Страж

Глава 26

Майкл подышал на побелевшие вт холода руки. На ходу снова натянул перчатки, завернул за угол и медленно побрел по 89-й улице.

Людей поблизости видно не было, стояла почти полная тишина. Казалось, жизнь покинула этот район, где сегодня должно было произойти нечто сверхъестественное.

Мимо Майкла проскочили две машины. Он остановился и посмотрел вперед. Особняк был совсем уже близко.

Майкл вглядывался в подъезд и чернеющие окна, и вдруг порыв внезапно налетевшего ветра ударил его в спину. И окружавший его мрак словно еще более сгустился, и ужас, охватывающий его при мысли о том, что ему придется в одиночку войти в таинственный дом, усилился.

Он начал было переходить улицу, но остановился я поднял глаза. Теперь он видел неясную фигуру, маячившую в окне пятого этажа. Священник. Отец Мэтью Галлиран. Или Вильям О'Рурк? Интересно, он на самом деле слепой? Узнав о существовании заговора, Майкл сильно засомневался в этом. Возможно, слепота — лишь уловка, прикрытие, позволявшее старику целыми днями сидеть и безнаказанно пялиться в окно.

Сообразив вдруг, что его могут заметить, Майкл метнулся к тротуару. Достал из кармана связку ключей, тихонько поднялся по каменным ступеням крыльца и нырнул в подъезд. Здесь его никто не мог видеть, но вряд ли он был в безопасности. Майкл был готов вскоре встретить кого-нибудь, и, если он не переоценивал своих противников, они поджидали его.

Поставив кейс на пол, он достал из кармана куртки фонарь и проверил, как тот работает. Затем достал револьвер и внимательно его оглядел. Заряжен, в полной боевой готовности. Майкл сунул револьвер за пояс.

Он выглянул из подъезда и, никого не заметив, взял кейс, вставил ключ Эдисон в замочную скважину и открыл входную дверь. Очутившись внутри, он поднял глаза к потолку, где тускло горело несколько ламп; создавалось ощущение, что холл залит лунным светом Майкл вынул фонарь и направил его луч на стену. Проку от этого оказалось мало. Тогда он спрятал фонарь обратно в карман и начал медленно продвигаться вперед, сжимая в руке револьвер.

Неожиданно вздрогнув, он начал целиться в пространство. Там что-то промелькнуло… Его собственное отражение в огромном зеркале! Майкл изобразил на лице гримасу беззвучного смеха и бросил перчатки на столик. Не отрывая взгляда от темнеющего второго этажа, он, собрав все свое мужество, заставил себя начать подниматься по лестнице, которая, казалось, уходила в бесконечность. В одной руке он сжимал револьвер, другой — вцепился в перила.

Элисон кричала, стиснув голову руками, она пошатнулась и упала бы, не подоспей вовремя Джек.

— Принесите льда, кто-нибудь! Элисон еле держалась на ногах. Все обернулись в их сторону.

— Быстрее же!

Махнув правой рукой, Элисон с трудом восстановила равновесие. Прижав ладони ко лбу, она пролепетала:

— Сейчас все пройдет.

Веселье замерло. Никто не двигался с места. Дженнифер бросилась к ней.

— Что с тобой? — встревоженно спрашивала она.

— Все в порядке, — неуверенно отвечала Элисон.

— Иди сюда. — Дженнифер, не слушая возражений, подвела ее к дивану и усадила. — Я принесу лед.

— Не нужно. Сейчас все пройдет. Оставьте меня на несколько минут.

— Но, Элисон…

— Пожалуйста!

Дженнифер подчинилась и встала. Тридцать пар глаз — испуганных, растерянных — было приковано к ним.

Майкл достиг лестничной площадки и прислонился к обитой панелями стене. Свет здесь не горел. Он достал из кармана фонарик и зажег его, осветив пустой холл. Справа от него располагалась квартира 2-Б, в глубине — квартира 2-А. Подойдя к двери с табличкой 2-Б, он повернул ручку. Заперто. Майкл нащупал на стене выключатель и щелкнул им. Никакого результата. Он покачал головой. Кем бы ни были его противники, они позаботились о том, чтобы ночь ужаса проходила в соответствующей обстановке. Двери заперты, свет отключен. Он посветил фонариком на стену и заметил участок, обитый совершенно новыми панелями, лишенными полировки. Это выглядело довольно странным. Майкла так и подмывало обследовать стену, но он решил отложить это на потом. Вначале нужно обыскать квартиры. Он не оставит там камня на камне, но ключ к разгадке отыщет во что бы то ни стало.

