Спящая кукла

Глава 1. Страх.

В этот по-осеннему сумрачный день, когда мысли кружатся вокруг чашки горячего чая или кофе, а тело немеет от холода, я опаздывала на занятия. Быстро лавируя в толпе, я спешила, спешила и всё равно не успевала. Через двадцать минут начнётся первая пара, я же была только в начале пути. В очередной раз убрав волосы, развевающиеся на ветру, я ускорила свой шаг. До остановки трамвая оставался один поворот и я почему-то знала, что трамвай только что отчалил от остановки. А следующий будет только через десять минут. Так и оказалось. В отчаянии я прислонилась к стене и выдохнула. И почему я такая? Почему всегда опаздываю? Всегда быть второй стало для меня привычкой. Сколько себя помню – всегда так было. На свет я родилась второй, мой брат-близнец словно оттолкнул меня и вылез первым. В садике оставалось всего лишь одно место в спецгруппу и, разумеется, мой брат оказался первым, а я попала в обычную. Как бы я не старалась в школе на различных конкурсах, заданиях и уроках, второе место всегда моё. И в повседневности, в мелочах – вторая, никогда не первая. Самое обидное это то, что кроме меня никто этого не замечал. Все считали меня умницей-разумницей. Быть моей подругой или другом – значит всегда достигать того, чего хочешь. Это стало неприятной аксиомой. Иногда меня даже называли талисманом на удачу, совершенно не заботясь о моих чувствах. Наверное, именно из-за этого, когда я окончила школу, то перестала общаться со старыми друзьями, ведь в школе искусств, куда поступила, никто не знал об этой моей особенности. А поступив, я так и не удосужилась завести новых друзей. Кому понравится, что его используют? м?

В этот момент подошёл трамвай. Посмотрев на часы, я поняла, что первая пара вылетела в трубу, и соответственно шанс сдать работу вовремя. А это значит, что Екатерина опять займёт первое место. И не спрашивайте, как я пришла к такому выводу. Ведь когда я приеду, мне достаточно будет найти преподавателя, придумать какое-нибудь оправдание своему пропуску и сдать работу, но поверьте мне – я точно знаю, что второе место займу именно я. Увы и ах.

Быстро пробив билет, я заняла место у окна и, прислонившись к нему, стала наблюдать за уличным движением. Вообще мой город ничем не отличается от сотни других городов, ну разве только не везде есть выход к холодному морю и соответственно диким, ледяным ветрам и прохладному лету. Я всегда замечала, что осень как-то странно влияет на города. Они словно бы становятся чётче после зелёного лета. Оранжевые краски, красные, жёлтые, серое небо или наоборот пронзительно-синее, какое и не снилось однотипному лету, делает город ярким, вызывающе нагим. Ведь осенью, когда опадают листья с деревьев, когда идут затяжные дожди и ветер, словно проснувшись от летней, тёплой спячки, с удвоенной энергией бросается на проспекты, перекрёстки, блочные дома и архитектурные изыски, демонстрируя нам всё, что летом было скрыто за зелёной листвой. Все трещинки, потёртости, отколовшиеся куски штукатурки и краски, новые признания в любви или ненависти на домах становятся явными именно осенью, когда разум, опечаленный разлукой с теплом, с ненавистью смотрит на окружающий мир, в надежде найти что-нибудь такое, что можно возненавидеть, обругать и успокоиться. Ведь грешно ругать природу за смену времён года, гораздо проще злиться на жадных хозяев города за то, что им жалко денег привести в порядок дома и улицы.

Я ещё раз посмотрела на часы. Три, два, один. Ну, вот и всё, звонок прозвенел. А я ещё в пути. Обидно, ну да ладно. Не в первый раз опаздываю. Я поудобнее перехватила чехол с работой внутри. Тяжёлый. Я день угробила на этот рисунок. Абстракции мне всегда трудно давались, особенно на какую-то конкретную тему, в данном случае – любовь. И вот что тут я должна была нарисовать? Геометрическое сердце? Стрелу амура? Что? В конце концов, я нарисовала любовь. Сложно описать словами то, что получилось и ещё сложнее сказать, где именно в моей картине любовь. Но всё-таки это абстракция. Красиво и очень неж...

Внезапно что-то толкнуло меня вперёд, и я сильно ударилась о поручень впередистоящего кресла, а затем меня опрокинуло назад. Я инстинктивно закрыла лицо руками, чувствуя, как по ладоням течёт кровь. Женщина, ещё минуту назад стоящая рядом со мной, сейчас лежала чуть впереди и громко стонала. Вокруг кричали люди, и вот снова что-то протаранило трамвай, на этот раз справа, и на моих глазах кресло врезалось в тело испуганной женщины и прижало её ко мне. Весь правый бок трамвая представлял собой печальное зрелище, искорёженные куски кресел, битые стёкла, висящие, разорванные провода и дым, и огонь. Несколько секунд я просто ничего не понимала, ничего не слышала и не чувствовала, в голове стоял гул и где-то на задворках сознания копошилась мысль, что я потеряла свою работу. После взгляд упал на женщину, плотно прижатую к моему телу. Из груди у неё что-то торчало, а из ушей, глаз и рта текла кровь. Как только до меня это дошло, я закричала. За долю секунды на меня обрушился весь мир, все звуки, запахи, картинка стала чёткой и ужасной, после чего всё погрузилось во мрак, и я потеряла сознание.

***

Первое, что я почувствовала, была боль. Голова просто раскалывалась. Второе – я почти не чувствовала своего плеча. Открыв глаза, я увидела белый потолок, белые стены и капельницу. Я в больнице? Память очень неохотно возвращалась, вроде бы я ехала в школу. Ехала в трамвае. Авария. Вот что случилось! В трамвай что-то врезалось, было много дыма и огня. В поле зрения появилась молодая девушка в халате медсестры.

– Очнулась? – заботливо спросила она, – вот и молодец! – достав из верхнего кармана халата фонарика, она посветила им мне в глаза, – так, на свет реагируешь, это хорошо, – после этого она проверила капельницу, – как ты себя чувствуешь?

– Голова болит, – прошептала я, и сама удивилась как тихо прозвучал голос, – и не чувствую своего плеча.

