Совершенно несекретно

Глава 29

Забавно, конечно, но увидев на следующий день после тренировки Катину сестру — мою давнюю любовь Соню — я вдруг подумал: а что, собственно, я тогда в ней нашёл?

Смотрю на неё — девчонка как девчонка. Джинсовая юбчонка, варёнка какая-то, блузка с подплечниками по теперешней дурацкой моде. Волосы — начёс залитый лаком. Помада яркая, вульгарная, ногти переливаются облупленным перламутром.

И вот ведь загадка — когда-то казалась богиней. А сейчас смотришь и думаешь: на что вообще клюнул-то?

Она сейчас, кстати, обратила на меня внимание… Ловлю её взгляд — и понимаю: можно было бы. Легко. Но зачем? Какой ещё к чёрту гештальт? Кому и что тут доказывать? Мозги ей пудрить? Себя тешить?

Ладно. Что наметил — сделаю. Выдерну Катьку в Новочеркасск, пусть дома сидит. А я займусь своим делом — законотворчеством.

…Но вернёмся к утренней тренировке, на которую моя будущая подопечная благополучно опоздала — проспала. И это притом, что я сам начал позже, чем планировал. Зато вчерашние зрители — все были в сборе. Даже пара будущих рэкетиров подтянулась. Правда, стояли они у стеночки в качестве зрителей.

А вот почти десяток парней из Катькиной группы пришли на тренировку с горящими глазами — каждый хотел узнать секрет, как научиться «бить как Штыба». Услышал это выражение в коридоре, когда переодевался.

Наивные. Им казалось, что есть какая-то волшебная кнопка: нажал — и сразу кулачище как у Шварценеггера, а удар — как у Кости Цзю. Чтобы всё по-быстрому, без мозолей и пота. Детские мечты всегда одинаковые — хоть вчера, хоть сегодня, хоть в будущем. Только в реальности всё иначе: кровь, синяки, бесконечные круги по залу и сшибленные суставы.

А ещё краем уха услышал, что Катя, узнав о моём сегодняшнем визите, растрепала своим подружкам, будто я на неё запал. И вообще — она, мол, крутит мной как хочет. Смешно даже. Я-то всего лишь хотел слегка подкорректировать чью-то судьбу. Так сказать, повлиять на будущее со знаком плюс…

Вообще, какой-то зуд у меня в последнее время отмечается: всё тянет что-то менять. Историю выправить, судьбы подкорректировать. Того и гляди СССР спасать начну — стану устранять особо рьяных деятелей. Может, начать с Ельцина? Или с Горбачёва надо? Чёрт его знает, кого сейчас стоило бы нейтрализовать, а кого оставить в покое. Да и вообще — можно ли всерьёз что-то изменить? Скорее всего — нет.

Тренька, впрочем, местным понравилась. А я ещё и завтра им с этим делом помогу — раз уж взялся. Конечно, кое-кто из ребят уже где-то занимался, но большинство — чистые нули. Глаза горят, а толку пока мало.

Первым делом провёл нормальную разминку, показал суставную гимнастику, объяснил простыми словами, зачем каждое движение. Когда разогрелись, перешёл к теории:

— Боксёр должен знать, куда в первую очередь наносить удары. Самые продуктивные удары идут в область солнечного сплетения, в печень и в рёбра…

— А в челюсть? — разочарованно крикнул лопоухий паренёк, но на него сразу зашикали жадные до секретов чемпиона товарищи.

— Также удары можно наносить в область подбородка и виска. Главная задача боксирующего — встать в стойку и перекрыть все уязвимые места.

Не успел я договорить, как опять встрял тот же голос, умничая:

— А ещё можно уклоняться… Ой!..

Видимо, уклониться от легкого подзатыльника, прилетевшего от соседей за болтовню, ушастику не удалось.

— Хорошая стойка должна закрывать подбородок и печень правой рукой, — продолжаю я. — Спину выпрямить… Живот втянуть. Колени слегка согнуть. Помните, ноги для боксёра — это большие жёсткие пружины. Без них ни шагнуть, ни ударить нормально нельзя.

Хожу по залу, проверяю стойку каждого: поправляю руки, выставляю локти, опускаю подбородки. В глазах парней — настоящий азарт. В этот момент они свято верят, что правильная стойка — это половина пути к победе. И, в общем-то, правильно верят.

— Правая нога — толчковая, значит, стоять на пятках нельзя. Надо быть готовым в любой момент сорваться с места. Это основа мобильной защиты — возможность быстро менять позицию, вводить противника в заблуждение, финтить, провоцировать.

Показываю сам, легко пружиня на носках, как учили меня когда-то.

— Чем подвижнее тело и корпус — тем лучше для боксёра. Защита должна быть многогранной: уклоны, шаги в сторону, нырки. Это и про увороты, кстати, — обращаюсь персонально к ушастому умнику.

