Смерть князьям и ханам

ГЛАВА 11

Сразу же после короткой речи примчавшегося из Москвы гонца на дороге возникла немая сцена: открывший, было, рот упёртый купец поперхнулся словами, да так и застыл, широко раскрыв варежку. Возникла относительная тишина, длившаяся долгое мгновение, пару-тройку секунд, не более, затем воины стали тихонько переговариваться меж собой. Десятки пар глаз смотрели на принесших дурную новость ратников, успокаивавших разгорячённых лошадей, а князь со сосредоточенным видом, молча читал доставленное ему послание.

— Благодарен я сотнику Мирону за вести о ворогах лютых, вовремя переданные, — отрываясь от текста, произнёс «литовец». — Испей водицы, десятник Святополк, и сам молви обо всём, что на Москве деется, молви без утайки. Кто, когда, где, и сколько повстречал ордынцев?

В следующий миг всё пришло в движение. Купец вышел из ступора, развернулся, припустил к своим повозкам, галдя на ходу, раздавая направо и налево множество всяческих указаний. Остей тряхнул головой, переглянулся с сотником Владимиром, мельком глянул в нашу сторону, и вновь развернул свиток.

Едва услыхав озвученную гонцом новость, Стрельцов спрыгнул с бронетранспортёра, скорым шагом направляясь к князю. Я поспешил вслед за майором, а за моей спиной капитан Коваль громким голосом приказал Кондрату остановить колонну. Со второй машины соскочили Ринат и Юра, и быстренько зашагали в нашу сторону. Увидев наши маневры, князь спешился, не желая вести предстоящий разговор в прямом смысле этого слова свысока, кинул поводья ближайшему дружиннику.

Тем временем Святополк принял из рук одного из воинов чашу с водой, осушил её быстрыми торопящимися глотками, перевёл дух, и мы услышали подробности происшедшего. Выяснилось, что утром этого дня передовые татарские разъезды объявились на северном берегу Пахры. Об этом сообщил какой-то боярин, чьи земли лежали на берегу этой самой реки, успевший до боя послать в Москву гонца с грамотой. А спустя всего пару часов после прибытия гонца в город примчались и остатки боярского ополчения, все, кто уцелел в сече с ордынцами. В т. ч. и сам боярин, едва державшийся в седле от полученных ран. Затем до Москвы добрались ещё несколько десятков всадников: воинов, купцов, крестьян, из числа тех, кто сумел отбиться, а затем и оторваться от погони. В городе ударили в набат, среди населения началась страшная паника, множество народа бросилось удирать в сторону Дмитрова, надеясь выиграть обогнать приближающихся татар. Другие хватали семьи, всякие, там, пожитки, поджигали свои дома, и торопились укрыться в белокаменном кремле. Центральная власть, как таковая, отсутствовала напрочь — Дмитрий Иванович и его семья отъехали несколько дней назад, а митрополит и прочие исчезли из города чуть позднее князя. Сотник Мирон, разузнав, что и как, послал к князю посыльных, чтобы тот торопился, если пойдёт на выручку, пока ордынцы не осадили Москву.

— Слышали вы, бояре, дурные вести про татар окаянных, посему поспешать дружине надобно, — окинув нас пронзительным взглядом, весьма озабоченным тоном произнёс «литовец». — Ежели враг осадит город, то мы никак не пробьёмся в помощь моим ратникам. Да и мало осталось при мне воев для доброй рати с ворогом.

— Погоди, Александр Андреевич, не торопи события, — прищурился Стрельцов. — Предлагаю сначала хорошенько обдумать все наши действия, и выработать план взаимодействия бронетехники и конницы. А первым делом хорошо бы разобраться с топографией местности вокруг Москвы.

— Дивные ты слова молвишь, майор Сергей Александрович, но послушаю я вас, бояре, коли измыслите, как совладать нам с татарами, — помедлив, ответил Остей. — Но, всё одно, поспешать нам надобно.

Кивнув, соглашаясь со словами князя, наш командир достал и развернул карту московской области. Затем присел, и, посматривая на карту, кончиком выдернутого из ножен на разгрузке кинжала сделал на земле пару-тройку стремительных росчерков. Провёл несколько волнистых линий, вычертив Москва-реку и её ближайшие притоки. Дополнил эскиз силуэтами домиков и звёздочкой, обозначив города с нашим текущим местоположением. Нарисовал вторую звёздочку, символизирующую отряд сотника Мирона, находящийся в Москве. Обступившие нас ближние дружинники князя молчаливо взирали на создающуюся прямо на их глазах импровизированную карту местности. Остей молчал, поглядывая на бумажную карту, затем хмыкнул, и, приняв из рук одного из воинов сулицу, ткнул древком в землю.