– Это нормально, после того, через что тебе пришлось пройти, неудивительно, что у тебя голова болит, – улыбнувшись, сказала она, – я сейчас принесу тебе таблетки, ты должна их выпить и тебе станет легче, – после этого она внимательно посмотрела на меня, – скажи, ты помнишь, что произошло?

– Да... авария, в трамвай что-то врезалось – ответила я.

– Да, всё верно, – облегчённо ответила она, – но ты не волнуйся, пожалуйста, тебе сейчас нужен покой, – после этого она достала из кармана блокнот и ручку, – скажи, пожалуйста, как тебя зовут и телефоны твоих родителей или ближайших родственников. Когда тебя привезли сюда, при тебе не было никаких документов удостоверяющих личность, похоже они пропали, – она виновато улыбнулась.

– Да... конечно, меня зовут София Спирин. Позвоните, пожалуйста, Инге Юрьевне, она заботится обо мне, – далее я продиктовала её телефон.

Быстро всё записав, медсестра внимательно посмотрела на меня, – Инга Юрьевна твой опекун?

– Я совершеннолетняя, мне не нужен опекун.

– Ясно, а твои родители? Может стоит, в первую очередь, позвонить именно им?

– Нет, не стоит.

– Ладно, это мы обсудим позднее, сейчас я тебе принесу лекарства, а ты пока отдыхай, набирайся сил. Позже я покормлю тебя, а после придёт твой лечащий врач. Кстати, меня зовут Лиза, если что – рядом с тобой лежит пульт, вот эта кнопка вызова, нажми, если что-то тебе понадобится, – она вновь улыбнулась и ушла.

Я пошевелила левой рукой, и, с трудом подняв её, ощупала свой лоб. Как и ожидалось, он был забинтован, потом я ощупала правое плечо – опять бинты. Видимо плечо я повредила когда... Нет, я не хочу об этом сейчас думать. И я закрыла глаза. Минут через пять вернулась медсестра, неся в руках поднос с таблетками и стакан воды. Проследив, как я приняла лекарство, она ушла.

А я уснула.

А когда проснулась, возле моей кровати уже сидела Инга и что-то читала.

– Ты давно приехала? – спросила я.

– О, ты очнулась! – оторвавшись от чтения, обрадовалась она. – Нет, не очень, – после чего она посмотрела на часы, – и часа не прошло. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Надо сказать, что Инга была для меня самым близким человеком на свете и самым любимым. Именно она, когда погибли мои родители, помогла мне и моему брату встать на ноги. Она всегда была рядом, когда нужна была её помощь или юридическая консультация. Очень добрый и светлый человек, она когда-то была близкой подругой моей мамы. Она единственная из всех, кто когда-то был другом семьи, не отвернулась от нас. Особенно в тот период, когда мы с братом, словно спящие куколки, были не в состоянии покидать дом и заботиться о себе. Она помогла нам справиться с этим. Жаль, что для моего брата этого оказалось мало и он, в конце концов, всё-таки оказался в психиатрической лечебнице, когда стало ясно, что своими силами мы не справляемся. И я благодарю бога за то, что страховку за автомобильную аварию, в которую попали мои родители, нам всё-таки выплатили, опять же благодаря Инге. И теперь мне не приходится слишком много думать о деньгах.

– Да, уже намного лучше, голова ещё немного гудит, но не сильно, – улыбнулась я. – Как думаешь, надолго я тут задержусь?

– Не знаю, наверное, да, – нахмурилась Инга, – я думаю, что тебе не следует так спешить выбраться из больницы, ты получила много ранений плюс у тебя сотрясение. Так что я думаю, что тебе следует составить список вещей, которые ты хочешь, чтобы я принесла.

– О, ненавижу больницы и больничную еду, – расстроилась я. – И у меня зачёт скоро, мне к нему нужно готовиться.

– А когда у тебя зачёт?

– Одиннадцатого.

– Думаю, что ты до этого числа точно не выпишешься, – улыбнулась она.

– Чёрт, – я печально покачала головой, – а когда здесь обед? Я проголодалась.

– Вот, правильный настрой! Я сейчас принесу тебе ужин, время то уже шестой час, – ответила она, потом аккуратно поправила на мне одеяло и вышла из палаты.

Я откинулась на подушку и задумалась. Получается, что в больнице я надолго. Соответственно я пропущу много занятий, зачётов и прочее, что связано со школой. В принципе мне уже приходилось догонять остальных в учёбе, после того что случилось с родителями я пропустила полгода обучения. Это оказалось не так сложно, как казалось мне. Нужно всего лишь стараться и не бояться обращаться к преподавателям, которые обязательно придут к тебе на помощь, если ты попросишь. Что ещё из дел? Ну, за домом присмотрит Инга, так что тут тоже всё в порядке. Счета за пребывание в психиатрической лечебнице уже оплачены, за дом тоже. Хорошо, что сейчас конец месяца и не нужно об этом беспокоиться. А больше ничего и нет. Моя жизнь не такая интересная, как могла бы быть. До смерти родителей я была не такой уж и общительной. Предпочитала читать книжки и смотреть интересные фильмы, чем гулять со сверстниками. А после я и вовсе перестала обращать внимание на окружающий мир. Пожалуй, единственное место, где я чувствовала себя увереннее – это был интернет и соответственно друзья, все, которые у меня сейчас есть – из него. То есть мы только там и общаемся. Это не так странно, как может показаться. Очень много людей моего возраста предпочитают интернет-общение реальному. В интернете ты можешь быть самим собой или притвориться кем-то иным, и ты всегда сможешь найти собеседника. Как-то получилось, что моими друзьями оказались люди, занимающееся концертной деятельностью, проще говоря, готическая группа Спящие куклы, в своей музыке они довольно интересным образом умудряются смешивать индустриальные мотивы и классическую музыку, а слова их песен по-настоящему трогают душу. А самое интересное заключается в том, что они живут как раз в моём городе. Вот только они не знают, что и я из этих мест. Когда я с ними только познакомилась, то уже заранее знала, что не решусь на личную встречу, так как они довольно популярны, а я... А что я? Маленькая девочка, которая вынуждена каждый день напоминать себе о том, что нужно жить, нужно есть, нужно учиться, убираться в доме, ходить за продуктами и посещать психиатра, чтобы не сойти с ума. Не думаю, что они хотели бы меня увидеть такой, какая я есть на самом деле. Для них я живу очень далеко и в очень маленьком городе. Я специально нашла такой, в который они точно не приедут, когда будут гастролировать. Тем я и рада. Вот только до меня лишь сейчас дошло, что двенадцатого они будут давать заключительный концерт в городе, после чего уйдут на полугодовой перерыв, во время которого запланировано написание нового альбома. А я ведь хотела сходить и посмотреть на их выступление вживую, так сказать инкогнито. Обидно получается. Я и билет уже купила. Но может всё-таки удастся уговорить врачей выписать меня пораньше, это было бы просто замечательно.

