Сопровождающий

глава 23

Раздеваться, мыться и справлять свои дела за занавеской, когда тут рядом в комнате двое мужчин, было неловко. Дана невольно вздрагивала каждый раз, стоило ей шумнуть чуть громче. А потом прислушивалась к каждому звуку, холодея от мысли, что ее услышат. Однако, на ее счастье, мужчины были заняты. Они говорили между собой, но так тихо, что Дана сколько ни пыталась, не могла ничего разобрать.

Наконец она закончила свои дела и, осторожно выглянув, выбралась из-за занавески. Максима в комнате не было, там находился только хозяин этого дома. Острое разочарование кольнуло и чувство одиночества.

Хозяин, кстати, оказался очень вежливым и обходительным человеком, не в пример ее сопровождающему. Филипп говорил что-то, пытался ее отвлечь. Но Дана его едва слышала и все косилась на дверь, а в груди рос ком беспокойства.

И вдруг раздался щелчок, открылась входная дверь, Вошел Максим. Какой-то чересчур бледный и злой, движения резкие. Замер на секунду на пороге, резанул острым взглядом и сразу ушел в санузел за занавеску.

Оттуда послышался шум текущей воды, а она сразу почувствовала огромное облегчение. Как будто его появление унесло тревогу. И тут же исчезло все: беспокойство, страх, Филипп этот рядом, он тоже словно исчез куда-то. Осталось только нахлынувшее из глубины души тепло.

Все это было зря. Понимала же, у нее нет будущего. Нельзя позволять себе чувствовать, нельзя привыкать к этому мужчине. Нельзя. Скоро все закончится, и она вернется в зону. Что с ней будет потом? Как она будет жить без него? И все же ей не хотелось отказываться ни от одной секунды.

Движение рядом отвлекло и заставило ее вынырнуть из этих бесплодных мыслей.

— Дана, приступайте, — окликнул ее Филипп. — Максим сейчас пойдет.

Глупо, да, совсем она поплыла.

— А, да… Спасибо, — пробормотала Дана и заставила себя улыбнуться.

Приятный мужчина, вежливый. Сдержанный интерес читался в его взгляде, однако ей было все равно. А тот продолжал:

— Вилка всего одна. Поэтому она достанется даме. А нам с Максом не привыкать обходиться ножом. Правда, Макс?

— Да, — сердито буркнул тот.

Максим появился так внезапно, что она невольно вздрогнула и вскинула на него взгляд. А он и не взглянул в ее сторону. Уселся за стол, Колючий, мрачный, резкий, даже есть не стал, опять завел с Филом разговор о чем-то.

Но он был рядом, и Дана наконец успокоилась.

Есть Максим не мог. Какая к черту еда? В него ничего не лезло.

На Дану избегал смотреть. Ту дикую смесь чувств, что он сейчас испытывал, надо было еще переварить. И надо было переговорить с Филом, созрели кое-какие вопросы.

Но затевать при ней разговор Максим не хотел. Пришлось ждать, и заодно терпеть дурацкие шуточки Фила, а того, как назло, пробило на остроумие. Почему его бесит ситуация, Максим и сам не мог бы сказать. Какая-то иррациональная злость.

Наконец с едой было покончено.

— Дана, — Максим повернулся к ней, заставил себя не отводить взгляд и подавить эмоции. — Постарайся сейчас заснуть, а мы с Филом еще поработаем.

Женщина кивнула и стала оглядываться.

— Ложись на диване или хочешь, на кровать, как тебе удобнее.

Она покосилась на кровать, потом неловко повела плечом и показала на диван:

— Я наверное, здесь.

Глупо и неуместно, но Максим испытал определенное облегчение, оттого, что она не стала ложиться в постель Фила. И тут же заставил себя подавить это чувство, как только понял, что за мысли вертятся у него в голове.

Заснула она быстро, только положила голову на подушку — и все. Странное состояние, казалось бы, можно забыть о спящей, но теперь он еще острее чувствовал ее присутствие. Фил принес плед и укрыл женщину, а потом обернулся к нему.

— Продолжишь?

— Да, — твердо ответил он.

Тот кивнул и пошел к рабочему столу. Но прежде…

— Подожди, — тихо проговорил Максим. — Скажи мне прежде вот что.

Фил замер на месте, внимательно глядя на него. А Максим не мог так сразу, слова жгли его изнутри, но так непросто было их из себя вытолкнуть. Потому что это могло перевернуть и разрушить слишком многое. Назад потом пути не будет. Очевидно друг понимал это, потому молчал тоже.

Повисла напряженная пауза. Наконец он все-таки спросил:

— Пашнин знал?