Снежный барс

Глава 7

Организатор массовых мероприятий из меня — словно из бегемота балерина. То же самое относилось и к «донору», в памяти которого мне не удалось почерпнуть ничего полезного. И это я говорю со всей уверенностью, поскольку после пробуждения псионики и начала серьёзной работы по её освоению мог точно сказать: «Не освоенных кусков унаследованной от Рольфа Тайгера памяти больше не осталось!» Это есть факт, и его констатация не могла не радовать. Вся его жизнь отныне была словно фильм с эффектом полного присутствия. Я мог узнать каждую мелочь, стоило лишь чуть сосредоточиться и захотеть это увидеть. И вообще, псионика, вне зависимости от базового направления, позволяла со временем полностью упорядочить свою память, тем самым сделав слово «забыл» откровенной брехнёй или лукавством. О да, подобное достигалось отнюдь не мгновенно. Как правило, для достижения подобного уровня требовалось лет семь, в лучшем случае пять и это при изначально высоком потенциале. У меня же… Полагаю, наложение одной личностной матрицы на другую с полным вытеснением одной и поглощением «наследства» и сыграло свою роль. Тут и неожиданно высокие псионические показатели и чрезвычайно быстрое упорядочивание памяти. Пока что донорской, в то время как мою родную ещё только предстояло превратить в нечто подобное. Однако… это могло и подождать.

Это могло, в отличие от тех самых организаторских хлопот, которые я сперва пытался перевалить на Свирского и Меерштайн, но обломался в полный рост. Виктор оказался далёк от подобного примерно так же, как и я сам. Сэм была лишь самую малость ближе, зная кое-что чисто теоретически, да видя со стороны, как организуются приёмы в её семействе. Тоже не есть айс.

В подобных ситуациях, когда сам в теме ни ухом ни рылом, а испоганить затею или даже провести её на уровне тяп-ляп категорически не хочется, принято обращаться к сторонним специалистам. Только вот откуда их взять, сторонних, если только не за большие деньги? Очередная проблема, нуждающаяся в решении. И опять же женская чуйка леди Меерштайн сработала. Теперь она приняла форму идеи привлечь к организации того из кадетов, кто и обладал организаторскими способностями, и отказать кому-либо из нас не должен был. Недолгий совместный скрип мозгами и вуаля, решение практически найдено.

Решение отзывалось на имя Карина О’Мэлли, имело вполне себе симпатичный облик, а также… находилось в состоянии, близком к полнейшей депрессии. Причины для оной, надобно сказать, имелись в избытке. Сорок вторая позиция в рейтинге по итогам испытания на симуляторе привела девушку к тому, что ей воистину пришлось выбирать из откровенного хлама, а не нормальных колоссов. Колосс типа «Стоик» относился к средней категории. Все его полсотни тонн были направлены на одно — вынести относительно большой урон и тем самым отвлечь огонь противника от других членов группы. Паскудненькая модель «прошлого поколения», давно устаревшая, но не сходящая с производства по причине крайней дешевизны составных узлов с материалами и очень интенсивного лоббирования. Дескать, нужен и такой вот хлам, в капсулу которого следует сажать тех, кого не жалко. Собственно, помимо Директората это дерьмо производили разве что в Гегемонии и использовали как наказание для проштрафившихся в чем-либо пилотов, равно как и ещё несколько таких же отстойных моделей. Ну и мелкие государства, собственного производства не имеющие или имеющие оное в аптекарских дозах, а ещё стремившиеся сэкономить на жизнях пилотов и часто от этого огребающие.

Впрочем, речь опять же не совсем об этом. Девушка чувствовала глубину казённой части вскормленного бургерами ниггера, которая неумолимо к ней приближалась, надеясь лишь на удачную жеребьёвку, которая выдаст такого противника, в поединке с коим у неё внутри «Стоика» будут сколь-либо приемлемые шансы. Понимала маловероятность выживания, учитывая не только плохого качества колосса, но и собственные довольно скромные таланты пилотирования, про отсутствие пси даже в спящем режиме и говорить нечего. Бездарем её назвать было нельзя — таковые в принципе не имели шанса попасть в подготавливающие пилотов Академии — но и каких-либо звёзд с неба не хватала. Готовность к упорным тренировкам и близкие к минимально необходимым таланты могут дать на выходе неплохой результат, но для этого нужно время, полевая практика, ещё лучше наставничество со стороны опытных коллег-пилотов… Найти подобное сочетание в Директорате с его каннибальской политикой в отношении собственной элиты? Ну-ну, уже начинаю печально улыбаться и злобно скалиться одновременно.

По сути Карину уже того, списали, расценивая шансы оной на выживание в пределах стат-погрешности. Жестоко и глупо, как и многое в выстроенной Директорами системе. Тогда возникает вопрос, а на кой ей вообще нужно откликаться на мои или Сэм просьбы посодействовать в организации какой-то там пафосной пьянки? Вопрос логичный, но ответ на него имелся. Обещание при свидетелях подтянуть по возможности её навыки пилотирования в индивидуальном режиме, выдать несколько наработанных связок. Подсказать уязвимые места тех или иных кадетов-одноступенников и колоссов, которые те будут пилотировать. Отнюдь не уникальное предложение в принципе — сейчас по существу такие вот финты ушами пытались провернуть многие, обменивая информацию и «репетиторские услуги», но О’Мэлли до недавних пор была в пролёте, банально не имея возможности заинтересовать других. Ни больших денег, ни сколь-либо значительных связей у семьи. В общем, одна большая печалька… которую именно мы могли слегка, но рассеять.

