Странствия Властимира

Речи морехода возымели неожиданное действие - при одном упоминании о Кощее пленник рванулся прочь со страшной силой. Гаральд крепче сдавил его горло локтем, и только благодаря хватке рыцаря раба удалось удержать на месте. Задыхаясь, он дрожал всем телом, но в глазах его вместе со страхом горела ненависть.

- Погодьте казнить его,- вдруг молвил Буян каким-то чужим голосом низким и напевным.- Знакомое в нем есть что-то...

Он приблизился вплотную к пленнику и двумя пальцами осторожно развернул его лицо к себе. Раб смотрел в глаза гусляру с ужасом и бессильной злобой. Губы его шевелились - он пытался что-то сказать, но ему не хватало воздуха.

- А ну-ка поведай нам, мил-человек,- продолжал гусляр тем же завораживающим голосом,- кто ты и откудова... Вроде как лицо мне твое знакомое. Мы случайно раньше не виделись в дальних землях, в краях неведомых?

Пленник дрожал всем телом, словно его мучила лихорадка-трясовица, но глаз не отводил. Ненависть сменилась ужасом, и остальные почуяли неладное. Только Мечислав и оставшийся в стороне от событий Властимир ничего не заметили.

Лоб раба покрылся капельками пота, на ресницах выступили слезы, но он не мог ни закрыть глаз, ни отвести взгляд от лица Буяна. Наконец силы покинули его, он обмяк в руках рыцаря.

- Это чары,- уверенно молвил Буян.- Он заколдован кем-то... Дай ему дышать, Гаральд,- я попробую его освободить...

- Колдовство? - недоверчиво переспросил рыцарь.- Откуда?

- Он прав,- вступился Мечислав,- я сам это чувствую, да сделать ничего не могу - не знаю как...

- Воды,- приказал гусляр,- Простой воды, и быстро... А ты, Гаральд, все же придерживай его - среди варягов попадаются одержимые, их еще берсерками именуют... Так они боли не чувствуют - насмерть бьются и часто один против десяти без оружия выходят. Они сами себя до бешенства доводят, мухоморы едят перед битвой, а его для сего случая и заколдовать в берсерка могли. Тогда нам с ним не совладать!

Пока он говорил, Синдбад выскочил в соседнюю комнату и вскоре вернулся с полным кувшином воды.

Гаральд ожидал, что славянский колдун начнет шептать на воду или смешает ее с кровью, но гусляр наполнил водою кубок и поднес его к стиснутым зубам пленника:

- Пей!

Сверкнув ненавидящим взглядом, раб осушил кубок. На последних глотках он успокоился и без сопротивления выпил второй, а за ним и третий предложенный гусляром кубок. Неожиданно глаза его закатились, он обмяк, склонив голову на плечо так и не отпустившего его рыцаря.

- Захлебнулся,- удивленно протянул тот.

- Отпусти его.- Гусляр наполнил кубок в четвертый раз.- Теперь он нам не опасен, будь он трижды берсерк.- И вылил кубок на голову пленника.

От воды тот пришел в себя, огляделся и, увидев вокруг все те же лица, рухнул на колени.

- Смилуйтесь! - воскликнул он,- Не говорите ничего Кощею! Если он узнает, что вы меня выследили, меня ожидает смерть!..

Синдбад в сердцах пнул его ногой:

- А, так ты все-таки следил за нами?

- Так приказал хозяин,- торопливо откликнулся раб.- Я принадлежу ему он может убить меня в любой момент. Я следил по его приказу - это для меня был единственный шанс остаться в живых...

- Но почему?

- Я служил в его охране, но не справился с заданием. Он мог меня убить за это, но предложил искупить вину новой службой. Он послал меня следить за вами и обо всем докладывать ему. Я слушал, слушал, пока не услышал эту песню... Тут я забыл обо всем...

Он понурился, роняя голову на руки.

- Что верно, то верно,- отозвался Властимир,- голос у нашего Буяна знатный - любой заслушается.

Гусляр присел подле раба.

- Что ж такого нашел ты в моем голосе? - спросил он почти ласково.

Раб вскинулся - глаза его были полны слез.

- Песню,- ответил он.- Я не знаю, как сказать, но было в ней что-то такое, что мне самому петь захотелось...

Несколько минут они смотрели друг другу в глаза.

- Ой, знаком же мне глаз подобных свет,- напевным низким голосом опять заговорил гусляр.- Ты ответь, не лукавя и не хвастая, что за землю зовешь ты родимою? Чей язык ты слыхал с первых дней своих, как зовут тебя от младенчества?

Раб, как зачарованный, не сводил с него глаз, но молчал.

Властимир вдруг поднялся и шагнул к нему. Мечислав подскочил и подал князю руку, помогая. Подойдя, он отстранил юношу и сам нашел голову пленника.

- Славянин он,- негромко молвил резанец, и от звуков его голоса все вздрогнули.- Я по дрожи его это чувствую...

- Не ты один,- отозвался Буян,- я глаза его синие с первого погляда спознал. На тебя чем-то он похож - видно, капля крови есть хазарская.

Раб на вид был чуть постарше Властимира. Загорелый до черноты, широкоплечий, он не производил впечатления простого раба - возможно, раньше он был воином, да за что-то его разжаловали. За последнее говорили полученные в бою шрамы и мозоли на руках от кожаных поводьев и рукояти меча.

- Из какого ты города? - спросил у него Буян.

- Я не помню,- сознался раб.- Одно знаю точно: Кощей велел мне все забыть - и я забыл. И не я один - все, кто у него служит, забыли свое прошлое, а те, кто с севера,- особенно...

- Крепко боится он нашего брата славянина,- раздумчиво молвил гусляр.Чую, и нам здесь несладко придется... Ну да ладно! Будет время - будет дело. Ты нас не теряй - авось найдем способ тебя выручить. Только князю живую воду добудем - и айда в путь, на родимую сторонушку!

Он мигнул рабу, и тот схватился за голову.

- Домой? - выдохнул он.- На родину?

- Слово чести! Белес* мне свидетель, коли совру!

______________

* Белес (Волос) - в славянской мифологии "скотий бог", покровитель домашних животных, бог богатства и благополучия. Чаще всего славяне представляли себе Белеса как огромного медведя.

- Трудно вам будет слово свое выполнить.- Раб вытер мокрую щеку- Кощей за свое крепче смерти держится. Всего у него полно: и злата-серебра, и каменьев самоцветных, и прочего чуда, и девицы со всех концов земли, и диковинки...

Услышав про девушек, Гаральд тряхнул раба за плечо.

- Говори, что за девушки? - рявкнул он.- Какие?

- Пленницы,- испуганно ответил раб.- Отряд наш самых красивых Кощею доставал. Из разных земель привезены... И желтокожие, и черные есть, и красные, с волосами как смоль... И с севера тож - я теперь вспоминаю...

- С севера? - взвыл рыцарь,-А скажи-ка, среди них не было леди Джиневры, из Англии? Волосы у нее как пена морская, кожа нежна, как шелк, а глаза...

- Мы-то имен у них не спрашивали,- сознался раб,- а что есть среди них светловолосые, так то точно.

- Ее в Дамаске продавали, да только кто-то в черном на черных конях ее увез,- сказал Буян.- Это все, что мы знаем о ней.

- Бывали мы и в Дамаске, знаю такой город. Летали туда за девицами... несколько раз,- припомнил раб.

Рыцарь от облегчения чуть не бросился к нему в объятия, но, вспомнив, кто перед ним, отстранился.

- Мог и соврать,- молвил он недоверчиво.- Сам же сказал, что Кощей вам все забыть велел!

Сквозь загар на щеках раба проступил румянец.

- Такое не забывается,- молвил он еле слышно.- Кощей тех, кто ему надоедал или же строптивой оказывался без меры, нам, солдатам, отдавал.

- Врешь, собака! - Гаральд вскочил, сжимая кулаки.- Мою Джиневру солдатам на потеху! Да я его...

Он уже ринулся к двери, но на него набросились все разом и вынудили вернуться.

- Такой пока не было,- торопливо успокаивал взбешенного рыцаря раб.-Да мог он ее и не отдать, а для чего иного приберечь. У него все девушки в саду, за забором каменным - ни к ним не пробраться, ни им не выбраться...

Гаральд, услышав про сад, успокоился.

- Как отыскать сад тот?

- Там он, на другой стороне башни. Коль ее обойти, видна ограда белая. Кощей цвет белый не очень-то жалует, но для них расстарался. Только охраны там видимо-невидимо...

Гаральд, словно неживого, отодвинул раба от себя.

- За добрую весть спасибо тебе,- задумчиво молвил он.- А дальше уж я сам как-нибудь...

Он отвел руку потянувшегося к нему Мечислава и, понурясь, ушел.

Раб с тревогой смотрел ему вслед.

- Вы не должны отпускать его,-убежденно молвил он.- Охрана-то вся зачарована, хоть и состоит из таких же, как я, рабов Кощеевых. Убьют они его и вас заодно, потому как хозяин смерти вашей желает.

- Это не твоя забота,- остановил его Буян,- ты лучше-ка иди своей дорогой, а Кощею скажи, что ничего не слышал от нас. Мы своего друга сами остережем от беды.

Было еще темно, когда Гаральд вылезал из окна своей комнаты. Весь день рыцарю не елось, не пилось и ночью не спалось - перед глазами стояла Джиневра. Полтора года пробыла его невеста в плену у колдуна. Всю ночь рыцарь обдумывал план и под утро решился.

Из его окна и в самом деле можно было разглядеть в глубине сада белую стену - единственное белое пятно, что заметили гости во всей долине. Даже сейчас, когда ночь еще не наступила, она ясно различалась вдали. Напрямик от башни до нее было всего около мили.

За ночь из полога кровати и простынь рыцарь сплел веревку. Она доставала до земли. Перепоясавшись мечом, Гаральд спустился почти наполовину, когда наверху послышался шорох и знакомый голос молвил:

- Так я и думал!

Рыцарь вскинул голову - в окне виднелось загорелое лицо Синдбада. Мореход радостно скалился, сидя верхом на подоконнике.

- Я так и думал, что ты решишься туда бежать! - улыбнулся он.- Но я не подозревал, что ты станешь ждать почти до утра - на такое дело следует идти полночью!

Увидев, что, он взялся за веревку, Гаральд яростно прошептал:

- Только попробуй остановить меня - мигом с жизнью простишься!

- А я не хочу тебя задерживать,- весело шепнул мореход.- Я и сам туда направляюсь. Вместе как-то веселее, ты не находишь?

Гаральд был не столь в этом уверен, но обрадовался, что мореход не пытается его остановить.

- Что ж, идем вместе,- обреченно согласился он. Заговорщики спустились на землю, никем не замеченные.

Со всех сторон на них надвигались заросли - высокие пыш-нокронные деревья, овитые лианами, колючие кусты, покрытые росой, и густая трава. Позади возносилась вверх стена башни. Свет луны и редких предрассветных звезд почти не проникал к земле. Прохладный влажный воздух кружил голову, тянул на подвиги и приключения. Гаральд вдохнул полной грудью и подумал, что именно в такие ночи хорошо совершать побег - словно сама природа помогает тебе.

- Стена в той стороне,- шепнул он Синдбаду и первым углубился в заросли.

Колючие кусты вставали живой стеной. Затянутый в доспех, рыцарь не чувствовал уколов колючек. Он раздвигал кусты руками, лишь изредка помогая себе мечом. Синдбад шел за ним, как по просеке. Кусты шелестели листвой, звонко ломались ветки, казалось, что производимый ими шум может разбудить всех, но перед рассветом люди спят крепко, и милю похитители одолели быстро и без приключений.

Примерно на середине пути заросли вдруг поредели. Приятели вступили в ухоженный парк, где не росло ни одной лишней травинки. Здесь было видно все издалека - подстриженные деревья и кусты, ровные тропинки, купы цветов, статуи, беседки. Они сразу же прибавили шагу. Синдбад догнал Гаральда и пошел с ним рядом.

- А здорово ты придумал,- сказал он,- задрать подол одной из Кощеевых подружек! Я сам того же хотел, да только другие дела мешали. А с тобой мы таких делов там натворим!

Он с удовольствием потирал руки.

- Слушай, ты,- огрызнулся Гаральд.- Я иду туда за своей невестой. Я найду ее и скажу Кощею, что он должен ее отпустить. На другие дела у меня нет времени.

- А кто тебе мешает? Пока ищешь одну, можно познакомиться и с другими!

- Я христианин! - резко отмолвил рыцарь.- И рыцарь к тому же. А христиане не бегают по девкам - они хранят верность одной женщине, которую любят.

Впереди посветлело. Спорщики замолкли и прибавили шагу. Гаральд почти бежал - так велико было его нетерпение увидеть Джиневру.

Белая стена была столь гладкой, что в нее можно было смотреться, как в зеркало. Но неунывающий Синдбад в мгновение окд нашел выход.

- Дерево, друг! - Он бросился к стволу, росшему чересчур близко от стены.- Не знаю, как тебе, а мне пробежать по суку легче, чем по вантам на корабле.

Он проворно стал карабкаться по корявому стволу, но Гаральд из-за тяжести доспехов не мог последовать за ним. Он огляделся.

Чуть в стороне валялся камень, оставшийся ют разломанной беседки. Примерившись, рыцарь приподнял его.

Камень оказался тяжеловат, но до стены дотащить его он все-таки смог. Синдбад уже был там и ждал спутника. Протянув руку, он помог рыцарю влезть на стену.

По ту сторону белой стены расстилался точно такой же сад, и те же дорожки убегали вглубь, к нескольким домикам, что казались в ночи каменными глыбами. Еще не рассвело, и задохнувшиеся от близости цели Синдбад и Гаральд оглядывали кроны деревьев, слабо сверкающие каплями росы.

Усмотрев в них что-то странное, мореход успел еще дернуть за руку рыцаря, но это привело лишь к тому, что Гаральд, спрыгивая, увлек его за собою.

ГЛАВА 5

Они вдвоем упали в мокрую от росы траву. Тихий звон, словно потревожили колокольчик, раздался рядом.

- Бежим! - дернулся Синдбад, услыхав этот звон,- Сейчас здесь будет стража!

Гаральд сорвался с места и помчался, но не обратно к стене, а в глубь сада, раздвигая ветви руками. Тяжелые капли росы, каждая весом в голубиное яйцо, дождем сыпались на него. Всякий раз, как капля срывалась с ветки, раздавался звон, который был тем громче, чем больше была капля. Не замечая звона, рыцарь бежал по саду, сопровождаемый шумом.

- Назад! - кричал ему Синдбад, пытаясь остановить англичанина.- Назад, пока целы! Поищем другой путь!

- Ты ищи,- воинственно обернулся Гаральд.- А я не могу ждать, когда моя Джиневра рядом!

- Ну и глупец! Да нас схватят сейчас!

