал занять место жреца, но не повезло… А затем он остался в столице, и на жреца поехал учиться уже мой Арн.

— Скажите, Мирна, — спросил я, — а простые люди могут учиться в вашей академии, или там обучаются только будущие жрецы?

— Преимущественно жрецы, — пояснила женщина, — но могут обучаться и другие люди. Разница в том, что для жреца обучение бесплатное — за него платит посёлок, а самостоятельно вызвавшемуся адепту на своё обучение приходится зарабатывать самому. Так и выходит, что самостоятельно могут обучаться только необычайно талантливые студенты, которые своим трудом уже обеспечили для себя устойчивый канал сбыта своей продукции. И это, как вы, наверное, догадываетесь, вовсе не дары леса — то, что можно свободно добыть в лесу, ценится крайне дёшево, и много подобным образом не заработаешь.

— И что же у вас ценится больше всего? — поинтересовался я.

— Амулеты. Лекарства. Знания. Словом, всё, что способно продлить жизнь и увеличить личную силу. Иногда, правда, можно дорого продать диковины, но тут уже необходимо смотреть на редкость и полезность самой диковины. А то, что свободно может сделать или добыть практически каждый житель нашей страны, ценности, как правило, не имеет.

— Впрочем, как и везде, — улыбнулся я.

Становится понятным, отчего в семье у моей подруги практически нет денег — всё, что им нужно для жизни, они добывают своим трудом, а сделать что-нибудь уникальное у них не хватает ни сил, ни способностей. Становится понятным и начальный уровень образования, позволяющий хотя бы немного заработать — это как минимум полный курс столичной академии, но желательно, как в случае с местным артефактором, дальнейшее продолжение обучения вплоть до получения степени магистра. Не нужно также забывать о крайне непростой процедуре получения образования в этой стране — лишь один человек из всего посёлка обучается, так сказать, на бесплатной основе, и, пройдя обучение и заняв почётное место жреца, не больно-то стремится делиться полученными знаниями с оплатившими его учёбу односельчанами. Я, разумеется, не имею в виду базовые знания — те жрец вдалбливает в голову молодёжи в обязательном порядке, так как от этого зависит их дальнейшая жизнь. Становится также понятным желание людей получить халявные знания во время проведения ритуала жертвоприношения. Если всё рассказанное Арном и его женой правда, конечно… Кстати, вот сегодня и проверим истинность утверждения о якобы снисходящей на участников ритуала милости местного божества — во время жертвоприношения я обязательно пожелаю для себя обретения знания, причём не просто какого-то абстрактного знания вообще, а конкретного знания о магии — надоело чувствовать себя в окружении местных жителей, поголовно являющихся магами, ущербной личностью. Если вдруг, во что я слабо верю, меня посетит откровение, подкреплённое какой-либо значимой информацией, появившейся в моей голове неизвестно откуда, значит, придётся менять уже рассмотренную мною концепцию существования местных богов. Если же нет… Ну, религия, как я уже говорил — вопрос веры, не требующий каких-либо доказательств.

Распрощавшись с хозяйкой и договорившись, что под её кровом мы проведём ещё одну ночь, мы с Ирумой отправились гулять по посёлку. Ничего интересного мы здесь, разумеется, не увидели — этот посёлок являлся практически точной копией того, в котором я провёл последний год, а моя спутница — всю свою жизнь. Однако мы посетили дом местного оружейника, являвшийся одновременно и его мастерской, и с интересом посмотрели на оружие, которое он изготавливал на продажу. Что ж, будь у меня или у Ирумы достаточно денег, мы бы с удовольствием что-нибудь здесь прикупили бы — девушка прихватила с собой в поход вместо обычных денег, которых у неё практически не было, несколько десятков игл убитого мною иглобрюха, которые при необходимости можно было бы продать или обменять. Истинной ценности игл я не знал, но моя спутница утверждала, что в посёлке их можно было продать по цене десяти-двенадцати ли за иглу. Ируме у оружейника очень понравился маленький блочный лук, дуги которого были изготовлены из лёгкого неизвестного мне сплава со странным зеленоватым отливом и мудрёным местным названием, которого я с первого раза не запомнил, а переспрашивать постеснялся, чтобы не выглядеть полным профаном. Сплав обладал удивительными пружинящими свойствами, взяв всё лучшее от бериллиевой бронзы и лучших сортов пружинной стали, и включал в себя больше десятка различных металлов, названий доброй трети из которых я раньше никогда не слышал, соединённых воедино в идеальной пропорции, выверенной вплоть до тысячных долей процента. По весу как половина любимого лука Ирумы, этот образец оружейного искусства обладал втрое большей убойной силой и вдвое большей дальностью. Про точность я даже не упоминаю… Но все эти характеристики бледнели на фоне того, что усилие натяжения тетивы этого шедевра местного умельца оказалось даже ниже, чем у родного лука Ирумы. Обо всём этом я узнал после того, как Ирума, получив разрешение мастера, отстреляла в тире за домом полный колчан стрел и осталась дико недовольна… Недовольна тем, что у неё нет денег на подобное сокровище. Видит создатель, если бы у меня были деньги, я отдал бы их все только за то, чтобы с лица моей спутницы исчезло это выражение вселенской тоски и безнадёжности. Узнал я и цену так понравившегося Ируме лука — оружейник просил за него "всего" четыреста пятьдесят восемь ли, но соглашался отдать за четыреста пятьдесят пять. Когда Ирума пересчитала имеющиеся у неё иглы, оказалось, что даже всех игл для оплаты лука явно недостаточно, причём назначенная мастером цена была ещё очень низкой — в крупном городе за похожий лук придётся, как мне доходчиво объяснил мастер, отдать вчетверо больше, причём при условии умелой торговли и хорошей скидки. Однако…

