Совершенно несекретно

Глава 28

Вроде проехались по мне, а возмутился мой тезка. Да ещё так бурно!

— Колногузенко, ты чего рот открыла? Валите отсюда. Тут тренировка, и посторонним находиться нельзя.

Это он, конечно, загнул. Посторонних, пока я гонял связки по лапам, только прибавилось. Ладно бы девчонки с ПТУ — жуют жвачку, стоя у шведской стенки и глазками хлопают. Ладно бы местные боксёры — те хоть здесь по делу. Даже шпана с улицы, пришедшая на меня поглазеть — и ту стерпел бы. Но вот кто реально напряг, так это пара типов, появившихся в зале… Не знаю, кто они, но иначе как бандосами назвать их не могу.

Оба в кепках, что в помещении, тем более в спортзале не приветствуется, поджарые, в модных штанах непонятного широкого кроя, одинаковые короткие кожаные куртки поверх футболок и самое главное — их наглый оценивающий взгляд. Это, бля, ещё кто?

— Толян, забей. Я уже отбоксировал на сегодня, — торможу за руку своего тёзку, который с характерным боевым блеском в глазах собрался учить Колногузенко манерам.

На новых гостей, потенциально проблемных, он даже не смотрит. А вот те — разглядывают нас с интересом и абсолютно без церемоний. Просто сканируют взглядом.

Я даже не стал делать заминку. Завершаю тренировку, скидываю в сумку перчатки и буром пру в раздевалку. Парочка у двери нехотя расступается, но я, из чисто хулиганских побуждений, слегка задеваю одного сумкой. Решено — этот зал мне не подходит. Буду просить у Копцева другой. Так что местную блатоту могу и загасить, если дернутся.

Не дернулись! Я беззащитным не выгляжу. Разве что для безбашенных малолеток женского пола.

— Эй! Ну, попрыгай ещё! Я что, зря пришла? — разочарованно кричит в спину наглая Колногузенко. — Я бокс люблю!

Не реагирую, так как по мне, это самый лучший способ не потерять лицо. Ну, не пререкаться же с девицей, доказывая, что я не лох? Чести много.

— Маловато, конечно, потренировались… Я думал, часика полтора поколотим, — Толян, идущий за мной следом недоволен.

— Чё за парочка в кепках? — спрашиваю у парня, оставшись с ним наедине в раздевалке.

— А это… Славик и Димон. Центровые пацаны тут — держат всё ПТУ в своих руках. Ну и вокруг него.

— Димон и Славян? Из Краснодара? — почему-то вспомнил я Галустяна и Светлакова из сериала «Наша Russia».

— Почему из Краснодара? Нет, местные. Они за порядком следят, ну и фарца местная им платит.

— Крыша, короче, — делаю вывод я.

Не слушая бубнёж Толяна, быстро принимаю душ, который, слава богу, в раздевалке есть, и переоблачаюсь в свой депутатский наряд.

— Это… Тебя же Толя зовут? — в раздевалку, которая, напомню, не закрывалась, засовывается любопытная мордашка крикливой любительницы бокса.

— Слышь, малая, а ничего, что тут люди переодеваются? — возмутился Толян, подойдя к двери и прикрывая моё тело своим, тоже пока ещё голым, торсом.

Зря он. Меня за дверкой шкафа и не видно совсем, а вот он мог бы и прикрыться. Накидываю пиджак и решаю уделить время своей новой поклоннице.

— Толя я, Толя. А тебя как звать, красавица?

Красавицей она, конечно, была с большим напрягом — ничего, кроме молодости, в активе Колногузенко нет. Грудь — чахлая… ну, может, ещё в проекте, если гормоны не подведут. А вот с кривоватыми ногами — всё сложнее. Но при этом девчонка, не стесняясь, гордо выгуливает их в короткой джинсовой юбке. Вдобавок ко всему — на юном лбу зреет прыщ, неумело замазанный тональным кремом.

— Катя я. А чё ты так быстро ушёл-то? Мы специально на тебя пришли посмотреть. Сказали, чемпион у нас в зале будет, — девушка явно разочарована.

— У вас в зале? Ты тут тоже, что ли, занимаешься? — усмехаюсь я.

— Да… То есть нет, — запуталась Катя. — У нас, в ПТУ, я имела в виду. Там про тебя говорили.

— Зашёл посмотреть. Но ходить больше сюда не буду… Вода в душе — чуть тёплая. Раздевалка — без замка. Ещё и люди посторонние ходят…

— Так Славик и Димон — не посторонние, — Катя, явно не причисляя себя и своих подруг к «посторонним», обрадовалась тому, что я с ней разговариваю, и затараторила: — Они ж тут тоже учились. Четкие пацаны. Когда меня на дискотеке в ДэКа зажали любера, так они заступились… Димон тоже боксом занимался, пока его тренер не выгнал. Но сейчас он только в качалку ходит… А ты приходи ещё. Нам, может, за тебя вымпел дадут.

