Спасти обязан

Глава 30

Капитан шел впереди, показывая дорогу. Оказалось, что Хромов не знал, где на базе могли разместиться гражданские участники заговора. Если генералы расположились наверху, в домиках, то штатские предпочли второй подземный этаж, чтобы не слишком светиться. Все-таки они были депутатами думы и преждевременное афиширование связей с военными могло повредить их репутации.

Предварительно постучав, капитан скрылся за дверью. Мы остались в коридоре, ожидая приглашения.

— Прошу, вас ожидают!

Но когда Хромов попытался войти, порученец преградил ему дорогу.

— Извините, товарищ полковник, там нужны только трое. Вы и девушка можете пока подождать рядом. Я провожу.

Хромов не стал возмущаться. Вздохнул, пожал плечами и покорился. Мы переступили через порог, а его и Ларису капитан повел к соседней двери. Не страшно, лишь бы не потерялись совсем.

В просторной комнате (как и все остальные здесь, без окон) находились те самые три человека, за которыми мы подсматривали на совещании. Двое сидели в креслах у низкого столика, а третий с каким-то небольшим прибором в руке обходил комнату по периметру. Я сообразил, что идет поиск «жучков». Лампочка на приборе внезапно мигнула, когда он находился у рамы одной из нескольких довольно мастерски выполненных копий картин Левитана, украшавших стены. Человек удовлетворенно кивнул, вынул из кармана другой прибор и нажал на нем кнопку. Все, подслушивающее устройство было подавлено. Обход продолжался.

Один из тех, что сидели у столика, пожилой мужчина с тяжелым подбородком и густыми бровями, поднялся нам навстречу.

— Проходите, присаживайтесь, — он указал на мягкий диван, стоявший рядом с креслами. — Сейчас Тимофей Аркадьевич закончит, и мы поговорим. Хотите кофе?

Мы со Стасом отказались, а Настя благосклонно кивнула. Ей требовалось сейчас взбодрить себя немного. Увидев, что один из депутатов набивает массивную трубку с серебряным ободком на мундштуке, закурил и я. Разговор не начинался, все посматривали на Тимофея Аркадьевича. Тот, наконец, выключил свой прибор и подсел к нам. Его молодое лицо едва ли не наполовину скрывали очки в солидной оправе с очень толстыми линзами. Этакий Знайка из Цветочного города, въедливый зануда.

— Ну-с, господа, — объявил густобровый, — пришло время раскрыть карты. Пусть вам не покажется странным мой вопрос, но известно ли вам, кто мы такие?

Настя и Стас сочли за лучшее дипломатично промолчать, предоставив мне возможность отдуваться за них. А я не хотел что-то открывать все карты. Поэтому ответил:

— Насколько знаем, вы все трое депутаты Государственной думы последнего созыва.

Тот, что раскуривал трубку, неожиданно громко расхохотался.

— Как он точно сказанул, а? Действительно — ПОСЛЕДНЕГО созыва!

Густобровый с неудовольствием посмотрел на хохочущего коллегу.

— Успокойтесь, Карл Рустамович! Не понимаю, что тут смешного. Потом смеяться будем, после успешного выполнения плана.

— Нашего плана! — поспешил уточнить очкарик. — Нашего!

— Вот именно! — кивнул пожилой.

Так, подумал я, еще один заговор. Совсем свихнулись на интригах.

— Да, мы депутаты Госдумы. Но кроме этого, пусть не будет для вас новостью, мы учредители и хозяева того самого Центра, сотрудниками которого вы являетесь.

Я постарался изобразить на лице приятное изумление.

— По некоторым серьезным причинам мы не хотели демонстрировать свою причастность к этому проекту. Но ни на минуту не оставляли Центр своим вниманием. Все, что в нем происходило, немедленно становилось известно нам. Хочу заметить, что брейн-спасатели достойны всяческих похвал. Они выполняли свою работу на, не побоюсь этого слова, мировом уровне, очень четко и профессионально.