- А ты бы остался да и сразился с ними, а я тем временем найду мою невесту!

- Сейчас вместе искать будем,- вдруг неожиданно тихо промолвил мореход и указал на что-то позади рыцаря.

Гаральд круто обернулся, на бегу выхватывая меч. Позади него стоял десяток воинов в черном. Четверо держали наготове луки, пятеро не спеша подходили, поигрывая оружием, командир отряда стоял поодаль.

- Вы сохраните себе жизнь, если сдадитесь в плен,- глухо сказал он.- В случае сопротивления мы вас уничтожим! Мои воины попадают мухе в глаз.

Луки дрогнули.

- Вас больше, но вы еще попробуйте взять меня,- заявил Гаральд, вставая перед командиром отряда с мечом и опуская забрало шлема.- Гаральд Мак-Хаген Английский никогда не сдавался в плен неверным!

- Что ж,-командир отряда кивнул,-у вас, рыцарь, есть случай попробовать.

Сверху упала сеть. Тут же с деревьев дождем посыпались остальные воины, сидевшие в засаде. Вместе со второй половиной отряда они накинулись на пришельцев.

Взревев, как медведь, Гаральд попытался разрезать сеть мечом, но сразу несколько рук вцепились в его оружие. Кто-то прыгнул на плечи, ища шею жесткими пальцами. Рыцарь успел почувствовать прикосновение удавки к горлу, когда удар по голове поверг его наземь.

Славян разбудили голоса и стук в двери. Несколько человек колотили ногами и рукоятями мечей, пока гости не вышли узнать, в чем дело.

Их ждали в коридоре воины Кощеевой охраны, держа наготове оружие. Командир придирчиво осмотрел троих славян, но ничего не сказал и жестом велел им следовать за ним. Воины окружили их плотным кольцом и повели.

Дорогой славяне терялись в догадках - что случилось такого в Кощеевом дворце за ночь? Неужто их выдал тот раб-славянин, которого они обнаружили вчера подслушивающим? И где, наконец, Гаральд и Синдбад?

Кощей ждал их в огромном зале. Первый раз входили в него гости, а потому в первые минуты забыли обо всем, осматриваясь.

Стены и колонны, похожие на стволы высоких дубов, были украшены чистым золотом. Драгоценные каменья слагали на золоте причудливые узоры - цветы заморские, птиц неведомых, зверей диковинных, знаки зловещие. Под потолком сверкали краски яркие - там было расписано небо с чертогами Сваро-говыми облака, змеи крылатые, кони солнцегривые, часты звезды да светел месяц. Отлитые из серебра статуи возвышались по обе стороны от высокого помоста, где на троне из камня кровавого восседал сам Кощей. Знакомая славянам волотка замерла у трона, не снимая руки с меча. Глаза ее горели злорадно, сам же Кощей был спокоен и не торопил гостей.

Дав им налюбоваться красотой зала, он кивком головы подозвал их ближе.

- Что, дворец мой по нраву пришелся? Вижу, глаз вы от него оторвать не можете!

Опомнившийся Буян быстро шагнул к трону.

- Твоя правда, Кощей,- молвил он.- Всем твои палаты обильны - я нигде такого не видывал. Чудо ты создал на земле. О таком только сказки сказывать...

- Сказки,-ласково ответил Кощей,-да только много будет в тех сказках лжи и вымысла, много всякой напраслины, потому как слагать их будут воры да обманщики, что подобны волкам голодным.- Он пристукнул посохом о пол.

- Да как ты смеешь называть нас волками! - вскипел вдруг Властимир,- Мы люди одного языка с тобой, славянского! Благодари Небо, что я света дневного не вижу, а то б показал я тебе, хоть и хозяин ты, каково гостей оскорблять!

Он уже ринулся на голос к трону, и Буян с Мечиславом еле его удержали.

Кощей же выглядел веселым.

- Усмирись, человече,- молвил он строго.- Высоко ты голову держишь, да низко склонишь. Волки вы - всего лишь волки дикие, каких в лесах ваших много. Целая стая зверей! Вот, полюбуйтесь-ка на своих приятелей!

Он махнул рукой, и охранники вывели и поставили перед троном Гаральда и Синдбада.

С рыцаря сорвали доспехи, оставив только высокие сапоги, у морехода отобрали верхний халат. Руки их были связаны за спиной одной веревкой, к другому концу которой был привязан огромный пес в наморднике. Зверя держали за ошейник два дюжих раба и еще двое, на всякий случай, не спускали глаз с собаки.

Гаральд вскинул угрюмое лицо - из-под взлохмаченных волос на лбу был заметен большой свежий шрам. У Синдбада заплыл синяком глаз. Рыцарь взглянул в глаза гусляру и отвел взор.

- Вот воры,- торжественно объявил Кощей.- Они не рабы мне, а гости чужедальние, потому и не казнил я их в тот же час смертью лютой. Они забрались в мой сад и хотели похитить то, что я даже близким показываю издали. Явились, как волки в овечье стадо, а потому вот мое решение: быть им волками до скончания века...

По его знаку стража отошла в стороны, оставив Гаральда и Синдбада одних. Пес в наморднике бросился на них с радостным воем - его никто больше не удерживал,- но потом вдруг отпрянул, припал на лапы и завыл.

Кощей встал, поднял посох. Засверкал на его тощей груди амулет, возникший откуда-то ветер поднял полы плаща и разметал бороду. Закачались светильники, что-то- Под землей заворочалось. Кощей тихим голосом произнес какие-то слова.

Рыцарь бросил прощальный взгляд на славян. Он хотел что-то сказать, да только язык не слушался и заведенные назад руки стали болеть - у волков так лапы не выворачиваются. Рядом рухнул на колени Синдбад. Горячий воздух толкнул Гаральда в грудь, он почувствовал, что волосы зашевелились у него на всем теле, стали расти, протыкая рубашку. Он попытался вспомнить молитву к Деве Марии, но мысли путались. Ноги его сами подогнулись, и он опустился на колени, склонясь лбом к полу.

Словно неживые, славяне смотрели на колдовство. Когда рыцарь упал на колени, Буян вдруг бросился к нему и запустил пальцы уже не в волосы, а в шерсть на голове рыцаря.

- Остановись! - закричал он.- Именем Белеса заклинаю тебя - остановись!

Голос его перекрыл вой ветра, что кружил вокруг трона Кощеева, и колдун опустил руки.

- Ты смеешь мне указывать, человек? - прогремел он.

- Смею, потому как мне Белес - дед родной,- яро вскрикнул Буян.- И пора бы знать, что мне, как внуку, сила его дадена. А посему ты немедля снимешь с них заклятье или пожалеешь об этом!

Два связанных на человечий манер волка, которых он держал за загривки, не спускали с него глаз.

- Вина их велика, и все боги меня поддержат,- строго ответил Кощей.- Не бывало такого, чтоб на меня покушались безнаказанно. Правду открою: хотел я потом и вас троих в волков обратить да на службу к себе определить - вы многих моих слуг побили. Ты был бы у меня на посылках, стал бы князь белым волком, покоев моих сторожем, а прочие - на границе стояли б, не пускали б ни пешего, ни конного. Да назвал ты имя Велесово и сказал, что ты его родственник. А потому вас троих я помилую - отпущу назад невредимыми. Коли уж вдругорядь вернетесь, тогда не взыщите - не пощажу, обращу волками!

Волк, что прежде назывался Гаральдом, был светло-серой масти, широк в плечах по сравнению с более мелким и темным Синдбадом, он посмотрел на Буяна жалобно и, когда тот склонился к нему, лизнул ему руку. Синдбад, отвернувшись, поскуливал, как щенок.

Гусляр встал.

- За милость такую благодарствуем, Кощей,- он отвесил поясной поклон,-да только хочу испросить у тебя про дельце одно завалящее. Ты, когда мы только сюда приехали, обещался нам достать для князя моего Властимира Резанского живой воды, чтоб вернуть свет очам его. Гаральду ж,- он опять положки руку на голову вилка,- хотел отдать его невесту, за которой он столько дорог прошел... Как же со всем этим?

- Радуйтесь, что живыми уходите,- оборвал его Кощей.- Хотел я вам угодить, просьбы ваши исполнить, да только нарушили гостюшки законы мои да обычаи, и не должен я вам теперь ничего. Эти двое теперь мои рабы, а вам путь-дорожка ровной скатертью!

Он молча указал им посохом вон из зала, и волотка сделала шаг к связанным волкам. Оттеснив гусляра, она приподняла того, что был рыцарем, за шиворот и осмотрела.

- Пойдет вместо того, убитого,- изрекла она довольно. Она хотела уже унести его, взвалив на шею, как пастухи таскают овец, но тут Буян и Мечислав встали у нее на пути.

- Ты и шагу не сделаешь, женщина,- строго молвил гусляр.- Повелитель твой не сказал еще слова своего последнего!

Услыхав такие слова, волотка онемела от ярости и потянула меч из ножен. Гаральд, который лежал у нее на плече, вдруг изогнулся и вцепился зубами в ее руку.

Взвыв, волотка, крутанулась на месте, роняя волка, а Мечислав успел завладеть ее мечом, вырвав его у нее из ножен.

- Я убью их! - взревела богатырка, бросаясь на юношу.

Мечислав отступал, не даваясь ей в руки, но волотка была гораздо проворнее. Она уже совсем схватила его, но тут ей на пути попался Властимир. По шуму шагов догадавшись, кто идет, он перебежал ей дорогу. Разъяренная волотка отбросила его, как ненужную помеху, а за это время юноша успел отбежать.

Буян разрезал веревку на лапах волка-Гаральда, и тот бросился на спину богатырке. Не ожидавшая такого, она упала, а подняться не смогла - кончик ее собственного меча упирался ей в горло.

- Один твой жест, Кощей, и она умрет,- строго сказал Мечислав.

Буян помог подняться Властимиру. Волк-Гаральд освободил Синдбада, и пес, к которому были раньше привязаны оба волкодлака*, отполз, униженно и испуганно повизгивая.

______________

* Волкодлак - в славянской мифологии человек-оборотень, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка.

Гусляр подвел князя к самому трону.

- Ты, Кощей, не будь на нас в обиде,- заговорил резанец.- Да только на чужбине забыл ты норов славянский: коли что надобно кому из нас - век того не остудить, не заставить позабыть. Нельзя мне на родину таким ворочаться или где голову сложить, или опять зрячему стать. Сознаю, что прогневали друзья наши тебя, и на нас за их вину легла опала, потому как не удержали вовремя словом твердым. Но дело свое нам выполнить нужнее нужного, а потому готовы отслужить за воду тебе. Говори, что исполнить надобно! Все сделаем ,с,др.во князя Резанского!

Кощей осмотрел зал. Ворвавшиеся на шум воины замерли в стороне, ожидая приказа господина. Волотка, его страж и телохранитель, лежала, не смея пошевелиться, под мечом. Два волкодлака несли охрану, мешая воинам приблизиться незаметно. Сделай кто из них шаг - поднимут тревогу, и тогда... За свою жизнь Кощей не боялся, но сколько смогут натворить разбушевавшиеся славяне?

- Вижу, никак вы не уйметесь,- устало промолвил он.- Проще простого было мне даже сейчас заколдовать вас малым заклятьем, чтоб никогда не смогли вы никому сказать слова противного и всегда со всеми соглашались - вы и дети ваши до сотого колена и далее. Но ты, резанец, мне сказал кое-что очень дельное, и решил я взять вас на службу: исполните, что велю,- получите свою воду, а не исполните - и на глаза мне не попадайтесь!

- Подходяще,- кивнул Властимир,- говори, что сделать надобно!

Мечислав скосил на него глаза - он что, не понимает, во что они ввязываются, поступая на службу к Кощею?

- Слушайте и не говорите, что не слышали,- заговорил Кощей и кивнул Буяну: - Ты, добрый молодец, называл тут имя Велесово и поклялся мне, что его родственник. А раз так, должен ты знать, что нужно мне и что мне такую власть дает.

- Смерть? - переспросил Буян.

- Смерть,- кивнул Кощей.- Хранится она не здесь, во дворце, и даже не на этом острове, а вот где - и сам я забыл. Помню только, что лежит она в негной-ларце, а стоит он на каменном поставце - не всякому дано тот поставец увидеть да ларец поднять, а лишь тому, кто секрет его разгадать сможет. И сторожат смерть мою не так, как меня,- у меня в покоях вы восемь ночей проспали, и ничего с вами не случилось. А там вы и одной не проспали бы... Но далековато сие место, а мне надобно, чтобы смерть моя хранилась где-нибудь поблизости. Вот сыщете ее да мне доставите - дам я вам живой воды, сколько запросите!

- И всего-то? - усмехнулся Властимир.- И не такое свершали. Только и у нас есть одно условие: сними заклятье с друзей наших - без них в путь не двинемся, а коли пойдем - не видать тебе смерти твоей вовеки, а уж мы-то тогда ее используем!..

Буян подергал князя за рубаху, удивляясь, как он осмелился говорить так с самим Кощеем. Он уже почти поверил, что сейчас постигнет дерзкого кара неминучая, но тут встал Кощей и улыбнулся.

- Хорошо, так я и сделаю,- молвил он и опять взмахнул посохом.

Поднялся ветер, завьнъ, качая светильники и вздувая плащ Кощея. Славян от трона как пушинки отодвинула, волков наземь швырнуло. Прогремел в вышине над башней гром, потемнело все и опять успокоилось. Когда же развиднелось, вместо двух волков увидели все двоих людей.

Гаральд медленно поднялся, схватившись за голову. Попробовал сделать шаг, но ноги не слушались - хотелось опуститься на четвереньки и завыть, В удивлении он оглянулся, все еще не веря своим глазам, и увидел, что Синдбад так и стоит на коленях, не пытаясь встать. Но он тоже был человеком - как и раньше. И все же внутри что-то было не то.

- Что... что ты сделал с нами, колдун? - прохрипел рыцарь. Горло было словно чужое, и голос казался не его.

Кощей улыбался довольно.

- Оставил я на вас малое заклятье,- ответил он,- чтоб друзья ваши не думали, что так легко воришки отделаются. Отныне, пока я не сниму его, каждую ночь вы оба будете превращаться в волков и оставаться зверьми до рассвета. А снять заклятье смогу я только после того, как исполните вы мой приказ. Теперь - отправляйтесь в путь, пока я не передумал и не раскаялся, что дал вам задание столь легкое!

Он взмахнул посохом, и стоящие у дверей воины стали подходить, растягиваясь цепью.

Славянам не оставалось ничего иного, как подчиниться и покинуть зал.

Час спустя они уезжали, удрученные тем, что только что случилось. Все молчали, а виновники происшедшего, Гаральд и Синдбад, избегали вообще смотреть в сторону остальных. Кощей следил за ними из окна башни, то и дело оглядываясь на зеркало. Когда пятеро всадников выехали за пределы долины, их отражения появились на нем. Кощей подошел к нему ближе и улыбнулся, глядя на смурные лица. Он дал им слишком сложное задание, они вряд ли вернутся живыми... Если только тот Буян не соврал ему о своем родстве с Белесом...

