Студент: Назад в 90ые

Глава 5

12 июня 1988 года Бутырская тюрьма г. Москва. Святослав Степанович Григорьев

Всех новоприбывших сначала сажают в отстойник. Там держат несколько часов пока твое дело и данные обработает спец часть и оперативник сможет понять, куда определить новичка. Учитывая мое дело, я не удивился что пришлось коротать это время одному. Еще раз проверил что деньги спрятаны надежно (в боковую внутреннюю подкладку кед), а это важный момент. Тут ребята опытные и разденут до гола, а потом еще и приседать, открывая рот заставят. Я лично брезговал, но многие зеки прятали бабки в «воровской курок», так красиво и романтично называлась собственная жопа. Хотя эта уловка могла и не сработать, если кто-то сдаст - сделают промывание, но это для матерых рецидивистов. Я же для местных первоход, потому вряд ли шмонать меня будут с пристрастием.

После обыска - медкомиссия. Местный лепила осмотрел на предмет травм, поинтересовался имеются ли хронические заболевание и, вообще, как здоровье. Затем откатали пальцы и повели в кладовку. Матрас, одеяло, кружка, миска и ложка были вручены на руки. А еще вафельное полотенце с комплектом постельного белья. Все это, как водиться, бывшего употребления, но выбирать не приходилось, да и выдали вроде как все чистое, так что я вредничать не стал.

Пока вели по коридорам тюрьмы в нос ударили знакомые запахи. Кто-то бы пронастальгировал – ведь ассоциировались они с моей молодостью, но я лишь поморщился. По этой части своей молодой биографии я не ностальгировал ни капли. Кто не бывал в таких местах, не знает, насколько эти запахи специфические. Коктейль из ароматов плесени, сырости, какой-то химии вроде как средства от тараканов и еще дезинфекции, вперемешку с тухлыми потными вещами. Время было в районе обеда, очевидно, что заключенных уже вернулись с прогулки и тюрьму ждал обед. Это было к месту, в животе у меня уже начало тянуть от голода.

Люди, которые смотрели «17 мгновений весны», помните эпизод где Мюллер ведет Штирлица в камеру? Так вот, сейчас вы могли бы наглядно увидеть часть крыла с камерами так называемого спец корпуса по которому меня и вели. Камеры здесь – маленькие и вмещают в себя всего 5-7 человек, войдешь, сделаешь три шага и уткнешься в маленький стол. Обычно сюда попадают люди с тяжелыми статьями или те, кто находится под колпаком опер части. В маленькой камере проще наблюдать, а самое главное можно через стукачей «задружиться» с подопечным к кому особый интерес сотрудников. Вдруг случайно ляпнет лишнего или получит весточку с воли, а оперативный работник сразу в курсе.

Мне довелось побывать в Бутырке в 92 году. Тогда тюрьма была переполнена и народ мучился в общих, больших, камерах от духоты и перенаселенности. Если должно было сидеть человек 40, то могли доводить численность арестантов до 90, а то и 120. Спали посменно, и такая проблема как кожные заболевания были спутниками 70 процентов бедолаг. Плюс отсутствие лекарств добавляло проблем хроникам, астматикам, диабетикам и язвенникам. У кого были проблемы с сердцем тоже сильно рисковали. Иногда, примерно раз в неделю приходила врачиха и обращалась к нам с вопросом на предмет - жалобы есть у кого? Тут естественно к ней подлетали люди и она в кормушку ( это отверстие в двери для получения пищи и общения с администрацией тюрьмы) ломала просроченную таблетку анальгина пополам, выдавала одному от живота, а другому от головы. Вот такая, бляха-муха, медицина. Если жаловались на чесотку (особенно часто эта проблема возникала летом) она любила похохмить – «а надо руки мыть с мылом, перед тем как дрочить». Короче пока не сляжешь совсем – всем по фиг, нехай само пройдет.