Майкл решил начать с квартиры номер 3-А. В уютном гнездышке Элисон он все перевернул вверх дном. Сорвал обивку с мебели в гостиной, опустошил все шкафы и выпотрошил ящики в поисках скрытых микрофонов, громкоговорителей и прочих технических приспособлений. Подобная участь постигла и спальню, здесь Майкл постарался даже еще больше, ведь в основном таинственные звуки раздавались именно в этой комнате. «Где бы я спрятал микрофон?» — спросил он себя перед началом поисков. Но никакого микрофона он не отыскал, Единственной добычей явился слой пыли и штукатурки, покрывший его с головы до ног, отчего он стал похож на привидение.

Выйдя на лестничную площадку, Майкл взглянул на часы: двенадцать сорок пять. Он обдумывал план дальнейших действий. Можно подняться в квартиру священника, а можно остановиться где-нибудь посередине. Первое казалось более целесообразным, но на положительный результат здесь вряд ли можно было надеяться. Старик прежде ни разу не открывал дверь, вряд ли он откроет теперь — Майклу по крайней мере. Есть еще две представляющие интерес квартиры: 4-А и 5-Б. «Начнем с 4-А», — решил Майкл.

Элисон прижимала ко лбу пузырь со льдом. Гости вернулись к столам с напитками и закусками.

— Тебе лучше? — спросила Дженнифер.

— Да, гораздо, — еле слышно ответила Элисон. Это не было заметно по ее виду.

— Подержи лед еще чуть-чуть. А чуть попозже я постелю тебе в спальне.

Подошел Джек. Несколько мгновений он вглядывался Элисон в лицо, склоняясь над нею, затем сел и положил руку ей на бедро.

— А не позвать ли нам доктора? — обратился он к Дженнифер.

— Я…

Элисон перебила, отчаянно замотав головой.

— Элисон.

— Не надо, пожалуйста. Не надо доктора, — пыталась выговорить она. Слова звучали невнятно, словно губы и язык не слушались ее.

Джек смотрел на нее, не зная, как себя вести. Элисон силилась улыбнуться. Затем вдруг вскрикнула:

— Голова!

Леденящий душу вопль наполнил комнату.

— Я.., я не могу больше! Я…

Пузырь со льдом повалился на пол. Со всей силы сжимая руками голову, Элисон не переставала кричать, а Джек и Дженнифер пытались удержать ее бьющееся в судорогах тело. Рот ее конвульсивно открывался и закрывался, в уголках губ образовалась пена, язык проваливался в глотку. Она задыхалась.

— Разожми ей зубы и достань язык, — велела Дженнифер среди общего замешательства.

Джек засунул руку в рот Элисон, ее зубы тотчас сомкнулись на его пальце.

— Дайте мне ложку, быстро!

— Там на столе!

Двое мужчин бросились за ложкой. Схватившись пальцами за нижние зубы Элисон, Джек тянул ее челюсть вниз. Другой рукой он нащупал язык.

— Готово! — закричал он, вставляя ей в рот ложку и вынимая кровоточащую руку.

Неожиданно тело Элисон перестало содрогаться, она застыла и повалилась на пол, лицом вниз.

Гатц и Риццо неторопливо шагали по пустому коридору полицейского участка. Время от времени из-за плотно закрытых дверей доносился смех. Гатц отпер дверь своего кабинета, подошел к столу и швырнул шляпу на кипу деловых бумаг. Затем развалился в кресле и задрал ноги на стол. Чиркнул о подлокотник спичкой и поджег замусоленный огрызок сигары. Гатц глубоко затянулся, наслаждаясь вкусом табака. Поскреб щетину на подбородке: он не брился с раннего утра, почти девятнадцать часов прошло. Он зевнул. Зевнул еще раз.

— Риццо, спустись к Мак-Гайру и принеси мне чашку кофе.

Риццо кивнул и поспешил исполнять поручение. Гатц потер глаза и закрыл их.

— Сэр? — послышался от двери голос детектива Ричардсона.

Гатц выпрямился в кресле.

— Что такое?

Ричардсон положил на стол отпечатанный на машинке лист.

Гатц прокашлялся и углубился в чтение. Через минуту он вскочил, вне себя от радости.

— Где ты это раздобыл?

— В тайнике, в одном из ящиков стола Бреннера. Гатц ударил кулаком по столу.

— Теперь он у меня в руках! — в восторге завопил он. — Спасибо, — обернулся он к Ричардсону.

Детектив вышел, Гатц нажал кнопку селектора.

— Мак-Гайр, Риццо еще у вас?

— Да, — раздался глубокий баритон.

— Риццо, слышишь меня?

— Да.

— Доставь сюда Фармера.

— Будем допрашивать?

— Нет. Арестовывать.

Он отпустил кнопку селектора и снова развалился в кресле. Гатц широко улыбался, но в улыбке его сквозила одна лишь ненависть. Настал час, когда он перебьет хребет этому подонку.

Гатц подвинул к себе телефон и набрал номер.

