Студент: Назад в 90ые

Глава 3

6 июня 1988 года ГБУЗ Московской Области г. Долгопрудный Святослав Степанович Григорьев

Разряд , еще разряд и Григорий громко хватает ртом воздух, а в груди мощными точками стало биться сердце, разгоняя кровь. Сто лет так бодро мотор не бился, все чаще глухо стучал и хрипло тарахтел. В глазах летали мелкие мушки, но мужчина уже начал реагировать на происходящее. Хотя, казалось бы, секунду назад душа была полна приятными ощущениями спокойствия и безмятежности, оставив бренное бытие позади. Вся эта земная суета, работа, люди - совершенно перестало волновать душу обретшую познание абсолютной бессмысленности жизни и смерти. Да, пожалуй, уже душу, а не человека, стремившаюся ввысь на встречу к Создателем.

И вот ощущение преисполненности прошло. Понял это Григорий по боли в грудной клетке и где-то в районе виска. Боль была разной, если в грудной клетке давящей, то в голове ноющей. А еще тошнота, будто всю ночь травился дешевой водкой. И вроде если мерить с высоты прожитых лет состояние его было не слишком плохим, бывало и хуже. Только вот обрывки воспоминаний в голове будто разноцветные кусочки пазла начинали складывать в единую картину, в историю жизни. С одной неувязкой – жизнь эта была не его, но воспринимал он ее как-будто свою собственную. Лица чужих родителей и бабушки, стены школы в Долгопрудном, брат, следователь, избиение в камере. Все это было совсем чужим, Гриша знал это отчётливо. Только почему-то как чужое он воспринимать это не мог. Он Григорий, но теперь еще и Святослав Степанович Григорьев.

«Хрень какая-то! Ладно – потом с этим кином разберемся» - подумал я, и стал с интересом наблюдать как лица врачей реанимации наполнились торжеством и радостью, причем виновником торжество была явно моя персона. «Да я прямо как Гагарин, блин, только вернувшийся из космоса, все мне так рады.» Но восторг работников медицины был понятен - вытащили с того света все таки мужика. Доктор снял белую маску и усталой походкой подошел к аппарату. «Мда, я уж думал в Москве везде современное медицинское оборудование. А тут хрень какая-то времен совка. И главное была же нормальная аппаратура – когда лежал точно видел, пожалели что ли? Или кому-то блатному укатили?» - размышлял я, продолжая оглядывать окружающую обстановку, - «да и помещение напоминает подобие фильма 70ых прошлого века. Все такое же унылое и бедное.»

«Ладно, поддамся всеобщему ликованию в честь победы медицины над смертью! Трехкратное «ура» мать его. Тем более я по ходу реально чуть не крякнул. Странно только» - Гриша прислушался к своему телу, пошевелил пальцами ног и рук. Боль в груди тоже прошла, - «а дела то налаживаются. Когда помирал я ног вообще не чувствовал – добила таки авария мой многострадальный позвоночник с остеохондрозом и кучей протрузей с грыжами. А теперь глянь – все работает и двигается. Дышать могу свободно – это с переломанными то ребрами и дырой в легких. Не понятно только почему висок саднит и тянет. И тошнота – будь она неладна, хотя сатряса вроде не было.»

- Дайте ему снотворное и пусть поспит. Ему сил набираться надо, - деловито распорядился доктор, а потом посмотрел мне в глаза и улыбнувшись добавил, -Поздравляю вас, молодой человек. Теперь будет все в порядке. Думал не справимся. Гематома и кровоизлияние это вам не шутки!

«Молодой? – хмыкнул я про себя, - да я так то старше тебя, док! Причем лет на десять. Вроде не баба – чтоб мне комплименты делать. Поплыл на радостях лепила (с блатного врач), наверное.»

Проснулся от того, что кто то взял меня за руку. Слегка приоткрыл глаза. Я все еще был в той же убогой палате, а надо мной возвышалась медсестричка, пытаясь попасть иголкой в вену. Хотел посмотреть в лицо, но взгляд будто намертво примагнитило к вырезу на груди на вскидку третьего размера. На белом халате были игриво расстегнуты пара лишних пуговиц. «Капельницу ставит, - на автомате отметил я и все таки поднял глаза от вожделенного выреза,- странно! Давно на баб такой острой реакции не было, лет 25 уже,пожалуй».

