Со звездой на ниточке

Одержимые зонтиками

— Хочу зонтик! — выкрикивал Хранитель. — Дайте мне зонтик, и вы получите за него все, что хотите!

— Можно обсудить, — сказал Этто и бросил на Аза многозначительный взгляд, — однако зонтик работает только на внешней стороне планеты.

— На внешней стороне! — испуганно воскликнул Хранитель. — Но почему не тут?

— С зонтами, — твердо заявил Этто, — ходят только по наружной стороне планеты.

— Но как же табу! — воскликнул Хранитель, от страха подрагивая руками и ногами.

— Табу не помешало нам войти, значит, и выйти нам оно не помешает.

— Но ведь за это грозит смерть, — не сдавалось картофельное привидение.

— Но не раньше, чем незадолго до кончины, — возразил Этто, — уж для тех, кто достойно послужил — совершенно точно. Например, минута до кончины как раз вполне «незадолго». Отдать одну минуту жизни за один зонтик, это не слишком много?

— Не слишком, — признал Хранитель, — но как оно там, снаружи — там и в самом деле идет дождь?

Этто подпер подбородок рукой и задумался. Похоже, этот народ не имел представления о том, что делается с наружной стороны его собственной планеты. Но кто тогда оснастил роботов механизмами для обращения гравитации, дающими им выбираться на поверхность планеты и не быть выброшенными с нее в пространство?

Дойдя в своих размышлениях до этого места, Этто поднял подбородок с руки и распорядился, чтобы Аз занес все уже известные землянам свойства этой планеты и ее обитателей в вычислительный автомат, чтобы тот мог сделать расчеты, в чем тут дело с картофельными привидениями.

Аз снова развязал свой рюкзак, достал автомат и принялся двумя пальцами набивать данные. Он ввел в автомат все, что было известно ему с шефом, включая кое-какую дополнительную информацию от Второго Хранителя, и задал машине задачу обсчитать происхождение здешнего человечества. Автомат громко затарахтел, несколько раз принимался дрожать и дребезжать, но в целом, по-видимому, никаких серьезных трудностей не возникло. И наконец он выдал, вкратце говоря, следующее.

Жители этой планеты — потомки высокоразвитого общества. Они пришли с другой звезды несколько десятков тысяч лет назад — точнее машина не установила — и, вероятно, им пришлось сделать здесь аварийную посадку. Коль скоро у них не было технических возможностей, чтобы приспособить для жилья внешнюю часть планеты, они устремились внутрь, правда, создав там искусственные условия. Такая жизнь со временем приводила к нарастающему вырождению и, если снаружи не придет помощи, должна была закончиться полным физическим и умственным упадком. Будучи пока еще в полном рассудке, люди предвидели это и построили роботов, которые были снабжены обратителями притяжения. Заодно они встроили в роботов приемники, которые извещали о посадке на планету космического корабля, и сразу подавали роботам команду провожать посетителей внутрь. Чтобы сохранить во веки вечные у роботов такие умения, неизменность конструкции роботов объявили наивысшим законом.

— А они были действительно умны, — заметил Аз, — коли заранее за несколько десятков тысяч лет прикинули, что поглупеют, и приняли необходимые меры предосторожности. Единственное, чего они никак не предвидели, — это что поставят нас в такое щекотливое положение.

— Еще они не предвидели, — добавил Этто, — что наивысший закон о выпуске роботов по неизменному образцу, как и табу, со временем изменит первоначальное значение и станет запрещать любые изменения вообще. Тем не менее, наше положение никоим образом не щекотливое, оно лишь своеобразное. Поэтому и мы тоже должны использовать своеобразные средства.

— Типа зонтиков? — спросил Аз.

— Почему нет? Походит на то, что уже одна перспектива обзавестись зонтиками может склонить этих существ нарушить табу и покинуть внутреннюю сторону планеты.

— А снаружи их унесет с зонтами прочь! — Аз звонко захохотал. — Разлетающиеся с зонтиками по всему космосу картофельные привидения, то-то была бы потеха!

Особо выраженным чувством юмора Этто не отличался и потому лишь слабо улыбнулся.