— Инспектора Гарсиа, — попросил он. — Мы разгрызли орешек, — произнес он, когда на том конце провода раздался ответ. — Ричардсон только что притащил подробную записку об Элисон Паркер, доказывающую необходимую нам связь. Ее нашли в кабинете Бреннера. Нет-нет. Я уже отправил его, Фармер будет здесь не позднее, чем через полчаса.

Гатц положил трубку, пошарил по столу и извлек из-под бумаг мышеловку. Поставил ее перед собой, поднял пружину и тихонько просунул внутрь проволочный крючок. Мышеловка захлопнулась, зажав проволоку. Гатц не стал ее вытаскивать.

— Попался, словно крыса, — внятно произнес он.

Комнату наполнял шепот.

Элисон вытянулась на кровати с ледяной грелкой на лбу. Ей не становилось лучше. Похоже было, что она находится в коматозном состоянии; она то бессмысленно стонала, то полностью лишалась чувств. Дженнифер сидела рядом с ней и тихонько разговаривала по телефону. Джек, заслоняя собой кровать, приподнял грелку, пощупал лоб Элисон и велел принести еще льда. Молодая девушка протиснулась сквозь толпу, взяла грелку с растаявшим льдом и заменила ее новой. Дженнифер положила трубку и сказала:

— Доктор уже в пути. — Она достала из мятой пачки сигарету и нервно затянулась. — Он говорит, надо выгнать всех из комнаты. Ей может стать хуже оттого, что рядом столько народу. Джек одобрительно кивнул.

Она встала и, раскинув руки, словно сгоняя овец, провозгласила:

— Я буду всем очень признательна, если вы вернетесь в гостиную.

Любопытные удалились. Дженнифер закрыла дверь.

— Заметил, какая кожа у нее на веках и щеках? — спросила она, когда Джек поднял на нее глаза.

— Да, — ответил он.

— Словно наждачная бумага или сухое дерево. Что-то высосало из нее всю жизнь. Никогда не видела ничего подобного.

Джек осторожно потрогал кожу Элисон, затем выпрямился и расстегнул воротничок рубашки.

— Где Майкл? — спросил он.

— Не знаю.

— Не знаешь? — В голосе его звучало недоверие. — А ты знаешь, что он самый настоящий идиот? Почки барахлят! Я не знаю, что с Элисон, но будь я проклят, если это имеет какое-то отношение к почкам. — Он напрягся. — Я заткну этому идиоту в глотку его гнусные зубы.

— Не сейчас, я надеюсь? Посиди с ней, я выйду.

— Хорошо.

Дженнифер улыбнулась, нежно коснулась его руки и вышла из комнаты. Ей было тревожно за Элисон. Но в то же время ей не давала покоя мысль о Майкле, который не потерпит, чтобы кто-то догадался об истинном состоянии Элисон.

Освещая себе путь фонарем, Майкл крался по коридору, мимо кухни и ванной в гостиную. За поясом у него были отвертка и зубило, которые он прихватил с кухни Элисон.

Он устало присел на софу. Поиски ничего не дали. Достав из-за пояса отвертку, он вонзил ее в обивку, выдернул клок ваты и швырнул его на пол. С каким наслаждением он разнес бы здесь все в щепки — но он сдерживался. Силы могли еще пригодиться.

Майкл пошарил фонариком по комнате.

— Черт побери, — шептал он. — Проклятое логово.

В этой гостиной произошла роковая ошибка, стоившая Бреннеру жизни. Вряд ли необходимо снова обследовать ее, скорее всего он ничего не найдет. Но это единственное, что он может сделать. Пока.

Майкл встал и принялся выворачивать ящики и разбирать паркет. Но ничего не нашел.

Он прошел в коридор и взглянул на часы, их тиканье громко раздавалось в тишине. Час сорок одна. Он уже почти два часа в особняке. Может, он ошибся и ничего не произойдет? Может, они все отменили? Поняв, что он слишком до многого докопался Испугавшись, что он придет сюда с подкреплением Майкл начал подниматься на пятый этаж. На полпути он остановился, засомневавшись, стоит ли взламывать дверь в квартиру священника и заявлять о своем присутствии. Хотя старик не может не знать, что он здесь. Выбора у него практически не было, но тем не менее ему хотелось отложить конфронтацию с отцом Галлираном. Так что он повернулся и принялся спускаться И тут услышал скрип двери.

Майкл оцепенел от страха, покрывшись холодным потом. Он кожей ощутил, что позади него находится нечто зловещее, ужасное. Надо бежать. И он уже не спускался, а будто бы падал с лестницы, набирая с каждой ступенькой скорость, подгоняемый враждебной неизвестностью сверху, притягиваемый темнотой внизу. Все его чувства были напряжены; в малейшем скрипе половиц ему чудились вопли притаившегося чудовища. Он несся все быстрее и быстрее, скользя вниз по ступеням, держа в одной руке фонарь, в другой

— револьвер, будучи готовым в любой момент нажать на курок. Эхо торопливых шагов раздавалось в темноте. Вот они проносятся мимо квартир 3-А и 3-Б. Бешено колотится сердце. Майкл потерял ощущение времени, устремляясь прочь от таинственной опасности сквозь угрожающе-спокойную прохладную утробу дома.