Но Гришу сейчас проблемы медицины волновали мало, тело Славы в которое он попал было молодым и здоровым. Интересовало его другое – какие попадутся сокамерники. Очень сильно зависело от взаимоотношений с соседями по камере, то как будет течь время дальше. Сидят там обычно первоходы, и с одной стороны волноваться было не нужно, но тут и таиться подвох - как раз люди без опыта и начинают чудить в таких местах.

Дверь в камеру открылась…, и я вошел в свое пристанище на ближайшие месяцы.

Попал я в камеру на первом этаже не далеко от спуска лестницы, которая как раз и показана в фильме про Штирлица. Встретили меня три пары глаз и одна широкая спина бритого парня, который громко фыркая аки конь растирал водой голый торс в закутке огороженным бетонной метровой стеной, что скрывала за собой толкан и умывальник. Парень явно был спортсменом и сегодняшнюю прогулку использовал для тренировки. До меня ему дела не было, а вот остальные с интересом поглядывали на нового пассажира.

- Приветствую всех, - сказал спокойно Славка (про себя Гриша решил стараться и в мыслях называть себя по новому имени, чтобы не путаться), - Святослав Григорьев, статья 102 пункт 3 «з» и «б», двое и более лиц из хулиганских побуждений, - матрас и вещи кинул на свободную нижнюю шконку, ближе к выходу. Вообще с приветствием при входе в хату интересная ситуация. Если ты сам блатной, то по правилам, когда входишь в общую хату, правильно поприветствовать именно бродяг. Если хата большая сидеть могут разные люди – и пидорасы и прочие, и странно было бы блатному приветствовать подобных. Так что «привет, бродяги», либо «привет, всему честному народу» для захода в камеру было бы верней. Но так как лично я косил под новоприбывшего, т.е. фантика, потому просто нейтрально поздоровался. Ну, право слово, не начать же с этим нелепым детским лицом строить из себя опытного зэка? Уже завтра опер часть будет в курсе – какого прожженного паренька им привезли.

- Ого! – улыбнулся тощий мужик, брюнет лет 30-33 с коротким полубоксом и неприятно оттопыренной нижней губой из-за которой были видны неровные желтые зубы, - мокрушников у нас еще не было, да пацаны?

- А тебе, Губа, не все равно, - отфыркавшись и растираясь вафельным полотенцем подошел к шконке у окна спортсмен, хлопнув по дороге меня по плечу – Я – Вова, - добавил он и сел на свою шконку у окошка. Редкий случай, но на пять человек было четыре двухярусных кровати, и две одноярусные у окна, а значит две нижние шконки были свободными, ну теперь одна. Ярус же верхний был застелен газетами чтобы свет от горящей 24 на 7 лампочки не мешал отдыхать лежащему внизу человеку.

- И откуда ты такой, Святослав? – продолжил интересоваться Губа, он тоже занял казырную шконку у окна.

- Как и все. С воли, - ответил я, улыбнувшись под громкий веселый хрюк Вовы, - закрыли, допросили с пристрастием, потом отвезли в больничку – теперь до суда сюда. А сам из Долгопрудного, готовился в институт поступать.

- Студент из Долгопы значит, присаживайся – в ногах правды нет, чо как не родной? – кивнул Губа, взгляд его был внимательным, поведение нарочито вальяжное, будто он здесь хозяин. Хотя таковым он точно не являлся. Во-первых, тут все явно первоходы. Во-вторых, спортсмен Вова уж больно независимо держался, - ну рассказывай, Студент, как в наших краях оказался?

- Ментовской произвол, - пожал я плечами. У опытных сидельцев всегда остаются на всю жизнь специфические привычки. Они больше видят и внимательнее относятся к деталям. Именно поэтому они всегда осторожны в выводах и чуют подвох за версту. С этим кренделем надо быть по внимательней, мелькнула мысль у меня в голове. Этот тип не прост и если ожидать проблем, то он как раз тот, кто может их устроить. Да и как-то не принято лезть в дела коллег по камере.