На следующий день ввечеру они возвратились на берег, где их ждал корабль. Прошло всего две недели со дня их отъезда, матросы не успели облениться и соскучиться на острове, где в изобилии росли самые разные плоды и водилась непуганая дичь. Но необходимость отправиться в путь по поручению колдуна заставляла на следующее утро отплывать.

Как поведали моряки, несколько дней назад Алконост перед рассветом пролетала над кораблем, направляясь в открытое море. И точно - едва корабль отошел от берега, ветер наполнил его паруса, и он заскользил по волнам.

Славяне были мрачнее туч - дни шли, а ничего, что указывало, где искать смерть Кощея, не попадалось.

Избавление пришло на десятый день.

Корабль только что обогнул самый маленький'из встретившихся на пути островов и вышел навстречу ровной морской глади. До горизонта, сколько хватало глаз, расстилалась равнина моря - спокойного, чистого, синего. Матросы невольно закричали, замахали руками, приветствуя его.

Только два пятнышка виднелись вдали, и именно с той стороны дул ветер. Поставив паруса косо и посадив часть команды на весла, Синдбад велел плыть в ту сторону.

Сутки с небольшим плыли они встречь неизвестному, пока наконец в полдень следующего дня не стало видно, что навстречу им под парусами идет огромный корабль. Он шел удивительно прямо, словно сама вода держала его на своей груди.

Высокие борта были вырезаны по-звериному, нос венчала голова рогатого чудовища.

- Нормандцы! Они возьмут нас в плен! - убежденно сказал рыцарь.- Но мы будем драться.

Он бросился за своим мечом, встревожив остальных, но Буян был единственным, кто оставался спокоен.

- Куда вы все спешите? - окликнул он матросов, что заметались по палубе, готовясь к нападению.- Вы только поглядите на корабль повнимательнее!

Синдбад подошел, всмотрелся в спешащий им навстречу парусник.

- Не может быть! - ахнул он.- Он пуст!

Его крик услышали многие, и все, кто успел, столпились у бортов.

Корабль норманнов шел прямо на них, чуть покачиваясь в течении. Весла, за которыми обычно сидели гребцы, вяло болтались. Двойного ряда щитов, что выставляют по бортам, готовясь к атаке, тоже не было. Чем ближе подходило судно, тем яснее было видно, что внутри нет даже трупов.

Опомнившийся Синдбад отдал команду, и матросы засуетились, отведя свой корабль чуть в сторону, чтобы не столкнуться с мертвым нормандцем. Ветер мешал им, и корабли прошли так близко, что едва не перепутались веслами.

Матросы в молчании провожали глазами корабль, недоумевая, что случилось с отрядом норманнов - если дикие волки морей погибли, то где их тела?

Вдруг один матрос закричал, призывая остальных. Под скамьей, ближе к корме, лежал человек.

Не дожидаясь команды, несколько матросов перескочили на мертвое судно. Больше всего их привлекали, конечно, вещи норманнов - человек был только предлогом, но, когда один из мародеров стал его обыскивать, он закричал:

- Живой!

- Давайте его сюда,- распорядился Синдбад.

Уцелевшего перенесли на корабль Синдбада, и судна расстались.

Спасенного перенесли в тень, в трюм, где уложили на солому. Норманн был еще молод, но исхудал, потемнел и казался стариком. Буян захлопотал над ним, как над родным братом, приводя в чувство.

Холодная вода и тень сотворили чудо. Норманн судорожно глотнул и открыл мутные светлые глаза.

Понемногу взгляд его прояснился. Он посмотрел на Буяна, потом перевел взгляд на Синдбада и матросов. Остальных славян и Гаральда он не заметил они стояли у него за спиной. Но ближе всех был именно Синдбад в лихо сдвинутой набок желто-зеленой чалме.

Лицо спасенного вдруг перекосилось от ужаса, и он шарахнулся прочь. Буян еле удержал его возле себя.

- Да успокойся ты, скаженный! - заговорил он с ним на языке норманнов.

- Нет! Один!* Нет! - выкрикивал спасенный хрипло, пытаясь вырваться. Матросы пришли на помощь гусляру, и, почувствовав на себе их руки, он забился отчаяннее.

______________

* О д и н - в скандинавской мифологии верховный бог, покровитель воинов, "хозяин" воинского рая - вальгаллы.

- Да охолонь ты! - рявкнул ему в ухо Буян,- Родного языка не понимаешь, что ли? Или ты не норманн?

Крик дошел до сознания спасенного. Он притих, очевидно выбившись из сил, и посмотрел на гусляра.

- Ты норманн? - спросил он.

- Почти,- улыбнулся Буян.- Я раньше частенько с варягами беседовал и язык немного разумею. А так я из Новгорода. Не слыхал?

Норманн покачал головой:

- Я в первый раз в море, нигде не бывал... А как ты к неверным в рабство попал? Как я?

Тут только до Буяна дошла причина буйства норманна. К удивлению всех, он расхохотался.

- Вот ведь скаженный! - молвил он наконец,- Синдбад, он боится, что ты его в рабство продашь, только и всего!.. Ну скажи, что ты этого не сделаешь!

- Нет,- покачал головой мореход и добавил простодушно: - С такого дохлого много не выручишь!

Он оценивающе пощупал плечо норманна и сделал вид, что хочет осмотреть его зубы, чем поверг того в трепет.

- Мой отец богат,- прохрипел тот,- он может дать выкуп... Скажи ему, житель Новгорода!

- Да смеется он,- обнадежил норманна гусляр.- Не дрожи так! Мы отправились не за добычей, не за рабами или славою. Ищем мы один остров, только что ищем - точно не ведаем. И ты нас не бойся, а лучше скажи, кто ты и что случилось?

Он протянул спасенному кружку с вином. Тот взял ее двумя руками и выпил.

- Имя мне Рюрик,- выдохнул он,- Я с отцом своим на этом корабле, где вы меня нашли, за добычей в поход отправился. Дома у меня еще две сестры и брат меньшой, если отец погиб, я им теперь единственная защита. Прошу отпустить меня и сказать, куда и сколько золота доставить - род наш богатый, древний, соберем, не сомневайтесь!

- Заладил: золото, выкуп! - Буян досадливо ударил себя кулаком по ноге.- Что с отцом и остальными вашими людьми случилось - вот что поведай!

Рюрик сел, привалившись спиной к обшивке трюма.

- Не знаю,- сказал он печально.- Мы вышли на один остров пополнить запасы воды и подстрелить дичи. Несколько человек отправились на охоту и не вернулись. Мы искали их, но не нашли. Наоборот, пропадали сами искавшие. Когда исчез и мой отец, мы решили не испытывать судьбу, но было поздно. Из чащи послышались какие-то крики. Мне показалось, что то был голос отца. Я побежал, но ничего не нашел... До рассвета я блуждал по чаще, а когда вернулся, около корабля никого не было. Я остался один. Два дня я ждал, не вернется ли кто. Спал на корабле, чтобы защититься от зверей. А однажды, когда я проснулся, увидел, что мой корабль в открытом море, а у меня нет ни капли воды - бочки остались на берегу... Сколько дней прошло, я так и не знаю.

Славяне переглянулись. В синих глазах Буяна заплясала веселая искорка.

- Сдается мне, что мы на верном пути,- молвил он по-славянски,- Кощей тоже ведь говорил про остров, где люди пропадают. Не там ли смерть его хранится? Он нам дорогу покажет!

Он кивнул в сторону спасенного норманна, который, догадываясь, что решается его судьба, не сводил с гусляра блестящих глаз. Он взял его руку и пылко поцеловал:

- Если вы сможете спасти меня от рабства, я сумею вас отблагодарить!

- Ты нам покажешь дорогу к тому острову и будешь нашим проводником,сказал Буян и, видя, что Рюрик побледнел, добавил с угрозой: - А не то не миновать тебе цепей!

Рюрик сдержал слово. На следующее утро он уже стоял на носу судна вместе с Синдбадом и объяснял, как добраться до острова. По его словам, ветер так ни разу и не переменился, пока тащил пустой корабль в открытое море, а потому удобнее было плыть вперед не сворачивая.

Юному норманну было всего каких-то шестнадцать лет - он был моложе Мечислава, но выглядел гораздо старше. Сын Чистомысла казался подле него совсем ребенком. На широкие плечи викинга с трудом налезали туники, и большую часть времени он предпочитал ходить, подставляя обнаженные плечи и спину солнцу. В первый же день плавания он загорел до черноты, и странными казались его почти белые волосы и светлые глаза на темном лице.

Неизвестно, чем бы закончилось это плавание, но на второй день юный норманн указал вдаль:

- Остров!

Спустили шлюпку, и несколько добровольцев высадились на песок. Вместе с ними на берег сошли Рюрик, сам Синдбад и Буян.

Юноша-норманн потерянно бродил по лагерю, матросы переминались с ноги на ногу, а гусляр внимательно осматривался по сторонам.

- Стой! - вдруг крикнул он.- Не затопчите следы!

Все замерли. Буян осторожно склонился над отпечатками чьих-то маленьких ног в песке около опрокинутых бочек.

- Рюрик,- позвал он и, когда юноша подбежал, спросил тихо: - Ты точно никого не видел на острове?

- Пока бродил? Ни единой живой души! - клятвенно заверил юноша и добавил задумчиво: - Из людей, конечно...

- Тогда все ясно.- Гусляр выпрямился.- На острове живут духи!

Он сказал эти слова совсем тихо, почти шепотом, но все матросы, что бродили по берегу, мигом оказались рядом.

- Что ты сказал? - напустился на него Синдбад.-Какие еще духи? Джинны?

- Не думаю. Вот такие.- Гусляр показал следы.- Ты бывалый человек, Синдбад, на чудовищах летал, не подскажешь ли, что за духи могли оставить эти следы?

Мореход глянул - на песке четко отпечатался след маленькой ножки с длинными пальцами. Судя по всему, они кончались не то когтями, не то гибкими отростками вроде корней дерева. Обладатели этих следов толпились около бочки, мешая друг Другу.

- Я слышал о племенах маленьких людоедов, что живут на островах к востоку,- наконец вымолвил он.- Если это они, то все ясно!

- Людоеды? - Голос Рюрика чуть дрогнул.- Но мой отец...

- Боюсь, что он мертв,- пожал плечами Синдбад,- И уже давно.

- А разве есть места, где люди едят людей? - спросил Буян.

- Здесь - есть,- убежденно сказал мореход.- Всюду. Нам надо уходить, если мы не хотим быть съеденными! Все на корабль!

Толкаясь, матросы поспешили к шлюпке, но гусляр и норманн не спешили уходить.

- Твой отец жив,- шепнул юноше Буян.

- Вы это серьезно?

- Я не так много путешествовал по миру, как наш храбрый капитан, но кое-что знаю. Эти следы не принадлежат людям - только звери или духи могли оставить их. А раз так, управляет этим островом человек или колдун. И твой отец со всеми прочими просто попал к нему. Нам самим нужен тот, кто обитает здесь, а потому мы сегодня же пойдем в лес.

- Я с вами,- шепнул Рюрик.

- Само собой!

Синдбад струсил - он рвал на себе волосы, причитал, умолял, проклинал, но славяне стояли на своем. Только упоминание о заклятье Кощея, которое исправно напоминало о себе каждую ночь, сломило упрямство морехода. Стиснув зубы, он признал, что лучше погибнуть на незнакомом острове, чем всю жизнь провести оборотнем. Отдав приказ матросам спать только на судне, шестеро искателей приключений отправились в глубь леса.

ГЛАВА 6

Лес разочаровал путников - третий час они ехали по узким извилистым тропам, пробираясь сквозь густые заросли, но никого не встретили и даже не обнаружили ничьих следов. Либо здесь никто не жил, либо обитатели чащи умели отлично прятаться. Правда, колючий кустарник и многочисленные лианы то и дело преграждали лошадям путь, так что часть пути пришлось проделать пешком, прорубая дорогу. Из-под копыт коней вспархивали птицы с ярким оперением, огромные бабочки, разбегались в стороны мелкие зверьки; путникам не попалось ни одного существа, которое могло быть опасно для человека.

Отряд без приключений пересек самую глухую часть леса. Скоро заросли поредели, и уставшие путники выбрались на вершину небольшого пологого холма. Почти весь он зарос невысокими тонкими деревцами со светлой корой и нежными, словно слюдяными, листочками, а внизу, где деревца исчезали, открывался вид на равнину, где среди залитых светом заходящего солнца лугов текли ручьи и виднелись небольшие рощицы. До заката оставалось еще не меньше двух-трех часов, но все вокруг уже было окрашено в розоватые тона. Нежный запах расцветающих деревьев перебивал прочие запахи.

Как по команде, отряд спешился, не торопясь двигаться дальше. Буян и Рюрик подошли к самому склону, осматривая долину. р

- Ты узнаешь эти места? - спросил гусляр у проводника.- Приходилось бывать здесь?

- Нет,- покачал головой юноша.- Я все по чаще кружил. А если и подходил к долине, то с другой стороны.

- Что-то не нравится мне это место - уж больно тут все красиво... Жди беды!

- Ты верно говоришь, друг,- отозвался Властимир, что стоял, запрокинув голову и прислушиваясь к чему-то в себе.- Деревья тут странно шумят - и ветра кругом нет, а листва трепещет, как живая.,.

- О, это я знаю почему,- поспешил вступить в разговор Синдбад,- Мы как-то плыли себе в Индию да остановились на одном островке. Деревья там росли странные, не в пример этим - от земли сразу лист широкий, с кисточкой на конце. И эти кисточки все шевелились, как пальцы на руке. Один из наших подошел, только дотронулся, как все листья разом его и схватили...

Услышав такое, все сразу отступили от тонких деревьев подальше.

- Тьфу! Пакость какая! - Гаральд энергично сплюнул под корни ближайшего деревца.- Надо отсюда убираться - а не то кто-нибудь из нас проснется скелетом, сохрани Господи!

- Спешить не будем,- осадил его Буян.- Внизу, мне кажется, страшнее. Сперва надо кому-то сходить разведать, что и как, тогда и спускаться можно. Кто идет?

- Я воин,-выступил вперед Рюрик,-я и пойду. Кто со мной?

- Мог бы и я,- спокойно предложил Властимир.- Мне четырнадцать было, когда я с отцом в первый раз на хазар в дальний поход ходил, а в лесах за зверем в одиночку и раньше того бегал...

- Нет! - осадил его Буян.- Идет Синдбад. Он хоть и горазд пугать, да только все же в южных краях свой человек. Небось все названия дерев и трав знает!

- Конечно,- подбоченился мореход.- Вот то, под чем мы стоим, по запаху точно мирт, хотя листья совсем иные!

