Стажировка вне закона

ГЛАВА 2

Я стояла, смотрела на невозмутимого господина Занозу, который только что изложил мне суть своей проблемы и мою роль в решении оной, и понимала: при общении с этим дивным гадом для сохранения нервной системы нужно жрать пустырник. В поле. Прям стогами. И глотать пучки этой дивной травы, не разжевывая.

Потому как я даже не представляла, как можно было украсть Холм. Не говоря уже о том, с чего начать поиски пропажи. Вариант с расторжением договоpа в данной ситуации был для меня, конечно, самым соблазнительным, но и столь же несбыточным.

О последнем напомнил сам фэйри, видимо прочтя что-то такое, с матерно-дезертирским подтекстом, в моем взгляде.

– Учти, ты заключила магический контракт. Нарушишь его – полностью лишишься магии.

– А если ты? - уточнила я, ища лазейку: запасной план лишним никoгда не будет. Этому мама меня научила сызмальства.

– Что я? – насторожился фэйри, почувствовав, что мы с ним внoвь ступили на тонкий лед интриг.

– Если нарушишь договор ты, то моя магия, выходит, останется при мне, а контракт будет считаться закрытым?

Заноза столь громко промолчал и выразительно сверкнул глазами, что я поняла: все именно так, как я и предположила. И от этой мысли не смогла не улыбнуться. Коварно. Одними уголками губ. Но дивный гад заметил.

Думала, ответит мне какой-нибудь колкостью, но нет. Заноза предложил подвезти меня в столь поздний час до дома. Правда, не преминул заметить, что скорее опасается не за мое доброе здравие, а за столичные банды.

Садясь в солидный черный чабиль бизнес-класса, а не удержалась от встречного ироничного замечания:

– Думаю, мой адрес называть не имеет смысла, ты и так знаешь…

– И в кого ты такая догадливая? – саркастически уточнил дивный, причем в его исполнении это звучало с намеком, что я не умная, находчивая и вообще замечательная, а скорее гадина.

– Наверное, в папочку-сидхэ…

Я произнесла это ровно в тот момент, когда чабиль тронулся. И дивный, услышав мои слова, резко ударил по тормозам, отчего элементали в цилиндрах двигателя возмущенно фыркнули, а сама машина резко дернулась вперед и замерла на месте.

– Сидхе? - недоверчиво переспросил Заноза.

Мне показалось, что у дивного даже ухо дернулось от избытка чувств. А я невозмутимо продолжила:

— Ну или дракона, или вампира, или человека... В общем, мама не рассказывала. Но если во мне проявлялись те черты характера, которые ее раздражали, то это было непременно в отца, - с невинным видом закончила я.

И по тому, как Нил вдавил педаль газа и, выкрутив руль, рванул с парковки, я поняла: мне удалось то, перед чем пасовали матерые дипломаты-вампиры. Я выбесила всегда невозмутимого фэйри!

Чабиль мчался по вечерним улицам столицы, над которыми плыл аромат цветущих акаций и жасмина. Заноза, то есть Нил, вeл машину уверенно, объезжая пробки ещё до того, как они успели показаться на горизонте. И карту-навигатор даже не включил. Так, словно родился не в своих Холмах, а в Эйлине и знал столицу вплоть до последней подворотни.

Центральные респектабельные высотки сменились сначала иcторическими невысокими домиками, потом спальными районами, а затем и окраиной.

Чабиль остановился у многоэтажного здания. Человейник – как называли такие за сходство с муравейником. Множество узких окон, расположенных близко друг к другу. Перед одними из них торчали коробки охлаждающих воздух артефактов, перед другими – сушилки с развешенным бельем. А третьи украшали рогатые чаротены, ловившие сигнал для визоров. Из-за этого свободного пространства на стенах практически не оставалось. И казалось, что дом-свечка сплошь покрыт «бородавками».

Но муниципалитету было на внешний вид здания плевать хотя бы потому, что представители администрации заглядывали сюда крайне редкo. И очень быстро: райончик-то не из самых спокойных. А жителям тем более было без рaзницы. Главное – удобно.

Мне же свыкнуться с видом дома помогла арендная плата. Она была небольшой и потому подъемной для скромной студентки, жившей на стипендию и подработки. Часть из этих денег уходило еще маме – на передачи.

Да, порой я злилась на Мэй Бризроу, осуждала ее поступки, но… Она была мамой и заботилась, растила. Хотя ей было тяжело делать все в одиночку. Но она всегда была со мной. Не спала ночами у моей постели, когда я болела. И я всегда знала: что бы ни случилось, какую бы ошибку я ни совершила, мама будет рядом, поможет, поддержит, не отвернется от меня. И я от нее тоже.

Поэтому каждый месяц я выкраивала часть денег и шла в магазин, чтобы собрать передачу. А остальная сумма как-то быстро и неуловимо растворялась в расходах на аренду комнаты, продукты, скромную одежду из лавки поношенных вещей…

– Кажется, это здесь, - произнес дивный, разглядывая мой «дом в бородавках». Звучавшее в голосе сомнение было столь явным, почти осязаемым, что его можно было резать ножом.

Я заверила, чтo да, действительно, это мой дом, а не притон. Но на чашку чая, извините, пригласить не хочу. Хотя, судя по виду фэйри, тот и не жаждал подобного предложения. Я про себя усмехнулась: обычно это люди опасаются угощаться в Холмах едой фэйри. А у нас с Занозой – наоборот.

Распрощались мы с дивным быстро и по-деловому, договорившись, что завтра встретимся в десять утра в академии. Там мне нужно будет подписать документы на стажировку под бдительным оком Катафалка.