А ведь реально так неплохие тренировки Карина могла получать и уже начала. Бои на своём устаревшем куске железа против очень увертливого «Попрыгунчика», заточенного под довольно мобильную и скоростную платформу с преобладающим энергетическим оружием «Ирбиса» и слабо-уязвимой крепости под названием «Ландскнехт». Мы вовсе не собирались сражаться на других типах колоссов, но и такая вот подборка многое могла дать О’Мэлли. Если, конечно, она готова будет не просто брать, а ещё и грамотно осваивать. Ну а нужные связки плюс ценная инфа о сильных и слабых сторонах её возможных соперников… это уже не авансовый платёж. Получит после того, как пройдёт планируемое мероприятие в «Тихой гавани».

К слову, даже парочка репетиторских боёв против одной из реально отстающих кадетов последней ступени обучения в очередной раз показала и окончательно подтвердила откровенную директоратскую дурь. Жестокая догматическая отбраковка тех, кто очень даже был способен расти и в перспективе становиться по настоящему неплохими пилотами… Бред, жуть и мрак. Ну нужно отсеять часть выпускаемых, так сделайте это без показательной крови, просто переведя в кадровый резерв и используя как пилотов лёгкой бронетехники и летательных аппаратов. Они ведь тоже в изобилии присутствуют на полях сражений. пусть и куда более уязвимее колоссов, что видно из сводок потерь в любой крупной заварушке. Но нет, у них же «особый путь»! С-суки вислоухие и жопоголовые!

Меж тем с организацией мероприятия дела обстояли более чем прилично. Организаторские способности Карины, удачная попытка подвигнуть большую часть кадетов скинуться как следует на по сути последнюю пьянку в нынешнем составе и просто возможность хоть ненадолго, но отвлечься от предстоящего трудного во всех смыслах выпускного испытания… Немалая часть поддержала от чистого сердца или по расчёту, оставшиеся же может и хотели отмазаться, но уже не получалось. А портить себе репутацию дураков не находилось. Даже Сальвини, на что пытался всем своим видом изобразить огнедышащего дракона и окаменяющего взглядом василиска в одной роже, и тот не осмелился откосить. Более того, даже сбросился по высшей категории, благо все кому нужно и не нужно имели представление о богатстве рода Сальвини.

И вот он, тот самый день, а точнее вечер. Исключительно кадеты, исключительно нашей ступени, да с учётом того, что удалось на вечер и вплоть до утра выкупить всю «Тихую гавань», чтоб никто со стороны в принципе не мог помешать будущим пилотам колоссов как следует оторваться перед важнейшим в их жизни событием. Мрачным. Опасным, но вместе с тем… К подобному в Директорате привыкли, оно крепко вошло в традицию, а активно пытавшиеся эту самую традицию похерить, увы, закончились тем или иным образом.

— А выглядит всё хорошо, — пройдясь взглядом по главному залу, заодно посмотрев через камеры иные места, заметила Саманта. — Не зря мы возились с этой О’Мэлли. Она себя показала как хороший организатор. Жаль…

— Ничего ещё не решено, — усмехаюсь я. — Жизнь, она штука такая, порой способна учудить нечто совсем уж экзотическое.

— Только на экзотику малышке уповать и приходится.

Леди Меерштайн сейчас без тени иронии сочувствовала Карине, оценивая её шансы выжить вполне себе реалистично, то бишь на весьма низком уровне. Я же… Признаться, тут многое зависело от жеребьёвки, причём отнюдь не только в том смысле, как могла подумать Саманта. Было ещё кое-что, о чём я покамест умалчивал даже в тех разговорах, когда нас двоих точно никто не мог услышать. Время пока ещё не пришло, да и придёт ли… от многого зависело. Разные пути имелись, ой разные. Пока же я произнёс совсем другое:

— При ней только не скажи подобное. Уверенность, хоть небольшая — именно то, что удерживает Карину. А наша плата за помощь заметно так её увеличивает. Психология порой играет важную роль.

— Уж я точно не проболтаюсь.

— И не я.

— А Виктор слишком занят своими тренировками на «Попрыгунчике». Этот колосс очень близок ему по «характеру». Такой же порхающий, быстрый и иногда совершенно непредсказуемый для окружающих. Мне и не только мне иногда кажется, что мы выбираем те модели. Которые отвечают нашему внутреннему миру.

— С тобой многие бы поспорили. А некоторые, — тут я поневоле улыбнулся, — попробовали бы обвинить в ереси Скульпторов. Ведь те порой действительно считают своих биоколоссов продолжением собственного тела. Не симбионты, но уже нечто близкое.

— И Синдикат…

— В Синдикате всё смешалось воедино, любые подходы, лишь бы они делали тебя сильнее. И это… сама понимаешь, тоже «ересь».

Чуть выделяю последнее слово и понимаю, что Меерштайн осознаёт моё истинное к этому отношение. Мда уж, беседа двух личностей, явно не разделяющих директоратские ценности от слова «совсем». Преданная собственной семьёй, потерявшая одного из близких по причине этого предательства аристократка. Человек вообще чужой в этом мире, неведомым образом перенесшийся из другого времени/реальности. Своеобразное сочетание, зато объединённое кое-чем куда более важным.

— Сегодня пятое декабря…

— Я и без твоего напоминания иногда смотрю в календарь, — отмахнулась Саманта. — Испытание будет тридцатого.