— Что дадут? Вымпел⁈ — я даже замедлил шаг, сбившись с мыслей, в которых вежливо закруглял беседу и удалялся.

— Не слушай её, болтает, чё попало. Дался тебе этот вымпел. Ты что, пионерка, что ли? — внезапно вступил в беседу тезка, тоже успевший одеться.

— Мне скоро семнадцать будет… осенью… Просто мы с Зойкой поспорили, кому приз за спортивно-массовую работу дадут — моей группе или её. Ну, а я бы сказала, что провела тренировку… со Штыбиной…

— Со Штыбой, — строго поправил я, наконец, полностью собравшись.

— Ну да, со Штыбой я так и сказала… Нам бы за это баллов накинули. Я и ребят со своей группы позвала, — раскрыла секрет наличия в зале посторонних Колногузенко. — Вдруг одной тренировки для вымпела мало будет?

— Я подумаю, — звякнув наградами, я направился к выходу, не учтя при этом извечную женскую слабость к военным.

— О! Сколько медалек! Даже крест есть! Ты что, фашист? — восторженно завопила Катя.

— Это Норвежский орден Заслуг, — торопливо поясняю я. Оно мне надо — чтобы местная детвора разнесла, что чемпион Штыба, оказывается, носит фашистские знаки отличия?

— А можно потрогать? — глаза у Кати заблестели, как у ребёнка

— Колногузенко! Ты что такая дикая? — опять возмущается Толян.

— Трогай, — великодушно разрешаю я, понимая, что проще потерпеть полминуты, чем спорить.

Чёрт, я уже и забыл, как трудно бывает с подростками — ведь свои дети уже давно выросли…

— Класс! «Орден Заслуг» — надо запомнить, — пигалица явно довольна.

А вот я — не очень.

Пройдя мимо не таких уж и отмороженных Славика с Димоном, киваю им напоследок, чем изрядно удивляю «чётких пацанов».

Я уже почти у выхода, как вдруг всплывает…

— Стоп. Как твоя фамилия? Колногузенко? — оборачиваюсь к Кате. — А ты сама откуда? Местная? Из Москвы?

Фамилия зацепила. Не то чтобы редкая — но и нечастая. В будущем была у меня подружка из Новочеркасска с такой фамилией. Но имя — не Катя, и возраст не тот. Да и связь у нас была короткая: сразу после армии я серьёзных отношений избегал.

Но всё равно щёлкнуло — может, родня?

— Местная! — гордо отвечает Катя.

Да нет, точно совпадение.

Толян меня не обманул и везёт ко Дворцу Съездов.

— Ты это… подумай. Я, если что, лишних уберу. Зал-то нормальный — просторный, с рингом. И оборудован на уровне, — не сдаётся он.

— Зал — да, вопросов нет, — киваю я. — Но раздевалка, душ… Мне надо нормально помыться, Толян, — я ж потом сразу на заседания. И, главное — люди левые… Ну, короче, Копцеву позвоню — скажу, не подходит, — не стал обнадёживать приятеля я.

Видно было, что водила мой расстроился, но попрощался со мной дружелюбно.

Утро пятницы — настроение отличное. Девятое июня, последний день работы Съезда. Сама атмосфера — как в последний учебный день в школе: все на взводе и уже мечтают свалить.

Сегодня избрали Конституционную комиссию. От нашего региона Шенин протащил туда Сергиенко — председателя исполкома краевого совета народных депутатов. Кандидатура подходящая: Валерий — Иванович крепкий аппаратный чувак. В комиссию вошли также Власов, Ельцин и некоторые знакомые мне по будущему люди — например, Попов Гавриил Харитонович, или Оразгельды Овезгельдыев из Туркмении.

Про последнего — шучу. Впервые слышу его имя, но моей соседке-учительнице оно понравилось: говорит, идеально подходит для артикуляционной гимнастики.

Тётка — учитель русского, по совместительству логопед, мать троих и бабушка уже дважды. Сидит рядом, активно обсуждает то, что происходит на сцене… и вне её. У старшенькой её внучки, к примеру, прямо сейчас — цитирую — «жуткий понос». Причём рассказано об этом было с таким драматизмом, будто речь шла о дефиците оборонного бюджета страны. Блин, вот помимо всего того, что слышу с трибуны Съезда, я получаю и ещё кучу «очень важной» информации от соседей по залу.

Завтра же, как член Верховного Совета, я, разумеется, обязан присутствовать на первой его сессии. Следующая, по графику, — только двадцать шестого июня. И вот тут у меня вырисовывается проблема. Не мировая, конечно, но вполне себе семейно-геополитическая.