Проверить было не у кого, и все согласились. Разведчики оставили все лишнее в лагере и стали спускаться с холма. Пока они не одолели половины пути, за ними следили, но ничего не случилось, и остальной отряд расположился на отдых.

Привязав на длинные арканы, лошадей пустили пастись. Несколько подсохших миртов срубили и запалили костер - пусть в вечернем полумраке разведчики видят, куда идти.

Время ожидания тянулось долго. Славяне тихо сидели у костра, Гаральд задумчиво вырезал кинжалом на коре ближайшего дерева имя Джиневры. Лошади обгладывали листья миртов.

Доделав-работу, рыцарь полюбовался на аккуратно вырезанное имя и-вензель своего герба и отошел к деревьям. Но только он остановился, отвернувшись от костра и встав лицом к ближайшему стволу, как деревце содрогнулось от корней до макушки и послышался тихий вздох:

- Неужели я должен терпеть еще и это!..

Славяне повскакали на ноги, а Гаральд отскочил, чертыхаясь.

- Кто тут? - выкрикнул он воинственно. Дерево над его головой зашелестело ветвями:

- Нас много тут...

Рыцарь завертелся на месте, еще не видя, откуда пришел ответ.

Наугад он ткнул кинжалом в несколько деревьев, содрал кожу с ближайшего и услышал короткий вздох.

Это окончательно вывело его из себя, и он бросился к оставленному у костра оружию с криком:

- Бей демонов! Пресвятая Дева Мария, спаси и сохрани! У костра его схватил за руку Буян:

- Погоди, не суетись! Дозволь мне прежде с ними переговорить!

Рыцарь глянул сквозь него мутным взором, но остановился.

- Тебе только с нечистью якшаться,- процедил он.

- Вроде как голос шел из деревьев,- молвил Властимир.- Буян, друг, оставь его и подведи меня к ним.

Гусляр оставил Гаральда у огня и подал князю руку. Они приблизились к дереву, у которого так неудачно расположился только что рыцарь. Оно стояло в самой чаще прочих миртов и казалось немного потолще. Листва его еще трепетала. Буян ласково дотронулся ладонью до коры.

- Кто ты? - молвил он.- Дерево живое или человек зачарованный?

- Человек... Был человеком,- вздохнуло дерево, - до недавнего времени.

- И он тут не один,-вставил Властимир,-я чую: в той стороне тоже у деревьев листья по-особому дрожат, будто ждут, что и к ним с вопросом обратятся!

- То правда,- молвило дерево,- вся поляна и склон сверху донизу такими же, как я, усеяны. Сколько я тут стою, мучаюсь - то птица сядет, то зверь листву да кору объест,-жаловалось дерево,-то в земле кто-то корни точит. Теперь вот лошадей привязали, а они чешутся и листву щиплют, а теперь вот и это...

Буян прыснул, косясь на Гаральда, который только сейчас начинал соображать что-то.

- Выходит, этот лес заколдованный? - ахнул рыцарь.

- Не весь,- обнадежило его дерево.- Только мирты. Где-то еще, я ведаю, есть вторая такая же полянка...

Буян не стал дослушивать и бросился к костру.

- Мечислав! - крикнул он.- Зови наших разведчиков - мы немедленно отсюда уходим!

- Почему? - удивился Властимир. Он еще стоял подле заколдованного мирта.

- Верно, человек,- отозвалось дерево.- Если ты боишься, что, заснув под нашими кронами, наутро проснетесь деревьями, то напрасны твои страхи. Ни у кого из нас нет такой власти. Мы сами жертвы этого острова. А коли вы нас покинете, все равно вам не избежать нашей участи!

Над холмом пронесся высокий срывающийся звук рога - условный сигнал для разведчиков о немедленном возвращении. Несколько минут спустя запыхавшиеся Рюрик и Синдбад влетели на вершину холма.

Буян, ничего не скрывая, поведал, как Гаральду удалось обратить на себя внимание заколдованного дерева, и проводил вновь прибывших к мирту.

- Сколько плаваю, а не встречал такого,- восхищенно молвил Синдбад.

Рюрик внимательно осмотрел дерево.

- Кто ты? - спросил он осторожно.- И откуда? Ты... не с норманнского драккара1?

- Драккар* звали "Бык",- тихо ответило дерево. Юноша вскрикнул и обнял мирт.

______________

* Драккар - норманнское парусное судно.

- Правда! Как имя тебе, друг?

- Хельмутом звали,- неохотно призналось дерево. Хель-мут, сын Оскольда...

- А я - Рюрик, сын капитана Ульриха Старого,- отозвался юноша.- Не помнишь меня?

Он нежно гладил кору мирта, словно перед ним был его отец.

- Рюрик? - В шелесте дерева впервые промелькнуло удивление.- Ты спасся?

- Случаем. Я заснул на опустевшем драккаре, когда уже все... исчезли. Утром его вынесло в открытое море. Ветер гнал его от берега, а у меня с собой не было ни капли воды. Если бы не эти люди, я бы умер от жажды... Мы вернулись, чтобы раскрыть тайну этого острова... Хельмут, что ты знаешь о моем отце? Где он? Жив?

- Жив-жив,- донесся голос с другой стороны поляны, где были привязаны лошади.- Он подле меня. Я - Канут, Рюрик. Помнишь меня?

Юноша бросился к дереву.

- Помню! - обрадовался он.- А... где...

Дерево молчало, но тут он уже и сам догадался - соседний мирт, на котором было меньше всего цветов, не шевелил ни единым листом. Рюрик молча отвязал от него темно-серого жеребца Мечислава и прижался к стволу.

- Ты здесь, отец, и ты жив,- прошептал он.- Я это чувствую... Я клянусь тебе, что освобожу тебя от заклятья, чего бы мне это ни стоило. Твой драккар стоит у берега, он цел и невредим. Мы вернемся домой, верь мне!

Дерево молчало - не дрогнул ни единый лист.

- Здесь не только люди с "Быка",- помолчав, заговорил мирт-Канут.- С той стороны много тех, кто попал сюда до нас. Больше половины давно одеревенели, а кто и засох с тоски. И из наших двое уже не отзываются.. Боюсь, что твой отец, Рюрик, будет третьим...

- Нет! - вскрикнул юноша.- Я успею... Скажите, что с вами случилось?

В ответ разом зашелестели почти все мирты поляны, торопясь и перебивая друг друга. Голоса половины из них было невозможно разобрать, но из путаных речей остальных стало ясно следующее.

Где-то здесь живет не то фея*, не то валькирия**, не то еще какая-то волшебница. Ни один мужчина, ступивший на остров, не избежал встречи с нею, и ни один из них не смог устоять перед ее чарами. Не смог устоять - погиб. Смог - навеки обречен стоять деревом. Половина норманнов с "Быка" погибли от ее чар, вторая половина были обращены в деревья.

______________

* Ф е я - в мифологии народов Западной Европы волшебница, обитающая в лесах и источниках.

** Валькирии - в скандинавской мифологии воинственные девы, битвы.

- Лучше вам уйти поскорее,- закончил рассказ дерево-Канут,- Она, несомненно, уже учуяла, что на остров ступила новая пожива...

- За совет и помощь исполать тебе, воин,- отвесил ему поклон Буян.- А только назад нам пути нет и не было. Надобно нам проверить, что таит в себе этот островок - мы на службе, и служба та нерадостная. Нас Кощей-колдун послал с заданием. Так что прости и ответь лучше: как нам найти эту волшебницу?

- О, в этом не сомневайтесь - она вас сама найдет, и очень скоро только с холма в глубь острова спуститесь!

Буян первым кинулся разбирать лагерь.

Длинные сизоватые тени уже ложились на траву от деревьев, когда отрад спустился в долину. Лошади с удовольствием ступали по усыпанной вечерней росой траве. Всадники осторожно оглядывались по сторонам. Гаральд и Синдбад сидели в седлах как на иголках- чуть солнце скроется за горизонтом, ничто не спасет их от ненавистного превращения. Мореход относился к этому спокойно по его словам, ему однажды пришлось стать свиньей, нечистым животным, а второй раз - даже рыбой, но уже для спасения своей жизни. Что до рыцаря, то он теперь каждый вечер страстно молился всем святым, каких помнил, об избавлении от проклятья, но те не помогали.

Лошади ступили под своды небольшой рощицы, уже второй на их пути. Кроны деревьев смыкались у них над головами. Деревца были как на подбор - ровные и тонкие, чем-то напоминавшие славянам березки. Короткая нежная травка мягко ложилась под копыта лошадей, которые замедлили шаг, словно не решаясь топтать ее.

Птицы уже успокаивались. Постепенно поднаторевшему в музыке и пении Буяну стало ясно, что впереди не только птахи заливаются на разные голоса пернатые явно подхватывают мелодии, что рождаются под рукой человека. Гусляр вскинул руку, призывая всех к молчанию и осторожности.

Еще десяток шагов - и можно было уже разобрать не только саму мелодию, но и тихий девичий голос:

Милый юноша в белом плаще под моим ожидает окном. Он не сводит фиалковых глаз с моих окон уже так давно. Я не вышла к нему в поздний час, не поверила клятвам его, и теперь в незнакомой стране он рискует своей головой. Возвращайся, мой милый герой! Возвращайся, тебя я так жду! Я поверила поздно словам, но не в силах отвадить беду! Если путь твой окончен вдали, если лег ты на землю вовек, все равно буду ждать я тебя, пока ляжет на голову снег...

- Снег? - ахнул Буян, пришпоривая коня.- Снег? - Гусляр первым поскакал на песню.

Славяне переглянулись - неужели их друг подпал под чары? Не сговариваясь, все кинулись догонять гусляра и настигли его в тот момент, когда он уже спешивался.

Это была маленькая прогалина, через которую бежал ручеек. На пеньке у воды сидела девушка в белом платье с голубой вышивкой по подолу, рукавам и вырезу на груди. Нитка кроваво-алых бус охватывала тонкую лебединую шею. Босые ножки утопали в росе. На коленях она держала маленькие, изогнутые на манер рогов гусельки. Ее тонкие пальцы еще касались струн. Там же, на коленях, сложившись кольцами, как ручная змея, лежала толстая светлая коса. Высокий чистый лоб охватывал простой венец. Ярко-синие, как у Буяна, глаза смотрели на гусляра без страха - она была вся еще в песне,- но они испуганно расширились, когда вслед за ним на поляну вылетели остальные. Девушка была не столько красива, сколько нежна и беззащитна, и это притягивало сильнее красоты. Увидев ее, Синдбад сполз с седла.

Девушка переводила взгляд с Буяна на его спутников.

- Это все с тобой? - наконец прошептала она.- Я думала, ты один!

- Я тоже так думал,- двусмысленно отозвался гусляр.- Ты тут пела...

Девушка опустила глаза на гусли так, словно впервые их увидела.

- Пела,- согласилась она.- Для себя. Тут на острове никого, кроме меня и зверей диких...

- А как же те мирты? - перебил ее Рюрик.- Или ты о них не знаешь?

Девущка испуганно обернулась на юного норманна, но того заставил замолчать Синдбад, отвесив ему подзатыльник.

Буян стоял перед девушкой и не сводил с нее жадных глаз. Точно так же смотрели на нее все остальные, кроме незрячего Властимира. Даже Мечислав хоть и краснел до ушей, а косился на нее из-под опущенных ресниц.

- Как тебя зовут, девица? - вздохнул Буян. Девушка потупилась, розовея.

- Морина* имя мне,- отозвалась она еле слышно.

______________

* Морина (Мара, Морена, Маруха) - у древних славян воплощение смерти, мора.

На миг лицо гусляра дрогнуло. Но он тут же овладел собой и промолвил ласково:

- Скажи, кто ты, какого рода-племени? По имени ты из земель северных, славянских...

- Я того не ведаю, чужеземец.- Морина вскинула глаза.- Меня сюда один колдун принес, когда я была еще ребенком. Тут он меня и оставил. Иногда он навещает меня...- Глаза ее неожиданно наполнились слезами.- Мне так стыдно и... гадко, но я ничего не могу с собой поделать... Я ненавижу его и мечтаю о том, чтобы меня увезли отсюда, но, когда он прилетает, я... становлюсь его женою, и он не улетает, пока не насытится мной...

Она спрятала лицо в ладонях и тихо заплакала.

Буян опустился на колени перед нею и нежно отвел руки от ее пылающего лица. Морина еле сдерживала слезы. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

- Ты красивый... Уезжай,- наконец выдохнула она,- Я не знаю, когда он явится в следующий раз; если он застанет вас здесь, обратит в деревья...

Эту часть истории путешественники уже слышали, но все, как сговорились, промолчали.

Буян вдруг вскинул девушку на руки и молвил:

- Покажи, где дом твой!

Она только слабо махнула рукой.

Они прошли две-три версты, когда деревья расступились, открывая долину. Округлые гладкие холмы, поросшие рощицами, окружали ее. В центре раскинулось небольшое ровное озеро с покатыми берегами и зарослями тальника. В его спокойных водах отражался замок, сложенный из гладких, поблескивающих в лучах закатного солнца камней. Две башни - одна почти в три раза выше и тоньше второй - соединялись крытым переходом. Вокруг теснились надворные постройки, а окружал все это каменный забор с распахнутыми настежь воротами. Со стороны озера ворот не было, да и со стороны стены замок не был защищен, и тонкие деревца, похожие на мирты, росли у самой ограды.

У ворот Морина соскочила с рук Буяна и вбежала во двор, хлопая в ладоши и подзывая своих спутников. Улучив минуту, гусляр шепнул всем:

- Князь мой знает на своей шкуре, Мечиславу я рассказывал, а вот прочим - нет. Она слишком напоминает мне Сирин-птицу, что когда-то, чтоб погубить нас, обратилась в девицу. Здесь, похоже, ждет нас то же самое, только очутиться придется не в подвале, а среди зачарованных дерев в лесу. Потому всем быть начеку - нам бы ночи дождаться, а уж там - как устроится...

- Вы о чем там? - окликнула их Морина.- Что ж не заходите, гости дорогие?

Славяне и их спутники последовали на широкий и пустой двор. Не успели они рассмотреть его, как к ним подошли странные существа. Увидевший их первым, Гаральд шарахнулся прочь с брезгливой миной на лице.

Существа были маленького роста - самому младшему из гостей они едва доставали до пояса. С виду они были похожи на людей, только покрыты короткой темной шелковистой шерсткой. Их печальные мордочки смотрели понимающе. Все они были одеты в одинаковые короткие рубашечки с шитьем по подолу. Подойдя, они взяли лошадей под уздцы, собираясь увести с собой.

Когда существо дотронулось до его жеребца, Гаральд отпихнул его ногой:

- Что за твари такие дьявольские? Пошла прочь! Морина обернулась с крыльца:

- То не твари, то слуги мои верные. Они за лошадьми вашими приглядят, напоят их и накормят. Не бойтесь их!