— Времени немного остаётся, но должно хватить.

— Едва-едва. Но если постараться… Как ты, как я, но не Свирский.

— Он тоже делает что может… С учётом его особенностей. А вот ты, тут иное. Как твоя семья, уже заполнила память твоего коммуникатора множеством видео-посланий?

— Мамаша блюёт радужными фонтанами в мою сторону, считая, что это произведёт впечатление. Лицемерная сука!

— Но ты…

— Изображаю, что хочу закончить нашу размолвку, — покривилась Сэм, которой это притворство было просто омерзительно, но вместе с тем она признавала необходимость подобного… на небольшой срок. — Но я всё равно ничего не возьму у той, которая отправила собственного ребёнка на смерть, да ещё обосрала его память тем дерьмом, что льётся из её рта вместо нормальных, человеческих слов. Как же я хочу…

Слегка сжимаю её руку, останавливая слова, которые вроде никто и не может услышать, но всё равно, лучше пусть учится сдержанности. Тем более теперь, пробудив не просто псионику, а ту её базовую основу, которая спокойствию вообще не способствует. Пирокинез. Банальная вроде бы штука и в здешней обстановке плазмы и прочего высокотехнологичного оружия не столь и полезная, но это лишь на первый взгляд. Сама база и впрямь не слишком эффективной будет, зато потом, если удастся выйти за её пределы… Если тот самый псион с пирокинезом разовьётся до уровня, когда сможет выйти на техники искажения пространства, то тогда врагам будет совсем паршиво. Выбранная для атаки область не только попытается вывернуться наизнанку или перекрутиться в нечто непотребное, но ещё и огонь там заведётся. Хороший такой, способный расплавить даже то, что плавиться в принципе не может.

Слухи? Теории? Вовсе нет. Здешняя сеть заполнена видео с мест сражений, когда некоторые реально сильные псионы, пусть и прилагая неслабые усилия, превращали лёгкого или среднего колосса в смятую и оплавленную консервную банку. Ну или ком кровоточащей плоти с вкраплениями металла, смердящий палёным мясом. Тут уж в зависимости от техно- или био-основы. Псионика — реально мощное оружие. Не сразу. спустя долгие годы, мучительные тренировки и огромные вложения в био- или техно-дополнения, позволяющие её усилить. В том числе и поэтому Директорат и Гегемония, частично или полностью теократические структуры, так сильно боятся максимального развития собственных псионов. Ведь обладающие такой силой, ни разу не склонны подчиняться тем, кто этой силы не имеет или имеет по минимуму. Отсюда и все ограничения, чтоб им пусто было. И ограничениям, и тем, кто их придумал.

Меерштайн меж тем успокоилась, по эмоциям чувствую. Поэтому можно было и отпустить её руку.

— Совсем скоро всё начнётся, Сэм. Я про сегодняшнее мероприятие, если что.

— Поняла уже. Будут пить, жрать, трахаться и всё это с непременным упоминанием величия Директората. Это уже в крови.

— Но нам интересно другое. Точнее другие. Ты точно уверена, что хочешь сделать подобное?

— А то! — радостно оскалилась Меерштайн и её исказившееся лицо сейчас выглядело по настоящему страшным. Только страх предназначался не мне, а другим. Тем самым, намеченным как предварительные цели. — Это я ими попользуюсь, а не наоборот!

— Просто уточнил напоследок. Всегда хочется быть уверенным, ничего не упустить. Только ты это, не подпали им особо чувствительные места.

— Я только-только пробудила своё пси. Он или они останутся целы. Телесно, да. Зато душа будет страдать. Долго… по заслугам.

Чего у леди Меерштайн не отнять, так это немалой толики садизма. Хорошо ещё, что направляется он исключительно выборочно, а не как бог на душу положит. Происхождение, да… Род Меерштайн вообще со своими скелетами в шкафу, наряду с другими. Прикосновение к родовым тайнам зачастую означает или большие проблемы, или и вовсе риск тихой или напротив, показательной ликвидации. Так сложилось уже не первый век, так, я полагаю, оно ещё надо-олго останется. Зато я, по стечению обстоятельств, узнавал всё больше и больше о тайнах рода Меерштайн, которые Саманта скрывать не собиралась. Поправка, не собиралась скрывать от меня и, в меньшей степени, от Свирского, посчитав нас допущенными в её личный ад, пусть лишь на первые круги оного.

Ну а пока… Да начнётся тщательно подготавливаемое нами событие. Время, однако.

Пара часов на предварительное раскочегаривание собравшихся. Музыка и танцовщицы фоном. Разнообразные тосты, озвучиваемые тем или иным кадетом воспоминания о самых разных ситуациях случившихся за четыре с лишним года с того момента, как все присутствующие поступили в Железную Академию. Тщательное лавирование и ускользание от ситуаций и воспоминаний, которые могли бы оказаться обидными кому-либо из кадетов. Отвлечение внимания в тех случаях, когда такое всё ж происходило.

Воистину ювелирная работа, как по мне. Следить, отдавать команды живой обслуге и управляемым дронам в режиме реального времени… Совсем не моя стезя. Зато кое-кто другой в этом словно рыба в воде. Организация, администрирование, планирование… вот чем должна была заниматься Карина О’Мэлли. И занималась бы в том же Синдикате или Стальной Гильдии. В конце концов, каждый серьёзный отряд колоссов нуждается в таком вот пилоте, способном сочетать знания пилотирования и администрирования. Не боями ж едиными, есть и иные хлопоты, порой куда в большем количестве.