В палату зашла Инга, у неё в руках был поднос с едой. Больничной едой. Ненавижу.

– Я поговорила с медсестрой и попросила позвать твоего лечащего врача. Также я отменила визит местного психолога, ну, ты понимаешь, после того, через что тебе и другим пострадавшим пришлось пройти, это обязательная процедура, но я настояла на визите твоего психиатра, так что сегодня вечером я позвоню Анне Ивановне и попрошу её на днях навестить тебя. – Инга поставила поднос на стол и перевела койку в вертикальный режим, достала специальную подставку и водрузила на неё поднос, – вот, теперь ты можешь поесть. И не смотри на меня так, это специальная больничная еда, без всяких вредных добавок и всего прочего. Да она не слишком вкусна, но это то, что тебе сейчас нужно. Ты же не хочешь, чтобы тебе стало плохо? Твой организм сейчас слишком слаб, чтобы принимать ту пищу, к которой ты привыкла.

– Да мамочка, – проворчала я, беря ложку, – можно было обойтись и без лекций, я знаю, что это за еда, с прошлого раза запомнила.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она, после чего посмотрела на часы, – мне скоро придётся покинуть тебя, для родственников жертв аварии сделали послабления, чтобы мы могли подольше находиться рядом с вами, но всё-таки не так уж намного. Как только врач осмотрит тебя и даст заключение, вынуждена буду тебя покинуть, так что давай, кушай и составляй список вещей.

– Да мне особенно много и не нужно, – ответила я, поедая отвратительную на вкус жидкую кашу, – главное мой ноутбук с интернетом и плеер, ну и всякие нужные больничные принадлежности.

– О Господи, вот она, современная молодёжь, ни дня без интернета, – покачала головой Инга, – я спрошу у врача можно ли тебе сейчас пользоваться техникой, потому что мне кажется, что нет.

– Да ладно, – усмехнулась я, – голова то у меня уже не болит, а всё остальное не может помешать мне полить грядки в Счастливом фермере.

– Молчи уж грусть, я свои не поливала уже так давно, что там наверняка всё завяло, – рассмеялась она.

– Приятно заходить в палату и слышать жизнерадостный смех, – в дверях палаты появился мужчина в белом халате, – ну что больная, как мы себя чувствуем? Меня зовут Олег Владимирович, я ваш лечащий врач, – представившись, он прошёл в палату и подошёл к моей постели, снял с неё какую-то дощечку и внимательно стал читать, – ага, София, ну так как мы себя чувствуем?

– Неплохо, голова уже совсем не болит, руку немного колит, а в остальном чувствую себя прекрасно, – улыбнулась я.

– Настолько прекрасно, что уже не можешь не думать о выписке? – усмехнулась Инга, – эта егоза только проснулась, а уже сразу спрашивает, когда можно будет поехать домой! Меня кстати Инга Юрьевна зовут, я в каком-то роде, опекун этой непоседы.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся врач, – вы уж простите за мой нескромный вопрос, но в документах в графе родственники указаны вы, а не родители, можно спросить почему?

– Мои родители погибли в автомобильной аварии в день моего совершеннолетия, – ровным голосом ответила я, – больше у меня нет родственников, которые могли бы обо мне позаботиться, Инга Юрьевна мой адвокат, близкий друг и опекун в том смысле, который вкладывают в это слово.

– О, простите меня, я вам искренне соболезную, – несколько растерянным голосом ответил врач.

– Не стоит, это произошло уже достаточно давно, так что я спокойно отношусь к подобным вопросам, – ответила я, после чего перевела тему в другое русло, – а теперь, уважаемый Олег Владимирович, скажите мне, когда я смогу покинуть больницу и можно ли мне на время пребывания в данном заведении пользоваться интернетом?

***

С момента попадания в больницу прошло уже несколько дней, и я понемногу начинаю привыкать к этому месту. Врач разрешил мне пользоваться интернетом, и уже на следующий день Инга принесла ноутбук, продолжая ворчать про бестолковую молодёжь, которая слишком много времени тратить на всякие глупости, вместо того, чтобы совершать те глупости, которые совершали подростки, когда была молода Инга. Я, на удивление врачей, очень быстро иду на поправку. В первоначальном диагнозе врачи считали, что у меня сотрясение мозга, однако это оказалось не так. Голова у меня не болит, а рука очень быстро заживает, хорошо, что не было перелома. Все синяки и ссадины, которыми было покрыто тело, почти полностью сошли на нет, хотя даже и недели не прошло с тех пор, как я их получила. Давление пришло в норму, кровь тоже. Врачи головами качают, а я убеждаю их, что на следующей неделе, желательно в начале, меня можно будет уже выписать.

В интернете я прочитала, что случилось с трамваем. Читая сухие строки отчета с места происшествия, мне стало по-настоящему страшно, я даже расплакалась, когда поняла, как мне повезло. А ситуация была следующая. Всё произошло на перекрёстке, когда трамвай тронулся на зелёный свет, водитель небольшого грузовичка куда-то очень сильно спешил, поэтому, когда он увидел жёлтый свет, то решил, что если поднажмёт чуть-чуть, то проскочит. Не проскочил. Трамвай врезался в грузовичок, когда тот выскочил из-за большой фуры, после чего в нас врезался второй идиот с другой стороны, который тоже думал, что проскочит. В этой аварии погибло двадцать два человека, в том числе эти два идиота, плюс водитель трамвая, в живых осталось только пять человек. Судя по видео-модели, которую составили журналисты, я выжила чудом, так как сидела на линии удара второй машины. Память о произошедшем вернулась на второй день, вернее ночь, я тогда сильно кричала – мне приснилось лицо той женщины, которая врезалась в меня. Прибежавшая медсестра быстро что-то мне вколола, и я уснула без сновидений. Теперь я понимаю, что вероятнее всего та женщина спасла мне жизнь, загородив своим телом от проводов с током, огня и смягчив удар машины.