- Синдбад,-окликнул морехода Буян,-ты о таких что-нибудь слышал?

- А то нет! И слышал и видел как-то раз. Мы их абу-зьянами зовем. Они в жарких странах водятся, там бывают звери еще побольше этих - такие женщин у местных жителей воруют и живут с ними, а те потом им детей рожают: так их племя и живет. Говорят, что абу-зьяны когда-то были людьми, но обленились, и за это наказал их Аллах, обратил в тварей, только часть разума оставил, чтоб помнили, кем они были и кем стали. Потому у них глаза, как у людей, живые!

Морина уже давно скрылась за высокими коваными дверьми, не дожидаясь, пока слуги проводят гостей в покои. Ужин почти готов, а значит, она успеет кое-что сделать.

Девушка бежала по узким извилистым коридорам первого этажа замка, на ходу срывая одежду.

К маленькой нише в стене, где открывалась низкая, окованная железом дверь, она подбежала почти нагой, но одежда лежала на скамеечке свернутая. Морина торопливо набросила на себя тонкую ткань, закрепила ее пряжками на плечах и поясе и сверху закуталась в плащ, что скрывал ее тело до птг. Только после этого она приложила руки к двери и тихо, одними губами прошептала несколько слов. От ее дыхания гладкое железо запотело.

Дверь распахнулась с тихим скрипом. За нею уходил вниз узкий и крутой ход. Подождав немного, Морина без колебаний шагнула на первую ступень и подождала, пока дверца не закроется. Только потом она побежала вниз по лестнице. Ее бег был так стремителен, что она казалась духом подземелья.

Впереди в кромешной тьме мелькнул свет - это была цель ее пути. Торопясь, пока гости не успели заметить ее отсутствия и заподозрить в чародействе, девушка бегом ворвалась в каморку в конце коридора.

Здесь по стенам горели неугасимые свечи, озаряя желтоватым светом обитые коврами стены. Их отблески плясали на каменном полу - за долгие века он был отполирован до зеркального блеска. От холодного камня тянуло стынъю. Босые ноги девушки начали замерзать.

В дальнем углу каморки валялись сваленные в кучу шкуры. На них, скорчившись, сидел старик в шубе поверх линялого халата с непокрытой головой и тоже босой. Когда девушка вбежала, он не спеша поднял голову и угрюмо посмотрел на нее. Недалеко от его ложа стоял длинный узкий стол, заваленный пучками трав, шкурками зверьков и мелких птиц, камешками, ржавыми кусочками металла и прочим мусором. Среди всего этого возвышались кувшин и два кубка из меди, окованные золотом.

- Ты опять явилась, Морина,- зло сказал старик.- Как же надоела ты мне! С чем пожаловала?

- Старик, мне опять твое средство надобно,- еле отдышавшись, заявила девушка.

- Опять! - Старик приподнялся.- Сколько раз еще ты за ним придешь, неразумная? Нет предела твоей ненасытности! Скольких ты на тот свет уж взяла, и все тебе мало!

- То уж моя забота, старик,- притопнула ногой Морина.- Мне не слова твои глупые нынче нужны, а дела. Я сильнее тебя - и ты знаешь это. Ты дашь мне это средство, иначе вместо них ты будешь со мной этой ночью, а ты хочешь жить, как и все прочие...

- Жить... Да лучше бы мне умереть! - отмахнулся старик. Девушка тихо засмеялась и вскинула руки.

- Ты это сделаешь,- с улыбкой промолвили она,- Твое средство мне нужно, и ты мне будешь его давать.

Старик нехотя поднялся, запахивая халат на тощем теле. На миг стала заметна толстая цепь, что охватывала его талию. На каждом звене ее был выбит какой-нибудь знак. Когда старик двигался, цепь ползла за ним следом, и знаки на ней посверкивали в свете свечей, как змеиные глаза. Старик подошел к столу и стал не спеша перебирать травы. Морина смотрела ему в затылок, переминалась с ноги на ногу - на камнях ей было холодно.

- Ты не столь сильна, сколь глупа,- бормотал старик, щупая травы,- раз думаешь, что мне и посейчас ничего в мире не ведомо. Не спеши и не хвались силой своей - на сей раз не по себе сук рубишь. Привыкла ты ловить синиц да ворон, а как залетели орлы, так спознать не сумела.

- Да все я спознала, все уведала.- Морина с тревогой обернулась на выход.-- Путники они не простые, особые. Есть у них цель, и цель не пустячная...-Девушка призадумалась.- Ну да ладно! Мне все тайны доверяют, у кого ни спроси!

Старик отобрал несколько пучков травы, стал мять их в пальцах.

Размяв траву, начал по одной бросать былинки в кувшин. Вода в нем потемнела, закипела. Какой-то паучок, свесившись на паутинке, закачался над столом - не глядя, старик подцепил его на ниточку и опустил туда же. Горлышко сосуда окутала желтоватая тяжелая пена. По каморке разнесся резкий приторно-сладкий запах трав, и Морина отшатнулась, морщась.

Дождавшись, пока осядет пена, старик протянул кувшин Морине.

- Достаточно единой капли в кувшин, из которого они все пить будут, и они твои. Но пожалей хоть молодых, не губи раньше времени, дай уйти невредимыми... Им-то по двадцати-то хоть есть?

- Того менее, старик,- отозвалась девушка.- Один совсем еще мальчик, второй постарше немного, но тоже юн.

- Детей? - Старик рванулся забрать у нее кувшин, но она отскочила, как коза.- И не совестно тебе?

Цепь натянулась, оттаскивая его назад, к куче шкур. Знаки на ее звеньях вспыхнули, как маленькие солнца, и старику пришлось отступить.

Морина стояла в дверях каморки, не сводя с него глаз.

- Ой, поздно ты о совести заговорил! - Она подняла кувшин над головой.Ты б до того задумался, как делать начал,- я бы, глядишь, и пожалела одного кого-нибудь, а так - что жалеть о несбывшемся?

Старик вскинул руки, протягивая их к кувшину. Его скрюченные пальцы словно обхватывали горлышко сосуда, и тот дрогнул, вырываясь из рук Морины. Девушка обеими руками прижала его к груди и, на прощанье улыбнувшись ему, легко, как птица, бросилась бежать вон.

Старик стоял у кучи шкур. Когда наверху послышался хлопок двери, он подошел к столу и осторожно взял стебелек травы, похожий на человечий волос. С минуту он любовался им, а потом смял, превратив в пыль, и сдул на пол.

- За моими припасами следить надобно,- молвил он, обращаясь к тому месту, где только что стояла девушка.- У меня всего один стебель Нечуй-травы оставался, и вот он в пыль превратился. А без него яд твой не войдет в полную силу.

ГЛАВА 7

Гости уже успели уютно расположиться, когда вошла Морина, неся кувшин. Маленькие зверьки абу-зьяны накрыли на столы для дорогих гостей и сновали меж ними, заканчивая сервировку. Привыкшие к сухарям и солонине, люди с вожделением рассматривали жареную дичь, теленка, обложенного фруктами, восточные сласти, каким даже Синдбад не сразу смог вспомнить названия, горы печеного хлеба в форме птиц и кувшины вина, что венчали стол.

Морина успела переодеться - ее стройную фигуру облегала тонкая небесно-голубая ткань с золотым шитьем. Сквозь нее были видны стройные ножки и высокая пышная грудь. Многочисленные украшения позвякивали на высокой шее, запястьях и щиколотках. Густые волосы волной падали на спину. Все, кроме Властимира, затаив дыхание, следили за нею.

Девушка опустилась на колени. Ближе всех, прямо напротив нее, оказался Мечислав. Когда Морина вскинула на него глаза, юноша отшатнулся. Щеки его покрыл румянец, а из глаз брызнули невольные слезы.

- Ты боишься меня? - ласково промолвила девушка. Мечислав закусил губу до белизны и зажмурился.

- Простите меня, коли что не так сделала.- Она обернулась на остальных и заметила, что по крайней мере двое -- второй юноша и темнокожий моряк - не сводят с нее ревнивого взора. Двое других - высокий плечистый рыцарь, которого она сама бы без всяких чар прижала к груди, и синеглазый молодец, что нес ее на руках,- выглядели так, словно каждую минуту ждали еще чьего-то прихода. И только слепец был спокоен.- Простите меня,- повторила она,- я просто хотела вам немного понравиться...

- И вам это удалось, моя леди,- несколько напыщенно промолвил рыцарь, прикладывая руку к сердцу.- Более того...

- А раз так, прошу не огорчать меня и отведать вот это вино.- Она показала кувшин,- Я сама спускалась в подвалы, чтобы выбрать самое лучшее.

С тем же успехом она могла просто отдать приказ - сразу несколько кубков протянулось к ней. Первым был Мечислав. Он стеснялся своей неожиданной смелости, но Морина поощрила его улыбкой и наполнила его кубок до краев. Почти столько же осталось и на долю Рюрика - взгляд его был полон ревности и ярости, и она решила не разжигать их до срока.

Буян был в себе уверен - когда Морина наливала ему, глаза их встретились. Гусляр заметил на дне глубоких очей девушки недоумение, она чуть замешкалась, наливая, и он понял, что надлежит делать им, чтобы спастись.

Гаральд с удовольствием принял кубок, а вот Синдбад неожиданно отказался:

- Коран запрещает вино, особенно чужеземное! Если есть у тебя шербет, вот тогда я...

Не успела Морина пошевелиться, как одна из абу-зьян подскочила, протягивая Синдбаду кувшин с узким горлышком. Кивком головы поблагодарив зверя, мореход приник к нему, словно умирал от жажды.

Разглядев у девушки в глазах загорающийся гнев, Гаральд неожиданно для себя бросился на выручку.

- А я выпью,- нарочито громко заявил он и опрокинул в себя весь кубок,М-мм... Превосходно! Похоже на вино из одуванчиков, что я пивал дома, в Англии!

- В самом деле? - оживилась девушка, подсаживаясь ближе.- Ты из Англии? А что это за страна? Давай, я налью тебе еще, а ты мне расскажешь...

Она села так близко к рыцарю, что тот ощутил аромат, исходящий от ее волос, украшенных нитями из золота с мелкими жемчугами. Они мерцали в распущенных волосах Мори-ны, как звездочки в небе. Гаральд готовно потянулся к ней, подставляя кубок для новой порции.

Обрадованный, что на него больше не обращают внимания, Мечислав шумно перевел дыхание, а Рюрик побагровел от ревности. Он непременно бы накинулся на рыцаря, но Буян прижал его ладонь с неожиданной силой.

- Сиди,- прошипел он.

Норманн заглянул ему в глаза, разглядел на дне их настороженность волка, таящегося в засаде.

- Если что - уведи князя,- шепнул гусляр Рюрику,- Головой за него отвечаешь! - И пересел ближе к Морине и Гаральду.

Властимир, почувствовав, что гусляр отсел, нашарил чью-то руку:

- Рюрик?

- Да,- шепнули в ответ.

- Чуть позже уведешь меня,- молвил князь.- И предоставь Буяну самому решать, что делать,- он волхв.

Отставив опустевший кувшин, из которого он выпил весь шербет, Синдбад взглянул в окно. Из-за летней жары оно было распахнуто, и тонкие занавеси, откинутые в стороны, позволяли видеть холмы, окружающие долину. Солнце скрылось за ними более чем наполовину, и у морехода начали чесаться лопатки - верный признак того, что вскоре ему придется становиться волком до рассвета.

Что же до Гаральда, то он словно и не помышлял ни о чем таком. Морина улыбалась ему одному, только ему расточала ласковые слова, только о нем вздыхала. Отставив кувшин, она приподнялась, приоткрывая вырез одежды, словно давая возможность оценить нежное гладкое тело.

Внезапно она плавным изгибом тела придвинулась ближе к рыцарю:

- Ну что, хороша я?

- Ты просто чудо! - вырвалось у Гаральда.

Морина подавила торжествующую улыбку и ласково обвила руками шею англичанина. Он только застонал сквозь стиснутые зубы, борясь с желанием поцеловать ее.

- А ему нельзя! - вдруг громко сказал Синдбад.- Он хранит верность своей невесте и поклялся не прикасаться ни к одной женщине до свадьбы с нею!

Неожиданно слова вернули всех с небес на землю. Морина вздрогнула, а рыцарь сжал кулаки, чувствуя на себе пристальные взгляды друзей.

- Правда? - Девушка смерила Гаральда строгим взглядом.

Рыцарь угрюмо посмотрел на своих спутников, встретился глазами с Синдбадом, который выразительно поводил плечами, борясь с желанием почесаться, вспомнил свой неудачный поход в Кощеев гарем и выдавил:

- Правда...

Очи Морины сразу потухли, и она ничего не сказала вдогонку, когда рыцарь поднялся.

- Уходишь? - окликнул его гусляр.

- Да... Помолиться перед сном не мешало бы... а то согрешил в мыслях,вывернулся Гаральд, нарочно не замечая чуть насмешливого взора Буяна.

От досады, что приходилось уходить от такой девушки, он готов был произнести целую обличительную речь, но Синдбад вскочил и потащил его вон, говоря по дороге:

- И мне тоже не мешало бы уединиться - Коран предписывает верующим пять раз на дню поминать Аллаха в молитве.

После этого происшествия уход Властимира, которого почтительно, как сын любимого отца, поддерживал Рюрик, остался незамеченным.

Буян встретился взором с Мориной.

- Надеюсь, вы не будете трусить и лгать что-то о своей вере? - спросила она.

- Не беспокойся, красавица,- широко улыбнулся Буян.- Будь я даже священником, ради тебя навек бы все бросил.

Мечислав уже пошевелился, чтобы выступить и возразить гусляру, но тут Морина опять обратила на него внимание, и юноша почувствовал, что лоб его покрывается холодным потом.

Чтобы хоть немного отвлечь чаровницу от краснеющего Мечислава, Буян взял кубок и пригубил. Чуть приторное вино осталось на языке, и, прежде чем глотнуть, он немного подержал его во рту.

Так он и думал: в вино было что-то подмешано. Гарольду неизвестного яда досталось больше, чем остальным, Властимир по счастливой случайности избежал его, а Синдбад, видимо, сам обо всем догадался.

Видя, что взор гусляра затуманился, Морина снова обратилась к Мечиславу, но гусляр очнулся и молвил, поднимаясь:

- За угощение и привет исполать тебе, красна девица, свет-Моринушка, а только пора и честь знать. Притомились мы дорогою - отдохнуть нам не мешает. Допивай, Мечислав, и пора нам на покой!

Мечислав сам не знал, что с ним творится. Он не мог заснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним вставало чье-то лицо - то это был Буян, строго качающий головой, словно осуждая его за что-то, то отец, невесть на что сердитый, то мать со скорбными складками у рта, то смеющийся Гаральд, то сама Морина. Морина манила его, влекла против воли, и юноша понимал, что не в силах бороться с охватывающим его желанием. Если бы не страх неизвестности, он бы сам пошел искать ее покои, но рядом, за стеной, спали его друзья и попутчики, и, кроме того, эти мирты, в которые обращал людей кто-то на острове, не выходили из головы.