Бегло осмотрев богатый выбор холодного клинкового и древкового оружия, я вежливо поблагодарил внимательно присматривающегося ко мне оружейника и, ничего, разумеется, не купив, мы с расстроенной Ирумой покинули мастерскую оружейника, чтобы продолжить свой путь до дома артефактора. Правда, желание посмотреть изделия мастера артефактов у меня уже поутихло — если цена на них находится на том же уровне, что и оружие, то купить даже самый дешёвый артефакт мы просто не в состоянии. А ходить и смотреть товар только для того, чтобы убедиться, что купить его мы не можем, я не желал. И не пошёл бы — Ирума затащила…

Ну что ж, мои опасения оправдались — цены на артефакты оказались даже выше, чем на оружие, причём значительно выше. Цена даже самого простого амулета начиналась с величин в несколько сотен ли, а товар, стоивший более одного нола, я вообще увидел в этой стране в первый раз. На мою просьбу объяснить принцип формирования цен, улыбающийся мужчина ответил, что за отправную точку он взял столичные цены на аналогичный товар, снизив их в полтора-два раза применительно к местной специфике. Выслушав пространную лекцию о ценообразовании и невозможности изделиям такого великого мастера, как он, продаваться за бесценок, я вежливо спросил:

— Скажите, уважаемый Шассор, а ваши изделия здесь вообще хоть кто-нибудь покупает?

Мужчина с пониманием улыбнулся и ответил:

— Вы правы, у подавляющего числа местных жителей не хватит денег, чтобы купить даже самый простой амулет, но некоторые жители достаточно богаты, чтобы позволить себе пользоваться услугами моей лавки. Ведь помимо обязательной десятины люди сдают и товары, пользующиеся стабильным спросом в городах, и это не только одежда, обувь и продукты питания. Скажите, вы уже были у нашего оружейника?

— Да, и были восхищены его мастерством. Качество его товара выше всяких похвал.

— Наверное, присмотрели что-нибудь для себя? — хитро прищурился продавец.

— Не без этого, — скривился я, — но у нас не хватило денег.

— Как и у многих других его посетителей, — подтвердил Шассор, — но основные его покупатели не местные жители, а караванщики.

— И они же являются также вашими постоянными клиентами? — догадался я.

— Совершенно верно, молодой человек, — подтвердил мужчина. Основную долю моих артефактов скупят именно караванщики, собирающие ежегодный налог.

— Они настолько богаты? — удивился я.

— Разумеется, нет, — усмехнулся мужчина, — но они представляют интересы крупных торговых сетей и пользуются их деньгами, оставляя за собой небольшой процент. А моим односельчанам в любом случае нужно знать, сколько реально стоит моя продукция.

— Хорошо, они узнали. И что дальше? — переспросил я.

— А дальше мы договариваемся с каждым индивидуально. Нет, совершенно бесплатно я, разумеется, свой товар не отдам — выставленная за него цена и так вдвое ниже, чем за аналогичный товар в столице. Но если человек приносит реальную пользу посёлку, я соглашаюсь на дополнительную скидку и иду на рассрочку платежа. К примеру, особой популярностью в посёлке пользуются артефакты-холодильники, сделанные в строгом соответствии с утверждёнными столичной академией канонами.

— Заклинание заморозки, насколько я знаю, способен сплести даже подросток, — вмешалась в наш разговор Ирума.

— И вы совершенно правы, девушка, — подтвердил торговец, — заморозить добычу, чтобы она не испортилась, способен каждый охотник. А теперь скажите, как долго продержится заклинание заморозки на убитой вами дичи?

— Ну, я обычно регулярно обновляю заклинание, пока несу добычу домой.

— Нисколько не сомневаюсь в вашей предусмотрительности. И как часто вы обновляете заклинание?

— Лучше всего, конечно же, обновлять заклинание через каждые два-три часа, если туша убитого мною животного не слишком большая, — пояснила девушка, — но иногда бывает достаточно интервала в три-четыре часа, особенно если завернуть мясо в толстую шкуру, предотвратив излишние теплопотери.

— А дома вы как храните мясо? — поинтересовался Шассор.