— Вот здесь, у реки, стоит городок малый, Капустиным прозванный, — произнёс «литовец», а затем сделал на земле ещё пару вмятин. — Здесь, и здесь, городища имеются, под рукой серпуховского князя оба.

— А тут стоит городок князя коломенского, — поставив крестик вынутой из колчана стрелой, добавил густым басом сотник Лукьян. — Да ещё место для переправы знатное.

— А помогите-ка, ратники, с позволения княжеского, дорисовать боярину Сергею Александровичу план окрестных земель, — я широко улыбнулся Остею самой искренней из своих улыбок, во все тридцать два зуба. — Хорошо бы обозначить недостающие города, броды на реках, и прочие места, удобные для переправ больших масс конницы.

— Что же, боярин Артур Иванович дело молвит. Надобно подсобить боярам заморским сотворить чертёж землицы московитской, — отведя взгляд от карты, которую держал майор, князь глянул мне прямо в глаза. — Зело богаты знания у бояр императора Владимира, что правит Канадой да Россией, о землях наших, славянских. Не видывал я доселе подобного чертежа земель, весьма, и весьма искусного.

Под слегка насмешливым взглядом Остея я чувствовал определённую неловкость, неудобство положения. «Литовец», похоже, интуитивно догадывался, что «бояре заморские» на ходу импровизируют разные небылицы, чтобы скрывать истинные масштабы своих знаний. На выручку пришёл сотник Владимир, несколько раз ткнувший древком копья в петли Москва-реки, указывая на удобные для переправы и последующего развёртывания войск пункты. Ну, да, сотник бывал здесь ни раз, и ни два, и, хотя у него нет подробной топографической карты, он знает об этой местности больше нашего. Десятники Ольгерд и Михаил Рябой начертили на земле ещё несколько закорючек и крестиков, обозначая брод выше по течению, и пару населённых пунктов, городищ, что ли. Затем дружинники нарисовали все более-менее значимые в округе дороги, по которым ездили сами, или слышали о них от других.

Постепенно набор штрихов, линий, и крестиков превращался в неплохой по местным меркам чертёж местности. Тем временем наш командир развернул карту из нашего времени, и принялся вносить изменения, которые в ней отсутствовали, со всеми подробностями и деталями. Стоявшие вокруг нас ратники восхищённо цокали языками, глядя, как карандаш майора быстро-быстро касается гладкой бумаги, оставляя за собой аккуратные маленькие значки и символы.

— Скажи, княже Александр Андреевич, где ты бы на месте ордынцев переходил реку? — поднимаясь во весь рост, спросил Стрельцов. — Вот, поставь себя, княже, на место татарских военачальников, и скажи, как бы ты поступил?

— Здесь и здесь для перехода Москва-реки пути добрые. И подходы к реке удобны, и на том берегу есть, где развернуть конницу, — немного подумав, Остей указал копьём на изгибы русла. — А после я бы охватил город с двух сторон, да полонил бы тех беглецов, что попадутся ратникам. Да только татары порубят многих, не станут брать в полон.

— А народ, живущий на другой стороне реки, куда побежит спасаться — в саму Москву, или на север? — задал следующий вопрос наш командир.

— Кто не успел убежать далеко на полночь, те в кремль московский пробиваться решат, — «литовец» ткнул в самый большой крестик на «карте». — В надежде на стены каменные, да на воев московитских, княжеских. Да на посошную рать многочисленную, коли бояре её исполчить поспеют.

— Многие по лесам попрячутся, от татар хоронясь, княже, — заметил сотник Владимир. — Пока сами ханы станут кремль осаждать, их нукеры пройдут по землице московской гребёнкой частой, полоня людишек, словно рыб неводом.

— Значит, часть людей из-за Москвы-реки станет искать убежище в городе, а другая часть спрячется на местности, а затем попадёт в рабство к татарам, — резюмировал Стрельцов, и черканул остриём кинжала стремительную дугу. — Я предлагаю совершить рейд на БТРах по правобережью, чтобы разгромить передовые отряды татар, провести разведку боем, и, если получится, попытаться спасти кого-то из обречённых на смерть или рабство.

— Командир, у нас мало топлива, — напомнил об основной проблеме капитан Хабибуллин.