Мы, все трое, скромно потупили глаза. Как же, такая похвала, такая высокая оценка наших скромных заслуг! И от кого!..

Знал бы депутат, какими эпитетами каждый из нас награждал его в эти минуты, наверняка растерял бы свою вальяжность. Это ведь они, хозяева, втянули Центр и конкретно нас в авантюру с мини-бомбами. Из-за них уже погибло столько людей, а мы остались живы только чудом. И сколько еще погибнет! Кстати, наша судьба тоже пока покрыта мраком. Возвратить комплименты мы никак не могли.

— Обстановка в стране сложилась, как вы знаете, чудовищная. И мы не сочли себя в праве оставаться в стороне, когда группа прогрессивных военнослужащих стала готовиться к тому, чтобы изменить положение в лучшую сторону. Ситуация потребовала нашей помощи, военные пришли к нам и поделились своими планами. Не скрою, какое-то время мы колебались, но потом, видя, как Россия катится к краю пропасти, отбросили сомнения. С нашего разрешения полковник Круталов был включен в списки клиентов Центра. Но это только малая часть нашего участия в готовящихся событиях. Мы обладаем определенным влиянием, как в своих партиях, так и в Государственной думе в целом, и осуществляли подготовку общественного мнения к предстоящим переменам.

Вот, значит, кто стоял за кампанией, развернувшейся в прессе в последние месяцы! Правительство и президента поливали почем зря. Что только не писали! Договорились даже до того, что президент — скрытый гомосексуалист и обожает рыжих мальчиков. Немедленно в телевизионных «Куклах» эта тема получила обстоятельное развитие. На мой взгляд, правительство и правда действовало нерешительно, больше озабоченное тем, чтобы усидеть в своих креслах.

— К сожалению, — продолжал густобровый, — впоследствии события стали развиваться совсем не в том направлении, в каком нам хотелось бы и было полезно для страны. В предвкушении будущей власти господа военные стали позволять себе слишком многое. Планы, которые они строят — ужасны. Ядерный шантаж — еще куда ни шло, но ведь в случае, если президент станет упорствовать, они действительно собираются привести в действие ядерное устройство, которое с вашей помощью было доставлено в столицу. А может быть, и не одно.

Поздновато спохватились, господа депутаты. Станут военные просто так бомбой размахивать. Им ее в действии увидеть захочется. Чтобы бабахнуло как следует, со всеми сопутствующими эффектами. Немного, конечно, они президента пошантажируют. Но при малейшем его сопротивлении с удовольствием нажмут кнопку. Другое дело, удастся им это или нет. Тут уже моя маленькая тайна, о которой они, естественно, ничего не знают. И не узнают, пока Круталов валяется на дерматиновых матах в бывшем спортзале.

— Взять хотя бы инцидент, связанный с нападением на Центр и похищением аппаратуры и специалистов. Человек, который это совершил, не владел ситуацией, скажем так, погорячился. Ну сообщите нам, что произошло! И все решится без кровопролития. Так нет же! Надо организовать целую военную акцию со спецназовцами, стрельбой, взрывами, горой трупов! А мы в результате лишились ценнейшего источника не только информации, но и средств!

Карл Рустамович ни с того, ни с сего вдруг закашлялся. Говоривший, поняв, что ляпнул лишнее, смутился, и чтобы скрыть смущение, стал наполнять свою чашку из кофейника, стоявшего тут же на столе.

Справившись с собой, он продолжил:

— Мало того. Ознакомившись подробнее с планами переворота, мы с удивлением обнаружили, что в стране планируется установить военную диктатуру на манер Чили после памятных событий семьдесят третьего года. То есть, демократическим институтам просто не найдется места. Какая там дума, какие губернаторы и мэры! Везде будут только военные коменданты. И ничего более! Россия и так уже пострадала от диктатур всяческого рода. Еще одной народ не вынесет!