Каждый должен заниматься своим делом. Поэтому Свирский был по уши погружён в забалтывание и спаивание тех, кого заболтать и споить следовало. Плюс отвлечение внимание на такого балабола, оно завсегда работает. Саманта готовилась к своему «коронному выходу для очень ограниченной публики», ну а я… Привлекать к себе общее внимание в нужном сейчас ключе я толком не умел, так что просто сидел и разговаривал с той, кто вполне могла сказать нечто полезное. Если только захотела бы. Бельские, они вообще были весьма своеобразным родом, к тому же их глава являлся одним из Директоров, что уже охренеть как много значило. Девиз же их рода: «Всегда получаем желаемое!» Говорящий такой девиз, ага, причём Бельские следовали ему вот уже далеко не первый век.

— Забавное зрелище, — оккупировав не стул, не кресло, а специально перенесённый в понравившееся ей место диван, проворковала Мария Бельская. — Будущие убийцы и жертвы, пока ещё не знающие кто кем окажется, показывают столь трогательное единение. Я уже не жалею, что пришла сюда. Интересно, тот, кого к концу этого месяца убью я, понимает это, готов встретить свою незавидную участь? И что будет, если я сейчас подойду к нему и предложу поднять бокалы за… допустим, единение перед общими врагами? Хи-хи.

— А тебе это действительно понравилось бы.

— Сейчас — да, — кивнула девушка, вновь привлекая взгляд своей неестественной, какой-то даже кукольной красотой. — А через минуту мне может показаться противной эта мысль. Через час вновь вызовет любопытство. Мои желания, они переменчивы. Как и я сама.

— Каждому своё, как говаривали древние. И вывешивали эту надпись в довольно своеобразных местах.

— Я интересуюсь настоящим и будущим. Они увлекательнее. Вот, посмотри сам, — ленивый взмах холёной ручкой в сторону старосты ступени, Мигеля Панкратца, который с громогласным рёвом предлагал выпить за большие успехи в войнах против врагов Директората. — С самого начала он получил должность старосты, опеку коммандера Яноша Штерна и что в итоге? Выходит на выпускное испытание на паршивом «Кочевнике», не сумев удержаться даже в первой половине. Скучный он, но весело наблюдать, как он пытается притворяться центром мироздания. Или Сальвини и его шавки, униженные тобой. Мне понравилось. Я тогда даже захотела… поближе тебя узнать. Совсем поближе. А потом взяла и передумала. Ты даже не знаешь, что потерял.

И личико такое одухотворённое и в то же время хитрое. Как у довольной лисички. Провоцирует? Вполне возможно, учитывая её малость безумную натуру. Может даже совсем не малость, а капитально тронутую. О Бельских разные слухи ходят, в том числе о периодически вспыхивающем в их роду безумии. С трудом контролируемом, да и то с помощью нелегальных в Директорате имплантов.

— Ну, может и узнаю… Я, знаешь ли, вовсе не собираюсь погибать на этом испытании.

— Ты не собираешься, я не собираюсь. Никто не собирается, но если мыслить здраво… Налей мне во-он того розового вина.

Охотно поухаживаю за вполне себе прекрасной дамой. Стервозной, взбалмошной, но вместе с тем яркой и выделяющейся на любом фоне. Наполнить бокал, передать его Марии и выжидающе так посмотреть ей в глаза. Дескать, что ещё скажешь интересного? Она оправдала надежды, пусть несколько в неожиданном ключе. Да с небольшой паузой, за время которой мелкими глотками ополовинила поданный ей бокал

— Ты, я, Саманта, Сальвини… Мы точно выживем.

— Этот идиот, просравший возможности и оказавшийся внутри паршивого «Дротика»? Спасибо, посмешила. Шансы у него, конечно, есть, но невеликие.

— Больше, чем ты думаешь. Сперва смеёмся мы, потом над нами, — потянуло опасную куколку на философию. Очередная грань её натуры или просто случайность… даже не знаю. — А вот та милая малютка, которая устроила это торжество и мечется, стараясь поддерживать всеобщее довольство… Если не случится чего-то совсем неожиданного, она обречена. Это плохо.

— Тебе стало жаль кого-то из тех, кто, как ты сказала, обречён? Удивлён.

— Пусть сдохнут, мне плевать. Может потом мне будет плевать и на эту крошку О’Мэлли. Но девиз нашего рода не предусматривает двоякого толкования.

— Всегда получаем желаемое?

Довольная улыбка хищника, выглядящая чужеродно на кукольном личике, а оттого ещё более впечатляющая и запоминающаяся.

— Она меня зацепила. Самую капельку. Своей наивностью и верой в то, что её трепыхания могут что-то изменить. И готовность искать хоть каплю знаний и умений, но сохраняя себя. Мр-р! Жаль, что она пошла к тебе и Меерштайн. Или это вы её нашли?

— Мы. Понадобились некоторые способности, которые у неё побольше, чем у остальных, — не стал я скрывать то, что секретом не являлось. — Предпочитаю выстраивать свою репутацию ещё до выпуска. Пусть своеобразную, но тем даже лучше.

— Своеобразен. Да… Ты не как другие Тайгеры. А О’Мэлли может права, а может и нет, согласившись на вашу с Самантой помощь. Может быть… Я ещё думаю. Мысли, они такие забавные порой приходят. Скребутся, просятся пустить их внутрь. А я думаю, смотрю и думаю.