Скрипнула дверь, и в голубоватой тени у входа юноша увидел чей-то легкий силуэт.

Мечислав сел на кровати.

- Кто здесь?

Неизвестный пошевелился за занавесью: -Я...

- Морина?

Девушка откинула портьеру и выскочила в полосу лунного света.

Она была еще прекраснее, чем в зале. Голубая ткань окутывала ее тело с ног до головы нежными складками, распущенные волосы струились по спине. На ней не было ни единого украшения, но все равно Мечислав не мог отвести от нее глаз.

- Ты не спал,- тихо промолвила девушка.- Ты единственный не спал из всех... Даже твой спутник, тот, синеглазый, что называл себя настоящим мужчиной, и тот уснул...

- Я... я не могу думать ни о чем, кроме тебя! - вырвалось у Мечислава.

Если бы он не был так взволнован, он бы заметил, какая улыбка скользнула по губам Морины. Тогда чары девушки оказались бы разрушены. Но юноша решил, что это лунные блики на ее щеках.

- Я тоже,- вздохнула девушка, делая шаг к нему.- Я заметила тебя и поняла, что ты не такой, как все... Ты лучше их всех, ты...

Она преодолела последний шаг, разделяющий их, и Мечислав несмело протянул руки, боясь коснуться ее. Морина подбодрила его тихой улыбкой и вдруг выпустила из рук плащ.

Шурша, он упал к ее ногам, и Мечислав отшатнулся, закрывая глаза рукой. Под тонкой тканью не было ничего - девушка стояла перед ним совершенно нагая, блестя в лунном свете. Белая в ночи грудь вздымалась при каждом вздохе, несколько прядей волос спускалось на плечи.

Закрыв глаза, пораженный Мечислав отступал, пока не уперся в край своей постели. Морина следовала за ним, ступая неслышно босыми ногами. Когда он наткнулся на постель и покачнулся, ловя равновесие, она бросилась вперед и подхватила его.

- Осторожнее!

Юноша так испугался ее голоса, что едва не вскрикнул.

- Ты! Но почему ты... здесь?

- Я здесь,- Морина стояла теперь так близко, что могла бы поцеловать его,- потому, что не могла больше терпеть одиночества. Я запомнила твои глаза... Твоя любовь не безответна... Я здесь потому, что люблю тебя... Иди ко мне!

Она обвила его шею руками, подалась к нему, приоткрыв губы и ожидая поцелуя. От запаха ее волос и кожи у Мечислава закружилась голова. Он покачнулся. Чтобы не упасть, юноша протянул руки, и... они сомкнулись на талии Морины.

Девушка немедленно прижалась к нему всем телом и сама жадно поцеловала его в губы.

Мечислав шарахнулся прочь, но не удержался, и они вместе рухнули на постель.

Падение немного отрезвило его. Юноша открыл глаза и попытался отодвинуться, но руки девушки неожиданно стали сильными, словно он столкнулся с воином.

- Будь моим,- донеслось до его слуха.- Дай мне одну ночь.

Ее гибкое тело извивалось, словно змея, и ощущение гадливости не отпускало Мечислава. Он с силой сорвал с себя тонкие руки и отбросил соблазнительницу подальше. Морина нисколько не испугалась. Она мгновенно выпрямилась и молвила спокойно и чуть печально:

- Ты боишься меня? Но почему? Что я сделала тебе такого? Ее голос сбил Мечислава с толку.

Он ответил:

- Ты должна знать -я никогда еще... не целовался ни с одной девушкой...

Морина чуть улыбнулась и придвинулась.

- Коли так, что ж! Доверься мне - я тебя научу всему... Она подползла ближе, за шею подтянула его к себе и нежно, зазывно поцеловала.

От ее прикосновения у Мечислава закружилась голова - он почувствовал, что тонет, теряя сознание. Юноша забыл обо всем на свете, кроме нее...

А потом была резкая боль.

Мечислав вскрикнул и отпрянул. В руке Морины блестел кинжал. С его кончика стекала кровь. Лицо ее исказилось, и она, поняв, что намеченная жертва почему-то пришла в себя, схватила его за руку. Девушка уже замахнулась, чтобы нанести удар, но страх удесятерил силы юноши. Он вывернул нежное запястье и отбросил Морину прочь, скатившись с постели с другой стороны.

Мечислав приложил руку к груди - поперек, как раз над сердцем, шла глубокая царапина. Кроме нее он обнаружил еще два надреза - три удара, нанесенные по ним, должны были вырвать его сердце.

Движение сбоку привлекло его внимание: Морина выпрямилась, готовая метнуть кинжал.

- Ты не устоял перед моими чарами - за это я зажарю и съем твое сердце,- выдохнула девушка и замахнулась.

Он успел увернуться, и острие только оцарапало плечо. Кинжал упал. Морина взревела, как дикий зверь, и, напуганный этим неожиданным воплем, Мечислав выскочил в коридор.

Здесь царила полная тьма. Не зная, куда бежать, Мечислав ринулся наугад и наткнулся на стену. Удар ошеломил его. Сзади послышался ненавистный голос:

- Тебе некуда бежать! Найди мужество встретить смерть лицом к лицу!

Об этом ему с ранних лет твердил отец, говоря, что смерть хороша только тогда, когда встречаешь ее прямо и твердо. Мечислав и сам мечтал о таком конце. Но сейчас ему безумно хотелось жить, и он бросился прочь.

Юноша налетел еще на одну стену, что поднялась из пола. Сзади раздавался смех Морины.

- Не пытайся убежать, мой друг! От меня еще никто не уходил! И тебе не будет спасения, ибо от смерти нет лекарства и защиты. Я любого могу подчинить себе рано или поздно. Я отлично вижу, как ты стоишь, прижавшись к стене. Не двигайся - и ты не ощутишь боли.

Мечислав не шевелился, ожидая ее. В тот миг, когда голос ее затих у него за спиной, он метнулся в сторону.

Увернувшись в очередной раз, Мечислав ударился о косяк распахнутой двери в свою комнату. Удар оказался болезненнее, чем он думал. Ноги подкосились, он схватился за ссадину на лбу и успел только почувствовать, как чужие пальцы хватают его за волосы и оттягивают голову назад. Сильный не по-женски толчок Морины бросил его на колени к ее ногам, и два сияющих во тьме глаза сверкнули над его лицом. В них светилось торжество.

- Ты напрасно думал, что тебе удастся меня одолеть,- молвила девушка ласково.- Если я задумаю кого-то погубить, я рано или поздно достигаю своей цели... Мне хотелось немного позабавиться, и я позволила тебе ускользать от меня некоторое время. Но мне надоело, и ты умрешь... Можешь не звать своих друзей,- добавила она, заметив в глазах юноши блеск,- они все спят.

- Не все!

Юноша и склонившаяся над ним девушка вздрогнули и обернулись.

Во мраке светился бледный прямоугольник лунного света из распахнутой двери. В проеме стоял Буян - без рубахи, с мечом и веревкой в опущенных руках,

Кончик его меча поднялся, указывая на коленопреклоненного Мечислава.

- Ты немедленно отпустишь его, Морина, или тебе несдобровать,- строго приказал гусляр.

Девушка рассмеялась и коснулась лезвием кинжала горла юноши.

- Ты не ведаешь, с кем говоришь, неразумный! - воскликнула она.- Я сильнее тебя!

- Но и на тебя найдется управа, Морина-Морена-Мара-Смерть,- ответил Буян.-- Видишь, я знаю твое имя и приказываю тебе светлым именем Даждьбога отпусти его, пока сама цела!

Мечислав побледнел так, что это стало заметно даже во мраке. Он так и стоял на коленях, не смея пошевелиться. Морина выпрямилась.

- Ты... не смеешь этого,- выдохнула она.- Еще никто никогда не вырывал у меня намеченную жертву безнаказанно... И... ты один!

- Ты в этом уверена? - усмехнулся Буян, указывая на что-то мечом.

Девушка обернулась и ахнула. Еще одна дверь отворилась, бросая в коридор полосу света. В этой полосе замерли два готовых к прыжку волка один светлый и лохматый, второй темно-серый. Звери блеснули глазами и ринулись на нее.

Морина успела еще вскинуть кинжал, всаживая его в грудь переднему зверю, но тот, даже тяжело раненный, сбил ее с ног, а второй метким ударом выбил кинжал у нее из руки и прижал девушку к полу.

Морина отбивалась до тех пор, пока не увидела, что к ее врагам присоединились еще двое - Рюрик и Властимир. Рука слепого князя лежала на плече норманна, а тот рассматривал девушку холодно, как любой норманн глядит на пленницу, выставленную для продажи, взглядом ощупывая ее тело до самых тайных уголков. Под его циничным взором Морина вдруг присмирела и покраснела.

- Видишь? - Буян помог подняться Мечиславу, который еле стоял на ногах.- И ты не всегда сильна... Как, друже, не больно? - обратился он к юноше.

Тот только помотал головой и, пошатываясь, подошел к Властимиру.

Буян присел у самого лица пленной волшебницы и стал разматывать прихваченную веревку. Девушка, не смея пошевелиться, поскольку волки не отходили от нее, следила за ним горящим взором.

Не говоря ни слова, гусляр стал обматывать одним концом веревки запястья Морины.

- Что ты хочешь сделать? - не выдержала она.

- По чести надо бы с тобой расправиться так же, как ты до сего дня забавлялась со всеми, кто к тебе попадал. По совести надо бы развлечься с тобой, да это не в нашем обычае. Я только хочу у тебя кое-что выпытать...

- Пытать? - Морина даже приподнялась.- Но это невозможно! Вы будете меня пытать?.. Я ничего не знаю! Я невиновна! Слезы прорвались у нее в голосе.

- Ври теперь,- процедил Рюрик.- Ты мирты вспомни! А там мой отец! И я мог бы стать деревом подле него... и все прочие, кроме Мечислава, которого ты...

Сын Чистомысла жестом заставил его замолчать и отвернулся.

Морина на коленях ринулась к нему. Волки схватили ее за волосы и удержали на безопасном расстоянии от норманна.

- Отпустите меня! - крикнула она.- Я невинна! Это все не я! Это все он!

-Кто? - усмехнулся Буян.- Кощей? Морина вздрогнула всем телом, как от удара.

- Не Кощей,-простонала она,-в сто раз хуже... Он держит меня под заклятьем в этой башне... Ты же волхв,- обратилась она к Буяну,- ты должен знать, что я не всегда была такой. Меня любил сам Даждьбог, я сына ему родила... А потом я подпала под чары этого... колдуна. И с тех пор не принадлежу себе. Я свободна ходить где хочу, но я его раба. Убейте его, и я освобожу всех, кто заколдован на этом острове!

Она в волнении переводила горящий взор с одного человека на другого. Люди молчали, раздумывая.

- Что надумал, свет-Буян? - нарушил молчание Властимир.- Признаться, неплохо бы очистить сие место от скверны.

- Я и сам о том же мыслю, друже,- отозвался гусляр.- Да только обманет ведь!

- Нет! - вскрикнула Морина.- Не обману! Есть в подвалах один волшебник. Могу показать. Со мной его чары не страшны вам будут!

Она поднялась на ноги, склоняя голову, потому, что волки не спешили отпускать ее волосы.

Давно старые узкие ступеньки темного подвала не видали такого. Впереди шла Морина. По обе стороны ее выступали два волка, а позади, держа меч наготове, шагал Буян. Вокруг его кулака была обмотана веревка, которая скручивала запястья пленницы. За ним Рюрик вел Властимира. Мечислав держался позади - раны, нанесенные Мориной, болели и стыли в холоде подвала, но юноша боялся темноты башни и ни за что не соглашался оставаться в ней один.

Когда Морина, согнувшись, вошла в каморку, старик поднял голову. Мерцала всего одна лампада, и он не сразу разглядел оставшихся на ступенях людей и державшихся чуть позади от страха перед волшебником волков. В полутьме виднелось только неестественно согнутое белое нагое тело, и это он увидел.

- Ты что, явилась соблазнять меня, воодушевленная удачей? - сердито молвил он.- Прочь с глаз моих!

- Погоди, чародей,- окликнул его незнакомый мужской голос.- Ты нас послушай, не то поплатишься за упрямство... Скажи лучше, известна ли тебе эта девушка?

Старик встал. Морина вскинула на него лицо с закушенной губой, и он рассмеялся.

- Знакома ли? Уж сколько веков она держит меня здесь на цепи, как зверя какого...

Услышав слово "цепь", Властимир вдруг шагнул вперед.

- Где цепи? - молвил он.

Он отстранил Рюрика и прошел мимо замершей Морины вперед. Старик повнимательнее вгляделся в его лицо с белой повязкой на глазах и шагнул. Цепь, опоясывающая его талию, поползла за ним, звеня на камнях.

- Негоже,- сказал Властимир,- человека, как зверя дикого, на цепи держать!

- Остановись! - крикнули сзади.

Но было поздно. Властимир протянул руки, нащупывая дорогу. Старик подошел ближе, и его сухие тонкие пальцы переплелись с руками князя.

- Где у тебя цепь? - повторил князь.

- На мне.

Рюрик подбежал, опомнившись, хотел было подсобить, но Властимир, не ведая, кто это, оттолкнул юного норманна. Тот еле устоял на ногах.

Руки резанца скользнули ниже, к туловищу старика, и там нащупали толстый железный обруч, охватывающий талию человека. Опасаясь раньше времени использовать дар левой руки, князь правой ощупал его по всей длине и наткнулся на замок в том месте, где к обручу крепилась цепь.

- О, я не раз пробовал его снять,- молвил старик.- Но он заговорен, и всего моего искусства хватило лишь на то, чтобы чуть ослабить его натяжение...

Больше он не успел вымолвить ни слова. Властимир провел кончиками пальцев левой руки по запору. Будто сотня иголок вонзилась в его ладонь, но потом боль пропала. Обруч с цепью со звоном упал на пол.

- Вот это да! - выдохнул старик.

Опустившаяся на колени, чтобы распрямить уставшую спину, Морина смотрела на происходящее с открытым ртом, но потом опомнилась и простонала:

- Что вы наделали... Теперь вы все погибнете от своей же доброты!

Старик не удостоил девушку и взглядом. Его лицо и тело начали меняться. Видевшие это люди застыли как околдованные. Борода его укоротилась наполовину и стала вдвое пышнее, лицо немного посветлело, он потолстел, выпрямился, стал выше. Только линялый старый халат остался линялым и старым, но старик ловко выудил из кучи тряпья узорный, шитый золотом пояс и затянул его на талии.

Окончив превращение, он подошел к гостям и молвил:

- Ну-у, и какое у вас ко мне дело?

