СПИРИТ III

Глава 16. Бог нарасхват

Я говорил, а Чак создавал и менял пространство и материю вокруг, привлекая энергию Спирита на благо божественного проекта или даже богоугодного дела, поскольку нам предстояло угадать, что было близко одному-единственному конкретному богу. Комнату-алтарь создали прямо на Ганимеде из бывшей столовой. Ею Странники всё равно больше не пользовались, предпочитая есть во время переговоров в комнате отдыха или в своих каютах.

Строительные дроны устанавливали по всем стенам крючки-держатели, а я продолжал начитывать Чаку список, из чего должен быть создан алтарь.

— Мяч был единоборец, и потому помещение внутри должно быть такое, чтобы вписать туда круг диаметром не менее десяти метров.

— Почему десять? — спросил Чак голосом: спирит-канал нас больше не связывал. Я мысленно отметил, что «зачем» или «как» он не спросил. Столовая была много меньше озвученной мной квадратуры, но мага это явно не волновало.

— У вас на Земле какая ширина ковровой площадки по дзюдо? — вместо ответа спросил я.

— Даже не знаю, — признался Чак.

— У нас четырнадцать метров с рабочей круглой зоной в десять метров.

— Он же не дзюдоист, а фехтовальщик, — не понял Чак, однако его пальцы уже пустились в пляс, находя заклинательный цикл расширения пространства. Я улыбнулся: наверняка дроны-строители сойдут с ума, когда обнаружат, что комната вдруг расширилась и что нужно намного больше крючков и креплений, чем они наделали.

— Важен символ, символ древней борьбы. Древнее дзюдо — это всего лишь джиу-джитсу, но там меньше канонов, а нам нужен точный символизм, — пояснил я, ловя себя на мысли, что символизм априори не может быть точным.

Пространство столовой расширялось, и вскоре мы стояли в центре некогда вытянутой, но теперь квадратной светлой комнаты.

— Ладно. Пол мягкий делать? — спросил маг.

— Естественно, — кивнул я. Магия была пока ещё очень тяжёлой для меня работой, но я как мог визуализировал Чаку плотность и ширину покрытия.

— У нас на планете дзюдоисты выступают в квадрате, а не в круге, — сообщила появившаяся в комнате Эйни. На ней была одна-единственная безразмерная рубаха, игравшая роль платья, из-под полов которого виднелся вилявший лисий хвост.

— Мяч круглый, как Чак, и сказал, что не занимался дзюдо, — ответил я вместо приветствия.

— Может, тогда татами белым колумбийским порошком посыпем? — улыбнулась она. — Только как это коррелирует со спортом?

— Символизм важен в божественных делах, — ответил я. — Порошок может быть и мелом, главное, чтобы мы вкладывали в него то, что ассоциируется с Мячом.

— Прикольно, — выдала она и, развернувшись, ушла, махнув хвостом и показав нам свободные от нижнего белья ягодицы.

— Чак, — осторожно проговорил я, — ты отменил ей цикл старения, и у нее начались гормональные перекосы. Тебе бы заняться ей, пока она не превратилась в вечно желающую всех нимфу.

— Займусь, — не смущаясь, ответил маг. — Просто как-то не до того нам все время. То война, то тебя казнят, то Мяч пропадёт…

— Особенно когда призовем Мяча. Я не знаю, как у вас на Земле, но у нас на Терре оргии не способствовали рабочей атмосфере.

— У нас я через постель в Спирит и попал, — отозвался Чак.

— Ну смотри… — выдохнул я и продолжил перечислять то, что должно быть в зале.

Время нашей работы неспешно шло. Комната преображалась на глазах. На полу появился мягкий татами, где ровным слоем, словно песок, была рассыпана белая пудра, пока еще плотная и нерассыпчатая, но Чак сказал, что это лишь набросок и остальные свойства он придаст ему позже. На стенах появилось пороховое, холодное и даже лучевое оружие. По краям татами лицом в центр молчаливо стояли мехдоспехи, в том числе и тот, который подарила коту рыжешёрстая фурри-тигрица С-тридцатая. По сине-фиолетовому потолку вместо лампочек было разбросано множество светящихся символов в виде треугольников, кружков, крестиков и квадратов. Мой посыл был примерно таким: искомый нами бог в своей смертной жизни играл в игры, употреблял, сражался и боролся с отсутствием времени на совмещение этого всего разом.