Безумие или игра в него? Бес её разберёт, эту Бельскую! Эмоции, которые она сейчас испытывает, словно калейдоскоп, меняются совершенно непредсказуемым образом. Я вообще не знаю, пробудила она свою псионику или нет. Обычно это никто не скрывает, да и тесты у доктора Линдера ни разу не тайна по большому то счёту. Однако… Как говорилось в одной старой книге: «Все животные равны, но свиньи несколько равнее прочих». Вот и у старых родов, близких к собственно Директорату и особенно тех, представители которых являются Директорами, есть самые разные возможности. В том числе и скрывать то, что они не хотели бы обнародовать. Возможно, как раз такой случай и возлежит сейчас на диване, развлекаясь, слегка кокетничая и просто наслаждаясь непонятно чем. Эта самая постоянная смена эмоций может быть истинной, а может всего лишь своеобразной псионической защитой. Исключать нельзя ничего, не в случае Марии Бельской. Она уже успела, хм, показать свою экстравагантность за минувшие годы.

Исчезнуть из Академии на целый месяц и вернуться обратно, наплевав на любые правила? Выполнено. Закрутить несколько романов с кадетами и даже офицерами-преподавателями? Тоже без проблем. То хвалить решения Директората и Директоров, а то поливать их отборными помоями? Тоже было и не единожды. И все как с гуся вода, ни единого серьёзного последствия, помимо «выговоров в личное дело» и «общественных порицаний», на которые этой девице было тупо положить.

И вместе с тем Мария Бельская постоянно, с первой ступени по последнее испытание на симуляторе была в числе первой не десятки даже, а пятёрки. Напрягаться день-деньской? Не-а, не слышали о таком. В отличие от многодневных загулов, сменяющихся неделями почти что апатии, когда Мария и из собственной квартирки практически не появлялась. В общем, воистину сложная персона. Из разряда тех, от которых, если нет ну прямо жёсткой необходимости, лучше держаться подальше, ибо для нервов спокойнее.

— Всё же Мигель? Я думала, что Саманта решит прыгнуть выше своей головы и попробует оказаться рядом с Сальвини. Это рискованнее, но интереснее. Было бы. Эх, — вздохнула стервочка. — Под кого же она подложит нашего глупенького и излишне самонадеянного старосту?

— Обычный разговор, — отвечаю я, а сам готов как следует дать Бельской по башке или просто придавить ей сонную артерию, чтобы та отправилась на какое-то время в страну грёз. Но нельзя, не та ситуация.

— Ой, да не надо вот это всё. Я вмешиваться не собираюсь. Любопытно. И Кариночку лишать маленького шансика не хочу. Иначе как я, прекрасная и непревзойдённая дочь рода Бельских, получу желаемое? Некрофилия — это не моё. А вот прямо сейчас… Глупая девочка не понимает, а прямо подходить — это так скучно и предсказуемо. Не люблю.

Вот какими извилистыми тропами гуляют её мысли? Тайна велика и туманна. Зато проявился и окончательно оформился её интерес или скорее очередная блажь на тему Карины О’Мэлли. Видать, Марию реально так переклинило на девочке, но опять же особым манером. С её бегающими внутри черепной коробки тараканами, разожравшимися до размеров тираннозавров, она никогда не подойдёт и не предложит помощь. Не-ет, Бельской надобно, чтобы подошли к ней, после чего она… Проклятье. Да эта дамочка сама не знает, что будет делать в следующий момент, особенно после получения желаемого, полностью или даже частично. Вполне может той же Карине вежливо улыбнуться и… послать бедняжку куда подальше, может даже в издевательской форме.

— Если ты не собираешься, тогда позволь ненадолго тебя оставить. Подойти к Саманте, поинтересоваться, всё ли у неё в порядке и не требуется ли защитить честь леди от возможного хамства, ну как тогда, в «Старом солдате».

Улыбаюсь Марии, получаю в ответ ещё более открытую и как бы искреннюю улыбку, в которую не верю ни на вот столько. Искренность и леди Бельская вообще слабо сочетаемы, а угадывать момент, когда её странный разум вдруг решит в эту самую искренность поиграть… это как простому человеку играть в рулетку. Выигрывают там лишь собственно казино и псионы, а посему подобные забавы для нам подобных закрыты по умолчанию.

Неглубокий такой намёк на поклон — вполне соответствующий временному завершению беседы жест — и я удаляясь от Бельской, продолжающей возлежать с бокалом в руке и любопытством во взоре. Впрочем, последнее было изрядно приправлено безумием. Сейчас я чувствовал его почти вплотную, вот-вот готовым сорваться с довольно тонкой цепи. Вопрос оставался лишь в том, кто кем управляет — безумие Бельской или всё же она им.

Панкратц. Саманта выбрала его и сейчас тщательно так начинала обработку. Пока просто словами, поскольку ментальное воздействие — это не с её базой, к тому же совсем недавно пробуждённой. Зато моя база к этому очень даже подходит. Вот и иду поближе к этой парочке, дабы должным образом и с предельной аккуратностью воздействовать не на мысли, а всего лишь на эмоции нашего старосты. Обстановка уж больно подходящая — не зря её тщательно подбирали — для осторожного подталкивания к нужным действиям. Освещение, напитки, едва-едва уловимые запахи — всё за ради того, чтобы подстегнуть интенсивность влечения присутствующих парней к прекрасным дамам. На большую часть объектов плевать, но вот меньшая… да-да, как раз те самые цели, кое-что знающие, которых надо было на эти самые знания раскулачить самым жестоким образом.