- Ты баландера там не видел пока шел? – поинтересовался мужик лет 50 со шконки напротив. Здоровенный такой работяга с мозолистыми мохнатыми ручищами, крупным мясистым носом и полностью седой головой, - я дядя Гена, ежели чо. Из-под Красноярска, слыхал?

- Баландера не видел, - покачал я головой, а сам осмотрелся. Помимо Губы, возростного Гены и спортсмена, на соседней шконке лежал и читал томик Достоевского молодой тощий парень, на вид мой погодка. Судя по поношенной одежде – вытянутым треникам и выцветшей на солнце майки, парня этого с воли точно не грели.

- Ну давай что ли, Студент, я тебе как у нас житуха тут обстоит обсскажу, - еще один характерный момент, Губа, когда говорил постоянно дергал правой щекой. То ли это был тик, то ли еще какая ерунда я не понял, но раздражать меня это начало моментально, - камера у нас маленькая, живем мы в ней общаком. С воли подогрев пришел – проедаем вместе. Вещи или сигареты, конечно, твои, тут сам решай. О кстати, Футболист, - повернул Губа лицо к спортсмену, - тебе же с прошлой передачи костюм и треники пришли, у тебя уже третьи, сам же смеялся. Поделись с пареньком, если не жалко, а то он в своих брюках взопреет тут.

- Футболист? – невольно вырвалось у меня, на кого на кого, а на футболиста Вова точно не походил, скорее на боксера.

- Боксер я, кмс, - подтвердил мои догадки парень и улыбнулся, -а футболист – потому что футбол смотреть люблю. Спартак- чемпион! Ты как к спорту?

- Футбол люблю, но не болельщик, а вот бокс – второй разряд, с детства занимаюсь

- О! Наш пацан! На – держи! – достал из мешка из-под кровати синие легкие треники с белыми полосками Вован. Вообще в маленькой камере действительно жили общим. Особенно это касалось еды. Не будет же кто-то в метре от остальных жевать передачку и не поделиться с остальными. А вот в больших камерах там уже можно найти себе семейников так называемых близких тебе людей, с которыми ты можешь делить еду и сигареты, но при этом нужно уделить внимание и общаку. В больших камерах есть арестанты кого не греют. Может нет близких, например, сирота парень. Может попал в чужом городе в неприятности, и родные, когда еще доберутся с другого конца страны, а курить и получить самое необходимое он как раз и сможет с общего.

Но это касается порядочных арестантов. В тюрьме порядочным считается заключенный соблюдающий традиции уголовного мира и не испортивший себе репутацию в прошлом. То есть, если человек живет по тюремным правилам, то может быть окружен поддержкой и заботой остальными такими же арестантами, поддерживающими эти правила. Вот для этого и существует тюремный уклад. Понимание как себя вести и что можно делать или говорить, объясняется новому человеку сразу и потом сам новенький решает к какому лагерю прибиться и что он хочет от жизни за колючей проволокой. С этой точки зрения Губа повел себя грамотно, явно кто-то в свое время объяснял.

- Я, кстати, тоже областной – из Балашихи. Дядю Гену уже знаешь, этот фраерок тощий - сирота московская, так и обзываем - Сирота, ну а Губа – ваш, из Долгопы вроде. Хотя по его рассказам хер поймешь

- Да я - то там, то здесь, ща вот тоже в Долгопе обитаю. Студент, за Сашу Хромого слышал? – я покачал головой, - самый уважаемый человек в городе. Ну да ты ж студент, откуда тебе знать.