Показал пацанам, как бить прямые, боковые и апперкоты. Потом сам пошёл к мешку и отработал серию.

— Все эти удары выполняются в разных плоскостях, — комментирую на ходу. — Прямой удар — в основном короткий. Плечо тянется к подбородку, кисть — прямое продолжение предплечья. Бьём указательным и средним пальцем, именно на эту часть кулака идёт основная нагрузка. Если неправильно ударить, то потом локоть месяцами лечить будете.

Остановился, перевёл дыхание.

— А теперь — отжимаемся на кулаках, кто сколько может! — даю команду.

Мальчишки послушно падают на пол и вместе со мной начинают упражнение. Зачем это надо, вслух никто не спрашивает, но по лицам видно — вопрос этот всех интересует.

— Это для коррекции удара. Ведь когда боксёр отжимается на кулаках, он инстинктивно ставит руку правильно. Потому что если кулак стоит неровно — сразу дискомфорт, боль, перегрузка. Такое упражнение помогает поставить правильный удар.

Подопечные сразу заотжимались интенсивнее.

— В конце любой тренировки есть заминка — упражнения на пресс и спину, и растяжка, — показываю как словом, так и делом я.

— А в прошлой тренировки вы этого не делали…

Похоже, горбатого ушастого умника только могила исправит.

Закончил я напутственной речью о важности соблюдения спортивного режима.

Ну что ж, размялся сегодня неплохо. И парням, хочется верить, привил хоть какой-то интерес к боксу. Удержалось ли у них что-то в головах? Не уверен. Но своё дело я сделал.

— Ну а зачем ко мне? Пойдём в кафе, может?

Катька, оставшись со мной наедине, явно занервничала. И вертеть мной, как собиралась, похоже, уже передумала. Я-то для неё — большой и важный взрослый дядя, а она — обычная малолетка. Говорливая только.

— Не могу. Кофе попьём — и мне сразу на сессию Верховного Совета бежать надо.

Катька сникла:

— У меня сестра в комнате… И кофе нет.

Я усмехнулся и тряхнул сумкой:

— Не боись, всё продумано. У меня и кофе с собой, и конфеты. Даже варёная сгущёнка есть.

Вещи в сумке реально имелись. Варёную сгущёнку я специально купил — помнил, что Сонька её уважала очень.

— Знакомься, это мой… э-э-э… — Катя замялась, не решаясь назвать меня своим ухажёром, — … мой новый знакомый. Анатолий, — наконец выкрутилась она, представив меня своей старшей сестре.

— Софья, — соврала та, ведь я-то знаю, что у неё даже в паспорте было написано «Соня». Ну вот нравилось ей Софьей представляться.

— А ты уже отучилась? Катя сказала — диплом получишь и уедешь? — спросил я то, о чем и так знал, пока Катюша, кажется, уже начинавшая ревновать, бегала на кухню мыть кружки.

— Угу, получила специальность, — отвечает Соня.

— Какую? — сделал вид, что не знаю, я.

— Такую же как и у Катьки. Она не говорила тебе, что ли?

Сонька пытается строить глазки, но я в броне послезнания. Общаюсь спокойно, без лишних эмоций.

— Товаровед, то есть. Ну а чего у себя дома не стала учиться?

Катька, конечно, ничего не говорила мне про свою специальность. Да и когда бы? Но я и так знал профессию своей подруги.

— Думала здесь распределиться, а меня отправили… — начала рассказывать Соня, но нас самым возмутительным образом прервали.

— Где этот козлина?

Дверь распахнулась так резко, что, если бы она не открывалась наружу, то её бы просто вышибли. В комнату ввалился патлатый дрыщ с гитарой через плечо и остановился, остолбенело уставившись на меня — поднявшегося со стула во весь рост.

Парень дернулся, порываясь уйти. Похоже, он уже и сам не рад был, что зашёл.

— Ты кто? — грозно спросил я. — Выйди, постучись для начала. Потом входи… Если разрешат.

— Толя, это Мишка… ухажёр твоей Катьки, — некстати влезла Соня.

Паренёк, уже было собравшийся отступить и идти искать «козлов» где-нибудь в другом месте, вдруг — видимо, и сам не поняв как — собрался с духом и, взвизгнув фальцетом, замахнулся на меня гитарой.

— Зашибу!

— Миша! Миша, стой! — в комнату, спотыкаясь, влетела Катя — предмет нашего с ним «раздора».

Патлатого ухватили за рукав и быстро вывели в коридор. Там ему что-то отчаянно лепетали, успокаивали или уговаривали — я не прислушивался. Мне это было неинтересно. А Соня тем временем ехидно ухмылялась.