— Мало. И придётся пожертвовать его частью, ради чьих-то жизней, а не ради весёлой прогулки на природе, — согласился майор. — Смотрите: здесь не более тридцати-сорока километров, ну, даже если все пятьдесят. Через реку мы перейдём примерно в этом месте, до темноты пройдёмся по южному берегу, и снова вернёмся обратно, переправившись восточнее города. Если встретим ордынцев — постараемся впечатлить их до усрачки огнём и колёсами. Пусть рассказывают своим ханам о страшных драконах на земле русской.

— То московитов землица, Дмитрия Ивановича вотчина, — поправил спецназовца Остей. — Дюже трудно и долго трём сотням конным ратникам пересекать реку в том месте. Никак не поспеть до заката нам, да обоз малый мешать станет.

— Стоп. Ты, уж, княже Александр Андреевич не обессудь, но мы планируем пойти в рейд в одиночку, без поддержки кованой рати, и без обоза, — заглянув «литовцу» прямо в глаза, возразил Стрельцов.

— Тебе, княже Александр Андреевич, ради нашего общего дела лучше в Москву спешить, — поддержал я задумку майора. — Нет сейчас князей в городе, ни одного, все сбежали, испугавшись прихода ордынцев. Нет и порядка, безвластие и анархия, бардак, одним словом. Если ты не наведёшь твёрдой рукой порядок, не осадишь панику, то Тохтамыш возьмёт Москву практически без сопротивления, и перебьёт множество людей.

— Кхм… Боярин Артур Иванович дело молвит, княже, — сотник Владимир встал на нашу сторону. — Вон, и Мирон Шелест отписал, что нет на Москве князя, некому стать во главе горожан, да оборонить православных от ворогов. Поспешать нам надобно, Олександр Андреевич.

— Сотня конных на том берегу и нам бы не помешала, — как бы про себя пробубнил Ринат.

— Добро. Велю я немедля выступать на Москву, да поспешать, дабы татар тохтамышевых упредить, — поколебавшись, принял решение Остей. — Тебя, Володимир, да сотню воев твоих посылаю за реку с боярами и самоходными их повозками, дабы сотворить ордынцам бед, каких сможете.

— А разреши, княже, нам взять не целую сотню, а всего лишь её половину — полусотню конных лучников, во главе с сотником Владимиром, конечно, — неожиданно попросил наш командир. — Нам для разведки и пары десятков конников бы хватило, но на всякий случай хорошо бы иметь под рукой больше ратников.

— Быть посему, боярин Сергей Александрович, — подумав ещё пару секунд, кивнул князь. — Сотник Володимир весьма мудр, да опытен, в бою зело храбр, да умел. Береги его, майор Сергей Александрович, да воинов береги добрых.

На этом импровизированный военный совет завершился, сотники и десятники раздали приказы, и народ забегал, словно ошпаренный. Два десятков дружинников бросились помогать мужикам-обозникам быстрее отцеплять БТРы, ещё два десятка умчались в передовой дозор. Я взглянул на часы: почти шестнадцать часов, без каких-то нескольких минут. Дела чертёжные и выработка тактического плана отняли у нас минут двадцать, не более. Если всё пойдёт так, как и спланировали, то вполне успеем закончить наш рейд ещё до наступления темноты. Если же что-то пойдёт не так…

Едва обозники отвели утомлённых лошадок чуть в сторону, оба бронетранспортёра взревели двигателями, испустив струи сизого вонючего дыма. У кого-то из ратников взвился на дыбы испугавшийся жеребец, под другими воинами зафыркали, заволновались их менее впечатлительные кони. Прогрев двигатели, наши БТРы сдвинулись с места, набрав скорость километров двадцать в час, чтобы не отстали скачущие следом сотник Владимир с полусотней конных лучников. Сидя на броне, сразу за башней, я оглянулся назад — на небольшом бугорке у дороги замерла группа всадников во главе с князем Остеем, провожая взглядами удаляющийся конно-механизированный отряд.

— Колдун, может, надо было оставить с «литовцами» пару бойцов с пулемётом? — высунулся из люка капитан Коваль. — Кто знает, что и как, пойдёт там, у них, в Москве.

— Нет, нас и так мало, нельзя ещё больше дробить силы, — отрицательно покачал головой Стрельцов. — Как только переправимся, ты, Шварц, сядешь за руль. А Кельт пусть пересядет на место наводчика. Виталик пусть сидит в десантном, и не высовывается.