- О! Обед, - хлопнул по коленкам дядя Гена и первым подорвался к открывшемуся окошку с миской в руке. На столе быстро появилась нехитрая посуда и алюминиевые кружки (на фене – фанычи) с мутной желтой жидкостью – предположительно чаем. Гороховый суп и макароны с подливой, немного сахара и соль. Батон дали целиком, его тут же умело порезали скрученными нитками, резало не хуже лески или даже ножа. Насытиться толком не вышло, но помогли продукты из общака. Грели тут, насколько я понял, только Губу и Вовку, но грели хорошо – сухая колбаса, сыр, лук и чеснок, а под чаек - вафли и печенье. Кстати, вафли в тюрьме вафлями не называли, исключительно печенье в клеточку, не скажешь же соседу – на, вафлю поешь!

По ходу тюремного застолья, дергая информацию тут и там, а в основном от разговорчивого Губы, выяснилось кто как тут оказался. Дядя Гена был деревенским и приехал в Москву к какой-то дальней родне, облапошили его на второй день, подробностей не понял, но обидчика дядька нашел и в счет обмана получил шапку. Ну и поехал по статье «Разбой». За драку на дискотеке в результате которой образовался труп заехал Вовка Футболист, он и правда был из балашихинской группировки и «братаны» его изрядно грели. Вообще, судя по легкомысленному отношению, Вовка относился к происходящему чуть ли не как к поездке в санаторий. Адвокат передал весточку с воли, что все будет на мази и суда Футболист ожидал с оптимизмом. Ну а Сирота – реально был сиротой, стырил что-то по мелочи на рынке.

А вот Губа оказался самым мутным из сокамерников, про себя он почти ничего не говорил. «Ментовской беспредел» и баста. Зато про других знал почти все, и регулярно будто невзначай задавал и мне всякие вопросы. Если верить моему опыту – в камере должен быть стукач, и ставлю самосвал против болонки, что это Дима Губа. Потому действовал я по старой привычке – меньше говорил, больше слушал.

После застолья все разбрелись по шконкам читать газеты или книги. Я было нацелился спросить у кого, что почитать, но тут открылась кормушка, и в камеру заглянул библиотекарь. Заказывать что-либо я не стал, кто-то сдал томик Дюма «Три мушкетера», и я решил не заморачиваться и освежить в памяти эту книгу, которую в последний раз читал в далекой молодости. Хотя теперь уже и не такой далекой. Хах!

Забавное чтиво, кстати, эти «Три мушкетера» - реальность в ней здорово переплетается с изрядным вымыслом. Взять того же Шарля Д Артаньяна. Про него Дюма писал, что он из старинного древнего рода. Только вот аристократами предки будущего мушкетера стали не так, чтобы давно. Прадед был успешным барыгой. Прикупил себе деревеньку и получил дворянскую приставку «де». А отец женился на бедной, но действительной древней аристократке c фамилией Д Артаньян. Артаньян это и тогда и сейчас невзрачная деревенька в переводе с кельтского означающая по смыслу «медвежий угол». Но в этом браке важнее был юридический статус, который при подьеме по службе мог у аристократа расти. И мелкая деревенька запросто превращалась в графство и вот ты уже не голь подзаборная, а целый граф! Именно поэтому Шарль и поехал устраиваться на службу с фамилией матери, не хотел выглядеть внуком торгаша, и надеялся на продвижение по благородной лестнице.

Забавный факт, Дюма писал свой роман на основе книги «Мемуары Д Артаньяна», которую нашел в марсельской библиотеке. Кстати, книгу писатель так и не вернул, она все еще числиться за Дюма. Так вот про эти мемуары – настоящий Д Артаньян был рубакой и балагуром. Читал только устав и то по слогам, а писал редко и в основном отчеты и донесения. Мемуары, короче, были подделкой – написал их другой писатель Гасьен Куртиль де Сандра. Он был старше Д Артаньяна лет на 30. Карьеру военную сделать впечатляющую не сумел. Зато наслушался историй о приключениях других – и решил это дело монетизировать. Так и родились «Мемуары Д Артаньяна» – компиляция из сплетен и выдумок автора. В итоге Гасьен оказался в Бастилии. То есть тоже был арестантом. А реальный Д Артаньян погиб при лобовой атаке на очередную крепость в возрасте хорошо за 50, словил картечь в шею и умер мгновенно. Лихой был мужик!