Вчера ко мне приходила Анна Ивановна, мой психиатр, мы очень долго проговорили, и она успокоила меня, заверив, что ничего не могла тогда сделать. Она всегда помогала мне прийти в себя и успокоиться, так что после её ухода, я чувствовала себя намного лучше в моральном плане. А в физическом и так всё хорошо.

Так прошло ещё несколько дней, а в среду следующей недели Олег Владимирович, наконец, пускай с неохотой и с моими клятвенными заверениями, если что не так, я обязательно позвоню, выписал из больницы. Я была на десятом небе от счастья, ведь по предписанию врача я ещё десять дней не могла посещать школу, а вот пойти в клуб, про который я благоразумно промолчала, совершенно спокойно могла. И даже сходить и купить то великолепное чёрное с серебряной ниткой платье, которое присмотрела в интернете, пока лежала в больнице. Так что я была просто счастлива, и ничто не могло омрачить моего счастья. Ничто, кроме этого.

– Твоему брату стало хуже, – проговорила вместо приветствия Инга, встретив меня возле больницы, она должна была отвезти меня домой, – те лекарства, которые ему давали... он перестал их пить, прятал под тумбочкой… вчера он принял их все разом, его еле откачали.

– Боже мой, – прошептала я, – но почему? Почему он это сделал? Врачи же говорили, что он идёт на поправку! Что он улыбается и уже не считает себя виноватым в смерти родителей! Почему?

– Вероятно, мы не скоро сможем узнать ответ на твой вопрос, – печально ответила Инга, – твой брат сейчас в отделении интенсивной терапии в больнице, я говорила с врачами, скорее всего мы не сможем его навестить ни сейчас, ни в ближайшее время. По словам Агнессы Павловны, твой брат, как ты понимаешь, планировал это давно, а если учесть что в самом начале лечения он считал виноватой и тебя, то встреча будет возможна ещё очень и очень не скоро.

– Я понимаю, – прошептала я.

Мои родители погибли в автомобильной аварии, когда везли нас с братом домой из ресторана, где праздновали наше совершеннолетие. Я и Сергей близнецы. В тот день отец слишком много выпил, и на просьбы моего брата вызвать такси, а уже потом забрать машину, ответил отказом. В результате, в нас врезалась другая машина на перекрёстке. И хотя в результате расследования проведённого полицией и страховыми компаниями, мы были признаны невиновными в случившемся, наши родители погибли, а мы с тяжелейшими травмами попали в больницу. Только через полтора месяца нас выписали. Всё это время нас навещали наши друзья, друзья родителей, штатные психологи и, разумеется, Инга. А мы были словно зомби, плохо реагировали на окружающий мир. Единственное, что по-настоящему нас задело – день, когда мы узнали, что родителей похоронили без нашего участия. Серж, словно обезумил, крушил и ломал больничную мебель, пока ему не вкололи успокоительное, я же тихо плакала. Самый страшный период был впереди, когда нас оставили в покое. Мы вообще не выходили из дома, почти не ели и постоянно спали. А ещё часто говорили. Вот только говорил в основном мой брат. И то, что он говорил, было очень страшно. Он обвинял меня и себя в том, что случилось. Говорил, что мы должны были уговорить отца отказаться от поездки на машине и вызвать такси. Он всё время припоминал какие-то странности в поведении родителей, вернее не припоминал, а выдумывал. В конечном счете, он решил, что наши родители решили покончить с собой из-за нас, из-за того, что мы бесполезные и плохие дети. И умереть должны были мы, а не они. И раз сейчас наши родители мертвы, то нам теперь незачем жить. Мой брат всегда был превосходным оратором, и тогда ему удалось меня убедить, ведь я всегда и во всём его слушала, своего любимого братика. У которого настолько поехала крыша, что он решил нас убить. Спасло чудо, и имя ему – Инга. Только она по-прежнему нас навещала и пыталась привести в чувство. Именно Инга заметила странные изменения в нашем поведении во время последней встречи и, проконсультировавшись со своей близкой подругой, Прохоровой Анной Ивановной, забила тревогу. Так мы попали в частную психиатрическую лечебницу, из которой спустя три с половиной месяца вышла я, а брат – нет. И до последнего дня моего пребывания в том месте брат считал, что мы не должны жить, а когда узнал, что меня выписывают, попытался на меня напасть, крича: «Предательница! Ты недостойна быть моей сестрой!» – и всё в таком духе. Теперь я отчетливо понимаю, что мой брат болен, и не понимает, что говорит, но тогда слышать его слова было невыносимо.

– Инга, отвези меня, пожалуйста, домой, – тихо проговорила я, – я очень устала и хочу спать.

– Да-да, конечно, – поспешно ответила Инга, открывая двери машины, – может мне остаться сегодня ночью с тобой?

– Нет, не нужно, – печально улыбнулась я, – просто устала и сейчас не готова говорить о брате и обо всём... ну ты понимаешь...

– Хорошо, – заводя мотор машины, она улыбнулась мне в ответ, – ты знаешь, я думаю, что рано или поздно твой брат поправится и вернётся домой, и вообще всё будет хорошо, иначе и быть не может!

– Да, разумеется, розовые слоники и всё такое, – сонно прошептала я и уснула.

***

Не смотря на всё, что произошло, я по-прежнему была преисполнена решимости сходить в клуб. С одной стороны я понимаю, что мой брат болен и было бы неправильно идти веселиться, когда он лежит в больнице. Но с другой стороны – я ничего не могла сделать, и как сказала Анна Ивановна, я не должна сейчас быть одной и много думать о поступке брата, так как психика ещё не слишком устойчива, а после аварии трамвая, чем меньше времени я буду посвящать самокопанию, тем лучше. И я думаю, что это правильно. Вот так вот. Такие мысли витали в моей голове, перед тем, как я легла спать. Инга благополучно привезла меня домой, помогла перетащить кое-какие вещи, мы даже вместе попили чай, после чего я проводила её и позвонила Анне Ивановне, чтобы поговорить о брате. А потом приняла душ и отправилась спать.