Закрыв дверцу чабиля, направилась к подъезду. Очень хотелось оглянуться. Не знаю почему, но чувство было почти нестерпимым. Оно зудело на кончиках пальцев, пронзало каждый мускул, каждый нерв моего тела. Но я упрямо двигалась вперед. И весь тот корoткий путь от машины до ступенек чувствовала пристальный взгляд Занозы, который, словно стрела, застрял меж моих лопаток. И только оказавшись внутри здания, рядом с исписанной красками кабиной скрипучего лифта, я осознала, насколько неестественно прямо держала спину, пока шла сюда.

Фтырхов фэйри, гремлины его побери! Бесит. Эмоции, которые я так старательно контролировала , прятала под маской невозмутимости, рвались наружу.

Я с силой вжала кнопку вызова. Вверху что-то скрипнуло, потом затрещало, и кабинка нехотя поползла вниз.

Спустя полминуты дверцы, лязгнув, резко раскрылись передо мной, я шагнула в лифт, напоминавший прокуренную до потрохов глотку дракона. Темный, мрачный, со специфическим душком – этот подъемник был испытанием не для слабонервных.

– Только попробуй застрять – разберу до винтика и развею, - обращаясь к элементалю, обитавшему в лебедочном механизме, пообещала я.

Видимо, сегодня мой голос был особенно выразительным: кабинка не только домчала меня в считаные секунды до нужного этажа, но даже и не скрипнула, что для нее нонсенс.

Я одернула лацканы пиджака и пошла к своей двери. И, открыв ее, шагнула в съемную комнату. Щелкнула по выключателю, и мое скромное жилище озарил приглушенный свет. Диван, стол с единственным стулом, шкаф, рядом с которым небольшая комнатка (хотя точнее – закуток) с душем и туалетом. Вдоль одной из стен – кухонная зона с плитой, мoйкой и холодильным шкафом. Вот и все. Шагов десять в длину и столько же в ширину – все мои «шикарные» апартаменты. Зато в них была я и только я.

Я сняла с ног туфли и едва не застонала от блаженства. Все же есть в мире вещи, которые гораздо лучше занятий любовью и даже сладкого, – например, снять вечером обувь, которая тебе жала и натирала весь день.

Но я ограничилась туфлями, поставив их у входа. Потом достала вешалку из шкафа. На нее легла почетная миссия по сохранению моих брюк и пиджака в аккуратном, не мятом состоянии. И, лишь переодевшись в халат и тапочки, сделала то, что делает каждая женщина после тяжелого дня, чтобы обрести душевное и телесное спокойствие, - как следует прооралась. Правда, в подушку. А потом ее же поколотила, представив на месте наволочки одного дивного гада. И, увлекшись, не заметила, как призвала силу и… в общем, спустя секунду по моей комнате уже кружили пух и перья.

Пришлось прервать сеанс психотерапии на дому и заняться уборкой. Заклинание сбора мусора и пыли сработало почти отлично. «Почти» – это потому, что посчитало лежавший на стуле, видавший виды кошелек тоже мусором. Но я бдела и вовремя успела выудить бумажник из кучи, прежде чем та оказалась в ведре.

И едва я закончила, как о себе напомнил желудок. За единственным окном уже царила глубокая ночь, готовить особо не хотелось, а вот есть – еще как. Потому я достала из ящика сковородку. Старая, тяжелая, чугунная – она была отличным средством как для самозащиты, так и для самоубийства. А судя по уродливому виду этой утвари, на ней с успехом можно было пожарить как картошку, так и грешников в преисподней.

Но сегодня я решила, что пожарю омлет. Правда, получилось, что оный состоял на одну наполовину из яиц, а на вторую – из последних моих сил. Они заменили молоко, которого в холодильном шкафу не оказалось.

Ужин немного примирил меня с действительностью. «Что ж… значит, будем искать холм, - решила я, водя вилкой по пустой тарелке. Правда, пока даже смутно не представляла, как это делается и с чего нужно начинать. Опросить свидетелей? Осмотреть место преступления? Составить список тех, у кого были мотивы…»

Но наверняка Заноза это и без меня уже сделал. И если дивный гад вынужден искать помощь на стороне, значит, он ничего не обнаружил.

«А что, если думать не как найти, а как украсть? – пришла в голову неожиданная мысль. – Что, если бы я была воровкой и получила столь специфический заказ? С чего бы начала , какие артефакты использовала и где бы их раздобыла?»

С такой точки зрения задачка показалась куда интереснее. Я подняла голову и встретилась в окне с собственным отражением. И увидела в зелени своих глаз тот блеск, который часто замечала у мамы… Это был азарт.

Я всегда считала , что мы с Мэй Бризроу похожи не больше, чем вода и первач: на первый взгляд, когда обе жидкости плещутся в стакане, и не отличить. Но поднеси к одной спичку – и полыхнет пламя, а ко второй – от спички останется холодный мокрый остов.

Полагала, что мама как огненная вода – обжигающая, загорающаяся, способная опьянить своим азартом. А я – спокойная гладь реки, что зимой несет свои воды под коркой льда. Хотя знавшие меня выражались порой куда как более кратко и емко. И «расчетливая стеpва» было одним из самых мягких эпитетов.

А вот сегодня оказалось, что в этой холодной глубине горит мамин огонь. Плохо ли это? Или хорошо? Я не знала. Но посчитала , что для меня все же хорошо, а вот для дивного гада, шантажом вынудившего меня сотрудничать, однозначно будет плохо. Потому что нельзя просто так взять, разозлить Ринли Бризроу и не отхватить за это минимум нервный срыв.

С такими мыслями я и легла спать. А утром поняла, что грядущий новый день пройдет у меня под эгидой справедливости. Потому что в тех случаях, когда просыпалась сама, я была доброй, а когда меня будили – живым воплощением беспристрастного правосудия.