— Мигель, Саманта… Моё вам почтение, — улыбаюсь, подходя на расстояние около метра, аккурат на грани «зоны комфорта». Так оно лучше всего, когда хочешь воздействовать как эффективно, так и с наименьшей заметностью подобного. — А ведь общая атмосфера неплохо сложилась, не так ли? Отсутствие неприязни, ощущение пусть частичного, но единения всех или почти всех присутствующих кадетов. Воодушевление опять же присутствует, что лишним никак не окажется. Ну и красота в своих самых разных гранях, от обычного декора до живых и грациозных её воплощений.

— Красота — великая сила.

— Да… хороший праздник, — уже несколько потерянно протянул Панкратц, таки да словивший определённый процент исходящего от меня псионического воздействия. — Ты, Тайгер, даже организовать всё сумел. И красиво. И девушки красивые.

— И близко. Даже совсем рядом… вокруг. Надо только присмотреться как следует и сразу становится понятно, что это хорошо и это правильно.

— Вот и я о том же, — без привычной для всех язвительности добавила Сэм, понимая необходимость именно такого поведения. — Праздник в самом разгаре и кончится ещё очень нескоро.

— Потому всем нам хорошо повеселиться. Веселье же, оно такое разное, но неизменно насыщенное.

Последний псионический импульс на пределе моих нынешних возможностей. Ага, в точку. Совсем Мигель поплыл, будучи предварительно обработанным естественными факторами, без использования пси. Как раз то, что доктора в наших лицах прописали! Теперь аккуратненько так скользнуть в сторону, словно выпадая из поля зрения старосты, оставляя его на попечение Саманты. Дальнейшее — это исключительно её область компетенции. Ну а если вдруг что-то пойдёт не совсем так, потребуются дополнительные коррективы — Меерштайн кота за хвост тянуть не станет, мигом меня призовёт, коммуникаторы то всегда при себе, иначе нельзя.

Что же делать мне? Возвращаться к способной выносить мозг несколькими фразами Бельской как то ну совсем не тянет. Но и пристраиваться к одной из малых компаний, на которые раздробились уже кадеты нашей ступени, тоже интереса маловато, да и не хочется выходить из состояния концентрации. Тогда… О, точно! Лучше смещусь в сторону Карины О’Мэлли. Таким образом как бы и не буду выглядеть «оторвавшимся от коллектива», и в любой момент смогу заняться действительно нужным и важным делом, благо сама девушка точно не будет возражать. Она лицо заинтересованное в наших услугах, да и вообще.

— Не совсем ещё измучилась, контролируя относительную благостность нашего мероприятия? — негромко произношу, подходя к О’Мэлли со спины.

— Ой! Это… Это ты, Рольф, — заметное облегчение, сменившее мимолётную вспышку испуга, почти что паники. — Просто мне показалось…

— Что именно?

— Ничего. Уже ничего, — покраснело миниатюрное создание, чтобы было заметно даже в то и дело меняющемся освещении «Тихой гавани». — Я могу чем-нибудь тебе помочь?

— Да нет, наверное. Просто так подошёл, полюбопытствовать, как ты там, да и взглянуть со стороны на народ. Теперь вижу, что помощи вроде как не требуется, но, если ты не против, побуду немного рядом, если, конечно, кое-кто возражать не станет.

— Я не… Мне будет приятно.

Милота, однако. Красавицей в полном смысле Карину назвать сложно, а вот милой — в самый раз. Вполне могу понять, что именно привлекло леди Бельскую, пусть и довольно своеобразным образом. Этакая «домашняя девочка», довольно стеснительная, вызывающая желание обнять и защитить от неприятностей большого мира. В том числе и особенно от тех, в которые она уже успела вляпаться одним лишь фактом присутствия в Железной Академии. Ч-чёрт, а сама она чем, интересно, думала, поступая в этот гадюшник? Нигде не секрет и ни разу не тайна, что именно происходит на выпускных испытаниях пилотов колоссов в пределах Директората!

Ай, это я так, в пустоту вопрошаю, к тому же беззвучно. Знаю, что пилоты — реально элита, ну а возможная гибель, точнее осознание возможности оной приходит далеко не сразу. Вдобавок у многих первые года два, а то и три непробиваемая вера в собственную исключительность или в то, что скоро они возьмут и рванут вверх, оставив других далеко позади. А ведь только с первых курсов можно с трудом, но отчислиться с переводом в другие учебные заведения, где готовят не пилотов колоссов, а кого попроще. Потом уже фиг вам, а не перевод, исключительно вторичное прохождение учебного материала. Да и то не более одного раза, к тому же по уважительным причинам. Ну да, «мясо» на выпускное испытание ох как востребовано, надо же на кого-то выводить золотую молодёжь вроде Сальвини, чтоб ему вместе с его «Дротиком» взорваться от первого же попавшего снаряда или плазменного заряда.