Так бы и говорил сразу. Испугались, что потеряют теплые места, вот и задергались. Ну, дальше-то что?

— Не стану скрывать и того, что военные настаивают на вашем уничтожении. Они почему-то решили, что вы являетесь опасными свидетелями, и можете сорвать их планы. Но мы твердо уверены, что такого произойти не может! Наши брейн-спасатели — люди высокой профессиональной подготовки и чрезвычайных моральных качеств! Они выполнят задание любой сложности, и информация об этом не пойдет дальше четко очерченного круга посвященных!

Стас шепнул одними губами:

— Ну, опять понес…

Кроме меня этого никто не услышал. Депутат словно вещал с трибуны. Сказывалась профессиональная привычка. Хотя и там, на заседаниях думы, зачастую можно насладиться совершенно непарламентскими выражениями.

— Мы объявили решительное «Нет!» зарвавшимся авантюристам. И после этого пересмотрели свое отношение к планам переворота при помощи ядерного шантажа. Поскольку уверенности в том, что бомбы не будут применены, у нас нет, то мы отказываемся участвовать в этой авантюре.

Слава тебе, Господи, снеслись! Лучше поздно, чем никогда. Значит, путчистов осталось еще меньше. Так, глядишь, к завтрашнему утру и вообще весь заговор развалится. Я услышал, как мои товарищи разом вздохнули с облегчением. Как оказалось, рановато. Одумавшийся депутат еще не закончил своей речи.

— Но этого мало! Мы должны помешать преступным планам! Пока у заговорщиков в руках ядерное оружие, они не оставят своих грязных планов. Необходимо вырвать ядовитые зубы у дракона! И вот тут я перехожу к главной теме нашей встречи.

Ну конечно! Не мог же я подумать, что эти респектабельные господа пригласили нас только для того, чтобы поведать, что больше не участвуют в подготовке путча?! Сейчас, сейчас нам все вывалят. Бомбы они хотят заполучить. Натурально, с нашей помощью. Так я и поверил, что они отнесут эти бомбы в Госбезопасность или самому президенту в расчете на «Спасибо!» и пожатие руки! Наврут с три короба о том, как, пробравшись в ряды заговорщиков, расстроили их коварные замыслы. Естественно, все станут целовать спасителей страны в задницу и превозносить их до небес. То-то капитала политического заработают!

— Мы очень рассчитываем на ваш патриотизм и профессиональную подготовку. Только вы можете решить такую задачу. Сложно, но выполнимо.

Тут не выдержал Стас.

— Но мы даже не знаем, где находятся эти проклятые бомбы! Прикажете рыскать по всей базе и заглядывать в каждую дверь?

Очкарик снисходительно рассмеялся.

— Друг мой, незачем так спешить. Дайте договорить Степану Лукичу.

— Я не ваш друг! — огрызнулся спас.

Настя сидела с каменным лицом и, казалось, прислушивалась только к состоянию своего вновь приобретенного тела.

— Ну, подчиненный или служащий, — не стал спорить депутат. — Все равно, давайте дослушаем до конца.

— Благодарю вас, — кивнул Степан Лукич.

Теперь я окончательно вспомнил его. Бывший партийный функционер, яро поддерживавший в свое время августовских путчистов. Сумел каким-то образом от них откреститься и потом все время оставался на коне, не теряя политического нюха. А сейчас вовремя драпал с начинающего тонуть корабля нового путча.

— Искать наугад не придется, — продолжил он. — Мы дадим точные инструкции, где находятся взрывные устройства. Разумеется, они охраняются. Но вам, надеюсь, нет нужды объяснять, что делают с охраной в подобных случаях? Итак, ставлю задачу. Необходимо изъять бомбы. Я подчеркиваю — все. Затем вывезти их в место, которое мы вам укажем. Действовать надо быстро и, по возможности, без шума. Ночью заговорщики предполагают развезти бомбы по заранее намеченным адресам. Опередите их, потому что потом будет поздно что-либо предпринимать. Вам все ясно?