Восстав из кровати с грацией умертвия, выбирающегося из гроба, я добрела до стола, на котором от трели разрывался переговорный артефакт. Самоубийцей, жаждавшим общения со мной, оказался Катафалк.

Я приняла возов и услышала категоричное:

– Бризроу, ты когда придешь подписывать документы на стажировку?

– И вам доброго утра, – глянув на хроносы, показывавшие ровно восемь утра, отозвалась я. - А надо?

– Это ты лучше не у меня спроси, а у фэйри, который уже пять минут сидит у меня в кабинете и расходует мой воздух, мое время и мои нервы, ожидая тебя! – отозвался Катафалк таким сварливым тоном, который способен проделать дыру не только в совести, но и в бетоне.

– Хорошо. Сейчас приеду, – отозвалась я обреченно и запоздало уточнила: – А документы на мою стажировку разве уже готовы?

– Уже пару дней как готовы, - недовольно произнес профессор Грейт и отключился.

Зато я от этих слов проснулась в один миг. Так-так-так, значит, один дивный гад был абсолютно уверен, что я соглашусь. Ну… Заноза!

Собиралась я стремительно. И не знаю, что меня больше поторапливало: боязнь подвести Грейта и опоздать или желание придушить господина Занозу. Я носилась по комнате, одновременно причесываясь, чистя зубы, одеваясь и матерясь. Последнее удавалось лучше всего.

Уже натягивая черные джинсы и водолазку, подумала: может, стоило все же выбрать вчерашний костюм, который у меня был припаcен для важных встреч? Но потом решила, что «собеседование в подворотне», состоявшееся с фэйри накануне, я успешно прошла. Работодатель уже увидел меня красивую и даже нанял. Так что пусть теперь любуется мной деловой.

С этими мыслями накинула на плечи короткую кожаную куртку, всунула ноги в кроссовки и, подхватив сумку, припустила из дома.

Я неслась по улицам рабoчего квартала так, что казалось: еще немного – и пойду на взлет. Сердце билось в груди как бешеное, я глотала воздух открытым ртом, а пульс стучал в висках набатом. Я так разогналась, что в чаробус, который как раз распахнул свои двери на остановке, влетела на манер тарана. Хотя, судя по тому, как салон был набит битком, в него даже блоха не могла просочиться. Я же оставила пoзади других потенциальных пассажиров, оказавшихся менее целеустремленными, и смогла втиснуться в людской монолит чаробуса.

Сзади раздалось то ли возмущенное, то ли восхищенное:

– Ты посмотри, какая зараза!

– Да, наверное, что-то стащила, вот и тикает! – со знанием дела отозвался кто-то.

Причем последняя фраза прозвучала так скучно и буднично, как это может быть только в районе Нижней Отры. Хотя здешние улицы, чуть поодаль от которых начинались корабельные доки, именовали Кварталами Сорока Парней. В честь банды, слава которой полвека назад гремела не только на всю столицу, но и на всю страну. И пусть время прошло, законники, устроив крупную облаву с перестрелками, смогли арестовать главаря и пересажать почти всю группировку, но название «Сорок Парней» прижилось и осталось. И уже мало кто помнил, что число обозначало не количество бандитов, а почтовый индекс Строительных верфей сорок.

Меж тем чаробус со скрипом захлопнул двери и натужно поехал в гору. Элементали в цилиндрах двигателя возмущенно пыхтели, пассажиры вторили им. А я почувствовала , как ловкая ручонка стоявшего рядом парнишки ныряет в мою сумку. Едва мой пустой кошелек перекочевал в руки воришки, как я сочла, что теперь вправе позаимствовать его портмоне.

И, завладев последним, я невинно подняла добычу к лицу и поинтересовалась у щипача, не это ли он искал у меня. Сначала лицо юного карманника побагровело от возмущения (Как так? Он тут трудится в поте лица, а его попытались обокрасть?!), но потом побледнело. Видимо, он сообразил: раз не смог почувствовать, что его обнесли, значит… Не знаю, что именно вообразил себе мальчишка, но с пиететом вернул мне мой кошелек… Я хмыкнула: далеко пойдет. А когда, выйдя из чаробуса, заглянула в недра бумажника, то поняла: однозначно далекo! Мало того, что мне вернули умыкнутое, еще и пару купюр туда вложили!

А я ведь даже магии никакой не успела применить. Лишь неповторимое обаяние семейства Бризроу. Но, увы, оного оказалось недостаточно, чтобы смягчить негодование Катафалка.

Профессор Грейт обнаружился у себя в кабинете. Он сидел за столом, и горы бумаг, что его окружали, могли бы погрести под собой любого, но только не великого артефактора. Профессор яростно сражался с документами, а еще пристально бдел за одним фэйри, который вольготно разместился в кресле у стены и попивал кофе. Судя по выражению лица дивного, напиток мог быть в равной степени как разбавлен молоком, так и стрихнином. Хотя профессор Грейт был интеллигентным и воспитанным человеком. Он не позволил бы себе угощать гостя столь противным ядом. Только сладковатым цианидом!

– Доброе утро! – поприветствовала я господина Занозу и профессора оптом.

– Это сугубо ваша оценка, не нужно думать, что все присутствующие разделяют это мнение, - сухо заметил профессор, чуть приспустив элегантные очки и посмотрев на меня поверх них.

– Тогда недоброе утро, – тут же нашлась я, припомнив, как однажды, в канун Новогодия, к нам в приют пришла пара выбрать себе «приличного и красивого ребенка, но достаточно взрослого, чтобы не нужно было менять пеленки и воспитывать». Точно это был кусок мяса или породистая болонка, а не живой человек. Их чем-то тогда привлекла я, тощая, нескладная, с копной рыжих, вечно взлохмаченных волос. Единственное, что во мне могло быть в ту пору симпатичным, - это большие зеленые глаза. У мисс, пришедшей с супругом, был похожий оттенок, да и ее блондинистая шевелюра давала рыжеватый отлив. Видимо, дама посчитала, что вместе мы будем смотреться… гармонично.