За чтением я и отрубился, разбудили меня уже к ужину. Сметя какую-то кашу вприкуску с продуктами из общака, я дождался проверки и отправился досыпать. Почему нет, если в охотку – тем более так время летит гораздо быстрее.

Пробуждение было резким. На всю камеру громко врубили гимн СССР. Этот прикол я помнил со своей первой ходки, но было это так давно, что подскочил от музыки композитора Александрова как ошпаренный. Умывшись и почистив зубы пастой «Жемчуг» которой по братски поделился Вовка, мы дождались баландера с пшенкой на воде, закусили печеньями под чаек и принялись играть с Футболистом в длинные нарды. Губа сел рядом и развлекался, подкидывая коробок спичек на бок:

- Первое дело, когда откинусь после суда – поедем с пацанами в ресторан «Русь»! Не слыхал? Это в Салтыковке 5 км по Носовихинскому шоссе. Мы там часто с пацанами зависаем. Закажу себе водки, филе миньон или судака Агратан, салатиков! А потом танцы, Мурка ээээх

- Кокс, – кивнул я на доску

- Давай еще партию, братан! Я просто отвлекся. Не веришь? До прогулки час – выиграешь еще раз с меня на воле поляна. Свожу в Русь, так и быть, – хохотнул Футболист, – а вот тоже случай недавно был. Отдыхаем в Руси, а так какие то грузины ахеревшие давай по кругу свои Сулико заказывать. Одна за одной! Одна за одной! Мой бригадир Ржавый подходит к певцу злой как черт Ты говорит чо грузин? Ему этот фраер –я русский! А бригадир ему – ни хуя ту не русский. Раз такие песни поешь. Ща я тебя в настоящего дитю гор и превращу! И дал тому в носяру. Кровь хлещет! Нос распух у того, понял. Ну, внатуре стал как грузин! – громко заржал Вовка, довольный своим каламбуром. Я тоже улыбнулся из вежливости.

Ресторан Русь я помнил – известное место было в Москве. Спортсмены, звезды, бандиты были там постоянными гостями. Любила там зависнуть и дочка бывшего генсека Галя Брежнева. Тоже интересный персонаж к тому моменту уже отправившийся во все тяжкие. К этому правда и шло. Еще в конце 70ых, когда дочь ген сека закрутила с цыганеном Борисом Буряце, он же Бриллиантовый Борис, женщина подозревалась в разном. И в перепродаже брюликов и в наводке на квартирные кражи у высокопоставленных людей из правительства и интеллигенции. Говорят, порой Галя забирала драгоценные камни на фабрике еще до огранки под роспись. После смерти Леонида Ильича директор фабрики поехал сушить сухари, а Галю не тронули. Борю же говорят в итоге убили в 82.

«Кстати, нынешний муж Галины – Чурбанов, бывший зам министра МВД, как раз сейчас под следствием, – вспомнил я, – его же как раз в сентябре на 12 лет осудят! В Тагиле чалиться будет – надеюсь не свидимся!»

- А чо в итоге грузины? Схавали, что им песни больше не пели? – навострил уши сидящий рядом Губа, дернув щекой.

- Да не, быковать начали, – хмыкнул Вовка, – а потом пошла потеха. Все на всех. Знатно попиздились в тот вечер! В итоге кто то стрельнул одного носатого и все разбежались. Ментов была тьма, крутили на лево и на право!

- А стрельнул кто? – будто невзначай поинтересовался Губа

- А ты чо, блин, прокурор, такие вопросы задавать? – тут же набычился Вовка, – чо ты вечно вынюхиваешь, Губа? И тут спросишь и там?