— Фух… — выдохнул Чак, завершив очередную манипуляцию. — Визуально похоже?

Его бородатое лицо покрылось потом и раскраснелось.

— Более чем, — кивнул я. — А теперь сделай так, чтобы оружие пахло порохом и гарью, костюмы — масляной смазкой и озоном, на потолке мигали символы, но так, чтобы хотелось успевать концентрироваться и при каждом успешном нажатии-концентрации звучали короткие, слегка раздражающие звуки.

— А пол, то есть порошок? Он же упорется разом. Тут можно целую планету убить, — заметил маг, смотря на пол. Впрочем, я прекрасно понимал, что Чак и сам знает, что надо сделать, и спросил о порошке лишь для того, чтобы перевести дух.

— Дай лёгкий пьянящей ноотропный эффект с потребностью на забор в кровь кислорода. Ему пока хватит… — Я осёкся, чтобы не сказать «Не то получится как с Эйни» и не стать майором «я ж говорил», которых не любили и не любят во всех известных мне мирах.

Информация текла в мой мозг с силой, равной мощности моего сознания. Как только я касался какого-либо вопроса, сразу же получал более чем развернутый ответ, словно я сам когда-то давно посвятил всю свою жизнь на сбор и изучение нужных материалов, а главное, систематизирование и научное обоснование той или иной отрасли.

И тут я совершил ошибку, случайно подумал про давно забытого Несущего свет. Перед глазами тут же побежали картинки и текст на многих языках, мертвых и живых. Из полученной информации следовало, что существо, подарившее мне Генезис, почему-то облюбовало Терру, Землю, Землицу и множество клонов нашей планеты, часто даже не имевших названий. И каждый раз там была большая война, гибли целые цивилизации и вновь возникали на костях и руинах предыдущих, если оставалось еще на чем появляться. Так после применения мощнейшего оружия, по сравнению с которым Генезис мог бы показаться щадящей шуткой, был уничтожен Фаэтон и так и не восстановился в нашей реальности Марс.

Несущий свет приходил по разным поводам. Его приглашали, привозили, призывали, однако итог был всегда один. Никакого спасения от него не было. Правда, я наткнулся на одну легенду о том, как рептилоидная раса гигантских существ, выбравших духовный путь развития, заключила его внутри огромного дерева, однако Зверя освободил кто-то из наших измерений, призвав его на свою войну. Истинный облик Несущего свет был за пределом материального измерения и пространства линии времени, однако чаще всего его видели в облике крылатого дракона со светящейся между витых рогов парой вращающихся звёзд. Несущий свет был опытным и опаснейшим игроком. Он творил жатвы так часто и играючи, словно гроссмейстер объявляет мат начинающим игрокам. Он «играл» на нескольких «досках» сразу, во многих мирах, «играл» одновременно, выбирая всегда черное, мерзкое, злое, словно накапливал отрицательную вибрацию своей души или, если правильнее называть его имя, Души коллективного сознания Несущий свет.

«Наступает эра Богов», — прозвенело в моей голове. Это звучало как приглашение сыграть с Террой очередную партию. Он приглашал всех желающих, чтобы выпить их силу и, возможно, поглотить бессмертные божественные души, если молодые новоиспеченные боги заиграются и поверят в себя, приняв столь высокую ставку. Только теперь я понял, зачем он помог мне тогда. Он просто тем самым поторопил Спирит и Тирипс: мол, собирайте игрушки и идите отсюда, детки, дайте сыграть взрослым. Вот только единственным взрослым в этой песочнице был он. Мне же отводилась любая роль на выбор. Можно было играть против или за и всё равно проиграть. Вероятностей, где Несущий свет выиграл, было бесчисленное множество, однако я всё же надеялся, что среди коллективной террарианской памяти найдётся положительный сценарий для всех нас.