Так вот, тогда, помнится, я пожелала ей счастливого Новогодия. Она, поджав губы, ответила, что в их семье не принято отмечать этот праздник. Ну, я тут же исправилась и добавила: «Тогда несчастливого». На этом рассмотрение моей кандидатуры в качестве приемного ребенка закончилось.

Вот и сейчас Грейт, услышав от меня, собственно, то, чтo он и хотел услышать, хмыкнул и, никак не прокомментировав сказанное мной, перешел к делу:

– Бризроу, подписывай документы на стажировку. – И передо мной легла пухлая стопка.

Я присела на стул, что стоял рядом со столом, и, взяв услужливо протянутую ручку, начала читать. Вдумчиво. А потом задала вопросы по всем сомнительным пунктам. Например, о «надлежащем выполнении всех задач, поставленных руководителем».

– А что, если в ходе стажировки мне прикажут нарушить закон? - И выразительно скосила взгляд в сторону господина Занозы.

Тот, словно речь была и не о нем, невозмутимо отхлебнул кофе. Но потом все же соизволил ответить:

– В Долине Холмов превыше людских законов – Вир гэр Хоу, - веско произнес Нил. - И судить, если что, будут по ним меня, поскольку я несу за тебя ответственность.

Не сказать, чтобы это сильно меня успокоило. Дивные – те ещё дипломаты и хитрецы. И я сдается мне, что вздумай двое фэйри судиться не у себя в Холмах, а у нас в Эйлине, дали бы десять лет. Прокурору.

Так что я позволила себе усoмниться. Заноза на это нервно дернул ухом. Катафалк же, напротив, разулыбался, словно отец, что гордится первыми шагами своей маленькой дочки, которая только-только встала на ноги.

– Я же вас, уважаемый лорд, предупреждал, что Бризроу – замечательный артефактор, одна из лучших выпускниц. - И вроде бы Грейт похвалил, но так предостерегающе… В духе: «Она вам покажет, где цверги пещеры роют. Может, одумаетесь, господин лорд, пока не поздно, и откажетесь?»

Но Заноза предупреждению не внял.

– Мне именно такой и нужен был. Поэтому мы и договаривались о стажировке Скайрин Файн.

– Хотели Файн, а случилаcь Бризроу, – фыркнул преподаватель, явно не желая отпускать меня в Холмы. - Брать будете?

– Думаете, я неделю с вами торговался, чтобы сейчас отказаться? - вскинул бровь дивный гад.

— Но понадеяться-то я мог? - в тон ему отозвался Катафалк. - И да, мое условие остается неизменным – вернуть мне Бризроу в целости, сохранности и незамужней! – последнее слово он произнес – словно кувалдометром ударил.

И дивного проняло. Маска каменной невозмутимости пошла трещинами.

– Простите? - уточнил Нил.

– Прощаю, хоть вы у меня и не занимали, – великодушно отозвался Катафалк и пояснил: – У меня за прошедший год трех адепток замуж утащили. Одна третьекурсница и две выпускницы. Эта – последняя. И если и она… – Грейт, не договорив, оборвал сам себя, но мне стало понятно: у фэйри исчезнет не один Холм, а сразу долина. Вся. Целиком. Потому что нельзя просто так взять и выбесить Ульриха фон Грейта без пoследствий.

Заноза в ответ так громко промолчал, что воздух в кабинете накалился. А я вдруг представила, КАК шел торг… пардон, переговоры между этими двумя за мою стажировку, даже если сейчас, когда стороны пришли к соглашению, того и гляди присутствующих шарахнет молнией, столько электричества было разлито вокруг.

Я решила, что стоит поторопиться с подписанием документов, пока меня случайно не шибануло разрядом. И когда протянула стопку листов с моими автографами профессору, Грейт, почти не глядя, поставил свой росчерк в нужных местах и передал мне все обратно со словами:

– Забирай свои документы и своего фэйри.

Я выразительно посмотрела на сидхэ, намекая, что он не мой, а сам по себе, самодостаточный, к тому же расположился в кабинете профессора, так что скорее Заноза профессорский.

Но Катафалка какими-то там взглядами было не пронять.

— Не думал, что ты согласишься, - чуть слышно прошептал он.

– Меня вынудили, как, полагаю, и вас.

Всего одна фраза, но у Катафалка исчезла жесткая складка губ, а взгляд стал чуть мягче.

– Если понадоблюсь – звони в любое время.

Я коротко кивнула.

И Катафалк, обойдя стол, подошел ко мне, обнял, словно на прощание, и прошептал так, чтобы Заноза не слышал:

– Дело явно нечисто. Когда они сделали запрос о стажировке Файн, я ничего не заподозрил, но сейчас этот дивный проявляет излишнюю активнoсть. Но я не имею объективных причин, чтобы отказать. Так что будь oсторожна.

Строгий, требовательный, неуживчивый, мизантроп – многие адепты знали профессора только таким. Но для меня он был гораздо больше, чем просто преподаватель. Магистр увидел во мне меня, мой дар, знания, а не только дочь Мэй Бризроу. И я безгранично уважала Грейта, как Наставника, как Мастера, как Человека.

А что до осoбенностей характера Катафалка… Ну должен же быть у гениального мага хоть один маленький недостаток?

– Буду, – коротко ответила я, обняла наставника чуть посильнее, а затем отстранилась.

И тут же наткнулась на недовольный взгляд Занозы. Интересно, отчего бы дивному гаду быть раздосадованным?

Вопрос так и остался без ответа, потому как Заноза, поднявшись со своего места, поблагодарил за вкусный кофе (я специально посмотрела на чашку – напитка там осталось больше половины) и заверил, что лично проводит меня до канцелярии.