Оп-па! Рыбка не просто клюнула, а сожрала приманку, крючок, да ещё на удилище облизывается. Это я сейчас про Мигеля Панкратца, который, словно бычок на верёвочке следовал за Самантой в сторону лестницы на второй этаж. Не, отнюдь не бычок, это я маху дал. Натуральный бычара, переполненный тестостероном и, соответственно, похотью. Ишь как напыжился, ещё чуть-чуть и начнёт рыть пол рогами, копытами и ещё кой-каким выступающим органом. Ничего, скоро ситуация неслабо так изменится, зуб даю. Только будет уже совсем-совсем поздно. Для него, понятное дело, не для нас. Я же пока малость отдохну, подожду в компании с одной милой особой. Чего подожду? Сигнала от Сэм, одного из двух. Первый будет означать, что всё отлично и нужно будет лишь засвидетельствовать успех, после чего прессовать объект по полной. Второй… тут уже необходимость помощи в той или иной форме. В общем, поживём-посмотрим, но без прибытка мы точно не останемся. Не после всей тщательной подготовки, истинная суть которой известна лишь мне, Саманте и… Даже Свирский знает самую малость, но меньше. Жизнь такая, в которой доверие является столь эфемерной и жутко дефицитной субстанцией.

— Всё ещё нервничаешь, — без ярко выраженного сексуального подтекста обнимаю это невеликое ростом чудо, чувствуя, что ей это сейчас очень даже нужно. — Попробуй успокоиться. Риск, он есть всегда, но всё преодолимо. Особенно, если научиться не следовать предначертанному, а найти в себе силы переломить мир под себя. Бери пример… ну не знаю, с той же Саманты.

— Она… сильная, — вздыхает Карина, довольно неожиданно крепко прижимаясь ко мне. — Я ей завидую. И Бельской тоже. Мария как королева среди простолюдинов. Никто не скажет, что это её поведение вызывающее или не заслуженное. Саманта тоже, только другая. А я… Я стараюсь, но не получается.

— Тихо, Карин, тихо. Всё будет хорошо.

И немного псионики задействовать, а то чувствую, что девушка реально на грани нервного срыва. Неожиданно так, я ведь думал, что хлопоты её малость отвлекут, поскольку они предшествуют получению новых важных знаний. Ан нет, тут сложнее. Бедняжка себя чуть ли не похоронила, хоть и пытается брыкаться, стремясь получить знания и умения, способные повысить весьма скромные шансы на выживание.

Только под действием псионики О’Мэлли начала успокаиваться, брать себя в руки. Хм, а в руки то её де-факто я взял, обняв, да ещё поглаживая по длинным шелковистым волосам, сейчас пепельного оттенка. С одной стороны хорошо уметь чувствовать эмоции других людей, но в то же время всё сильнее разгоралось и так жаркое пламя искренней ненависти к Директорату. Ярче. Жарче. Концентрированнее. Причём ненависть не на грани берсеркерства, когда хочешь просто идти и наносить добро с попутным причинением справедливости всем мало-мальски причастным, наплевав на всё вокруг. О нет, пламя ненависти было вполне себе направленным, продуманным, полностью контролируемым. Именно сейчас, в эти самые мгновения, чувствуя рядом истерзанную в клочья душу той, которая могла и должна была даже с прагматической точки зрения использоваться системой как подобает, а не через догматически-теологическую жопу. С Директоратом мне не просто не по пути, тут куда более сильные выражения уместны. Его следовало не просто кинуть, а отвесить при уходе такого прощального пинка по яйцам, чтоб многие приближённые к Директорам запели самым пронзительным фальцетом. Хорошо так, громко, длительно. И это значило, что кое-какие намётки превратились из вторичных в наиболее желательные. Осталось лишь убедить в этом Саманту, ну а Свирский… тут по ситуации. Порой некоторым участникам плана не стоит знать его полностью до определённого, ключевого момента.

Последняя капля, да. Вроде и нахожусь тут всего ничего, а омерзение уже через край. Только вот виду не подаю, успокаивая девушку ничего не значащими по большому счёту словами. Она этого сейчас правда не понимает, воспринимая мои благоглупости, приправленные толикой псионической энергии, как своего рода якоря, стабилизирующие в хлам ушатанную психику. На самом деле, вреда от этого нет и более того, подобное лишь добавит уверенности. Другое дело, что лишь в силу сложившихся обстоятельств, неожиданно случившегося расклада я сейчас напрягаю толком ещё не развитые «мускулы» псиона, на скорую руку подлатывая эту девицу, что по большому счёту мне никто и звать никак. Просто… случай и кольнувшая душу жалость. Всех, понятное дело, не пережалеешь. Но если уж так, то хотя бы объект выбран симпатичный, никакого отторжения в принципе не вызывающий.

Упс, сигнал на коммуникатор. Скосить глаза на запястье, затем провести должным образом рукой. Вот и сообщение от Сэм, которое призвано сообщить… о полном успехе. Объект по имени Мигель Панкратц полностью вляпался, да так, что ему уже не выбраться при всём на том желании. Пора и мне там показаться, дабы окончательно расставить точки над «ё» и доломать остатки теоретически возможного сопротивления.

— Карин…

— Да?

— Тут дела нечаянно нагрянули. Нужно кое-кому помочь, а кой-кому разъяснить, кто он и где его не самое завидное место. Ты как, уже пришла в себя, можешь побыть если и не одна, то рядом с людьми, которые не будут напоминать о чём-то нехорошем?

— Я смогу. И… спасибо.

Опять упс. Меня довольно неожиданно и довольно неумело поцеловали, после чего, окончательно смутившись, ушмыгнули в непонятном направлении. Ломать голову из-за мимолётного душевного порыва наивного создания? Нафиг надо, у меня сейчас совсем другие дела и хлопоты. Те самые, в результате которых должно стать известно о главном — наверняка уже состоявшейся «жеребьёвке» боев. Эх, тут главное не заржать, когда увижу картину во всём своём голом и сомнительном великолепии.