И тут он остановился.

Резко повернулся и направил луч фонаря вниз. Ничего. Он глубоко вздохнул, пытаясь восстановить дыхание. Его оцепеневший от ужаса мозг пронзила мысль: а вдруг он сам выдумал этот тянувшийся с древних времен заговор кучки старых дураков и полоумных попов?

Он посветил фонариком на дверь с табличкой 2-А. Прислушался. Все тихо. Он перестал дрожать. Повернулся и осветил холл, лестницу, стены. Луч нащупал неисправную лампочку и заплясал на новой деревянной панели.

Новая панель! Майкл подошел ближе. Да, выглядит довольно странно, надо проверить, что скрыто под ней. Задрав голову наверх, он оглядел края плиты, постучал по ней кулаком. Судя по раздавшемуся звуку, слой дерева был тонким и неплотно прижатым к стене. Возможно, он нашел место, где спрятаны громкоговорители или что-то еще в этом роде. Майкл и сам не знал, чего он искал.

Он вонзил зубило сбоку от панели и, пользуясь им как рычагом, принялся раскачивать ее.

Он с громким треском взламывал дреки и отшвыривал их в сторону. Затем отошел полюбоваться плодами своего труда в свете фонаря, который он положил на пол, на пистолет, так, что луч падал непосредственно в центр панели. После чего с ожесточением принялся отламывать оставшиеся доски, пока, наконец, под градом пыли и опилок последние куски дерева не полетели на пол, обнажив то, что скрывалось под ними.

Дженнифер тихонько открыла дверь и на цыпочках вошла в комнату. И закричала. Джек лежал на полу с проломленным черепом. Из раны над правым ухом на пол стекала струйка крови. Лампа, стоявшая прежде на тумбочке у кровати, валялась рядом — в виде груды больших и маленьких осколков, залитых кровью.

Кровать была пуста, окно, ведущее на пожарную лестницу, — распахнуто.

Гости столпились за спиной Дженнифер.

— Что случилось? — спросил кто-то.

Ответа не последовало.

Она подошла к телу Джека и опустилась на колени. Он шевельнул рукой, он был еще жив. Дженнифер всхлипнула. Ей было страшно. Ей было очень страшно. Слишком много она видела. Слишком много слышала. Хватит играть в Шерлоков Холмсов! Джек лежит на полу без сознания, истекшая кровью. Кто следующий? И куда скрылась Элисон?

Она схватила с тумбочки телефон и набрала одну цифру. Слезы текли по ее лицу.

— Соедините меня с полицией. Это очень срочно.

Майкл истерически захохотал. В этом звуке — глухом и далеком — было что-то невыразимо ужасное. Он разносился по пустому дому, поднимался к пятому этажу, где сидел у окна слепой священник, опускался к первому, окутанному таинственной дымкой. Он нес с собой разочарование, неверие, гнев; одно сменяло другое, покуда эхо ревущего звука не достигло самых отдаленных глубин дома и не смолкло.

Он стер годами копившуюся пыль, окутавшую представшую перед его взором поверхность, стряхнул паутину с засохшими насекомыми. Отошел, поднял с пола фонарь и направил его луч на буквы, вырезанные в дереве. И, начав читать надпись по второму разу, он снова разразился тем же жутким хохотом.

Майкл читал:

Я УВОЖУ К ОТВЕРЖЕННЫМ СЕЛЕНЬЯМ.

Я УВОЖУ СКВОЗЬ ВЕКОВЕЧНЫЙ СТОН.

Я УВОЖУ К ПОГИБШИМ ПОКОЛЕНЬЯМ.

БЫЛ ПРАВДОЮ МОЙ ЗОДЧИЙ ВДОХНОВЛЕН:

Я ВЫСШЕЙ СИЛОЙ, ПОЛНОТОЙ ВСЕЗНАНЬЯ, И ПЕРВОЮ ЛЮБОВЬЮ СОТВОРЕН.

ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ, И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ.

ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.

Хохот его не прекращался, покуда хватало воздуха в легких. Затем он прошептал: «Спасибо, Данте», — поднял руку, снял с головы воображаемую шляпу. И снова разразился хохотом. Он уже бился в конвульсиях, до него доходила вся смехотворная нелепость его открытия. Подумать только: особняк на 89-й улице, в самом центре Нью-Йорка, является входом в преисподнюю! Где-то неподалеку, значит, и река Стикс!