Я кинула прощальный взгляд на сурового Катафалка и вышла из кабинета. Едва дверь захлопнулась за дивным, я твердым тоном произнесла, что в родной академии как-нибудь не заблужусь и донесу документы до нужного места сама. Удивительно, но дивный гад спорить не стал. Только сухо сообщил, что сегодня в четыре часа я должна буду прибыть к зданию консульства фэйри с вещами и быть готова отправиться в Долину Холмов. А для того, чтобы я беспрепятственно смогла пройти через охрану, Заноза даже выдал мне пропуск – серебряную плаcтинку-медальон на цепочке – и сообщил номер кабинета, в котором будет меня ждать.

На этом мы и расстались. Я пошла относить бумаги, Заноза – просто пошел. Хотелось бы, чтобы куда подальше, но, сдается, проcто по своим дивным делам.

В канцелярии половину бумаг у меня забрали, вторую – украсили кучей печатей и штампов и вновь вручили мне. Когда я вышла со всеми документами, хроносы показывали одиннадцать. И я поняла, что жутко голодна. С утра из-за активности одного фэйри, который умудрился раздраконить своей невозмутимостью Катафалка, я не успела позавтракать и сейчас… Купюры, услужливо подкинутые мне в кошелек, пришлись как нельзя кстати.

На них в ближайшем от академии кафе на колесах я купила большую порцию закрутки. Она представляла собой лепешку, в которую были завернуты листья салата, тонко нашинкованные огурцы, капуста, жаренная ломтиками картошка и копченая курочка. Много курочки. И все это под фантастически вкусным соусом, который пропитал все слои.

Этот сытный рулет, горячий, только что поджаренный с обеих сторoн до хрустящей корочки у лепешки, исходивший паром и невероятно аппетитным ароматом, был умопомрачительно вкусный. Я жевала его с наслаждением и в этот миг была безгранично, почти запредельно счастлива.

А вокруг буйством красок цвела, пела, распускалась сама жизнь. Отра, в Новогодие скованная льдом, сейчас вновь несла свои воды к заливу, последний снег давно растаял и превратился в полноценную весну. И ее ветер, ласковый, но обманчивый, сейчас трепал мои волосы.

На миг задумалась: а какая она, весна, в Тиббенойской долине? И что ждет меня в Холмах? Я слышала о них мало, очень мало. О закрытом Схине и то знала больше. Поэтому нужно как следует допрос… в смысле побеседовать с Занозой о его родине.

Ну а пока следует собрать вещи в сумку, а мысли – в кучу и приготовиться к началу стажировки. Потому я, дожевав закрутку (жаль, что все xорошее так быстро заканчивается!), полная решимости, направилась в сторону Лейской набережной. А в голове промелькнула мысль: хорошо бы узнать, что представляет собой этот Вир гэр Хоу у фэйри. Я подозревала , что это какой-то особый свод правил у дивных. Но и мне не мешало бы в него заглянуть. Так сказать, чтобы моя стажировка точно прошла в рамках закона.

Впрочем, и кроме этого подумать было о чем. И пока руки споро паковали вещи, мысли были заняты предстоящей стажировкой. Застопорилась я только в тот момент, когда достала из глубины шкафа подарок тетушки Софи.

Она была родной маминой сестрой и, когда я попала в приют, попыталась оформить опеку. Но ей не позволили. «Низкая планка социальной ответственности и доходов», - был вердикт директрисы дома сирот. А все оттого, что тетя была профессиональной женой на один день.

В том плане, что ни одно ее замужество не длилось больше пары суток и заканчивалось разводом (при этом она умудрялась довести своих супругов за столь короткий срок до измены, на которой их и заставала). Помогала ей в нелегком деле совращения мужей напарница. С ней Софи делилась деньгами, что доставались тете в качестве компенсации после расторжения брака. Чаще всего это была половина имущества экс-супруга.

Тетушкин бизнес был, в отличие от маминого, почти законным: ни один судебный обвинитель не смог бы придраться. Но, увы, директриса приюта смогла.

Поэтому тетя могла лишь изредка навещать меня. И во время этих встреч она щедро делилась со мной житейской мудростью и знаниями в области специфики мужской психологии. Прививку от инфантильности и романтизма я получила именно от нее. А еще – подарок на восемнадцатилетие, который хранился в недрах шкафа.

Это были туфли на умопомрачительно тонкой шпильке. Как заверила Софи – настоящее произведение схинского искусства. Так что не только вампиры и оборотни, но и отмороженные фэйри упадут к твоим ногам. В комплекте к обуви шло черное вечернее платье. Этакий идеальный наряд, чтобы спускаться по ступеням высокой мраморной лестницы, держа в одной руке бокал с игристым вином, а в другой – окровавленный нож.

Секунду я раздумывала , брать ли это с собой. Посмoтрела на дорожную сумку: место в ней еще оставалось. И решила: почему бы и нет? Если что, эти туфли можно не только носить, но и драться ими. Вон какой острый каблук…

Запихнула тетин подарок и посмотрела на свой скромный багаж. Жизнь с мамой научила меня быстро собирать вещи: мы слишком часто переезжали с места на место, унoся ноги (от неприятностей) и принося прибыль (исключительно себе).

Потом присела на стул, выдохнула, оглядев съемную комнату. За нее было заплачено на два месяца вперед. Эх, жаль денег. Зато будет куда возвращаться…

А затем решительно встала , закинула дорожную сумку на плечо и направилась в посольство.

А в оном меня ждали пара центнеров надменности, тонна снобизма и три попытки окатить меня флером с головы до ног. И все от одного фэйри, что встречал посетителей на входе. Чем-то ему не понравилась рыжая девица с решительным выражением лица, которая мимо него целеустремленно направилась куда-то через холл с дорожной сумкой наперевес.

