Сочинения в 3 томах. Том 3. Хрононавигаторы

7

- Хватит! - Ватута снова по-человечески, с подвыванием, зевнул. Скучные вы, люди. Все разговариваете, все разговариваете…

- Не только разговариваем, - возразил Бах. - Еще построили трансмировой корабль «Гермес», прилетели на Дилону.

- На Рангуну, - поправил Властитель. - Но в твоих воспоминаниях больше разговоров, чем дела.

- Ты просто не перевел на экран другие воспоминания. А если я запомнил прочней наши споры, чем наши дела, то это значит, что наши мысли шире и глубже наших дел, а великие дела - обыденность.

Властитель опять зевнул. Другие Бессмертные тоже раззевались - зевота вдруг стала всеобщей. Отзевавшись, Ватута сообщил:

- Люди как дилоны, те тоже обожают думать. Все смертные размышляют. Мы Бессмертные, нам незачем размышлять. Мне нравится тот парень - Асмодей. Он сейчас мчится на самодельном автолете в разнотык времен. Если уцелеет в хроновороте, его перехватят мои хавроны. Я сделаю его главным министром. Твою судьбу, человек, решим позже. Кагула, обеспечь охрану пленника.

Ватута встал. Бессмертные задвигались. Ватута пошел к выходу, за ним потянулись рангуны, Бессмертный No 29 подозвал троих хавронов.

- Хаврон. Бедла, - преданно сказал первый и стал во фрунт.

- Хаврон. Кадла, - почтительно сказал второй и тоже вытянулся.

- Хаврон. Рудла! - восторженно выплюнул третий и от усердия стал выше на целую голову.

- Слушайте меня, Бедла, Кадла и Рудла, слушайте меня, - Кагула говорил на человеческом языке - очевидно, чтобы пленник знал его распоряжения. И Бах с уважением отметил, что Кагула говорит много лучше, чем при встрече за городом, даже скрипы в голосе почти не слышались - так быстро он перенял произношение и интонации, когда ожили на экране воспоминания Баха. - Будете охранять пришельца по имени Академик, по возрасту - археолог, по рангу - Бах.

Бах хотел было поправить рангуна, тот все же путал смысл хорошо выговариваемых слов, но удержался.

- Ваши три головы отвечают за его одну, ваши головы… Понятно?

- Понятно, Бессмертный! - одинаково лихо отрапортовали хавроны.

Кагула, удаляясь, дружески помахал Баху рукой - наверно, и этот жест он заимствовал из воспоминаний.

Бах расположился в кресле, похожем на древний трон, и не без внутренней усмешки подумал, что спать на троне древние властители не умели - на тронах только красовались, а он найдет трону новое применение. Но, бросив взгляд на Кун Канну, Бах выпрямился. Министр Прогнозов и Ведовства, весь сеанс воспоминаний смиренно просидевший за пультом, теперь, преображенный, стоял лицом к хавронам - важный, хмурый, на груди его сияла изумрудная звезда - видимо, знак министерского сана. Он мысленно заговорил со стражей, телепатируя Баху свои слова:

- Видите, кто я? - Министр показал когтистой десятипалой лапой на сановный знак. - Вам ясно мое значение?

Трое хавронов склонили головы, что-то мысленно ответили. Кун Канна продолжал - даже в визге, сопровождавшем, как у всех дилонов, его мысли, слышалась повелительность:

- Мне нужно провести тайный допрос пленника. Выйдите из зала и охраняйте дверь. Никого не пускать, кроме Бессмертных. Идите!

Было ясно, что приказ министра Прогнозов и Ведовства показался охране странным. Трое хавронов переглядывались. Визги в голосе министра зазвучали еще повелительней - он повторил приказ.

Бедла повернулся к Баху, с колебанием произнес:

- Хаврон. Бедла, - и первый пошел к двери - так медленно, словно его толкали в спину и только потому он двигался.

- Хаврон. Кадла, - покорно сказал второй и последовал за Бедлой.

- Хаврон. Рудла, - угодливо воскликнул третий и поспешил за товарищами.

Кун Канна сделал знак Баху, во всех мирах имеющий одно значение: «молчи!»- и неслышно подобрался к двери. Там он постоял, потом воротился и четырьмя рядами зубов улыбнулся Баху. Бах показал на дверь.