Проехав примерно километра полтора, по пути нагнав, и вусмерть перепугав весь обоз чернобородого купца-спорщика, бронетранспортёры свернули с дороги, и сходу вломились в кустарник. Метров через десять, подмяв под себя некоторый объём зелёных насаждений, машины выехали к берегу реки. Нашему взору предстали метров двадцать поросшего травой полого спуска, заканчивающегося узенькой полоской жёлтого песка у самого уреза воды. На противоположном берегу реки, несколько выше по течению, хорошо просматривалась окаймлённая по бокам кустарником широкая поляна, за которой начинался сосновый лес.

Следом за нами на берег реки выехали и «литовские» дружинники, сразу же принявшиеся снимать панцири, кольчуги, и прочее защитное железо. Практически каждый воин имел при себе надувной кожаный мешок, чтобы обеспечить переправу своего оружия. Застучали топоры: несколько ратников принялись рубить пару деревьев, чтобы связав их, перевезти на импровизированном плоту наиболее тяжёлую амуницию. Наконец-то нашлось применение и трофейной бандитской лодке, которая столь долго каталась на броне «триста четвёртой» машины.

— Шварц и Ком, сплавайте-ка на тот берег, и посмотрите, проходима ли для БТРов та поляна, — опустив бинокль, приказал наш командир. — Если, вдруг, сдуру застрянем на какой-нибудь пожне, то это будет полный (цензура)… Володимир, чуть подождём с переправой, пока мои бойцы не дадут отмашку.

Сотник кивнул, соглашаясь со словами майора. Капитаны Коваль и Вонг легко подхватили пластиковое плавсредство, спустили лодочку на воду, и шустро погребли к противоположному берегу. Тем временем, остальные офицеры, деловито перебрасываясь малопонятными для местных терминами, изготавливали бронетранспортёры к форсированию реки. Сотник Владимир и его конники то и дело кидали на спецназовцев любопытные взгляды, но ни с какими с вопросами не лезли. Я пристроился за башней «триста первого» БТРа, наблюдая в бинокль за противоположным берегом, готовый, если что, поддержать Володю и Юру из «калашникова». Вообще, потенциальный супостат имел все шансы схлопотать более крупных неприятностей из башенных ПКТ и КПВТ: на месте наводчика сидел лейтенант Скорохватов, ас пулемётного дела. Однако открывать огонь не понадобилось.

Благополучно достигнув противоположного берега, спецназовцы пристали к нему, и, пригибаясь, быстро чесанули через поляну. Минуту спустя офицеры оказались уже на опушке соснового леса, и на какое-то время исчезли из поля зрения среди стволов деревьев. Ещё пару-тройку минут спустя ожила рация нашего командира. Коваль доложил, что поляна без какого-нибудь подвоха, а вокруг всё чисто, нет ни единой души.

Первыми в воду вошли дружинники, и поплыли, держась за своих лошадей. Подождав, пока все ратники и их четвероногие средства передвижение достигнут противоположного берега, Стрельцов приказал нам переправляться. Мы подцепили на буксир плот, срубленный из пары берёзок, и он благополучно пересёк реку, не развалившись на полпути, несмотря на мои опасения по поводу хлипкости конструкции.

БТРы выползли на поляну, и, взревев моторами, покатили в сторону сосняка. Впереди нас скакал десяток конных лучников, посланных сотником в головной дозор. Остальные «литовские» ратники во главе с самим Владимиром пристроились колонной по двое следом за нами. Лошадям, похоже, не особо нравились едущие впереди ревущие и чадящие смрадным дымом восьмиколёсные чудовища, но им пришлось смириться с волей своих наездников.

У крайних сосен мы приняли на броню капитанов Вонга и Коваля, и медленно двинулись по указанному ими направлению. Десятка два дружинников рассыпались по флангам, выступая в роли боковых дозоров нашего конно-механизированного отряда. Затем сотник вдвое усилил авангард, отправив вперёд ещё один десяток. Эти воины получили приказ искать наиболее удобную дорогу для заморских бояр с их габаритными железными повозками. В целом ратники с поставленной задачей справились, хотя в паре мест нам всё же пришлось разворачиваться, и искать другой, более подходящий путь. Фланговые десятки прочёсывали сосняк в поисках затаившихся, прячущихся от татар местных жителей, но так никого и не нашли на протяжении пары километров. А затем сосновый лес закончился, и колонна вырулила на какую-то дорогу. Как пошутил Стрельцов — на автобан четырнадцатого века. Если верить словам княжеских сотников, эта дорога шла по опушке леса, местами сближаясь с рекой, местами удаляясь от берега на вполне приличное расстояние, в чём мы вскоре смогли сами убедиться. С противоположной стороны просёлка лес отодвигался метров на сто-двести, уступая место поросшим густой травой и кустарникам полянам и пустошам.