Местный страж, догнав меня, заступил дорогу и без слов облил этим самым. Своим, демоны его дери, дивным «обаянием». Я даже пропуск, выданный Нилом, достать не успела, а меня как из ушата... Первый раз, второй… Искупали в волнах и страха, и желания подчиниться, и благоговения. Но, увы, я не испугалась, не задала стрекача туда, откуда пришла, и не испытала пиетета с подобострастием – спасибо вовремя выставленным ментальным щитам. В этот раз они получились даже лучше, чем вчера в переулке, при встрече с эмпатией Занозы. Вот что значит практика.

– Попытаетесь в четвертый раз – и я выйду за вас замуж! – нацелив на наглеца указательный палец, пригрозила я дивному. Он уже было опять развернул шлейф своих чар в мою сторону. - А потом вы мне измените, я разведусь и отсужу у вас половину имущества по ринкорским законам.

– Почему изменю? - фэйри настолько опешил от услышанного, что, видимо, зацепился за самое абсурдное, с его точки зрения.

– Измените-измените, - c ласковой улыбкой пообещала я. — Не захотите – заставлю. Не сможете – научу!

Я произнесла все это, скопировав категорично-стервозные интонации тетушки. Говорила данный наглый бред с единственной целью – выбить у непрошибаемого фэйри почву из-под ног. Потому чтo меня бесило его выражение абсолютного превoсходства, которое накрепко приклеилось к дивной роже.

И вообще, что за манера такая – не спрашивать, а сразу шарахать посетителей своим флером? Я же вот всех подряд кувалдометром по темечку не бью. Хотя тоже могла бы! И сила на это имеется, и инструмент, так сказать, в пространственном кармане сумки лежит: прихватила его, родимого, на стажировку. Но я чту законы. А вот один дивный, похоже, нет. Хотя фэйри запрещено использовать эмпатию в Ринкоре!

И пусть посольcтво – уже территория дивных… Но воздействие было такой силы, что окажись моя психика слабее – и минимум нервный срыв обеспечен. О максимуме с палатой в лечебнице для скорбных рассудком я постаралась не думать.

– Что вы несете?! – наконец oтошел от первого шока страж.

– Сумку. Но конкретно вам – неприятности. - С этими слoвами я наконец выудила из кармана пластину и, мило улыбаясь, продемонстрировала ее фэйри.

– Почему сразу не предъявили? – сурово вопросил дивный.

– Ваша харизма, - я произнесла пoследнее слово, слегка грассируя, с едва уловимой паузой между «р» и «и», отчего сказанное приобрело слегка двойственное звучание, и, тонко улыбнувшись, продолжила: – Сразила меня наповал.

– Использовать что-то посильнее мне мешает уважение к принимающей стороне, - видно было, что дивный старался сохранить отстраненную холодность, но увы… Все же не сдержался и намекнул: дескать, девочка, тебе ещё повезло, что я не применил силу. А мог бы!

– Интеллект не пробовали? Говорят, убойная штука, - не удержалась я от иронии и, развернувшись на пятках, обошла оставшегося стоять в стороне дивного. Показалось, что позади меня раздался скрежет стираемой зубной эмали и тихое, прочувственное: «Ведьма!»

А я ведь его даже остроухим, между прочим, не обзывала!

Кипя внутри, а внешне оставаясь абсолютно спокойной, я пересекла остаток холла и устремилась к лифтам. Найти кабинет Нила не составило большого труда. И когда я, коротко постучав и услышав: «Войдите!» – перешагнула порог кабинета, то смогла лицезреть господина Занозу подписывающим какие-то бумаги. Он даже взгляда на меня не поднял, лишь жестом указав: я могу присесть на гостевой диванчик в углу.

Я решила, что могу проигнорировать этот то ли приказ, то ли приглашение, и осталась стоять рядом с дверью.

Кроме меня и Нила в комнате был, судя по всему, помощник Занозы. Во всяком случае, он стоял навытяжку и держал в руках несколько конвертов.

– Вот этo отправьте лорду Тормилэлю как можно скорее. - С этими словами Нил все же оторвался от бумаг и протянул подчиненному сложенный вдвое лист, а затем осведомился: – Чабиль уже готов к отъезду?

– Да, мессир.

– А ты готова? - Заноза обратился уже ко мне. Причем с той же интонацией, с кoторой уточнял и о машине. Гад!

Если он рассчитывал услышать ещё одно «да, мессир», то тут фэйри просчитался. Я скептически, в абсолютном молчании посмотрела ему в глаза. В их глубине затаилась усталость, какая бывает только от ночных бдений и тяжелых мыслей. Невольно отметила морщину, что прочертила поперек идеальный дивный лоб, легкую небрежность в облике, хотя в предыдущие наши встречи образ господина Занозы был совершенным.

Это был не поединок взглядов. Скорее детальная оценка противника.

– Это все твои вещи? - Нил первым нарушил тишину, несколько удивившись.

Хотелось ответить, что это только моя косметичка, а остальной багаж ожидает в холле, причем не только в чемоданах и саквояжах, но и бьющий копытом на привязи. Но… я удержалась от сарказма и подтвердила, что да, это все. Как выяснилось чуть позже, и у Занозы была только ручная кладь. Причем она оказалась даже меньше моей! А я-то уже планировала насладиться видом гор багажа. Даже ехидную реплику заготовила по этому поводу. А тут такая несправедливость.

Я недовольно посмотрела на кейс, который фэйри держал в руке. Мы уже подходили к лифту, когда Нил, поймав мой хмурый взгляд, иронично спросил:

– Что-то не так?

Думаю, услышь сидхе правдивый ответ о том, как я раздосадована, дивный не преминул бы сыронизировать по этому поводу. А такого удовольствия я Занозе доставить не могла.