— Да нет, не все, — протянул я, вновь закуривая. Тело мое, столько времени лишенное никотина, отзывалось на каждую сигарету сладким ноющим чувством. — Первое. Как с транспортом, на котором мы должны вывезти бомбы с базы? Второе. Вы тут много говорили о патриотическом долге и прочих благоглупостях. Но соловья баснями не кормят. Вы — люди обеспеченные, с прочным положением в обществе. Мы же — никто. Ни денег, ни особняков. Следовательно, нам нужны гарантии, что после выполнения этого задания нас не вышвырнут на улицу, как ненужный хлам. В противном случае мы и пальцем не шевельнем.

Я, конечно, мог бы разыграть эту сцену и красивее. Стать, к примеру, в позу и потребовать не только гарантий, но и внушительной суммы. Хозяева Центра сейчас согласились бы на все. Но беда в том, что не умею я блюсти свою выгоду, и об этом знают все. Не сомневаюсь, что в моем досье меня характеризуют, как честного до глупости.

— Без сомнения, — тут же заявил Карл Рустамович, — такие гарантии мы можем вам дать с легким сердцем. Наш Центр будет восстановлен и продолжит работу. Брейн-спасатели необходимы людям. Что же касается транспорта… Виктор, мы можем что-нибудь сделать?

Очкарик смутился.

— Ну… только за пределами базы. Вы же знаете, как трудно посторонней машине сюда проникнуть.

Снова вмешался Стас.

— Хорошенькое дело! Мало того, что мы, как ненормальные, будем тащить на себе эти бомбы, так потом еще и грузовик самим искать придется!

— Что же вы так нервничаете? — огорчился очкарик. — Есть прекрасный выход из положения. Тут неподалеку я видел ангар с бронемашинами в нем. Вполне подходящие транспортные средства, чтобы и самим уехать, и увезти все три «ядерных чемоданчика».

— Если они на ходу и заправлены! — не унимался Стас.

— На ходу, на ходу! — заверил Виктор. — Сам наблюдал, как одна выезжала из ангара.

— И вот еще что, — очнулась от самосозерцания Настя. Депутаты-хозяева удивленно воззрились на нее. — Девушка, которую я спасала, поедет с нами.

О Хромове мы по единодушному молчаливому соглашению решили не распространяться.

— Как скажете, — масляно улыбаясь, ответил Степан Лукич. — Это уже детали. Важно, что мы по основному вопросу достигли взаимопонимания.

— Послушайте, — сказал я, — а вы не боитесь, что генералы вас попросту не выпустят отсюда? По крайней мере — до конца переворота.

— Ну, не такие уж они и дураки. Пока думу не разогнали и не установили своей диктатуры, мы им очень полезны.

— Но вы же сказали, что решительно заявили о своем выходе из заговора!

— Не совсем так, — замялся Степан Лукич, — не впрямую. Мы просто решили это для себя. А для путчистов это станет неприятным сюрпризом.

— Да! — вдруг спохватился Стас. — Почему вы остальных спасателей не используете? Впятером мы гораздо быстрее и легче все сделаем!

Вопрос бы не в бровь, а в глаз. Действительно, еще два прекрасно подготовленных парня сидят где-то здесь, на базе, а нам предлагают отдуваться втроем. И тут я почувствовал неладное. Уж очень мялись эти новоявленные спасители демократии, объясняя нам, что те двое совершенно ни в чем не участвовали, ничего не знают, слишком долго придется вводить их в курс событий, и вообще, пусть останутся скрытым резервом на случай, если у нас произойдет какая-нибудь заминка. Стало понятно, что нас вульгарно могут сдать. Пойди дело наперекосяк — сейчас же найдется подходящий соус, которым польют байку о трех безответственных личностях, возомнивших себя вершителями судеб человеческих и решивших овладеть секретным ядерным оружием, чтобы диктовать стране и президенту свои условия. И нас прихлопнут, как мух. А два наших товарища еще пригодятся, станут ядром будущей группы брейн-спасателей. Не так мы, оказывается, и ценны для этих хозяев-депутатов.