***

На следующий день я решила сходить по магазинам. В конце концов, нужно купить платье, да и продукты тоже не мешало бы приобрести. В результате я потратила целый день на покупки, домой вернулась нагруженная продуктами и, помимо платья, я ещё купила очаровательный комплект нижнего белья, чёрный, довольно простого покроя, но изумительно смотревшегося на моей фигуре. Дома я принялась за уборку, за время отсутствия в комнатах скопилось достаточно пыли и грязи, чтобы я не могла пройти мимо. В целом день прошёл очень даже не плохо, я слушала хорошую музыку, наводила чистоту, даже приготовила свои любимые зразы, ещё по бабушкиному рецепту. А ближе к ночи я с удовольствием погрузилась в общение со своими интернетовскими друзьями, которые с нетерпением ждали своего выступления. Ну и я вместе с ними.

Yuto***

«Жалко, что тебя не будет на концерте, Сонь»

Sofia***

«Что поделаешь, я живу слишком далеко от вас(((»

Roy***

«Ты знаешь, мне иногда кажется, что мы всё равно рано или поздно встретимся, мы так давно общаемся, что иначе и быть не может»

Sofia***

«Всё может быть, как знать, может, на этом концерте вы увидите моё лицо в толпе»

Написав это сообщение и отправив его, я на секунду онемела. Зачем я это написала? Чёрт, они могут догадаться о том, где я живу на самом деле. Из колонок раздался звук оповещения о новом личном сообщении. Похоже, кто-то из группы решил узнать в чём дело. Зайдя в почту, я увидела сообщение от Roy.

– Ты это серьёзно? Ты в городе?

Нужно опровергнуть свои слова, обратив всё в шутку.

– Да ладно, я просто шучу.

Тут же пришло новое сообщение.

– Не смешно. Я действительно поверил, что ты в городе.

– Прости, я просто устала и очень хочу спать, вот и шутки не смешные. Ладно, я пошла. Удачно вам в пятницу выступить!

– Спокойной ночи. И больше так не шути. А вот приеду в твой городок, и это будет уже не шутка, что ты на это скажешь?

После этого сообщения зелёный огонек того, что он в сети тут же погас.

Моё сердце сладко замерло. Он не шутил? Он, лично! хочет со мной встретиться? Приехать в этот чёртов город, когда я, как знать, возможно, живу в двух шагах?

С этим мыслями я выключила компьютер, так и не ответив на его слова. Быстро умывшись, я отправилась спать.

***

Бешеный стук сердца. Невозможность пошевелиться и в тоже время тело непроизвольно бьётся в судорогах. Жар в области спины, медленно расползающийся по кровеносным сосудам. Я вижу, как вены на руках расширяются и пульсируют в такт биения сердца. Боль, повсюду боль, невообразимая, это как иголки под кожу, а голова пылает и пылает. Жар добирается до горла, и я делаю вдох, но ничего не получается. Словно кто-то перекрыл кислород, задыхаюсь. С тяжестью отрываю руки от покрывала и держу себя за горло, мучительно пытаясь вдохнуть. Я словно съеживаюсь на постели, принимая форму эмбриона. Чувствую, как из глаз, ушей и рта течёт кровь. А воздуха нет. Только хриплые выдохи. Я переворачиваюсь и падаю…

***

Что за чёрт? Я что свалилась с постели? В тот же момент меня накрывает волна воспоминаний о прошедшем сне, и я обхватываю руками горло. Я дышу. Резко вскочив, так, что потемнело в глазах, я устремилась в ванную. Со мной всё в порядке. Лицо, немного опухшее после сна, на нём нет следов крови. И руки в порядке. Включив кран, я принялась ополаскивать холодной водой голову, пытаясь смыть остатки неприятных чувств после сна и освежиться. Поняв, что мне это не помогает, я залезла в душ. То, что нужно – контрастный душ, а потом крепкий кофе, сигарета и прекрасный вид из окна на просыпающийся город. Мороз и свежесть утра.

После чашки кофе и вкусных бутербродов, я, наконец, стала более-менее ясно мыслить и анализировать прошедший сон. Похоже, меня настиг так сказать флешбэк от аварии. Нестерпимый жар, невозможность вдохнуть. Вероятнее всего именно это я бы почувствовала, если бы не отключилась в трамвае. Надеюсь, такой сон будет единичным случаем. Я закурила. А что ещё мог бы значить этот сон? Ладно, я подумаю об этом потом, а ещё лучше расскажу на приеме у Анны. Выкурив половину сигареты, я окончательно расслабилась и созрела для того, чтобы включить компьютер и окунуться в прелести интернета.

В новостях ничего интересного я не обнаружила. Опять кого-то убили прошлой ночью, вернее загрызли собаки. Так больше никаких прогулок на ночь глядя. Слава богу, не в моём районе. Какой-то депутат проштрафился. Какая-то примадонна залетела и опять же обсуждения произошедшей аварии. Собираются провести день скорби по всем погибшим. Замечательно. Вы лучше заплатите денег тем, кто выжил. Моральная компенсация или как там это называется? Деньги лишними не бывают, уж поверьте мне.

В почте никаких интересных писем, Roy, после вчерашнего сообщения больше не выходил в онлайн. Слава богу, а то решит, что я не хочу отвечать. Хотя это правда – не хочу, потому что не знаю. Вообще Roy, которого на самом деле зовут Дмитрий, очень красивый парень. В группе он является бэк-вокалистом и играет на гитаре. Кумир многих юных девушек. У него длинные чёрные волосы, слегка вьющиеся, он очень любит перед концертом красить отдельные прядки в самые разные цвета или крепить искусственные пряди. К примеру, на одном из своих концертов он щеголял тигриной прядкой. Это было красиво и отлично сочеталось с его почти изумрудного цвета глазами. Он довольно высокий, почти метр девяносто. При моих метр шестьдесят, он просто гигант. Я на секунду представила, как бы мы смотрелись вместе. Черноволосый, зеленоглазый высокий парень, довольно смуглый и я невысокая, с рыжеватыми волосами, серыми глазами, формой напоминающие кошачьи, и с белой, почти алебастровой, кожей. По словам моих родителей, да и судя по фотографиям, в детстве я не была такой белокожей, я стала стремительно белеть после того, как мне исполнилось десять или одиннадцать лет. Помню, моя мама тогда очень испугалась этого и отвела к врачу, который диагностировал анемию, хотя я никогда не жаловалась на усталость, сонливость, ну и на прочие сопутствующие факторы этой болезни. Даже наоборот я практически никогда не болела, а если и простужалась, то буквально день-два и я здорова, у меня быстро заживают раны, да и общее самочувствие, не смотря на то, что я курю, просто прекрасное. Но вернёмся к Дмитрию и моей излишней мнительности. Похоже, я всё-таки не до конца выздоровела и всё ещё плохо соображаю, раз позволила своим мыслям, и чего уж греха таить, мечтаниям уйти так далеко. Скорее всего, он просто шутил.