Симпатичная молодая девочка лет 19ти, на голове колпак, халатик подчеркивал приятную спортивную фигурку, а не висел мешком, как это часто бывает. «Эх, скинуть бы пару десятков лет и через пол часа мы бы лежали на этой койке вместе». Озорные глаза смотрели внимательно, заметив мой оценивающий взгляд на своих формах.

- Проснулся? - весело поинтересовалась она жизнерадостным голосом, - Минут через 20 сменю тебе бинты на голове. Доктор говорит – опасность позади, поправишься. Если почувствуешь боль в голове, рвоту или мутить будет то позови меня.» Я попытался повернуться, но что-то помешало, повернув голову с удивлением обнаружил, что правая рука пристегнута наручниками к кровати. «То ли эта медсестричка фанатка бдсм игр, то ли…то ли что?» Сестричка заметила мою озадаченность и решила успокоить:

- Не переживай, они сегодня тебя не побеспокоят. Завтра утром дядя из милиции обещал зайти и поговорить с тобой. Что ж ты натворить то успел? – вопрос был явно риторический, потому что пока я думал над ответом медсестричка из палаты удалилась.

А это уже было странным. В аварии точно виноват был не я. Да и как я мог бы быть виноватым, сидя на пассажирском сиденье? «Стоп! Милиция? Какая на фик милиция, если полиция? И спросить некого, в палате кроме меня никого не было.» Что-то было явно не так. Сознание цеплялось за некие несоответствия, но какие конкретно пока понять я не мог. Спина прошла. Это раз! Утром порой разогнуться не мог – а теперь ощущение будто готов скакать козликом. Диабет? Никаких следов и ощущений. Это два. Суставы не хрустят. Не в кистях, ни в коленях – везде полный порядок. Это три. Но все это не то, казалось, что я не замечаю чего-то более очевидного.

Самодиагностику прервал врач, жаль, а я так рассчитывал увидеть красивую медсестричку: - Ну что Святослав, как мы себя чувствуем?

- Терпимо, - на всякий случай ответил я. И хотел было добавить, что я никакой не Святослав, но с мысли сбился. Это был не мой голос, мой был густым с хрипотцой, а тут какой-то мальчишеский высокий тенор.

- И так, - не заметил моих переживаний доктор, - Сегодня отдых. Милиция будет завтра с тобой разбираться, а сейчас скажи мне, как твоя голова?

- Нормально, - ответил я, - а что с ней?

- Удар тупым тяжелым предметом. Гемотома и кровоизлияние. Теперь то все в порядке – можешь не переживать. Угрозы жизни нет, - ободрил меня доктор, а потом пожевав губы заговорщицки тих спросил, - Зачем ты с миллицией дрался?

- Не помню, - подумав, аккуратно ответил я. Нет, я и правда такого не помнил, но долгая жизнь научила при любой непонятной ситуации помалкивать, пока не разберешься.

- Ладно сегодня беспокоить не буду, отдыхай, Слава! Обед и ужин тебе принесет Авриль. Вы уже с ней познакомились.

Когда доктор ушел, я лежал на боку и рассматривал свою руку пытаясь прокачать ситуацию. И тут до меня дошло, что не давало мне покоя! Рука! Это были не мои руки. Где мои здоровенные волосатые лапищи со шрамом от удара ножа на правой кисти? Погодите. Святослав, милиция, удар по голове. В голове снова пронеслась жизнь парня будто в ускоренной перемотке. Вот теперь все стало понятно. Славка и его брат. Отдел милиции и драка. Институт в который собирался поступать. И беседа со следователем. Жаль нет зеркала. Готов ставить гелик против убитой шахи – из него на меня посмотрит детская рожа этого мальчишки! «Либо это сон или бред после наркоза, либо подарок предка брахмана сработал. Но бред не может длиться так долго, выходит Григорий там, погиб в 2024, а я тут… на полу в Ленинграде?» - закончил я мысль шуткой из «Иронии судьбы». Если все так, то я попал в молодое тело, и это плюс. А на дворе 1988 год, 90ые еще не начались, а я уже в жопе. И это минус.» Но для надежности надо было провентелировать ситуацию у мед сестрички.

Она пришла через полчаса, и со своей неизменно задорной улыбкой спросила как у меня дела:

- Дела хорошо, - ответил я – ты же Авриль?

- Ага! – кивнула она, - и предупреждая твой следующий вопрос – я русская. Авриль – это армия Владмира Ильича Ленина.