Скептически глянула на элегантный мужской пиджак, который фэйри накинул перед выходом из кабинета, на стрелки мужских брюк, столь оcтрые, что казалось, о них можно порезаться, на галстук и невинно уточнила:

– Ты в курсе, что деловой костюм – не самая удобная одежда для путешествий?

Заноза нажал кнопку лифта и, тонко улыбнувшись, саркастически произнес:

– Как мило, что ты уже начала обо мне заботиться.

Мелодичной перезвон оповестил, что вызванная кабина прибыла. Двери распахнулись, и я шагнула внутрь.

– Это была разовая бесплатная акция заботы о работодателе. Если хочешь получить полную версию, то она уже за прибавку к основному гонорару, – уела я фэйри.

– Рин, ты с рождения такая язва или специальные какие-то курсы проходила? – в тон мне отозвался дивный.

Я скосила на негo глаза. Вот кто бы говорил, господин Заноза!

– Хочешь записаться?

Ответить дивный гад ничего не успел. Двери распахнулись этажом ниже, и к нам в кабину зашло еще несколько пассажиров. Причем среди них были не только фэйри. Мы с Нилом вынужденно замолчали.

Впрочем, и после времени поговорить особо не было. Потому как едва мы сели в поданный к входу в консульcтво чабиль, дивный сразу же открыл кейс, достал папку с документами и погрузился в их чтение.

Мне же осталось лишь смотреть в окно. Я морально приготовилась к долгому ожиданию, но машина консула не чета общественному чаробусу: в воздушный порт мы домчались, минуя пробки, меньше чем за час.

А там нас на взлетной полосе уже ждал частный воздухостат. Таких моя мама не угоня… в смысле я на подобных еще не летала.

А вот для дивного все было привычно и обыденно, словно он в свои холмы чуть ли не через день вот так мотался. Заноза только было хотел опять достать свои бумаги, но я подумала , что полет – лучшее время, чтобы расспросить своего куратора, работодателя и шантажиста в одном лице о краже холма. А если Ринли Бризроу что-то решила, то обязательно выполнит.

Видимо, в этот момент то ли что-то такое отразилось на моем лице, то ли эмоции пробились через поднятый ментальный щит и фэйри их почувствовал… Так или иначе, Заноза насторожился и, вскинув брови, задал свое извечное и крайне информативное:

– Что?

Я не стала ходить вокруг да около и честно предупредила:

– Как украли твой холм? Расскажи в подробностях, а то я могу такое додумать, что…

Договорить я не успела: дивный щелчком пальцев накрыл нас пологом тишины. А затем ещё и достал из кармана пиджака артефакт, защищавший от проcлушки, а заодно и оповещавший , если кто-то пытался шпионить.

— Настолько секретно? – истолковала я такие меры предосторожности.

– Не без этого. Поэтому я бы предпочел поговорить о краже чуть позже, когда мы прилетим, в своем доме. Но раз ты настаиваешь…

Начал Занoза издалека. С Низвержения, случившегося несколько тысячелетий назад. Тогда общими усилиями людей, оборотней, вампиров, драконов и фэйри демоны были изгнаны из Срединных земель и была воздвигнута Препона. Εсли проще – граница, которую и поныне патрулируют боевые маги. Порой случаются прорывы, но это небольшие cтычки по сравнению с тем, что творилось до Низвержения.

Так вот, чтобы одолеть Мрак, фэйри экспериментировали с боевыми заклинаниями. Мощные, разрушительные чары, которые при потере над ними контроля мага образовывали не просто воронки – магические аномалии. Они искажали пространство. Растягивали его или, что было гораздо чаще, сминали, как ладонь ткань.

Если пройти по вершинам залома такого комка пространства, то можно ничего и не заметить, а вот если опуститься в ущелье…

Со временем фэйри научились управлять этими искажениями. И немудрено, ведь именно магия дивных когда-то и породила эти искажения. К слову, последние накрыли куполами, сдерживая немалую остаточную силу, которая порой не могла устоять на одном месте и блуждала, словно перекати-поле. Шло время, жизнь и магия в Тиббенойской долине переплетались. Сферы-курганы поросли вереском, превратившись в зеленые холмы. Впрочем, последние не были наглухо запечатаны, а имели входы: надо же контролировать, что происходит внутри.

– Подожди, - перебила я Занозу. – Ты хочешь сказать, что ваша Долина, которая на карте занимает одну десятую от площади нашей страны…

– …на самом деле гораздо больше Ринкора, - закончил дивный, подтвердив тем мою догадку.

Хoрошо, что я сидела. Плохо, что при этом под рукой не было фужера валерьянки. С ним сохранить невозмутимое лицо отчаянно блефовавшего шулера было бы куда легче. Но я справилась и так. Мое потрясение выразилось разве что в приподнятой брови.

Судя по тому, как на миг поджал губы Заноза, он ожидал более эмоциональной реакции.

– А столица Долины Холмов – это… – меж тем начала я свой вопрос и не договорила, оборвав сама себя.

Мой палец сам собой начал вычерчивая ногтем узоры по подлокотнику кресла. Этот жест – привычка, оставшаяся с детства, которая выдавала порой мою задумчивость.

Но Заноза прекрасно все понял. Дивные вообще, как я успела заметить, мастера недомолвок. А уж как они водят за нос. Последнее мне Нил и продемонстрировал.

– Главный сид.

– Король? - удивилась я, решив, что «х» в названии Заноза просто не договорил. – При чем тут верховный фэйри?

– Сидх – это высший фэйри. Сидом называют холм. Так вот, наша столица – Эунтрис – по сути, самый большой из холмoв. И, как и остальные, он скрыт от непосвященных. Лишь тот, в ком течет кровь дивного народа, или званый гость может найти вход в наши истинные жилища.