Я докурила сигарету и затушила бычок. Пора написать ответ.

– Ха-ха, очень смешно. И позволь спросить, что ты будешь здесь делать? В моём городе даже и посмотреть толком то не на что. У нас даже остановки для поезда нет. Нам приходится ездить на рейсовом автобусе до ближайшего города. Впрочем, я об этом уже не раз писала. Кстати, с добрым утром, или днём… или вечером, короче с тем временем суток, когда ты прочтёшь это сообщение.

Отправив ответ, я выключила компьютер. Завтра пятница. Значит сегодня нужно привести себя в порядок. В парикмахерскую сходить, ноготки подстричь и покрасить. В общем, заняться всеми теми делами, которыми занимается каждая молодая девушка перед выходом в свет.

Неожиданно я закашлялась так, словно мне в горло что-то попало, а во рту образовалась какая-то неприятная вязь. Я подошла к умывальнику и сплюнула.

Кровавая слюна.

***

– Олег Владимирович, со мной точно всё в порядке?

– Я же только что осмотрел твоё горло, причём дважды. Скорее всего, это была не кровь. Жаль, что ты не взяла пробу, так бы я смог более точно сказать. Пока я считаю, что всё в порядке. Анализы ты сдала, я тебя осмотрел, послушал как ты дышишь. Кстати, если же это всё-таки была кровь, возможно, что это просто было микро-кровотечение.

– Микро-кровотечение? – недоверчиво переспросила я, – что это такое?

– В твоей карте сказано, что ты больна анемией. Именно поэтому в аварии ты потеряла так много крови, и мы делали тебе переливание. Скорее всего, твой организм не до конца восстановился. Помнишь? Тебе ещё девять дней нельзя выходить из дома и нужно отдыхать. Во время анемии, как ты знаешь, у больного временами идёт кровь – сосуды слабые. Возможно, из-за этого слюна была с примесью крови, а кашель, потому что кровь, проще говоря, попала не в то горло, – успокаивающе объяснил Олег Владимирович.

– И всё?

– И всё, – ответил он, – можешь идти домой. Анализы будут готовы через два дня, тогда и приходи.

– Спасибо, Олег Владимирович, – улыбнулась я, – вы меня немного успокоили.

– Да не волнуйся ты так, всё с тобой в полном порядке. Просто побольше ешь фрукты, печень, рыбу. Ну, список ты знаешь, – рассмеялся он.

***

В результате я потеряла день. А завтра уже концерт. Мне пришлось самой наводить марафет. Волосы хной покрасить, ноготки в порядок привести и всякое такое. Неожиданно я поняла, что нервничаю. Да ещё как нервничаю. Меня колотило от какого-то предчувствия. Никак не могу определить хорошего или плохого. Дмитрий мне так и не ответил, хотя и просмотрел моё сообщение. Да и вообще ребят в сети не было, когда я зашла в чат. Наверное, репетируют перед концертом или что-то в этом роде. Я глубоко вздохнула и выключила компьютер. Умывшись, я покурила на балконе, посмотрела на осенний ночной дождь, на оранжевую в свете фонарей листву, припозднившихся прохожих, на небо. Вроде бы всё в порядке. Ну, более или менее. Я жива, здорова, деньги есть, завтра иду на концерт друзей. Но что-то меня тревожило. Наверное, мой вчерашний сон, может быть, я просто боюсь, что он сегодня может повториться? Или же я боюсь, что меня увидят в толпе? Или просто остаточные чувства после аварии? Ведь автомобильные происшествия всегда имеют какой-то привкус воспоминаний для меня. А может всё дело в брате? Ведь мы близнецы, должно быть я чувствую то, что он чувствует. Пускай и не в полную силу? Или же всё сразу. Мне двадцать лет, я учусь в школе искусств, мой брат в психушке, я не совсем нормальна, мои родители погибли, я сама чудом в живых осталась. Я ощущаю себя проклятой. Мне больно думать об этом, но иногда меня посещают мысли… может мой брат не так уж и не прав? Может всё дело во мне? А может всё слишком быстро происходит, и я просто слишком много думаю об этом, ведь для таких как я проще во всём обвинить себя, чем поверить в случайности и невезение.

Я сама не заметила, как докурила сигарету. Выбросив в окно бычок, я ещё немного подышала свежим воздухом и ушла с балкона. Пора спать, сегодня ночью нужно выспаться, завтра долгий день, а ночь будет ещё длиннее.

***

Мне снилось нападение.

– Давай быстрее! Чего ты медлишь? – сказал мужчина стоящий чуть впереди меня, его лицо было размазанным и нечётким, но у меня было ощущение, что я его очень хорошо знаю, – ночь только началась, – и он побежал вперёд.

Мы находились на опушке леса, впереди была сонная маленькая деревушка. Была глубокая, лунная ночь. Весь мир был окрашен в чёрно-белые и зеленовато-синие тона. Где-то в лесу раздалось уханье ночной птицы, а из-за деревьев показались люди. Они молча подошли ко мне.

– Пошли, сестра, сегодня наша ночь, – сказал кто-то из них, и они, как по команде побежали вдогонку к первому мужчине. И я побежала вслед за ними.

Мы ворвались в деревню с криками и смехом. Дворовые собаки встретили нас пронзительным лаем. В домах раздались голоса людей, кто-то выбежал на улицу. Зря.

Одна из тех, кто прибежала сюда со мной, набросилась на сонного, перепуганного селянина и повалила его на землю. Из-за волос я не видела, что она делала, но было хорошо видно, что делали остальные. Что делала я. В моих руках испуганно билась молодая девушка, она истерично что-то кричала, но я не понимала, что она говорит. Мне было всё равно. Даже более того, мне нравилось, что она сопротивляется, нравилось ощущать силу над ней. А я была очень сильной. Я резко обхватила левой рукой её голову и оттянула в сторону, чтобы обнажилась шея. И вцепилась зубами ей в глотку.