- Да успокойся, Футболист! Ты чо кипешуешь? – поднялся на ноги и выставил вперед ладони Губа, – скучно же в натуре. Просто разговор поддерживаю.

- В натуре – кум в прокуратуре – фыркнул Вова.

- Марс – прервал их перебранку я, и показывал на доску

- Бляха муха, Студент! Как ты это делаешь? – и я уже подозревал, что балашихинский предложит мне еще одну партию, но тут нас позвали на прогулку.

- А ты чо, Губа. Опять будешь тут сидеть? – Вовчик подмигнул мне и сунул что то под майку, которую успел на себя накинуть. В камере все сидели по пояс голые из за перманентной духоты.

- Я солнца не люблю. Жарко, – отмахнулся Губа, дернув щекой, и начал шуршать газетой на шконке.

- Да ты и в дождь вроде тут валялся! Идем, Студент, ща оттянемся, – подмигнул мне Вова. Охранник вывел нас наружу, и мы застучали ботинками по лестнице. Прогулки в Бутырке проходили на крыше. В каменном мешке метров 12 на 10 по стенке которых ходили вертухаи с оружием.

- У меня тут знакомый начальник. Гляди, – Футболист достал из за пазухи самодельные тряпичные лапы, - ну что. Постучим?

Сказано сделано – пока дядя Гена с Сиротой прогуливались по кругу мы потратили час времени не напрасно. Стучали по лапам, отжимались и делали упражнения на пресс на лавочке, чтоб не застудиться на бетонном полу, отработали бой с тенью. Тело Студента и его память отлично помнило все чему его учили в секции бокса. Навыки парня буквально были моими собственными. Любопытно, что будучи Гришей, я в свою молодость выбрал карате, а не бокс! А теперь получалось владел сразу двумя видами единоборств – такой вот бонус.

- Футболист, ты там пыхтишь? – раздался голос из-за стенки, когда мы уже почти закончили.

- Я, Ржавый! Чо такое? – подошел к стенке Вова

- Нам братва на счет деньги положила на ларек! И кое чо привезли в передаче. От мамки если чо, имей ввиду. Так что гуляем.

- Лады! – обрадовался Вовка – ну чо, Студент! Не ресторан Русь, конечно, но тоже пойдет! Тебе чо – чего надо, братан?

- Да мне бы щетку, зубную пасту, да мыло стираться, – после паузы решил озвучить я. Вован явно парнем был довольно бесхитростным и предлагал от души, – как возможность будет – сочтемся.

- Забудь! – хохотнул мой сокамерник, – слушай. А тебя родня греть собирается?

- Я сирота, – пожал я плечами, – а брат…

- А брату ща лучше не отсвечивать, – расплылся в гадкой улыбке Губа. К концу разговора мы уже зашли в камеру, где мой «земеля» с дергающейся щекой и послушал конец разговора, – я тут маляву от друганов с Долгопы у адвоката получил! Оказывается, брательник то старшой у Студента герой афгана! Стрельнул мента и теперь шкерится, а вместо него брата приняли.

- А друганы твои что, в ментуре работают, что такое знают? – холодно спросил я. Губа откровенно бесил меня, но долгие годы жизни и опыт научили держать эмоции в узде.

- Ты базар то фильтруй, Студент – окрысился Губа

- А то чо? – подошел к нему Вовка, – нормальный вопрос задал парень. А чо типа его дело на столбах расклеено, что каждый встречный об этом знает в Долгопе?

- Можно сказать и так. В газете заметка была, – примирительно махнул рукой Губа и улыбнулся, – я ж говорил, что я не сам по себе на воле. А под Сашей Хромым – это центровой в Долгопе! Считай смотрящий за городом. Я тут покумекал - чо твой брат будет по подвалам ныкаться? Давай ему маляву напишем, да передадим. Пусть к Хромому идет, тот ему поможет. К делу приставит, прикроет, а может вообще по мокрухе этой порешает? У него разные подвязки есть. А, Студент? Главное знать куда маляву передать, а там Хромой порешает. И передачи потом через него брат организует? Всем хорошо!