Мда. И ещё раз мда, а потом ещё тридцать три с половиной раза это же слово. Мне стоило больших трудов сдержаться, чтобы не заржать при виде той картины, что предстала во всех похабных гранях, едва только я зашёл в номер на втором этаже, дверь которого открыла довольная, аки паук, Саманта Меерштайн. И облик её был, скажем так, экстравагантным и о-очень запоминающимся.

— Вот смотрю я на тебя, всю такую красивую, и искренне недоумеваю. На хрена? Не сейчас, а в целом.

— Нравится, — пожала плечами красотка в кожаном чёрном корсете, перчатках и иных… атрибутах стиля доминатрикс. Хорошо хоть часть оных была прикрыта халатом, который она накинула, дабы мне окончательно мозг не выносить. — Пойдём, там у меня на кровати надежно обездвиженный и уже скомпрометированный объект обитает.

— Он хоть не это… не воронкой кверху? — чуть было не подавился я воздухом, лишь представив себе подобную жуткую картину. — Я человек к таким вещам чувствительный, понимать должна.

— Хи-хикс… Нет, уже перевернула и даже прикрыла простынкой. Но не отвязывала, а то мало ли что и как.

— Сопротивлялся?

— Сперва нет, пока не понял, где оказался. От… выпивки совсем разум отключило. А потом уже поздно было, и видео тоже снято. Не отмажется, не отмоется, сучонок. Всё поведает, всё нужное отрыгнёт. Жаль…

— Его?

— Охереть как обхохоталась, — ткнула меня пальцем в грудь Меерштайн. — Того, что там всего лишь он, а не Сальвини. Вот его бы я с таким удовольствием, что он орал бы в кляп, словно с него шкуру тупым ножом снимают. А этот… Без огонька всё, словно рутина. Чуть было не заскучала.

Наш с Сэм разговор, ведущийся в маленькой прихожей, был прекрасно слышен в комнате. Мы, собственно, ничего скрывать и не собирались. Ждать ответа? Ну какой может быть ответ с учётом использования кляпа, право слово. Грозно помычать в кляп Панкратц мог, но это сделало бы ситуацию совсем уж нелепой. Вдобавок лично к старосте у меня особых претензий не было. Мне он на больную мозоль банально наступить не успел, прежнему хозяину тела так, по мелочи напакостил. Саманта крупнокалиберных претензий к нему также не имела, а вот за несколько нелицеприятных высказываний, за которые на дуэль как-то вызвать не получалось, с лихвой рассчиталась, потешив садистские грани своей натуры.

А видок у старосты нашего и правда печальный такой. Понимает, куда вляпался, и что именно произойдёт, разлетись запись о случившемся «по городам и весям», то бишь по Академии и вообще молодёжи из влиятельных семейств. О нет, никаких официальных репрессий не случится, но вот ржать будут, аж жуть, особенно после некоторых пояснений. Это ж не собственные несколько экзотические пристрастия, не любоффь великая, а как бы тупо напившийся придурок, попытавшийся склеить девочку и напрочь забывший о её специфических предпочтениях в интимной сфере. Карьера после подобного случая если и не пойдёт по п**де, то как минимум изрядно пробуксовывать начнёт. Даже слухи способны изрядно напакостить, а уж когда они подтверждены документальными свидетельствами — тогда совсем «таки ой».

— Ну что, Мигель, вляпался?

— М-м!

— Ах да, ответить не в состоянии пока. Понимаю и даже самую малость сочувствую, — произношу я, смотря на всё так же пристёгнутого к кровати старосту, с кляпом и прикрытого по пояс простынёй, дабы вид совсем уж препохабным не был. Я ж нормальной ориентации, мне на голых мужиков смотреть ни разу не приятно. Вот девочки, это дело совсем другое. — Орать не будешь? А то хоть тут и барьером звуки отсекаются, но всё равно, я то внутри. И меня, в отличие от нашей общей подруги, твои вопли ни разу не прельщают. Итак, кивни, если согласен.

Кивает. Аж три раза, видимо, чтоб с гарантией.

— Красноречивый, б**дь, — хмыкнув, Саманта, не особо церемонясь, избавляет Панкратца от кляпа, попутно потрепав недавнюю жертву по щеке. Этак по хозяйски, уверенно. — Ты уже всё понял, да? Или может закрепить пройденные уроки. Я могу, мне будет только в кайф.

— С-сука озабоченная и извращённая!

— Рольф, а погуляй ещё минут десять, — аж промурлыкала Меерштайн. — От него уже не убудет от второго захода, а видео и так есть, да ещё и спрятано сразу в десятке укромных мест.

— Нет!

Мгновенная реакция. Я даже не успел сам возразить, поскольку не стоило лишний раз топтаться по остаткам самоуважения старосты. Что ж, оно даже лучше, что расклад случился именно такой.

— Вот и прекрасно. Нам от тебя и нужно то самую малость. Поведай, о представитель почтенного рода Панкратц, какая «жеребьёвка» организована на выпускное испытание? Если информация подтвердится, получишь весь компромат обратно. Молчать! Поверь, вместе с гарантиями, что тебе ничего не угрожает. Но исключительно после собственно боёв. Как тебе такие условия?

Смотрит с лютой ненавистью на Саманту, с несколько меньшей на меня, но… А что ему делать то остаётся? Исключительно принимать поставленные условия и надеяться на то, что обещание будет выполнено. Вот и подтверждает свою готовность расколоться, скрипя зубами, после чего добавляет:

— Я расскажу про то, кого с кем поставили сражаться. Одна радость — вам это не понравится!