***

Я открыла глаза. Чёрт. Какой яркий сон. Приподнявшись над постелью, я посмотрела на часы – шесть часов утра. Ещё спать и спать. Я легла обратно. Окно было ещё тёмным. Утро. Люди спят, и рассвет будет только через час-полтора. А я проснулась. Да уж. Но сон был классный. По круче всяких триллеров. Такой насыщенно-реалистичный. Пускай жестокий. Но всё равно мне очень понравилось. А главное не то, что вчера было. Не часто мне снятся сны мистического содержания. А уж сны про вампиров вообще не снились никогда. Я не фанат такого рода мистики. Слишком нереалистично. Но... я закрыла глаза. Давай дорогая моя, засыпай – может присниться продолжение?

***

Следующее моё пробуждение состоялось в двенадцать часов. И, к сожалению, мне больше ничего не приснилось. За окном ярко светило солнышко, было слышно пение птиц и голоса прохожих. Сегодня будет хороший день. Я сладко потянулась. Пора вставать. Впереди куча приятных дел, но сначала чашка крепкого кофе и плотный завтрак. Я должна быть в форме сегодня.

Спустя пять часов наведения порядка в доме и себя любимой, я стояла перед зеркалом в коридоре и красила губы. Билет уже покоился в моей сумочке, как и прочие необходимые вещи. Чёрное платье сидело на мне идеально, красиво очерчивая мою стройную фигурку. Волосы превратились в волнистую гриву с серебристыми блёстками. А вечерний макияж я завершала ярко-красной помадой, которую наношу на губы вот уже в третий раз. Это так сложно! Наконец я закончила. Использовав свои любимые духи с запахом цитрусовых, я надела на себя тёплое осеннее пальто и вышла из дома. До начала мероприятия осталось полтора часа. Неожиданно я почувствовала лёгкую грусть. Меня там никто не ждёт и никто меня не провожает. Когда я вернусь домой, он будет пуст. И там я буду одна. Я с трудом подавила слёзы. Иногда это бывает больно – осознавать своё полное и безоговорочное одиночество. Обычно я убеждаю себя, что мне никто не нужен, что у меня всё в полном порядке. Я говорю себе – что всё хорошо. Но ведь это по настоящему страшно быть одной, не иметь возможности кому-нибудь выплакаться, рассказать о себе. Психиатр не в счёт, я плачу ей за это деньги. Идя в сторону метро, я пристально всматривалась в лица прохожих. Они были мрачные, тяжёлые или просто никакие. Никто не проявляет эмоций на улице, только в кругу своих близких. Таков мой город. Если же кто-нибудь улыбнётся, просто возьмёт и улыбнётся, то люди будут смотреть на этого человека с подозрением и каким-то не понятным осуждением, словно бы это противозаконно. Но ведь в этом ничего такого нет.

Я помотала головой. Эй, подруга, хватит грустить! У тебя впереди отличное развлечение – концерт твоей любимой группы, так что прекрати. Ты, со смерти своих родителей, вообще никуда не ходила – из школы домой, из дома в магазин или к психиатру, и снова в школу. Совсем отгородилась от жизни. А она ведь тут, рядом – ждёт тебя.

Я резко остановилась. Мне показалось, что в толпе промелькнуло лицо той девушки-вампира из сна. Она вроде стояла неподалёку от меня. Но, присмотревшись, я поняла, что ошиблась. Хороший был сон, раз стал преследовать в реальности. Сильно зацепил.

***

В клубе было очень накурено. Повсюду сновали раскрашенные подростки с банками пива и дешёвых коктейлей. Мне было скучно. Только что отыграла группа, что была на разогреве, и сейчас был таймаут перед выступлением Спящих кукол, которые явно не торопились выходить на сцену. Я недовольно поджала губы. Интересно, что они там такого делают? Я с вялым любопытством осмотрела зал: ни одного приличного лица и очень много расфуфыренных малолеток. Меня затошнило. Господи, девочки, что вы с собой делаете?! Что за жуткий макияж, что за выпирающие жировые складки из-под корсета? Они что и правда себя считаю мега-сексуальными? Пошло, просто пошло, вместе с горьким пивом, которое они пьют как воду. На секунду мне показалось, что я вижу в толпе Кроноса. Я поспешила отвернуться. Господи, надеюсь, что мне показалось, в конце концов, что он может делать здесь, в зале? Повернувшись обратно, я оглядела толпу. Слава богу, мне показалось, переведя дух, я достала сигарету и принялась рыскать в сумочке в поисках зажигалки.

– Тебе прикурить... Софи?

Медленно подняв голову, я увидела перед собой Кроноса. На мгновение я растерялась. Как он смог найти меня в толпе или даже предположить, что я здесь?!

– Да, пожалуйста, – несмело ответила я. Он протянул мне зажжённую зажигалку, и я затянулась, – Здравствуй Крон, никогда не виделись с тобой, хорошо выглядишь. Тебе идёт эта рубашка.

– Спасибо, – ответил он и прямо спросил, – как ты здесь оказалась?

– Я не могла пропустить ваш концерт, вот и пришла, а что, не нужно было?

– Почему ты нам не сказала, что приедешь на концерт? Мы же вроде не чужие тебе.

– Мы друзья онлайн, я вижу различия, – довольно резко ответила я, – в конце концов – вы известная группа, а кто я? Какая-то девчонка из «Тмутаракани». Это даже не смешно.

– Видимо мы по-разному представляли наше общение, – несколько обиженным голосом проговорил он, – ты не хочешь встретиться с остальными? Мы только через сорок минут выходим, думаю, что ребята будут приятно удивлены твоим неожиданным приездом.

– Не хочу навязываться.

– А вот это позволь решать нам, – улыбнулся он, – так ты идёшь? Потому что я не смогу долго быть здесь. Фанаты… они могут меня узнать.

– Ладно, уговорил, – я затушила сигарету об пепельницу, – идём, всё равно здесь скука смертная.

– Скоро станет лучше. Мы приготовили пару сюрпризов для выступления, так что скучать не придётся.