Сотник Владимир перестроил походный ордер своего отряда, выслав в головной дозор третий десяток конных лучников, а остальным двум отдал приказ двигаться впереди наших бронетранспортёров. Проехав по дороге в таком порядке, может быть, с километр, мы услышали прямо по курсу какой-то шум, а затем увидели группу вооруженных кто, чем крестьян, с бабами и детишками, сбившихся в кучу возле трёх повозок. Подле крестьян гарцевал один десяток «литовцев», то ли охраняя их, то ли собираясь напасть. Хотя, если бы дружинники хотели уничтожить ту группу, то просто перестреляли бы землепашцев из луков, и дело с концом. Тем более что у крестьян напрочь отсутствовали луки, самострелы, либо какое-то иное дистанционное оружие.

При виде наших машин пуще прежнего заревели напуганные дети, заголосили, завыли во весь голос бабы, а на лицах мужиков появилось тоскливое выражение полной обречённости и безысходности. Ну, да, в дополнение к татарам, да чужим дружинникам ещё и драконы пожаловали, с зелёными демонами на спинах. Здесь не помогут ни сжимаемые мозолистыми пальцами рогатины, ни топоры, ни деревянные вилы в руках баб. Капут, тьфу, ты, аминь, здравствуй, царствие небесное.

«Триста первый» БТР притормозил всего в десятке метров от кучки крестьян, вызвав дикую истерику у некоторых баб и детишек. Подозреваю, что большая часть народа просто разбежалась бы, кто куда, если бы не присутствие на месте действия конных ратников. А так мужики всё же удержали своих домочадцев от необдуманных поступков, понимая, что пешему от конных никак не убежать. Уж лучше помереть, стоя плечом к плечу, вдруг, и удастся прихватить с собой кого-нибудь из врагов.

Десятник сразу же принялся рассказывать нам и сотнику, как передовой дозор встретил группу бегущих от татар крестьян, а те приняли «литовцев» за ордынских союзников, и приготовились умирать в бою. Что же, вполне логично: русские князья постоянно ходили войной друг на друга, заручившись поддержкой степняков, вырубая мирное население на земле соседей, словно траву сорную. В такой ситуации любой ратник «чужого» князя для крестьянина первый враг и лиходей, и, зачастую, страшнее тех самых татар будет.

Поначалу мне показалось, что мы подоспели как раз вовремя, чтобы разрешить «зависшую» на дороге ситуацию. Однако нас ожидал сюрприз: готовые биться насмерть землепашцы не слушали ни сотника Владимира, ни майора Стрельцова. Крестьяне воспринимали всех нас, как врагов, и вовсе не собирались следовать советам и рекомендациям, куда и как ехать. Так и продолжали стоять всей толпой, запихнув в середину детей и баб, готовые драться, а на все наши вопросы отвечали туманно и уклончиво. Потратив минут пять на бесполезную болтовню, наш командир плюнул на это пустое занятие, и приказал сотнику двигать дальше. В самом деле, не разоружать же нам мужиков силой, и не тащить их повозки и домочадцев вперёд, на встречу с татарами. Пусть берут ноги в руки, и спасаются, как хотят.

Проехав ещё метров восемьсот, мы оказались на большой поляне, в центре которой вольготно расположился постоялый двор на пять строений. Пустой. Судя по всему, его хозяева и постояльцы заранее подались в бега, возможно, ещё этим утром, едва до них дошли известия о татарах. Либо, попрятались в окрестных лесах, надеясь отсидеться в укромных местах, куда степняки по незнанию своему вряд ли сунутся. Дружинники Владимира в скором темпе прочесали дом, все дворовые постройки, не найдя ни фуража, ни продовольствия. Это подтверждало версию, что сбежавшие хозяева сами вымели всё подчистую, оставив будущим грабителям в подарок лишь попискивающих мышей в опустевшем амбаре.