Майкл затих. Как ни смешно все это звучит, но это — часть чего-то зловещего и вполне реального. Связанного с Элисон. Связанного с церковью и насильным устранением людей в течение многих лет.

Он встал на колени. И похолодел. Кто-то стоял сзади. Дышал ему в затылок, часто и сдавленно, словно умирающий от пневмонии в последней стадии. Майкл наклонился и, шаря по полу в поисках пистолета, ощущал, что фигура позади него ждет. Гладкий ствол скользнул ему в ладонь. Он осторожно перехватил пистолет поудобнее, осторожно установил указательный палец на курке. Затаив дыхание, обернулся, светя себе фонарем, выставив вперед револьвер, держа палец на курке.

Прямо перед ним стоял отец Галлиран. Лицо было таким же, как и на фотографии в папке. Обтягивающую череп сухую кожу прорезали глубокие морщины. Черные и синие крапинки — на месте лопнувших сосудов — усевали щеки и лоб. Бровей не было. Как и ресниц. Бесцветные вены и артерии раздувались под разлагающейся кожей, казалось, они вот-вот лопнут от непосильного напряжения. Завершали ужасный облик блеклые свалявшиеся волосы, покрытые комьями грязи, словно старый священник только что восстал из могилы, для чего ему пришлось продираться сквозь шесть футов сырой земли.

Майкл глотнул ртом воздух и обратил внимание на глаза священника. Без зрачков, без радужной оболочки. Глаза старика покрывали два огромных бельма.

Отец Галлиран был одет в длинную черную мантию; застежка под кадыком поддерживала складки его иссохшей плоти, свисавшие с шеи. Мантия окутывала его всего, включая ноги. Руки с острыми, как у хищной птицы, когтями он сцепил на уровне груди, сжимая ими золотое распятие. Отраженные от него лучи фонаря били Майклу в лицо. Он сощурился и передвинул луч с сверкающего металла.

Священник не двигался. Майкл не вставал с колен. Глаза их были прикованы друг к другу. Майкл смотрел с вызовом. Священник ничего не видел перед собой, но тем не менее продолжал глядеть вниз, словно бы мысли Майкла были открыты для него, а будущее Майкла находилось в его власти.

Священник разжал губы. И издал еле слышный то ли стон, то ли свист. Видимо, омертвелые мышцы его челюсти не способны были более образовывать слова. Голова его начала медленно раскачиваться взад и вперед Он явно обращался к Майклу. Он заметил посетителя и чувствовал к нему жалость и, возможно, раскаивался в чем-то. Еле заметными движениями своей увядшей головы отец Галлиран хотел сказать очень многое, но самое главное — предупредить, что ужас еще не начался и что остановить его наступление не может никто.

Старик вновь застонал, повернулся и побрел, держа крест перед собой, обратно к лестнице, по которой только что спустился.

Майкл взял себя в руки. От внезапного появления священника у него едва не остановилось сердце. Теперь, спустя несколько мгновений, оно бешено колотилось. Несмотря на охватившую Майкла панику, решимость, с которой он вошел в дом, не исчезала. Главное — не терять самообладания, уметь смирять первобытные инстинкты, противопоставив им способность мыслить логически и принимать взвешенные решения. Размышляя так, Майкл устремился за священником. Он твердил себе, что тот — самый обычный человек, хотя сам всеми фибрами души сомневался в этом, да и события последних дней свидетельствовали о том, что вступил он в схватку с некой сверхъестественной силой.

Майкл настиг отца Галлирана на первых ступеньках лестницы. Схватил его за руки и направил луч фонаря в лицо, тщетно пытаясь развернуть его. Но старый священник сопротивлялся с неожиданной силой. И продолжал медленно, ступенька за ступенькой, подниматься, держа крест, устремив перед собой взгляд остекленевших глаз.

— Хорошо, приятель, — сказал Майкл, — пора тебе и меня принять в свою игру.

Старый священник слегка повернулся в его сторону, вырвал руку, словно отгоняя назойливое насекомое, и отвернулся, полностью игнорируя присутствие Майкла. Он начал что-то тихо напевать на латыни.

— Я хочу знать, что здесь происходит! Кто за этим стоит? Кто является объектом всей этой вашей игры? Что вам надо? И, клянусь, если я не выясню этого, я сломаю крест о твою башку!

Священник добрался уже до третьего этажа. Он не обращал внимания на крики, на цепляющиеся за него и колотящие по нему руки, на искаженное лицо у своего правого плеча. Он неуклонно продвигался к цели.

Майкл орал:

— Говори же, ублюдок! Говори, или я проломлю тебе череп! — Ярость почти ослепила его. — Почему те люди играли в прятки? Чейзен! Миссис Кларк! Все остальные! Откуда вы все знаете об Элисон? О ее отце? Обо мне? Из отчетов психиатров? Вы видели их?