Не сказать, чтобы я полностью поверил в их декларации по поводу внезапного осознания преступности готовящегося переворота и настоящего облика военных-путчистов. В моей памяти хорошо отложились слова Хромова о ненасытных волках. Но все же они были людьми далекими от армейских дел, в думу их выбрал народ, который хотя и дурак, когда вместе, а по отдельности хитер и задумчив. Ну, заблуждались, хотели как лучше, а получилось как всегда. Теперь раскаиваются и пытаются исправить содеянное. Не без выгоды, соответственно, для себя.

Сейчас благодушие мое поутихло. Следовало держать ушки на макушке и действовать очень осмотрительно. Как бы не вляпаться во что-нибудь погрязнее военного переворота.

— Ну, что же! — прихлопнул ладонями по подлокотникам кресла Карл Рустамович. — Драгоценное время уходит. Пора переходить от слов к делу. Вы готовы?

Мы переглянулись. Действительно, готовы ли мы, чтобы опять драться, убивать за чужие интересы? Я осторожно пощупал карман куртки. Пластиковая коробочка была на месте. Пистолет уже натер мне поясницу.

— Да, а как с оружием? — словно уловив мои мысли, опомнился Виктор.

— Имеете что-то предложить? — ехидно спросил Стас. — Нет? Тогда чего беспокоитесь? Как-нибудь сами решим этот вопрос. Где находятся бомбы? И поточнее, будьте так любезны!

Лариса отрешенно сидела в кресле, а Хромов нервно ходил по комнате. Когда наша троица вошла, полковник обрадовался, словно увидел родственников.

— Я уж думал, что вас там и уберут!

— Наоборот, мы теперь надежа и опора государевы, на нас все прогрессивное человечество смотрит, затаив дыхание!

— Государевы — в смысле президента?

— Именно. Пошли, у нас времени мало. По дороге все расскажу, тем более что в коридорах не подслушивают.

Выслушав меня на ходу, Хромов резко остановился.

— Что случилось, Александр Николаевич?

— Побежали крысы с корабля. Но только они не простые крысы. Что-то тут не так. Говорите, бомбы им нужны? Ну, так помяните мое слово — они их и используют!

— В каком смысле? Взорвут, что ли?

— Нет, зачем? Просто денег потребуют. Как Муса собирался сделать.

— Вы скажете тоже! На хрена им деньги? У них и так все есть.

— Деньги такая штука, что их всегда мало. Да, у них все есть. Но денег хочется побольше. Себе, детям, внукам. Нормальному человеку нескольких миллионов хватит, чтобы всю жизнь прожить весело и беззаботно, ни в чем себе не отказывая. Тогда откуда же берутся миллиардеры? Зачем им эти гигантские состояния? То-то и оно. Муса тоже был не бедным человеком. Но собирался еще богаче стать. Наши депутаты из того же теста.

Я привалился к стене. А ведь прав был Хромов! Глядя на сытые рожи хозяев Центра, можно было поверить в то, что бомбы они используют, чтобы подзаработать. Уж слишком велик соблазн. Иметь в руках грозное оружие и не попытаться им воспользоваться, хотя бы даже и косвенно? Не исключено, что будут и какие-нибудь политические требования. Но президента и правительство они свергать не станут. Тогда думу обязательно распустят, а следующую народ может и не избрать. А самим власть в стране взять — слабо.

— Погодите, но не может же быть… — растерянно сказала Настя.