Пока «литовские» ратники проверяли строения, мы готовились провести воздушную разведку окружающей местности. Разогнав БТР по уже отработанной ранее схеме, подняли в воздух парапланериста — капитана Хабибуллина, вооружив того рацией, биноклем, и фотоаппаратом, на всякий случай. Едва поднявшись в небо, Ринат сразу же доложил, что видит впереди, километрах в пяти, деревеньку. Которую, судя по всему, в скором времени запалят снующие по её улочкам всадники. Точнее, уже начинают поджигать, пока что с крайних домов и сараев. По оценке капитана, всадников было не меньше сотни, а то и более. Дорога, по которой мы ехали, вела прямо к обнаруженной с воздуха деревне, следовательно, конно-механизированная колонна имела все шансы пересечься с грабителями и поджигателями, скорее всего, ордынского происхождения. По словам набравшего высоту Рината, дальше на юг уже полыхали пять-шесть деревень, хуторов, либо каких-то иных поселений.

Выслушав доклад воздушного разведчика, майор сразу же отдал тому приказ идти на посадку, не теряя ни одной минуты. В этот самый момент на дороге появился скачущий во весь опор всадник, в котором мы опознали одного из «литовцев», посланных в передовой дозор. Подлетев к нам, дружинник сообщил, что дозорные вошли в визуальный контакт с передовым отрядом Тохтамыша, тем самым, что хозяйничал в поджигаемой деревушке. По словам ратника, почти все мирные жители успели покинуть поселение, частью спрятавшись в лесу, а частью двинувшись в сторону реки Москвы. В домах остались лишь некоторое количество немощных стариков и старух, в силу возраста и состояния здоровья не страшившихся неизбежной смерти. По подсчётам командира передового дозора — десятника Михаила Рябого — авангард ордынцев состоял из пары сотен кованой рати, как и мы, имевшей при себе заводных лошадей. Важный момент — татары не подозревали о наличии на их пути какого-либо крупного русского отряда, и не обнаружили следящих за ними «литовцев». Это давало основание полагать, что воины князя Остея неплохо обучены маскировке и скрытному передвижению по лесной местности.

— Товарищи офицеры, сотник Володимир, я предлагаю устроить здесь засаду, заманив ордынцев под огонь пулемётов, — почесав подбородок, произнёс Стрельцов. — Если отряд десятника Михаила Рябого спровоцирует врага на погоню, то на этой полянке мы нашинкуем пару сотен татар играючи, на раз-два. Броню спрячем за домом и тем сараем. Сразу же после огневого поражения двинем следом за удирающими, если таковые найдутся. Ну, а дальше — как карта ляжет.

— Командир, есть возможность обойтись без удирающих, — заметил капитан Коваль. — Я с парой бойцов организую впереди на дороге засаду, мы пропустим татар, а когда они поскачут обратно — встретим их из трёх стволов.

— Отлично. Шварц, возьми тех, кто умеет держаться в седле, — майор сразу же ухватил суть идеи своего зама. — БТРы нас выдадут следами и шумом, поэтому скачите прямо сейчас, чтобы не опоздать… Гюрза, Гюрза, приземляйся быстрее, работа есть!

— Боярин Сергей Александрович, ордынцев тех будет поболе двух сотен лучников, стрелков метких, умелых, — с недоверием в голосе осторожно произнёс сотник. — Нас же всего шесть десятков. Устоим ли?

— Не только устоим, но и победим. Воюют не числом, а умением, да на сей раз при полном техническом превосходстве, — улыбнувшись, Стрельцов похлопал ладонью по броне бронетранспортёра. — Этот «зверь» почище дракона будет, всех врагов в капусту покрошит, да ещё и раздавит бегущих.

В глазах командира «литовцев» промелькнуло сомнение, но он вполне разумно не стал возражать «заморскому боярину», которого князь поставил руководить операцией. В этот момент, наконец-то, приземлился наш воздушный разведчик, едва не сев на крышу сарая, а я повернулся к капитану Ковалю.

— Володь, я тоже поеду с вами. Четыре ствола — это лучше, чем три ствола, — в стиле индейца с Великих Равнин заявил я. — К тому же, я не самый плохой наездник.

— Пошли, Артур Иванович, поторопимся, — кивнув, согласился спецназовец. — Не в обиду будет сказано, но я предпочёл бы Кельта с его «печенегом», а не тебя с «калашом». Но, в БТРе нужен очень хороший наводчик.

Минут пять спустя небольшой отряд из трёх капитанов, одного майора и десятка дружинников скакал по лесной дороге в поисках подходящего для засады места. В последний момент сотник Владимир подумал, и послал вместе с нами десяток конных лучников, так, на всякий случай, прикрыть спину, если понадобится. Обогнав нас, вперёд умчался ратник из передового отряда с приказом для десятника Михаила Рябого: заманить авангард татар на поляну, и желательно без потерь среди своего личного состава.