- Что там происходит?

- Телепатня, - непринужденно ответил пленный министр.

- Телепатня?

- Ну, болтовня, говорня, трепотня - так на вашем языке? Я боялся, что они поднимут тревогу. Но они не осмелились нарушить покой Бессмертных. И убеждают один другого, что, вероятно, допрос раскроет большие тайны, раз я не разрешил им присутствовать. Впрочем, в данном случае они не ошиблись, иновременник.

- Так меня называл погибший Рина Ронна, твой земляк, - грустно сказал Бах.

- Я видел его в твоих последних воспоминаниях, которые не подал на экран, когда ты говорил с презренным Ватутой.

- Ты сказал?.. Я не ослышался?

- Ты правильно услышал. Презренный Ватута, Верховный Злодей Рангунии. Впрочем, он гордится своим мерзким прозвищем. Ватута собирается тебя казнить.

- Кагула говорил, что меня обрекут казни, если коллегия Бессмертных захочет этого.

- Бессмертные захотят всего, чего захочет Ватута.

- А зачем Ватуте казнить меня?

- Незачем.

- Но если незачем…

- Пришелец, ты рассуждаешь слишком по-человечески. У вас для всего должны быть причины. Нет причины для действия, нет и действия - вот ваше понимание.

- Сколько знаю, у дилонов понимание такое же.

- Нет, иное. Чтобы проверить силу причины, мы противопоставляем ей первопричину. И только если причина выдержит опровержение, мы действуем согласно ей.

- Знаю, вы пытаетесь опровергать даже законы природы.

- И опровергаем! Вы мыслите точно, мы мыслим широко, рангуны не мыслят. У них позыв к действию, а не к пониманию. И они не любят действия по воле причин. Любая обоснованность им кажется принуждением. Беспричинные поступки для них - единственно приятные.

- Ватута разъяснял, что ему хочется делать бесполезное, а не полезное. А я доказал, что моя казнь ему будет полезна и потому он не должен меня казнить.

- Я слышал твой ответ. Ты нашел отличный способ избежать смерти, я порадовался за тебя. Но обстановка переменилась. Я составил прогноз его поведения. Прогноз нехороший. Вы, люди, к чему-то стремитесь, вам всегда чего-то не хватает, вы ставите себе цели, вы меняете все вокруг ради исполнения цели. Это опасно. Вы можете внести полезную цель в бесцельное бессмертие рангунов. Это смертный приговор тебе.

- Какая странная логика в их бессмертии!

- Бессмертие и логика несовместимы. Бессмертие алогично. Завтра тебе предстоит доказать, что информация из твоих воспоминаний абсолютно бесполезна рангунам. Но тебя опровергнут. Твой план защиты развалится, как дом на песке.

- Кто меня опровергнет? Ты сам говоришь, что логика рангунам не дарована.

- Опровержение Ватута поручит мне, - сумрачно сказал дилон. - Я докажу, что в твоих воспоминаниях много полезного для Бессмертных.

- Значит, выхода нет? - Бах побледнел. В разговоре с Кагулой и Ватутой угроза казни воображалась чуть ли не шуткой, он не мог воспринять ее серьезно - игра слов, причуды обращения. Мрачный прогноз министра Прогнозов и Ведовства рисовал иную перспективу.

- Выход есть. Он опасен, но не более опасен, чем грозящая тебе смерть. И если удастся - реальное спасение. Много надо пережить мук, пока вырвешься на свободу.

- Смерть - единственное, чего не смогу пережить, - невесело пошутил Бах. - Все остальное - трудности. Трудности переживу. В чем выход?

- Защищайся оружием, а не словами.

- У меня нет оружия, Кун Канна.

- Я даю его тебе.

Пленный министр Прогнозов и Ведовства извлек из кармана приборчик, похожий на пистолет. Бах с удивлением смотрел на дилона. Кун Канна стал выше ростом, уверенность заменила бывшее смирение, визг, сопровождавший мысли, стал громче и резче, - но еще сильней переменились глаза. Пылают, сказал себе Бах. Из глубоко посаженных темных глаз лился красный свет воодушевление и ярость.