ГЛАВА 8

Морина сжалась в комочек в углу комнаты. Рюрик и два волка-оборотня не спускали с нее внимательных глаз. Она пыталась было обольстить норманна, но тот оказался достаточно искушен в женских штучках, и ее вздохи не достигли цели. Юноша просто не слышал их. Что же до волков, то Морине и в голову не приходила мысль, что она сможет целоваться со зверем, даже если знать, что под его шкурой - настоящий, довольно привлекательный мужчина.

Путешественники сидели на низких скамеечках в том самом зале, где накануне ужинали. Опять был накрыт стол, и опять полусонные абу-зъяны прислуживали гостям. Они тоже не замечали своей госпожи, скорее потому, что подле девушки стояли два решительно настроенных волка.

Волшебник с аппетитом закусывал, наверстывая упущенное. По его словам, когда Морену-Мару-Смерть выселили с севера в незапамятные времена, она некоторое время странствовала по свету, пока ветер не забросил ее сюда. Сначала, правда, она попала на пиратский корабль, но сумела уничтожить половину команды, и оставшиеся в живых согласились высадить ее там, где она захочет. Но девушка обманула их - они стали первыми, кто превратился в деревья на этом острове. Тогда здесь растительности было совсем мало. Теперь больше половины острова покрывали густые леса - ведь только первые десять лет заколдованный человек сохраняет разум. Потом он деревенеет, превращаясь в настоящее дерево, расколдовать которое невозможно.

Сам старик жил здесь, в этом же замке, на берегу этого озера. Он увидел одинокую девушку и...

- Вы тоже не устояли перед ее красотой? - понимающе закончил Буян.

Волшебник кивнул.

- Именно,- молвил он, проглотив поджаристый кусочек мяса.- В конце концов, я нормальный человек и мой порыв был естествен... Я догадывался о том, кто она, но понял, что не ошибся, только тогда, когда было уже поздно. Я оказался в подвале на цепи и принужден был выполнять ее прихоти. Она пользовалась моим искусством для того, чтобы сломить волю людей, что попадали к ней. Но сегодня ей немного не повезло...

- Конечно,- вставил Властимир,- она, верно, не догадывалась, что среди нас может быть волхв!

Морина с ненавистью посмотрела из своего угла на славян, но не сдвинулась с места.

- Не совсем,- охладил восторги победителей волшебник.- Просто сегодня у меня кончилась одна травка, без которой яд, который она давала вам, не подействовал.

Девушка вскрикнула.

Мечислав, услышав ее голос, отшатнулся, прячась за плечи Буяна.

Гусляр приобнял юношу за плечи.

- Прости меня,- молвил он.- Но я сразу почувствовал ее природу - меня учили те, у кого учился твой отец. Я не мог выйти против нее сразу, приманка была нужна... Но я же не намного опоздал?

- Нет-нет, все хорошо,- поспешно отозвался Мечислав, опуская глаза.

Волшебник тем временем осушил поданный абу-зьяной кубок и обратился к славянам:

- По вашим словам я понял, что вы не просто искатели приключений. Кроме того, среди вас... слепой... Мне бы хотелось узнать, что подвигло вас на это путешествие.

Властимир опустил голову, а Буян, не чинясь, поведал волшебнику обо всем с самого начала - и о граде Резани, что на севере на берегу реки Оки стоит, и о прошлых подвигах сидящего здесь князя, и о врагах, которые появились у него после этого, и о том, что задумали враги в отместку ему. Поведал он и о волках-псоглавцах, что град пожгли, а самого князя искалечили, и о Кощее, что на своем острове хранит воду живую, и о том, что приключилось с ними в замке Кощеевом, и об их пути вынужденном.

Все сказал Буян, ничего не утаил - и о смерти Кощеевой упомянул, прибавив только в конце:

- Думали мы, что из-за нее люди пропадают на сем острове, ан оказалось - ошибаемся мы. Знать, пора нам дальше в путь-дороженьку, иной остров искать, иное место...

- Ну почему же? - улыбнулся волшебник.

Буян, услыхав эти слова, просто онемел, а волк-Гаральд, забыв о Морене, скакнул к волшебнику с рычанием:

- Повтори, что ты сказал?

- Я сказал, что, возможно, вы у цели,- Волшебник гладил бороду и снисходительно поглядывал на ощетинившегося Гаральда, онемевшего гусляра и всех прочих, что не сводили с него глаз. Морина тоже смотрела, и в ее очах было столько ярости, что ошибиться в истинности слов старика было невозможно.

- Ты понимаешь, что ты говоришь, отче? - севшим голосом молвил Буян.- Я слышал - дуб на пустынном берегу, сундук в цепях...

Волшебник улыбнулся еще шире.

- Верно ты слышал, друг,- сказал он,- но и прочие слышали то же самое. Слишком многие ведали, где смерть Кощеева сокрыта, а посему перепрятывали ее несчетное количество раз, а всем говорили про дуб на пустынном берегу, хотя от дуба того давно за древностью лет один пень остался. Я поселился здесь несколько веков назад и в первые же дни исследовал весь замок, ведь построил его не я - кто-то еще... В подвалах я обнаружил целую кладовую. Чего там только не было!..

- А ларца? Ларца из негной-дерева не было? - подался к нему Буян.

- Ларцы были, и все разные. Может, и из негной-дерева - я и половины не рассмотрел, когда бродил по подвалам,- месяц ведь оттуда не вылезал, а лишь четверть обошел и назад вернулся.

Волк-Гаральд заскулил, забывая от волнения человечью речь. Если четыре месяца бродить по подвалам, когда же он сбросит волчью личину! Синдбад был огорчен не меньше, но терпел.

- Вы позволите нам осмотреть подвалы сии? - вымолвил Буян.

- И позволю, и сам помогу,- весело ответил волшебник.- Только одна загвоздка есть.

- Какая же?

- А такая, что ларец сей не из простого негной-дерева изваян, наложено на него заклятье особое - не каждый сможет его увидеть. И сможет это человек, если поможет ему в сем деле Нечуй-трава...

Услышав такое, Буян даже рассмеялся:

- Надеялся ты нас испугать, отче? Нечуй-траву я знаю - слыхал про силы ее заветные. Если и ты о ней ведаешь, должен нам сказать, есть ли она у тебя.

Волшебник покачал головой.

- Нет,- спокойно молвил он.

Властимир тихо ахнул и отшатнулся - он уже начинал верить, что их путь подходит к концу, а тут выходило, что опять им в путь собираться.

Буян, глянув на его посмурневшее лицо, угадал его думы и ринулся к волшебнику.

- Где она растет, говори! - воскликнул он.

- Не растет она здесь, человече неистовый,- выдохнул волшебник, поднимаясь.- Сам то должен знать, коли и правда волхв. Нет у Нечуй-травы ни корней, ни пристанища. Живет она в ветре, с ним по свету носится. Где ветер ее изронит, там она и лежит, покамест иной какой вихрь ее с места не подхватит да на новое не перенесет. А помочь обрести ее я могу, коли поверите мне и с советом моим согласитесь!

Искоса смерив взором князя, гусляр встал. Он догадывался, что потребует от них волшебник. Но его удивило, что, опираясь на руку Мечислава, Властимир поднялся тоже и шагнул на голоса.

- Что делать надобно, старче? - спросил он, протягивая руку.- Я готов. А коли жизнь мою тебе взамен надобно...

Волшебник вдруг довольно мигнул настороженному Буяну, следившему за ним, как цепной пес за вором, пригладил лохматую голову волка-Гаральда, что, забыв обязанности сторожа, льнул к нему.

- Не жизнь - глаза твои мне надобны, князь Резанский,- молвил он.

От такой наглости славяне онемели. Властимир вцепился в плечо Мечислава так, что юноша прикусил губу, чтоб не вскрикнуть. Ярость исказила черты его лица.

- В своем ли ты уме, старче? - прошипел он, наступая.- Али не видишь, что нет у меня глаз?

В бешенстве он сорвал повязку, открывая розовые провалы. Мечислав опустил голову, словно со стыда. Рюрик, впервые видя раны Властимира, отвел меч, который держал у горла Морины, в сторону. Волк-Гаральд заскулил, а Буян хоть и сжал кулаки в бессильной ярости, а вспомнил, для чего волшебник говорит так с князем.

Волшебник улыбнулся и по-отечески ласково потрепал князя по плечу.

- В своем я уме, князь из Резани,- молвил он.- Нечуй-трава только слепцу в руки дасться может. Боится она людей простых, особым в руки дается... Повезло мне - замок сей стоит как раз на пути ветров ураганных, с коими она по свету и бродит. Иной раз проносят они ее над башней замка, она за крышу и цепляется. Должен скоро пролететь ветер. Коли принесет он с собой стебли Нечуй-травы, сможешь ты их легко найти, а уж потом они в подвалах тебе на ларец укажут.

Буян подбежал к окну, распахнул его, высовываясь в темноту.

- Вроде как ветру быть,- раздумчиво молвил он.- Но как скоро его ждать, отче?

- А ты посвисти - он явится,- предложил Рюрик.- Мы в море завсегда так делаем, ежели штиль.

Не дожидаясь приглашения, он прошел к открытому окну и, отбросив мешающие шторы, засвистал тихо сквозь сомкнутые губы. Его свист был похож на далекие завывания ветра, когда он мчится по заледенелому морю между скалами.

- Хорошо сделал,- прислушавшись, похвалил его Буян,- только зря ты от Мары отошел - тебе ее стеречь велели, а ты...

Рюрик не успел ответить - сзади послышалось рычание и сдавленное пыхтение.

Воспользовавшись моментом, когда возле нее остался всего один сторож, девушка мгновенно набросила ткань, в которую куталась, на голову волка-Синдбада и завязала ее узлом на его шее. Он попытался вывернуться, но Морина придавила его коленом, ударила в горло кулаком и молнией метнулась прочь.

С рычанием Гаральд прыгнул ей вслед, но девушка с порога обернулась, вскидывая руки. Глаза ее сверкнули, и преследователь застыл, зачарованный. Беглянка тут же скрылась.

Все произошло так быстро и неожиданно, что остальные не успели ей помешать. Только когда дверь хлопнула, они ожили. Волшебник склонился над зачарованным Гаральдом, кончиком пальцев легко касаясь его загривка и лба. Чары спали быстро, и оборотень встал на все четыре лапы.

Синдбад намеренно долго возился с тряпкой. Рюрик сгорал от стыда.

- Моя вина,- покаянно прошептал норманн, протягивая меч Буяну- Вы мне доверились, а я оправдать сего не умел. Мне и жить теперь стыдно. Убей меня!

Буян принял меч двумя руками, сверху внимательно глядя на склоненную голову Рюрика. Но не успел он и приподнять меч, как волшебник поймал его за руку.

- Прости его! - сказал он.

- А я и не собирался его казнить,- вскинул брови гусляр, и Рюрик, не вставая, поднял лицо. Буян протянул юному норманну руку, помогая встать.

- Вот, сие дело! - довольно расплылся волшебник в улыбке.- Теперь я в вас верю... Правда, Морина не оставит нас в покое, но с нею мы разберемся позже - ветер поднимается, нам надо спешить!

За окном, куда он показывал, уже раскачивались верхушки тонких деревьев у самого берега озера. По воде бежала рябь, ударяясь о камни замка. Мелкие волны плескались о берег, брызгая пеной. Звездное небо заволокли облака.

Властимир встряхнул Мечислава за плечо, без слов приказывая поторопиться.

- Я пойду с князем,- решительно заявил Буян, присоединяясь к нему- Не отпущу его одного.

- Тогда Нечуй-трава вообще может не явиться ему,- строго осадил гусляра волшебник.- Иль ты запамятовал, что я про нее рассказывал? Слепец один должен идти!

Тут даже Мечислав изменился в лице, и, словно угадав его чувства, Властимир выпустил плечо юноши.

- Прости, брат названый,- молвил князь Буяну,- но я чую в себе силы достаточно, чтоб пойти самому. Не нужно меня охранять. Я воин! И князь!

Волшебник и Мечислав - с облегчением - кивнули головами. Но уговорить Буяна было непросто. Он только крепче взял друга за локоть.

- Кабы все тихо было, отпустил бы я тебя и в более дальний да трудный путь,- шепнул он.- Ведаю я, что не растерял ты сметки да силы своей. Но Морина-Мара на свободе!

Порыв ветра ворвался в комнату, вздыбив занавеси, и на спор времени не оставалось. Волшебник подхватил под руки князя и гусляра и потащил их к выходу.

- Ураган! - заговорил он на ходу- Нечуй-ураган идет! Я помню - с таким ветром она завсегда прилетает! Нам и мига терять нельзя!

Он первый ринулся по ходам замка. Его гости еле поспевали за ним. Только два волка держались вровень с волшебником.

Сбежав по ступеням, они выскочили в длинный узкий коридор, освещенный чередой высоких зарешеченных окон, как в рыцарском замке. Люди пробежали его и очутились перед еще одной дверью. Волшебник распахнул ее и застыл на пороге - порыв ветра остановил его, не давая сделать и шага.

Осторожно, чтобы не сорваться, люди и волки ступили из дверей.

Они оказались на чуть изогнутой арке, что соединяла собой две замковые башни, нависая над каменным двором. Крыша ее была поката, но черепица уложена так, что было за что уцепиться ноге, как на скале.

Ночной мрак сменился предрассветными серыми сумерками - до восхода солнца оставалось часа два, если не меньше. Внизу раскинулся двор. Во мраке можно было заметить катающиеся по нему низкие лохматые силуэты обеспокоенные ураганом абу-зьяны стремились поскорее запахнуть ворота, оставленные с ночи открытыми. Они налегали на створки, но ветер раз за разом открывал их.

Стоящий ближе к выходу Рюрик шагнул обратно и вернулся с факелом. Факел передали волшебнику. У него в руках огонь вспыхнул так ярко, словно взошло солнце. В неровном, бьющемся на ветру свете путешественники смогли как следует оглядеться.

Они стояли на самой середине изогнутой арки. Невысокий зубчатый заборчик-гребень шел по краю, отделяя один черепичный скат от другого. Кроме него меж ними оставался ровный участок шириной не более трех шагов. Зубчатый гребень доходил до самой стены башни и, словно окаменевшая змея, продолжался на стене, обвиваясь вокруг нее. Эта лестница поднималась на самый верх башни. Там что-то поскрипывало и трещало под ветром.

Ураган усилился. Ветер раздул полы халата волшебника, сорвал и унес у кого-то шапку, поминутно грозя скинуть людей на камни. Оба волка припали на животы, чуть поскуливая.

Волшебник развернул Властимира лицом к башне.

- Прямо впереди через десяток шагов начинается стена. А в камнях выступы! - прокричал он, перекрывая вой ветра.- Их достаточно, чтобы подняться, а там уж трава сама тебе все укажет!..

Князь, не чинясь, шагнул вперед, но остальные не были столь уверены.