— Может, девочка, очень даже может, — Хромов выглядел внезапно постаревшим лет на десять. — У этих людей все может быть. Они через нас перешагнут, как через бугорок на асфальте. Сейчас им спасы нужны, чтобы бомбы добыть. А потом, как и генералы, решат убрать лишних свидетелей. Вы у них поинтересовались насчет помощи?

— Спросили об остальных двух спасах, но они что-то невнятное промычали.

— Нет, я имел в виду их людей, помощников, охрану.

— Не было об этом разговора…

— Вот и зря. Вы что же думаете, они так безбоязненно ходят, безо всяких телохранителей? И не надейтесь! За каждым из них целая толпа народа стоит. Которую, кстати, тоже кормить надо. Деньги, все деньги. Ну что же, раз не хотят господа сенаторы делиться своими подручными, значит, вам самим все делать придется.

— Как? — опешил я. — Вы считаете, что мы, несмотря ни на что, должны добывать эти бомбы?

— Уверен! Хотя бы для того, чтобы они не достались ни военным, ни депутатам.

— А мы-то что с ними делать будем?

— Вы добудьте сначала, потом видно будет.

— Александр Николаевич, — медовым голоском сказала Настя, — а вы, случайно, не сам «чемоданчиками» воспользоваться хотите?

Хромов рассмеялся вполне естественно.

— Что ты, дружок! Еще этой ерундой я не занимался! Денег мне много не надо, правительство президент и так в скором времени в отставку отправит, как не справившееся. А власть пусть кто-нибудь поумнее берет. Таких в нашей дурацкой стране хватает. Нет уж, каждый хорош на своем месте! Да и не до того мне будет, когда вы дело провернете. Стану алиби себе стряпать.

— КОГДА сделаем или ЕСЛИ сделаем? — Стас жаждал ясности.

— Когда! Именно — когда! Я в вас верю. Если кто и может сейчас это выполнить, то только вы. Не зря же сенаторы вас посылают?

— Может, и не зря, — буркнул Стас.

Ему, как и всем нам, надоела история с мини-бомбами и хотелось быстрее с ней покончить.

— Ну, — сказал я, — так где их прячут? У вас есть предложения, как лучше нам это сделать?

— Кое-что есть…

— Погодите! — вмешалась Настя, кивнув на Ларису. — А ее куда девать?

— О ней я позабочусь. Ничего с ребенком не случится. Давайте, не тяните!

Мы быстрым шагом двинулись по коридору. Подземная жизнь стала уже почти привычной, словно долгие годы прошли здесь, под толстым слоем земли и бетонными перекрытиями. Но на поверхность все равно очень хотелось.

Хромов, похоже, просчитал все на десять ходов вперед. В укромной комнате он подготовил для нас военную форму. Полевую «камуфлу», не новую, уже обмятую, но чистую и выглаженную. Мне достались погоны капитана, Стасу предстояло быть старшим лейтенантом, а Настя стала «микрогенералом» — прапорщиком. Ничего особенного, таких везде навалом, хотя и не столько, как в Израиле, или в каких-нибудь Штатах. Но у евреев присутствие большого количества женщин в армии — реальная необходимость, а американцы дурью маются, поддаваясь ополоумевшим феминисткам.

С обувью тоже проблем не случилось. Имевшиеся башмаки армейского образца были в меру разношены и подходили по размеру. Я все с большим вниманием посматривал на нашего полковника. Когда же он свой план задумал, если обмундирование заранее подготовил? Выходит, все, что он плел о своем прозрении насчет планов заговорщиков — чистейшей воды туфта? Ну а чего же мы хотели от человека его профессии? Со Стасом надо бы парой словечек перекинуться…

Пятнистую форму мы натянули прямо на гражданскую одежду, застегнувшись до последней пуговицы. Настя пыталась спрятать свои роскошные волосы под кепку, это не очень получалось, и она в конце концов махнула на них рукой. Ничего страшного, не на строевой смотр. Стас приминал верхушку своей кепки, делая из нее лихую «таблетку». Ишь ты, армия ему вспомнилась!