Он снова тряхнул священника за плечи. Старик остановился и медленно повернул голову. Широко раскрытые глаза его сверкали, их невидящий взгляд пронизывал до мозга костей. Если они действительно выражали его чувства, он был сумасшедшим.

Майкл отступил, не выдержав этого взгляда.

Священник кивнул, снова с жалостью, и стал подниматься на четвертый этаж. Майкл наблюдал за ним, пока тот не скрылся во тьме, потоптался на месте, затем, освещая путь фонарем, бросился вверх по лестнице и схватил уже сворачивающего к своей квартире старика за шиворот.

— Хочешь поиграть со мной? — грозно выкрикнул он. — Тогда позволь мне кое-что сказать! Я только что прочитал, что это местечко является входом в преисподнюю. А ты, значит, местное привидение. Поздравляю. Надеюсь, в вашей лавочке неплохая пенсия. Если нет, я обговорю условия. — Майкл сознавал, что несет ахинею, но он исчерпал запас разумных слов. В любом случае, что бы он ни говорил, это было бесполезно.

Галлиран продолжал петь.

— Скажи же что-нибудь, ради Бога! — прокричал Майкл во всю силу своей глотки.

Гатц выскочил из подъезда участка и поспешил вниз по ступеням. Лицо его было серьезно. Движения — решительны. Следовавший за ним полицейский раскрыл заднюю дверцу автомобиля и сел. Гатц расположился на переднем сиденье рядом с Риццо.

— Куда еще они могли пойти, кроме как к Лирсон, как ты думаешь? — спросил Гатц.

— Не знаю…

— Телефон прослушивается?

— Да.

Гатц сосредоточенно кивнул. Машина заурчала, взревела и сорвалась с места.

— Где она живет?

— В районе пятидесятых улиц.

— Езжай через парк, — велел Гатц.

— Хорошо, сэр.

— Риццо, — проговорил Гатц со значением, — у меня такое ощущение, что сегодня ночью что-то произойдет.

Не переставая петь, отец Галлиран растворил дверь, которая все это время была столь надежно закрыта.

И пошел по направлению к окну, у которого обычно сидел. Перед окном стояло старинное деревянное кресло. Выглядело оно крайне неудобным: острые углы, жесткое сиденье. Должно быть, для страдающего артритом старика было пыткой сидеть час за часом на твердом дереве, не меняя положения. Но, посветив вокруг фонарем, Майкл понял, что священнику не приходилось выбирать: другой мебели в комнате не было.

Стоя посреди гостиной, он направил луч фонаря в сторону спальни. Сквозь открытую дверь тоже не было видно никакой мебели. Значит, здесь он сидел, здесь спал, здесь ел. Майкл поежился. Ничего похожего на кухонную утварь или пищу он тоже не заметил.

Старик, держа в руках крест, сел и уставился в окно.

— Ублюдок! — заорал Майкл. — Ублюдок! Я сверну тебе шею голыми руками. Я вытрясу из тебя все, что хочу знать.

Он обошел вокруг кресла и обхватил шею священника холодными бескровными пальцами. И начал сжимать их. Старик продолжал что-то напевать на непонятной латыни.

— Ублюдок! Говори же, ублюдок! — выходил из себя Майкл.

Галлиран, задыхаясь, продолжал петь, лишь немного сбившись с ритма. Как бы сильно Майкл не сжимал его горло, он не защищался. В своих трясущихся, руках он сжимал крест.

Кресло упало. Майкл и священник распластались на полу.

— Я убью тебя! — кричал Майкл, не выпуская старика. — Ублюдок! Ублюдок!

В сочившемся сквозь сероватое окно мягком свете показался вылетевший из темноты какой-то тяжелый предмет. Снова и снова он с силой опускался на череп. Кровь заливала голый пол. Послышался звук: чье-то тело волокли по деревянной поверхности. Стоны. Кровь. Тишина.

Элисон открыла глаза.

Она тряхнула головой. Ее била дрожь. Где она была? Где сейчас она? И как она сюда попала? Дул ледяной порывистый ветер, а она была без пальто. Она замерзала.

Элисон огляделась и вздрогнула, увидев стоявший на той стороне улицы особняк. Темный, тихий, враждебный.

Мозг ее пронзила мысль: там же Майкл. Она ступила на мостовую и остановилась, почувствовав слабость в дрожащем от холода и ветра теле. Губы ее безудержно стучали, она терла друг о друга руки. Затем, собрав все силы, перебежала через улицу и вошла в дом.

Наверху по-прежнему горел свет, наполняя воздух туманной мглой.

Эдисон подошла к зеркалу, взяла со столика пару перчаток и внимательно их рассмотрела. Это были перчатки Майкла. Значит, он где-то поблизости, он может услышать ее. Она отвернулась от зеркала, хранившего ее неясное отражение и крикнула:

— Майкл!