Я усмехнулась в ответ, и мы направились в сторону приватной зоны, где, скорее всего, находились гримерки и места для отдыха выступающих.

Было немного непривычно проходить в зону из разряда «только для своих», я в таких местах никогда не была, поэтому сильно нервничала из-за этого и из-за предстоящей нежданной встречи с группой. Я даже на мгновение ощутила себя кем-то вроде их давней фанатки, которая всё про них знает и вот настал момент долгожданной встречи, чтобы получить автограф.

– Нервничаешь?

– Ещё бы, кэп, – нервно рассмеялась я, – я же планировала тайно прийти на ваше выступление, послушать его и тихо-мирно свалить домой.

– Домой? – Крон остановился и внимательно посмотрел на меня, – ты что, живёшь в городе или я тебя неправильно понял?

– Ну как бы сказать … да, я здесь живу, – замялась я, чувствуя, что мои слова несколько обескуражили Кроноса.

– Ты серьёзно? А почему ты нам рассказывала про тот дурацкий городок? Зачем это? – непонимающе спросил он.

– Вот поэтому я и хотела быть здесь инкогнито, чтобы не отвечать на подобные вопросы, – тихо проговорила я, – Крон, дело не в вас, а во мне. Я … плохо приспособлена для живого общения, понимаешь?

– Честно говоря нет, – он внимательно посмотрел на меня, – а ещё я не знаю, как на это отреагируют остальные, особенно Roy, ведь ты получается нам врала.

– Я знаю, но пойми, это интернет, – рассердилась я, – в нём ты можешь быть кем угодно. Я просто не хотела...

– Мне кажется я понял тебя, – разозлился он, – у тебя что-то произошло в жизни и ты спряталась от мира в интернете. Конечно же, там всё так просто, можешь быть кем угодно и жить где угодно! А теперь скажи мне, дорогая моя, хотя слово из того, что ты писала нам было правдой? Или ты всё придумала, м? Ответь мне!

– Да пошёл ты! – огрызнулась я в ответ.

Я почувствовала, как волна ярости поднимается внутри меня, сметая все барьеры. И лишь на краю сознания понимала, что не права, но мне было уже всё равно.

– Я не хотела с вами встречаться не потому, что я от чего-то там спряталась, а просто потому, что вы все из себя такие пафосные, крутые. Я просто не хотела петь оды вам! Слышишь? В интернете это было забавно, но здесь увы, но нет, – презрительно продолжила я, – и знаешь что? С меня довольно, идите к черту вы и ваша группа! Я ухожу!

Я развернулась и быстрым шагом направилась в сторону гардеробной. Я не хотела видеть лицо Кроноса, наверняка покрасневшего от злости и не хотела слушать его, и продолжать спор, так как не знала больше никаких аргументов в свою защиту. Да и вообще. Я никогда им не рассказывала толком про свою жизнь, про родных и про весь тот ужас, через который прошла два года назад. Я просто хотела хоть какого-нибудь общения, пускай и построенного на такой лжи. Я не права, но пускай хоть кто-нибудь меня за это осудит.

Забрав пальто, я вышла на улицу и вдохнула свежий, холодный, осенний воздух. Я чувствовала себя покинутой. Ну зачем, зачем он меня нашёл? Так неправильно всё получилось. Я просто растерялась, не знала, что сказать, вот и получилось не весь что. Теперь я точно осталась абсолютно одна, интернет больше не убежище для меня. Ведь там теперь нет моих друзей, с которым я так долго общалась. Я достала сигарету и закурила. Идти домой совершенно не хотелось, но возвращаться в клуб было бы глупостью полной. Я взлохматила волосы и сквозь зубы простонала: «вот что мне теперь делать?» Похоже всё-таки придётся идти домой, ничего иного не оставалось. Право, лучше бы я осталась в больнице, тогда бы сейчас всё было нормально. Я, конечно, была бы расстроенной из-за пропуска концерта, но я бы смирилась, а теперь всё стало просто отвратительным. Налетел сильный ветер, от неожиданности я закрыла глаза, а когда открыла – передо мной стоял Дмитрий.

– Почему? – тихо спросил он, – почему ты обидела Крона?

– Прости меня, я не хотела, – так же тихо ответила ему я, – правда не хотела, так … глупо получилось, неправильно, – я вздохнула и затянулась, а когда выдохнула, то собралась с силами и сказала, – Рой, я больше вас никогда не потревожу. Я сейчас уйду и исчезну из вашей жизни. Ты передай извинения Крону и остальным…

Я развернулась и пошла в сторону метро. Я почувствовала, что по щекам стекают слёзы и не понятно то ли я плачу, то ли это из-за ветра. Я чувствовала сигаретную горечь во рту. Дмитрий схватил меня за плечо и развернул, прижав к груди.

– Эй, всё в порядке маленькая, – прошептал он, – всё хорошо. Нет ничего непоправимого. Главное, что мы, наконец, встретились.

От его слёз я не выдержала и разревелась как ребёнок. Слёзы вперемешку с тушью стекали по щекам и попадали на белую рубашку.

– Ой, прости меня, я испачкала твою рубашку, – я отстранилась и несмело улыбнулась.

– И правда, видимо мне придётся выступать без неё, – Рой рассмеялся, – ты успокоилась?

Я кивнула в ответ:

– Я сейчас, наверное, выгляжу просто ужасно.

– Ты знаешь нет, – он внимательно осмотрел меня, – ты выглядишь как рок-звёзда после особо сильного концерта, вот так вот, – после чего тихо спросил у меня, – ты хочешь вернуться в клуб? К сожалению, сейчас с остальными поговорить не удастся, выступление через десять минут...

– Да я готова, – я посмотрела на землю и спросила его, – то, почему я …

– Я понимаю, интернет не для всех становится местом откровений, не нужно оправдываться или делать вынужденные признания. Крон, он прямолинейный человек и плохо понимает такие вещи. Он всех судит по себе. Я поговорю с ним, и он всё поймёт. Ладно, а теперь пошли, иначе я опоздаю на собственный концерт, – и он снова весело рассмеялся.

Над городом бушевал дикий, шквалистый ветер, тучи уверенно ползли в сторону проспектов, грозясь затопить осенний город. Было холодно и сладко. Я не одна.