Дело в том, что двадцать третьего прилетает Марта. На два месяца. И как быть? Дёргать её туда-сюда — из Красноярска в Москву и обратно — это, мягко говоря, неправильно. С другой стороны, оставлять её одну там, когда у меня тут заседания, тоже не по-человечески.

Выход, в общем-то, один: она прилетит сразу в Москву, и мы несколько дней поживём тут, пока у меня будет свободное окно между заседаниями. Вопрос только — где? Гостиницы кооперативные я уже посмотрел. Есть варианты. Но дорого и без души. Думаю, надо будет дернуть Власова — может, у него есть связи в каком-нибудь приличном ведомственном санатории.

— О чём речь⁈ — Власов аж всплеснул руками. — Толь, если хотите, можете и у меня на даче пожить. Мои сейчас в Крыму, дача пустует. Но, если предпочитаете город — найду варианты и в Москве. Ты уже составил культурную программу для гостьи? Нет? А зря! Ну, Кремль — это само собой. Большой театр — я тебе билеты достану, не вопрос. Третьяковка, ВДНХ, прогулка на теплоходе, Царицыно, выставка в Манеже…

Воодушевившись, он с азартом стал загибать пальцы и набросал варианты не на пять дней, с 23 по 27 июня, а на полноценную культурно-развлекательную программу месяца на полтора.

— Она уже кое-где была… — пытаюсь вставить я слово.

— Ну, сами решите, конечно, — не стал настаивать Власов. — Я дам распоряжение — и насчёт проживания, и насчёт программы. И машину свою отдам. Не спорь! У нас летом половина транспорта простаивает. Да и у вас в Красноярске, думаю, то же самое. Ты ж руководитель хозуправления. Должен знать!

Мне на минутку стало стыдно. Ведь как у нас в Красноярске с машинами летом — я, честно, не в курсе. Ничего, в понедельник прилечу — и сразу в работу. С новыми силами.

Заключительная речь Горбачёва изобиловала пафосом и пустословием. У меня чуть уши не опухли от количества гласности на квадратный метр, которую он успел наговорить. Но мастерство оратора не признать было нельзя. Умеет Михаил Сергеевич в слова играть!

— Уважаемые товарищи депутаты… Нынешний Съезд выводит нас на новый этап демократии и гласности и самой Перестройки… Мы во многом запаздываем, и это серьезно сказалось на преобразовательных процессах… Одно из самых серьезных упущений — медленный демонтаж отживших структур управления, попытки решать злободневные вопросы старыми способами, которые уже не раз обрекали нас на неудачи… Уверен двадцать миллионов коммунистов, Центральный Комитет сумеют доказать… Словом, нам предстоит сообща осваивать школу советского народовластия!

Бурные продолжительные аплодисменты.

А что? Я, да и многие вокруг, хлопали вполне искренне. Не потому, что речь в душу запала, а потому что, слава богу, закончилось это, казалось, бы бесконечно заседание!

После заседания решаю зайти в пельменную недалеко от Красной площади. Есть тут одна неплохая, а я сегодня как раз не обедал. Иду в ряду своих товарищей по работе в Думе… то есть, на Съезде, и тут замечаю Толяна с каким-то незнакомцем. Те стоят и активно вертят головами, выискивая меня в толпе. Ну а кого ещё мой приятель может тут высматривать?

— Анатолий Валерьевич! — коротконогий и шепелявый дядька перекрыл мне путь к пельменной. — Я директор училища… Хочу сказать… В общем, вы у нас должны продолжить тренировки!

— Да я ж в ночь на понедельник улетаю, — отвечаю, уже поняв, зачем эти двое сюда притащились. — Пару дней перетопчусь без тренировок, уж простите.

Но мужик не отступает:

— Ни в коем случае! Я же обещал! Так вот: раздевалка уже оснащена замком, а вода… завтра с утра будет нормальное давление. Вы не сомневайтесь — поручение Федерации бокса мы выполним на отлично! А насчёт Колногузенко… пускай с сестрой валит в свой Новочеркасск! Каникулы же, а они тут ошиваются. Тем более сестра уже отучилась.

Новочеркасск? Сестра?.. А была у предмета моего воздыхания Сони младшая сестра, которая училась точно не у нас в Новочеркасске. А потом попыталась покончить с собой — то ли из-за любви неразделённой, то ли из-за травли. Я когда познакомился с Соней, её младшенькая ещё лечилась в больнице… Чёрт, когда же это было? Сентябрь 89-го. Получается, если Катя и есть та самая сестра моей Сони… то девушку спасать надо! Только зачем же она соврала, сказав, что москвичка?

— Да пусть приходит ваша Катя на тренировку, — неожиданно для всех соглашаюсь я. — И парней своих пусть приводит. Проведу несколько занятий.

Еще и сестра её, походу, тут, В Москве! Кстати, в прошлом теле мне с Соней так ничего и не обломилось. Хе-хе. Может, пора закрыть гештальт?