Звук ее голоса, многократно отразившись от стен, замер где-то наверху.

— Майкл, где ты? — повторила она громким, срывающимся голосом.

Ответа не последовало.

— Зачем ты пришел сюда? — уже тише произнесла она. — Зачем?

И снова крикнула:

— Майкл!

Она вертела в руках тонкие кожаные перчатки. Надо подняться туда, в темноту, и обследовать каждую квартиру. Может, он не слышит ее за толстыми стенами. Или по какой-то ужасной причине не может ответить. Элисон бросила перчатки обратно на стол.

— Майкл, пожалуйста, ответь мне, — еще раз крикнула она. Подождала немного, но ответа не последовало. Вцепившись рукой в перила, она начала подниматься по лестнице. По мере того, как она преодолевала старые деревянные ступени, желтый туман улетучивался. На полпути Элисон остановилась и подергала перила. Прочные, как и всегда. Хоть на что-то в этом доме можно положиться. Еще раз тряхнув их, она шаг за шагом преодолела расстояние, оставшееся до площадки второго этажа.

Элисон шла по холлу, мимо еле видной надписи на стене.

— Майкл! — звала она.

Она подняла глаза на лестницу, ведущую на третий этаж, и с облегчением вздохнула, увидев, что в конце ее горела, освещая ступени, маленькая желтая лампочка. Элисон шла медленно, помня, как наступила на кошку в ту кошмарную ночь.

Она добралась до третьего этажа и остановилась, как вкопанная, заметив на полу большое круглое пятно и еще какие-то пятна и полосы, поменьше, тянущиеся вдоль по коридору. Удивившись, Элисон присела на корточки и потрогала их, ощутив под пальцами что-то жидкое, вязкое и теплое. Она понюхала кончики пальцев, потерев их друг о друга и тут поняла, что это кровь.

Дрожа от страха и отвращения, Элисон смотрела на маленькие лужицы и струйки. Похоже было, что здесь куда-то волокли мертвое тело. Следы обрывались в центре холла, как если бы тело подняли и вышвырнули вон из дома. Элисон похолодела от ужаса.

— Майкл, пожалуйста, помоги мне! Где бы ты ни был, пожалуйста!

Она упала на колени, не в силах больше стоять и в изнеможении ползла к двери в свою квартиру, в единственное безопасное место во всем здании.

Привстав, чтобы вставить ключ в скважину, она вдруг нащупала рукой что-то твердое и холодное на полу и, подняв, поднесла это к глазам. Тусклый кусочек желтого металла. Запонка. Четырнадцать каратов. С инициалами «М. С. Ф.» Майкл Спенсер Фармер. Залитая кровью.

Элисон вскрикнула и сжала ее в кулаке, другой рукой судорожно нащупывая на груди распятие. С трудом она вставила ключ в замочную скважину, плясавшую у нее перед глазами, толкнул дверь и скрылась за ней. Прижавшись к стене, она закрыла глаза и произнесла, задыхаясь:

— Майкл! Нет!

Она вцепилась руками себе в волосы, словно пытаясь вырвать их.

— Помогите! Помогите!

Но никого не было рядом. Одна лишь тьма.

— Я каюсь! Я согрешила! — кричала она. — Согрешила. Оставьте меня! Кто бы вы ни были, оставьте меня в покое! — Элисон забилась в истерике, царапая себя ногтями.

Пронзенная внезапной мыслью, она быстро заперла дверь, задвинула засов, накинула цепочку. Затем, силясь что-либо разглядеть в темноте, подбежала к старинной напольной лампе и попробовала ее зажечь. Ничего не получилось. Элисон щелкнула выключателем на стене, он тоже не работал. Тогда она бросилась через комнату к кофейному столику и нажала кнопку маленького светильника. Он осветил комнату. Она была одна.

Вся дрожа, Элисон вернулась к двери и еще раз проверила замки. Затем ринулась в ведущий в спальню коридор, по пути заглянула на кухню и в ванную. Пусто. Свет на кухне не горел, но в ванной лампочка зажглась. «Что происходит с освещением?» — терялась она в догадках. Тихонько прокравшись в спальню, Элисон попыталась включить верхний свет и, когда это не удалось, включила бра. Здесь тоже никого не оказалось. Элисон находилась в безопасности — здесь, в квартире. Но была ли то настоящая безопасность? У нее нет телефона. Нет каких-либо других средств связи с внешним миром. Рано или поздно придется выйти из квартиры. А в любое время суток на лестнице будет темно, как ночью. Что делать? Некоторое время она озиралась по комнате в поисках выхода, затем вдруг бросилась в гостиную. Окна выходят на улицу! Можно открыть их и кричать. Плевать, что поздно. Кто-нибудь обязательно услышит и вызовет полицию. Она торопливо обогнула диван, пробежала мимо напольных часов, камина. Яростно раздвинула шторы и оцепенела. Вместо окна она увидела прочную стену. Элисон издала жуткий вопль.