- Бери, бери! - требовал Кун Канна, всовывая в руку Баха оружие. Этот резонатор безотказен. Рангуны бессмертны, ибо их жизнь точно совпала с фазами двух светил. Но они разрушаемы. Удар извне может для каждого стать гибельным. Порази Ватуту!

- Ты уверен, что это гарантирует мне жизнь и свободу?

- Гарантии не дам, но возможность есть. Ватута испугается, когда увидит резонатор. А если ты убьешь его, перепугаются все Бессмертные.

Бах долго смотрел на возбужденного дилона.

- Кун Канна, почему ты стараешься мне помочь? Ведь это опасно и для тебя: Бессмертные допытаются, кто дал мне оружие…

- Не допытаются, если не скажешь. Я пленный. У пленных резонаторов быть не может.

- Ты украл этот резонатор?

- Я изготовил его. В их пустые головы не придет, что я могу это сделать. Они решат, что ты украл оружие у хавронов.

- Ты не ответил, Кун Канна, почему помогаешь мне.

- Ненавижу рангунов, разве не ясно? - Визг в голосе дилона стал еще резче и громче. - Посмотри на меня, пришелец. Неужели тебя не удивило, что министр Властителя такой униженный, такой покорный, такой угодливый? Разве ваши министры тоже так жалки?

- Твой внешний облик и твой ранг плохо вяжутся…

- Вот-вот, не вяжутся! Оскорбление и издевательство! Мой высокий ранг - это моя голова, мои знания, мое постижение событий. Рангуны кичатся, что их бессмертие ни в чем не испытывает нужды. Но я им нужен - за это они ненавидят меня. На пленнике легко выместить ненависть!

- Значит, это они предписывают тебе покорность и угодливость?

- Я сам предписал себе быть таким. Иным я бы не выжил. Уже не один дилон попадал к ним в плен - где они? Не хочу увеличивать список погибших.

- У тебя нет надежды на освобождение, Кун Канна?

- Какая надежда? Уж кого-кого, а меня Ватута не выпустит. Он знает: среди своих я значил побольше, чем министр у рангунов! В моем нынешнем жалком облике ты не разглядишь того, кем я был в своей стране, - сперва самого выдающегося из Различников, потом самым глубокого из Стирателей. Я получил ранг Отца Стирателя Различий, когда по возрасту еще во Внуки не годился. Великий Гуннар Гунна объявил, что передаст мне звание Старейшины Старейшин, вот каким я был! Подлые хавроны похитили меня сразу после его заявления. Ватута знал, что на таком посту я не потерпел бы их вечных нападений. Он презирает пользу, но опасается вреда - помни об этом!

- Никакой надежды на освобождение!..

- Никакой! Вечный пленник.

- Тяжело тебе жить, Кун Канна!

- Зато у меня есть одно животворящее чувство, одна одушевляющая мысль. Ненавижу рангунов! Ненавижу их бессмысленное бессмертие! Ненавижу их бездельную хлопотню! Ненавижу за отсутствие целей, желаний, просто мыслей, наконец! И особо ненавижу за то, что они заставили меня творить зло моей стране. Сколько бед я причинил собратьям! Сколько несчастий и бед!

Он помолчал, взволнованный. Помолчал и Бах, потом спросил:

- Ты считаешь их всех глупцами?

- О нет! Они не глупцы! Но их ум - пустота! Мысль ничего не стремится постичь. Воля не жаждет свершений. Страсть не требует удовлетворения. Да и нет у них страсти - ни к чему, ни к кому! Какое пустое существование! Какая чудовищная кража бытия у тех, кому так не хватает жизни!

Бах сказал задумчиво:

- У людей слово и дело, чувство и поступок неразделимы. А у вас? Почему при такой ненависти к рангунам ты верно служишь им? Разве ты не мог бы сам воспользоваться резонатором? У тебя, ты сказал, нет надежды, но есть ненависть. Но если ненависть не порождает поступков, она бесцельна. Твоя живая ненависть столь же пуста, как неживое бессмертие рангунов.

Министр Прогнозов и Ведовства опустил голову. Визги звучали надрывно.

- Иновременник, я боюсь хавронов. Я никогда не подниму руку на моих мучителей. Я боюсь!