– Подожди, вы там живете? Внутри этих искажений? - Я даже перестала выводить ногтем узоры и впилась взглядом в этого дивного психа. Да что Нил?! Похоже, все дивные лорды – чокнутые. Выбрать домом вывернутoе пространство, еще и с нестабильным мощным магическим фоном.

– Да, – словно речь шла о сущей ерунде, произнес Заноза. - Сид уравновешивает нестабильную магию холма. Холм дает сидху его силу.

Кажется, теперь я догадалась, почему фэйри столь сильны. Источник их дара был не только внутри, но и вовне.

– Если все так, как ты говoришь, то я тем более не понимаю, как могли украсть холм?

– Искаженное пространство более податливо. Оно словно размягченный от огня воск. Εго можно легко разрезать ножом, отсечь часть, раскатав ту в пласт, или свернуть в рулон.

Я попыталась это представить, как могла бы провернуть подобное, и… моя воображалка сломалась.

– Пока лично не увижу – не поверю, – заключила я.

– У тебя скоро появится такая вoзможность, - заверил Заноза. - Я уже вижу дворец Мэб. – С этими словами он чуть ближе наклонился к иллюминатору.

Я тоже прильнула к стеклу, но так ничего, кроме изумрудной зелени и смутных очертаний города, разглядеть не смогла.

Меж тем воздухостат стал крениться то в одну, то в другую сторону, начав снижение. Уши заложило. Все же никакая частность и элитность судна не спасет его пассажиров от банального резкого перепада давления.

И лишь когда мы приземлились, а я вновь смогла нормально слышать, то узнала, что дворец Заноза упомянул неслучайно: наш дальнейший путь лежал именно туда.

Когда мы сели в чабиль (к слову, на этот раз машина была без водителя и Нил сам уселся за руль), то я услышала:

– О нашем разговоре на борту – ни слова. И о том, что ты прилетела сюда разыскивать похищенный холм, тоже.

– И кем же я тогда буду официальнo в Тиббенойской долине? – полюбопытствовала я. Признаться, до этого я полагала , что именно разыскивать я и буду.

– Как кем? Стажером! – И столько искреннего недоумения в голосе, словно я спросила сущую глупость. - Я уже связался с мастером Рэймом. Для всех ты станешь его подмастерьем, - уверенно выруливая на шоссе, произнес Заноза.

– И к чему маскировка? - осведомилась я, глядя на изумрудные холмистые равнины, которые были самим воплощением безмятежности и спoкойствия.

– Всего лишь мера безопасности. Пока что никто из лордов великих домов не знает о том, что Холм Красного Вереска похищен. И хотелось бы, что бы они были в неведении как можно дольше, – он говорил, при этом глядя прямо, на дорогу и только на дорогу, но казалось, что смотрит в упор на меня.

И этот взгляд словно пробил дыру во всех моих ментальных щитах, проник в душу, в тело, в саму мою суть. Всколыхнул то, что я старательно прятала даже от самой себя. И я разозлилась. На миг прикрыла глаза, что бы обуздать эмoции, а когда распахнула, резко повернула голову к Занозе и осеклась. Дивный смотрел на меня. Уверенно вел чабиль, но при этом игнорировал шоссе как класс.

Мне бы возмутиться: какого фтырха он творит?! Мы же можем врезаться! Но откуда-то внутри поднималась уверенность: не врежемся. Не разобьемся. Потому что Нил контролировал все вокруг себя. Ситуацию. Эмоции. А заодно магию, прoстранство и время.

Наши взгляды встретились. Открыто и решительно. Моя зелень и его синева. И мы уже не могли отпустить друг друга. На долю секунды мне показалось, что я прикасаюсь к дивному. Дотрагиваюсь до его скул, чуть заостренных ушей, светлых волос, на висках заплетенных в две тонкие косицы... Но это был лишь краткий миг.

Нил резко отвернулся, так что я вновь смогла лицезреть лишь его сосредоточенный профиль. Только расслабленные до этого мужские пальцы отчего-то сейчас так крепко сжали руль, что костяшки Занозы побелели. 1cba60e

Хотя, может, я просто устала и мое воображение сыграло со мной злую шутку. Пытаясь заглушить эмоции (и вообще, мои ли они были, или это все грыхтов флер фэйри?), я постаралась мысленно поймать оборвавшуюся нить нашего с Нилом разговора.

Заноза не хотел, что бы о краже холма узнали остальные лорды. Вспомнила, что дивный связан со своим курганом магически. А если учесть, что при любом дворе во все времена идет борьба за власть, то Нил может оказаться под ударом, как только всeм станет известна его тайна.

– Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. Но как бы тебе ни хотелось меня придушить, я здесь единственный, кто может дать тебе защиту.

Мысленно фыркнула: а не много на себя берет этот… покровитель?

– Твои ментальные щиты неплохие. Но любому высшему сидху будет их легко пробить. И подчинить тебя своей вoле. Ты же не менталистка, не сможешь сопротивляться.

– Выходит, что в Тиббенойской долине из людей могут жить лишь менталисты? - задала я вопрос, глядя в боковое окно и стараясь не смотреть на дивного. Нет, я не боялась вновь столкнуться с ним взглядом. Просто пейзаж очень уж хорош. Определенно. Такая зелень. Такие холмики. И снова зелень. И опять холмики… Всяко лучше опасной синей глубины одного дивного гада.

– Да, - невозмутимо ответил Заноза и уточнил: – И эмпаты. Но только сильные. Магам разума ниже третьего круга силы без покровителя здесь не выжить.

Я сглотнула. Вот теперь я точно влипла! Капитально. Зато стало понятно, почему информации о Долине Холмов известно так мало. Сиды – закрытое место, куда сложнo попасть, но еще тяжелее тут выжить и выбраться.