— Нет! — Она колотила кулаками по стене. Костяшки пальцев ее распухли, сухие глаза нестерпимо жгло. Она дрожала. Другое окно выходит на глухую стену. Ее криков никто не услышит. Она в ловушке.

Элисон отпрянула от окна.

— Мамочка, — всхлипнула она. Перед глазами предстал родной дом. Как бы она хотела, чтобы рядом сейчас оказалась мама. Элисон принялась шагать по комнате, не в состоянии собраться с мыслями. К жестокой головной боли, нарастающей с того момента, как она очутилась на улице, присоединились головокружение и тошнота. Она здесь совершенно одна. Отгорожена от всего мира. Кем? С какой целью? А Майкл? Бедный Майкл. Элисон зашагала быстрее. Она нуждалась хоть в какой-то поддержке. Тут она остановилась, взгляд ее упал на телевизор. Да, на него можно положиться. Элисон щелкнула выключателем. Настройка! Она переключила канал. Музыка. Еще раз. Ничего. Еще раз. Наконец-то! Ночное шоу. Она вжилась глазами в экран. Он был живым, настоящим, наполненным шумом и движением. Сознание ее утонуло в мириадах пляшущих разноцветных точек. Она продолжала прохаживаться по комнате, не отрывая взгляда от экрана. Пока, наконец, в изнеможении, не в силах более держаться на ногах, не побрела в спальню. И, упав перед кроватью на колени, уронила голову на дрожащие руки. Она не ощутила прикосновения собственных пальцев к лицу.

— Ангел Небесный, мой Ангел-Хранитель, — отрешенно молилась она. Если бы можно было вернуться в ту церковь и вновь исповедаться. Тогда она, быть может, единственный раз в жизни, ощущала мир в своей душе. Элисон потерлась лбом о кровать, несколько мгновений сидела неподвижно и вдруг начала дико озираться. Она услыхала шаги. Опять? Как и прежде, кто-то ходил взад-вперед. Раздался стук. И тут она осознала, что шаги доносятся вовсе не сверху.

Телевизор замолчал. Элисон вскочила. Шаги раздавались в гостиной. Вдруг наступила тишина. Кто-то есть в квартире! Она зажала рот рукой. Это невозможно! Она же проверяла. Дверь она заперла на засор, а вместо окон теперь стена. Тут Элисон вспомнила о стенном шкафу в гостиной, в который не заглянула. Кто бы ни был в соседней комнате, он скорее всего затаился за его створками и выжидал. Раздалось еще два шага. Послышалось тяжелое дыхание.

Элисон озиралась в поисках спасения. В отчаянии скользнула в стенной шкаф и захлопнула дверцу. Придерживая ее правой рукой, она спряталась среди висящей одежды. И замерла.

Тяжелые шаги раздавались уже в коридоре. Медленно, но неуклонно они приближались к ней и чем громче они становились, тем большее отчаяние охватывало ее. Он, кто бы он ни был, знает, что она здесь, и найдет ее. Шаги остановились у входа в спальню. Со всей силы вцепившись в ручку двери, Элисон вдыхала запах нафталина, оберегавшего одежду от моли; от него щипало в глазах и першило в горле. Она поднесла руку к груди. Сердце билось ожесточенно и неравномерно. Такое впечатление было, что оно в любой момент может выпрыгнуть из груди и покатиться по полу.

Шаги послышались вновь. Человек побродил по комнате, несколько секунд помешкал у окна и направился к стенному шкафу.

Она еще сильнее сжала ручку двери. Шаги приблизились к кровати.

Элисон затаила дыхание, боясь издавать какие-либо звуки, предпочитая задохнуться, но не быть обнаруженной. Она вытерла об одежду потную руку и вновь вцепилась в дверь. В другой руке она сжимала распятие.

Человек обошел вокруг кровати и двинулся по направлению к стенном шкафу. Она замерла. Теплая жидкость заструилась по ее ногам. Моча. Она взглянула вниз и в проникающем сквозь щелку свете увидела, что лужица медленно вытекает наружу. Элисон съежилась и напрягла мышцы, надеясь прекратить поток. Это оказалось невозможным. Она зажмурилась при мысли о том, что моча вытекает в спальню и вот-вот выдаст ее присутствие.

Человек остановился перед дверцей шкафа. Она могла видеть тень, падающую от его ног. Вот оно! Ее охватил мучительный ужас, с новой силой возвратились головокружение и тошнота. Ручка двери медленно поворачивалась, она вжалась в стену.

Дверь приоткрылась на дюйм. Непрошенный гость глубоко вздохнул и резко распахнул ее.

Элисон в ужасе раскрыла рот.