— Конечно же, — пояснил он, — мы сначала должны сделать наружную поверхность планеты притягательной — наладить атмосферу, почву и тому подобное, и планета начнет притягивать, а не отталкивать. Но моя тросточка несомненно об этом позаботится в лучшем виде. Зато неясно, все ли, кроме Второго Хранителя, увлекутся зонтиками. Может, другим зонты совершенно безразличны.

— Не думаю, — сказал Аз. — Как раз в том и есть всеобщий идиотизм, что все западают на одно и то же. Это на всех звездах так, что по ту сторону Млечного Пути, что по эту. В глупости все люди одинаковы.

— Хотелось бы надеяться, — сказал гроссмейстер, — это облегчило бы нам дело.

Обсудив эту тему, Аз почувствовал, что сильно хочет спать. Однако вокруг продолжался яркий день, и Аз заинтересовался, как это понимать. Он оглянулся на Второго Хранителя. Но того склонило в сон еще раньше, и хранитель свернулся колечком, как змея, посередине своей храмовинки; а поскольку конечностей у него было больше, чем у змеи, то выглядел он совершенно перепутавшимся. «У них здесь нет солнца», — догадался Аз, — «поэтому у них нет и ночи; но спать-то нужно».

Та же мысль осенила Этто. Оба они растянулись на мягкой лесной подстилке и вскоре погрузились в глубокий сон, который, конечно же (во всяком случае, что касалось Аза), был полон образов, точь-в-точь походивших на картофельные привидения, — а чего еще было ожидать? Привидения со свистом носились там и тут как ведьмы, со сложенными зонтами между ног, или вертелись повсюду с раскрытыми зонтиками, как парашютисты.

Впрочем, привидения, даже если они являются во сне, как правило, ведут себя чрезвычайно тихо, и потому Аз, несмотря ни на что, спал спокойно, по крайней мере, до тех пор, пока картофельные привидения придерживались правил. Но вдруг они начали жужжать, как рой раздраженных пчел, от чего Аз в ужасе проснулся. Жужжание, однако, никуда не делось, и вокруг Аза по-прежнему крутился возбужденный рой картофельных привидений. Аз решил, что он все еще спит. Только разглядев, что привидения вокруг без зонтов, Аз разобрался, где действительность. Но дело было в том, что в снах Хранителя Самосозерцания зонты занимали место не меньшее, чем в его собственных. Просто Хранитель проснулся раньше Аза и немедленно побежал к Верховному Хранителю, чтобы поделиться с ним привидевшимся. Верховный вызвал других хранителей, и теперь все явились сюда, чтобы тщательно во всем разобраться. Так что гроссмейстер не ошибся, затронув их любопытство. А если кому-то любопытно, то этот кто-то еще не совсем поглупел.

Теперь Аз проснулся полностью и взял за плечо Этто, чтобы растолкать и его тоже.

— Все хранители здесь, — воскликнул Аз, — ваша ученость не ошиблась!

— Я редко ошибаюсь, — сказал Этто, открывая глаза и гадая, о чем вообще речь.

Так как взбудораженные хранители только невнятно галдели, а Этто, в отличие от Аза, не снились картофельные привидения с зонтиками, ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, в чем именно он не ошибся. Действительно, всеми хранителями овладело просто-таки детское любопытство, но это не значило, что они пришли к единодушию. Хотя они до сих пор толком не уразумели, что такое зонтик вообще, но уже разделились относительно зонтиков на две партии. При этом партия, возглавляемая Хранителем Самосозерцания, выступала за зонтики, зато партия, возглавляемая Хранителем Табу, была против. Вышло так не случайно, потому что Хранитель Табу, в отличие от Хранителя Самосозерцания, всю свою жизнь провел на посту, где ничего не приходилось делать и, следовательно, не на чем было заработать авторитет. И как раз сейчас, когда появление Этто и Аза дало ему возможность впервые заявить о себе, Хранитель Самосозерцания вдруг снова получал преимущество. Поэтому Первый ополчился против этой партии и потребовал запретить зонтики, даже если не было пока вообще никаких зонтиков, и никто из обеих партий не знал, что это, собственно говоря, такое.