- Ага, давай, – кивнул я. Обтираясь мокрым полотенцем, – записывай адрес. Улица Пушкина – дом Колотушкина.

- Какой дом?

- Колотушкина, - фыркнул я. В камере наступила тишина, а потом наполнилась мощным басовитым ржанием Футболиста, а позже и дяди Гены. Сирота снова витал где то в своих мыслях.

- Ты чо, Студент. Попутал? – глаза Губы начали наливаться кровью, а правая щека задергалась особенно часто.

- Я то не попутал. А ты? – вышел я из закутка и посмотрел прямо в глаза сокамерника, – ты сперва моим делом интересуешься. Теперь месторасположение брата узнаешь. Так кто попутал? – ответа я не получил. Губа молчал, дергал щекой и пытался убить меня взглядом. Я пожал плечами и под одобрительный довольный хрюк Вована вернулся к умывальнику с холодной водой.

К адвокату он ходил, ага. В опер часть Губа бегал. И оттуда же вся информация по делу. Видимо здорово его прижало, раз он совсем на дурака решил меня на инфу про брата развести. В общей камере такое бы не прокатило. За такие вопросы этого идиота уже бы спросили окружающие. А тут первоходы – спрашивать некому. Даже любопытно, на каком крючке Губа у Кума, если так шустрит? В любом случае с ним надо держать ухо в остро – сдается мне он не успокоится.

13 июня 1988 года Бутырская тюрьма г. Москва. Кабинет начальника опер части Старовойтова Геннадия Сергеевича

- Ну что, Дмитрий Губин, чем порадуешь? – за высоким столом в удобном широком кожаном кресле сидел пожилой мужчина лет 50. Седая как лунь голова, гладковыбритый подбородок и внимательные смотрящие будто сквозь тебя глаза – вот что сразу замечал человек, который впервые видел Старовойтова. Мужественное лицо портили пухлые щеки и ярко выраженный второй подбородок. Кум любил покушать, а метаболизм с возрастом уже не справлялся с обьемами поступающей внутрь пищи. Да и заброшенные тренировки тоже сказывались, чего уж там.

- Если вы про Григорьева, то пока глушняк. Парень странный звиздец, вроде первоход, студентик, а ведет себя спокойно, молчит как рыба, и хер чем проймешь – ощетинивается тут же. Да и Футболист вечно за него вписывается. Может перевести его в другую камеру, тогда я Григорьева быстро прижму, а?

- Перевести говоришь? – недобро прищурился кум, - а ты что уже забыл кто должен мне был разговорить гражданина Буйнина тобишь Футболиста? Или ты уже выяснил кто стрелял в ресторане Русь в потасовке с грузинами?

- Да как я выясню? Если он не говорит, бить его что ли? Так он же боксер и рама каких поискать! У него больше шире, чем мой рост епт! – начал жаловаться Губа, стоя напротив стола начальника, - они со Студентом ща тем более не разлей вода! Постоянно вдвоем, бляха муха, как братья близнецы.

- А с чего меня вообще это все волновать должно? – Старовойтов достал папиросу и закурил, - тебе напомнить по какой статье ты тут суда ждешь? Так цинк по тюрьме пустить не долго. Да даже не по тюрьме – в камере твоей достаточно шепнуть тому же Футболисту. Как думаешь, много времени ему понадобиться чтоб тебя на тот свет отправить? У него вторая кликуха знаешь какая? Буйный! И это не только из-за фамилии, а из-за того что останавливаться не умеет.

- Не надо, – угрюмо набычился Губин и нервно задергал щекой, - есть у меня на счет Студента мыслишка. Если проканает, даже Футболист за него не впишется.

- Работай, Губин, – махнул тыльной стороной ладони в сторону выхода кум, – подведешь меня – потом не обижайся.