М-да. Не замечал раньше за ней такого. Ясно вижу: ей бы хотелось, чтобы я тут этого гитариста отоварил, устроив сцену. Окончательно понимаю — не моя это девушка. И не была никогда.

Чёрт, взрослая жизнь всё-таки меняет человека.

Вот тогда, пацаном после армии, я смотрел на женщин иначе: глаза, ноги, улыбка — всё. Теперь же ценю совсем другое — человеческие качества: искренность, надежность. Но раз уж я решил, то помогу Катьке пройти этот сложный для неё в ближайшем будущем отрезок жизни…

— Да кто нас туда возьмёт, шутишь? В Новочеркасский ЦУМ с улицы не попасть, — не верит своему счастью Соня. — Вот в Казлоедовку товароведом меня распределили — туда и поеду.

Она ещё не знает, что вчера вечером я уже уладил этот вопрос через Виктора Семёновича. И с работой для Сони, и с практикой летом для Катьки. Последняя, кстати, сразу мне поверила и теперь сидит и гордо, как победительница, поглядывает на сестрицу.

Ну раз тут девушку почти спас, пора ехать во Дворец Съездов — спасать страну.

Зал заседаний палат Верховного Совета в Кремле. За трибуной — Нишанов. Выглядит он не ахти. Все эти события в Ферганской области его изрядно потрепали, да и сам он сейчас — по сути, «хромая утка», как говорят американцы.

Я сижу рядом с чем-то взбудораженным Ельциным. Тот специально оставил для меня место.

— Слышал, вашего Вепрева хотят поставить на комитет по сельскому хозяйству? — шепчет Борис Николаевич мне на ухо. — Он же там отличился в прошлом году перед Мишей…

— Вепрев — толковый мужик, — отвечаю. — Дело точно не завалит. Я — только за.

— Ну, ну… ладно. Давай послушаем чего нам тут…

Нишанов, сидя за столом в президиуме — а чего стоять-то лишний раз, — огласил повестку заседания. Первым делом нам предстояло избрать двух его заместителей. Конечно, все кандидатуры уже заранее подобраны, согласованы и пролоббированы, но без заминок не обошлось. Обязали, чтобы один из замов обязательно был женщиной — мол, мало у нас женщин на высоких постах.

Выставили кандидатуру: ткачиха из Житомира. Как по мне — туповатая бабёнка. Ни ума, ни особой самостоятельности. Что ни спроси — либо тупит, либо произносит общие фразы. А ведь это — будущая замена Нишанова, если что случится!

Думаете, избрали сразу? Да щас! Один из депутатов, тот что сидит рядом со мной как раз, быстро предложил альтернативные выборы, мол, негоже нам… Нишанов растерялся и попытался возразить, упирая на то, что всё согласовано. Но его стали перебивать выкриками с мест. И почти все поддерживали моего соседа — Ельцина.

Короче, пятерых кандидатов сразу выдвинули. Правда, двое взяли самоотвод, так что осталось трое. Две женщины — одна с дальнего востока, вторая — эта не слишком способная ткачиха. С небольшим перевесом первоначальная кандидатура выиграла голосование, и председатель облегченно выдохнул. А зря. Тут же встал депутат Игитян из Еревана и потребовал… чтобы Нишанов немедленно ехал домой, решать проблемы с турками-месхетинцами!

— Вот мое предложение: Вам немедленно вылететь в Узбекистан!

— Садитесь… Я нахожусь здесь по вашей воле — вы меня избрали. И должен провести это заседание для того, чтобы, сформировав наши руководящие органы, избрать заместителей председателя и сформировать комиссии. И потом… я выполняю свой долг!

А Нишанов явно психует. Но держит себя в руках. Молодец, мужик.

Стали выбирать председателей комиссий. Неожиданно возник корейский вопрос!

— На Съезд народных депутатов от граждан корейской национальности избрано четыре депутата. Однако сегодня в Советском Союзе проживают и лица корейской национальности, не имеющие гражданства. Как вы смотрите на это? И что можете сказать о возможности создания новых национально-территориальных образований для них? — взял слово один из депутатов.

— Во! Друг твой ведь кореец! Давай у нас, в Свердловской области, автономию создадим, — хохочет Борис Николаевич, пихая меня локтём в бок.

Народ оборачивается, косится, но не одергивает.

Ельцин сейчас в авторитете, ему можно и пошутить. А я… А про меня, хрен знает, что думают. Может, свой, может, чужой. Мне, если честно, глубоко всё равно. Я-то знаю: этому Совету долго не жить. Всё это — балаган перед распадом страны.

Из раздумий меня вывел очередной панибратский тычок в бок от Ельцина и его громкое на ползала:

— Штыба у нас из национального округа как раз! Давайте его изберём!