- Хорошие у тебя были родители. Комсорга наверное растили? – в ответ Авриль лишь фыркнула, а я задал наконец действительно важный вопрос, - скажи, красавица, какой сегодня день?

- 7 июня. Воскресенье. – комплимент девушке понравился, и она мило покраснела. Я внимательнее рассмотрел ее лицо. Голубые глаза, вздернутый аккуратный носик, длинные прямые светло-русые волосы до плеч были собраны резинкой в хвост и приколоты заколкой к затылку. Сестричка чем-то неуловимо была похожа на актрису Марину Влади. Жаль, что я не Высоцкий. Я гораздо лучше! Потому что живой

- Долго я был без сознания?

- Часов восемь, - к этому моменту девушка сняла с моей головы старую повязку, и занималась обработкой раны.

- Ты медицинский в каком году закончила? – спрашивать сразу какой сейчас год в лоб, я посчитал верхом глупости.

- Я вообще-то на практике – нахмурилась девушка, - закончу ток в следующем году. А что, я так старо выгляжу?

- Я бы сказал выглядишь взрослой, - и лукаво улыбнувшись добавил – в определенных местах

- Дурак, - ударила ладонью меня девушка, вторая рука невольно задела рану, и я поморщился, - ой, прости-прости! – пододвинувшись поближе стала дуть мне на висок она, - так лучше?

- Определенно, – кивнул я, положив ладонь ей на талию и посмотрев в глаза. Рука моя была возвращена на место, но пауза в десять секунд перед этим, обещала определенные перспективы, - скажи красивая. Раз уже мы с тобой почти друзья, не напомнишь какой сейчас год?

- Видимо здорово тебя башкой приложило – покачала она головой, - год 1988, зовут тебя Святослав Степанович Григорьев. 18 лет, ты, кстати, вообще-то на год меня младше, а все туда же! И вообще, что за имя такое не советское – Святослав?

- Ну не всех же родители в комсорги готовили – пошутил я, - да батя у меня историей Руси увлекался. Ну вот и назвал нас с братом в честь князей - Владимиром и Святославом. Впрочем, родителей уже нет, так что неважно.

- Бедняга! - пожалела меня она, - сирота, по голове получил, к кровати приковали. Я с перевязкой закончила. Но зайду еще вечером.

- Очень буду ждать, - улыбнулся я приветливо, от чего Авриль еще раз мило покраснела и вышла. Улыбнулся я старой фирменной улыбкой Григория. Лыбился он (то есть я) всегда одним правым уголком губ и выглядела эта улыбка лукаво и многообещающе.

Оставшись наедине с полным принятием новых раскладов, я задумался о том, что же делать дальше. Оказался в теле молодого человека в 88ом. Причем со всем багажом знаний и опытом прожитой жизни. Жизни в которой времена лихие застал в самом расцвете сил. Тюрьма и связанные с бандитами финансовые отношения меня не пугали, скорее я чувствовал азарт и предвкушение. Потому ситуация казалось скорее хорошей, чем плохой. Да и что тут может быть плохого? Кому еще второй раз удается побыть молодым? И если это навсегда и завтра я опять не очнусь 55 летним развалиной то надо соображать что делать уже сейчас. Завтра придут менты и начнут работать в полную силу, благо к этому времени уже будет попроще. Больничка не камера. Лютовать не смогут. На этой мысли уставшее после операции молодое тело благополучно отключилось, и Гриша провалился в глубокий сон. Не заметив, как скреблась к нему с ужином на тележке Авриль, а потом недовольно фыркнув вышла.

Утром пришли сразу все вместе. И врач, и мент. Лепила спросил о самочувствии и представил моего старого «знакомого» следователя Куркова. Он, кстати, оказался целым зам начальника.

- У вас пол часа, не больше, - строго напомнил менту доктор и оставил нас одних.

- Ну привет, Слава, - взял Курков стул и присел возле моей кровати, - Анатолий Игоревич меня зовут. Что ж ты, дорогой. Спокойно не мог посидеть в камере, дебош устроил, дверь пинал, кричал. Да еще и когда товарищ сержант тебя успокоить решил – на него с кулаками кинулся. Это же статья.

- Вы же прекрасно знаете, что ни на кого я не кидался, - спокойно ответил я. Мент был очевидно матерый, да другой и не мог быть следователем, и явно брал меня в оборот. Готовь ставить гелик против запорожца – дальше он меня будет крепить, чтоб я заявление не писал.