— Хелл⁈ — потеребил меня за плечо оклемавшийся от нагрузки Чак. — Что с тобой? Ты словно смерть увидел. Мы вызываем или нет?

— Да, конечно, — машинально ответил я.

В голове были совсем другие мысли — о том, что Странникам не то что не нужно, а даже опасно оставаться тут, в измерении Терры, особенно в статусе так называемых Богов. Пусть прыгают по другим измерениям, выполняя свои задачки по накоплению рейтинга, и помогают тем, кто в этом нуждается. Тут их ждёт лишь гибель без права отыграться.

— Зови Эйни. Мы будем все втроем в него усиленно верить, — произнёс я, пытаясь улыбнуться.

Мы встали в центр и, досчитав до трёх, сделали три шага назад. Каждый из нас вспомнил то, что он знал о Мяче, и связал свои воспоминания с тем, что находилось в зале.

— Я, пророк Терры, уверовал в мохнатого бога и призвал к себе в свидетели двух людей из его мира, — негромко произнес я. — В храме Мяча мы призываем бога белой шерсти, порошка и оружия…

Некоторое время ничего не происходило, но когда по моей спине побежал холодок, а шерсть начала вставать дыбом, я понял, что что-то надвигается.

— Яви же нам свой голос, лик или приди к нам! — повысил я голос, перебирая варианты различных призывов и пытаясь понять, какой из них ближе по духу призываемому.

Легкий ветерок подхватил пудру с пола, и наши ноги скрылись в плотном тумане. Он поднялся выше, и вскоре я уже не видел тех, кто стоял рядом.

— Я, избранный крабовым народом и народом Терры, призываю тебя, Мяч! — выкрикнул я.

— Ты издранный… — прозвучало в моих ушах.

— Я — избранный и призываю тебя! — повторил я.

— Мне виднее, какой ты! Спасибо, что не голые, кстати! — фыркнул голос котообразного.

— Это точно Мяч, — облегченно выдохнула Эйни. По ее голосу я понял, что она улыбается. — Мяч, нам тебя не хватало тут!

— А мне — вас! Тут скука смертная. Благо ходит один, зелёным шлангом трясёт, весь на серьёзных щах такой, говорит, что я теперь бог орков. То есть тэварцев, но по сути орки они и есть орки.

— Мяч, что тебе надо, чтобы прибыть к нам? — спросил Чак.

— Откуда ж я знаю! У вас же есть умный маг академии Тирипса, — произнесло пространство, и оружие на стенах задребезжало.

— Нужно собрать тебя у нас. Просто представь, что мельчайшие частицы твоего «Я» собираются в тебя единого. Наших сил хватит, чтобы тебя воплотить, — проговорил я, перебирая краткие пособия по материализации разумных нематериальных сущностей.

Ветерок утих. Голос замолчал. Мы со Странниками переглянулись, озираясь и боясь сказать что-то лишнее, но тут на полу между нами появился отпечаток босой кошачьей лапы. Частицы порошка поползли и потекли в центр комнаты, струйками и ручейками собираясь в узнаваемую нами фигуру.

— Это что, вокруг то, о чём я думаю? — проговорила появившаяся усатая мордочка. — Я сейчас расплачусь! Столько для меня одного! Я ж со всем этим мелом могу быть богом мелового периода!

— Меловой — это не про мел, — улыбнулась Эйни.

— Вообще-то про мел тоже, — машинально откликнулся Чак.

— Ну что, катаны, рассказывайте, чем занимались, а то меня с минуты на минуту могут прийти кормить! — заговорщицки произнёс Мяч. — У тэварцев такая фигня с питанием! То, что не успел захавать сам, сожрут жрецы. Прикиньте, отдельную касту для поглощения пищи завели!

— На полу точно мел? — присела на корточки Эйни, окуная пальцы в порошок.

Все улыбались, и лишь я не мог изобразить радость в честь воссоединения. Почему-то в голове мелькнула мысль, что, видимо, от многих знаний люди, изображённые на старых иконах, никогда не улыбались…