Этто и Аз постепенно уяснили, вокруг чего на самом деле шла борьба Хранителей, и теперь больше не удивлялись, зачем Хранителю Самосозерцания нужен зонт: он должен был послужить оружием против его соперника. После того, как до землян дошла эта связь, ход мыслей картофельных привидений показался им куда более знакомым.

Чем закончилась схватка двух партий, конечно, решилось не без участия Верховного Хранителя, на которого бурно напирали с обеих сторон. И так как он не мог сразу склониться ни к той, ни к другой партии, обе только неистовее давили на него, так что под конец его сдавили уже в буквальном, телесном смысле. Тогда Верховный оглянулся в поисках чего-нибудь, чем бы мог защититься и от одного, и от другого лагеря. А поскольку подходящим предметом ему показалась магистерская тросточка, он выхватил ее из руки Этто и замолотил по донимающим его хранителям.

Но ведь тросточка была на случай крайней необходимости настроена для сдерживания привидений и вполне могла оказаться грозным оружием (кто знает, что там придумал автомат), и потому Аз ринулся к Верховному Хранителю, чтобы ее отнять. Однако это обернулось для него худо: Верховный Хранитель огрел его по черепу набалдашником тросточки. Оглушенный ударом Аз отшатнулся, но, к своему изумлению, помимо боли почувствовал необычайно приятное ощущение, вызванное дрожью в теле. Придя в себя, он заметил, что картофельные привидения тоже охвачены дрожью. А поскольку они были значительно длиннее и тоньше землян, то выглядели так, словно их трясет жестокая лихорадка; во всяком случае, они совершенно выключились из битвы. И все произошло исключительно из-за удара по голове Напа: Верховный угодил по ней пусковой кнопкой, кнопка сработала, и тросточка принялась действовать.

«А мой счетный автомат», — подумал Аз, — «чудненько рассчитал: от чего у в меру упитанных людей только приятные мурашки, от того картофельных привидений просто колотит да плющит. Их даже стало бы откровенно жаль, если бы не было так смешно глядеть, как их трясет».

Аз, конечно, подольше потешился бы этой картиной да помлел бы от вибрации, если бы в эту минуту не вмешался Этто. То ли гроссмейстеру не понравилось представление, то ли ему, не столь упитанному, как Аз, дрожь доставляла меньше удовольствия, только он подобрал выроненную Верховным Хранителем тросточку и выключил ее. Картофельные привидения мгновенно перестали трястись, а его помощник остался без приятных ощущений.

— Жаль, — сказал Аз, потирая разболевшуюся теперь голову, — это было презабавное зрелище, и чувство было замечательное.

— Промашка — вот что это было, — объявил Этто, — и притом, что касается зрелища, оно было нисколько не забавное, а вовсе даже неэстетичное. Автомату следовало бы рассчитать другое средство.

— И что теперь? — спросил Аз.

— Посмотрим, — сказал Этто.

Он подступил к Верховному Хранителю, который уже не дрожал как осиновый лист, а просто стоял изрядно обалделый, и пообещал ему обеспечить зонтиками все картофельные привидения, если они выйдут из нутра планеты, чтобы поселиться снаружи.

— Только там, — уверял Этто, — удастся устроить жизнь по законам эстетики. Здесь, внутри, это невозможно.

Все еще ошеломленный Верховный Хранитель согласился на все, однако выговорил для себя особенно красивый зонт. И даже Хранитель Табу, который больше не смел перечить, выпросил себе добавочный зонт, после чего Хранитель Самосозерцания и все остальные накинулись на Этто с той же просьбой.

— Все получат по дополнительному зонтику, — пообещал Этто. — Правда, чтобы их изготовить, мне потребуются роботы.

— Они хоть что-то понимают в зонтиках? — спросил Аз магистра. — В конце концов, эти штуки должны работать.

— С этим нам поможет автомат, для того он и предназначен.

— Когда мы отправлялись, — заметил Аз, — я бы даже представить не смог, что он у нас именно для этого, а уж сам автомат и подавно.