— Мы его не храним — добытое мясо или перерабатывается, или съедается за два-три дня, за которые оно не успевает пропасть. Но, разумеется, короб для хранения у нас имеется — предварительно замороженное мясо там может храниться достаточно долго, если хотя бы раз в день доставать его оттуда и повторно накладывать заклинание заморозки.

— Холодильный артефакт может поддерживать необходимую температуру практически неограниченно долго — тепло из короба для хранения продуктов передаётся на связанный с ним посредством энергоканала металлический теплообменник, который можно установить где угодно — во дворе, на крыше, на дереве, даже в землю закопать. Владельцу подобного артефакта достаточно лишь время от времени, как правило, не чаще одного-двух раз в год пополнять запасы энергии в накопителе артефакта. Согласитесь — подобный вариант значительно удобнее, чем необходимость лично следить за температурой продуктов и по нескольку раз в день охлаждать их, чтобы те не испортились.

Я, отлично знакомый с принципами работы холодильников, комментировать работу артефакта Шассора не стал, но Ирума, выслушав артефактора, сказала:

— В нашем посёлке имеются подобные артефакты. Староста хранит в них продукты, которые посёлок отдаёт в качестве налога.

— И это, несомненно, мудрое решение вашего старосты — позаботиться о сохранности общественного имущества. Но неужели вы не хотели бы установить подобный артефакт у себя дома?

— Слишком дорого, — скривилась Ирума.

— Но если бы у вас была бы возможность купить его, вы бы купили? — продолжал допытываться продавец.

— Разумеется, купила бы! Кто же будет отказываться от дополнительных удобств?

— Вот мы и пришли к тому, что вы согласились с необходимостью покупки этого артефакта, — улыбнулся мужчина, — осталось решить, какую цену вы готовы за него заплатить.

— Не ту, что вы просите! — воскликнула Ирума. — Вам же он обошёлся практически даром! Изготовить хороший короб для хранения продуктов может любой плотник, а теплообменник — отлить кузнец, умеющий работать с металлом. Все материалы не потянут и на пару десятков ли.

— Совершенно верно, девушка, — подтвердил Шассор, — мне останется всего лишь нанести на названные вами предметы соответствующие руны, встроить накопители и запитать получившуюся конструкцию энергией. Во сколько вы оцениваете мои труды по изучению необходимого плетения?

— Мне сложно сказать… — смутилась Ирума.

— Зато несложно мне. Труды по нанесению рун на холодильный артефакт обошлись мне более чем в тридцать лет упорного изучения плетений в стенах Тсанийской академии, причём само обучение являлось далеко не бесплатным.

— Вы хотите сказать, что для того, чтобы брать такую высокую цену за свои изделия, вы сначала затратили десятилетия упорного труда? — переспросила девушка.

— Совершенно верно, — улыбнулся продавец, — и поверьте, что вы сами, потратив столько сил, времени и средств на овладение какой-нибудь профессией, не будете оценивать дёшево результаты своего труда.

— Что ж, спасибо за познавательный рассказ, — вежливо поклонился я артефактору, — но мы, пожалуй, пойдём. Время обеда уже давно прошло, а нам хотелось бы ещё попасть на предстоящее мероприятие.

— Не спешите, молодой человек, — ответил Шассор, — туда пойдут все жители посёлка, так что время ещё есть. Вы ничего не купили в моей лавке…

— Да откуда у нас столько денег! — воскликнула моя спутница.

— И я хочу предложить вам небольшой подарок, — не обращая внимания на возглас Ирумы, сказал мне артефактор, протянув мне тонкий изящный браслет. — Оденьте его на левую руку и носите, не снимая. Надеюсь, что вам он пригодится.

— И что он умеет? — заинтересованно спросила Ирума, ревниво глядя, как я одеваю на левую руку металлический обруч.

Покрытая мелкой гравировкой и искусной резьбой полоса бледно-жёлтого металла тут же, стоило ей оказаться на моём запястье, плотно обхватила мою руку, вжавшись в кожу. Как будто живая… Я поднёс запястье к лицу, внимательно рассматривая украшение — нет, внешне браслет выглядел как обычная металлическая полоска. Я бы даже сказал — золотая полоска, если бы не её вес… Но названия настолько невесомого металла я не знал. Быть может, браслет полый? Я тут же озвучил своё предположение.

— Нет, молодой человек, браслет не полый. А металл, из которого он изготовлен… Когда-то давно основной компонент этого сплава носил название селенит. Нет, к металлу под названием селен он не имеет никакого отношения, а его современное название ничего вам не скажет. Пусть же моя небольшая тайна останется со мной.

— Но вы так ничего и не сказали о том, что умеет этот артефакт! — нетерпеливо притоптывала ножкой Ирума.

— Пусть его свойства окажутся для вашего молодого человека приятной неожиданностью, — улыбнулся артефактор, — но вот теперь нам, кажется, действительно пора. Пойдёмте, жрец и Иттана уже на месте, ритуал скоро начнётся…