- Это если он вырос в горах,- протянул Рюрик.- Я бы еще влез, я привычный...

- Это ты верно подметил,- качнул головой князь.- В Резанском краю гор отродясь не бывало, да и не будет никогда, но я все же туда поднимусь... Буян, понял ли ты меня?

Гусляр не ответил - он со страхом и недоверием рассматривал отвесные стены и небольшие, на ладонь, выступы в камнях. Волшебник считал их достаточными для того, чтобы незрячий человек при тихой погоде влез наверх, но упустил из виду одну важную вещь - многие камни успели от времени сильно разрушиться и осыпаться, а потому часть ступенек исчезла. Но в голосе князя было что-то, что заставило его отвлечься и задуматься.

- Ты пройдешь, друг? - выдохнул он.

- Мне нужна твоя помощь, и сейчас же.- Князь склонился к его уху: Подведи меня к краю и подсоби, ежели у меня самого духа не хватит...

Буян так и не понял, что хотел от него князь, но исполнил его приказ.

Нащупав ногой край ската, Властимир примерился и свистнул в два пальца.

Ветер тут же подхватил его свист, поднял его, взмахнул им, как плетью. Факел вырвало из руки пошатнувшегося волшебника.

Затаившаяся Морина порядком удивилась, услыхав пересвист и то, как ответил на него ураган. Но она поразилась еще больше, когда во второй раз раздалось уже два свиста. Власти-миру помог Буян. Это наполнило душу Морины гневным страхом, и она заспешила на крышу.

От двойного пересвиста люди попадали на колени, а волки легли на камни. Ураган запел тонко, как порванная струна. Башня дрогнула, качнулась, и на самой вершине что-то блеснуло.

- Нечуй-трава! - воскликнул волшебник.- Это она! Скорее!

Он что-то еще хотел закричать, но его голос перекрыл третий свист. Не успел он отзвучать, как внизу послышался грохот и треск. Вой ветра перекрыло лошадиное ржание. Загремели ломаные двери, послышался топот копыт, и что-то светлое заметалось по двору, разгоняя суетящихся абу-зьян и заливаясь ржанием.

- Облак! - закричал Властимир.- Облак, ко мне!

Он просто протянул руки, и верный старый конь взмыл к нему на крышу арки. Конь был без седла и узды, ветер трепал его долгую гриву. Поймав ощупью несколько прядей, князь подтянул Облака ближе, ища спину.

- Я должен был это предвидеть,- сокрушенно покачал головой старик волшебник.- Вы крайне необычные путники!

Властимир вскочил на спину жеребца.

- Ну, помоги мне Перун! - выдохнул он и ударил коня каблуками.

Облак завизжал и птицей взмыл ввысь, колотя копытами по воздуху. В один миг он домчал хозяина до крыши. Снизу закричал Буян:

- Стой, пора! Волшебник одернул гусляра:

- Молчи, он сам должен!

- Остальное - да! - не смутившись, ответил Буян.- Не знаешь ты еще славянской души, отче! Мы и в смерти друзей не оставляем без помощи. А он мне еще и брат названый!

Князь тем временем осадил Облака. Под передними копытами коня грохнула кровля, обитая проржавевшим от влаги и времени железом. Властимир осторожно сошел со спины жеребца, и сразу же под сапогом хрустнул какой-то мусор. Наклонившись, князь нащупал кость - по размерам она была человечьей. Продолжая шарить, он наткнулся на череп и цепи. Видимо, тут когда-то оставляли узников, может, даже и ослепив их сперва, дабы они ждали Нечуй-ветра.

Словно напоминая о времени, ветер свистел над головой. Облак держался у края крыши, чтобы не оставлять хозяина. Выпрямившись, Властимир прислушался к себе. Он не удосужился вызнать, как ему распознать Нечуй-траву, и надеялся на ее подмогу и чутье воина, привыкшего по дрожи сердца догадываться об опасности.

Впереди и в самом деле что-то было - там затаился кто-то живой. Облак, мешая прислушаться, шумно дышал позади. Протягивая руки, Властимир осторожно направился туда. Ноги скользили на гладкой крыше, и он медлил всякий раз, прежде чем решиться на новый шаг.

По стене, с другой стороны, карабкалась белая фигурка с развевающимися волосами. Все сразу узнали Морину, но она уже была у самой крыши и ловко, как змея, скользнула на нее, прежде чем зрители поняли, что она задумала.

Буян рванулся к стене, но волшебник стиснул его за локти.

- Один звук - и Нечуй-трава уйдет,- прошептал он.- Она на такое приметлива... Тогда вовек не сыскать. Князь должен сам...

...Ветер, уже затихший было, опять несильно толкнул его в бок, норовя подтащить к краю. Но подле него был Облак, и Властимир держался за него, как корабль за якорь во время шторма. Он напряг слух, и сквозь завывания урагана ему удалось расслышать неподалеку что-то, похожее на тихий перезвон - будто крошечный скомороший бубенчик зацепился и бьется на ветру.

Что-то подсказывало князю, что это и есть Нечуй-трава. Не отпуская гривы коня, он шагнул на звон.

Но впереди ему почудилось чье-то дыхание. Неизвестный старался дышать как можно тише, но чуткий слух резанца не подвел его.

- Буян, ты? - спросил князь.- Но я же велел...

Рука Властимира была над самой травой, и Морина не могла больше ждать. Не владея собой, она ринулась к князю и оттолкнула его, спеша заполучить траву

Их пальцы встретились, и оба вздрогнули от неожиданности.

- Она моя! - воскликнула Морина.

Властимир ринулся на нее, но под ногой попалась старая цепь, и он споткнулся. Но и падая, князь успел поймать противницу, и они покатились по покатой крыше. Властимир старался сжать запястья и помешать Морине ударить его в грудь, а девушка отчаянно сопротивлялась.

Все же ей не под силу было совладать со взрослым мужчиной, и князь подмял ее под себя. По напряжению ее тела он чувствовал, что она устает, но когда князь уже был готов торжествовать победу, Морина вдруг изогнулась и обеими ногами ударила его в грудь. Не ожидая такого, Властимир потерял равновесие, откидываясь на спину, а Морина немедленно кинулась к нему.

Она навалилась на поверженного и схватила его за горло.

До сих пор Властимир сражался вполсилы. Зная не понаслышке про дев-поляниц, он все же не был готов к тому, что его противником станет хрупкая девушка. Он опомнился позже, когда почувствовал ее руки на шее. Морина знала, как надо душить людей. Резанец стал задыхаться. Острое колено девушки упиралось ему в грудь, но где находится ее горло, он не знал.

Стиснув зубы, Морина сосредоточенно душила князя. Но когда она уже готовилась торжествовать победу, Властимир толкнулся ногами по крыше. Рывок был достаточно силен, чтобы они вместе съехали немного вниз по скату.

Голова князя свесилась с края - еще немного, и он бы сорвался с крыши. Но толчок увлек за ним и Морину. Не ждавшая этого девушка сама подалась вперед. Ее волосы упали на лицо князю, и он вскинулся, хватая ее за плечи.

Девушка слишком поздно сообразила, чего он этим добился. Она не собиралась сдаваться, но против князя устоять не могла. Властимир мог удержать одной рукой рвущегося с привязи годовалого бычка, и сейчас он, не жалеючи, сдавил горло девушки так, словно это была веревка, удерживающая зверя.

Ему показалось, что под пальцами что-то хрустнуло, и руки Морины сползли с его шеи. Она захрипела и рухнула на князя. Горевать о том, что он убил ее, у князя времени не было - от последнего толчка они съехали вниз еще немного. Согласный крик ужаса снизу лучше глаз подсказал Властимиру, в каком положении он находится. Он замер, стараясь не дышать.

Девушка лежала поперек его груди. Ее длинные волосы свешивались вниз, щекоча щеку князя. Пошевелиться вместе с нею или попытаться сбросить одинаково означало сорваться вниз. Пока он не двигался, он жил.

Осторожно, чтобы не шелохнуться, Властимир пошевелил правой рукой.

- Облак,- позвал он затем.- Облак, ко мне!

Он услышал тихое ржание и перестук копыт по кровле, когда жеребец пошел к хозяину.

- Осторожнее! - воскликнул Властимир, когда кровля задрожала под тяжелой поступью жеребца.

Следующие шаги Облака, казалось, растянулись на вечность. Не видя, как медленно и осторожно двигается конь, Властимир слышал только шорох и дыхание. Он бы ахнул, если б смог видеть, что происходит рядом: Облак полз к нему на коленях, вытягивая шею к самому карнизу.

Князь, сколько мог, поднял руку, настороженный и готовый на все. Шорох замер совсем близко - умный конь опасался подбираться к обрыву. В раскрытую ладонь Властимира упала прядь гривы.

- Назад! - приказал князь.

Облак выпрямился, подтаскивая хозяина за собой. Тот до боли стискивал кулак, чувствуя, что грива выскальзывает из ладони. Рискнув, он ослабил хватку, чтобы обмотать ее вокруг кисти. Облак следил за ним горящими глазами и, выждав, сделал еще шаг, оттаскивая хозяина от края.

Почувствовав себя в безопасности, Властимир, не отпуская гривы, снял с себя тело бесчувственной Морины и осторожно поднялся. Верный конь тут же ткнулся ему носом в грудь. Оглаживая жеребца, князь прислушался еще раз.

До травы теперь было рукой подать. Князь чувствовал ее - из того места, где зацепилась она, исходило тепло. Он сделал шаг или два, пальцы протянутой руки наткнулись на черепицу. Пошарив по ней, князь нашел несколько стеблей.

Это было нечто, чего он ни разу не держал в руках. Властимир чувствовал, что у травы этой было кое-что общее с трын-травой - возможно, терпкий запах. Сжав Нечуй-траву в кулаке, Властимир обернулся и едва не сдержал вскрика.

Он видел!

Даже и без глаз он каким-то чудом в кромешном мраке слепоты различал шпиль крыши, подле которого стоял, край, где совсем недавно его жизнь висела на волоске лошадиной гривы. Светлым пятном подле казался Облак, расставивший ноги, чтобы сподручнее было устоять под порывами ветра. Чуть в стороне лежало тело Морины. Было даже жаль, что не удалось узнать, почему она набросилась на него. Далеко внизу виднелась башня и изгиб крепостной стены, а позади - озеро. Все предметы казались светлыми пятнами на фоне полной тьмы - он не видел только деталей. Но на кулак, в котором сжимал Нечуй-траву, Властимир смотреть боялся.

Ветер дул теперь направленно - он пытался сорвать с крыши человека, завладевшего его травой, и лошадь. Не решаясь испытывать судьбу, Властимир влез на спину жеребцу и ударил каблуками по бокам. Облак коротко заржал и в новом порыве ветра взвился в воздух.

От толчка содрогнулась вся крыша. Морина от грохота пришла в себя и пошевелилась. Подняв голову, девушка увидела, как взмыл в небо белый конь со всадником, который судорожно стискивал что-то в кулаке.

ГЛАВА 9

Люди и волки следили за всем происходящим на крыше затаив дыхание. Когда князь едва не сорвался вниз, Буян в отчаянии закрыл лицо руками и осмелился поднять голову только после того, как сверху раздался полный торжества ликующий крик резанца:

- Есть!

Белый конь, мягко перебирая ногами, по кругу спускался во двор. Ветер, злой оттого, что его лишили Нечуй-травы, толкал жеребца под брюхо, норовя оттащить к озеру. Но Облак уже попривык бороться с ветрами и ураганами. Властимир доверился ему, сжимая коленями тугие конские бока, и, крепко вцепившись в гриву, осматривался вокруг впервые за долгое время. Князь знал, что глаз, даже незрячих, нет у него, а действие любой травы заканчивается с ее увяданием. Скоро мир для него опять погрузится в мрак, но даже и сейчас ему не дано взглянуть в лица окружающих его людей, чтобы хотя бы мельком увидеть тех, кто прошел с ним этот путь.

Облак пронесся так низко над мостом, где ждали его спутники, что те вынуждены были присесть, спасаясь от лошадиных копыт. Пролетая над ними, Властимир встряхнул кулаком с зажатой травой и тут же услышал голос волшебника:

- Спусти коня во двор. Там есть вход в подвалы. Жди нас - мы скоро!

- Нет,- отозвался Властимир.- Я сам! Он был уверен, что сможет отыскать ларец и без совета друзей - все равно зрячему он не дастся в руки.

Видя, куда он правит конем, волшебник схватился за голову.

- Он смерти своей ищет! - простонал старик.- Куда, неразумный!

Буян встряхнул старца за плечо:

- Что там?

- Есть и другие входы в подвалы те,- объяснил старик.- Они и короче и спокойнее. А дорога, что он выбрал, только к погибели его приведет. Нам спешить надобно, коли хотим спасти его. Там и зрячему несподручно станет...

И волшебник побежал обратно в башню.

Властимир остановил Облака, Ветра почти не было. Он бушевал только наверху, над крышей башни. Здесь же было тихо - опомнившиеся абу-зьяны успели запереть ворота. Несколько из них подскочили было принять коня, но Властимир, приметив благодаря Нечуй-траве низкие лохматые силуэты, остановил их строгим жестом.

Двери в подвалы были совсем рядом - Облак словно чуял, что именно нужно хозяину. Не выпуская гривы Облака, Властимир пошел вперед.

Нос жеребца уперся в стену, и только тут князь расстался с верным товарищем. Рука нашарила тяжелые запоры и огромный, явно заговоренный замок. Но никакой заговор не смог бы устоять перед Разрыв-даром - это князь уже знал. От единого касания замок натужно заскрипел, покачнулся и, разломившись пополам, упал наземь.

Давно не открывавшиеся створки заело. Грязь въелась в петли, мешая им пошевелиться. Властимиру пришлось налечь плечом, прежде чем она подалась.

Под его силой створки не просто распахнулись - они разломились надвое. Не ждавший такого князь потерял равновесие и покатился по крутым ступеням вниз.

Морина с усилием встала. Непривычно знобило - видимо, холод крыши и урагана отнял у нее слишком много сил, больше, чем сама борьба. Ей следовало остановить князя, а он ушел далеко вперед. Только бы успеть к тому моменту, когда Властимир отыщет ларец! Тогда только чудо защитит его, а чудеса случаются слишком редко.

Она осторожно доползла до края крыши и глянула вниз. Голова ее закружилась, она чуть не сползла вниз, но все-таки ей удалось удержаться. Девушка заметила белого коня, что смирно стоял во дворе. Людей на галерее перекрытия уже не было - они, видимо, сейчас бегут по внутренним лестницам к подвалам. Значит, у нее оставался всего один путь - по стене.

Больше Морина не колебалась - она встала и, чуть покачиваясь под порывами урагана, направилась к каменным ступеням. Ей нужно было добраться до первого окна-бойницы, а там она воспользуется потайными ходами и проникнет в подвалы.