- Я ничего не знаю, меня там не было, - капитан порылся в папке и достал какие-то бумаги, -а вот рапорта моих подчиненных и дежурного – вот они. А это статья, - подождав секунд десять, мент улыбнулся и доверительно улыбнулся, - но ты парень молодой – жизнь тебе мне окончательно ломать не хочется. Мы забудем об этом инциденте, и я эти рапорта попридержу. К тому же – тебе же еще в тюрьме до суда сидеть ни один месяц. Все лучше, когда у тебя в милиции есть друг, а не враг. Тебе же не нужны враги?

- Я все понял, Анатолий Игоревич. Про побои уже забыл, - кивнул я. Лезть сейчас в бутылку действительно не имело смысла. Что у меня против ментов? Заявление и побои? Так в суде это пыль перед рапортами сотрудников. Да и в тюрьме Курков действительно мог проблемы нарисовать. Короче игра свеч не стоила ни под каким боком, - а как дела у сотрудника? Ну, мне лейтенант, что обыск проводил сказал, что вашего сотрудника подстрелили.

- Сергей в реанимации. Но пока живой, - встал на ноги капитан, довольный нашим разговором, - но ты не сильно радуйся, пока он в больнице, ты соучастник в убийстве. Так что после того, как отсюда выпишут, повторюсь, отправишься в Бутырку. Ну а там уж как суд решит. Я лично против тебя ничего не имею. Служба, а против патронов и показаний свидетеля не попрешь.

- Еще момент, - остановил я Анатолия Игоревича в дверях, - я правильно понимаю, что сколько я пробуду в больнице решает доктор?

- А ты не такой дурак каким кажешься, -хмыкнул капитан, -все правильно. Так что дружи с врачами, может подольше пролежишь. Все лучше, чем на нарах. Я обещаю, что мешать со своей стороны не буду. И да, если вспомнишь, где искать брата – обращайся. До суда будешь сидеть почти как на курорте.

Курков ушел, но вместо него показалась любопытная мордашка Авриль. Увидев мою улыбку и приглашающий жест, она закатила внутрь тележку с завтраком. «Дружить значит надо? – хмыкнул я про себя, - значит, будем дружить».

7 июня 1988 года года УВД г Долгопрудный Кабинет капитана Куркова Анатолия Игоревича

- Добрый день, меня зовут капитан Курков Анатолий Игоревич, проходите, присаживайтесь, - молодая брюнетка с хищным, стервозным лицом и короткой прической, которая из-за ежика на макушки делала ее похожей на дикобраза, важно прошествовала по кабинету и расслабленно села на стул закинув одну стройную белокожую ножку на другую, фривольно обтягивающая бедра пестрая юбка чуть выше колен позволяла по достоинству оценить «таланты» красотки. Алая помада и густая краска на лице по мнению капитана были сущей безвкусицей, но среди молодежи конца 80ых ценилось как последний писк моды, выгодно отличая ее от серых фабричных «лохушек».

- Зачем меня вызвали, я же все уже сказала? – противным гнусавым голосом спросила девушка, - вот мне делать нечего как тут сейчас сидеть.

- Что я могу поделать, Светлана Сергеевна, - развел руки Анатолий Игоревич, - служба! Это вы тем кто прибыл в ту ночь рассказали, а делом занимаемся мы. Да и не задержу я вас на долго. К сожалению, того парня, что стрелял в Сергея мы еще не поймали. Но вот его товарища, что в ту ночь был с ним в кафе, мы задержали. Впереди у нас опознание, но перед этим хотел показать его фото. Вот – пододвинул к девушке фотокарточку Святослава милиционер.

- Да это школьник какой-то, - брезгливо, двумя пальцами подняла карточку перед лицом Светлана, - я же говорила, усы щеткой, а это какой-то пушок. Это не он

- Уверены? – капитан начал барабанить пальцами по столу, а потом достал папиросу и закурил. От мощной струи дыма девушка брезгливо сморщила носик, - тут вот какая история. На фото младший брат стрелявшего – Святослав Степанович Григорьев. Мы, конечно, можем его отпустить, но тогда наказывать за Сергея нам будет просто некого. Парень выйдет, брат успокоится и может вообще из города уедет и растворится где-нибудь на просторах нашей необъятной сраны. Вы же не хотите, чтоб тяжелая рана Сергея осталась безнаказанной.

- Не хочу конечно! – фыркнула Света, - этот гад Вовка должен страдать. Скажите, что мне надо сделать, чтобы этот говнюк страдал?