— Стас, ты в каком звании был?

— Да в таком же — старлей.

И у меня капитанские звездочки. Интересное совпадение. Случайное? Хромов, услышав мой вопрос, поспешил разъяснить:

— Я же читал ваши досье, Глеб Сергеевич! Вот и подобрал соответствующие погоны. В духе, так сказать, социалистического реализма и для правдоподобности. В своих званиях вы натуральней действовать будете. А лишний полковник или даже генерал сразу заметны будут.

— Выходит, натуральней всего я прапорщиком смотрюсь, — ядовито заметила Настя.

Форма, как ни странно, ей очень шла. Этакая штабная машинистка, окруженная вниманием всех офицеров полка. Но склоняющаяся исключительно к командиру.

Хромов что-то путано стал ей объяснять, оправдываясь, но я уже не слушал, потому что обнаружил пустые кобуры.

— Александр Николаевич! Где пистолеты-то?

— Вот этого, извините, не удалось достать, — развел он руками.

— Что же нам, голыми руками воевать?

— Погоди, — вмешался Стас. — Сейчас раздобудем. Помнишь про оружейку?

— Кроме того, — добавил Хромов, — у вас лично ствол уже имеется.

Вот ведь змея! Когда он «Глок» углядел?

— Не вашими трудами! — только и осталось огрызнуться мне.

Ладно, действительно, сами раздобудем. Не хотелось бы раньше времени шум поднимать. А он может случиться, если дуриком попрем на оружейную комнату.

— Ну, готовы? — оглядел я нашу команду. — Что у вас дальше по плану, Александр Николаевич?

— Вооружиться вам надо, так?

— Это мы без вашего участия, — взял на себя командование Стас. — Договоримся, где встречаемся после оружейки, забирайте Ларису и шуруйте выполнять свою часть. Разберемся.

Надев форму, он словно вернулся в строй. Подтянутый, сосредоточенный, готовый ко всему. Неплохо, неплохо, товарищ старший лейтенант. Странно, но в российской армии не ввели обращение «господин». И «товарищей» практически не осталось, а вот как-то не «господа офицеры» — и все. Уравниловка, пережиток прошлого. Или это от общего нынешнего унижения армии? Немудрено, что военные власть сменить хотят. Только не капитаны и майоры, которым, в общем, терять нечего, а полковники и особенно генералы.

— Ну да, — легко согласился Хромов. — Мне действительно не хотелось бы светиться. Вы отсюда вырветесь, а я должен буду оправдываться.

— Чего оправдываться? — не понял я. — Если мы вырвемся и бомбы доставим, куда следует, тут камня на камне не оставят.

— Все не так просто, — задумчиво сказал полковник.

— Да что же здесь происходит, блин! Хватит темнить! — взорвался я.

Хромов бросил взгляд, показавшийся мне очень грустным.

— Никакой темноты. Вы просто очень мало знаете. Да и ни к чему знать. Как там у Экклесиаста: «Кто умножает знания, тот умножает скорби», так? Поймите правильно, я не держу вас за тупых боевиков, но некоторые подробности действительно лучше опустить. Для пользы дела. Не надо верить мне безоговорочно. Просто доверьтесь. И все будет хорошо.

— Ну, бес с вами, там посмотрим. Но если обманете…

Полковник в ответ только согласно кивнул. Тут же, не выходя из комнаты, мы договорились, что после визита в оружейку появимся в его апартаментах. Хромову все же предстояло поучаствовать в дальнейших действиях, хотя и минимально. Кое-какая химия у него была припасена. «На всякий случай», — как он выразился.

Лариса Малявина, окончательно пришедшая в себя после возвращения в тело, молчала, как мышка. Все происходящее вокруг, наверное, казалось ей кошмарным сном или фильмом ужасов. Я шепнул Хромову, чтобы был с девчонкой поласковее, дал ей чего-нибудь успокаивающего.